Текст книги "Циркач срывается с каната"

– Здорово, Маш. Это Бэт, старый трешер. Шушку свою не хочешь забрать? Не подобает-то Летучей мыши за кошками ухаживать.

– Не, не, не… Брат ещё две недели будет у меня, у него такая на Шушку аллергия, что он пухнет на глазах.

– Есть предложение. Ты чего делаешь?

– Кардиологию учу.

– Поучи у меня дома и покарауль телефончик. А мне от тебя дозвониться надо. Твой брат и предки дома?

– Дома. А чего такое? Чего случилось? – полюбопытствовала подруга.

– Да должна одна девица позвонить, а я сама зашиваюсь. Выручай старого трешера, вечером пива попьём.

– Ты чего, пиво начала пить? – обрадовалась Маша.

– И марихуану курить, и БФ нюхать, и глинтвейн по ночам варю с кориандром. Маш, я за тебя кому хочешь помолюсь, халяву тебе наведу.

– Ты можешь… – восхищённо и завистливо протянула подруга. – Ну ладно. Пиво!

Альбина решила быть простой, как семь рублей одной бумажкой. И разговаривать с незнакомыми людьми собиралась так: «Позовите к телефону Андрея».

Через пятнадцать минут Альбина уже сидела в Машиной комнате с трубкой, а Маша – в Альбининой с учебником, ручкой и нарезанными заготовками для шпаргалок.

* * *

Миха и Кирилл сменялись традиционно – в восемь утра. Но Шеф подъехал загодя, на такси и без предупреждения. «Девятка» наружного наблюдения была припаркована там же, где и должна – неподалёку от дома Кислицына на Новослободской.

– Ку-ку! – Шеф побарабанил по стеклу.

– Вы?!!! – клюющий в руль Миха хотел открыть дверцу и опустить стекло одновременно, и у него ничего не вышло.

– А?! – проснулся Кирилл на заднем сидении.

– Шеф! – прошептал Миха, наконец, справившись с замками, – что?! – выпучил он свои фишки.

– Коротко, – Шеф пригласил Миху выйти и покурить.

– А-а-а… – ничего не понял Миха, – ну, значит, объект дома, видит тридесятый сон. Отчёт почти есть… Чего было, да? С утра поехал на машине. Потом приехал на тэвэ, вы знаете, что там было. Потом встречался с татарином, этим самым Худзинским, на «Ауди» госномер… в отчёте. Потом поехал с татарином в клуб… «Тукан». Там запарковались, долго сидели в машине. К ним садились двое, потом выходили. Какие-то бандюки, короче.

– Бандюки? – переспросил Шеф.

– Или спецы. Короче, неприятные ребятки. Потом объект вышел и потопал к своей тачке. Потом сел в неё и вернулся домой. Это коротко.

– Выводы.

– Какие тут выводы? Повздорил с каким-то воротилой, не успев познакомиться. Ну мало ли, чего не поделили там. Может, бабу эту. Не знаю… Да сегодня всё спокойно было. Да, ещё вечером по телефону названивал. Требовал какого-то Баграняна или Марданяна… И ещё депутату прозванивался… Вы уж извините, я не всё запомнил из самого важного.

– Ладно. Свободны. Я и Ушанов заступаем на сутки. Дело серьёзное, дальнейшие распоряжения по телефону.

Кирилл и Миха отдали отчёт, кассеты с записями и испарились. Шеф всё это изучил, и сопоставив факт утреннего разговора и последующей встречи, понял, что Журналист действительно был побит Продюсером. Когда окончательно рассвело, к небольшому, но всё-таки удивлению появился Толя Ушанов. Пока Ушанов подозревался в сокрытии замечательной особы по имени Марина от посторонних глаз. Шеф, как человек осторожный, не стал торопить события и спрашивать подчинённого в лоб. Толя сразу же приступил к делу и включил прослушивающую аппаратуру, которую до этого вырубил Шеф.

– Ставлю задачу, – Шеф вынул из кармана супермикрофон, – необходимо прикрепить это к элементу одежды объекта.

– Задача ясна, – просто ответил Толя.

Молчаливость Ушанова Шеф объяснял своим присутствием рядом и боязнью совершить ошибку, из-за которой можно лишиться работы. Для первой проверки Ушанова Шеф достал из кармана Маринин пейджер и начал нажимать на кнопочки. Ушанов никак не отреагировал, хотя Шеф очень внимательно наблюдал за ним.

