Текст книги "Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии"

Раздел второй
Грандиозный замысел

Замысел Белорусской операции был прост и в то же время смел и грандиозен.

А. М. Василевский

Глава 5
Карандашный эскиз великого полотна

Разработка плана операции, впоследствии получившей кодовое наименование «Багратион», началась вскоре после завершения работы комиссии ГКО по Западному фронту. Доклад комиссии ГКО датирован 11 апреля 1944 г., а в мемуарах Г. К. Жуков походя упоминает дату принятия ключевого решения по летней кампании: «Я еще раз пришел к убеждению в правильности решения Ставки от 12 апреля 1944 года, в котором одной из первоочередных задач на лето этого года ставился разгром группировки немецких войск в Белоруссии»[122]122
  Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 2. М.: Олма-Пресс, 2002. С. 212.


[Закрыть].

Планирование операции на направлении, на котором до этого была череда неудач, всегда непросто, в том числе чисто психологически. По свидетельству Г. К. Жукова, Верховный главнокомандующий подумывал о том, чтобы развить зимние успехи на Украине. В «Воспоминаниях и размышлениях» при описании совещания в Ставке Жуков упоминает фразу, сказанную И. В. Сталиным:

«А не лучше ли начать наши операции с 1-го Украинского фронта, чтобы еще глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с Центрального направления?»[123]123
  Жуков Г. К. Указ. соч. С. 216.


[Закрыть].

Начальник оперативного управления Генштаба КА А. И. Антонов – один из авторов плана операции «Багратион»

Собственно, именно к такому варианту готовились летом 1944 г. немцы, накачивая танками ГА «Северная Украина», и история могла повернуться совсем по-другому. Однако А. И. Антонов и Г. К. Жуков не поддержали идею Верховного. Вскоре к работе над планом летнего наступления привлекли А. М. Василевского. Действительно, логичным представляется привлечение зарекомендовавших себя положительно успехами на юге полководцев в качестве представителей Ставки на проблемное направление. В итоге окончательное решение о проведении летней кампании, в том числе и Белорусской операции, было принято И. В. Сталиным в конце апреля 1944 г. А. И. Антонову было дано указание организовать в Генштабе работу по планированию фронтовых операций.

В двадцатых числах мая 1944 г. план операции был изложен в виде записки начальника Генерального штаба генерала армии А. И. Антонова, в которой ее цель была обрисована следующим образом: «Ликвидировать выступ в районе Витебск, Бобруйск, Минск и выйти на фронт Десна, Молодечно, Столбцы, Старобино»[124]124
  Операции советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945. Том III. Операции советских вооруженных сил в период решающих побед (январь – декабрь 1944 г.). М.: Воениздат, 1958. С. 288.


[Закрыть].

К операции предполагалось привлечь все три Белорусских фронта и 1-й Прибалтийский фронт. Позднее А. М. Василевский описал общие контуры намеченной операции так:

«Замыслом предусматривался одновременный переход войск этих фронтов в наступление на витебском, богушевском, оршанском, могилевском и бобруйском направлениях с тем, чтобы мощными, неожиданными для врага ударами на этих направлениях раздробить его стратегический фронт обороны, окружить и уничтожить его группировки в районе Витебска и Бобруйска, после чего стремительно развить наступление в глубину, окружить и ликвидировать войска 4-й немецкой армии восточнее Минска и тем самым создать благоприятные условия для развития операции всех четырех фронтов на большую глубину»[125]125
  Освобождение Белоруссии. С.45.


[Закрыть].

Общая глубина операции намечалась 250 км, а ее продолжительность – 45–50 суток. Главные силы, намеченные для проведения наступления, подразделялись на две группы. Соответственно в группу «А» входили 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты (39 стрелковых дивизий, два танковых корпуса, один кавалерийский корпус, 6 артиллерийских дивизий). Группу «Б» составляли 2-й Белорусский фронт и правофланговые армии 1-го Белорусского фронта (38 стрелковых дивизий, один танковый и один механизированный корпуса, 3 артиллерийские дивизии, в том числе одна дивизия гвардейских минометов).

