Текст книги "Школа ниндзя. Тайны воинов тьмы"

«Не назначай на руководящий пост или административную должность того, в ком отсутствуют способности, даже если члены его семьи служили из поколения в поколение семье Асикага… Не испытывай излишнего стремления к мечам и клинкам, созданным знаменитыми мастерами. Даже если ты владеешь мечом, который стоит десять тысяч монет (хики), тебе всё равно не устоять против ста копий, каждое из которых ценой всего лишь в сто монет. Поэтому лучше используй десять тысяч монет для покупки ста копий и вооружи ими сто воинов. Только таким образом ты сумеешь защитить себя во время войны…» (Lu D. Sourses of Japanese History, New York, 1974, vol 1, p. 172).

Разумные и предельно рациональные советы выделяли важную черту в характере местных правителей того времени – они были крайне прагматичны и заботились лишь о том, чтобы удержать власть в своих руках. Об эту жажду власти, как о стену, разбивались все моральные и нравственные требования Бусидо. Советы своим ближайшим подданным, подобные тем, что приведены выше, существовали практически в каждом крупном самурайском клане. Например, наставления Асакуры в течение почти целого столетия почитались как «кодекс чести»; сам же клан Асакура являл собой образец могучего самурайского рода. Однако в 1573 г. клан Асакура выбрал себе слишком мощного противника – знаменитого правителя Японии Оду Нобунагу, который наголову разгромил не в меру возгордившийся клан и вырезал добрую его половину. Последний из даймё рода Асакура – Ёсикагэ – совершил харакири, и на этом великий клан угас.

К середине ХVI в. раздробленность и децентрализация достигли своего предела. Никто никому не хотел подчиняться, а союзы между двумя даймё заключались лишь для того, чтобы вырезать клан третьего даймё. Правда, у некоторых сэнгоку не раз возникали мечты о том, чтобы засесть в Киото и объединить страну под своей властью. Но для этого нужны были не только мощная рука воина, но и хитрый ум политика. Именно такими качествами и обладал знаменитый Ода Нобунага, вышедший из мелких сэнгоку-даймё.

Неистовый Ода Нобунага

Наступает один из важнейших периодов в истории Японии – эпоха Момояма (1573–1615). По сравнению с предыдущим периодом правления сёгунов Асикага, отличавшимся известной культурной утончённостью, эпоха Момояма характеризовалась мощью, а порой и тяжеловесностью художественных форм, что отражало общий настрой на «мужественность» в сознании самураев. Три гиганта, три великих воина стали символами той эпохи: Ода Нобунага (1534–1582), вновь собиравший разрозненные княжества под своей могучей дланью; Тоётоми Хидэёси (1536–1598) и, наконец, Токугава Иэясу (1542–1616), положивший начало правлению самого устойчивого сёгунского клана в Японии.

Миссионер-иезуит француз Луи Фруа, посетивший как-то Оду Нобунагу, дает нам исчерпывающе точный и живой портрет этого человека:

«Этот король из провинции Овари, которому исполнилось лет 37, носил редкую бороду, был строен, тонок и страшно воинственен, уделяя чрезвычайно много времени боевым упражнениям, при этом будучи склонным к деяниям на благо справедливости и милосердия. Он был чувствителен к славо-словиям, сдержан по поводу своих планов, слыл знатоком военной стратегии и никогда не желал слушать советы от своих подданных. Его все уважали и все ему поклонялись, он не пил вина и редко предлагал его другим, был грубоват в своих манерах, презирал всех других японских королей и принцев и говорил с ними через плечо тихим голосом, словно они были его низшими слугами. Его все считали абсолютным властителем, который всё прекрасно понимает и всё может хорошо рассудить. Он также презирал духов-ками, будд-хотокэ и другие языческие пережитки. Формально принадлежа к секте Хоккэ (Лотоса), он открыто отрицал существование Создателя Вселенной, бессмертие души и жизнь после смерти. Он был щепетилен и осторожен во всех своих делах и страшно не любил любые задержки или длинные речи. Даже принц не мог предстать перед ним с мечом. Он, которого обычно сопровождали по крайней мере две тысячи человек на конях, мог достаточно свободно общаться с самым низшим и беднейшим из своих слуг. Его отец был простым правителем в Овари, но благодаря своей огромной энергии за последние четыре года Нобунага захватил контроль над семнадцатью или восемнадцатью провинциями, включая восемь основных провинций района Гокинай [район вокруг столицы]» (They came to Japan: An Anthology of European Reports on Japan, 1543–1640. (ed. by M. Cooper) Berkeley and Los Angeles, 1965, p. 93).