Наконец, пикнуло прослушивающее устройство, а часы показывали уже десять утра.

– Евгений Аромович? Здравствуйте, это Кислицын. Наконец-то я до вас дозвонился.

– Могу только огорчить, Андрей. Человек по фамилии Ионов чист, как стёклышко. Он сидит слишком высоко, и поэтому там всё шито-крыто. Под ним, как ты говоришь, целая сеть турфирм, отели, индустрия развлечений. Над ним – только господь Бог.

– Не верю я! – перебил Кислицын, – у любого есть скелет в шкафу. Чьи заказы он выполняет?

– Его клуб официально именуется «Гефест». Вход только по членским билетам, вступительный взнос – тридцать тысяч долларов плюс пять тысяч в месяц. Чтобы вступить, нужны три рекомендации старых членов клуба. Насколько мне известно, почти вся фракция СПР, включая Нарышкина, является членами «Гефеста».

– Нарышкин? Не-ет… – скис Андрей, – я его знаю. Мы почти друзья.

– Ну и что? – усомнился полковник, – тебе прекрасно известно, что скрывается за их Свободной партией. А с Ионовым они ещё большие друзья.

– А что это за «Гефест»? Зачем платить такие деньги ради какого-то клуба?

– Это престижно. Своя тусовка, где можно расслабиться. Политик или музыкант не пойдёт в общедоступное место. А там – все удовольствия плюс девочки на любой вкус.

– Бордель что ли?

– Да, у них даже каталоги есть. Клуб-то официальный, хоть и закрытый.

Толя зевнул, а Шеф продолжал прослушивать. Удивительное дело – вот уже который день Журналист практически не общается со своей супругой. Правда, в контактах с другими женщинами замечен не был. Что-то непонятное происходит с Журналистом. Из всех женщин ему нужна только одна – некая Марина.

Следующий звонок пришёлся на одиннадцать тридцать.

– Для абонента 47898. «Рина! Позвони срочно! Андрей».

Толя пропустил это мимо ушей, а Шеф быстро вышел из машины. Отключив звуковой сигнал, он дождался, когда придёт сообщение, выкурил сигарету и только тогда залез обратно. Толя понятия не имел, что Рина – это Варвара, а Шеф поражался выдержке Ушанова. Неужели Толя не имеет никакого отношения к этой Рине-Марине?

Кислицын продолжал сидеть дома. В квартире работал телевизор. Вскоре Толя заметил выходящую из подъезда Ингу и указал на неё Шефу:

– Это жена Журналиста. Наверно, пошла в супермаркет.

– Выводы.

– Журналист поссорился с женой. Они ведь живут вместе и даже не говорят друг с другом. Это очевидно.

– А может, они не хотят быть услышанными?

– Вы считаете, они знают о прослушивании? – Толя вылупил глаза на Шефа.

– Нет, я так не считаю. Но когда тебе что-то кажется очевидным, всегда ставь это под сомнение.

Толя намотал на ус и заметил:

– Интересно, почему Журналист не едет в своё Останкино?

– Ещё вчера вечером он отменил все деловые встречи на сегодня. Значит, он чего-то ждёт, и следовательно, дождёмся и мы. А ты пока сгоняй за нашим обедом, – Шеф протянул ему деньги.

В ближайшем кафе Толя взял курицу-гриль с картофельным пюре и апельсинового сока. Всё это он в одноразовой посуде принёс в машину.

К шести часам вечера Толя опять проголодался и спросил Шефа:

– Что будем делать? Журналист безвылазно сидит дома и смотрит телевизор. По-моему, вы не угадали. Сегодня скучный день и ничего не произойдёт.

– Ещё не вечер. А если ты считаешь, что я зря приехал, ты ошибаешься.

– Но пока поставленная задача не выполнена.

– Ещё не вечер, – повторил Шеф и как всегда оказался прав.

Через час Журналист вышел из подъезда и направился к гаражу, находящемуся в ста метрах от дома. Выкатив свою «БМВ», Журналист запер гараж, сел в машину и уехал. Толя держался на небольшом расстоянии позади, как его и учили. В запруженном машинами городе, если слежка ведётся одним автомобилем без помощи радиомаяка, лучше прилипнуть хвостом к объекту, нежели пытаться оставаться незамеченным с риском упустить объект.

