Текст книги "Прощай, моя совесть! Привет, моя месть!"

– Рыжая, но это же не убить, – вмешалась Лошадь. – А тут разговор про убийство.

– Ну не знаю, думаю, что если бы возникла необходимость, то Наиля ничто бы не остановило, – размышляла Рыжая.

– Ну, это предположение, оно не в счет, – заявил Винс. – Миша-Нина, скажи, а сколько времени ты была в отеле?

– До утра, – ответила Миша.

– До восьми утра, – уточнила Рыжая.

– Ты откуда знаешь? – спросил Физ.

– Она потом утром меня разбудила, сразу оттуда ко мне приехала, – сообщила Рыжая.

– То есть практически Нину никто не видел в тот момент, когда вешали Макса, – она была в отеле… – как-то грустно констатировал Физ.

– А что ты все это время делала в отеле? Выходила из номера, кто-то тебя в эти промежутки времени видел? – спросил мужчина у Нины.

– Нет, не выходила. Я все это время резала их вещи, – призналась Нина.

– И мелко нарезала? – улыбнулся мужчина.

– Не помню. Я потом поехала к подружке – Рыжей, и у нее уже была.

– В котором часу ты к ней приехала? – спросил мужчина.

– Часов в восемь утра.

– То есть администраторы в отеле уже поменялись?

– Наверное… Я не смотрела.

– И что вы делали у Рыжей? Ты рассказала ей про то, что была в отеле?

– Да. Мы разговаривали. Можете ей позвонить – у меня телефон в машине…

– Хорошо-хорошо, его уже сканируют, не переживай.

– Что сканируют? – удивилась Нина.

– Телефон. Уже обрабатывают информацию с него, – улыбнулся мужчина. – Но ты не волнуйся. Так Рыжая может подтвердить, что вы сидели и разговаривали?

– Да, может. И у нее еще два друга были – они тоже могут подтвердить.

– Это уже лучше.

В этот момент вошла женщина в брючном костюме с открытым ноутбуком.

– Здравствуйте, Нина, меня зовут Клавдия. Я следователь по борьбе с организованной преступностью и буду вести ваше дело.

– Какое дело?! – забормотала Нина.

– Вам предъявляется обвинение в убийстве Максима Шпагина.

– Вы с ума сошли?! – заорала Нина. – Я должна позвонить отцу, он работает в администрации, он разберется с вами всеми…

– Вот поэтому никто и никому звонить не будет, – улыбнулась Клавдия. Потом повернулась к мужчине в штатском: – Петр Юрьевич, принято решение о грифе «совершенно секретно», поэтому штаб этой операции будет организован прямо тут. Информацию не выносим. Никого не беспокоим. Никаких вопросов – все завтра.

В этот момент в помещение стали входить разные люди и устанавливать столы, стулья, размещать на них какие-то компьютеры, складывать какие-то папки…

– А тело Макса опознали? – спросил Петр Юрьевич.

– Да, – ответила Клавдия, – отец был на опознании. Подтвердил. Но его тоже не беспокоили. Сказали, что проводим закрытое предварительное следствие, чтобы оперативно собрать информацию.

– Как его отец отреагировал? – спросил Петр Юрьевич.

Нина задышала часто, резко побелела и стала заваливаться на бок, теряя сознание. Последнее, что она услышала, был крик Клавдии:

– Врача! Срочно!

– Ну что, вы будете продолжать задавать мне вопросы? – обиженно заявила Миша.

– Нет, не будем, – сказал Винс. – Глупая затея, потому что ты-то вообще ничего не знаешь. Закрыли игру.

– Ну вот, черт, но я хоть хорошо играла Нину? – поинтересовалась Миша.

– Прекрасно-прекрасно… – отмахнулся Платон.

– Рыжая, а скажи… – спросила Лошадь, – Нина, когда пришла к тебе утром, какая была? Если теоретически представить, что это она только что грохнула своего Макса или отец ее, то было нечто такое, что показалось тебе странным в ее поведении?

Рыжая задумалась:

– Нет, ничего необычного. Ну, орала, что грохнет тебя, Лошадь, извини. – Рыжая пожала плечами и улыбнулась. – И Макса грохнет. Но это в ее стиле, она всегда такая.

– Ну, тогда непонятно… – успокоился Платон. – Может, и не она в этом всем замешана? Она же так Макса любила… После того как с ним стала, на других парней вообще не смотрела. Только он. Только все для него. Прощала ему все…

– Подождите, – перебила Рыжая, – подождите. Действительно, она же Макса любила очень, и даже тогда, когда узнала про меня с ним, простила. Сказала, что ей по херу – главное, она ему верна.

