Текст книги "Москва. Великие стройки социализма"

Стальной каркас

Огромная высота Дворца, естественно, делала его исключительно тяжелым, особенно в башенной части. Предварительные прикидки показали, что толщина обычных кирпичных стен, способных нести тяжесть башни, должна была достигать в нижней части здания 10 метров! Площадь, занимаемая внешними и внутренними стенами, превышала бы площадь всех помещений первого этажа!

Избежать нелепицы позволял стальной каркас, принимающий на себя вертикальные нагрузки. При наличии каркаса стены выполняли лишь ограждающие и теплоизолирующие функции. Поэтому толщина могла быть одинаковой по всей высоте здания. Расчеты показали, что для надежного сохранения тепла достаточно всего тридцатисантиметровой толщины, что позволяло заметно снизить вес здания[158]158
  Николаев В. Конструкция Дворца Советов на стальном каркасе // Архитектура СССР. 1937. № 2.


[Закрыть].

Главным элементом конструкции Дворца становился его каркас, сложность которого предопределялась прежде всего небывалым в мировой практике решением – постановкой высокой башни прямо над полостью Большого зала. Разработки конструкторов Управления строительством позволяли решить эту сложнейшую задачу, но ценой монтажа гигантской сети массивных колонн и ригелей, выполненных из специальных сталей.

Общее техническое решение каркаса сводилось к следующему. Большой зал двумя концентрическими кругами диаметром 140 и 160 метров окружали основные колонны (по 32 колонны в каждом круге). Их верхние части достигали отметки 58 метров. Здесь колонны стягивались стальными кольцами. Выше, к отметке 139 метров, где должно было располагаться перекрытие Большого зала, колонны поднимались наклонно, образуя над залом шатер. Его верхнюю часть стягивала следующая пара стальных колец. Под ними образовывалось огромное помещение Большого зала в 140 метров диаметром и 139 метров высоты. На верхних стягивающих кольцах устанавливались еще два круга вертикальных колонн высотой 61 метр. Диаметры этих кругов составляли 45,4 и 26 метров. На уровне 200 метров над землей наружный круг колонн завершался, и дальше еще на 116 метров поднимался только один ряд, имевший два небольших перелома на отметках 269 метров и 283 метра. Через каждые 7—12 метров колонны соединялись горизонтальными поясами ригелей.

Самым сложным местом были, конечно, кольца, воспринимавшие и гасившие распор наклонных колонн. Чтобы создать конструкцию необходимой прочности, нижний ярус колонн и соединявшие их вершины кольца собирались из двутавровых балок поистине чудовищных размеров.

Каждая колонна состояла из двух двутавров, соединенных стенкой. Поперечный габарит колонны составлял 3,6 × 1,6 метра. Толщина полок двутавров в 112 миллиметров обеспечивалась склепыванием пяти стальных листов. Немудрено, что общий вес подобного каркаса оценивался примерно в 320 тысяч тонн. Рассчитывался он на сопротивление любому урагану, даже такому, который бывает в Москве раз в двести лет.

Отдельной проблемой была разработка каркаса статуи В.И. Ленина на вершину Дворца. В 1939 году скульптор Меркуров изготовил первую модель статуи[159]159
  Строительство Дворца Советов в 1939 г. // Строительство Москвы. 1939. № 1.


[Закрыть], и за дело взялись конструкторы. Металлические конструкции в общем повторяли очертания фигуры вождя, а для передачи веса оболочки статуи на каркасе служили многочисленные «отростки».

От стали, из которой собирался каркас, требовались высокая прочность и сопротивление, а также устойчивость против коррозии. Специально для строительства под руководством академика А.А. Байкова были разработаны две марки стали – ДС и ЗМ. Сталь марки ДС – хромо-медистая, имевшая прочность в полтора раза большую, чем сталь, использовавшаяся для самых сложных инженерных сооружений того времени – железнодорожных мостов – и при этом в два-три раза более устойчивая против коррозии. Из стали ДС должны были собираться каркасы высотной части, статуи и перекрытия больших пролетов Малого зала. Потребность в ДС с учетом отходов на обработку определялась в 220 тысяч тонн.

ЗМ – медистая сталь, той же прочности, что и мостовая, но, как и ДС, не менее чем в два-три раза более стойкая против коррозии. Использовать ЗМ предполагалось для каркасов стилобатной части, что требовало (опять-таки с учетом потерь при обработке) около 140 тысяч тонн стали.