В 1560 г. ещё молодой даймё из небольшого владения Овари Ода Нобунага разбивает наголову превосходящие силы сюго Имакавы Ёсимото, под чьим контролем находились три большие провинции Суруга, Тотоми и Микава; а в битве при Окэхадзаме он берёт в плен самого Ёсимото.

В 1568 г. он переносит свою ставку в Киото, что в общем-то не вызвало подозрений у сёгуна, потому что многие властительные даймё того времени считали за честь жить в столице. Но дальнейшие события явились полной нежданностью для сёгуна. В 1573 г. путём дворцового переворота Нобунага сверг Асикагу Ёсиаки и объявил, что теперь единолично владычествует над всей страной – «тэнка», т. е. Поднебесной. Чтобы ни у кого не оставалось в этом сомнений, Нобунага несколькими мощными ударами разгромил некоторые сильные кланы даймё, с другими же подписал мирные договоры.

Одним из таких союзников явился даймё из восточной части страны Токугава Иэясу – будущий основатель самой мощной династии сёгунов. Вместе с Токугавой новый узурпатор Ода Нобунага разгромил силы знаменитого своими воинами клана Такэда Кацуёри, применив в этом бою неожиданную для самураев того времени тактику. Нобунага в приказном порядке ввёл в своих войсках использование мушкетов (тэппо), которые только недавно были ввезены в Японию из-за рубежа. Так среди самураев появились «мушкетёры» в буквальном смысле этого слова. Их насчитывалось около трёх тысяч, и они были разделены на три большие группы. Пока одна группа стреляла, две другие, присев на одно колено, перезаряжали мушкеты, поэтому залп раздавался каждые десять секунд.

Разгромив своих основных соперников-даймё, Нобунага принялся за ряд буддийских монастырей, чьё политическое и экономическое влияние делало их государствами в государстве, содержащими при себе настоящие армии. При монастырях создавались крупнейшие школы фехтования на металлических палицах и трезубцах, куда приходили поучиться даже самураи. Формальным поводом для борьбы с храмами стали боевые тренировки их послушников, многие из которых превращались в абсолютно неуправляемых монахов-воинов (сохэй).

Особенно независимо вели себя монастыри секты Тэндай – «Небесного престола», которая учила о возрождении человека после смерти в «Западном раю». Одна из самых знаменитых монашеских армий состояла при монастыре Энрякудзи, располагавшемся на горе Хиэй. В 1571 г. Ода Нобунага направил свои войска именно против этого монастыря, желая устроить «показательное наказание» воинственных буддистов. Затем один за другим были взяты штурмом и сожжены монастыри Тодадзи, Кофукудзи, Нэгородэра.

Видя, что конфликт с буддистами замять не удаётся, Нобунага вновь развернул военные действия. Очередное крупное столкновение Оды Нобунаги с буддистами было связано с деятельностью амидаиста Рэннё (1415–1499), настоятеля храма Хонгадзи, который вёл активную миссионерскую деятельность в неспокойных провинциях Оми и Микава, где действовали ниндзя. В своих устных проповедях и письменных посланиях (офуми) Рэннё объяснял, что для спасения необходимо всего лишь искренне обратиться с молитвенной формулой (нэмбуцу) к будде Амиде, взывая о милосердии и возрождении в «Чистой земле». Особенно важно это сделать в предсмертный час, но в любом случае это должно быть не монотонное повторение формулы «нама амида буцу» («Слава будде Амида!»), но искреннее и живое обращение. Ничего другого не требуется, главное здесь – зарождение искренней веры.

