Текст книги "Здрасьте, а Саша выйдет?"

Глава 9. Рыба

– Джон, нам нужно их где-то спрятать.

– Закопаем! У меня есть старый термос, он совсем не пропускает воду.

– Можно и закопать, главное надёжно.

– Ребят, это большие деньги, – cказал Ден, – очень большие, может просто поделим и каждый сам спрячет?

– Нет! Закопаем их все. Однажды они нам очень пригодятся. Надо лишь подождать.

– Я в подвал, за лопатой, – сказал Костян.

Мы выкопали яму в кустах акации, что густо росли вдоль дороги в пригород. Джон плотно закрутил крышку термоса и поместил в яму. Костян отсчитал шаги до ближайшего фонарного столба, и мы молча пошли домой.

Тремя месяцами ранее.

Сегодня мы собирались у меня дома. Суббота в мае уже была неучебным днём, а значит предстояла поездка в огород. Однако, меня почему-то не взяли. Надо мной они якобы сжалились и предоставили выходной, а сами героически поехали на трудовой подвиг вместе со знакомыми на их новенькой красной машине. Я был полезен в прополке или сборе ягод, но никак не в посещении бани и праздновании большой покупки. И даже тот факт, что в машине в принципе не было места, не мог умалить их великодушие.

Ребята появились в десять и уселись за стол. Я встал чуток пораньше и опытным движением замесил в кастрюле килограмм муки, как было написано в рецепте. Как я ни старался, а жарить блины с той же скоростью, с которой ребята уплетали их, мне не удавалось. Сметана с малиновым вареньем тоже пользовалась популярностью. Мне нравился этот процесс и готовил я нередко: когда семья собиралась у телевизора, я то и дело таскал блины с кухни, чтобы всех накормить. У меня была своя техника и всё такое. Тесто растекалось под наклоном сковороды тонко-тонко, и мне удавалось сделать блин почти сухим, что сильно отличалось от маминого рецепта. Бабушка вообще делала только оладьи. Она густо замешивала, толсто накладывала и почему-то жарила только на одной сковородке, при этом наливая с палец масла. Её блины были очень сытными – съешь три штуки и едва из-за стола встаёшь. Стоило мне сказать, что я сыт, как бабуля тут же выливала остатки блинного замеса на сковородку и жарила толстенный блин, который назывался опёкиш. Одного такого хватит, чтобы отправиться в путешествие, скажем, в горы на пару дней.

– Ну давай, показывай уже, – сытый и довольный спросил Джон.

– Что показывать? – спросил Ден.

– Это я повару нашему. Рыба у него там. Говорит, поймал вчера.

– Да, сейчас покажу.

Я открыл морозильную камеру и достал оттуда огромного карпа на три сто.

– Обалдеть!

– Как ты его достал вообще?

– Ха! – гордость переполняла меня и очень хотелось приврать, что на удочку.

– Ну давай, колись! Где поймал-то? – поторапливал Костян.

– Да вы не поверите. В рубашку поймал.

– Ага! Чего не в трусы? – недоверчиво хохотал Костян.

– Правда в рубашку. Сейчас покажу.

Я достал из постирочной корзины сухую рубашку. Та сохранила на себе частички тины и торфа, а в двух местах слегка одеревенела от застывшей рыбной слизи. Из развёрнутой одёжки выпала чешуйка рыбы с ноготь большого пальца.

– Вот этой рубашкой достал. Мы привязали рукава на рогатину и ходили по дну ногами, чтобы её заманить. Я стоял с рогаткой, а дед палкой по дну гонял рыбу.

– Не может быть… – терялся в догадках Джон, – как можно в реке…

– Да это не реке, – прервал я.

– Давай уже, говори, куда ехать? – сверкнул глазами Костик.

– Далеко это. Мы вчера на автобусе ездили.

– А там ещё есть такие?

– Наверное есть, там полно таких мест.

– Я такого однажды ловил, – сказал Джон, – он когда клюёт, то поплавок ложится, а не тонет как обычно.

