Текст книги "Прощай, моя совесть! Привет, моя месть!"

– Нет, грозит, – вмешалась Лошадь. – Как вы будете обеспечивать нашу безопасность?

– Еще раз повторю, что вам ничего не угрожает, – настаивал генерал.

– Так нельзя, мы не сможем даже спать спокойно… – сказала Рыжая.

– Нам нужно поговорить с отцом Макса, – предложил Физ.

– О чем? – спросила Клавдия.

– Просто посмотреть на него и спросить, глядя в глаза, можем ли мы спать спокойно? – поддержала Рыжая.

– Это, разумеется, ваше дело, – согласился генерал. – Может быть, вы и правы.

– То есть, – уточнил Винс, – нас отпустят? Мы можем идти?

– В принципе – да, – кивнул генерал.

– Отец… – хотела вмешаться Клавдия.

– Молчать, когда старший по званию говорит! – прикрикнул генерал.

– Так мы пошли? – спросила Рыжая робко.

– Идите, – подтвердил генерал. – А вы куда?

– К Матвею. Найдем его и поговорим, – сказал Винс.

– Мы вас отвезем, – предложила Клавдия.

– Ты знаешь, где он? – заинтересовался генерал.

– Сейчас он копает могилу для Макса. Через час собирался его похоронить в одиночку.

– Мы были Максу друзьями, – сказала Миша. – Я думаю, что мы не помешаем ему.

– Я не поеду, – обрезала Лошадь. – Я буду чувствовать себя виноватой.

– Это твое право, – сказала Рыжая. – Мы поймем это.

– Тогда пойдемте, я дам вам автобус.

Молчаливой процессией ребята вышли из зала и, пройдя по коридорам, вышли на улицу. Солнце врезалось в глаза, ребята потянулись от тепла, выдохнули тяжесть, да и просто поверили генералу, пообещавшему, что они в безопасности, – выхода не было.

Посадив их в автобус, генерал махнул водителю, тот закрыл двери и поехал.

Лошадь махнула рукой и, даже не понимая, куда идет, побрела вдоль забора.

Провожая ее взглядом, генерал приобнял Клавдию, поцеловал в щеку.

– Все, глуши дело, – шепнул он.

– Это непрофессионально, – ответила она.

– Еще как профессионально, – улыбнулся генерал.

Автобус катился по городу. Все ребята сидели в какой-то молчаливой грусти. Отходняк. Расслабление.

– Смотрите, – закричала Рыжая, показывая куда-то через стекло автобуса.

Все, словно по команде, прилипли к окнам.

Огромный черный бигборд был виден издалека. Пустой, страшный, с одной-единственной надписью «КУЛЬМИНАЦИЯ».

– Тут еще, – закричал Винс, показывая рукой в другую сторону.

– И тут, – поддержала Миша.

Пока они ехали, сбились со счета – весь город был заклеен бигбордами «КУЛЬМИНАЦИЯ».

– Винс, – Миша подсела к нему, посмотрела испуганно, – ты скажи… «КУЛЬМИНАЦИЯ» – это смерть Нины и Наиля или «КУЛЬМИНАЦИЯ» еще будет? Автобус, например, взорвется или еще что?

– Миш, не паникуй, – ответила Рыжая. – Тут уж никто не знает. Расслабься ты.

– Водитель, – обратился Физ, – извините за вопрос: у вас водки или вина не найдется?

Водитель повернулся, улыбнулся, залез рукой под сиденье, достал здоровую военную фляжку и кинул ее Физу.

– Спасибо. – Физ открутил крышку, понюхал и отдал Мише. – Глотай. Все будет хорошо.

Миша заглянула в горлышко, выдохнула, улыбнулась и сделала глоток. Закашлялась.

– Чистый спирт, – улыбнулся водитель.

– Спасибо, это нам сейчас как раз и нужно, – поблагодарил Винс.