Проповеди Рэннё вызвали резкие возражения со стороны монахов мощной секты Тэндай с горы Хиэй, которая в ту пору ещё не была окончательно разрушена Нобунагой. Они считали учение Рэннё недопустимым упрощением и профанированием буддизма. Чисто доктринальный спор вылился в вооруженные столкновения.

Будучи человеком не воинственным, Рэннё предостерегал своих последователей от любых физических столкновений с представителями других школ. Однако тэндайские монахи были настроены весьма агрессивно, а это возбуждало сторонников Рэннё.

Решающую роль в этой ситуации сыграл подлог – группой амидаистов из его храма в Ёсидзаки было распространено очередное «послание» от имени Рэннё. Там содержался прямой призыв к вооруженным действиям в защиту веры. Рэннё неоднократно пытался остановить это выступление, но все его попытки оказались тщетными. Как раз в это время даймё Тогаси Масатика, бежавший в результате заговора из родной провинции Кага, обратился к монахам Ёсидзаки за помощью, и те поддержали его, надеясь в дальнейшем укрепить свои позиции. В 1473 г. амидаисты взялись за оружие.

В конце концов отряды амидаистов захватили всю провинцию Кага и удерживали ее до 1576 г. (Weinstein S. Rennyu and the Shinshu Revival – Japan in the Muromachi Age. Berkeley, 1977, p. 347–361). Всего этого не мог потерпеть Ода Нобунага. На подавление монахов-воинов он направил целую армию и разгромил их. Несложно догадаться, что популярности Оде Нобунаге среди буддистов эти события не прибавили.

Смертельная охота на Оду Нобунагу

Наверное, не было ни одного крупного самурая, который не подвергся бы покушению на свою жизнь.

Но ни у кого не было столько противников и завистников, как у Оды Нобунаги. Столь же мужественный и умный, сколь коварный и безжалостный, Нобунага вёл бесконечные войны и споры с даймё, стремясь к максимальной власти, на пути к которой стоял прежде всего сам сёгун Асикага. В 1560 г. Нобунага одерживает победу в битве при Окэхадзаме, а через тринадцать лет вступает в Киото и изгоняет оттуда последнего сёгуна из рода Асикага – Ёсиаки. Формально Нобунага начинает править как регент, но, окруженный многочисленными врагами, вынужден постоянно вести порой тайную, порой явную борьбу с ними.

И Ода Нобунага решает воспользоваться услугами ниндзя. Они нанимались властительными даймё, при этом нередко переходя от одного к другому. Хитроумный и коварный Нобунага стал регулярно использовать целые кланы этих людей в своих целях, опираясь прежде всего на лучших ниндзя из провинции Ига. В окружении Нобунаги было по крайней мере пять «бугё» – специальных уполномоченных от кланов ниндзя из Ига. Нобунага прежде всего решил расправиться с богатым даймё Такэдой Сингэном. Тот был известен своей подозрительностью, содержал немалое количество охраны. К нему отправил Ода Нобунага одного из своих лучших синоби, чье имя дошло до нас, – Тэндзо Хацисуку.

Замок Такэды прекрасно охранялся. Как только начинало темнеть, мост через глубокий ров поднимался и закрывал собой центральные ворота замка. На стенах дежурили часовые, группы охранников обходили со стражей все дворы и закоулки замка, в коридорах стояли вооруженные воины, находясь в пределах видимости друг друга. Казалось, что проникнуть незамеченным в такой замок было невозможно, и все же ловкий ниндзя Тэндзо сумел сделать это.

Рассказывают, что Тэндзо, очутившись в спальне Такэды, вонзил в горло спящего даймё свой нож. Казалось, дело сделано, но на постели лежал двойник! Охрана подняла тревогу, но Тэндзо удалось выбраться из замка, и он бросился в лес, который начинался в полукилометре от крепости. Вслед за ним пустилась погоня на лошадях, и через несколько мгновений Тэндзо понял, что ему не уйти.

