Текст книги "Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения"

Практически все, знавшие его, вспоминали редкостную грубость этого человека. Этим он отличался еще в 1920-х годах – и когда работал ректором МГУ, и в Наркомпросе. Всех поражало наслаждение, с которым он унижал подчиненных, коллег, заслуженных, уважаемых профессоров.

Бывший Главный военный прокурор СССР Н. П. Афанасьев (при Вышинском он занимал должность прокурора Орловского военного округа) рассказывал: «Так каков же был Вышинский? Внешне строгий, требовательный – в общем, человек, чувствующий свой «вес», явно показывающий, что близок к «верхам», и сам являющийся одним из тех, кто на самом верху вершит дела. Таким Вышинский был перед подчиненными. А на самом деле Вышинский был человек с мелкой душонкой – трус, карьерист и подхалим. Так что вся «значимость» Вышинского – позерство и трюки провинциального актера, до смерти боящегося за свою карьеру, а главное, конечно, за свою меньшевистскую шкуру».

Прокурор ревностно исполнял свои обязанности, стараясь преданным служением «отцу народов» загладить свое меньшевистское прошлое и боясь, что ему припомнят не только «грехи молодости», но и деяния настоящего. Ведь он знал очень многое. Не мог Вышинский не помнить и того, какая судьба постигла Николая Васильевича Крыленко, которого он сменил в 1931 году на должности Прокурора РСФСР.

Однако Вышинский, как ни странно, репрессирован не был. Хотя периодически и над ним сгущались тучи. Вспомнить хотя бы Шейнина, когда последнему предлагали дать показания против Вышинского. Незаметно оставив свой пост, в 1940 году он уходит «в дипломатию» и становится заместителем наркома иностранных дел. С первых дней работы в Наркоминделе он занимался отношениями СССР со странами формировавшейся антигитлеровской коалиции, прежде всего с Великобританией. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, которая рассматривала вопросы сокращения сроков войны против гитлеровской Германии и открытия второго фронта. Для участия в работе Европейской консультативной комиссии Вышинский выехал в Алжир. Это был его первый выезд за границу, где он получил первый опыт многосторонней дипломатии.

В феврале 1945 года Андрей Януарьевич Вышинский – член советской делегации на Ялтинской конференции руководителей трех союзных держав.

Победоносное завершение войны было ознаменовано 9 мая 1945 года подписанием Германией Акта о безоговорочной капитуляции. Привез текст акта в Берлин Вышинский, оказавший маршалу Жукову правовую поддержку в столь ответственный момент. Фотография, сделанная на процедуре подписания, зафиксировала его присутствие. После короткого пребывания в Москве он вновь, уже в составе советской делегации, едет в июле в Берлин на Потсдамскую конференцию руководителей трех союзных держав – СССР, США и Великобритании, которая решала вопросы послевоенного устройства Германии. Вышинский входил в комиссию, руководившую действиями советской стороны на Нюрнбергском процессе, и, нужно признать, немало сделал для успешной работы Нюрнбергского трибунала.

В январе 1946 года Советское правительство назначило Вышинского главой делегации СССР на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Поначалу, выступая, он еще употреблял выражения «наши американские и английские друзья», но очень скоро, по мере усиления «холодной войны», стали крепчать и его речи. Подтверждая, что «демократия – это есть ограничение тирании», он одновременно выступал против «принципа неограниченной свободы». Символично, что, когда в 1948 году ООН принимала Декларацию прав человека, позицию Советского Союза озвучил именно Андрей Януарьевич. Всю жизнь призывавший к расстрелу за любые проявления инакомыслия, теперь он сетовал на то, что в Декларации не прописано право на уличные демонстрации.

Когда Сталин в 1949 году решил, что настала очередь расправиться с одним из самых верных соратников – Молотовым, и убрал его с поста министра иностранных дел СССР, на место Молотова встал не кто иной, как Вышинский, – 7 марта был подписан приказ о его назначении. Тем не менее на собрании сотрудников МИД он требует выполнения не только своих указаний, но и приказов, подписанных ранее Молотовым. Остаются на своих местах и основные руководящие работники МИД. Вместе с тем в своей обычной жесткой манере он отдает ряд распоряжений по укреплению дисциплины среди сотрудников, ограничению их выступлений в печати и использования архивных документов при защите диссертаций.