Шёл уже пятый день наблюдения, а Журналист ни разу не обратил внимания на белую «девятку», везде следующую за его «БМВ». Шеф знал: подавляющее большинство людей уверены, что следить за ними незачем, и даже не допускают об этом мысли. Поэтому трудно следить только за теми, кто ожидает слежки. Журналист к таким не относился, и пока Шеф не давал добро на использование маяков.

«БМВ» остановилась неподалёку от ресторана «Арабелла», что находился на одной из улиц, примыкающих к Ленинградскому проспекту. В наушниках у Шефа звучала одна только музыка, передаваемая радиостанцией «Хит на хите», которую постоянно слушал Кислицын. Когда Журналист вышел из машины, пикнул брелком и быстро забежал в ресторан, Шеф приказал Толе припарковаться рядом с «БМВ» и ждать его возвращения.

Наконец, Толя остался один и сразу же позвонил Альбине.

– Альки нету, что ей передать? – затараторила Маша.

– А кто это говорит?

– Её подружка.

– Скажи, что звонил Толя-аспирант. Куда Альбина ушла, не знаешь?

– Она на практике. А я сижу в инете за её компом, – ответила проинструктированная Маша.

Толя выключил телефон и снова зевнул. Шеф явно его подозревает, только вот виду не подаёт. Одно непонятно – зачем попёрся следить за Журналистом? Или его клиент действительно хочет кассету, которая лежит у Толи в кармане?..

Ресторанчик был совсем маленьким – всего десять столов. Три из них были упрятаны за перегородки, а за остальными уже сидела неприветливая публика. Шеф заметил Журналиста, который о чём-то говорил с метрдотелем, а затем скрылся за одной из перегородок. Шеф оглядел посетителей и присоседился к двум дамам бальзаковского возраста, поскольку больше садиться было некуда. Дамы умоляюще посмотрели на него: «Дескать, сбрызни». Шеф развёл руками и сказал:

– Я ненадолго.

Небольшая сценка с микрофонами пустовала, а через колонки шло всё то же радио. Официантка предложила Шефу меню в кожаном переплёте. Не раскрывая его, Шеф произнёс:

– Сто грамм «Баккарди» и двести грамм апельсинового сока.

С его места была видна ровно половина зала и входная дверь. Перегородка скрывала Журналиста, но если бы он вышел, Шеф бы сразу это заметил. Закурив, он начал присматриваться к публике и с удивлением заметил, что это были в основном молодые мужчины в возрасте от двадцати до тридцати лет. Они сидели компаниями по два-четыре человека, при этом их столы не были перегружены тарелками и бутылками. Две дамы, чей интим нарушил Шеф, оказались единственными представительницами прекрасного пола в «Арабелле». Может, скоро появится и третья? Почему-то Шеф подумал о Марине, хотя все факты говорили против её появления здесь.

Оставалось уронить что-нибудь рядом с объектом и сделать своё дело. Шеф приготовил зажигалку, но завидев несущего ему заказ официанта, обернулся в его сторону.

В этот момент охранник ресторана посторонился, пропуская очень важную персону. Этой персоной был Ионов, зажатый двумя новыми телохранителями.

Шеф пропустил самое интересное, и поэтому не понял причину начавшейся заварухи. Трое текстильщиков Хана шустро выскочили из-за ближайшего ко входу стола, сжимая в руках газовые баллончики. Пять братков Ионова, которые сидели за разными столами в разных углах, тоже повскакали с мест, и их руки потянулись за оружием. Ещё трое текстильщиков, задачей которых было прикрыть троих первых, упали на пол и лёжа принялись вынимать пистолеты. Один браток, который сообщил боссу о прибытии Кислицына, запрыгнул на стол, чтобы всё видеть.

Телохранители и сам Ионов получили газом в физиономии, и одновременно с этим началась страшная пальба. Шеф сгрёб в охапку дам, и сам уткнулся лицом в пол. Братки уложили напавших на босса и растерявшегося охранника ресторана. Шальная пуля сразила официанта, и он вместе с подносом рухнул рядом с Шефом. Текстильщики, прячась за столы и стулья, старались вести прицельный огонь по браткам, засевшим за барной стойкой. То один, то другой браток вскрикивали, утыкались лицом в пол или падали на спину, примыкая к вышедшим из боя на время или из жизни навсегда. За грохотом выстрелов не было слышно ни воплей орущих от ужаса невинных людей, ни звона разлетавшихся вдребезги бутылок, ни стонов раненых.