– Ну и что тут такого? – удивилась Лошадь.

– Этим утром у меня два друга были – остались после вечеринки, – заминаясь и скромно опустив глаза, призналась Рыжая.

– Рыжая, – завизжал Платон, – это не те ли малолетние близнецы, с которыми я тебя встретил в клубе, а ты клялась, что у тебя с ними ничего не было?!

Рыжая посмотрела на Платона строго, но не стерпела и рассмеялась…

– Ну ты крутая, Рыжая!!! – радостно завопил Платон. – Сдай в аренду! Пожалуйста!

– Вот Нина тоже так и сказала – «сдай в аренду», – продолжала Рыжая. – Но потом у меня даже не спросила – просто разделась и запрыгнула к ним в кровать.

Все замолчали и задумались.

Нина пришла в себя. Почувствовала, что лежит на полу, хотя что-то было подстелено. Наручников уже не было. Она открыла глаза и попросила воды. Ее тут же подняли и снова усадили на табуретку Макса. Клавдия принесла воду в пластиковом стаканчике и дала Нине.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила едва ли не с материнской заботой.

– Хуже не было давно. – Нина допила воду, посмотрела на следователя. – Я этого не делала.

– А кто это сделал? – спросила Клавдия.

– Я не знаю, – заплакала Нина.

– Может, твой отец? О чем ты разговаривала с ним сегодняшним утром, а потом и днем по телефону? – задала вопрос Клавдия.

– Я не могу говорить про своего отца без его разрешения – мне нужно ему позвонить, – вытирая слезы, просила Нина.

– Пока это невозможно, – обрубила Клавдия. – Для твоей же безопасности.

В этот момент в бреду застонал Умник, которому уже наложили на руку множество швов и забинтовали.

– Ты знаешь, кто он? – кивком указала на Умника Клавдия.

– Это Умник, я ж говорила, папа дал его, потому что он работает на спецслужбы правительства. Вы сами у него спросите.

– Умник – это его псевдоним, погонялово. Он один из самых уважаемых в преступных кругах наемников. Самый дорогой. Самый беспринципный. Его спецслужбы ищут уже лет пять.

– Да вы что?! Что вы такое говорите?! Это все ложь!

Умник пришел в сознание и закричал:

– Нина, прекрати разговаривать с ними!!! Молчи!!! Ни слова!!!

Нина, как по команде, зажала рот руками, но слезы и истерика прорывались сквозь пальцы. Она немного их разжала, прорыдалась, вытерла слезы и нагло посмотрела на Клавдию.

– Черт тебя дери, Умник, – сказала Клавдия. – Тебе-то конец, это очевидно, но ее зачем топишь?! – Клавдия повернулась к Нине: – У тебя совсем немного времени помочь нам в этом деле. Сейчас проходит экспертиза травм Макса, твоего маршрута в ночь убийства. И вместо того чтобы помочь нам, ты загоняешь себя.

– Но это не я!!! – заорала Нина.

Клавдия встала, подошла к какому-то столу, взяла треугольный пакет и направилась к Нине.

– Ты знаешь, что это такое?

– Это монтажка, – прошептала Нина.

– На ней отпечатки твоих пальцев. Только твоих. И сейчас криминалисты определяют, чем Максу были нанесены травмы головы. Длинные и прямые травмы металлическим предметом по всему лицу, по голове… И, Нина, молись, чтобы не этой монтажкой с ним расправлялись.

Нина истерила. А что оставалось делать… Поэтому Нина истерила от злости. Нет – от ярости.

– Слушайте, мы тут уже девятый час сидим, я уже потом воняю, как Платон, – допивая бутылку шампанского, сказала Рыжая.

– Вот дура! – рассмеялся Платон. – Что будем делать? Мне порядком все надоело. Я от всего устал так сильно, что все мысли только о твоих близнецах, Рыжая.

– Даже не мечтай, – усмехнулась девушка. – Они мои.

– И Нины, – рассмеялся Платон. – Если уж они были с Ниной, то можешь не хранить их – испортился продукт. Раздавай всем друзьям – мы не брезгливые.

– Это уж точно, – теперь рассмеялась и Рыжая.