Матвей достал из багажника лопату, воткнул ее в землю и закатал рукава рубашки. Последний раз он копал землю в далекой молодости, когда родители возили его к бабушке и деду в деревню и приходилось сажать картошку – собирать картошку. Уже тогда он не понимал, зачем нужно так мучиться, выращивая ее, если можно на рынке купить мешок, два или три – ведь больше они не съедали, а под весну вся остальная сгнивала в погребе. Сейчас он понимал, что все это было ради процесса – все наслаждались, уставали, обедали вкуснее от усталости щами из печки, шутили, спорили, ругались и мирились.

Матвей решил сначала наметить размер ямы. Стал вспоминать, какого роста был Макс. Рукой в воздухе мерил… Потом наметил размер прямоугольной ямы и стал копать. Перчаток не было, поэтому мозоли образовались быстро – кожа была от рождения тонкой, а от административной работы стала еще и очень мягкой. Матвей был недоволен собой, но копал, несмотря даже на то, что содрал мозоли, – боли не чувствовалось. Было какое-то отупение от мыслей: в какую сторону класть Макса головой, можно ли положить в гроб фотографию, где он с маленьким Максом?

Выкопав яму по пояс, Матвей сходил в машину за водой, потом сел на землю, свесив ноги в яму. Боковым взглядом он почувствовал какое-то движение сзади, поэтому встал, взялся за лопату покрепче и замер.

– Матвей, – раздался голос.

Матвей медленно повернулся.

Физ, Миша, Винс, Вероника и Рыжая подходили к нему.

– Не узнаете меня? – спросил Физ.

Матвей присмотрелся внимательнее.

– Ты тот парень, что стоял рядом с Максом на табуретке, – вспомнил он.

Вероника подняла руку.

– Да, – согласился Матвей, – и ты тоже… У вас все нормально?

– Вот это вам как раз и лучше знать, – ответил Винс.

– Это еще почему? – удивился Матвей. Повернулся. – Извините, я буду копать, через полчаса привезут Макса.

– Есть еще лопата? – спросил Физ.

Матвей посмотрел на Физа. Принял решение.

– В багажнике складная саперная.

Физ отбежал к машине.

– Матвей, мы здесь, потому что наша жизнь кардинально изменилась за последние три дня, – начала Рыжая.

– Моя тоже, – грустно улыбнулся Матвей.

– Можете не отвечать, но мы думаем, что вы знаете, кто убил Нину и Наиля, – продолжил Винс. – Как вы думаете, мы должны опасаться этого человека?

– А вы считаете, что виноваты перед ним? – вопросом на вопрос ответил Матвей.

– Думаем, что нет. Но может быть, он считает иначе. Макс был нашим другом. Мы скорбим не меньше вашего, – сказала Миша.

– Вы – Лошадь? – спросил Матвей.

– Нет, я – Миша.

– Мужское имя?

– Ну да.

– А где Лошадь? – спросил Матвей.

– Она не поехала, – ответил Физ.

– Если она боится, то скажите, чтоб не боялась. Она же любила Макса, а не убила его, – продолжая копать, сказал Матвей. – Позвоните ей, пусть приедет на прощание с моим сыном.

– Хорошо, – сказала Рыжая и стала набирать номер.

Соединение пошло. Лошадь взяла трубку.

– Лошадь, Матвей говорит, чтоб ты тоже приехала на кладбище. Тебе нечего бояться.

– Я уже тут, – ответила Лошадь.

Рыжая посмотрела по сторонам. Ребята вслед за ней.

Лошадь шла по дорожке с огромным букетом черных роз.

– Матвей, – сказала Миша, – Лошадь приехала.

– Это правильно, – ответил Матвей, не оборачиваясь и не отвлекаясь от копания.

Ребята смотрели на приближающуюся Лошадь и молчали. Лошадь подошла, положила цветы на землю, запрыгнула в яму и протянула руку, чтобы Физ дал лопату. Физ отдал и вылез. Лошадь стала копать.

Ребята сидели на земле и молча смотрели, как отец копает могилу для своего сына. Как девушка, которая была последней и, возможно, любовью, копала яму для парня.

И тишина.

Красивая.

Вечная.

Очищающая.