Лес был негустым, к тому же ниндзя успел добежать лишь до опушки. Положение казалось безнадёжным, но Тэндзо все же сумел использовать один из сложнейших способов маскировки. Он встал так, чтобы луна светила ему в спину, и принял такое положение, что издалека казалось, будто это всего лишь изогнутое полузасохшее дерево. А самураи, удерживая разгорячённых коней, стали наносить удары копьями направо и налево, надеясь поразить спрятавшегося в негустой листве ниндзя. Тэндзо стоял не шелохнувшись, хотя один из ударов копьём распорол ему одежду, едва не задев тело. Лишь только самураи ушли, чтобы организовать более широкую облаву по всему лесу, Тэндзо спрятался в заранее отрытой норе в земле, которую прикрыл «крышкой» из дёрна. Целый день сотни вооружённых людей прочёсывали лес, несколько раз проходили и над убежищем ниндзя, но его так и не обнаружили (Turnbull S. Ninja, p. 52–53).

Но не только Ода Нобунага прибегал к услугам ниндзя. Покушения на самого Оду Нобунагу следовали одно за другим. Это была настоящая война между различными группами ниндзя, которых нанимал, с одной стороны, Нобунага, с другой стороны – его противники. Например, в 1581 г. (именно тогда шло знаменитое восстание в Ига, поднятое при самом деятельном участии ниндзя) произошло, пожалуй, самое дерзкое нападение на Нобунагу. Ниндзя стреляли в него из небольшой пушки (об этом знаменательном случае мы расскажем далее).

Немало претензий к Оде Нобунаге было у правителя территории Оми, известного даймё Рокаку Ёсисукэ, во владения которого Нобунага вторгся в 1571 г. Для исполнения своего плана Рокаку Ёсисукэ нанимает некоего ниндзя из Кога по имени Дзэндзюбо Сугитани, который был знаменит меткой стрельбой из длинного ружья наподобие аркебуза. Дзэндзюбо разузнал, каким путём направится Нобунага из провинции Оми в провинцию Мино, и залёг в кустах, нависавших над дорогой. Он ждал много часов, пока на дороге не показался кортеж Нобунаги. Дзэндзюбо решил стрелять наверняка – он приготовил два аркебуза, ибо понимал, что времени перезарядить оружие у него не будет. Как только Нобунага поравнялся с кустами, ниндзя спустил курки. И хотя властительный даймё был плотно окружён охраной, оба заряда попали в цель. Но и на этот раз то ли судьба хранила Нобунагу, то ли убойная сила ружей того времени не была велика, а ниндзя залёг слишком далеко от цели, – пули, пробив тяжёлый нагрудный панцирь, засели в его толстой подкладке. Выстрелы вышибли Нобунагу из седла, он не был даже ранен. Поняв, что покушение провалилось, и воспользовавшись замешательством охраны, Дзэндзюбо бросился в горы, где скрывался четыре года. Но Нобунага приказал его найти, где бы он ни был. Через несколько лет ниндзя был схвачен людьми Нобунаги и жестоко казнён (Hayes S. The Mystic Arts of the Ninja, Chicago, 1985, p. 5).

Против Нобунаги были направлены усилия лучших ниндзя того времени. Предание рассказывает, как легендарный «воин ночи» Исикава Гоэмон затаился на потолке спальни Нобунаги, прямо над его кроватью, и, когда тот уснул, попытался влить капли яда в открытый рот даймё. Но по каким-то причинам покушение не удалось (Adams A. Ninja – The Invisible Assasins, Los Angeles, 1973, p. 160).