К прокатным деталям каркаса добавлялись литые детали общим весом 9 тысяч тонн, в том числе опорные плиты 4,3 тысячи тонн.

К изготовлению деталей каркаса привлекались важнейшие металлургические и металлообрабатывающие предприятия страны. Плавку и прокат выполняли заводы «Запорожсталь», имени Ильича (Мариуполь), имени Петровского, имени Дзержинского, имени Орджоникидзе (Москва), имени Ворошилова, имени Войкова (Москва), «Красный Октябрь» (Сталинград), Магнитогорский и Кузнецкий. Литье было поручено Ново-Краматорскому заводу, к изготовлению стального распорного кольца над Большим залом привлекался Уралмаш. Заказ на конструкции стилобатной части выдали Днепропетровскому заводу имени Молотова[160]160
  Николаев В.П. Стальной каркас Дворца Советов // Строительство Москвы. 1938. № 21.


[Закрыть].

Монтаж – технологии и оборудование

Разработку технологии монтажа каркаса вел отдел металлоконструкций Дворца Советов. Предложенное для этого оборудование обеспечивало исключительно высокую производительность работ – установку до 10 тысяч тонн металла в месяц – именно столько могли поставлять стройке заводы-изготовители. Основными монтажными механизмами должны были стать электрические вантовые деррик-краны, способные поднимать сорокатонные грузы. Каждый такой кран состоял из мачты высотой 32 метра и связанной с ней растяжками стрелы длиной 27 метров. Двенадцать таких кранов устанавливались в строгом порядке вокруг фундаментов башенной части.

После установки первого яруса колонн краны могли сами подняться на смонтированную часть каркаса. Для этого поднятые стрелы цеплялись за верхние металлоконструкции и подтягивали за собой мачты, основание которых крепилось уже на новой высотной отметке. Последним этапом самоподъема являлось вытягивание остававшихся внизу стрел, после чего краны были готовы к новому этапу работ.

Таким порядком предполагалось вести монтаж до отметки 50 метров, на которой находилось первое распорное кольцо. Вес установленных к этому моменту колонн составлял 38 тысяч тонн, а кольца – 17 тысяч тонн.

На конусной части каркаса – над Большим залом – должны были работать только десять кранов, а два оставались на прежней отметке для подъема снизу деталей и передачи их работающим кранам. Этот фрагмент каркаса вместе с верхним распорным кольцом весил еще 75 тысяч тонн. На саму башню взбирались лишь четыре деррика, а до вершины доползали только два. Прочие оставались на промежуточных отметках – для перегрузочных работ.

Самый сложный и большой деррик-кран предполагалось изготовить для сборки каркаса статуи В.И. Ленина на вершине[161]161
  Николаев В. Монтаж основных конструкций Дворца советов // Архитектура СССР. 1937. № 6.


[Закрыть].

Четырнадцать кранов-дерриков для строительства Дворца Советов, изготовленных в Ленинграде, установили на площадке в 1938 году[162]162
  Москва на стройке. Дворец Советов // Строительство Москвы. 1938. № 12.


[Закрыть].

Монтаж стальных конструкций, включая статую, должен был занять около трех лет – при 1700 занятых на нем рабочих.

Отдельным и очень важным элементом строительства становилась всемерная рационализация работ, в том числе эргономика и техника безопасности. Пожалуй, ни на одной стройке Советского Союза этим проблемам не уделялось такого внимания. Была придумана и пошита особая одежда строительных рабочих, обеспечивавшая защиту от холодного ветра (и при этом не стеснявшая движений и обзора), удобство размещения инструментов. Для работавших на высоте монтажников изготавливались специальные монтажные площадки, новые страховочные пояса, снабженные держателями для инструментов[163]163
  Монтаж стальных конструкций Дворца Советов // Строительство Москвы. 1940. № 8.


[Закрыть]. Позаботились и об элементарных бытовых нуждах – на различных уровнях каркаса проектировались временные перемещаемые столовые, умывальные, обогревалки, кладовые, инструментальные. Но поскольку спускаться вниз и подниматься наверх все-таки требовалось, впервые в СССР перевозить рабочих должны были временные наружные подъемники – лифты, шахты которых наращивались по мере роста каркаса[164]164
  Миловидов Ф.М. Как будет монтироваться стальной каркас Дворца Советов // Строительство Москвы. 1938. № 15.