Шеф начал потихоньку ползком продвигаться к столу, за которым сидел Журналист. Вдруг какая-то тень обрушилась на него – это упал изрешечённый браток, который, стоя на столе, положил аж двоих текстильщиков. Бой шёл с переменным успехом, но Шеф не решался достать свой пистолет и вступить в сражение на чьей-либо стороне. Ведь он понятия не имел, кто с кем воюет и по какой причине это делает.

Заползя за продырявленную в нескольких местах перегородку, Шеф увидел скуксившегося под столом Журналиста. Момент для прикрепления супермикрофона был идеальным – Шеф воткнул его остриём в ботинок и задвинул до упора. Где-то на неделю заряда хватит, а потом придётся повторять трюк.

Неподалёку корчился телохранитель Ионова. Шеф кое-как отпихнул его, схватил Журналиста за руку и стал пробираться к выходу. Стрельба не утихала, но количество выстрелов в единицу времени уменьшилось. Шеф даже и не пытался поднять голову, чтобы что-то разглядеть – это было смерти подобно. Журналист полз рядом, и Шеф постоянно тыкал его головой в пол.

Вдруг одна пуля просвистела совсем рядом – кто-то заметил уползающего и решил, что враг бежит с поля боя. Шеф понял, что пуля прилетела с правой стороны, расстегнул скрытую под кожаной курткой кобуру и вытащил «Иж-71».

Где-то далеко завыла сирена – значит, через полминуты в ресторан ввалится человек двадцать из группы немедленного реагирования, они и добьют всех оставшихся в живых.

– Встаём и бежим на счёт «три»! – прокричал Шеф, но Кислицын услышал только последнее слово.

Дождавшись, когда у наиболее опасного источника стрельбы справа кончится обойма, Шеф скомандовал «три» и пихнул Журналиста. Как только тот вскочил, Шеф встал, дал три выстрела по силуэту человека справа, и на бегу – ещё три. Где-то рядом брызнуло осколками последнее уцелевшее стекло, но Шеф уже выбегал из ресторана на улицу. Вокруг не было ни души – Шеф заметил только Журналиста, который на четвереньках полз по газону к автомобильной парковке. Шеф тоже бросился туда, только бегом. Но когда ещё издали он заметил, что никакой «девятки» рядом с «БМВ» Журналиста нет, то почему-то не подумал, что Ушанов отъехал на безопасное расстояние, а сразу же убедил себя в том, что наружник сбежал.

* * *

И даже не имея доказательств, Шеф оказался прав. Как не старались телохранители скрыть Ионова, Толя сразу же узнал эту лысину и эти очки. Именно этот человек валялся подстреленным Варей полутрупом на крыльце «Пуси-пуси» злополучной ночью. Толя моментально выскочил из машины и бросился ко входу в ресторан, куда телохранители завели Ионова. И тут началась стрельба. Как учили на курсах молодого бойца, Толя распластался на земле, одним глазом наблюдая за входом. Он бы так и пролежал ничком, пережидая стрельбу, если бы не заметил Ионова, буквально выползающего из ресторана. Толя по-пластунски преодолел тротуар и схватил Ионова за руку. Бизнесмену было явно плохо – он тёр глаза, охал и ничего не соображал.

– Я вас прикрою, – прокричал ему на ухо Толя, заметив, что к ресторану короткими перебежками приближаются ещё двое типов, – уходите из-под огня, отползайте к парковке.

Толя встал, вдохновлённый своей удачей, и лицом к лицу встретился с подкреплением от Хана. Заметив, что в руках текстильщиков что-то зажато, Толя ударил первого ногой в прыжке и поспешил перейти ко второму. А второй почему-то не обратил на Толю внимания, а подбирался к Ионову. Первый довольно резво оправился от удара и двинул Толе в челюсть. Толя дал сдачи, сломав пудовым кулаком текстильщику пол-лица.