– Да не чеши! Ловил он, – возразил Костян, осматривая рыбину.

– Сколько?

– Три сто, – заявил я, – дед взвешивал.

Рыбалка – это наша страсть. Мы все очень её любили, хотя и редко выбирались к воде. До рыбалки надо было как-то доехать. Нам с Костяном повезло чуть больше. Меня отец возил на велосипеде, а Костян вообще сам ездил, без родителей.

– Короче, дело было так. Вчера после школы меня дед встретил. Он уже подготовил удочки, и мы сразу на автобус пошли. Мы поехали на Теминку, которая за Ивановкой, на вечерний клёв.

Дед меня зарядил, рогатки мне вырубил и дал свою удочку крутую, бамбуковую. Место классное, течения почти нет. Но вообще по нулям – ни тычка. А дед ещё как назло червей не взял, только хлеб, кукурузу, горох. Но всё не то.

– Ну ты даёшь вообще, как без червя то… – врезался Костян.

– Да я не знал, что мы поедем! В общем, тухляк вообще. Я на другое место пошёл, на дно…

– А у деда клевало? – спросил наш безумный рыбопромышленник.

– Он вообще не рыбачил. У него сейчас сбор начался, и он пошёл копать хвощ по пескам у берега.

– Зачем ему хвощ? Он что, хочет отраву сделать? – удивлённо спросил Джон.

– Наоборот, он собирает лекарственные травы и потом их продаёт. Ему сейчас нужно было собирать, пока я рыбачил.

– Дед у тебя умный – чего рыбачить, если не клюёт.

– Костян, да погоди ты! Я удочку положил и пошёл в лес, поискать червей. Копнул одного у леса и ерша поймал сразу. Так и тот лениво клевал…

– Надо было на опарика, – снова перебил Костик.

– Я пошёл в лес, копать ещё червей. А там земля такая рыхлая кругом, проваливаешься. Даже деревья повалены. Тогда я глубже пошёл, смотрю – лужа огромная. А в ней вода шевелится.

– Как?

– Ну буквально волны сверху такие, как стрелки идут. Я испугался, может змея. Анаконда! Стало интересно, и я туда палкой ткнул, а там рыба сидит!

– В луже? – спросил Джон.

– Ага. Я за дедом быстрее. А тот не верит, какая в луже рыба, говорит. Я давай опять палкой тыкать в лужу. А рыбы нет.

– А большая лужа-то?

– С две кухни примерно. Я говорю ему, рыба там! Точно рыба, я видел.

– Он штаны закатал и пошёл. Ходил, ходил, да потом наступил на неё правой ногой, и чуть не рухнул со страху.

– Обалдеть! А что она там делала-то? – спросил Ден.

– Дед говорит, что вода разлилась по весне и рыба зашла в старое русло. Потом вода ушла, лужи остались и рыба застряла там. Ну, а дальше вы знаете.

– Чё сидим? – кричал Костян, надевая ботинки. – Поехали туда быстрее, пока всю не выловили!

Я закрыл входную дверь и потащил велик вниз. Костян уже сгонял за своим, и Джон тоже.

– Ден, где велик? – спросил я.

– Бабушка не дала. Говорит, ехать на реку одним опасно.

– Можно подумать, всё остальное время мы занимаемся чём-то безопасным, – сказал Джон.

– Ты идиот, Дениска? – воскликнул я. – Зачем рассказал-то? Не мог что ли сказать, что мы по двору кататься будем?

– Я так и сказал. Потом. Но она уже не поверила.

– Естественно, Ден! Сколько раз тебе говорить, сначала врёшь – потом сознаешься, а не наоборот.

– Сачок взял, Джон?

– Ага.

Джон взял какой-то ботанский сачок, а Костян полноценный рыболовный подсак. Ден был ответственным за провиант. На четверых три было велика. В ходе короткого обсуждения было решено, что у меня самые сильные ноги, а у Дена самый мягкий зад. Поэтому я крутил педали, а он сидел на багажнике. Мы добрались до края города, а затем двигались вдоль трассы.

