Текст книги "Древо жизни. Том 1"

– Изучал дом да жителей его. А как только изучил, что тогда тебе доступно было, затребовал еще чего-нибудь для изучения. Тогда и закричал, что было мочи. Вот только тебя Матушка не услышала. Она взяла на руки и увидела твой плач, как то, что ты к ней на руки просишься. А потом тебе это понравилось: ведь она на месте не сидит, а ходит, и тебе приятно, что есть возможность познать шире мир, в который ты пришел. Так?

– Не знай, не знай… По-моему, ты чего-то тут наговариваешь.

– Ну, что ж, давай посмотрим, что в то время происходило с тобой.

– Давай.

Мои детские исследования

Я потираю руку об руку: сейчас, мол, я ее и подловлю, а то несет всякую ересь. А я, как дурак, уши-то и развешиваю. А тетя Наиля начинает:

– Когда тебя принесли из роддома, тебе разве неинтересно было, куда ты попал?

– Интересно. Еще как!

– И как ты свое любопытство иссушал?

– Изучал дом, тех, кто в нем живет.

– А как ты это делал?

– Я внимательно разглядывал все вокруг, прислушивался к каждому звуку да к самому себе: что, мол, со мной происходит. Изучал, как ползает муха. Хотел ее схватить и познакомиться, но она все почему-то улетала. Любил паука разглядывать у лампочки, разговаривать с ним. А он почему-то мне постоянно говорил: «Не суетись, не суетись». Иногда он ко мне спускался, и я с ним играл. Когда мама открывала окно, меня очень тянуло туда: я чувствовал, что там много нового, неизвестного. Та м кто-то чирикал, щебетал, мяукал, завывал, гоготал и кукарекал. Один раз я даже испугался, когда кто-то за окном так тяжело замычал. Я тогда был занят пауком – мы муху звали к нам поиграть, но она только огрызалась на нас да еще изредка кусалась.

Когда меня выносили в большую общую комнату, я любил играть с солнышком: оно немного ослепляло меня, заставляло отворачиваться, а потом помогало да поддерживало меня, когда я сам начинал переворачиваться с одного бочка на другой, со спинки на живот, мягко обнимая своим теплым лучиком. Когда я научился поворачиваться, то лучик играл со мной в догонялки. Вот только после он почему-то с каждым днем стал приходить реже и реже, а потом совсем забыл меня, и стало холодно… А вернулся он ко мне тогда, когда я уже научился ходить, и с ним снова стало тепло. Только паучок никогда от меня не уходил – он всегда был рядом. Даже иногда спал вместе со мной на подушке, и мне было с ним спокойно. Вот.

– Та-а-ак. А когда ты изучал мир, как ты себя чувствовал?

– Хорошо, спокойно, уверенно.

Мои заблуждения в исследовании Земли Матушки

– Тогда почто ты говоришь, что дитя нельзя оставлять одного под кустом или деревом? Ты же оставался, и ничего страшного с тобой не произошло?

– Та к я был дома в чистоте, а здесь – земля, грязь, всякие растения, букашки, которые кусаются…

– Та к значит дома – чистота, а земля – это грязь?

– Да, грязь, – с гордостью утверждаю я сказанное.

– Тогда скажи, ты, когда сам изучал мир, какал?

– Да.

– И тебе нравилось копаться в своей какашке?

– Да.

– А тебе было плохо от того, что ты в своей вонючей, липкой какашке ковырялся да пробовал ее на вкус?

– Нет. Но это же не земля.

– Да? А что же это такое?

– Это то, что во мне переработалось и из меня вышло.

– А что это такое?

– Ну-у-у… переработанная пища… То… мертвое во мне… отчего мой организм освобождается…

– А что это такое? – настойчиво стоит на своем тетя Наиля.

– Ну, уж не земля, это точно.

– А из чего состоит земля?

Этот вопрос застает меня врасплох, и я растерянно, подбирая слова, перечисляю то, что идет:

– Черная земля, глина, песок, камни, полезные ископаемые.

– А что это за черная земля?

– Перегной, торф.

– А из чего он состоит?