В октябре 1952 года Вышинский становится кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС. Однако уже 5 марта 1953 года, в день смерти Сталина, его звезда стремительно покатилась вниз – он был выведен из Президиума ЦК и освобожден от должности министра иностранных дел. Теперь его назначают только постоянным представителем СССР при Организации Объединенных Наций, в ранге замминистра. В Нью-Йорке тогда уже никто всерьез не воспринимал бывшего прокурора, чья фамилия когда-то вызывала трепетный ужас. Теперь он дал волю своей артистической натуре, и на устраиваемые им концертные номера, в которые он по старой привычке превращал все свои речи, сбегались посмотреть. Человек с моментальной реакцией, блестящей эрудицией, богатейшим лексическим запасом, он славился непредсказуемыми выходками. «Вот он, поджигатель войны!» – мог крикнуть Вышинский, указывая на человека пальцем. 22 ноября 1954 года, за час до начала очередного выступления, во время диктовки предстоящей речи по поводу создания Международного агентства по атомной энергии, он и умер. После его смерти в сейфе нашли заряженный «браунинг», что породило ложные слухи о самоубийстве Вышинского.

Грозный «Ягуарович», как втихую звали его сослуживцы, был примерным семьянином – еще в 1903 году он женился на Капитолине Исидоровне Михайловой и прожил с ней в счастливом браке свыше пятидесяти лет. Дочь Вышинского Зинаида, которую он нежно любил, тоже стала юристом.

Похоронен Андрей Януарьевич в Москве, в Кремлевской стене на Красной площади.

Иван Александрович Ильин
(1883–1954)

Духовно-идейный пастырь России

Выдающийся русский философ, ученый-правовед, национальный мыслитель, оратор и публицист Иван Александрович Ильин родился в Москве 28 марта 1883 года.

Он происходил из дворянского рода. Его прадед служил при императоре Павле I коллежским советником, дед возводил Большой Кремлевский дворец, затем стал его смотрителем и комендантом. В Кремле жила вся семья деда. Здесь же родился и отец Ильина – Александр Иванович, его крестным был император Александр II.

Александр Иванович стал впоследствии губернским секретарем, присяжным поверенным и слыл человеком очень добрым и чутким. Мать Ивана Ильина – Каролина Луиза Швейкерт, лютеранка по рождению, после венчания приняла православие, став Екатериной Юльевной Ильиной. Детей у них было пятеро.

Иван Ильин учился в 1-й московской классической гимназии, окончив ее в 1901 году с золотой медалью, что давало право поступления без экзаменов на юридический факультет Московского университета. Под влиянием научного руководителя, известного правоведа Павла Ивановича Новгородцева, у него сразу возник глубокий интерес к философии. В сентябре 1906 года Ильину было предложено остаться в университете, чтобы готовиться к профессорскому званию.

27 августа 1906 года Иван Ильин обвенчался с выпускницей Высших женских курсов Наталией Вокач, с которой они прожили долгую жизнь. Детей у них не было, и после смерти Ивана Александровича все его наследие перешло к ученикам.

В 1909 году Ильин был утвержден в звании приват-доцента по кафедре энциклопедии права и истории философии права Московского университета. В 1910 году стал членом Московского психологического общества. В это же время в журнале «Вопросы философии и психологии» вышла его первая научная работа «Понятие права и силы». После этого он в течение двух лет работал в университетах Германии, Италии и Франции, а по возвращении на родину преподавал на юридическом факультете университета и в других высших учебных заведениях Москвы, занимался научной деятельностью.

После февральской революции, которую Ильин воспринял всего лишь как «временный беспорядок», он включился в активную общественно-политическую деятельность. Летом 1917 года у него вышли пять актуальных брошюр: «Партийная программа и максимализм», «О сроке созыва Учредительного собрания», «Порядок или беспорядок?», «Демагогия и провокация». Осенью в газете «Утро России» под псевдонимом Петер Юстус он напечатал серию статей: «Куда идет революционная демократия?», «Отказ г. Керенского», «Чего ждать?», «Кошмар», «Кто они?», «Корень зла».

После октябрьского переворота Ильин сразу же включился в борьбу с большевиками. Вскоре в газете «Русские ведомости» он выступил с пламенной статьей «Ушедшим победителям». В ней Ильин разоблачал новую власть и предвещал ей неизбежный крах. Иван Александрович установил связь с организатором Белого движения на Юге России генералом Алексеевым, за что в 1918 году трижды арестовывался ЧК, был судим Московским революционным трибуналом, однако его оправдали за недостаточностью улик.