– Долго ещё?

– Столько же, – ответил я.

Я часто возил Дена на багажнике. И тот со временем стал аккуратно повторять контуры его мягкого места. Примерно раз в месяц отец брал молоток и выпрямлял металлические прутья. Но металл обладал хорошей памятью и после следующей же поездки приобретал привычный вогнутый вид. Так длилось до тех пор, пока на работе у бати не появился дядя Миша, который сварил новый багажник из металла потолще. Ден стал реже вспоминать о плохих дорогах, а я мог ехать побыстрей.

На въезде в Ивановку путь преградили коровы. Мы перешли на шаг из-за высокой плотности говядины на пути. Обойдя парнокопытных по обочине, Костян остановился. Он был немного впереди нас и, разглядывая животных, решил вклиниться в их разговор.

– Му-у-у, – глядя на Костяна сказал бык.

– Му-у-у, – старательно подражая звукам, нараспев ответил Костян.

Я в детстве мечтал о многом. В этом списке пару раз мелькала и способность общаться с животными. Но даже самые смелые мечты разбивались о необходимость понять, о чём мы будем с ними говорить.

Коровы в принципе всегда говорят только «му», поэтому, я думаю, значение имеет интонация или, может быть, тембр, с которым произносится это «му». Или, наконец, взгляд того, кто говорит «му».

Не знаю, что именно, но что-то серьёзно обидело того быка. Он, не мешкая ни секунды, застучал копытами по асфальту и опустил голову.

– Бегите, глупцы! – сказал Костян, решительно вступая в бой с балрогом.

Все побежали. Костян удирал на велике, а за ним гнался оголтелый бык с рогами наперевес, за лидером бежало стадо из десятка коров, затем уже я, Ден и Джон. Мы трое как бы тоже удирали от коров, но при этом почему-то ехали за ними.

Бычок оказался спринтером, пробежав сотку потерял темп. Деревня была растянута вдоль дороги, за ней начинался луг, а за ним и лес, который скрывал старую реку. В точности повторив вчерашний путь, я показывал ребятам лужу. Костян разложил сачок и закатав штанины забрался в болотную воду, не снимая башмаков.

– Чего стоите? – водил сачком по дну Костян.

– А что нам делать? – спросил я.

– Заходите! Будем искать все вместе.

– Я не полезу, – сказал Джон, – у меня ботинки новые. Меня мама потом раскатает на пельмени.

– Ну тогда берите палки и начинайте мутить воду.

Ребята начали болтать в луже, а мы с Костяном активно шарили по дну сетками. В ловушку никто не попадался.

– Может воду вычерпать? – предложил Джон.

– Хорошо бы, но нечем. Ведро бы нам, – топтался Костян.

– Можно бутылку поискать на берегу.

– У меня есть пакеты, можно ими.

Я раздал парням пакеты, и мы принялись черпать воду, перенося в сторону.

– Мало, – сказал я, пройдя три раза.

– Да, тут весь день придётся таскать, – сказал Костян.

– У меня вообще пакет худой, – пожаловался Ден.

– Да тут рыбы нет, мне кажется, – расстроенно произнёс Джон.

– Наверное, нас опередили, – негодовал я.

– А может твой дед тут был?

– Нет, он сегодня поехал в Юшкино, у него там сныть.

– Слушайте, а давайте велики оставим и поглубже пойдём, предложил я.

Мы оставили Джона сторожить. Ноги уже были мокрыми, так что мы смело шагали по топкой чёрной земле. Далеко идти не пришлось, метрах в двадцати была новая лужа. Мой сачок коснулся дна, и там тут же затрепыхалась рыбёшка. Длинная палка сачка нагнулась, и над водой показался приличных размеров лещ.

Дед произносил название этого вида особым образом – л-л-лёщ. Он ставил смачное ударение на букву ё, до предела растягивая букву л. Это придавало рыбе величавости. Сразу было понятно, что там не какой-то мизерный подлещик или лещ средних размеров, а настоящий трофей. Лёщ брыкался в сачке для бабочек, а ребята смотрели огроменными глазами. В своих рассказах мы ловили и покрупнее, и сачка бы не хватило. Но в реальности это был самый крупный лещ из пойманных любым из нас – настоящий Лёщ.