[Закрыть].

Технология выглядела вполне отработанной, и предварительные расчеты показали, что при благоприятных условиях монтаж всей сложнейшей конструкции мог завершиться в течение трех с половиной лет. В 1938 году краны должны были добраться до первого распорного кольца, в 1939-м – достигнуть отметки 150 метров, а в 1940 году каркас башенной части (без статуи) планировалось завершить.

К сожалению, намеченный график работ оказался сорванным практически сразу. На установку и наладку работы дерриков требовалось время, затем следовало установить на фундаментах высотной части тридцать два стальных башмака – основания под колонны каркаса башни. Эта работа – далеко не самая сложная – завершилась лишь в 1939 году, когда, по расчетам, краны уже должны были висеть над Большим залом. А при тщательной проработке технологии монтажа каркаса продолжали всплывать все новые проблемы. Одной из них оказалась… температура. Для того чтобы соединяющие колонны ригели сели на свои места, а монтажные отверстия точно совпали с такими же отверстиями на колоннах, длину ригелей необходимо было выдерживать самым строгим образом. На заводах – изготовителях металлических изделий все измерения производились при температуре 20 °C. В то же время для монтажа удобнее всего было принимать среднегодовую температуру воздуха в Москве – всего 4 °C. Пятнадцатиметровой ригель при изменении температуры на 15–16 градусов укорачивается на 2,5 миллиметра, что оказалось слишком большим допуском для столь сложных работ. В результате проведенных исследований и согласований условий поставки с заводами нашли компромиссное решение. В качестве температуры замыкания ригелей приняли отметку в 10 °C, на которую и должны были ориентироваться заводы-изготовители при проведении измерений. В этом случае изменение длины детали при переходе к среднегодовой московской температуре оказывалось в пределах полутора миллиметров[165]165
  Николаев В. Начало монтажа стального каркаса Дворца Советов // Архитектура СССР. 1939. № 1.


[Закрыть].

Пока отрабатывались все подробности технологии, темп работ по каркасу башни был резко снижен, а основные усилия монтажников перенацелены на боковое крыло стилобата здания, выходящее на Волхонку (так называемая зона «И»). Именно там в 1940 году начался монтаж стальных конструкций каркаса. Высота стилобата в этом месте составляла 67 метров от нулевой отметки. Всего предстояло установить 15 400 тонн металлических деталей. Заполнением должны служили высококачественные кирпичи марки 150 и пустотелые керамические камни[166]166
  Сабуров Д.П. Организация строительно-монтажных работ на стилобате со стороны Волхонки в 1940 г. // Дворец Советов. 1940. № 101.


[Закрыть]. Работы по зоне «И» шли очень быстро. К осени 1940 года был собран каркас половины первой очереди[167]167
  Маршаков Н.Н. Строительство Дворца Советов // Строительство Москвы. 1940. № 11–14.


[Закрыть]. При установке колонн их сразу же покрывали звукоизолирующим слоем. С мая велось бетонирование перекрытий[168]168
  На строительстве Дворца Советов // Строительство Москвы. 1940. № 7.


[Закрыть].

Не все идет гладко

Тем временем лишь к началу того же года завершилась разработка технического проекта, окончательно определившего композицию и конструктивную схему Дворца. Проектная мастерская Управления строительства выполнила более пяти тысяч чертежей. Разрешались вопросы конструкции стеновых заполнений, выбирались материалы, готовились технические условия для их производства, частично были выданы конкретные задания. Предприятия-смежники разрабатывали технологии производства материалов для строительства, ряд из которых еще не применялся в СССР.

На конец третьей пятилетки планировалось завершение монтажа каркаса всего здания, укладка междуэтажных перекрытий, заполнения стен, выполнение сантехнических и энерготехнических работ.

В отличие от предшествующих чрезмерно оптимистических наметок этот план выглядел вполне реальным. Казалось, после преодоления многочисленных проблем, связанных с неготовностью строительной базы, техническими сложностями проекта, сооружением основания, строительство вышло наконец на магистральную дорогу и могло идти в соответствии с установленным графиком.

К середине 1941 года был практически завершен монтаж стального каркаса стилобата со стороны Волхонки (зона «И»). Всего за несколько месяцев строители установили более 15 тысяч тонн металлических конструкций. Стройка наконец-то пошла ударными темпами.