– Странный вопрос… Из сгнивших листьев… навоза… мусора… – поясняю я.

Тут тетя Наиля как засмеется, заливаясь, как дитя. Да добавляет:

– И говна нашего сынка.

Я возмущаюсь и говорю:

– Но оно же еще не перегнило.

А она в ответ:

– А ты хочешь, чтобы ты срал перегноем?

– Нет, – испуганно бубню я себе под нос.

– Тогда, что ты хочешь этим сказать?

– Что я не какаю землей, – говорю я тете Наиле и отворачиваюсь от нее.

Тут к нам подходит бабуля и говорит:

– О-о! У нас появился гамбургский петух!

Ее слова меня останавливают, и я сажусь лицом к тете Наиле, а бабуля подсаживается к нам и спрашивает:

– Как у вас дела?

Тетя Наиля в ответ:

– Сынок, пошел на принцип и отказывается признать, что его говно – это земля.

– Странно, моя какашка, дак – это земля, – остужает меня бабуля, – только еще не полностью перегнившая, а твоя, значит, особенная. Тогда пусть она остается так – особой какашкой.

Да спрашивает тетю Наилю, не обращая на меня никакого внимания:

– А что вы до этого разбирали?

– Что дитя самостоятельно лежит себе под кустиком и занимается изучением мира да поиском своего места в этом мире. А сынок возмущается, что, мол, Матушка его бросает на землю, в пыль. Подавай мол, ему про-сте-ри-ли-зо-ван-ную землю. Аж не выговоришь с разу. Вот и зашел спор, – рассказывает тетя Наиля.

А я краснею и чувствую себя виноватым. Бабуля этим пользуется да зацепляет меня:

– Тогда почто ты даже и посей день ешь немытую зелень и фрукты с огорода?

– Нравится, вот и ем, – огрызаюсь я.

– Но на зелени и на фруктах много земли, – передразнивает меня тетя Наиля, – а это же грязь, с ней можно не знай чего набраться!

– Ну, как? Дитя же – маленькое, а я-то уже большой, – выгораживаю себя.

– Значит, маленькому нельзя, а тебе – большому – можно? – задирается тетя Наиля.

– Ну-у-у, тетя Наиля, ты сейчас придираешься, а не разбираешься. Не можешь мне признаться, что не права, и крутишь-вертишь: не знаешь, как выкрутиться.

– Да-а-а, выкрутиться-то точно не знаю как. Но не от того, что я тебе тут наговорила, а от того, что твою тупость и твердолобство с упорством никак убрать не могу.

– Не понял, какую тупость? Какое твердолобство с упорством?

– Ту, благодаря которой ты в нашем разговоре не смотришь в себя, а меня наровишь загнать в тупик.

Тут подключается баба Гуля и спрашивает:

– Почем торг? Что продаем? Что покупаем?

Я смотрю на бабу Гулю удивленными глазами и вместе с тетей Наилей не могу понять, что баба Гуля хотела сказать: при чем здесь торг, продажа, покупка? Непонятно.

А баба Гуля видит нас, таких, и заливается-смеется, да приплясывает.

Немного погодя, неожиданно для меня и тетя Наиля, присоединяется к бабе Гуле: смеется, и они обе начинают приплясывать да приговаривать: «Почем торг, Фома? Что продаем, Кузьма? Что покупает Марфена?»

Я так и сел! И первая моя мысль – сошли с ума! Я и раньше подозревал, что с ними что-то не так, а сейчас уж точно. Что я сейчас делать буду? И только я хочу за помощью бежать, как баба Гуля перестает смеяться да говорит:

– Сынок, «почем торг» – это то, что вы с тетей Наилей поделить не можете: кому купить, кому продать.

– Да, баба Гуля, мы ничего здесь не продаем и не покупаем, – стою я на своем, а сам чуть ли не пячусь, но внимательно смотрю на бабу Гулю и жду, что она еще «сморозит».