Зазвонил телефон у Физа. Все повернулись – вдруг что-то по событиям…

– Это личное, – сказал Физ, прикрывая трубку рукой. Встал и пошел в сторону. – Але, Арин… прости, что так вчера получилось… Просто траванулся сильно, вот и ушел, чтобы не быть слабым перед тобой.

– Фу, – поморщилась Миша.

Лошадь взглядом провожала Физа так, как будто это была измена вместо первой брачной ночи.

– Ой-е-ей?! – всплеснул руками Платон. – Что же тут такое творится?

Лошадь посмотрела на Платона, потом на Рыжую.

– Рыжая, – подмигнула Лошадь, – ты что, хочешь домой идти спать?

– Не спать, просто хочу домой…

– Рыжая, – прищурилась Лошадь, – ты же не выгнала близнецов перед тем, как сюда пойти. Ты бы так не поступила.

Рыжая состроила гримасу.

– Рыжая, они что, дома тебя ждут? Прибираются? Готовят? – захлопал в ладоши Платон.

– Рыжая-я-я, – Лошадь приобняла Рыжую, – берем бухла и идем к тебе?

– Ну уж нет, – скидывая руку Лошади с плеча, не соглашалась Рыжая.

– Рыжая, – не унималась Лошадь, – если бы ты знала, сколько я сегодня пережила, то ты бы мне простила все на свете и, как мамочка, предложила бы поесть и поспать… Ну серьезно…

Рыжая задумалась. Покосилась на Лошадь. Потом на Платона. Поморщилась.

– Платон, им семнадцать лет, помни об этом, – серьезно сказала Рыжая.

– Дорогая моя, я только про это и помню, – заржал Платон.

Засмеялись все.

– Ладно, идем. Я добрая дура, – согласилась Рыжая.

– Рыжая, ты – мать Тереза!!! Я люблю тебя!!! – заголосил Платон.

В этот момент вернулся Физ.

– Что за радость? По какому случаю? – начал он, пытаясь вернуться в коллектив, понимая, что из-за звонка вылетел из него.

– Да просто так, Физ. У нас тут одно дело, как и у тебя несколько минут назад – личное, – съязвила Лошадь, вставая с дивана. Повернулась к Платону и Рыжей: – Валим уже. Физ расплатится.

Они весело вышли из «Авалона», оставив за столом Винса, Мишу и Физа. Проводив их взглядом, Винс повернулся к Физу.

– Ты не думаешь, что все неприятности у нас начались с приходом Лошади? – спросил он.

– Может быть, но это совпадение. А плохо думать про нее я не хочу, и сомнения мне эти не нужны, – пресек Физ.

– Ты так уверен? – спросила Миша. – Может, это личное?

– Сегодня ночью, стоя на табуретках с веревкой на шее, мы постарели лет на десять. Лошадь тоже там была. И тоже пережила этот физический страх. Уважайте хотя бы это.

– Это твое мнение, – сказала Миша. – Но посмотри абстрагированно: мы про нее совсем ничего не знаем. Она с нами какая-то новая, без прошлого, понимаешь?

– Ну не знаю, Рыжая у нее дома была, мы с Вероникой брата ее видели. Я думаю, что если интересно – она тебе все расскажет. Она же совсем не хранит тайны, по-моему.

– Может, она их специально не хранит? – спросил Винс.

– А я откуда знаю?! – ушел от ответа Физ. – И потом, хватит меня пытать, как будто я ее папочка…

– Ну, папочка не папочка, а она в тебя втюхалась, кажись, – подытожила Миша. – Когда ты с Ариной по телефону ушел говорить, то она тут из глаз молнии била.

– Мило, – улыбнулся довольный Физ.

– Главное, чтоб тебя этой ночью не повесили, – пошутила Миша.

– Это не главное. Все! – Физ встал, отсчитывая деньги, бросил стопку на стол, развернулся и пошел.

– Ты куда? – крикнул ему Винс.

– На набережную закат встречать, – отозвался Физ.

– К проституткам опять пошел, – шепнула Винсу Миша.

– Эстет, – улыбнулся Винс.

– Ну и что теперь будем делать?! – посмотрев на часы, зло сказал своему напарнику водитель Range Rover, когда с условленного времени приезда Умника к гостинице Radisson прошел уже лишний час. – Кинул нас Умник, я тебе говорил, что нельзя ему доверять.

– Спокойнее… Надо понять, что делать, – пытаясь найти выход, ответил напарник.

– Звони Матвею и рассказывай все.

– Расскажу так, как сочту нужным. Ты запоминай, идет? – предложил напарник, набирая на мобильном номер Матвея.