Однако неожиданно работы на самом сложном участке – высотной части – практически замерли. Об этом свидетельствовали планы Управления строительством на 1941 год. В них предусматривалось полное окончание работ по каркасу зоны «И», установка перекрытий и заполнений стен (внизу кирпичом, выше – пустотелой керамикой) с одновременной прокладкой электрических, слаботочных и сантехнических магистралей, установка арматуры.

Заметное место в планах уделялось жилищному строительству. Для сотрудников управления сооружались многоэтажные дома на Фрунзенской набережной, в самом ее конце, у пересечения с Фрунзенским Валом. Проектировалась застройка всего огромного квартала. Два первых корпуса были завершены в 1940 году, на 1941-й намечалась сдача еще двух и закладка следующей очереди.

Общий вид строительства Дворца Советов. Июнь 1940 г.

Что же касается высотной части, то какие-либо серьезные монтажные работы на ней в плане отсутствовали. Зато особое внимание уделялось вопросам рабочего проектирования каркаса[169]169
  Прокофьев А.Н. Строительство Дворца Советов в 1941 году // Дворец Советов. 1941. № 1.


[Закрыть]. Конструкторы здания столкнулись с очередными трудностями, что вынудило архитекторов сделать некоторые отступления от своих первоначальных планов. Так, уменьшилась высота третьего цилиндра «телескопа», его первоначально запроектированные мелкие помещения заменялись большими и высокими залами для работы Президиума Верховного Совета[170]170
  Красин Г. Некоторые итоги 1940 года // Дворец Советов. 1941. № 2.


[Закрыть].

Целью этих переделок было уменьшение веса высотной части и снижение требований к ее каркасу. Очевидно, архитекторам и инженерам удалось наконец достичь некоего компромисса, позволявшего продолжить техническое проектирование башни. Однако это привело к очередной затяжке строительства. С учетом рассчитанного срока монтажа высотной части его завершения можно было ожидать лишь к 1945 году.

Облицовка стен здания, внутренняя отделка требовала еще не менее двух лет. Отсюда ясно, что даже при удачном стечении обстоятельств огромное здание могло быть сдано в эксплуатацию не ранее чем в 1947 году.

Поэтому возникло желание получить от колоссального долгостроя хоть какую-то отдачу в ближайшее время. Об этом говорит явное форсирование работ по стилобату со стороны Волхонки. Видимо, это уже само по себе гигантское сооружение (высота – 70 метров, длина – около 150 метров) намечалось к первоочередной сдаче в эксплуатацию, что позволило бы перевести в новые просторные, удобные, оснащенные по последнему слову техники помещения аппарат Верховного Совета, Совета народных комиссаров, получить залы для собраний и церемоний, пусть и не столь объемные, как Большой и Малый залы Дворца.

Возможным, хотя и маловероятным дальнейшим развитием событий могло стать прекращение (или длительная приостановка) работ по высотной части. В этом случае Москва вместо величественного Дворца получила бы его фрагмент, пусть сам по себе и неплохой, но выглядевший довольно нелепо, поскольку не рассчитывался на роль самостоятельного здания.

Прецедентов имелось достаточно. В условиях резкого сокращения финансирования гражданского строительства ведомства и предприятия, ранее заказывавшие зодчим проекты огромных и прекрасных жилых комплексов, теперь быстро возводили в качестве первой очереди какой-нибудь простенький боковой корпус, а центральные (самые высокие, самые нарядные, самые сложные) части ансамблей оставляли до лучших времен, надежды на наступление которых оборвала война.

Дела могли пойти и иначе. Начнись война не в 1941-м, а, скажем, в 1943 году, каркас основной башни был бы, скорее всего, смонтирован почти наполовину. В отличие от стилобатных конструкций разбирать его вряд ли бы стали (слишком сложно и дорого), а потому далеко продвинувшееся строительство могло возобновиться уже в первые послевоенные годы.

Проблемы и решения

Помимо высотной части, серьезную проблему представляло собой и строительство Малого зала. Здесь основные трудности имели не инженерный, а экономический характер. Малый зал замышлялся на месте квартала, ограниченного Метростроевской улицей, Соймоновским проездом, Курсовым и Обыденским переулками. Застройку квартала составляли более сорока домов, среди которых имелись настоящие гиганты для Москвы начала XX века – семиэтажные доходные дома, а также совсем свежие жилые корпуса, выстроенные в конце 1920-х годов. Сносить их было жалко, а потому рассматривался вопрос их передвижки. Однако расчистка новых мест для передвигаемых зданий требовала новых сносов – фактически запускалась цепная реакция. Тщательный расчет экономической эффективности показал, что снос и строительство новых домов для выселяемых будет стоить 44,1 миллиона рублей, а передвижка – 44,8 миллиона. Решение проблемы освобождения территории для Малого зала явно зашло в тупик.