Тут тетя Наиля присоединяется:

– Растрепа, да просто наш с тобой спор со стороны выглядит, как торг на базаре Фомы с Кузьмой – друг другу продают, а покупать никто не хотят, а продать-то надо! Вот подошла Марфена купить их товар, а из-за их «бодания» понять не может, что же здесь продают? И уйти-то не впрок – обязательно что-нибудь купить треба. Вот тебе и оказия.

Мы смеемся «над нашей оказией», и баба Гуля спрашивает:

– Ну, что, ваш торг закончился?

– Да, – отвечаю я.

Земля Матушка не может быть заразной

Баба Гуля смотрит на тетю Наилю, а та головой мотает: мол, закончила.

– Теперь объясните-ка, что у вас произошло?

Я ринулся к бабе Гуле, под ее крылышко, и говорю:

– Баба Гуля, тетя Наиля говорит, что земля НЕ заразная, а я говорю, что для дитя – заразная. Вот и весь наш спор.

Баба Гуля немного отодвигается, смотрит на меня удивленно, и ее глаза искрятся хитростью.

– Сынок, – спрашивает, – а что ты хочешь от меня услышать?

– То, что тетя Наиля заблуждается.

– Тогда? давай посмотрим, чем для нас земля является?

– Матерью, – неожиданно для себя отвечаю я.

– Так. Действительно она нас кормит, поит, одевает, носит нас, создает для нас опору. Ну-ка, упади-ка сейчас.

И сама меня толкает. Я падаю.

– Ну, как – далеко упал?

– Нет. На землю.

– И еще. Ты говоришь что земля – это зараза, и тут же говоришь, что земля – это Матушка. Дак что, Матушка тебе – зараза?

– Ну-у-у… – вздыхаю я тяжело и мотаю головой, – иногда бывает.

– А когда ты уберешь у себя обиды на Матушку? Тогда она тоже останется для тебя заразой?

– Нет.

– Дак кем же, земля для тебя является? Матушкой, нянькой, грудью, едой, силой и опорой?

– Да.

– Одним словом – жизнью. Так?

– Так.

– Увидь, когда ты позавчера поранился, то, что на рану сразу же прилепил?

– Глину.

– А глина – это земля?

– Да.

– А когда ты маленький был, только-только оперившийся цыпленок, что в рот себе тянул?

– Ну, землю, травку, вещи разные… Пробовал их на вкус.

– Странно – и не отравился?! Или мы сейчас с трупом разговариваем?

– Да нет, со мной.

– А кто в прошлом году с животом мучался?

– Я.

– И чем тебя бабка Матрена выходила?

– Землей поила.

– Вот так-то, сынок. И то, что тебе нравится зелень немытую есть – это твой организм земли просит, а душа – земной силы жизни, да знаний земли Матушки. Чтобы желудок поправить, кишечник прочистить, да силу тебе дать. Посмотри на себя, пощупай, ведь не отравился же ты еще, жив?

– Нет, не отравился, жив.

– Вот так и дитя изучает природу, находясь под деревом или под кустом, раскрывает в себе знания жизни, да берет знания жизни плоти с окружающего мира, силу и опору у Матушки Земли. Причем он делает это самостоятельно, занимаясь своим делом, не мешая Матушке. И Матушка не встревает в это дело дитя. А по необходимости, наоборот, Матушка с дитем даже вместе оставались в поле ночевать. По этому разговору еще есть вопросы?

– Нет, – успокоившись, отвечаю я.

А сам про себя думаю: побыстрей бы закончить этот разговор, а то баба Гуля явно имеет желание проучить меня крапивой. И не давая ей опомниться, я сразу предлагаю:

– Баба Гуля, приляг, отдохни, а я сейчас растрясу траву, которую ты скосила. Приду, потом поедим, а то в животе бурлит да сосет.

– Это твой живот земли просит, а задница – крапивы! – вмиг разоблачает меня в хитрости баба Гуля.

Я быстро вскакиваю, хватаю грабли и бегу растрясать свежескошенную траву да собирать сухое сено, пока баба Гуля остывает.