– Хорошо. Но лучше – правда.

– Але, это я, – сказал напарник в телефон. – Часа два назад мы сели на хвост Нины и некоего наемника Умника, которые отъехали от администрации Наиля.

– Скажи точное время, когда они вышли из здания, – строго потребовал Матвей.

– Четырнадцать сорок.

– Это точно? Я звонил Наилю в половине третьего, он сказал, что Умник только приземлился…

– Неверная информация, в это время Умник и Нина были у Наиля.

– Понятно, где они сейчас?

– Мы их потеряли.

Матвей молчал. Его собеседник не знал, как реагировать. Жестом показал водителю, что Матвей молчит. В этот момент Матвей произнес «Ждите указаний» и положил трубку.

Закончив разговор, Матвей взял чистый лист бумаги, ручку и стал рисовать какие-то схемы. В квадратах и кругах он писал имена Макса, свое, Наиля, Умника, Нины. Он уложил в схему всю ту информацию, что была у него на данный момент. Закончив, взял телефон и набрал номер Наиля.

– Наиль, ну и когда встреча с Умником и Ниной? – спросил он, имитируя естественное нетерпение.

– Матвей, не буду врать – у него телефон отключен уже часа полтора. Странно. Я не могу до него дозвониться. Он встретил Нину, и они уже ехали ко мне, когда он раскрыл твою слежку. Я не буду говорить, что это не по-партнерски – понимаю твое состояние…

– Наиль, какое состояние?! – не выдержал Матвей. – Ты с ними встречался, а мне про это не сказал. Что за тайна у вас? Что за тайна у Нины? И почему ты ее прикрываешь, почему не даешь с ней поговорить?

– Я ее найти не могу! – в ответ повысил голос Наиль. – Найдешь – говори сколько угодно.

– Наиль, – спокойно продолжил Матвей, – больше всего на свете я сейчас боюсь подтверждения моих мыслей, что Нина виновна в смерти Макса, а за всей этой организацией стоят твои люди.

– О чем ты говоришь, Матвей?! – возмутился Наиль.

– Наиль, если информация подтвердится, то, извини, я буду поступать согласно моим чувствам, – жестко парировал Матвей.

– Только не надо мне угрожать, – предостерег Наиль. – Можешь как угодно проверять, но мы тут не замешаны напрямую. Ни я, ни Нина не стоим за этим.

– Хорошо, я разберусь. Удачи, – с угрозой в голосе сказал Матвей другу, который с этого момента по непонятным причинам, хоть и не было никаких прямых доказательств, другом быть перестал.

– Тебе тоже, Матвей, удачи! – ответил той же интонацией Наиль.

Положил трубку. Набрал телефон Нины – выключен. Набрал телефон Умника – то же самое. Подошел к бару, налил виски, сделал глоток и сел в кресло перед компьютером. Вошел в почту, ввел адресат «Снегирь» и написал сообщение: «Снегирь, дело. Матвей – телефон на прослушку, с аналитиками и отчетами каждые тридцать минут, наружное наблюдение за ним. У него наемники, попробуйте выявить, вести, но не входя в контакт. И самое главное – нужно отыскать Нину и Умника. Возможно, они уже где-то у Матвея. Наиль». Перечитал и отправил.

В это время Матвей набрал номер наемников из Range Rover.

– Можете поднять досье на Умника?

– Да.

– Поднимайте и объявляйте его в розыск. Одну группу за Наилем, телефон на прослушку, попробуйте через камеры на дорогах провести их машину. Надо найти Нину.

– И что делать, если найдем?

– Аккуратно взять и доложить мне.

– А Умник?

– Это уже ваше дело. Он мне не нужен.

– Понятно.

Матвей положил трубку. Напарник водителя потянулся, хрустнул пальцами.

– Давно мечтал об этом, – произнес с улыбкой.

– О чем?

– Умника завалить.

«Ты дома?» – прочитала Вероника эсэмэску от депутата Романова.

«Около дома, котик, в спа-салоне Nihil, обещаю быть самой красивой», – ответила она.

«Я около твоего подъезда в машине. Выходи сейчас», – пришло обратно.

«Черт, – выругалась Вероника. – Интересно – наезжать будет или, узнав о дебильном звонке дочери, попросит прощения?»

Встав с одной депилированной ногой, Вероника подбежала к зеркалу, быстро надела обтягивающую майку. Накрасила бесцветным блеском губы, посмотрела еще раз и сняла лифчик. Причмокнув себе в зеркало, выбежала на улицу.