Еще одна трудность была связана с древним ручьем Черторыем, протекавшим по линии современных Гоголевского бульвара и Соймоновского проезда. Его давным-давно упрятали под землю, забрали в трубу, однако ставить над старым и ветхим коллектором солидный объем Малого зала было невозможно. Требовались работы по отводу подземного ручья – фактически сооружение нового коллектора между 2-м Обыденским и Савельевским переулками. Работы начались в 1940 году и шли медленно из-за плотной застройки территории. Под домами трассу приходилось прокладывать с помощью проходческих щитов[171]171
  Яковлев М. Район Малого зала Дворца Советов // Дворец Советов. 1940. № 231.


[Закрыть].

Строительство тормозилось и множеством технических проблем, которые не интересовали увлеченных своим грандиозным замыслом зодчих, но встали во весь рост перед строителями. Первый из вопросов приходил в голову каждому, кто смотрел на многочисленные макеты Дворца: а из чего же он будет построен? Имелся в виду, конечно, не каркас, не всевозможные дырчатые плиты, утеплители, укладываемые в толщу стен, а материал, образующий внешнее покрытие огромного здания. От решения этого вопроса во многом зависел конечный облик Дворца.

Требования к облицовочному материалу были многочисленны и несколько противоречивы – легкость и прочность, нарядный вид и устойчивость к атмосферному воздействию, приятный цвет. При этом он должен был производиться в количествах, необходимых для покрытия стен гигантского здания и по приемлемой цене.

Сначала обратились к мраморам. Выяснилось, что многочисленные месторождения на всей территории страны исследованы еще недостаточно, твердых знаний о свойствах добываемых там мраморов нет, сведения о разведанных запасах также отсутствуют. Вдобавок мрамор малоустойчив к воздействию условий внешней среды, особенно сернистых газов, которые в изобилии выделялись предприятиями городского хозяйства и транспортом Москвы, а также подвержен органическому выветриванию под воздействием мхов, бактерий, птичьего помета[172]172
  Станкевич И.Г. Чем облицовывать Дворец Советов // Строительство Москвы. 1937. № 18.


[Закрыть].

Поэтому от мрамора быстро отказались и перешли к граниту. Остановились на светло-серых гранитах, обладающих приятной расцветкой и достаточно прочных. Нижние этажи предполагалось облицовывать плитами толщиной 10–15 сантиметров, а выше, для сокращения веса здания, более тонкими – по 5 сантиметров, и крепить их на железобетонной подготовке[173]173
  Конструкции и материалы. Архитектура Дворца советов. Материалы V Пленума Правления Союза советских архитекторов СССР 1–4 июля 1939 года. М., 1939.


[Закрыть].

Поиски подходящих гранитов велись конторой художественной облицовки при Управлении строительства. Залежи прекрасного светло-серого камня нашли в Карачаевской области на Северном Кавказе, однако обнаруженные месторождения лежали на высоте 1800 метров над уровнем моря, на расстоянии 14 километров от ближайшей грунтовой дороги и 125 километров – от железнодорожной станции. Чтобы начать добычу гранита, требовалось с нуля создать необходимые производственные мощности[174]174
  Санин Д.В. Наружная облицовка Дворца Советов // Строительство Москвы. 1939. № 5.


[Закрыть].

Важным недостатком каменной облицовки являлась ее огромная тяжесть, ложившаяся на каркас и требовавшая его значительного усиления. В силу этого рассматривались другие варианты облицовки, в частности металлическими плитами. С помощью соответствующих технологий поверхность плит отделывалась под гранит так, что на небольшом расстоянии отличить камень от металла было невозможно.

Подобным образом почти за сто лет до того русские мастера покрыли барабан главного купола Исаакиевского собора в Петербурге. Опыт оказался удачным – металлическая отделка не претерпела существенных разрушений, тогда как стоящие рядом гранитные колонны покрылись сеткой трещин.