Для достижения намеченной цели Генеральный штаб КА первоначально предлагал привлечь 77 стрелковых дивизий, 3 танковых и один механизированный корпус, один кавалерийский корпус, 6 дивизий ствольной артиллерии и 3 дивизии гвардейских минометов.

Глава 6
Поле битвы

Операция «Багратион» развернулась на территории Белоруссии, Литвы, частично Латвии и в восточных районах Польши. Район боевых действий с севера ограничивался городами Невель, Даугавпилс и южным берегом Рижского залива. С востока его ограничивала линия Невель, Смоленск, Гомель; с юга – Гомель, Мозырь, Ковель, Юзефув (на реке Висла); с запада – Тукумс, Шауляй, восточная граница Восточной Пруссии, река Висла (на участке от Варшавы до Юзефува). Протяженность этого района с севера на юг составляет 550, а с востока на запад – свыше 600 км, то есть площадь его равняется более чем 330 тыс. кв. км.

Вся эта территория представляет собой обширную равнину, третья часть которой покрыта лесом; местность изрезана несколькими крупными и множеством небольших рек, изобилует озерами и большим количеством болот.

С востока на юго-запад, от Орши через Минск и Барановичи к Гродно, проходит Белорусская гряда, составляющая продолжение Московско-Смоленской возвышенности. Эта гряда является водоразделом рек Западно-Двинского и Припятского бассейнов. Течением рек Белорусская гряда разбивается на Оршанскую, Минскую и Ошмянскую возвышенности, горы Катарсы и высоты Несвижские, Новогрудские, Волковысские и Гродненские.

Белорусская гряда по абсолютным высотам не превышает 200–300 м и как по свойствам грунта, так и по развитости путей сообщения и густоте населенности не затрудняет боевых действий всех родов войск.

К югу от Белорусской гряды значительная часть района занята обширной Полесской низменностью, а к северу – Полоцкой, Дисненской и Нарочской низменностями с многочисленными озерами в районе Полоцка и южнее Даугавпилса. Низменности, особенно Полесская, значительно затрудняли действия войск. Ограничивали действия войск и лесисто-болотистые долины рек. В частности, долина реки Березина, имея протяжение до 300 км, была удобна для боевых действий лишь в районе Борисова, Бережно и Бобруйска. На территории Белоруссии много естественных преград в виде меридионально текущих рек – Днепр, Друть, Березина, Свислочь, Птичь, Щара и Неман (на участке Каунас, Гродно) – и рек широтного направления – Западная Двина и Припять.

Серьезное препятствие для действий войск 1-го Прибалтийского фронта представляла река Западная Двина. Ширина ее на участке Витебск, Двинск достигает 100–350 м, а глубина – 2–4 м. Реку Березина форсировали в итоге войска всех четырех фронтов. Ширина ее в верховьях – 20–40 м, между Борисовым и Бобруйском – 50—120 м, в низовьях – 100–120 м. Ширина Немана на участке Каунас, Гродно колеблется от 75 до 300 м. На последнем этапе операции войска 1-го Белорусского фронта форсировали Западный Буг (ширина до 50 м), а в ряде мест Вислу (ширина от 600 до 1000 м). Западные берега рек, кроме Немана, как правило, выше восточных, что способствовало организации обороны противника.

Территория Белоруссии обладает большим количеством железных и грунтовых дорог. Пять основных магистрелей проходят в широтном направлении. Важнейшая из них – двухпутная магистраль Смоленск – Минск – Барановичи – Брест – на участке до Минска являлась осью боевых действий всех четырех фронтов. Из рокадных железных дорог надо отметить дорогу Невель – Витебск – Орша – Могилев – Калинковичи в ближайшем тылу противника и дороги Даугавпилс – Вильнюс – Лида – Барановичи – Лунинец – Сарны и Шауляй – Вильнюс – Гродно – Белосток – Брест – Ковель в его оперативном тылу.