Второй гад уже волок за шкирманку бизнесмена. Толя подкрался сзади и сбил врага с ног, затем пару раз заехал под дых. Дрался он нечасто, хотя прекрасно владел основами рукопашного боя. В данной ситуации было не до сантиментов, и Толя, схватив бизнесмена в охапку, потащил его к машине. Стрельба в ресторане не утихала, и Толя мысленно молился, чтобы только Шеф спас Журналиста. В то, что Шеф выкрутится, Толя верил, но вот Журналист может схватить пулю-дуру.

Погрузив невменяемого Ионова в «девятку», Толя вырулил задом, и, развернувшись, надавил на газ.

Глава 11. Разминулись

Среди квартиросъёмщиков-мужиков с фамилией Кислицын и первой буквой имени «А» оказался всего один Андрей. И то какая-то бабуся прохрюкала, что «Андрюша уехал в деревню», а на вопрос «А он на телевидении работает?» бабуся искренне ответила, что «внучек – слесарь-наладчик с двадцатилетним стажем». Почему бабуся сидит в Москве, а не отдыхает на природе, Альбина узнавать не стала. При столь неутешительных результатах она учла, что по пяти номерам из двенадцати вообще никого не наблюдалось.

С Кислицыными женского пола было ещё хуже. Альбина отзвонилась уже по двадцати номерам, из которых в шести случаях ответом было «У нас такие не живут», в двенадцати – никто не поднял трубку, в одном – автоответчик, а ещё в одном «А Саша вам не подойдёт?». Неунывающая Альбина не собиралась бросать это дело и планировала сидеть у Маши до тех пор, пока не дозвонится по большинству номеров.

Машины родители накормили её обедом, после чего Альбина позвонила домой, чтобы выяснить, как там дела. Подруга катала шпоры для понедельничного экзамена, и никакая Марина не объявлялась.

«Кислицына И. В.» значилась под номером 38. Альбина глянула на часы – восемнадцать двадцать, и серьёзно задумалась над фактом отсутствия Марины в пределах видимости, впервые забеспокоившись по-настоящему. Вдруг ей только почудилось это движение воды, и Марина не выплыла? От этой мысли Альбину передёрнуло, и она отвлеклась от телефона. Ведь если так, Альбина никогда не простит себе её смерти! Такой тяжёлый груз спихнуть будет совсем не просто, и никакие техники самоконтроля тут не помогут. Человек не умеет контролировать свои чувства, он может только НЕ чувствовать, отгородившись защитным блоком. Альбина же такой цели для себя никогда не ставила. Да, она была убеждена, что любовь-морковь и прочие страсти-мордасти – это не для неё. Но взять и ампутировать душу методом выхода в астрал навечно – пока рановато.

Наконец, Альбина вернулась в реальность и набрала очередной номер. Если вдруг Марина больше никогда не появится, Альбина решила, что постарается забыть о ней и обо всей этой истории. Главное – Толя уверен, что Марина откинула копыта. Пока Толя не наломал дров, ей нужно во что бы то ни стало откопать приемлемую собаку.

– Добрый вечер, – вежливо произнесла Альбина, – позовите, пожалуйста, к телефону Андрея.

– А он только что уехал, – ответил тоненький женский голос, – ему что-нибудь передать?

– Не надо, – Альбина сжала кулаки и спросила: – скажите, пожалуйста, Андрей работает на телевидении?

– Да, – ответила Инга, и далее по стандарту, вежливо и понятно, – я вас прошу, не беспокойте нас и не давайте никому этот телефон.

– Я не фанатка, – возразила Альбина, ликуя в душе, – дело в том, что у меня для Андрея есть очень важная информация, и я бы хотела лично встретиться с ним. Вы не могли бы мне помочь?

– Вы его поклонница, – не слушала Альбину Инга, – извините, не могу вам ничем помочь. Не звоните больше сюда.

Альбина, повесив трубку вслед за женой Кислицына, тут же набрала свой номер и дала Маше отбой. Через несколько минут Альбина уже была дома, где подруга потребовала пива, на что получила полтинник и очередную порцию обещаний.

– Но я одна не хочу, – обиделась Маша, – ну Аль, ну пошли со мной!

– Купишь, приходи. Мне надо ещё парочку звонков сделать.

Дома у Кислицына стоял определитель, и Альбина была уверена, что номер Маши уже в «чёрном списке». Сейчас супруга или сестра Андрея опять поднимет трубку. Так и случилось, при этом Альбина включила на своём аппарате функцию «антиАОН».

