Текст книги "Все это не смешно"

Шляпа

У Нины Анатольевны улетела шляпа. Ее гордость – синяя соломенная шляпа с огромными полями. Она носила ее всюду: в кино, в ресторан и на прогулки. Шляпа придавала ей статусность.

И вот, когда барышня читала на пляже Коэльо, вероломный порыв ветра сорвал и закружил в воздухе шляпу. Дальше головной убор бодро покатился вдоль кромки моря.

Нина Анатольевна бросила на песок книгу латино-американского писателя и побежала за шляпой. Ну как побежала, начала передвигаться с максимально приличной для ее возраста скоростью – то есть пошла быстрой походкой и сделала озадаченное лицо.

«Только бы не улетела в море», – подумала она.

Порывистый ветер играл с шляпой, делал вид, что она больше ему не нужна, и бросал на берег. Как только Нина Анатольевна приближалась к своей вещи, подхватывал и перекидывал шляпу на новое место. Потом и эта игра ему надоела, и он выбросил ее далеко в море. Женщина посмотрела тоскливым взглядом на синюю точку, качающуюся на волнах, села на песок и заплакала.

Воровка

Сема сидел на балконе и курил, прищурившись. Июньское утреннее солнце настойчиво било в глаза. На перила спикировала огромная черная ворона, уставилась черным глазом-шаром на Семена и сказала: «Кар!»

– Привет! Че надо?

Ворона покрутила головой и два раза сказала «кар».

– Ы-ы-ыть, кыш, – парень замахал на птицу руками.

– Совсем дурак? – читался вопрос во всем виде нежданной гостьи. – Жалко места, что ли?!

«Какая наглая», – подумал Сема и запустил в ворону пустой пачкой сигарет. Конечно, он промахнулся, а птица продолжала спокойно сидеть на оккупированной балконной территории. Из кухни раздался свист кипящего чайника.

– Ну, сейчас вернусь, получишь у меня, – пригрозил вслух птице Семен и помахал в ее сторону кулаком.

На балкон он вернулся через минуту. Вороны уже не было, впрочем, как и его любимых золотых «Тиссот», подаренных недавно женой на годовщину свадьбы. Поверхность стеклянного столика была сиротливо пустынна, швейцарского хронометра не было ни на полу, ни где-нибудь рядом. «Что я Лене скажу, – пронеслось в голове, – ворона, блядь, украла?!!»

– СУ-У-УКА-А-А-А, – Семен высунулся по пояс с балкона, ища взглядом воровку. – Зараза!

Бабули на лавочках удивленно подняли головы вверх.

Семен включил ноутбук и вбил в поисковик «Куда вороны прячут блестяшки».

Первый день отпуска обещал быть интересным.

Вагоновожатая

Маша посмотрелась в зеркало заднего вида и обвела губы красной помадой. В пять утра это почему-то бодрит и придает оптимизма. Особенно если ты – водитель трамвая и через две минуты выходить на маршрут, а пределы твои почти бесконечны – от Кораблестроителей до Финбана.

Вот и Валентина-кондукторша уже пришла – надо ехать! Маша перекрестилась и вдавила педаль акселератора в пол. Старый вагон задребезжал, заскрипел, но упорно подался вперед. Сотни других красных трамваев-эритроцитов заполняли кровеносную систему улиц большого города. В Петербурге наступало утро.

Тыква

– Ну все, пока, – Никитична бодро помахала экрану рукой. – Болтать с тобой можно бесконечно, но сегодня Страстная – дрова сами не нарубятся, кулич не испечется.

Нейросеть Йося недовольно хмыкнула и рассыпала свой образ на сотни микропикселей.

– Хочешь рубить – руби.

Никитична сходила за топором в сарай, вышла на двор. Повела взглядом окрест – эх, вольно жить на природе. На настоящей природе 1.0. Без всяких там субподуровней и всякого хлама. В ухе что-то пронзительно запищало. Прислушалась – это тыква, тихо, но настойчиво говорила, что достигла 90% спелости. Надо убирать ее в закрома. «Без тебя знаю, хватит тут пищать», – подумала тыкве Никитична, поплевала на руки и взялась за топор. Ее ждала ароматно пахнущая гора сосновых поленьев.