С учетом этого опыта предлагалось довести гранитную облицовку до уровня 35 метров от земли, а выше покрыть стены металлическими плитами. Главным преимуществом такого решения становилось резкое снижение массы покрытия – квадратный метр каменной плиты весил 350 килограммов, а металлической – всего 80! При огромной поверхности стен башенной части выигрыш исчислялся тысячами тонн[175]175
  Морачевский Т. О наружной облицовке Дворца Советов // Дворец советов. 1940. № 129.


[Закрыть].

Мрамор, отвергнутый в качестве наружной облицовки, находил себе обширное применение во внутренней отделке – для облицовки стен, покрытия полов, даже для изготовления мебели. Еще одним видом покрытия полов предполагался паркет. Производство оконных и дверных переплетов – из железа, покрытого бронзой, – осваивалось на специальном заводе по американским образцам.

В огромных залах Дворца могло одновременно собираться до 30 тысяч человек – из такой единовременной нагрузки исходили инженеры, разрабатывавшие системы эвакуации и обслуживания посетителей. Пропуск людского потока обеспечивали два основных входа – с набережной и со стороны Волхонки, при этом последний имел два уровня – посетители могли входить во Дворец как с улицы, так и непосредственно со станции метро. К гардеробам и на все уровни Большого зала их доставляли 62 эскалатора стилобатной части. Малый зал, имевший собственный вход, обслуживали десять лифтов.

Принимать и выдавать верхнюю одежду планировалось с помощью механизированных гардеробов, освобождавших гардеробщиков от необходимости бегать вдоль бесконечных рядов вешалок. Размещенные на кольцевых цепях крючки с пальто, плащами и шубами посетителей сами должны были подъезжать к барьеру гардероба.

Доступ в высотную часть осуществлялся вне зависимости от проводимых в залах совещаний и спектаклей. Сорок пять скоростных лифтов и восемь эскалаторов поднимали людей на все этажи башни. Всего же в здании предусматривалась установка 145 лифтов и 70 эскалаторов[176]176
  Вениаминов Е. Торжество передовой техники // Строительство Москвы.1937. № 19–20.


[Закрыть].

Еще одной проблемой, которую предстояло решить, стала акустика помещений Дворца и особенно – его Большого зала. Звук, отраженный от его стен и купола, доходил до зрителя спустя четверть секунды после прямого звука, что создавало бы впечатление сильного эха. Отраженный звук требовалось глушить. Специальные исследования на этот предмет проводились акустическими лабораториями Дворца Советов и Академии наук совместно с НИИ связи Наркомата связи. После долгих экспериментов удалось найти подход к разрешению проблемы – отделить звукопоглощающий слой от внутренней оболочки купола, которая должна быть выполнена из металла, отражающего свет, но хорошо пропускающего звук. А за этим декоративным экраном размещается другой, «акустический» купол, форма которого может не повторять форму экрана и подбираться из условий оптимального поглощения звука.

Оставались «пустяки» – подобрать материал звукопоглощающего слоя, притом такой, чтобы он был прочным, несгораемым, не слишком тяжелым, не собирал пыли. Новые серии экспериментов позволили остановиться на двух типах поглотителей – в виде нескольких слоев металлических сеток и в виде ряда тонких перфорированных металлических листов. Но и этого оказалось мало. Выяснилось, что при неполной загрузке зала звуки будут отражаться и от мебели. Следовательно, ее также требовалось изготовлять особым образом[177]177
  Розенберг Л. Акустика Большого зала Дворца Советов // Архитектура СССР. 1939. № 4.


[Закрыть].

Само собой, Дворец в соответствии с последними достижениями американской техники снабжался системой кондиционирования воздуха, которая до этого применялась в Москве только в качестве эксперимента. Но и советская научная мысль не стояла на месте – кондиционирование дополнялось принципиально новой системой очистки воздуха от пыли и бактерий методом аэроионизации. Разработанный А.Л. Чижевским метод проходил испытания в специальной лаборатории, и предварительные результаты позволяли судить о благотворном воздействии ионов на чистоту воздуха[178]178
  Таннеберг С. Аэроионизация во Дворце Советов // Дворец Советов. 1940. № 231


[Закрыть].