Публичная защита работы «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» стала настоящим триумфом ученого. И. А. Ильину единогласно присудили сразу две степени – магистра и доктора государственных наук, а вскоре он стал профессором Московского университета. Его научный труд по сей день считается лучшим в мире комментарием философии Гегеля.

В августе 1919 года ЧК вновь выдала ордер на арест Ильина. Формально он проходил по делу «ЦК кадетов», хотя ни в какой партии никогда не состоял. Он скрывался у друзей, и дело кончилось только обыском в его квартире. В феврале 1920 года Ивана Александровича все же арестовали по знаменитому делу контрреволюционной организации «Тактический центр», куда входили «Союз возрождения России», «Совет общественных деятелей», «Национальный центр». Однако (говорили, что по настоянию Ленина) через два дня его отпустили.

Последний раз он был арестован в сентябре 1922 года. Обвинение звучало так: «…с момента октябрьского переворота до настоящего времени не примирился с существующей в России властью». По постановлению Коллегии ГПУ И. А. Ильин был приговорен к высылке за границу, причем возвращение на родину немедленно повлекло бы для него смертную казнь. На пароходе «Oberbergermeister Hacke», в числе других высланных философов, ученых и литераторов, он с женой 26 сентября 1922 года отбыл в Германию.

Прожитые в Советской России тяжелые годы тем не менее помогли русскому философу объективно понять и осознать трагические события, произошедшие на его Родине. И уже в эмиграции он осмыслил и обобщил свои наблюдения.

«Уходят ли от постели больной матери? – писал И. Ильин. – Да еще с чувством виновности в ее болезни? Да, уходят – разве только за врачом и лекарством. Но, уходя за лекарством и врачом, оставляют кого-нибудь у ее изголовья.

И вот – у этого изголовья мы и остались».

В жизни философа начался новый период. Иван Александрович сразу же активно включился в жизнь русских эмигрантов Берлина. В 1922 году Ильин выступил с речью перед русскими коллегами-изгнанниками:

«Для меня Отечество не столько географическое или этнологическое понятие, сколько духовное. Любой народ живет ради того, чтобы стать духовнее, чтобы создать свою духовную культуру. И вот эту целостность духовно-национальной культуры мы называем Отечеством. Душа, утрачивая в себе животные начала, становится духом тогда, когда тянется к вечному, когда жаждет Божественного, когда ее мысль мыслит бессмертным и создает бессмертное в смертном.

…Вот почему разлука существует только с географическим и этнологическим субстратом, но никак не с Отечеством. Где бы я ни был и что бы я ни делал, мое Отечество всегда во мне как духовная сущность моей души, меня самого. У патриота вся жизнь пропитана Отечеством; ход его мыслей, ритм его воли, огонь его страстей – все связано с Отечеством по его душевному складу и устремлениям. Невозможно лишить Родины человека духовного; невозможно заставить его жить без нее. С нею разлучить его может только смерть, потому что, опять же, Родина стоит того».

В эмиграции Ильин стал одним из основателей открывшегося в феврале 1923 года Русского научного института, в котором одиннадцать лет был профессором и читал там двенадцать систематических курсов, среди которых «Энциклопедия права», «История этических учений», «Введение в философию и эстетику», «Учение о правосознании», «Методология юридических наук» и другие, а также шесть эпизодических («О формах государственного устройства», «Основы советского государства», «О духовных причинах революции в России» и т. д.). Этот внушительный список говорит об энциклопедической широте его познаний, сочетавшейся с исключительно глубоким проникновением в суть предмета, а также о колоссальной работоспособности.

В 1923–1924 годах Иван Александрович стал деканом юридического факультета Русского научного института. Со своими лекциями он объездил почти все страны Европы, читая их на нескольких языках.

В 1924 году Ильин был избран членом-корреспондентом Славянского института при Лондонском университете.

В эмиграции у Ильина открылся еще один талант – он стал страстным публицистом. Не только сами научные идеи, но и тот пафос, с которым они высказывались, привлекали к ним всеобщее внимание.

Главным для Ильина в его научно-педагогической деятельности было учение о правосознании, созданное им еще в Советской России. И его заслугой является описание права как духовной сущности, а правосознания как расширения и утончения человеком своего внутреннего духовного опыта.

Он четко сформулировал три аксиомы правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к самообязыванию и самоуправлению, взаимное уважение и доверие людей друг к другу.