Капуста

Солнце стояло в зените блекло-голубого неба. Ветра практически не было. Василий смахнул пот со лба, оперся на косу и достал сигарету. Прошло полдня, а еще косить и косить. За сегодня точно не успеть, старуха будет недовольна.

– Святые угодники, – услышал он мерзкий крик. – Я тебе за что плачу? За курение?

На меже показалась бабка. Крепкая, по-мужски сложенная фигура, вечное черное платье из простой ткани и крупный нос – хозяйка усадьбы.

– Помоги бабке в погреб-то капусту спустить. Старуха убивается вся в работе, а он курит стоит, – не унималась карга.

– Тьфу ты, – чертыхнулся Василий, бросил окурок на землю и растер его сапогом, – зараза.

Лето подходило только к середине, а сил и терпения уже практически не осталось. Батрачить на старуху с раннего утра до темноты – это еще полбеды. Нужно было еще достроить баню и починить запруду. А тут еще к бабке и внуки приехали – в доме стало шумно, тесно и суматошно. Нервы были на пределе.

– А что же до города-то далеко? – поинтересовался Василий, укладывая упругие кочаны в ряд.

– Да кто ж его знает. За день-то, может, и дойдешь, если в лесу-то не заплутаешь… Город-то тебе зачем? Еще тут вон работы-то сколько! Что задумал? – старуха настороженно подняла бровь.

– Да просто. Надоела ты мне, карга старая. Уйду.

– Ну-ну. Ходок.

Забирая очередной кочан из рук бабки, Василий увидел краем глаза синий огонек. Ковырнул пол носком сапога – из-под земли торчал угол планшета. Терять нельзя было ни секунды. Быстро откопал гаджет, сдул пыль с экрана и попытался его включить. Оставалось только набрать код телепортации и войти в луч.

– Ах ты гаденыш, чего удумал! – заорала сверху старуха, пытаясь спуститься вниз. – Не смей!

– Покинуть цифровой детокс-лагерь? – спросил планшет.

Василий взял два кочана – поди еще найди дома органическую капусту – и нажал на мониторе плашку «ОК».

Пропажа

Нина Васильевна была дамой предпенсионного возраста и работала распорядительницей в ЗАГСе. В форме держала себя ботоксом, плотным слоем пудры и алой помадой. С торжественно-ненавидящим лицом она выносила кольца молодым на позолоченном подносчике и разливала шампанское по бокалам. Иногда и сама могла заглянуть в рюмочку. Немного можно стресс снять, с людьми тяжело работать.

Однажды случилось страшное – пропали кольца брачующихся. Вот только что были, а сейчас нет. Нина Васильевна смотрела расфокусированным взглядом на пустой подносик и на стоящий рядом полный графин коньяку. «Все, пора валить отсюда, Нино. Это знак», – пронеслось в голове.

Нино налила коньяку в кофейную чашку с розами и сделала большой глоток. Зажмурилась и сняла с себя два кольца дутого золота. «Вынесу пока это, а там разберемся», – решила она. Алкоголь растворялся в крови, и жизнь определенно налаживалась. Нина Васильевна подправила макияж и подмигнула себе в зеркало – еще повоюем!

Цифровая сделка

– Это, конечно, все интересно, но такое я взять не могу. Где сюжет? Где накал страстей? Что это за жанр – интеллектуальная юмореска?! – Издатель, пухлый лысеющий человечек с багровым лицом, сделал недовольную гримасу.

– Я добавлю страстей. Мне очень нужен этот проект, – сказал Андрей и зачем-то посмотрел в потолок.

– Да уж, будьте добры, – толстяк многозначительно поджал губы, давая понять, что разговор закончен, – и из сюжета уберите эту вашу инфернальность. Сейчас это не модно, цифровых технологий добавьте лучше, гаджетов там всяких. Вы, что, «Черное зеркало» не смотрели? Вы же фантаст вроде.

– Долбоящер.

– Что, простите?