Мои познания-воспоминания

Растрясаю да искоса на нее поглядываю – может, успокоилась? Но она, наоборот, чего-то бурно объясняет тете Наиле. Я не слышу их голоса, но судя по тому, как они периодически размахивают руками и вскакивают, мне становится ясно, что они обсуждают что-то серьезное. А у тети Гули с ее рукоплесканиями такой вид, что она готова тетю Наилю отлупить, задушить, разорвать… И я вижу, что сейчас мне лучше к ним со своими вопросами не лезть: еще попадешь под горячую руку, и, действительно, отходят крапивой по голому заду, а она, зараза, сейчас жгучая.

И вот я растрясаю траву и про себя думаю: как это дитя, без няньки, может находится одно в траве? И никак у меня в голове это не укладывается. И вдруг я вспомнию, что как только начал ползать, меня все время тянуло к обуви, в которой ходили на улице. С валенок я слизывал снег, с калош – землю, навоз. И странная вещь: мне становилось от этого хорошо. А если что-то мне не нравилось на вкус, то сразу выплевывал, и все. Да еще я злился, когда у меня отбирали то, что мне было так необходимо. Или такое: родители когда ходили в огород, изредка меня с собой брали. Ту т уж я пробовал все подряд. Для меня все было в новинку. И это меня так притягивало, что я даже забывал про родителей, сестер, «цербера» бабу Коку, которая, как наседка, постоянно вмешивалась в процесс моих наблюдений, заставляя меня или двигаться, или лежать смирно, спокойно, никого не дергая и никому не мешая, играть в кроватке. А ведь там, в огороде, я разговаривал со всем: с травкой, букашками-таракашками, мухами, бабочками, птичками, даже соседская кошка прибегала со мной пообщаться. И мне это очень нравилось, и я никому не мешал. Да, мне тогда действительно было хорошо и спокойно…

И вдруг откуда-то слышится голос бабы Гули:

– Ну, как, увидел, как природа тебе показывала мир?

– Да-а, – неосознанно отвечаю я, недоумевая, откуда баба Гуля узнала, о чем я сейчас размышлял.

Я резко поворачиваюсь в сторону, откуда услышал голос, и вижу – там баба Гуля с тетей Наилей собирают высохшее сено.

А баба Гуля продолжает:

– А нянька тебе тогда была нужна?

– Нет. Сам жил.

– Ну, и слава Богу.

Мне хотелось поделиться с ними тем, что я увидел в себе, но баба Гуля останавливает меня:

– Пусть уляжется, сынок, а за обедом поговорим…

Родители разговаривают с природой через дитя

Мы быстренько собираем сухое сено и идем обедать. Баба Гуля, раскладывая на платке еду, спрашивает меня:

– Сынок, когда ты изучал мир такой, какой он есть, и тебе кто-либо мешал, то ты на них злился?

– Да.

– Та к вот почто дитя клали под дерево самостоятельно изучать мир. Рядом, конечно, кто-то был, только в изучение мира взрослые не встревали, а наоборот – пока дитя не закончило что-то изучать, Матушка его не отрывала, а просто оставалась рядом и при необходимости даже ночевала прямо под открытым небом. А Батюшка, сделав дела по хозяйству дома, приходил к ним. И он вместе с Матушкой радовался своему дитю. Его познаниям да сам общался через дитя с природой. Например, спрашивал дитя, что необходимо сделать, чтобы корова Машка отелилась без проблем, не мучалась, а теленок родился крепким. Или когда в огороде появлялся вредитель какой, узнавал, что с ним делать, да чего не хватает земле – урожай нынче получили слабый. А природа рассказывала и показывала ему: что не поговорил с зерном, когда садил, не договорился с ним: для кого садил, какой хотел урожай получить, поэтому он и уродился «не для кого», а растения не для кого не растут. В природе просто так ничего не бывает – каждое живое взаимосвязано друг с другом.

– Вот это да-а-а. Но как отец разговаривал с природой через дитя?

– Очень просто. Он задает вопросы природе и рассказывает ей произошедшую ситуацию или случившееся, что произошло в их хозяйстве, а природа через дитя отвечает Батюшке.

– Это как? Дитя ведь еще не говорит. Да и вообще, как дитя напрямую с природой общаться может?