Клавдия сидела перед компьютером и тупо смотрела в экран на пустую страницу файла Word – нужно было писать отчет. А писать и думать совсем не хотелось.

Она свернула страницу вниз экрана и зашла в Интернет. Набрала в Google имя и фамилию Наиля.

Она читала открывшиеся линки:

«ОАО «УкрТаНефть» получила госзаказ на строительство…»

«Вечеринка Billionaire – дорого для дорогих».

«Союз промышленников и предпринимателей избрал своего почетного президента».

«Серый кардинал президента».

Клавдия добавила в поисковике «дочь Нина». Выскочили совсем другие ссылки.

«Любовь до гроба».

«Самый дорогой день рождения».

«Кто хочет быть на месте Нины?»

«Нина не ищет олигарха. Он у нее уже есть».

«Куда делась Нина?»

«Топ завидных невест».

Клавдия нажала на ссылку «Любовь до гроба». Фотография Макса и Нины. Еще живых. Статья, которую инициировал отец Клавдии. Она покачала головой.

Нажала на другую ссылку «Куда делась Нина?».

Открылась статья. Клавдия увидела фотографию дорожной аварии, снятую телевизионщиками программы расследований столичного телеканала. Пять лет назад Макс сбил женщину. Его невиновность ставилась под вопросом: была ли женщина сбита на пешеходном переходе? Говорилось о том, что ведется следствие.

Клавдия ввела в Google «авария», «Максим Шпагин».

Выскочили новые ссылки. Кликнув на первую, Клавдия попала на статью, в которой Макс признан невиновным. Справа от фотографии с места аварии была размещена информация о погибшей женщине. И ее фотография, видимо, из семейного альбома.

На заднем плане был смутно виден какой-то ребенок…

Подросток…

С нарастающим волнением Клавдия скачала фотографию на рабочий стол компьютера и открыла ее в Fotoshop.

Нервно увеличила.

Всмотрелась.

Опустила руки и громко выдохнула:

– Черт тебя дери!!!

Схватила мобильный телефон и набрала чей-то номер. Автоответчик сообщил, что абонент недоступен.

Посмотрела на часы, вслух проговаривая:

– Два часа назад… Скорее всего, уже закончилось… Надо ехать домой…

Торопливо набрала какой-то номер.

– Але, это срочно. У кого есть адреса наших ребят из общества?

– В дежурной книге, – ответили в телефоне. – Сейчас посмотрю.

– Срочно! – закричала Клавдия. – Мне срочно нужен домашний адрес!

– Едет, – сказал, вытирая капли дождя с лица, Физ и кивнул в сторону приближающегося катафалка Макса.

Range Rover подъехал первым, и из него выпрыгнули два наемника. Посмотрели на ребят – Матвей кивком подтвердил, что все в порядке, – и подошли к катафалку. Ребята последовали за ними.

Черный матовый гроб из дерева отливался ужасающей красотой.

Матвей кивнул Физу, тот тоже взялся за ручки, и вчетвером с наемниками они достали гроб и отнесли на насыпь перед ямой.

– Можно мы тоже попрощаемся? – спросила Миша.

Матвей кивнул.

Лошадь подошла и открыла створку крышки гроба, находящуюся над головой.

Миша и Рыжая заплакали, Лошадь зажала ладонями рот, но не сдержалась и зарыдала в голос.

– Тихо! – прикрикнул Матвей.

Все затихли, закрывая лицо и рот руками, сдерживали эмоции.

Макс лежал в белоснежном смокинге и в таком же белоснежном галстуке-бабочке. Лошадь встала на колени, погрузив их в сырую от дождя землю, и губами прислонилась к его лбу. Слеза упала на веко Макса.

– Боже… – выдохнула полушепотом Миша. – Как будто Макс тоже плачет.

Лошадь увидела слезу, сдержала готовый вырваться крик и сползла с насыпи.

Повернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь.

Физ подошел, положил руку на гроб, другой перекрестился.

– Прощай, Макс! Мне будет тебя не хватать.