Наиболее важное значение в ходе операции имела автомагистраль Москва – Смоленск – Орша – Минск, а также грунтовые дороги Могилев – Минск и Бобруйск – Минск. Очень развитая сеть дорог в районе Минска облегчала маневр войск. К западу от Минска проходят удобные радиальные дороги на Вильнюс, Гродно, Белосток и Брест.

В заключение характеристики района боевых действий целесообразно вкратце обрисовать основные операционные направления, по которым могли развиваться наступления Красной армии в направлении с востока на запад в Белоруссии. Прежде всего, это бешенковичи-свенцянское направление. Большое количество озер в пределах этой полосы, лесисто-болотистые районы верховьев рек Березина и Дисна облегчали немцам ведение оборонительных боев. Здесь наступающие должны были после прорыва обороны форсировать Западную Двину и наступать в полосе между Западной Двиной и Нарочской низменностью в общем направлении на Свенцяны.

Далее следует охарактеризовать направления, параллельные автостраде Москва – Минск. Таковых имелось три:

а) Витебск – Лепель – Парафьяново;

б) Орша – Борисов и далее на Логойск, Радошковичи, Молодечно или от Борисова далее на Минск;

в) Могилев, Березино, Минск, Дзержинск.

Эти три направления выводили наступающие с востока на запад войска в район Минска и далее через Барановичи к Белостоку и Бресту, т. е. непосредственно к государственной границе 1941 г.

Характеризуя направление Витебск – Лепель – Парафьяново, следует прежде всего отметить, что полоса местности на этом направлении южнее реки Западная Двина ограничивает действия крупных бронетанковых и механизированных соединений. Однако одновременно этот район вполне доступен для действий общевойсковых соединений. Среднелесистая местность благоприятствует действиям пехоты и обеспечивает укрытие войск от авиации противника. Правое крыло наступающих на этом направлении войск будет прикрыто р. Западная Двина, озерным районом Улла, Ушачи. На этом направлении могло быть развернуто до полутора-двух армий по 9—12 стрелковых дивизий каждая, исходя из фронта наступления армии в 40–50 км. Основной магистралью, вдоль которой возможно наступление, являлось шоссе Витебск– Бешенковичи – Лепель. Вспомогательным направлением являлась улучшенная дорога Богушевское, Сенно, Чашники. Пропускная способность этой дороги позволяла по нормативам базировать на нее не более двух стрелковых корпусов. Однако с выходом в районе Лепеля снабжение наступающих на этом направлении войск может быть облегчено перенесением станций снабжения на железную дорогу Витебск – Полоцк (станции Оболь, Сиротино) и осуществляться затем по шоссе Сиротино – Улла – Лепель.

Противотанковый ров под Витебском. Снимок с самолета (ЦАМО)

Направление Витебск – Лепель – Парафьяново не имеет важных политико-экономических центров или стратегически важных узлов дорог. Из наиболее важных населенных пунктов, лежащих на скрещении шоссейных дорог и являющихся поэтому тактически важными, следует отметить Бешенковичи, Чашники, Лепель, Бегомль.

Направление Орша, Борисов, Минск является центральным операционным направлением и выводит наступающие армии к важнейшим промышленным районам Западной Белоруссии, овладение которыми дает возможность развертывать дальнейшие операции против Восточной Пруссии.

Если считать, что направление по фронту будет определяться в 50–70 км, то его емкость будет равна 2–3 армиям, которым придется действовать севернее шоссе Москва – Минск, вдоль шоссе и южнее его. Наиболее выгодным направлением будет являться направление Орша, Бобр, Борисов, Смолевичи, имеющее лучшее шоссе и двухколейную железную дорогу.

Помимо пехоты, здесь могут действовать танковые и механизированные войска. Препятствием для них будут реки Друть, Бобр, Нача и Березина. Других серьезных естественных препятствий на пути наступающих не имелось, за исключением болотистой местности в районе Борисова, главным образом на западном берегу р. Березина. С выходом наступающих войск к р. Березина они будут вынуждены разделиться: часть войск свернет, очевидно, на Борисов, другая – на Чернявку, в обход болотистого участка на западном берегу р. Березина в районе Борисов, Смолевичи, Чернявка.