Открыв дверь и усадив Веронику в депутатский Maserati, охранник запрыгнул в свой «кубик».

– Привет, – сказала Вероника.

Котик не ответил, не посмотрел в ее сторону. Машина тронулась с места.

– Что, так и будешь молчать? – сделала вторую попытку Вероника.

Депутат не отвечал.

Вероника достала мобильник, хотела позвонить Физу, но депутат резко выхватил у нее телефон и, опустив стекло, на полном ходу выбросил его в окно.

– Ты совсем сдурел?! Там все контакты! – закричала Вероника. – Останови!

Она схватила депутата за руку и стала трясти. И тут он с размаху ударил Веронику локтем. Удар пришелся под правый глаз и в нос. Вероника закричала и схватилась за лицо.

Машина припарковалась на набережной, вдали от прогулочных зон. Депутат остался сидеть в салоне, а охранник открыл дверь Веронике, протянул ей руку, а когда она вышла, не грубо развернул ее к машине, шепнул «Извините» и стал проводить досмотр. Вероника заплакала. Правый глаз ее затек, и, потрогав, Нина поняла, что у нее огромный фингал.

Депутат вышел из машины и, обойдя ее спереди, подошел к Нине и облокотился на капот.

– Что это все значит, котик?! – решив не усугублять ситуацию, начала Вероника.

– Все чисто, – сказал охранник.

Депутат кивнул, и тот отошел на несколько метров, встал к ним спиной, поглядывая по сторонам.

– Он сказал «все чисто», – подала голос Вероника, – теперь-то, может, объяснишь, что происходит?

– Зачем ты это сделала? – не глядя на нее, спросил депутат.

– Сделала что? Если ты про подвал и включение, то это не я… Я даже не знаю, кто это решил так пошутить…

– Я не про это, хотя тоже неприятная тема. Я про разговор.

– Какой разговор?! – не поняла Вероника.

– Не прикидывайся, Вероника.

– Вероника? Ты говоришь «Вероника», только когда злишься на меня…

– Не уходи от ответа.

– Да я и не ухожу. Какой разговор?

– С моей дочерью.

– А при чем тут я?! Это же она сама мне позвонила!

– И не пытаться меня дурить! – закричал депутат. – Зачем ты разместила разговор в Интернете? Я его не могу зачистить – все перепосты делают, уже на огромном количестве ресурсов он висит. Желтые новости начали уже сюжеты делать, пытаясь разобраться, кто ты такая!!!

– Какой Интернет?! – взвизгнула Вероника. – Я ничего такого не делала!

Депутат резко обошел машину, взял планшетник и вошел в Интернет. Набрал в поисковике свою фамилию, нажал на воспроизведение аудиофайла. Вероника услышала свой голос: «Это мы еще посмотрим… Я знаю, как на него влиять!» Дочь котика продолжала: «Вряд ли…», а потом опять Вероника: «Вот увидишь, корова, готовься… Не пройдет и трех дней, как он вас похерит. И тебя, и мамашу твою целлюлитную».

Депутат нажал на «стоп».

– Не прошло и трех дней… Молодец, Вероника.

– Котик, это не я.

– Не смей, – депутат схватил Веронику за лицо, смяв его в ладони, – не смей меня называть котиком.

Он разжал руку. Вероника заплакала.

– Мне плевать, кто из вас разместил эти материалы: ты, дочь моя сумасшедшая, или оппозиция прослушку поставила, но вот что я тебе скажу. Ты исчезаешь из моей жизни. Тебя не было. Нет. И не будет. Ничего не было. Начнешь дергаться – пожалеешь.

Депутат пошел к машине.

– Подожди… – крикнула Вероника. – Подожди секунду. Я только сейчас тебе скажу и больше никогда не побеспокою. Клянусь тебе.

Депутат вернулся, встал рядом с Вероникой и опять облокотился о капот, скрестив руки на груди.

– Выслушай меня, просто выслушай, а потом иди. Пообещай…

Депутат кивнул.