– А что оно делает, когда изучает мир?

– Блин! Точно ведь общается: букашки, растения, птицы – это же тоже природа.

– Да, сынок. Вот так.

– Подожди, бабуля. Дитя, общаясь с природой, исследуя ее, получает ответы на свои вопросы, может быть, и на вопросы отца, но как оно может передать ответ отцу? Ведь оно же не может выразить это словами.

– А как ты мыслишь, Матушка с Батюшкой слышат дитя в этом возрасте?

– У меня откуда-то изнутри идет ответ «да», но голова говорит «нет».

– Тогда давай посмотрим: твое «нет» – это что сейчас?

– Боль, что моя мама меня никогда не понимала, всегда только на своем настаивала.

– А отчего Матушка тебя не видит и слышит да стоит на своем? – уточняет бабуля.

– Потому что в мамином видении дитя – беспомощное, его необходимо оберегать; что дитя еще ничего не знает, оно еще маленькое и бестолковое.

– Так. Вот этим Матушка и закрывается от тебя да тебя не слышит. Давай тогда возьмем другой пример. Предположим, Матушка для тебя – спутница жизни, а не та, которая возомнила себя богом. Тогда она тебя услышит?

– Да, тогда мы станем говорить на одном языке, и у нее не будет задачи меня оберечь, а будет другая – помочь мне выполнить мою задачу.

– Та к мы нашли ответ на твой вопрос? – спрашивает меня баба Гуля.

– Да, но мне все-таки не совсем понятно, как они общались, как передавали друг другу информацию, разговаривая друг с другом? Ну, мама и папа понятно – говорили словами, а дитя?

– Сердцем разговаривали, сынок, сердцем. Вот смотри: Батюшка ушел на охоту, и с ним случилась беда, дитя как видит, что Батюшке необходима помощь?

– Сердцем… – непроизвольно отвечаю я, и вспоминаю, как однажды, когда отец ездил по деревням, чтобы продавать готовую продукцию своего комбината и собирать заказы на индивидуальный пошив одежды, он выпил с водителем, и их машина застряла в дороге, а до деревни было далеко. Да к тому же по этой дороге машины вообще очень редко ездили. Я как увидел это, так рассказал маме, а она посчитала меня сумасшедшим. Только ночью она сама поняла, что отец попал в беду, и отправила навстречу им другую машину. А на улице тогда был мороз, вот-вот пурга начиналась. А отец в тот день на работе сказал, что поедет в такие-то, в такие-то деревни, а сам поехал дальше. Ладно, отец тогда сообразил – не стал ждать помощи, а пошел пешком до ближайшей деревни, нашел там лошадей и вытащил машину…

– Все это прекрасно, но как ты все-таки узнал, что отец попал в беду?

– Не знаю.

– Да точно так же, как в былые времена Батюшка общался с природой через дитя.

Мне становится спокойно, но вопрос, как я в детстве узнал о том, что отец попал в беду, и даже увидел, как и где это случилось, остался для меня открытым…

Мы продолжаем есть молча, а затем я иду умыться к роднику. И вдруг вспоминаю, что со мной происходило, когда я узнал, что отец попал в беду. У меня тогда заломило сердце, и я через боль увидел отца: вот он, выпивший, болтая с водителем, рассмешил его, и тот от радости машинально нажал на газ. Машину занесло, и он не справился с управлением – их занесло в кювет…

Вернувшись к бабе Гуле, я делюсь с ней своим открытием. А она, чтобы поддеть меня, спрашивает:

– Чудеса, разве такое бывает?!!

Я, рассмеявшись, с ехидством отвечаю:

– Бывает!

– Вот так, сынок, и происходит общение с природой.

Мы немного валяемся после вкусного обеда, потом баба Гуля встает и говорит:

– Ой, старость – не радость! Скрипят мои бедные косточки…

А сама берет литовку, брусок и идет косить дальше.