– Сюда его давай! – крикнул Костян, протягивая мокрый пакет.

– Осторожно! Выскользнет! – я достал улов из сетки.

– Куда он из лужи денется! – радовался Костян. – Снова поймаем.

– Что там у вас? – кричал Джон, услышавший наши радостные вопли.

– Лёщ! – крикнул я.

Мы вытащили ещё одного, затем ещё двух, а затем ещё десяток. Лужа была в несколько раз больше первой. Мы с Костяном доставали рыбу и кидали её на траву. Перепачканные торфяной землёй, с мокрыми штанами, мы были безумно счастливы. Джон не выдержал и бросил велики.

– Дай мне! Я тоже хочу поймать, – он буквально вырвал у меня сачок и бросился в лужу в новых ботинках.

– Джон, не спеши. Выжди поклёвку. Тяни, только когда поплавок ляжет, – хохотали мы.

Мы набили пакеты рыбой. Брали только крупных, жёлтых лещей. Под конец браковали даже килограммовые экземпляры. И остановились, когда у одного из пакетов оторвалась ручка.

– Ребят, как повезём-то теперь? – переживал Костян.

– Не знай, – отвечали мы, смеясь.

– Завязывайте пакеты к багажнику.

– Нечем, – сказал Джон.

Шутки в сторону. Когда речь идёт о добытой рыбе, все средства хороши. Костян снял майку и положил порванный пакет с рыбой внутрь. Затем привязал майку к багажнику шнурками. Мой пакет с рыбой был огромен. Я бы тоже хотел его привязать к багажнику, но там сидел Ден. Как ни крути, но Ден всё-таки был для меня ценнее, поэтому на багажник сели они оба. Перегруженные мы рванули домой.

Привезённая рыба легла ко мне в холодильник и заняла всё свободное место. Дома никого не было, а следовательно и возражений.

Мы даже не стали рассматривать трофеи и решили поехать ещё раз. На этот раз Ден взял велик и при этом умудрился не соврать бабушке. Он честно заявил, что все уже вернулись с речки, ни слова не говоря о втором заходе. Быстрый перекус, и рыболовецкая шхуна снова вышла в море. Перепачканные, сырые, мы мчались к болоту, подгоняемые страхом, что нас опередят. На этот раз всё было продумано. На смену пакетам пришли авоськи, шнуркам – кожаные ремни и резинки. И во второй раз мы вычерпали полные сумки рыбы. К нашему возвращению было ещё светло. Всю рыбу мы зачем-то заложили в ванную, чтобы символически осмотреть объём улова. Треть чаши была занята серебристой чешуей.

– Всем привет, – сказала сестра и подошла к ванной. – Боже, что это?

– Мы тут рыбу делим, – ответили ребята.

– Где вы столько взяли?

– В луже выловили.

– Вы бы хоть что-то правдоподобное придумали. Украли что ли?

– А вы знаете, где можно украсть свежую рыбу? – спросил Джон, всегда обращаясь к моей сестре на вы.

– Ладно, будем считать, что вы её поймали. Что планируете делать с ней? – сестра посмотрела внимательно на ванну снаружи и внутри.

– Мы сейчас поделим её на четверых, и каждый возьмёт долю. А дальше домой, наверное…

– Это несерьёзно, – перебила меня сестра, – её надо продать, а деньги поделить на пятерых.

– Как это, на пятерых? – тут же включился Костян, мы её везли двадцать километров, все ботинки вымочили, я весь в грязище, – он и правда был весь в земле по колено.

– Молодец, Костян! За особые заслуги твоя доля будет больше других, но такая же как у всех. Давайте так. Вы мне дадите вон те две рыбки, – сестра указала пальцем на угол ванны.

– Да это ж два самых крупных карпа! – воскликнул Костян.