– Мы были вместе два года. Вначале я думала, что просто буду использовать тебя, что ты – очередной политический неврастеник, который должен, как и все его коллеги, содержать любовницу. Потом поняла, что ты – совсем другой. Я поняла, что ты любишь меня. Я видела, как ты смотришь на меня. Такой взгляд нельзя имитировать. Мне все подружки завидовали. Говорили, что я – счастливая, потому что меня любят. Я не верила. Считала, любовь – вещь редкая, и лично меня она обязательно обойдет. Но чем больше я была с тобой, тем больше мне хотелось с тобой быть. И это не то, что называют «привычкой». Я не привыкла к тебе. Я никогда не знала, что ты думаешь, чувствуешь… Ты всегда был для меня новым. И мне это очень нравилось. Я всегда хотела, чтоб ты пришел ко мне навсегда, но, если ты помнишь, я никогда даже не намекала. Я просто ждала. Я верила. И даже сейчас, когда ты разбил мне лицо, я хочу, чтобы когда-нибудь ты пришел и сказал: «Я к тебе навсегда». Но это невозможно. Меня классно подставили, но оправдываться больше не буду. Уже не имеет смысла. Вряд ли можно все поправить – будем вспоминать эту ситуацию и злиться друг на друга. Чаша переполнена. Мы прошли точку возврата. Все кончено. Но, несмотря на это, я хочу тебе сказать то, чего никогда и никому не говорила.

Вероника подняла глаза, глянула, казалось, ему в самую душу.

– Романов, я люблю тебя.

Повернулась и пошла от машины уверенным шагом.

Депутат смотрел ей вслед. И когда она отошла метров на двадцать, потер лоб и громко окликнул:

– Вероника…

Вероника шла и ждала. Чувствовала на своей спине его взгляд и ждала. И дождалась. Слегка улыбнулась. Убрала улыбку, поворачиваясь.

– Вероника, – крикнул депутат, – только я уже не люблю! Понимаешь?! Не-е лю-ю-блюю!!!

Прокричав, он сел в машину и рванул с места, за ним – охрана.

Пыль улеглась. Вероника стояла и смотрела на свои ноги.

На одну депилированную, а другую – еще нет.

Стояла на месте и ревела.

Ревела так искренне, как никогда в жизни.

– Нина, – сказала следователь Клавдия, положив на стол пепельницу в полиэтиленовом пакете, – ты знаешь, что это?

– Это пепельница. Черт, это пепельница из отеля. Я узнала. И что из этого, я же говорила, что была там.

– Ты брала эту пепельницу в руки?

– Да, помню, что брала…

– Зачем ты ее брала? Пепельница была пустой, и за все время ты ни разу не попросила дать тебе закурить, да и в личных вещах у тебя не было сигарет.

Нина смотрела на Клавдию, понимая, что отвечать нужно, но ответы будут против нее.

– Нина, ответь, если тебе нечего скрывать, – убеждала Клавдия.

– Я ее брала, когда их не было.

– Зачем?!

– Я злилась, вот и взяла ее в руки. Но я не хотела ничего с ними делать! – не понимая, как следует отвечать, путалась Нина.

– Ты взяла пепельницу в отеле, потому что хотела ударить Макса? – давила Клавдия.

– Хотела, но не ударила же – это разные вещи.

– Нина, Максу по голове, в области виска, был нанесен удар. На пепельнице твои отпечатки и ДНК Макса. И даже не ДНК, Нина, там кровь Макса из раны на виске.

– Клавдия. – Нина схватила следователя за руки, охранники двинулись к ней, но Клавдия жестом остановила их. – Клавдия, – продолжала Нина, – меня подставляют. Очень технично подставляют. Разберитесь в этом. Я вас умоляю.

– Ну, многое мне уже понятно, – улыбнулась Клавдия.

– Что понятно? – переспросила Нина.

– Знаешь, что такое «состояние аффекта»?

– Нет!!! – Нина вскочила со стула.

Охранники подлетели мгновенно, в этот раз Клавдия их не останавливала.

– Скорее всего, ты, Нина, совершала поступки именно в таком состоянии. Но вот другие люди все спланировали, очень хорошо спланировали. Вот Умник, например, легко мог такое придумать и реализовать.

– Но он только сегодня прилетел…

– Да, а еще он – агент правительства, если слушать твоего отца.

– Да при чем тут отец вообще?! – возмутилась Нина.

– Ты просто не знаешь, недооцениваешь своего отца, Нина. А мы как раз прекрасно его знаем.

В помещение вошел низенький пожилой мужчина. Клавдия резко встала и отошла с ним в дальний угол.

– Как она? – спросил он.

– Везде ее отпечатки, товарищ генерал, если сейчас начать дело, то она утонет в нем. Все против нее. Даже из отеля пропали все видеозаписи, сказали, что какой-то детектив Малкин их конфисковал. Его пробивают по базам, но, скорее всего, это один из организаторов мероприятия.