Миша и Рыжая подошли вместе, поддерживая друг друга. Миша встала на колени и лбом прижалась ко лбу Макса.

– До свидания, мой хороший. Пусть земля тебе будет пухом.

Рыжая пристально смотрела на Макса, словно пытаясь увидеть, что все это неправда, что вот сейчас он встанет, рассмеется и закричит: «Ну как я вас развел, а?!»

Но это было невозможно.

Макс не встанет.

Макс больше не закричит.

Макса больше нет.

Винс постучал по гробу.

– Макс, без тебя я бы не спрыгнул с наркоты. Я всегда буду помнить, что это ты меня вытащил. И скорее всего, с того света, куда сам отправляешься… Прощай…

Все смотрели на Веронику. Она озиралась по сторонам, потрясенная от слов, от эмоций ребят, и не могла шевелиться. Она просто опустилась на землю там же, где и стояла, и тихонько заскулила.

– Макс, родненький, прости нас… Прости нас всех, пожалуйста-а-а…

Физ и Винс взяли ее под руки, подняли, кивнули Рыжей и Мише и пошли с кладбища.

Матвей проводил их взглядом и, когда ребята отошли на значительное расстояние, собрал принесенные Лошадью черные розы и с ними подошел к гробу.

Постоял.

Посмотрел.

Потом сел на насыпь рядом.

– Я видел нашу с тобой фотографию на твоем компьютере… Почему ты никогда не говорил, что любишь меня? Я так этого ждал. Каждый божий день мне тебя не хватало. Я отдал тебе все свое сердце, когда ты был маленьким. Я отдавал тебе его и потом. Но ты повзрослел. Я перестал быть тебе интересен… По крайней мере, я так думал. Может быть, ты ждал первого шага от меня…

Матвей не выдержал и зарыдал, всем телом содрогаясь от громких всхлипов, как от удушья. Он сжимал розы, совсем не замечая шипов, которые вонзались в его истертые в кровь лопатой руки… Он вообще сейчас не чувствовал ничего, кроме желания получить прощение от сына…

– Я даже ничего хорошего не сказал тебе при нашей последней встрече. Ничего… Если бы я только знал… Если бы я только знал это… Прости меня, мой мальчик. Прости меня, прошу… Прощай… Прощай, мой мальчик…

Матвей закрыл крышку. Наемники обмотали гроб ремнями и стали осторожно опускать его в яму. Потом вытянули ремни. Взяли лопаты.

– Стойте, – закричал Матвей. – Я забыл его поцеловать.

Словно ополоумев, Матвей с цветами соскользнул в яму, встав на гроб, положил цветы и, опустившись на колени, снова открыл крышку.

Поцеловал Макса.

Посмотрел в последний раз.

– Я отомстил, сынок…

Наемники помогли Матвею вылезти. Он взял лопату у одного из них и стал закапывать яму, при каждом броске земли приговаривая одними губами: «Прости… Прости».

Приехав по адресу, Клавдия позвонила в дверь, но дома никого не было. Она решила подождать в машине. Включила свою любимую радиостанцию «Ренессанс» и опустила спинку сиденья. Выдохнула.

«Может, это просто совпадение? – подумала. Просто не укладывалось предположение Клавдии в ее голове. – Как можно было все так спланировать?!»

Через час Клавдия заметила паркующееся такси, увидела, как Лошадь расплачивается с водителем, а из задней двери выходит Рыжая.

Клавдия сняла штатный пистолет с предохранителя, вышла из машины и направилась к девушкам.

– О черт, – заметила приближавшуюся Клавдию Лошадь. – Каждый раз она приносит неприятности… Лучше бы никогда ее не видеть…

– Как все прошло? – как ни в чем не бывало спросила Клавдия. – Поговорили с Матвеем?

– Да, Клавдия. Все закончено, прекратите нас мучить, – предложила Лошадь.

– Рыжая, – жестко обратилась к девушке Клавдия, – как Матвей? Убит горем?

– Что-то я не понимаю, – повернулась Рыжая, – к чему такой тон?

– Нужно поговорить, – бросила Клавдия. – Идем в квартиру.