Кроме того, «им выведены» шесть аксиом государственной власти: 1) государственная власть не может принадлежать никому, помимо правового полномочия; 2) государственная власть в пределах каждого политического союза должна быть едина; 3) государственная власть всегда должна осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу; 4) политическая программа может включать в себя только такие меры, которые преследуют общий интерес; 5) программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы; 6) государственная власть принципиально связана распределяющей справедливостью, но она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовного и государственного бытия народа.

В 1926 году в Белграде в издательстве «Общества галлиполийцев» вышла брошюра Ильина «Родина и мы» – своего рода программа Белого русского движения на далекую перспективу.

В июле 1924 года Ильин начал писать свою знаменитую книгу «О сопротивлении злу силою», которую он посвятил «Белым воинам, носителям православного меча, добровольцам русского государственного тягла!». Философское исследование сочеталось здесь со страстной злободневностью, поэтому книга не устарела за долгие годы. Против книги резко выступили 3. Гиппиус, И. Бердяев, Ф. Степун и другие известные деятели эмиграции. Горький грубо отозвался о ней в письме Пришвину. Однако книгу Ильина активно поддерживали идеологи Белого движения, считая ее своим знаменем, – долгое время это служило существенным препятствием не только для издания его трудов, но даже для упоминания его имени в СССР.

Ильин был одним из главных организаторов Русского зарубежного съезда 1926 года, его делегатом (имел два голоса). На съезде своей яркой и глубокой речью он призывал участников преодолеть политическую болезнь «партийности» и партийную психологию. «Ибо и в будущем цвести нашей родине только под Царем и мучиться и чахнуть ей в интригах республиканской партийности», – прямо высказал он свои монархические взгляды. «Духовное разложение наших дней должно быть изучено, опознано, вскрыто и формулировано. И тогда найдутся его преодоления», – так чутко реагировал философ на материальные причины трагедии России.

В отличие от социалистов, он не отвергает, а пытливо изучает многогранную суть частной собственности: «Подобает ли творческому духовному центру (человеку) иметь на земле некое прочное, вещественное гнездо, предоставленное ему и обеспеченное за ним, – гнездо его жизни, его любви, деторождения, труда и свободной инициативы?», «Возможен ли дух без свободы и творчества?», «Возможны ли свобода и творческая инициатива без частной собственности? И если подобает, если возможно, то в силу чего и на каких условиях?»

Ученик Ильина Роман Редлих вспоминал: «Ильин любил Россию сознательно и страстно. Он ненавидел большевизм и хорошо понимал его природу. Также безошибочно он усмотрел и природу гитлеризма, едва тот начал входить в силу. Никогда не забуду вечера у него в кабинете в 1936 году и его совершенно точного описания грядущего похода Гитлера в Россию».

В 1934 году Ильин, который помогал Веймарскому правительству бороться против коммунизма, отказывается следовать указаниям нацистов. Его увольняют из Русского научного института. В течение нескольких лет еще удается издавать в Германии книги и читать лекции, но вскоре последовал категорический запрет и на это. Философу угрожал арест и заключение в концлагерь.

Летом 1938 года с помощью своих друзей и учеников ему удалось бежать в Швейцарию, где он и провел последние пятнадцать лет своей жизни. Швейцария согласилась выдать вид на жительство, однако Ильин был ограничен в правах: ему не было предоставлено право на работу и запрещена политическая деятельность. Но творческая жизнь продолжалась своим чередом. Иван Александрович писал, читал лекции на русские темы, объединенные общим названием «Сущность и своеобразие русской культуры», которые переросли в лекции о Пушкине, Гоголе, Достоевском, Толстом, Шаляпине, русской сказке, древнерусской архитектуре, о юродивых во Христе и других.

В этот период благодаря меценатской поддержке Шарлотты Барсейсс, слушательницы и поклонницы Ивана Александровича, вышел в свет трехтомник его философско-художественной прозы: «Я вглядываюсь в жизнь. Книга раздумий», «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» и «Взгляд в даль. Книга размышлений и упований». «Эти три книги, – писал его ученик Роман Зиле, – представляют собою совершенно своеобразное литературное творчество – это как бы сборники не то философских эскизов, не то художественных медитаций, не то просветительно-углубленных наблюдений на самые разнообразные темы, проникнутые одним единым творческим писательским актом – во всем видеть и показать Божий луч».