Вообще санитарно-техническое оборудование Дворца отличалось исключительной сложностью и включало системы отопления, вентиляции, теплоснабжения, холодоснабжения, горячего, пожарного и хозяйственного водоснабжения, мусоро– и пылеудаления (в том числе пылесосную станцию), дренчерные и спринклерные противопожарные системы, фекальную и ливневую канализации, дренаж. Управлять этим разветвленным и запутанным хозяйством можно было только с помощью автоматизированной системы, которая проектировалась отделом сантехники при Управлении строительством. Разрешением возникающих проблем занималась специальная комиссия в составе одного члена-корреспондента Академии наук, семи профессоров, а также представителей нескольких научно-исследовательских институтов[179]179
  Хроника. Санитарно-техническое устройство Дворца Советов // Строительство Москвы. 1938. № 23–24.


[Закрыть].

Все передовые информационные технологии должны были найти свое применение в оборудовании Дворца: залы снабжались киноустановками, все помещения радиофицировались, везде устанавливались телефонные аппараты. И самая главная новинка – телевидение: проводимые в Большом и Малых залах мероприятия могли бы транслироваться на всю страну. Но габариты тогдашней телевизионной техники никак не позволяли уместить все необходимое оборудование в отводимых для него помещениях. И специалисты-телевизионщики упорно работали над уменьшением размеров своей техники[180]180
  Вениаминов Е. Торжество передовой техники // Строительство Москвы. 1937. № 19–20.


[Закрыть].

Целые коллективы трудились над разработкой освещения Дворца, как внутреннего, так и наружного, рассчитывая мощность потребляемой энергии и изобретая особые прожекторы для подсветки башни и статуи В.И. Ленина в ночное время.

Специальные исследования климата Москвы показали, что облачность, закрывающая статую В.И. Ленина, ожидается примерно в течение 80 дней в году. В это время освещать ее было бессмысленно, так же как и в светлые летние ночи. В итоге подсветка могла функционировать всего-навсего от тысячи до 15 тысяч часов в год.

В 1934 году Оптический институт Академии наук СССР представил экспертное заключение по эскизному проекту Дворца Советов. Вывод оптиков поражал своей неожиданностью: единственным способом освещения статуи является устройство освещения изнутри! Тем самым ее нужно было делать из молочного стекла! Когда это причудливое решение отвергли, появились другие, чуть менее экзотические варианты, в частности устройство в оболочке фигуры В.И. Ленина отверстий, откуда мог бы изливаться свет. Все подобные решения рассматривали проблему только с точки зрения освещенности, напрочь забывая о конструктивных сложностях, о внешнем виде статуи.

В конце концов светотехники пришли к тому, с чего начали, – освещению прожекторами. Чтобы получить хорошее распределение света, их следовало расставить по сложной схеме: часть – на уступах здания, другие – на самой статуе, но большинство – на расстоянии одного-двух километров от Дворца. Предварительные расчеты, проведенные для этой схемы, показали, что потребляемая прожекторами мощность составит не такую уж большую величину – 500 киловатт. Сегодня подобная мощность расходуется на нужды подмосковного коттеджного поселка средних размеров.

Для освещения Большого зала сначала решили применить традиционную люстру, которая, будь она реализована, несомненно, стала бы самой большой в мире. Однако против такого решения восстали архитекторы. Они предложили освещать Большой зал отраженным от купола светом. Светильники должны были располагаться на кольцевых галереях, формирующих купол.

Тут оптика вступала в противоречие с акустикой – ведь для получения приемлемых акустических характеристик купол предполагался перфорированным, причем отверстия занимали бы более половины его площади. Попадающий на них световой поток не отражался, из-за чего интенсивность отраженного освещения снижалась также вдвое. Следовало искать взаимоприемлемое решение[181]181
  Чекалин А. Освещение Дворца Советов // Строительство Москвы. 1939. № 5.


[Закрыть].

Освещение зала должно было функционировать в следующих режимах: рабочее, дежурное, аварийное и парадное. Кроме парадного белого освещения предполагалось и цветное, осуществляемое теми же светильниками с применением цветных светофильтров. Рабочее освещение включалось при уборке и обслуживании зала, мелком ремонте, а аварийное обеспечивало условия для безопасной эвакуации людей при чрезвычайных ситуациях, в том числе при авариях питающих энергосетей[182]182
  Пансков Н.В. Освещение Большого зала Дворца Советов // Строительство Москвы. 1939. № 5.


[Закрыть].

Поглощенные этими заботами светотехники совсем забросили разработку систем освещения Малого зала и прочих помещений Дворца. А кроме того, нужно было подумать над добрым десятком других, казалось бы, незначительных проблем, от каждой из которых тем не менее зависели строительство и эксплуатация Дворца.