Какие есть периоды в жизни дитя

Мы с тетей Наилей переглядываемся, и тетя Наиля продолжает наш начатый разговор:

– Сынок, мы разобрали, как дитя изучает окружающий мир и познает свою плоть в период от рождения до семи лет. Ты проговорил, что этот период делится еще на два периода: от рождения до трех лет, и от трех лет до семи. А что это за периоды развития у дитя?

– Ну-у, вы мне очень часто говорите, что дитя с зачатья до трех лет – боженька. А с трех лет дитя становится хозяином, – говорю я то, что из меня идет, опираясь на слова стариков.

– Та-а-ак. Дитя с зачатия до трех лет – единое целое с Создателями. Оно – гостьюшка для Матушки и Батюшки. И находится он в этот промежуток времени на силе Создателей. Поэтому в народе и назвали его боженькой. Боженька в обличии человека. Боженька во плоти. Это так. А с трех лет до семи дитя – весник. Оно несет в себе весь от Создателей до Батюшки с Матушкой. Оно показывает Матушке с Батюшкой свой жизненный путь, чтобы они помогли дитя по нему идти и выполнить свою задачу да свое предназначение этого воплощения вольным, – объясняет мне тетя Наиля.

И немного поразмышляв, говорит:

– Сынок, давай сейчас поможем бабуле скосить траву, а затем вместе с ней продолжим разбирать начатое.

Я соглашаюсь, и мы идем помогать косить траву бабе Гуле.

Глава 8
ДИТЯ – БОЖЕНЬКА

Дитя есть Создатели во плоти

Мы возвращаемся к начатому разговору, уже когда темнеет.

У платка, где на песке нарисовано дерево, уже горит костер, и вокруг костра сидят деда Коля, баба Соня и баба Аня. Они дожидаются нас и готовят ужин. Подойдя к ним, мы обнимаемся и рассаживаемся вокруг костра. Поужинав, бабки идут на родник, а деда Коля подсаживается ко мне поближе и спрашивает меня:

– Сынок, отчего дитя от зачатья до трех лет в народе зовут боженькой?

Я аж теряюсь от такого поворота и говорю то, что мне рассказала до этого тетя Наиля:

– Наверно, оттого, что дитя еще находится на силе Создателей.

– Это так. А еще?

– Не знаю… ничего не идет больше… – проговариваю я.

– Ладно. Зайдем с другой стороны. Кто такие «боженьки»?

– Это жители Небесного Царства.

– Да. Именно так. Это жители Небесного Царства во Свету и во Тьме. Те и эти «боженьки». Это то, кого сотворили Ум и Разум в Необъятном. Но заметь то, что дитя – это сотворение Небесного Огня и Небесной Любви в Небесном Царстве во Свету, теми, кого и зовут «боженьками». И вдруг дитя тоже стало «боженькой»! Отчего это произошло, что дитя от зачатья до трех лет стали в народе звать «боженькой»?

– Ну-у… Наверное… то… что дитя… это и есть Небесная Любовь и Небесный Огонь, – заикаясь, отвечаю я, как ученик невыучивший уроки.

– Молодец, сынок. Именно так. Дитя от зачатия до трех лет, пока оно не прошло определение – кем ему быть, есть само воплощение Любви и Огня Небесных. В этом периоде дитя неразделимо со своими Создателями, – дополняет мою мысль деда Коля и развивает свою мысль дальше:

Создатели через дитя приходят к Матушке с Батюшкой в гости

– А для чего так устроен наш мир?

– Для того чтобы тьма с самого зачатья не смогла сбить дитя с жизненного пути.

– В чем-то это так, но не совсем так. Тьма – изощренное создание, и таким образом от нее не защититься. Да посмотри сам: тьма в твою жизнь с самого зачатья вторглась. Так?

– Да. Да так вторглась, что она даже смогла подменить мне мою задачу, с которой я сюда пришел, на задачу тьмы. На задачу помочь маме и папе устроить совместную жизнь. Показать им, как необходимо строить свою жизнь и взаимодействовать друг между другом, – проговариваю я то, что идет из меня. – И самое страшное, что они меня не слушали, да и по сей день не слушают, и мне за это очень сильно больно и обидно. Ведь они могут и им необходимо жить по-другому. Ведь я вижу, как им необходимо. А они стоят на своем. Меня не слушают и губят себя.