По сравнению с центральным направлением Орша, Борисов, Минск направление Могилев, Березино, Минск, Дзержинск является, очевидно, вспомогательным. Оно включает в себя шоссе Могилев – Минск и несколько сравнительно крупных населенных пунктов, таких как Белыничи, Березино, Червень, Смиловичи, Дзержинск.

Направление можно разделить на два участка: восточный между р. Березина и Могилев и западный – от р. Березина до Дзержинска. Если на центральном направлении местность, расположенная на восточном берегу р. Березина, не будет являться большим препятствием для действий всех родов войск, то на участке между Белыничи и Березино восточный берег реки является для танковых и механизированных соединений довольно труднопреодолимым, так как направление последовательно пересекает ряд рек, текущих с севера на юг (р. Друть, ее притоки Бабич и Ослик, притоки р. Березина), и отдельные заболоченные районы (болота, находящиеся между Белыничи и Березино, и др.). Эти водные преграды хотя и не могут служить серьезными оборонительными рубежами, но при отсутствии дорог, идущих на запад, могут задержать наступающие войска. Одно шоссе позволит действовать здесь максимально одной армии.

Что касается участка западнее р. Березина, то он аналогичен восточному, с той лишь разницей, что он имеет больше дорог (проселочных) и населенных пунктов, вокруг которых может возникнуть борьба. Облегчающим условием для войск явится здесь то, что большинство дорог на этом участке идет в сторону г. Минск и, таким образом, как бы направляет войска с юго-востока к этому важнейшему железнодорожному узлу и промышленному центру Белоруссии.

Часть дорог идет непосредственно в направлении на Дзержинск. Такие дороги, как:

1) Смиловичи, Самохваловичи, Дзержинск;

2) Пуховичи, Узда, Дзержинск,

могут быть использованы для обходного движения войск на случай, если придется действовать в обход г. Минск с юга. Для этой цели также могут быть использованы и дороги, находящиеся между указанными.

Действия всех родов войск особых препятствий на этом участке не встретят. Значительное количество дорог, реки, текущие с северо-запада на юго-восток (параллельно движению войск), дадут возможность подвижным соединениям при отсутствии укрепленных позиций противника быстро выйти в район г. Минск.

Если на восточном участке может действовать одна армия или несколько более, то на западном участке могут быть развернуты одна-две армии, которые смогут, начиная от р. Березина, вести наступление всем фронтом до рубежа Дзержинск, Могильно включительно.

Основным препятствием для войск на направлении Могилев, Минск следует считать р. Березина, через которую на этом направлении имеется переправа только в районе Березино.

Наконец, на левом фланге советских войск следует отметить бобруйское направление, разделяющееся впоследствии на два: бобруйско-минское и бобруйско-слуцкое. Здесь наступающим предстояло двигаться в полосе, изрезанной большим количеством рек, протекающих в лесисто-болотистых низменностях, форсировать реки Днепр, Березину, Свислочь, Птичь. На слуцком направлении предстояло наступление по северной части Полесской низменности, сильно ограничивавшей с юга действия войск, особенно подвижных.

Глава 7
Раскадровка. Планы действий фронтов

В процессе подготовки операции «Багратион» в первоначальный план был внесен ряд изменений и дополнений, которые нашли свое отражение в директивах Ставки ВГК, адресованных командованию фронтов.

Следует отметить, что еще до того, как были подготовлены директивы Ставки, план операции обсуждался с командующими фронтов. 22 мая Верховный главнокомандующий в присутствии Г. К. Жукова, А. М. Василевского и А. И. Антонова принимал К. К. Рокоссовского, а 23 мая – И. X. Баграмяна. Командующие фронтами, информированные Генштабом о предстоящих операциях, прибыли в Ставку с проектами планов действий вверенных им войск. И. Д. Черняховский отсутствовал по болезни. Тогдашнего командующего 2-м Белорусским фронтом И. Е. Петрова, как действовавшего на вспомогательном направлении, в Ставку не вызывали. И. Д. Черняховский прибыл в Москву после болезни – 24 мая 1944 г.