Клавдия взяла Рыжую за локоть и подтолкнула к входной двери.

– Что все это означает? – недоумевала Лошадь.

– Нужно кое-что прояснить, – взволнованно говорила Клавдия.

– Клавдия, да вы не волнуйтесь так. Явно какую-то чушь опять придумали, – спокойно проговорила Рыжая. – Лошадь, ты иди, ладно… Я тебе позвоню.

– Хорошо… – Лошадь улыбнулась, кивнув на Клавдию. – Если нужна будет помощь, то зови.

Клавдия и Рыжая поднялись в лифте на последний этаж.

Рыжая, не доставая ключей, позвонила в дверь. Через несколько секунд послышался шум отпираемых замков, и дверь распахнулась. Один из близнецов, мило улыбаясь, встречал их на пороге.

Клавдия достала пистолет.

– Клавдия, что происходит! – повысила голос Рыжая, заходя в квартиру.

– Я надеюсь, что это ты мне все расскажешь, Надя Царалунга, – акцентируя внимание на фамилии, сказала Клавдия.

– Клавдия, что-то, видимо, у вас произошло… – удивилась Рыжая. – Моя фамилия – Пилипец.

– Садитесь. – Клавдия указала на диван близнецу и Рыжей. – Где второй?

– Алешка!!! – крикнула Рыжая.

Из спальни вышел второй близнец и без слов сел рядом с Рыжей.

– Макс убит. Официально дело повесили на Нину и Наиля, которые тоже убиты. Через короткое время оно будет закрыто и передано в архив, – говорила Клавдия. – Но я знаю, что это неправда.

– И вы хотите, чтобы правосудие восторжествовало?! – повысила голос Рыжая.

– Нет, Надя. Я хочу знать правду! Дело закрыто, но я не смогу жить и работать без понимания происшедшего, ясно тебе?! Дело закрыто!!!

Рыжая посмотрела на близнецов. Потом как-то встряхнулась, что ли… И стала другой… По пластике тела, по движению головы, по энергетике… Рыжая сидела и смотрела на Клавдию новым взглядом. Куда-то пропала та наивная, добродетельная и немножко взбалмошная девушка. Словно оперение упало. С лиц близнецов сошло легкомысленное выражение подобострастия и первозданности, явив новых близнецов – спокойных, уверенных и красивых.

– Клавдия, клянусь Богом, что я вас убью, если вы мне лжете, – спокойно и пронзительно сказала Рыжая.

– Не сомневаюсь в этом, – ухмыльнулась Клавдия. Потом посмотрела серьезно и честно, насколько могла. – Обещаю, что дальше меня это не выйдет.

– Пять лет назад Макс убил нашу мать… – Рыжая посмотрела на близнецов.

– Черт тебя дери!!! – воскликнула Клавдия.

– Мы с братом тогда в Испании были по обмену между семьями, – заговорил некогда немой близнец. – Поэтому даже на похороны не смогли приехать.

– А я тут была… Мне было шестнадцать лет.

– Значит, я правильно подумала, что это ты на фотографии, – сказала Клавдия, достав распечатку интернет-статьи.

– Я сделала легкую пластику на лице, чтоб по фотографии нельзя было узнать, а вот родинку не убрала. – Рыжая потрогала родинку над верхней губой. – У мамы была такая же, вот я и решила ее оставить. Вы, скорее всего, по ней и догадались…

– Да, – кивнула Клавдия.

– Уже стемнело. – Рыжая взяла статью в руки. – Я же тогда с мамой шла, только чуть отстала. И это все было на пешеходном переходе. Я тогда, когда мама взлетела и упала с таким чудовищным звуком на асфальт, к ней подбежала… А она вся в крови… Я в обморок упала. Очнулась уже в скорой помощи, когда отец приехал. Вокруг все оцепили, замеры какие-то делали. Но я-то знала, что она была на пешеходном переходе. Тварь эта сидела, на машину облокотившись.

– Макс? – уточнила Клавдия.