– Я из ФСБ, – брякнула Альбина первое, что пришло в голову.

– А…э… я вас слушаю, – растерялась поверившая Инга.

– Когда Андрей придёт с работы?

– Он обычно вечером приходит. Часов в десять, иногда может задержаться. А… извините, что случилось?

– Назовите ваш адрес, я к вам приеду и дождусь его. Это срочно, конфиденциально и совершенно секретно.

Инга назвала, а Альбина вновь запустила свою базу и сверила. Хоть в этом деле удача ей улыбнулась.

Маша притащила четыре бутылки пива и несколько тушек воблы. Альбина уже собиралась дать ей от ворот поворот, как вдруг зазвонил телефон. «Номер не определён», – заявил механический голос.

– Маш, ответь, пожалуйста. Если это не Марина, меня нет.

После короткого разговора Маша сообщила, что звонил какой-то Толя-аспирант. Альбина обняла подругу, по-братски похлопав по спине, и потихоньку вытолкала из квартиры вместе с пивом и водоплавающей закуской.

* * *

Журналиста Шеф упустил. Тот так шустро укатил на своём «БМВ», что пока Шеф думал о побеге Ушанова, иномарки и след простыл.

«Пазик» с орлами в бронежилетах и касках тормознул рядом с «Арабеллой». Шеф поспешил прочь с места криминальной разборки. В том, что пальба имела к Журналисту отношение, Шеф был не уверен. По крайней мере, на объект никто не покушался. Любопытно, как отнесётся к этому Клиент?

Выйдя окольными путями на Садовое кольцо, Шеф тормознул такси и назвал адрес Журналиста. Ему было не жалко «девятку» – машины в распоряжении фирмы ещё есть. Но вот оборудование для прослушивания, сканер, записывающее устройство – всё это стоило столько же, сколько сама машина. Если Ушанов угробит всё это… С другой стороны, Шеф не сильно расстраивался – Толя не исчезнет навсегда, а пригрозив ему уголовным делом по факту угона служебной тачки, Шеф получит в распоряжение самого послушного сотрудника и узнает-таки тайну девушки по имени Марина.

Затилиликал мобильник, и Шеф, услышав Толин голос, даже не успел ничего сказать:

– Машину найдёте на пересечении Новослободской и Палиха.

Ушанов дело знает, подумал Шеф, пряча трубку в чехол, и назвал таксисту место, куда надо ехать. Конечно, там где-то и стоит Ушановская «девятка», на которой он приезжает к дому Журналиста. Может, всё проще – Толя перепугался, когда начали стрелять?

Шеф помнил, что когда брал Ушанова на работу, сделал ему поблажку. Толя не прошёл один из тестов. Вопрос был таким: «Вы ведёте объекта. К вам подходит ваш начальник и говорит: приказываю идти со мной пить водку, а потом по девочкам». Ушанов ответил, что пойдёт с начальником. На слова Шефа «А если это не начальник, а загримированный под него враг?» Толя начал возмущаться и говорить, что они, дескать, не шпионы, что слово начальника, как в армии – это закон… Шеф тогда поспорил: «А как же первая заповедь филёра – объект важнее всего?» В общем, Толя не соответствовал нужным критериям, и так получилось, что все остальные претенденты не соответствовали ещё больше. Поэтому Шеф, рассудив, что на безрыбье и Ушанов – птица, взял его при некоторых допущениях…

Своим побегом Ушанов нарушил все на свете заповеди филёра. Шеф же пока – только одну – вынес Объекта из-под обстрела. Но Шеф – не филёр, а Шеф, это раз, а ещё он частный детектив, это цвай.

«Девятку» он приметил сразу, и оставив таксисту полтинник на чай, подошёл к ней сзади и нагнулся. Ключи, как и положено, лежали в выхлопной трубе. Ушанов демонстративно заглаживал свою вину.