Монах Сугитани Дзэдзюбо, вооружившись ружьем, подстерегает кортеж Оды Нобунаги. На этот раз покушение было неудачным

В другой раз счёты с Нобунагой решил свести некий Манабэ Рокуро – потомственный ниндзя, служивший управляющим у самурая Фукуя, который в свою очередь являлся вассалом знаменитого даймё Хатано Хидэхару. В 1573 г. воинственный Нобунага наголову разбил Хатано, и ближайшие вассалы проигравшего решили отомстить за своего господина. За дело взялся ниндзя Манабэ Рокуро. Ночью он проник в замок Нобунаги, решив заколоть его в постели. Но Манабэ плохо представлял себе, как бережёт свою жизнь многоопытный Нобунага. Манабэ Рокуро был схвачен стражниками Нобунаги. Поняв, что ему не удалось исполнить долг перед своим господином, Манабэ тотчас совершил самоубийство. Ода Нобунага был весьма расстроен тем, что ему не удалось помучить очередного убийцу, которых он ненавидел и боялся в равной степени. Труп несчастного ниндзя был выставлен на рыночной площади в назидание всем тем, кто захочет попробовать свои силы в борьбе с Нобунагой.

И всё же Нобунага не избежал насильственной смерти. Он пал от руки предателя – одного из своих ближайших военачальников. Но перед этим произошли события, которые вызвали к жизни немало споров, легенд и рассказов. Речь идёт о знаменитом восстании ниндзя в провинции Ига.

ВОССТАНИЕ НИНДЗЯ

«На самом деле, умирать имеет

смысл только за свободу, ибо лишь

тогда человек уверен, что он

умирает не целиком».

Альбер Камю

Родина ниндзя

В конце ХVI в. Ода Нобунага начинает гонения против буддизма. Кланы ниндзя восприняли их крайне негативно. И вот после того как очередная попытка убить Нобунагу провалилась, Нобунага во главе испытанного войска вторгся в провинцию Ига – гнездо заговорщиков. В 1581 г. произошла кровавая бойня. Отряды ниндзя, которые выступили против Нобунаги, были наголову разбиты. Именно после этого кланам провинции Ига пришел конец. Выжили немногие – остались лишь крайне закрытые секты-школы, в том числе основанная в 1550 г. и сохранившаяся, как считается, в неизменном виде до наших дней школа Тогакурэ-рю.

События эти начались не в провинции Ига, а в соседней провинции Исэ. Ига граничила с Исэ, и именно в этом, казалось бы, тривиальном географическом факторе и заключены корни конфликта, приведшего к грандиозному восстанию. Когда-то в древности эти территории составляли единое целое, но почти за тысячелетие до описываемых событий, в 680 г., Ига была отделена от Исэ, а в конце ХIХ в. Ига стала частью префектуры Миэ, коей она остается и по сей день.

Ига, окружённая со всех сторон горами, жила обособленной жизнью. Там существовали мощные кланы со своими лидерами, рост могущества которых долгое время никого особенно не беспокоил. К тому же соседняя провинция Исэ была куда более развитой в культурном и экономическом отношении. Здесь располагался древнейший центр буддизма, существовало немало синтоистских храмов, поэтому многие районы Исэ считались святыми местами. До сих пор туристов привлекает знаменитая Великая Кумирня в Исэ, построенная из простых досок, которая в соответствии с древнейшим ритуалом разрушается и вновь отстраивается каждые двадцать лет. Провинция Исэ была приморской, и через нее проходили многие торговые пути. На плодородную и развитую провинцию Исэ не раз покушались могущественные даймё, в том числе Ода Нобунага. Положение ещё осложнялось и тем, что владения Нобунаги – провинции Овари и Мино – имели общую границу с Исэ. Было ясно, что наступит такой день, когда беспокойный и коварный Ода Нобунага решит расширить свои владения за счёт Исэ.

Объединив своей властью провинции Овари и Мино, Ода Нобунага

(1534–1582) вступил в Киото и тотчас запретил своим указом

«творить бесчинства» на территории Тодзи – центр эзотерического буддизма:

«запрещено творить бесчинства и беззакония нашей армией,

отбирать землю и скот, вырубать бамбук и деревья».

Каллиграфия и печать самого Нобунаги: «тенка фубу» —

«военное направление по всей стране»

Мы уже рассказывали о войнах Онин, которые вёл сёгун Асикага против некоторых своих наместников-сюго, превратившихся в независимых даймё. По легендам, именно в то время в столкновениях с даймё начали использоваться ниндзя из кланов провинции Ига. А вот провинция Исэ оказалась мало затронутой кровавыми событиями войны Онин и продолжала процветать под властью клана Китабатакэ, представители которого славились искусством боя на мечах.

