Текст книги "Последнее исчезновение"

– Улетай! – скомандовал я Алене, сидящей на месте пилота.

Краем глаза увидев, как со стороны станции поднимается гигантская волна. У Алены дрожали руки, магнитолет вилял, мне пришлось ей помочь, я накрыл ее руки своими, вдвоем мы выровняли ход магнитолета. Волна нагоняла нас как в замедленной съемке, чем выше мы поднимались, тем выше росла и она, словно хотела ухватить гигантской рукой. В какой-то миг мне показалось, что нам не оторваться. Соня и Кристина склонились над Александром Даниловичем, потерявшим сознание.

Неожиданно сверху нас накрыла громадная тень, вскинув глаза, я увидел ту самую «летающую тарелку» из ангара орбитальной станции. Волна почти дотянулась до нас, желая скомкать смять и раздавить непокорную человеческую жизнь. Нас втянуло в «тарелку» и вовремя, волна слабо плеснула в дно магнитолета, но до межзвездного корабля ей было не достать.

Полковника срочно увезли на гравитационной платформе в медотсек. Соня молчала, ее прогнозы по поводу полковника были не очень оптимистичны, большая потеря крови, задеты жизненно важные органы.

На орбитальной станции я видел, как эвакуировался город, жертв почти не было, гигантская волна полностью потопила его, скрыв самые высокие шпили под водой. Военные окружили медотсек, к Александру Даниловичу никого не пускали.

– Нам нужно вернуться на нашу базу, – сказал совсем молодой курсант мне, – иначе полковник умрет. Но я не знаю, выдержит ли он перенос.

И столько было в его словах горечи, что я невольно подумал, кто же такой этот Александр Данилович, раз за него так беспокоятся. Из разговоров я понял, что он одним из первых осваивал вновь открытые миры и устанавливал контакты, не боялся трудностей, а для подчиненных был отцом родным, воспитывал племянника, у которого в одном из миров исчезли родители.

Медики нашего мира делали все возможное, чтобы спасти ему жизнь. Соня решительно вошла в бокс, где лежал полковник, и несмотря на протесты врачей, достала круглую капсулу из кармана.

– Дайте ему это, – сказала она. – Поможет на какое-то время.

Я удивленно спросил у нее:

– Откуда ты это взяла?

– Завалялось в кармане еще с того раза.

Перенос прошел молниеносно, полковник не приходил в себя, но кровотечение остановилось. Мы опять оказались по ту сторону арки в мире Александра Даниловича. Его срочно поместили в закрытый блок. Нам оставалось только ждать. Нас тоже осмотрели, но кроме растяжений и ушибов ничего страшного не обнаружили. Алена и Тарас остались на станции, на прощание я сказал ему, кивнув в сторону девушки:

– Береги ее.

Расстались мы тепло. Я попытался запомнить лицо Алены, кем бы она мне не приходилась. Александр Данилович был единственным человеком, связывающим нас с нашим миром, поэтому нам оставалось только ждать.

Егор рассказал нам о станции. Когда он прибыл туда с отрядом военных, в городе намечался военный переворот. Они вовремя обезоружили смутьянов и передали их в руки правосудия. Какую роль здесь играл Матвей Ильич, осталось невыясненным, но судя по его словам, ему просто заплатили.

Время тянулось медленно, мы изучили академию вдоль и поперек. Были летние каникулы, все курсанты убыли домой. Мы бродили по парку академии, сидели у фонтана. Иногда выбирались в город. Данил Андреевич несколько раз приглашал нас в свой загородный дом. Дом походил на особняк со своим парком и спортплощадкой. Недели через две Александр Данилович пришел в себя и стремительно пошел на поправку. Медицина этого мира делала чудеса. Нас пускали к нему ненадолго. Он каждый раз радостно приветствовал нас. Когда ему разрешили выходить из бокса, мы отправились в парк посидеть у фонтана.

– Вернуть вас домой можно, – сказал он, – но боюсь, что ваши переносы на этом не закончатся. Нужно найти тот портал, перенесший вас сюда в первый раз.

– Это была пустыня, – сказал я, – если катастрофа не произошла, там должна быть тайга. А вот что там сейчас…

– Лаборатория, – подсказала Кристина. – НИНА!

– Так это они устроили там портал? – вскинулся Егор.

– Боюсь, что не все так просто, – вздохнул Александр Данилович. – Олег исчез. Скоро будет слушание Комитета переговоров, не знаю, кого они выставят с вашей стороны. Надеюсь более надежного кандидата.