– Погоди, Костик, – успокаивал я товарища, – она же не взять, а продать возьмёт. Поверь мне, лучше неё никто не умеет продавать. А нам нужны деньги, так ведь? Зачем нам столько рыбы, если мы не можем купить себе шоколадки?!

– Конечно! Берите, берите сколько нужно, – смекнул Джон, – хотите мы вам донести поможем?

– Не надо, сама справлюсь. Ждите здесь, я скоро.

Сестра взяла двух карпов из ванны и третьего из холодильника. Бросила на весы, разложила по целлофановым пакетикам, насколько влезли, и понесла на улицу. Через полчаса вернулась и отдала нам деньги с проданной рыбы.

– Свою часть я уже взяла, это ваше.

– Спасибо! – сказал Ден.

– Спасибо! – сказал Джон.

– Остальную тоже сможешь продать? – спросил я.

– Продам завтра, но не всю. Плохо берут, вечер уже. Магазин вообще не берет такую. Говорят, если бы она солёная была, тогда…

Тут в голове у меня что-то щёлкнуло. Цель была ясна, и мы бросились в комнату искать книжку с зелёной обложкой в твёрдом переплете. Она была такой покоцанной со всех сторон, некоторые страницы отсутствовали, на полях всё было исписано. Книга называлась «Домашнее консервирование».

– Так, нам нужно много соли.

– А как мы её взвесим?

– Джон, ты вроде самый умный. Попробуй как-то посчитать. Ну хоть примерно.

– Много надо, ребят. Килограмм тридцать соли.

– Сколько стоит килограмм? – спросил Ден.

– Да она дёшево стоит. Надо бежать в магазин, пока не закрылся.

Папа с мамой приехали домой как раз к тому моменту, когда ребята ушли. Они были отдохнувшими и веселыми, немного румяными и растрёпанными. Сегодня, судя по всему, они трогали землю только через ботинки. Мама сняла улыбку со своего лица, как банный лист. Папа, стоявший рядом, наоборот улыбнулся ещё шире. Рыба смотрела на них безучастно.

– Что это? – спросила она у отца.

– Это рыба. В основном лещ.

– Я вижу, что это рыба.

– А чего тогда спрашиваешь? – ответил отец.

– Саша, что в нашей ванной делает рыба?

– Солится, мам, – ответил я.

– Я понимаю, что если рыба лежит в соли, то она не коптится.

– А чего тогда спрашиваешь?

– Я пытаюсь понять, что тут происходит вообще, а вы мне сообщаете то, что я и так вижу!

– Мам, ты не ругайся, пожалуйста. Рыба немного полежит, и я всё уберу. Она сейчас посолится немножко, а потом я её уберу.

– Куда уберёшь?

– Я думаю, что лучшее место – это наш балкон. Нам нужно, чтобы рыба висела в тени и в хорошо проветриваемом помещении. Так тут написано!

– Ясно. Сколько, ты говоришь, она тут полежит?

– От трёх до пяти дней.

– Слушай, Тань, пойдём. Сейчас все решим… – батя начал успокаивать мать, с которой сошёл весь румянец.

Балкон был в квартире один, и выход на него был из родительской спальни. Дверь на балкон была открыта почти всегда, даже зимой, потому что мама очень любила, чтобы в комнате было свежо.

– Последний вопрос, – остановилась в конце коридора мама. – А сколько она должна сохнуть на балконе?

– Смотря что мы хотим получить. Если маканец, то три дня. А если средне-вяленую, то от десяти до пятнадцати дней.

– Ясненько, – мама наконец улыбнулась широко и очень радостно, как никогда.

Всё получилось не так, как я хотел. Точнее сказать, я вообще не думал о том, как это должно было выйти. Всё было просто. Вот рыба, и её нужно привезти домой, а дальше думать будем. Родители заперлись и, видимо, как раз и взвешивали, что будет дальше. Из под двери спальни выходил сигаретный дым, а я глядел в окно своей комнаты, пытаясь понять, как исправить ситуацию и как сообщить родителям, что мы привезли не всё.