Обсуждение с командующими фронтами планов операций привело к их некоторой корректировке и увеличению наряда сил. С. М. Штеменко свидетельствует:

«По ходу обсуждения замысла уточнялся состав ударных группировок фронтов, решались вопросы усиления их подвижными войсками. Была, в частности, удовлетворена и наша просьба об использовании на главном направлении 3-го Белорусского фронта одной танковой армии: туда перебрасывалась 5-я гвардейская. Глубину и темп операции предполагалось увеличить также за счет ввода в действие общевойсковых армий из резерва Ставки. Начинать наступление решили 15–20 июня».

Так «Багратион» получил танковую армию, первоначально не запланированную. В итоге к операции привлекалось 118 стрелковых дивизий, 8 танковых и механизированных корпусов и два кавалерийских корпуса[126]126
  ВИЖ. 1964. № 6. С. 75.


[Закрыть]. Совещания в Ставке были достаточно динамичными, некоторые их аспекты будут обсуждаться ниже. По итогам совещаний было принято решение возложить на Г. К. Жукова координацию деятельности 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а на А. М. Василевского – 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.

Директивы Ставки ВГК командованию фронтов на проведение наступательных операций датированы одним и тем же числом – 31 мая 1944 г. При этом любопытно отметить, что они нумеровались не по географическому принципу. Порядок директив не соответствовал ни перечислению четырех фронтов с севера на юг, ни с юга на север. Можно было бы, конечно, предположить организованный хаос, когда пачке единообразных директив присваивается номер случайным образом сообразно тому, как они были сложены у офицера, готовившего их к отправке. Однако если посмотреть на порядок номеров внимательнее, то видна их недвусмысленная очередность. Первые две директивы адресованы фронтам под патронажем Г. К. Жукова – именно его назначили координировать действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Причем порядок внутри этой пары вполне канонический – с севера на юг, с правого фланга на левый. Сначала следует директива 2-му Белорусскому фронту, потом 1-му Белорусскому. Далее точно такая же пара с перечислением с севера на юг – сначала 1-й Прибалтийский, потом 3-й Белорусский. Это были фронты, действия которых было поручено координировать А. М. Василевскому.

Однако в описании планов советской стороны целесообразнее придерживаться порядка с севера на юг, поэтому начнем с затерявшейся в середине (№ 220114) директивы 1-му Прибалтийскому фронту:

«Подготовить и провести операцию с целью во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и выйти на южный берег р. Западная Двина в район Чашники, Лепель, для чего силами 6-й гв. и 43-й армий прорвать оборону противника в районе юго-западнее Городка, нанося один общий удар в направлении на Бешенковичи, Чашники.

Ближайшая задача – форсировать р. Западная Двина и овладеть районом Бешенковичей. Частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку противника и овладеть городом Витебск. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Лепель, прочно обеспечивая главную группировку фронта с полоцкого направления».

Таким образом, в директиве Ставки вполне определенно формулировалась задача на окружение и разгром витебской группировки немцев. С другой стороны, фронт получал задачу на наступление на запад, на Лепель, в противоположном от Витебска направлении.

Хотелось бы сразу заметить, что адресатам директивы изначально не задавался конкретный участок прорыва. Фразой «юго-западнее Городка» обозначалось достаточно широкое пространство к западу от дороги Городок – Витебск. По итогам зимних боев в немецкую оборону к северо-западу и юго-востоку от Витебска были вбиты два дугообразных выступа, в результате чего Витебск находился в полуокружении. Тем не менее немцы держались за этот важный узел дорог, хотя перед началом летней кампании зазвучали и другие голоса (об этом ниже). Для советского командования вопросом из вопросов стал: «Где прорывать оборону противника?»