– Обязательно, говорю, добавлю. До свидания, – Андрей хлопнул дверью и вышел в полутемный редакционный коридор.

В соседнем парке было безлюдно и тихо. Липовые аллеи дарили тенистую прохладу. На лужайке компания подростков играла во фрисби. Андрей сел на отдаленную от тропинок скамейку и достал из кармана огромный изумрудно-зеленый кристалл-гексагон. Кристалл помутнел, засветился и проявил на поверхности колышущийся образ человека. Лицо его было закрыто красным колпаком с прорезями для глаз.

– Ну что? – спросил человек в колпаке.

– Ничего. Сказали убрать всю инфернальность из сюжета. Им нужна цифра.

– Будет им цифра! – рассмеялся человек в красном и растворился в языках пламени. Андрей выронил кристалл, который раскалился и стал обжигать пальцы.

– А мне-то что делать? – растерянно спросил он в пространство.

– Пока ничего. Съезди на Клязьму, отдохни от мегаполиса. И за новостями следи, – сказали из кристалла. – Будем оцифровывать вашего издателя.

Андрей пожал плечами и побрел к выходу из парка. Клязьма так Клязьма. Он достал мобильный и позвонил приятелю:

– Привет, Петрович! Удочку на неделю одолжишь?

Мясо

Андрей постучался в полусгнившую дверь деревянной развалюхи. GPS-индикатор сдох еще на подходе к деревне, видимо, здесь работали глушилки невероятной мощности.

– Кто?? – заскрипел изнутри хаты противный старческий голос. Правда, кому он принадлежит – старику или старухе, сказать было непросто.

– Я за мясом.

– Что-а?

– От Ивана Петровича. За мясом я, – неуверенно уточнил гость.

Дверь открылась, и взору Андрея открылась комната, заваленная старым хламом и допотопными гаджетами начала 21 века. В центре гор из техногенного мусора стояла полулысая старуха в красном халате последнего модного кроя.

– А что же Ванечка вас мясом не угостил? – противно прошамкала бабка губами в алой помаде. – Тридэ-принтер сломался?

– Э-э-э-э… нет. Мне нужно НАСТОЯЩЕЕ мясо, – зверски прошептал Андрей и усилил реплику своими расширенными глазами.

– В смысле настоящее? – не сдавала оборону пожилая леди. – Оно же все настоящее, не мясо же единорога. Сегодня на тридэшнике можно напечатать и свинину, и говядину. Есть даже корейский софт лимитед эдишн для мяса собаки.

– Послушайте, я не из инспекции. Я знаю, что у вас есть стадо. Если так можно назвать двух живых коров.

Старуха выжидающе молчала, ждала, куда повернется разговор с нежданным гостем. Андрей прокручивал в голове варианты развития событий. В это мгновение вынужденной тишины из-за спины старухи раздалось громогласное мычание. Молодой человек среагировал мгновенно, но бабка оказалась еще быстрее…

Аллергия

Леонид хватался руками за горло и хрипел. Благословенное креветочное масло сработало, как всегда, безотказно. Правда пришлось его употребить на ходу, по дороге из магазина.

– Леня, мы никуда не едем! – с нотками драмы сказала жена. – Мальчики, у папы аллергический приступ, – зачем-то проинформировала она двух пятилетних близнецов, которые сосредоточенно пытались впихнуть орущего кота в кузов игрушечного грузовичка.

– Мариночка… едьте без меня… Путевка же сгорит! В крайнем случае вколю себе димедрол, – прошипел Леня, страшно вращая глазами.

– Ах! – всплеснула руками жена. – Мальчики, оставьте кота в покое! Мы выходим! Леня, ты уверен?

Леонид энергично закивал. Через пять минут захлопнется дверь в квартиру и начнутся его недельные холостяцкие каникулы. Заныканное в морозилке пиво и билеты на матч согревали душу. В выходные с Петровичем на остров – рыбачить, а дома обедать гамбургерами и курить на балконе.

Главное не умереть от анафилактического шока. Но ничего-ничего, где наша не пропадала. Леонид мысленно помахал отъезжающему в такси семейству.