Отец вышел из комнаты и зашёл ко мне.

– Вы где столько рыбы взяли? Не украли, надеюсь.

– Да нет же. Помнишь мы с дедом вчера ездили? Мы там нашли старое русло реки, где в лужах была рыба. Её там очень много! Мы хотели побольше наловить, а потом уже решить, что делать.

– Матери не говори, что так далеко ездил один.

– Так я и не один был, а с друзьями.

– Это и есть один. Скажешь с дедом ездил, если спросит.

– Ладно, скажу. А что с рыбой делать?

– Это я тебя хотел спросить, что ты будешь с ней делать?

– Я хотел нам домой привезти, ну чтобы поесть. Бабушка Дена сказала, что можно сделать уху или котлеты, рыбный пирог… Разве это плохо?

– Очень хорошо. Очень. Не хорошо то, что мы пять дней в ванную зайти не сможем, а потом пятнадцать дней в спальню, – поучительно поднимая брови сообщил отец.

– Это сестра предложила. Она сказала, что высушенную можно быстрее продать. И так она не испортится.

– Продать? А кто купит? Ладно, это я у неё сам спрошу. Купят – это лучше, чем съесть. Завтра я в гараж к Вите схожу, у него есть бочки. Переложим в них, и потом я тебе помогу ее выпотрошить.

– Что сделать?

– Нельзя просто засолить рыбу. Её сначала надо выпотрошить. Ну, внутренности убрать надо, так она лучше засолится, понимаешь? И горчить не будет. А потом можно продавать. Деньги поделим на шестерых.

– Эй! Почему на шестерых! Сестра и так забирает за продажу свою долю.

– А потому что ты рыбу не сможешь выпотрошить сам. Тебе мать нож не даст.

– Как это не даст, раньше же давала.

– Раньше давала, а сейчас не даст. Поэтому делить будем на шестерых.

– Ясно, хорошо. А мама тоже свою долю попросит?

– За что?

– За балкон.

– Возможно. Будь к этому готов.

Я промолчал в ответ, подсчитывая убытки. Отец начал было что-то говорить об ответственности и что неплохо было бы предупреждать. Но он не закончил фразу, поняв, что довольно странно читать морали после того, как сам вписался в долю.

– Пап, слушай. Там рыбы ещё очень много. Не бросать же?

В воскресенье на новой красной машине мы пробирались через лес, к рыбной шахте. Добыча серебра шла с утра и до вечера. Мешок рыбы мы отдали папиному другу за три поездки. Остальное в бочки, в гараж. Рыбу чистил отец с другом, я смотрел и время от времени выносил потроха на ближайшую помойку. Ох уж и повезло тогда местным кошкам. Примерно так же, как не повезло местным жителям. Четыре полных бочки солёной рыбы. Через месяц сестра пристроила добычу по местным кафе и пивным ларькам. Мама попросила свою долю в виде огромного карпа, которого приготовила на ужин с рисом и лимонами. Мы с пацанами потом ездили еще несколько раз в поисках таких мест и даже находили пересохшие лужи, полные рыбьих костей, которые оставили ужи и гадюки. Но живой рыбы больше не было.

Деньги нам были очень нужны, хотя тогда мы ещё не решили для чего. Их было действительно много. Скажем, на очень крутой велик или чтобы много раз сходить на карусели, с мороженым и сахарной ватой.

Неподалёку под акациями, что вдоль дороги, мы выкопали яму и зарыли в ней старый термос с деньгами. Пусть пока полежат, решили мы.

Всё-таки лучше иметь деньги, но не иметь идей куда их потратить, чем наоборот. Это приносит спокойствие и открывает перспективы. Когда у тебя нет денег, но тебе чего-то хочется – это всего лишь мечты. А если ты мечтаешь, но с деньгами, то это уже перспективы. И наши перспективы были весьма привлекательны. С этого дня мы начали мечтать о гораздо большем, чем блок жвачки или ящик газировки.