– Да. Макс. С машины уже поснимали номера, отец все суетился – почему номера сняли…

– Потому что это были номера, выписанные в администрации на машину Наиля… – догадалась Клавдия.

– Да… Уже потом, войдя в общество анонимных наркоманов, я собрала информацию, что Макс был за рулем, а Нина, обдолбавшись, резвилась на переднем сиденье, закрывая Максу глаза… – со злостью рассказывала Рыжая.

– Поэтому ты решила их убить…

– Матвей и Наиль объединились тогда, чтобы замять это дело, – машина Наиля, его обдолбанная дочь и сын Матвея за рулем. У них было общее дело, которое они должны были решить. Вот они его и решали – подкупом, уговорами, угрозами. В результате мама оказалась «рядом с пешеходным переходом». «Выскочила на проезжую часть» – вот такое заключение, понимаете?!

– Это понимаю… – грустно отозвалась Клавдия. – Но не понимаю тебя… А как же прощение…

– О чем вы говорите, Клавдия?! – возмутился один из близнецов. – Это же не ваша мать, вы не можете примерить ситуацию на себя. И понимание… тоже.

– Клавдия, просто представьте… Вот просто на секунду представьте себе, что на переходе размазывают вашего отца. А обдолбанные сволочи остаются невиновными. Как вы сможете жить спокойно после этого?! Они продолжают бухать и веселиться на дискотеках, ходить в кино, плавать на яхтах… И им по херу ваш мертвый отец – так, неприятность… Но это прошло… А прошло бы это у вас?

– Не знаю… – пожала плечами Клавдия.

– Не врите хотя бы себе – знаете… Иначе вы – пустышка, а не дочь! – резко выкрикнула Рыжая.

– А для нас мама была всем. Она была центром нашей семьи, – пронзительно сказал близнец на секунду сорвавшимся голосом.

– Они потом деньги принесли. Много денег… – продолжила Рыжая. – Отец не хотел брать. Я настояла. Чтобы за их же деньги уничтожить их. После операции я вернулась в город и нашла Макса. Их не трудно было найти – самая шумная компания в дорогих клубах. Так я вошла в их общество.

– И ждала случая… – закончила за нее Клавдия.

– Я ждала Лошадь или кого-то похожего, чтобы на нее повесить убийства, но все повернулось по-другому. И я, честно говоря, даже рада, что не пришлось ее подставлять, хотя она та еще сука.

– А кто детектив Малкин? Отец? – спросила Клавдия.

– Да. Отец, – подтвердила Рыжая.

– Ты была за микрофоном?

– Да, а брат был в помещении в маске.

– И ты сейчас счастлива? – спросила Клавдия.

– Только не надо призывать меня к покаянию. Я отомстила. – Рыжая посмотрела на братьев. – Мы отомстили. Остальное – не важно.

– И что дальше?

– Дальше мы уезжаем. – Рыжая достала билеты из сумки. – И живем на деньги, которые перечислил Матвей и Физ тогда.

– Мне жаль вас, – грустно сказала Клавдия.

– В жалости мы точно не нуждаемся, – парировал близнец.

Клавдия молча рассматривала новую Рыжую – Надю, ее братьев.

– Все, – сказала Рыжая. – Вы обещали молчать. Помните об этом.

– Да, – подтвердила Клавдия.

Рыжая и близнецы встали и, зайдя в спальню, вынесли оттуда чемоданы.

– Нам пора, – сказала Рыжая. – Можете нас не провожать.

Они направились к выходу.

– Рыжая, – позвала Клавдия, повернувшись на кресле к двери. – Главное, постарайся все забыть.

– Я. НИКОГДА. ЭТОГО. НЕ ЗАБУДУ! – разделяя слова, жестко сказала Рыжая. – И мое имя – Надя!

Когда они загрузили чемоданы в багажник Porshe Cayene, Рыжая села за руль. Повернулась посмотреть, не вышла ли Клавдия. Но той не было…

– Как думаете, что сделает? Сдаст? – спросила у близнецов, трогая машину с места.