– Да, именно это и сотворила с тобой тьма. Ты отбросил от себя свою задачу и свое предназначение, с которыми ты пришел на этот Белый Свет, да принял задачу тьмы, стал выполнять задачу тьмы, хотя на первый взгляд она смотрится благородной… Но заметь, тьме не помешало вторгнуться в твою жизнь в зачатье: в самое твое изначальное, в то, что ТЫ есть САМИ СОЗДАТЕЛИ. Так? – рассуждает деда Коля.

– Да.

– Дак не для того мир устроен так, чтобы Дитя защищалось от тьмы. А для того, чтобы ему самому строить и творить свою жизнь. А как только мы начинаем менять этот уклад дитя, так мы открываем в дитя ворота для прохода в него тьмы? – ведет меня к размышлению деда Коля.

– Я согласен с этим, но ничего добавить не могу.

– Да. Очень просто, сынок. Небесная Любовь и Небесный Огонь приходят во плоти в гости к своим деткам: к Матушке с Батюшкой. Да несут в себе мысль жизни, чтобы Матушка и Батюшка порадовались благодати. Порадовались жизни вместе с Создателями. Чтобы Матушка с Батюшкой могли напрямую увидеть Создателей во плоти и поделиться своей радостью да горем, – развивает свою мысль деда Коля.

– Подожди! Подожди! – останавливаю я деда. – Это как так происходит, что Создатели приходят во плоти в дитя к маме и папе?

– Точно так же, как ты приходишь к нам в гости, – поясняет дедуля. – Увидь: Создатели в Небесном Царстве во Свету не имеют плоти. А мы сейчас неадекватно воспринимаем появления сгустка мысли и силы. Так?

– Ну-у, вообще-то да.

– Вот они и приходят во плоти через? дитя.

– Хорошо. Тогда объясни, как они могут общаться с мамой и папой через дитя? Ведь мама и папа не воспринимают дитя как самих Создателей?

– Никак не объясню. Но мы сейчас говорим о том, как устроен этот мир и отчего дитя зовут «боженькой». Так? – нажимает на меня дедуля.

– Да.

– Тогда давай смотреть это, а не то, что Матушка с Батюшкой слепы и глухи. И то, что тьма пользуется тем, что они глухи и слепы, да имеет через них на дитя свое влияние.

Деда говорит это и на какое-то время замолкает.

Дитя до трех лет – это Храм Создателей

А затем продолжает:

– Дитя от зачатия до трех лет – это храм Создателей.

Давай посмотрим, как ты общался в позапрошлом году с дитем моей дочки, когда она приехала к нам рожать.

И я вспоминаю, что дитя со мной тогда общалось так, словно оно было здесь, во плоти, и рассказываю то, что со мной тогда происходило:

– Когда приехала к тебе и бабе Соне беременная тетя с двумя дочками, то я стал слышать в себе голос еще не родившегося дитя. И считал, что я тогда сходил с ума, что такого не бывает. Но дитя настаивало на своем. Оно показывало мне, что со мной происходило в тот момент. Подготавливало меня к своему рождению. Знакомилось через меня со всем миром, где мы живем. Я мог с ним говорить о чем угодно. И на мое удивление оно мне отвечало.