Формально у власти в провинции Ига стоял клан Ники. Большинство его представителей, так же как правители Исэ, высоко ценили мастерство боя на мечах и поддерживали воинские тренировки местного населения. Постепенно в народной среде начали формироваться сначала мелкие группы, которые упражнялись в боевых искусствах, а затем и более крупные школы мастерства боя с мечом и копьём. Естественно, народные мастера были куда слабее самураев по уровню боевой подготовки. Но для нас важен другой факт – боевые искусства среди народа в провинции Ига долгое время поощрялись, никаких запретов на ношение или изготовление оружия, как в других местах, здесь не вводилось. Почва оказалась благоприятной – начали быстро расти кланы ниндзя. И, кажется, бывший сюго, а ныне крупный даймё Ники не возражал, когда эти мелкие воинственные группы предлагали себя в качестве наемников для решения споров между самурайскими кланами.

Войска Оды Нобунаги вступают в восставшую провинцию Ига (по С. Тернболу)

Затупленный меч

Катализатором знаменитых событий в провинции Ига стали походы уже известного нам своим воинственным нравом Оды Нобунаги. В 1568 г. он изгоняет из Киото сёгуна из рода Асикага и решает взять под контроль важнейшие дороги и пути сообщения страны, дабы полностью изолировать своих соперников из кланов Мори, Такэда и Уэсуги. Его взор пал на весьма выгодную в этом отношении провинцию Исэ, куда он и направил свои войска.

Китабатакэ Томонори – великий мастер меча, который стоял в то время во главе клана, правившего в Исэ, – сопротивлялся мужественно, но силы были неравны. Он проигрывал битву за битвой. В конце концов Китабатакэ согласился подписать мирный договор, признав свою вассальную зависимость от Нобунаги.

Условия этого договора были полны скрытой издевки над Китабатакэ. Формально всё выглядело вполне корректным – Китабатакэ брал себе в приёмные сыновья второго сына Оды Нобунаги по имени Нобуо. «Усыновление» якобы призвано было служить знаком союза между двумя правителями.

Но Нобунага пошёл дальше: он начал раздавать земли в Исэ – разумеется, земли Китабатакэ – своим самураям. Китабакэ, формально оставаясь правителем, реально не имел уже никакой власти и к тому же знал, что после его смерти вся власть перейдет к «приёмному сыну».

Мужественный воин Китабатакэ тяжело переживал своё поражение и унижение. Но трагические события, которые последовали затем, прекратили его мучения. Один из видных военачальников армии Нобунаги по имени Такигава Сабурохэи решил устранить Китабатакэ. Дело в том, что Такигава получил в свое управление пять крупнейших областей в Исэ и рассчитывал подмять под себя остальную территорию. Однако даже формальная власть униженного Китабатакэ мешала осуществлению планов. Всё дело решило предательство ряда вассалов Китабатакэ. Видя, что ситуация складывается не в пользу их хозяина, они поступились самурайской честью и подкупили нескольких слуг, участие которых предопределило исход событий.

Убийство Китабатакэ Томонори (1528–1576), известного мастера

кэндзюцу и одного из военных лидеров провинции Ига

25 ноября в спальню Китабатакэ неожиданно ворвались несколько могучих воинов. Охрана, стоявшая у его покоев, была подкуплена и не подняла тревоги. Но Китабатакэ не случайно считался великим мастером меча. Полуодетый, он одним прыжком сумел выхватить свой меч из специальной стойки и тут же, применив искусство иай-дзюцу – «одного удара», нанёс два молниеносных рубящих удара. Однако противники лишь пошатнулись от мощных ударов, а меч соскользнул с их панцирей. Оказывается, подкупленные слуги специально затупили меч Китабатакэ, и он не мог пробить тяжёлые доспехи нападавших. Через несколько мгновений мужественный Китабатакэ Томонори, бессильный что-либо сделать тупым мечом, пал, обливаясь кровью (Кобэ Садзаэмон. Сэйсу Хэйранки – Каитэй сисэки сюран. Токио, 1902, т. 25, с. 585–601). Так погиб последний мастер меча из клана Китабакэ. До сих пор люди в Исэ недобрым словом поминают некоего Цугэ Сабуродзаэмона, бывшего вассала Китабакэ, который провёл убийц в замок и договорился со слугами. Японская традиция допускает убийство врага, но не прощает, когда слуга убивает хозяина. Верные друзья павшего Китабатакэ решили, что предатель Цугэ должен быть наказан.