– Вряд ли, – ответил один из них. – Я думаю, что она тоже устала. Если продолжит копать, то еще глубже потонет.

– Я бы на ее месте Матвею нас заложила, – усмехнулась Рыжая. – Он бы нас искал всю жизнь, наверное.

– Кстати, твоя уверенность в ее молчании не отменяет наши перемещения из страны в страну с тем интервалом, что обсудили, – напомнил близнец.

– Разумеется, мне же в радость… Столько исколесим… Столько увидим, – потянулась Рыжая. – Отец уже едет в аэропорт? Ему всегда часа за четыре надо выезжать.

– Он уже давно выехал, раньше нас будет, – сказал близнец и протянул Рыжей паспорт. – Выезжаем под фамилией Лейних.

– Надя Лейних – мне нравится, – улыбнулась Рыжая и, не оборачиваясь, взяла паспорт.

– Слушайте, смотрите, что у меня осталось, – обрадовался один из близнецов и помахал маленьким пакетиком с белым порошком.

– Откуда у тебя эта муть? – поинтересовалась Рыжая.

– А это еще с «Андрогена»… – ответил близнец. – Я же понемногу весь вечер Платону добавлял во всякое питье, а потом в туалете разложил много, чтоб уж наверняка. Ну разумеется, его было уже не удержать…

– Не знаю, мне Платона жалко, – сказала Рыжая.

– Вот те раз, – удивился близнец, – как Веронику подставить записью телефонного разговора и сливом в СМИ – это нормально, а Платона заново подсадить – это аморально?!

– Сестра, – сказал другой близнец, – не забывай: они ведь тоже в той машине сидели сзади. Они тоже свои языки в жопы позасовывали, когда следствие шло. Думаешь, откуда у Платона бабло? От Матвея и Наиля – вот откуда.

– Да наплевать на них уже, честно говоря, – выдохнула Рыжая. Покосилась через зеркало заднего вида на порошок. – Выкинь…

– Не, я вмажу, – радостно сказал близнец. Открыл пакетик и насыпал немного кокса себе на руку.

– Черт, брат, выкинь немедленно, – повернулась к нему Рыжая.

Близнец показал язык и, зажав пальцем одну ноздрю, наклонил голову к руке. Рыжая повернулась, замахнулась, чтобы его ударить и рассыпать порошок, но не дотянулась. Придерживая руль левой рукой, она уперлась левой ногой в полик, чтобы привстать и уж точно дотянуться… Привстала и замахнулась…

– Сестра!!! – в один голос закричали близнецы, вытягивая руки вперед.

А дальше все для Рыжей было как в замедленной съемке.

Она успела повернуть голову и заметить, что машина, ехавшая по правой полосе, резко затормозила перед пешеходным переходом. И по нему на полосу Рыжей выехал мальчишка-велосипедист. Рыжая видела, как капот Porshe разделил велосипед и мальчишку. Видела, как тот ударяется в капот, потом в лобовое стекло, а потом долго и медленно летит перед машиной. Рыжая тормозила, но на такой скорости, да и с велосипедом под колесами, маневрировать было невозможно. Рыжей казалось, что она видела лицо мальчика. Испуганное лицо маленького мальчишки. Машина еще раз наехала на мальчика, так что все они, и Рыжая, и близнецы, похолодели от этих переваливаний, и остановилась.

Сумасшедшими глазами Рыжая посмотрела на близнецов, потом повернулась вперед. Увидела кровь на лобовом стекле. Включила омыватель стекол и «дворники».

И тут ее прорвало.

Она засмеялась.

Громко.

Не по-настоящему, а как-то дико и истерично.

Она смеялась-кричала.

Даже тогда, когда какие-то люди – мужчины и женщины, может быть, родные или знакомые этого мальчишки, с горящими яростью и полными слез глазами вытаскивали ее за волосы, лицо и все, что попадалось, из машины, Рыжая кричала, ужасающе хохоча, своим братьям и небу:

– Э-Э-ЭПИ-И-ИЛО-О-ОГ!!! Э-ЭПИ-И-ИЛО-О-ОГ!