– Что это за комитет? – спросила Соня, в этом мире ей стало намного лучше, бледность совсем исчезла.

– Существует некое сообщество миров, их много, от каждого такого мира есть уполномоченный.

– Как наши дипломаты в разных странах, – догадалась Кристина.

– Примерно так, – улыбнулся Александр Данилович. – Такой комитет собирается не часто, только в особых случаях.

– Сейчас случай особый, – задумчиво сказала Соня, – это из-за нас?

Фонтан был сделан в виде огромной лилии, из середины которой била струя воды, красиво распадаясь на маленькие ручейки. Я смочил руку в воде и исподтишка брызнул в Кристину. Раньше она непременно бы брызнула в ответ, но сейчас она была слишком серьезна.

– Частично, – ответил Александр Данилович. – Я нарушил первый пункт договора о невмешательстве. За такое могут навсегда запретить посещать другие миры. Запечатать портал…

– А ваш браслет? – тут же спросил Егор. – Он ведь не связан с вашими порталами?

– Он действует ограниченно, и предназначен больше для переноса во времени. Поэтому и разряжается быстро.

– Когда будет заседание комиссии? – спросила Соня, что-то решив про себя.

– Через неделю.

– В этих мирах… не встречались вам необычные гуманоиды? – спросил я. – Видел в музее редких видов, жуть какая…

– Точно таких не встречал, – ответил Александр Данилович. – Думаю, что и в вашем мире они вряд ли есть.

Это успокаивало, не могу представить жутчайшего монстра с крыльями, а тем более целую планету таких. Тогда откуда эти фигурки? Разве что для развлечения…

***

Комитет впечатлял размахом, огромный зал с рядами сидений в виде яруса, массивный стол на сцене, очевидно, для устрашения нарушителей, узкие высокие окна. Но посетителей было на удивление мало, в основном военные в высших чинах. Ниже подполковника я никого не увидел. За столом сидели гражданские. Но двоих я отметил особо – один, представитель нашего мира, в официальном темно-сером костюме, он сверлил нас взглядом по очереди. И второй, представитель со стороны Александра Даниловича, похожий на профессора, с начинающими седеть висками. Он держался с благородным достоинством. Егор, Соня и Кристина сидели в зале, а мы с Александром Даниловичем напротив стола комитета переговоров. Слово взял высокий светлолицый офицер.

– Комитету хотелось бы услышать, наконец, вашу версию происшедшего, Александр Данилович. О ваших подвигах уже наслышаны.

– Где же ваш предыдущий представитель Земли? Наверное, он мог бы мог многое объяснить, – ответил Александр Данилович. – Затеять чудовищный эксперимент и в самый последний момент исчезнуть.

– В чем же чудовищный? – не понял офицер.

В зале зашептались, а члены комитета уставились на нас. Мне стало неуютно под их взглядами.

– Отправить из прошлого в будущее малолетних детей не считаясь ни с моралью, ни с совестью.

Офицер оглядел нас, очевидно, слово малолетних не вязалось с нашим обликом.

– Им же, наверняка, объяснили задачу, – неуверенно сказал он.

– Может, послушаем их версию? – спросил представитель от Александра Даниловича.

Мне предоставили слово, и я рассказал, как все происходило. Как мы не понимали этих перемещений и пугались каждый раз, оказываясь то в пустыне, то на подводной станции. И если бы не Александр Данилович, то, наверное, давно свихнулись бы.

– А почему перемещений было так много? – спросил наш куратор. – Обычно хватает трех.

– Что-то сбилось в самом механизме перемещения, – пояснил представитель от военных. – Мы проверяли контур, он не стабилен.

– Что это значит? – почти шепотом спросил я у Александра Даниловича.

– На вас был наложен контур перемещения. Кто-то попытался вмешаться и сбил механизм действия.

Я вспомнил эксперименты отца Егора, что он тогда пытался сделать? Егор смотрел на комитет напряженным взглядом. В зале поднялся шум, члены комитета тоже переговаривались.

– А как был задуман механизм? – услышал я голос Егора.

В зале стало тихо. Наш куратор кашлянул и, смутившись, ответил:

– Эксперимент вел другой, я собственно не совсем в курсе. Но думаю, что ваши перемещения не должны были затянуться.

– Этот ваш механизм – действует до сих пор! – отчеканил Егор. – Как его отключить?