С одной стороны, логичным выглядел вариант с продолжением наступления на направлении, где велись боевые действия зимой. То есть ударить с верхушки вбитого в построение немецкой 3-й танковой армии выступа. С другой стороны, такой удар ожидался противником, и оборона наиболее близких к окружению Витебска участков была сильнейшей. В случае с 1-м Прибалтийским фронтом таким участком был район к югу и юго-востоку от озера Зароновское. Здесь расстояние между позициями 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов было наименьшим, это была «шея», на которой держалась «голова» немецкой группировки в районе Витебска.

Проблема выбора участка прорыва не была единственной. Командующий фронтом И. Х. Баграмян позднее вспоминал:

«Много бессонных ночей просидели мы с начальником штаба генералом В. В. Курасовым над планом операции, ломая голову над различными проблемами. Не только оборона гитлеровцев, но и сама местность, невыгодная для наступающих, доставляла немало забот. Особенно тревожила Западная Двина, которую войска фронта должны были форсировать в ходе наступления, а также район между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченный, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог»[127]127
  Баграмян И. X. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1977. С. 304–305.


[Закрыть].

Если несколько конкретизировать слова комфронта, то советское командование небезосновательно опасалось, что противник находящейся в резерве в районе Лепеля (по данным советской разведки) 95-й пехотной дивизией займет оборону на южном берегу р. Западная Двина. В этом случае форсирование реки становилось непростой задачей и на него командованием отводилось целых два дня. В этих условиях искушение пробиваться с макушки вбитого зимой в немецкую оборону выступа становилось еще сильнее – от района южнее озера Зароновское до излучины Западной Двины было рукой подать. Заветного рубежа реки можно было, казалось, достигнуть одним сильным броском. Еще одной головной болью был район между Полоцком и Лепелем, дать закрепиться в котором обещало возвращение к опротивевшим за зиму позиционным боям в сложной местности. Каждое из возможных решений имело свои плюсы и минусы.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом И. Х. Баграмян и начальник штаба фронта В. В. Курасов

Итогом бессонных ночей стал план, который можно назвать обходным маневром с дальним прицелом. Штаб И. Х. Баграмяна принял решение пробиваться к Западной Двине и навстречу ударной группировке соседнего фронта не по кратчайшему расстоянию, а по едва ли не самому длинному из возможных маршрутов. Оборону немцев было решено прорывать на западном фасе образованной зимними боями дуги. С другой стороны, прорыв на западном фасе выступа у оз. Зароновское давал хорошие стартовые позиции для 6-й гв. армии – она могла быстрее наступать к району между Полоцком и Лепелем в надежде преодолеть его до формирования позиционного фронта. Две предназначенные для наступления в разных направлениях армии наносили удар смежными флангами и повышали шанс на успех друг друга. Тем самым советское командование уходило от недостатков узкого фронта прорыва и в полной мере пользовалось преимуществами сосредоточения сил и средств с высокой плотностью.

Для наступления в обход Витебска с запада была выбрана 43-я армия А. П. Белобородова в составе восьми стрелковых дивизий (306, 179, 357, 334, 235, 156, 204 и 145-я) со средствами усиления. Армия должна была прорвать оборону противника на 7-километровом фронте на участке Нов. Игуменщина, Тошник, нанести удар своим правым флангом в общем направлении на Шумилино и в первый день прорвать главную оборонительную полосу противника. На второй день наступления предполагалось прорвать второй оборонительный рубеж и захватить плацдармы на южном берегу Западной Двины. Причем планировалось захватить именно «плацдармы» во множественном числе, в двух излучинах реки.

Для управления имеющимися дивизиями в 43-й армии было три управления корпусов: 1-го – генерал-лейтенанта Н. А. Васильева, 60-го – генерал-майора А. С. Люхтикова и 92-го – генерал-майора Н. Б. Ибянского. Соответственно прорыв обороны противника поручался 1-му (306, 179, 357-я сд) и 60-му (334, 235 и 156-я сд) стрелковым корпусам. 92-й стрелковый корпус (204-я, 145-я сд и 155-й укрепрайон) получал вспомогательную задачу – удержания пассивного участка фронта 43-й армии.