– Вот так ведут разговор через дитя Создатели с детьми, с Матушкой да с Батюшкой, к кому пришло дитя. В этот момент дитя можно спрашивать то, что касается творения своей жизни. В этот момент Создатели могут помочь поправить, отладить жизнь, раскрыть видение своей жизни, своего жизненного пути, своей задачи и своего предназначения. Создатели могут помочь вернуться на свой жизненный путь. Создатели таким образом через дитя могут помочь выполнить свою задачу и свое предназначение этого воплощения. Помочь вернуть себе свои знания жизни, права на жизнь, Дары Создателей, могу и возможности, с которыми пришли на этот Белый Свет Матушка и Батюшка. В этот момент Создатели могут помочь Матушке с Батюшкой раскрыть Небесные знания и жизнь в Небесном Царстве во Свету. Создатели могут помочь родителям слиться с душой, с духом и плотью воедино, стать целостными, едиными. Могут помочь стать вольными. Помочь увидеть свою жизнь в прожитых воплощениях и то, как как возможно ее поправить в этом воплощении. Могут помочь выправить семью, взаимодействия между Матушкой и Батюшкой, их совместную жизнь, дитя через Матушку и Батюшку. Помочь увидеть Батюшке – Матушку, Матушке – Батюшку. Помочь увидеть родившихся детей и быть с ними единым целым… Создатели в этот момент могут нам помочь многое узнать, увидеть, услышать, поправить, отладить и создать Лад в себе, в семье, в деле, которое делаешь, – раскрывает дедуля возможности Матушки и Батюшки с появлением дитя в семье. – Вот так, сынок. Появление дитя в Семье – это кладезь, которая не каждому дана, открыта. Это возможность посмотреть на свою жизнь с каждой стороны. И чем больше приходит детей в семью, тем больше возможностей увидеть, признать да исправить ошибки для уже родившихся детей до начала полового созревания, для Матушки и для Батюшки.

Как тьма вторгается в Храм Создателей

– Это как так? – удивленно спрашиваю я дедулю.

– А ты увидь, что с тобой произошло в зачатии, когда ты пришел к Матушке и Батюшке, а они друг на друга зуб точат да готовятся друг друга съесть с потрохами?

Я вхожу в замешательство и, видя ту ситуацию, говорю:

– Я стал им говорить, что они хорошие. Что они видят друг друга монстрами только оттого, что их ломает боль и обиды друг на друга. Что они делают не так, как им необходимо. Что необходимо им жить в Ладу, а не ссориться и обвинять друг друга. Что есть другие пути совместного жития и причем – ладного, слаженного, в радость.

– А как ты видишь, это твои мысли или Создателей?

Немного подумав, утверждающе говорю:

– Мои, а чьи еще?

Деда смеется и говорит:

– Создателей, сынок, Создателей. Тьма и воспользовалась этими мыслями Создателей и ими создала тебе подмену твоей задачи на свою. И этим сбила тебя с твоего жизненного пути да повела тебя по бескрайним просторам пустоты, мучений, страданий, обид, злости, ненависти и насилия.

– Это как так?

– Тогда, когда ты думаешь о других, то ты в этот момент живешь свою жизнь?

– Нет. Я живу жизнь других, – проговариваю я виновато, словно нашкодил и меня призывают к ответу.

– А тогда, когда указываешь другим?

– Нет. Я этим тоже живу жизнь других.

– А что необходимо было тебе сделать в ситуации с родителями, живя свою жизнь?

– Дать им самим возможность разобраться в своих взаимоотношениях и устраивать свою жизнь.

– Молодец. А как тьма сбивает человека со своего жизненного пути?

– Направляя мысли человека о его окружающих, а не о самом себе.

– Именно так, сынок.

– Но, дедуля, у меня тогда не укладывается. Что получается – Создатели во мне тогда тоже не жили свою жизнь, когда говорили через меня как жить моим маме и папе?

– Как раз тогда они и жили свою жизнь, говоря эти слова через тебя твоим родителям. Ведь каждый человек из нас – это есть сами Создатели. МЫ есть ИХ частички, их продолжение, только во плоти. Поэтому Создатели говорят этими словами только в других людях, да через самих себя – душу и родной дух каждого человека. Создатели нас, людей, не разделяют, а объединяют да сливают воедино, как мы сжимаем свой кулак. А человек, попав под влияние тьмы, САМ разделяет Создателей в окружающем да в себе, и этим позволяет тьме делать с нами то, что ей вздумается.

От этих слов деда Коли у меня словно открывается какая-то задвижка, и мне становится свободно дышать. И на открывшемся втором дыхании я начинаю смотреть все сказанное дедом да не замечаю, как засыпаю. Баба Гуля приносит одеяла, окутывает меня в нем, и я засыпаю до самого утра непробудным, сладким сном, набираясь сил жизни.