Через все творчество Ильина удивительным образом красной нитью проходит тема России. «Три речи о России» – это уникальный гимн своей родине и своему народу. С научной точностью Ильин исследовал не только их достоинства, но и недостатки. Он с горечью писал: «…не только отпала тысячелетняя государственная форма, но водворилась не «российская республика», как о том мечтала революционная полуинтеллигенция левых партий, а развернулось всероссийское бесчестие, предсказанное Достоевским, и оскудение духа; а на этом духовном оскудении, на этом бесчестии и разложении вырос государственный Анчар большевизма, пророчески предвиденный Пушкиным, – больное и противоестественное древо зла, рассылающее по ветру свой яд всему миру на гибель».

«Что сулит миру расчленение России» – так называется известная статья Ильина, где он говорит о внешних силах, пагубно влияющих на Россию: «…мировая закулиса хоронит единую национальную Россию. Не умно это. Не дальновидно. Торопливо в ненависти и безнадежно на века. Россия не человеческая пыль и не хаос. Она есть прежде всего великий народ, не промотавший своих сил и не спаявшийся в своем призвании. Этот народ изголодался по свободному порядку, по мирному труду, по собственности и по национальной культуре. Не хороните же его преждевременно! Придет исторический час, он восстанет из мнимого гроба и потребует назад свои права!»

Почему же великий философ так верил в будущее России, отстаивал ее честь и достоинство?

«…Быть русским – значит созерцать Россию в Божьем луче, в ее вечной ткани, ее непреходящей субстанции, и с любовью принимать ее, как одну из главных и заветных святынь своей личной жизни. Быть русским – значит верить в Россию так, как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и ее строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за нее и нашу победу. Может быть, и не прав Тютчев, что «в Россию можно только верить», – ибо ведь и разуму можно многое сказать о России, и сила воображения должна увидать ее земное величие и ее духовную красоту, и воле надлежит совершить и утвердить в России многое. Но и вера необходима: без веры в Россию нам и самим не прожить, и ее не возродить».

Актуально и сегодня убеждение Ивана Ильина в том, что «России необходимо новое правосознание», которое должно «оберегать себя от западного формализма: для того чтобы создать такое правосознание, русское сердце должно увидеть духовную свободу, как предметную цель права и государства, и убедиться в том, что в русском человеке надо воспитать свободную личность с достойным характером и предметною волею. России необходим новый государственный строй, в котором свобода раскрыла бы ожесточенные и утомленные сердца, чтобы сердца по-новому прилепились бы к родине и по-новому обратились к национальной власти с уважением и доверием. Это открыло бы нам путь к исканию и нахождению новой справедливости и настоящего русского братства».

Ильин руководствовался очень высокими нравственными требованиями, которые предъявлял России и россиянам. Он сомневался, что «новое рассудочное экономическое доктринерство, по-коммунистически слепое и противоестественное», вряд ли доведет до добра. Россия в будущем, по мнению Ильина, должна «осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности».

Строить государство – это значит «воспитывать в народе государственный образ мыслей, государственное настроение чувств, государственное направление воли». В своей речи «Об основных задачах правоведения в России», прочитанной незадолго до отъезда в эмиграцию, весной 1922 года, Иван Ильин провидчески заявил: «России необходимо поколение прозревших и перевоспитавших себя правоведов, которые сумели бы начертать и осуществить систему верного социального воспитания – воспитания в массе нормального субъекта права». Суждения Ильина о национальном образе и характере не лишены критического взгляда на определенный тип русского человека: «как властвующий – он взяточник, вымогатель и самодур, не умеющий и не желающий отличать публичное благо от частного и жертвовать вторым – первому». В себе, в своем сознании (правосознании) следует искать причины неудач, неприятностей, разлада и «не жмуриться перед лицом событий». И лишь тогда возможно обрести правовое и государственное видение фактов.

Со всей серьезностью относился он к миссии политиков и хотел чтобы они и сами осознали это: «…политика невозможна без идеала; политика должна быть трезво-реальной. Нельзя без идеала: он должен осмысливать всякое мероприятие, пронизывать своими лучами и облагораживать всякое решение, звать издали, согревать сердца вблизи… Политика не должна брести от случая к случаю, штопать наличные дыры, осуществлять безыдейное и беспринципное торгашество, предаваться легкомысленной близорукости. Истинная политика видит ясно свой «идеал» и всегда сохраняет «идеалистический» характер.