– А вы, Клавдия, что думаете? – испытующе посмотрел из-под густых бровей генерал.

– Я думаю, что ее подставляют очень грамотно. Она слишком глупа для такого кроссворда.

– Не глупа, – обрубил генерал.

– Не глупа? – не сразу поняла Клавдия.

– Да, Нина не так глупа. Она могла спланировать операцию по убийству Макса, – настаивал, глядя в глаза Клавдии, генерал.

– Я поняла, – согласилась Клавдия, с сожалением поджимая губы. – Причина?

– Ревность – это будет понятно всем.

– Что мне делать дальше?

– Собрать все улики против нее, а потом я встречусь с ее отцом для деловой беседы.

– Папа, – перешла с официального языка Клавдия, – но он же очень влиятельный. Один из самых близких к телу.

– Клав, – наконец-то улыбнулся генерал, – у меня санкция тела.

– Понятно… Грустно.

– Это политика, дорогая, иногда жертвуют ферзем, чтобы выиграть партию. А тут такой счастливый случай в руки сам идет – грех не воспользоваться. Поэтому сейчас уже пойдет слив в СМИ о дочери известного политика – пока без имени. – Генерал приобнял Клавдию. – Иди, только не сильно ее мучай, ладно?

– Искать правду?

– Найди, аккуратно только. Чтоб сохранить под грифом. Да и твоя совесть будет лучше себя чувствовать.

– Хорошо. Спасибо.

Генерал-отец ушел, а Клавдия взяла очередной полиэтиленовый пакет с чем-то мягким и подошла к Нине.

– Опять? – вздохнула та.

Клавдия кивнула.

– А это что? – спросила Нина, пытаясь разобрать, что находится в пакете.

– Это ветрозащита, надеваемая на микрофоны.

– Разумеется, на ней моя слюна! – отчаянно согласилась Нина.

– Да, – кивнула Клавдия. – Это из той комнаты. Оттуда, судя по всему…

– …давали инструкции, чтоб вешать Макса. Я уже в курсе…

– Откуда?

– Такое предположение сделал детектив Малкин, с которым мы здесь были и осмотрели все… Поэтому мои отпечатки тут везде… А его – нет, я только потом поняла, что он в перчатках был. Надо его найти, чтоб он все это подтвердил.

– Малкин? Детектив? А откуда он взялся? Отец дал?

– При чем тут отец?! Его Миша привела…

– А Миша это кто?

– Черт подери, Клавдия, я сейчас в это говно втяну всех, кого знаю, – отчаянно размышляя, мучилась Нина.

– Я могу пойти на компромисс, – понижая голос, предложила Клавдия.

– Это как?

– Сейчас ты начнешь мне рассказывать все, что знаешь… Всю историю, какой бы долгой и несущественной она тебе ни казалась, а я остановлю официальное протоколирование разговора. И после того как ты расскажешь, мы вместе примем решение, как быть дальше. Идет?

Нина смотрела на Клавдию, поведение и манеры которой говорили, что она на ее стороне.

– Звонок отцу, и я согласна, – попробовала торговаться Нина.

– Звонок после истории и последующего интервью, – улыбнулась Клавдия.

– Идет, – согласилась Нина.

Клавдия повернулась к женщине, которая сидела в наушниках в дальнем углу:

– Удаление с момента, где Нина говорит, что на ветрозащите ее слюна. Пока не пишем.

Женщина показала жестом «ок».

Нина покосилась по сторонам:

– Клавдия, вы все время писали?! А где микрофоны?

– Я тебе доверяю, потому что ты доверяешь мне. Я покажу, где микрофон, только пообещай, что не притронешься к нему, и, когда будет нужно, он заработает вновь. Уговор? – Клавдия протянула руку.

– Идет. – Нина ударила ладонью по ее ладони. – Так где?

– На твоем воротнике сзади.

– Черт, – сплюнула Нина. – Мне теперь не комфортно сидеть.

– Главное, Нина, чтоб все это закончилось. А к микрофону относись как к своему партнеру.

– Я постараюсь.

– Давай начинай свою историю.

– Так вот, – вспоминала Нина. – Началось все два дня назад с «ЭКСПОЗИЦИИ».

Платон ввалился в дверь, как только Рыжая щелкнула замком. Ему не терпелось застать близнецов в их естественном поведении и ситуации. И он не был разочарован: один из них в одном фартуке стоял на кухне и мешал что-то в сковороде, а второй валялся на тахте и, в сотый раз пересматривая «В джазе только девушки», комментировал фильм.