Отмщение за затупленное оружие

Такигава Собурохэи, который планировал покушение на Китабатакэ Томонори, не сумел просчитать всё до конца. Конечно, он предполагал, что кровавое убийство вызовет возмущение у ближайших сподвижников погибшего даймё. Но вряд ли он думал, что это может перерасти в крупные волнения, тем более в знаменитое «Ига-но-ран» – «Восстание в Ига», которое началось в 1579 г.

Сразу же после убийства Китабатакэ его «приёмный сын» Ода Нобуо (он, кстати, продолжал носить фамилию Китабатакэ) не замедлил провозгласить свою полную власть над провинцией Исэ. Но клан Китабатакэ не захотел смириться с этим. Из Нары приехал младший брат убитого даймё – Китабатакэ Томоёри, который был священником и оставил свои проповеди ради кровной мести. Вокруг него сплотились лучшие воины Исэ; среди них – сын знаменитого фехтовальщика на мечах Цукахары Бокудэна, у которого учился покойный Китабатакэ. Дело шло к вооружённому выступлению.

Такигава Сабурохэи, возглавлявший войска Оды Нобуо, разгромил несколько мелких отрядов, которые он принял за основные силы восставших. Но это было далеко не так. Большинство самураев, остававшихся верными клану Китабатакэ, ушли из Исэ в соседнюю гористую провинцию Ига и оттуда послали призыв о помощи смертельному врагу Нобунаги, правителю крупных территорий на севере Японии Мори Мотонари. Войска Мори стали выдвигаться на запад, в сторону провинции Ига. Здесь и должны были произойти основные события.

В провинции Ига профессиональным разведчиком-синоби, воином и убийцей мог оказаться каждый, даже простой крестьянин, и всё держалось на круговой поруке.

Немало легенд ходило не только о местных ниндзя, но и о чудесном мастерстве самураев из Ига, которые якобы никогда не знали поражений. Регулярно используя синоби, они получали все сведения о противнике, с помощью тайных методов устраняли военачальников вражеской армии, сеяли в ней панику, а затем разбивали её в результате внезапного нападения. Не случайно хроника того времени «Иран-ки», предположительно написанная монахом из Ига, свидетельствует: «С древних времён лучшие воины Ига вызывали восхищение своей армией. Поскольку в своей жизни они не руководствовались обыденными мотивами, они и не обращали внимания на смерть и превращались в сущих злых духов, когда сталкивались с врагами. Они не испытывали поражения, которое считалось бы величайшим позором».

Оде Нобуо нужен был формальный повод для начала вторжения в Ига. И он вскоре был найден. К Оде в 1579 г. явился видный самурай из Ига Симяма Кай-но-ками с жалобой на некие «безобразия», которые творятся в его провинции. Естественно, Ода Нобуо тотчас решил помочь прекратить «безобразия».

Благодаря хитрости защитников провинции Ига во время ночной атаки воины

Оды Нобуо по ошибке стали убивать друг друга.

Из хроники «Злю Тоёмоти 1унки» (по С. Тернболу)

В центре провинции Ига высилась недостроенная крепость Маруяма, которую Ода решил использовать в качестве своего плацдарма. Стены крепости возвышались почти на 180 м, нависая с одной стороны над рекой Хидзики. Однако ряд оборонительных сооружений был ещё не достроен, и Ода Нобуо назначил своего верного военачальника Такигаву Сабурохэи личным «представителем по строительству» (фусин бугё). Такигава принялся за дело с обычным для себя рвением, но, вместо того чтобы всё делать в тайне, начал строительство с таким размахом, что это тотчас привлекло внимание местных самураев. А те знали, что делать.