И в то же время политика должна быть трезво-реальной. Ее трезвый «оптимум» не должен покоиться на иллюзиях и не смеет превращаться в химеру…Истинная политика – сразу идеалистична и реалистична. Она всегда смотрит вдаль, вперед – на десятилетия или даже на столетия; она не занимается торгашеством по мелочам. И в то же время она всегда ответственна и трезва и не считается с утопиями и противоестественными химерами. Политика без идеи оказывается мелкой, пошлой и бессильной; она всех утомляет и всем надоедает».

С точки зрения Ильина, для взятия высокой «государственной планки» русскому народу необходимо духовное обновление: «…что же мы предлагаем и что мы будем пожизненно отстаивать? Прежде всего мы не верим и не поверим ни в какую «внешнюю реформу», которая могла бы спасти нас сама по себе, независимо от внутреннего, душевно-духовного изменения человека… Невозможно, чтобы дрянные люди со злою волею обновили и усовершенствовали общественную жизнь. Жадный пустит в ход все средства; продажный все продаст; человек, в коем Бога нет, превратит всю жизнь в тайное и явное преступление…Все великое и священное идет изнутри – от сердечного созерцания; из глубины – от постигающей и приемлющей любви; из таинственной духовности инстинкта; от воспламенившейся воли; от узревшего разума; от очистившегося воображения. Если внутри смутно, нечисто, злобно, жадно, скверно, то не поможет никакая внешняя форма, никакой запрет, никакая угроза, никакое «избирательное право», особенно всеобщее, равное и прямое».

Ильин всегда считал, что возрождение России зависит от гражданского долга и воли личности русского человека: «Когда русские патриоты говорят о возрождении России, то они представляют себе обычно восстановление достойной государственной формы, возобновление осмысленного хозяйства, основанного на частной собственности, и возрождение свободной русской культуры. Кажется, что вот рухнет тоталитарный режим, прекратится вмешательство коммунистического государства во все сферы человеческой жизни, возродится вольная, творческая инициатива – и Россия встанет, как долго спавший богатырь… Мы совершенно не сомневаемся в том, что все указанное необходимо и что оно будет полезно и значительно, но постоянно с грустью думаем о том, что всего этого мало; что есть еще нечто, значительнейшее и глубочайшее, такое, что здесь не упомянуто, но что составляет самое естество человеческого бытия: это личные качества и тяготения человека; это то, как он поведет себя в личной жизни; и еще глубже: это его вера, его совесть и верность; это его характер; это то, что он способен совершить в общественной жизни и чего не может не сделать…Чем больше порочности будет гнездиться за ширмами парламента и всех учреждений, тем ближе государство будет к смуте и разрухе, тем непосильнее будут ему исторические испытания…Россия рухнула на наших глазах не потому, что русский человек был силен во зле и злобе, наподобие немцев, а потому, что он был слаб в добре; и в роковой час истории (1917) он не сумел извлечь из своего добродушия и утомления, из своей улыбчивой, песенной и ленивой души – ту энергию воли, ту решимость поступка, то искусство организации, то умение сопротивляться злу силою, которых потребовал от него час испытаний. Русский человек оказался слабым в добре…»

Отголоски идей Ильина можно найти в «Красном колесе» Солженицына.

Иван Александрович никогда не обладал крепким здоровьем, часто и подолгу болел. Умер он в пригороде Цюриха, в больнице, 21 декабря 1954 года.

На его могиле был установлен надгробный камень, на котором высечена эпитафия, составленная самим Ильиным:

Все прочувствовано

Так много выстрадано

С любовью созерцаемо

Немало прегрешений

И мало понято

Спасибо Тебе, Вечная Доброта!

Богатое творческое наследие Ильина – это более сорока книг и брошюр, более шестисот статей, более ста лекций, огромное количество писем, часть незаконченных работ, стихотворения, поэмы, шуточные поэтические и прозаические опусы, воспоминания, документы, которые сохранились во многих архивах разных стран.

После смерти жены философа в 1963 году его архив был переправлен в США. Ученик Ильина, профессор Питтсбургского университета Н. П. Полторацкий, в том же году создал Архив И. А. Ильина в Мичиганском университете библиотек, содержащий сто ящиков рукописей и документов. По завещанию философа его архив после его смерти в 2006 году передан Московскому университету.

Сам Ильин не мог предполагать о предстоящем своем упокоении на родной земле, эта мечта казалась несбыточной. Но осенью 2005 года прах Ивана Александровича Ильина и его жены Наталии Николаевны был предан земле в некрополе Донского монастыря.