– Душечка, – копируя героев фильма, закричал Платон Рыжей, – я тебя люблю!

Пока Лошадь и Рыжая входили в квартиру, близнецы приняли благопристойный вид – один сел на тахте, прикрывшись подушкой, а тот, что в фартуке, повернулся к гостям лицом.

– Меня зовут Платон! – от радости почти закричал Платон, протягивая руки первому близнецу.

– Не трогайте его, он заразный! – смеясь, закричала близнецам Рыжая.

– Рыжая, не гони! – вступилась Лошадь.

– Спасибо, Лошадь, – поблагодарил Платон.

– Он не заразный, – продолжала Лошадь, смеясь, – у него инкубационный период.

– Тьфу на тебя, – рассмеялся Платон и повернулся к ребятам. – Шампанское пьем?

Тот, что в фартуке, улыбаясь, кивнул.

– Как тебя зовут? – спросил Платон, падая рядом с тем, что прикрылся подушкой на тахте.

Близнец улыбнулся открытой зубастой улыбкой и показал указательный палец.

– Что это? – повторил жест Платон. – Какая-то игра?

Близнец в фартуке улыбнулся и, приложив руку к своей груди, показал два пальца.

– Два? – мотылял головой от одного к другому Платон. – Один и два?

Близнецы улыбались и кивали.

– Так вас и звать? Имена такие у вас? – задавал вопросы Платон, но уже не ребятам, а Рыжей. – Что они молчат? Мне не нравится такая игра!

– Платон, ребята не умеют говорить, – сказала Рыжая.

– Ни фига себе?! – удивилась Лошадь.

– Да ты гонишь?! – удивился Платон. – А слышат?

Близнецы синхронно показали жестом «ок».

– Фу, – улыбнулся Платон, – хоть что-то!!!

Все рассмеялись.

Лошадь подошла к близнецу Два. Заглянула в сковородку, потом посмотрела на тело, гармонично сложенное из мускулов.

– Можно попробовать? – улыбнулась она.

Жизнерадостный близнец нарисовал в воздухе знак вопроса.

– Пока то, что в сковороде, – улыбнулась Лошадь.

Близнец Два вилкой для устриц нырнул под соус и достал оттуда улитку. Взял рукой за панцирь, извлек мясо и положил в рот Лошади.

Лошадь прожевала, улыбнулась и, обхватив голову близнеца Два руками, чтоб не вырвался, поцеловала его затяжно. Близнец ответил, обняв Лошадь.

– Не дом, а бордель какой-то, – вырвалось у Рыжей, которая пошла к бару.

– Ага, самой-то можно, а друзьям – жаба душит, – подметил Платон.

– С чего ты решил, что я с мальчишками трахаюсь? – ответила Рыжая.

– Нет, конечно, не трахаетесь, – иронизировал Платон. – Икебаной занимаетесь.

Лошадь, взяв близнеца Два за руку, направилась в ванную.

– Мы быстро, пойдем поикебаним, – улыбнулась она.

– Черт, тебе совсем не стыдно? – выговорила Рыжая близнецу Два.

Близнец Два ослепил всех улыбкой и покачал головой.

Близнец Один встал с тахты, прикрываясь подушкой, показал жестом, что скоро будет, и вышел из гостиной.

– Рыжая… – заговорщически прошептал Платон.

– Пошел на хер, Платон, – прервала ход его мыслей Рыжая, – они – не геи!

– Может быть, они – би? – замурлыкал Платон.

– Нет! – рубанула Рыжая.

– Ты-то откуда знаешь? – упирался Платон. – Я просто попробую поговорить.

– Я думаю, что они тебе в морду дадут. Я бы дала!

– Не уверен, что ты знаешь их мысли, – что-то прокручивал в голове Платон.

– Поверь мне, я их уже давно знаю, и мысли их – тоже.

– И ни разочка? – улыбнулся Платон. – Даже поваляться? Только техника?

– Нет, я их просто люблю. И здесь не секс.

– Ну ты и извращенка, – прищурился Платон. – Наслаждаешься их близостью, голые в фартуках, попки – попки… Я тебя недооценивал.

– Все, заткнись, – серьезно осадила Рыжая.

В дверях гостиной стоял близнец Один. Он подошел к очарованному Платону, показал, что руки его пустые и в них ничего нет, потом сделал несколько пассов перед физиономией Платона и материализовал косяк.