Несколько синоби устроились на работу в качестве строителей, и вскоре местным самураям уже были известны замыслы Оды Нобуо и все слабые места замка. Военачальники Ига решили штурмовать замок Маруяма до того, как строительство будет окончено. Заодно планировалось уничтожить и Такигаву Сабурохэи.

Штурм оказался неожиданным для Такигавы. Синоби из Ига спутали все его планы, сея панику и распространяя слухи о своей многочисленности. Сражение было кровавым; самураи Ига, действуя мелкими группами, стремительно нападали на войска Такигавы и так же стремительно исчезали. И впервые опытный Такигава вынужден был отойти. Обратим внимание – бой вели именно самураи, а синоби использовались по своему прямому назначению, то есть как лазутчики.

Гарнизон, оставшийся в замке, заметался – сначала из крепости отправили за подмогой большой отряд, который вернулся назад, не сумев пробиться. Вернувшись к замку, отряд в растерянности обнаружил, что крепость уже пала. Пришлось оставшимся воинам гарнизона вновь поворачивать назад. Бой продолжался до ночи, воины Ига гнали войска Такигавы; крепость Маруяма была разрушена почти до основания.

Через какое-то время в груде трупов было обнаружено тело человека в богатых одеждах, внешне похожего на Такигаву. Сейчас уже трудно сказать, то ли это была случайность, то ли изобретательные воины Такигавы специально подсунули тело похожего на него человека. Такигава остался жив.

Узнав о поражении, Ода Нобуо был взбешён. Он требовал немедленных действий, а большинство его вассалов, памятуя о страшном сражении при Маруяме, старались оттянуть поход, убеждая правителя собрать побольше войск. Оду поддержал лишь один Такигава, в котором кипела обида за унизительное поражение, и его слово перевесило мнение всех остальных военачальников. Было решено выступать немедленно.

Ода Нобуо намеревался выдвинуться 17 сентября из Исэ в Ига тремя колоннами, проведя их в полной тайне по трем горным проходам. Лишь несколько видных военачальников знали в точности тактику действий, и всё же синоби разузнали их планы. Когда войска Оды Нобуо ещё продвигались между гор, самураи Ига уже были готовы к бою и построили свои армии там, где проходы выходили на равнину. Было известно, что армия Оды Нобуо гораздо многочисленнее, чем силы защитников Ига.

Ода Нобуо действовал чётко и по плану. Как только горный проход начал расширяться, он разделил свои войска на семь ещё более мелких групп и отдал команду атаковать семь небольших деревушек, лежавших внизу.

То, что произошло потом, лучше всего передаёт летопись того времени: «Они (самураи из Ига. – А. М.) представляли собой сильную армию, так как находились в родной провинции и умело оценивали преимущества, которые предоставляла им территория. Они создали укрепления, стреляли из ружей и луков, использовали мечи и копья, сражаясь плечом к плечу. Они прижали противника и отрезали его от входа в горный проход. Армия Нобуо была столь занята атакой, что потеряла направление движения, и люди из Ига под прикрытием западной тени, что давали горы, легко одолели их. Затем зарядил дождь, и они перестали видеть дорогу. Бойцы Ига, воспользовавшись этим и зная, что некоторые еще сидят в засаде в горах, издали боевой крик. Группа местных самураев, услышав сигнал, поднявшись со всех сторон, начала атаку. Самураи Исэ смешались во мраке и рассеялись во всех направлениях. Они бросились бежать и были зарублены кто в узких проходах, кто на крутых скалах. Их преследовали даже на топких рисовых полях и окружили их… Вражеская армия сильно ослабела. Некоторые убивали друг друга по ошибке. Другие покончили жизнь самоубийством. И даже неизвестно, сколько тысяч людей полегло здесь». (Цит. по: Turnbull S. Ninja, p. 64.)