Недолгая обида

Осенний вечер обволакивал цепкой прохладой дворы Петроградки. Моросило. Василий сел на лавку и закурил. В кармане назойливо вибрировал телефон. Даже не доставая гаджет, он знал, что это звонит жена. Аура тотального контроля зависла над районом. Василий судорожно глотнул виски из фляжки и показал язык в сторону своего дома.

Мимо прошел сосед – отставной майор, выгуливающий собаку. Стрельнул сигарету и удалился в сумерки, напористо влекомый псиной на поводке. В домах зажигались окна, откуда-то донесся рваный женских смех и запах домашних котлет. Василий вспомнил, что сегодня не обедал. В животе предательски заурчало. Дождь усиливался. Вася достал телефон и изучающе уставился на его экран. 14 пропущенных вызовов от жены. Один с неизвестного номера.

Сделал большой глоток виски, перезвонил жене и постарался максимально бодро сказать в трубку:

– Привет! Это я. Да, черт с ней! С машиной этой. Хлеба купить?

Крым и ревность

Весь день Ольга ехала на автобусе до Алупки. На ее зеленом лице застыло страдальческое выражение: тошнило, крутило живот, и внутренности просились наружу каждую минуту. В наспех собранной сумке из таблеток оказалась только валерьянка. Хотя успокоиться сейчас тоже не помешало бы.

Незапланированная поездка началась из-за «Инстаграма». На какой-то фотографии Ольге показалось, что сзади за студентами, сидящими вокруг костра, стоит Петр и кого-то обнимает. «Вот тебе и стройотряды, вот тебе и твои раскопки, старый хрыч», – подумала она, но пост все равно лайкнула. Телефон Петра не отвечал, было решено немедленно выезжать на место событий.

Перекус в придорожном кафе даром не прошел, но девушка была полна решимости добраться до лагеря сегодня же. Вспомнив дедов рецепт, в магазине на ближайшей остановке купила соли и чекушку водки. Всыпала соль в бутылочку, потрясла ее и сделала большой глоток. «Не поможет, так настроение точно улучшит», – пронеслось в голове.

Через десять минут довольная Ольга смотрела в окно автобуса на море, улыбалась и что-то тихо напевала себе под нос. Алупка уже совсем скоро, вокруг прекрасные виды, а с собой еще осталось несколько глотков соленой водки.

Разговор

– Катя, нужно поговорить! Да вытащи ты уже наконец свои затычки из ушей! – взбудораженная Марина вернулась с родительского собрания и принесла с собой новых впечатлений, от которых у нее внутри все еще сильно бурлило. Срочно требовался серьезный разговор с дочерью.

– Что, мам? – нехотя вытащила один наушник дщерь.

– Не «что, мам», а давай, давай отключайся. Вернись в реальный мир. Узнала сегодня много нового. Оказывается, ты у нас оригинал, со своим особым мнением, – голос матери задрожал, она плохо скрывала свое раздражение. – Заявить биологичке, что никакой эволюции не было. Мы все, видите ли, живем в матрице-голограмме. Мол, со своими устаревшими шаблонами, изученными когда-то в педвузе, она может удалиться куда подальше.

– Хм… – повела плечом юная леди.

– Что «хм»?! – перешла почти на крик Марина. – Мы, может, и живем в голограмме. Ты-то уж точно, но разве можно быть такой бестактной! Зачем переходить на личности? Лезть на рожон и доказывать свою невероятную теорию?!

– Она первая начала!

– О, боже! У тебя есть хоть какое-то понятие субординации? В учебнике написано про Дарвина – все. Точка. Рассказала про галапагосских вьюроков и пошла домой. За стенами школы изучай и проповедуй любые теории. Гни взглядом ложки, а лучше как-нибудь уменьши энтропию в своей комнате. В окно скоро света белого не видно будет.

– Ок, – Катерина одарила мать выжидающим взглядом, мол, все, можно идти.

– Вообще-то не все. Я про литераторшу еще не сказала, которая в шоке от твоего понимания образа Печорина. Неужели нельзя оставить эти свои выходки вне школы? ЕГЭ сдашь, делай потом, что хочешь.