В салоне тоже всё было на месте – Шеф специально проверил тайники и вообще обшарил всю машину, прежде чем ехать. Никаких пейджеров больше не нашлось, зато мелькнула мысль о бомбе. Взвесив все «за бомбу» и «против бомбы», Шеф, понадеявшись на свои мысленные весы, перекрестился, завёл двигатель. И…

* * *

Почти всё, что он проделал позавчера с Альбиной и «Варварой», Толя сегодня повторил с бизнесменом Ионовым. Пока тот очухивался от действия газа, Толя добавил ему «Мальвиной» под ребро и обыскал. Улов был неплохим – документы, мобильник, органайзер, набитый немереным количеством карточек, визиток и удостоверений, дорогущая ручка «Паркер», зажигалка «Ронсон»… Носовой платок с вензелем… Деньги – тысяча сто долларов наличными. Микрокассета, такая же, как у Толи, с той же записью – Толя по пути прослушал в диктофоне.

Затем Ушанов перетащил бизнесмена в свою «девятку» и позвонил Шефу. Услышав его «Алло» и успокоившись, Толя выдал информацию о машине «Центавра» и поехал прямиком к Альбине домой. Везти Ионова на дачу, увы, было нельзя – сегодня там все Толины родственники, включая мать и дядю. К себе домой, пусть там пусто, Толя ехать тоже не решился, чтобы не засвечивать бизнесмену квартиру.

При всём при этом Толя истерично соображал и никак не мог разложить информацию по полочкам. Кислицын, Ионов, стрельба, драка с какими-то бандитами, побег, наконец, уже три кассеты-улики против Журналиста – ничего не объяснялось разумно. Единственное, чего усёк Толя – Ионову уже кто-то продал кассету с записью, и тот, видимо, припёрся в «Арабеллу», чтобы взять Журналиста за жабры. И ещё: как трактовать его действия? По 126-й как похищение или с такими, как Ионов, бесполезно играть в кодекс и честь?

Сзади застонал бизнесмен, и Толя был вынужден притормозить, чтобы проделать уже поднадоевшую ему процедуру – заклеить пленнику рот изолентой и прицепить наручниками (между прочем, украденными из принадлежащего «Центавру» джентльменского набора детектива) к двери.

Около девяти вечера Толя запарковался во дворе дома Альбины. И через несколько секунд опасение, вызванное отсутствием света в окнах, подтвердилось – ни Летучей мыши, ни её таинственной подруги, ни её родителей не было дома. Или все затаились в темноте.

Толя вернулся к машине и стал наблюдать. Если кто-то затаился, то сейчас колыхнётся штора или вообще включится свет. Ждать Толю научили.

Пятнадцати минут хватило, чтобы убедить себя. Значит, Альбина задерживается на своей практике или вообще сбежала. Дело хреново!

– Извините, а у вас курить не будет? – отвлёк Ушанова от раздумий девичий голос.

Он увидел стриженую полноватую девицу с бутылкой пива в одной руке, и с воблой в другой.

– Курить вредно, – ответил Толя.

Девица разочарованно отошла. Толя залез в машину на пассажирское сидение. Ионов уже хлопал глазами – похоже, пришёл в себя.

– Значит так, – Толя продемонстрировал ему огромный кулак, – будешь дёргаться, мычать, вопить, качать права, мешать вести машину – я тебе врежу. Ясненько?

В глазах Ионова не было страха, свободной рукой он начал их тереть, но вёл себя спокойно. Если девчонок Толя ещё жалел, то мужиков – ни капельки. Не то, чтобы он любил почесать кулаки – просто был убеждён, что в мужском деле сила всегда одерживает победу. А вот подход к бабам найти невозможно – бабы всё-таки!

Далеко везти бизнесмена не хотелось. Возможно, его будут искать уже через пару-тройку часов. Толя включил телефон Ионова, так, на всякий случай, и тут обнаружил среди трофеев пачку сигарет. Стреляльщица всё ещё слонялась по двору, и Толя окликнул её:

– Эй, девушка, иди сюда! Сигареты нашёл!

Маша неуверенно направилась к нему. Толя, улыбнувшись, протянул ей пачку:

– Забирай все, я не курю.

Неожиданно раздался странный стук. Толя обернулся и понял, что Ионов барабанит по стеклу изнутри. Хорошо, что уже сумерки, и незаметно, в каком положении тот находится.

– Спасибо, – ответила Маша, – а пива не хотите? Я угощаю.

– Да нет. Я спортсмен, не пью, не курю, – похвастался Толя.

– Понятно. А я вот пива купила, четыре бутылки. А подруга пить отказалась и убежала. Вот я одна и пью теперь. Только не говорите, что пиво вредно.