По плану операции в первом эшелоне ударной группировки 43-й армии находились четыре стрелковые дивизии. По приказу А. П. Белобородова 1-му стрелковому корпусу предписывалось «построить боевой порядок в два эшелона. В первом эшелоне иметь пять полков», а 60-му стрелковому корпусу «боевой порядок корпуса – в один эшелон. В первой линии иметь пять полков». Разница в формулировках объяснялась тем, что 156-я стрелковая дивизия корпуса А. С. Люхтикова выводилась в армейский резерв. Соответственно на флангах ударной группировки армии дивизии строились в два эшелона с одним полком в резерве, а в центре ударной группировки – все три полка в линию с выделением в резерв одного батальона. Полки же строились в три, реже – в два эшелона.

По состоянию на 1 июня 1944 г. укомплектованность 43-й армии личным составом еще оставляла желать лучшего. По штату она должна была насчитывать 108 575 человек, а по списку насчитывала едва ли не вдвое меньше – 64 920 человек[128]128
  ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2078. Д. 59. Л. 3об.


[Закрыть]. Входившая в состав 1-го стрелкового корпуса 179-я стрелковая дивизия насчитывала на 1 июня 4247 человек, а 306-я стрелковая дивизия – 4250 человек[129]129
  ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2078. Д. 59. Л. 83об.


[Закрыть]. Соответственно входившие в состав 60-го стрелкового корпуса 235-я стрелковая дивизия – 4977 человек, 334-я стрелковая дивизия – 3999 человек[130]130
  ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2078. Д. 59. Л. 84об.


[Закрыть].

Артиллерийская группировка 1-го Прибалтийского фронта характеризовалась нижеследующими цифрами (см. таблицу).

Численность и распределение артиллерии 1-го Прибалтийского фронта на 1 июня 1944 г[131]131
  ЦАМО РФ. Ф. 235. Оп. 2078. Д. 59. Л. 3об.


[Закрыть].

Танковые части и соединения предполагалось задействовать как танки непосредственной поддержки пехоты[132]132
  Данные о количественном и качественном составе БТ и МВ 1-го Прибалтийского фронта см. в Приложении.


[Закрыть]. В 43-й армии обе отдельные танковые бригады подчинялись 1-му и 60-му стрелковым корпусам, а 377-й тяжелый и 1203-й самоходные артполки в свою очередь придавались бригадам. Всего в этой группировке насчитывалось 88 танков и 46 САУ, итого 134 бронеединицы.

Для развития прорыва и действий в глубине обороны противника в составе 1-го Прибалтийского фронта была создана подвижная группа в составе 1-го танкового корпуса, 46-й отдельной мехбригады и 272-го ОМБОН (амфибий). Любопытно отметить, что танковый корпус был полностью укомплектован новейшими Т-34—85. Небезосновательно считалось, что эшелон развития успеха может столкнуться в глубине обороны противника с резервами, включающими «тигры» и «пантеры», в том числе силами передовых отрядов. В такой обстановке паритет хотя бы по вооружению давал шанс не упускать крупный успех и не останавливаться перед сравнительно слабыми заслонами.

В перечне задач подчиненной 1-му Прибалтийскому фронту 3-й воздушной армии в предстоящей операции первым пунктом шло:

«Штурмовыми и бомбардировочными ударами в полосе действий 6 гв. А и 43 армий подавить артиллерийские и минометные батареи и облегчить пехоте захват переднего края обороны противника»[133]133
  ЦАМО РФ. Ф. 311. Оп. 4495. Д. 229. Л. 20.


[Закрыть].

Командовал 3-й воздушной армией 41-летний генерал-лейтенант авиации Н. Ф. Папивин. Он был уже достаточно опытным авиационным командиром, будучи еще в конце 1930-х гг. сначала помощником командира, а затем командиром авиабригады. В 1942 г. он командовал авиадивизией штурмовиков, а с весны 1943 г. – воздушной армией.