В зале опять стало шумно. Александр Данилович устало вздохнул. Егора наперебой стали уверять, что такого быть не может. Контур отключен давным-давно.

– Тогда что же нас переносит? – не отступал Егор.

– В вашей крови остались частички нанороботов, – пояснил, наконец, Александр Данилович. – Убрать их мы не можем, не убив вас. А в вашем времени – пока нет такой технологии.

В зале зашумели сильнее, я поморщился. Оказывается, контур-то они отключили, а вот нанороботы отключились не все. И каждый раз они переносили нас через определенное время, цикл замкнулся.

– Мы обречены? – спросил я у полковника. – Так и будем переноситься?

– Не думаю, – ответил он. – Мои ребята что-нибудь придумают.

Наш вопрос остался открытым, зато комитет взялся за Александра Даниловича. Его обвинили во вмешательстве извне, в частых перемещениях и даже в военном перевороте. Начался гвалт, где каждый доказывал, что он прав. Я слушал все это и понимал, что будущее ничуть не лучше прошлого. Почему ругают человека за то, что он пытался помочь?

– Замолчите! – заорал я, вскакивая с места.

В зале сразу стало очень тихо. Члены комиссии удивленно повернули головы в мою сторону. Меня трясло как в лихорадке.

– Александр Данилович пытался хоть что-то сделать! А что сделали вы? Все эти ваши комитеты – чушь собачья! Разогнать всех в шею! Почему у вас допускаются эксперименты над детьми? Уничтожение планеты? Это ваш хваленый гуманизм?!

Кто-то робко пытался возразить, что слишком агрессивно ведут себя земляне, поэтому и планета чуть не погибла. А вмешательство равносильно вторжению. Они еще долго говорили о нашем мире.

Наш куратор сидел, понурив голову, ни на кого не глядя. Неожиданно он поднялся с места и сказал:

– У меня нет претензий к Александру Даниловичу.

Наступила очередная тишина. И в этой тишине он продолжил:

– Снимаю все обвинения против него. В этой ситуации виноваты только земляне.

***

Не люблю всех этих прощаний, но нужно было возвращаться, наш представитель обещал помочь с нашей бедой. Мы сидели в кабинете Александра Даниловича, и уходить совсем не хотелось. Скорее всего, мы больше не увидимся с ним.

– Что ж, – сказал он нам на прощание, – рад был вам помочь.

Когда мы выходили из дверей, я замешкался, и полковник неожиданно, ничего не объясняя, вложил мне в руку браслет.

Мы брели по лесу вот уже третий час, Кристина оглядывала близлежащие кусты, а Соня смотрела под ноги. Егор как всегда нервничал.

– Мы так годами ходить будем, – бурчал он. – Здесь же тайга.

– Уже радует, что не пустыня, – возразил я.

– Я что-то вижу! – воскликнула Кристина, – Смотрите, вон там!

Она указала на едва заметную тропинку, виляющую между деревьев. А дальше виднелась просека. Мы наддали скорости, тропинка заметно стала шире. Чуть дальше я увидел знакомую мощеную плиткой дорожку и деревья, склонившиеся над ней. Первый контур! Мы все же его нашли! Наконец-то все закончится, нас не будет больше переносить.

По версии Александра Даниловича мы должны пройти под контуром еще раз, тогда нанороботы навсегда покинут наши тела и перемещения прекратятся. Наш представитель любезно переправил нас в тайгу, от дальнейшей помощи мы отказались. Мне не хотелось никого видеть, а Егору было любопытно взглянуть на контур новым взглядом. Мы двинулись по плиткам дорожки и наткнулись на невидимое препятствие под особо густым деревом.

Было забавно наблюдать как муравьи, ползущие по ту сторону преграды, пытаются обойти ее, но ничего не выходит. Егор оглядел верхушку дерева и сказал:

– Должно сработать, военные обещали включить контур на десять минут.

Мы переминались с ноги на ногу возле дерева, когда я почувствовал знакомое покалывание по всему телу. Мы взялись за руки, не зная чего ожидать. Преграда исчезла, и мы прошли под контуром второй раз. Ощущение было скорее приятное, словно кто-то щекотал нас изнутри. Вскоре все прекратилось. Мы не верили своему счастью. И тут я увидел нашу поляну…

Автобус подъехал ровно в двенадцать и мы, вслед за другими пассажирами, забрались в него. И только тогда я понял, что мы действительно дома. В автобусе было жарко и шумно, он трясся на неровной дороге, но это нисколько не мешало, а даже успокаивало. Мы дома!