– А я и не говорю, – Толя огляделся по сторонам, – а как подругу зовут?

– А зачем вам? – обиженно спросила Маша.

– Да незачем. Просто так спросил, – Толя пнул ногой вкопанную шину, на которой недавно сидел.

– А почему именно подругу? Почему не меня? Я что, уродина?

Толя понял свою ошибку и сконфуженно хмыкнул. Ох уж эти бабы! На ум ничего, кроме Битцевского парка, не приходило. Ждать Альбину казалось потерей времени. Надо рискнуть и, не нарушая правил, доехать до парка.

Маша, наконец, закурила и допила третью бутылку. Алкоголь делал своё дело, и Маша хотела приключений. Жаль, что этот бычок не пьёт. Маше нравились парни с накачанными мышцами, ей вообще очень хотелось подружиться с каким-нибудь мужчиной. Вот только все предпочитали ей топ-моделей, потому что она толстая.

Проводив взглядом уезжающую «девятку», подруга Альбины пошла на детскую площадку, где освободилась лавочка.

* * *

От трясучки его не спас бы сейчас и литр водки. Андрей Кислицын вёл «БМВ» зигзагами, а голова до сих пор гудела от этих выстрелов. Так он и знал, что это добром не кончится! Хорошо хоть, удалось выжить и убежать! Он так и не запомнил человека, который ему помог. Скорее всего, это был один из текстильщиков, как ласково называет бандитов Худзинский. Больше всего Кислицына волновала судьба Ионова, и поэтому на первом же светофоре Андрей извлёк мобильник и с третьей попытки правильно набрал номер Эльдара. Голос продюсера был резким и даже грубым. Эльдар попросту заорал в трубку:

– Да! Кто это? Говорите, чёрт вас побрал!

– К-кислицын. Что?.. – только и смог вымолвить Андрей.

Ответом послужила витиеватая матерная тирада, заканчивающаяся словами:

– … мать его за ногу, сбежал!

– Как сбежал? – Андрей забыл тронуться с места, и сзади остервенело засигналили.

– Менты считают трупы, – выпалил Эльдар, – гад подстраховался. Теперь тебе трандец.

– Чудненько… – Андрей тронулся со второй передачи, – я не предупреждал Ионова. Я вас не обманывал.

– Хоть это хорошо… – голос Эльдара сник, – а у меня никаких вестей о сыне. Слышь, телепузик… Ты, это, не дрейфь, я тебе верю. Надо было побольше текстильщиков пустить… Дома лучше не появляйся. На работе тоже…

– Этого они и добивались, – Андрей в мыслях держал путь домой, – сами понимаете, если меня уволят, «Оппонент» или загнётся, или будет другим, что ещё хуже.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Трубу не выключай, позвоню. Кстати, Марина не объявлялась?

– Нет. А я никак не пойму, причём тут Марина?

– Не причём. Просто дома не ночует.

Андрей не стал загонять автомобиль в гараж. Надо собрать вещи и куда-то съезжать. Про Ингу он даже и не подумал.

Тем не менее, именно она, как всегда, открыла дверь. Оттолкнув жену, Андрей влетел в комнату и… застыл на месте, почему-то сильно перепугавшись.

В кресле сидела незнакомая девица в короткой кожаной юбке и шёлковой рубашке. Она сидела, сдвинув брови, в своей излюбленной позе «ноги иксом», и смотрела мимо вошедшего Андрея.

– Кислицын, нам с вами надо поговорить наедине, – процедила Альбина.

– Так, – восприятие Андреем мира оставляло желать лучшего, – ты-ы-ы… – он ткнул пальцем в жену, – ты-ы-ы-ы…

Взгляд Инги был каким-то пустым, они первый раз за последние недели посмотрели друг на друга. До Андрея медленно дошло, что эта женщина, хоть и давно не любима, хоть и занудная как смерть, но всё-таки пока ещё, к сожалению, живой человек. И его тоже надо спасать.

– Ты собирай свои вещи и греби отсюда к чёртовой… бр-р, ко своей матери, – Андрей замахал руками, как потерявший равновесие канатоходец, – скажешь, что я велел. Значит, дня три поживёшь у неё. Нет, неделю. Нет, две недели. Поняла? У меня проблемы, и тебе будет там спокойнее. Поняла?