Истребитель Р-39 «Аэрокобра» в полете. Эти истребители составляли большинство истребительного авиапарка 3-й воздушной армии

Оценивая авиационную группировку, призванную поддерживать наступление 1-го Прибалтийского фронта, невольно обращаешь внимание на ее насыщенность ленд-лизовскими самолетами. По состоянию на 1 июня 1944 г. 3-я воздушная армия имела следующий качественный и количественный состав авиапарка[134]134
  ЦАМО РФ. Ф. 311. Оп. 4495. Д. 229. Л. 4.


[Закрыть]:

истребителей «Аэрокобра» – 238 самолетов;

истребителей Ла-5 и Як-7—101 самолет;

штурмовиков Ил-2—312 самолетов;

разведчиков Пе-2—9 самолетов;

корректировщиков Ил-2—48 самолетов.

Итого 823 самолета.

То есть ленд-лизовские самолеты преобладали в истребительном авиапарке армии. Причем «кобры» были плотно собраны в гвардейской истребительной авиадивизии и обычной авиадивизии. По состоянию на 1 июня 1944 г. это выглядело так:

5-я гв. иад – 122 истребителя «Аэрокобра»;

190-я иад – 116 истребителей «Аэрокобра»;

259-я иад – 35 истребителей Ла-5 и 66 Як-7.

В течение трех недель июня 3-я воздушная армия была пополнена как россыпью, так и авиасоединениями. Так, 10 июня на аэродромы Усть-Долыссы, Сомино, Копачево прибыла 332-я штурмовая авиадивизия (ШАД) в составе трех полков – 120 Ил-2. В итоге к началу операции воздушная армия в своем составе имела[135]135
  ЦАМО РФ. Ф. 311. Оп. 4495. Д. 229. Л. 19.


[Закрыть]:

бомбардировщиков – 73 (ночные По-2);

штурмовиков – 368;

истребителей – 403;

разведчиков – 20;

корректировщиков – 32;

транспортных и связи – 198.

Всего 1094 самолета.

Несмотря на свою многочисленность (тысяча боевых машин), ВВС 1-го Прибалтийского фронта были все же слабее других фронтов и количественно, и, главное, качественно. 3-я воздушная армия не располагала бомбардировщиками Пе-2, а тем более Ту-2 или Ил-4, что снижало ее ударные возможности.

Неудивительно, что в докладе И. В. Сталину от 21 июня 1944 г. А. М. Василевский хлопотал об авиадивизии новейших Ту-2 именно для 3-й воздушной армии:

«Неясен вопрос с авиадивизией Ту-2, по сообщению тов. Новикова[136]136
  А. А. Новиков – командующий ВВС.


[Закрыть], она прибудет лишь 23.6, причем по прибытии поступит в распоряжение Новикова, тогда как я, согласно Вашим указаниям, на первые дни планировал ее у себя и главным образом для помощи Батурину[137]137
  Кодовая фамилия И. Х. Баграмяна.


[Закрыть], который не имеет ни одного бомбардировщика».

Ударные возможности для воздушной армии генерал-лейтенанта Н. Ф. Папивина действительно были жизненно необходимы. Однако, забегая вперед, нужно сказать, что бомбардировщики, в том числе туполевские машины, 3-я воздушная армия получила только во второй половине июля 1944 г.

Оценивая план наступления 1-го Прибалтийского фронта, нельзя не отметить того факта, что окружение Витебска было запланировано без использования самостоятельных механизированных соединений. Ни на 1-м Прибалтийском, ни на 3-м Белорусском (см. ниже) наносить удары навстречу друг другу танковыми корпусами не планировали. Переданные в состав фронтов подвижные соединения предполагалось использовать для развития наступления в западном направлении. Объясняется это тем, что расстояние, которое должны были пройти войска навстречу друг другу, было небольшим. 60-му стрелковому корпусу 43-й армии нужно было пройти 18 км, а 5-му гв. стрелковому корпусу 39-й армии – 22 км. Тем не менее в этом заключался определенный риск: в случае подбрасывания противником резервов можно было не успеть сомкнуть «клещи».