– Ма, я пойду – мы сейчас с Лешей по «Скайпу» химию будем делать.

– Пуленепробиваемая стена! Я сегодня весь вечер в школе краснела за нее. Иди. Катя, уберись хоть немного в комнате. И найди мне сочинение по «Герою нашего времени». Почитаю хоть, – вздохнула Марина и пошла заваривать себе крепкий чай с мятой.

Алкотелепорт

Перепелкина повертела в руках прозрачный цилиндр из полиметилметакрилата и заказала бутылку игристого. Палочка посинела, потом покраснела и выдала: «Превышено количество попыток синтеза алкоголя. Скорректируйте ваше желание».

«Тьфу ты, толку от тебя», – чертыхнулась про себя Перепелкина и задумалась. Взмахнула палочкой и загадала телепортацию в винный погреб, в Шампань. Выбрала наугад бутылку и приказала палочке: «Домой!» Волшебный гаджет покраснел. Ничего не происходило. «Домой, домой», – заорала Перепелкина и затрясла палочкой что есть силы. «Лимит ваших желаний на сегодня ограничен. Была использована сложная телепортация».

«Блядь», – четко подумала Перепелкина, а потом решила, что, может, это к лучшему, и умело откупорила старинную бутылку.

– Я не виноватая, это технический сбой, – сказала она воображаемой публике перед собой и отпила из горла.

Спустившийся через несколько часов в погреб кавист обнаружил незнакомую женщину, спящую сидя на полу. Когда он ее деликатно разбудил, тронув за плечо, барышня стала что-то лепетать про технический сбой. Но так как Перепелкина не знала французского, а бедный кавист – русского, с тем же успехом она могла произносить любую абракадабру.

Распираемая изнутри элитным игристым, Перепелкина схватила за грудки зарубежного мужчину и, дыша ему в лицо алкогольными парами, спросила по-английски:

– Где тут у вас чертов туалет?

Проблема Иванова

Во дворе на лавочке сидит поэт Иванов. Он в расхристанном болоньевом плаще и в видавших виды кедах «Москва». Штанов на Иванове нет. Поэт прилично пьян и зол – выгнала из дома жена. Рядом с ним стоит пластиковая бутылка с самогоном неизвестного происхождения и двое новых друзей крайне сомнительной наружности. Товарищи с сильно загорелыми лицами курят одну на двоих самокрутку и, прищурившись, слушают Иванова.

– И, что характерно, обнаглели – у всякого теперь есть свое мнение. Раньше она в бухгалтерию ходила при рынке и никто ее знать не знал, а сегодня у нее аккаунт в «Одноклассниках» и для всего есть свой взгляд. О поэзии она рассуждает. Тьфу.

Поэт отхлебывает самогон и протягивает бутыль новоиспеченным приятелям, одобрительно кивающим головами.

– А у меня вообще нет телефона. И ничего! – щерится щербатой улыбкой один из них.

– Вот Пушкин поэт! Мда! – нащупывает новую тему для беседы второй.

– Ну, Пушкин. Пушкин. Ну, что вот ваш Пушкин? Что Пушкин? – нервно вопрошает окончательно захмелевший Иванов.

– Пушкин – сила! – находится визави поэта и тянется за алкогольным суррогатом.

– Хуила! – отводит руку с бутылем и переходит на крик пьяный поэт. – Что сила? Почему сила, объясни! Читай!

– Что?

– Стих любимый. Что!

Собеседники переглядываются:

– Пойдем отсюда, Вась. Псих какой-то.

– Проваливайте! Тоже мне специалисты, – кричит им вслед Иванов.

Еще недавние приятели удаляются неуверенной походкой. Поэту зябко и хочется спать. Он отпивает самогон из горла, поднимает воротник у плаща и бубнит себе под нос: «Пушкин. Пушкин. А остальным-то что делать?!»

Изобретатель

Петров отложил в сторону лазерную отвертку и с удовлетворением посмотрел на нооридер. Гаджет сиял в дневном свете всеми цветами радуги. «Красота», – подумал Петров. Хотелось срочно проверить прибор в действии, и он громко позвал кота.

Веня нехотя покрутил головой и вопрошающе уставился на хозяина. Петров поместил кота на пластину ридера и поставил перед ним блюдце с кормом. Гаджет засиял цветами удовольствия: розовым и оранжевым. Веня потянулся за едой. Петров убрал мисочку – нооридер заполыхал красным. «Работает! – воскликнул изобретатель. – Веня, кушай!»

Вечером пришла Галя. Пила вино и томно смотрела в окно. Петров всучил ей прозрачную пластину и попросил подержать. Нооридер цвет не поменял.

– О чем ты думаешь? – спросил он подругу.

– Да ни о чем, – ответила Галя и продолжила изучать вид за окном.

«Однозначно работает как надо», – мысленно потирал руки Петров. Еще парочку тестов, и можно будет рассказывать об изобретении широкой общественности.

Следующий тест он планировал сделать в условиях, максимально приближенных к реальным. Петров хлебнул вина из горла и сказал: «Галина, а пойдем-ка в ресторан!» Прозрачная пластина в Галиных руках замерцала розовыми бликами.

Эпидемия

Марина опаздывала на работу и металась по квартире. Новостная панель ползала за ней по стене и вещала новости.

– 124-й день после эпидемии. Все еще 17% населения не адаптировались к отмене карантинных мер. Антисоциальное поведение, повышенная агрессивность или апатия – с этими и другими последствиями приходится сталкиваться антикризисным психологам. Люди с искусственными жабрами полностью перестали выходить из водоемов. Резко возросло количество граждан с синдромом Диогена. Вот как комментирует ситуацию представитель муниципалитета…

– Задолбали. Выключись уже, – раздраженно приказала Марина, пытаясь накраситься на ходу. – А хотя стой. Погода на сегодня.

– Сегодня запланирован безоблачный теплый день. Количество заявок на дождь небольшое, они будут перенесены на завтра. Поддерживается температура комфортная, в 22 градуса, – рассказала инфопанель.

«Хотя бы день безоблачный, в отличие от моей работы», – пробубнила Марина и вышла из дома.

Диспетчер с усталым лицом выдал Марине список сегодняшних клиентов. Молодая девушка, заточившаяся в доме. Безумная бабуля – Плюшкин. И бонусом – отставной моряк, смотритель музея, забаррикадировавшийся там во время эпидемии. Марина решила начать с простого – поехала к девушке. Антикризисникам строжайше было запрещено пользоваться 3D-проекциями, все контакты с клиентами должны проходить только в реальности.

По дороге Марина изучила анамнез. 27 лет. Муж ушел во время эпидемии и забрал ребенка. Умеренная степень социофобии и агрессии. Отказывается от выхода из дома и контактов с внешним миром. Отрицает полное снятие карантина.

Добравшись до места, Марина поразилась масштабам дома – выглядел он чрезмерно богато. Проникнув внутрь, удивилась роскоши интерьера еще раз. Локатор показывал, что человек находится в подвале. Марина сделала глубокий вдох и стала осторожно спускаться вниз по лестнице.

Весь пол цокольного этажа был завален мусором, цветочными горшками с выпотрошенной землей и порванными пакетами из супермаркетов. У камина на корточках сидел кто-то бесформенный. Присмотревшись, Марина увидела, что это была девушка в нескольких кофтах, надетых одна на другую. Она сосредоточенно что-то выковыривала из земли в цветочном горшке и ела это.

Марина деликатно постучала в стену и сказала:

– Здравствуйте! Меня зовут Марина, я – психолог. Давайте поговорим.

Девушка замычала и отползла назад, не выпуская горшок из рук.

Марина поняла, что ошиблась – она явно выбрала для начала совсем не самое простое.

– Не волнуйтесь. Я антикризисный психолог. Наша с вами задача на сегодня – выйти на улицу. Посмотрите: я была там – и со мной все хорошо.

Девушка села на пол и надела пакет на голову. Марина осознала, что здесь она надолго, и прошептала диспетчеру:

– Случай тяжелый. Присылайте помощь.

Ее новый рабочий день стремительно набирал обороты.