Текст книги "Бесконечный Октябрь"

– Девушка, что с вами? Как вы сюда попали? – посыпались вопросы от выскочившего из машины полицейского.

Яника сделала несколько шагов вперед, не проронив ни единого слова.

– Нам поступило сообщение, что неподалеку случилась авария, – продолжил полисмен.

– О, да. Да-да, – заговорила Яника. – Наша машина вылетела с дороги. От нее ничего не осталось. Она сгорела.

– Ваша? Там был кто-то еще?

– Отдайте нам свою машину.

Полицейский потерял дар речи.

– Что, простите?

– Аксей, выходите. Нельзя терять время.

Мы вышли из кустов и направились к машине. Яника подошла к сидевшему за рулем напарнику говорившего с ней полицейского.

– На выход, живо!

Насса достал винтовку. Полисмен потянулся за пистолетом. Тут же прогремел предупредительный выстрел Насса.

– Аксей, забери его оружие, – сказал он, продолжая смотреть сквозь прицел на вытянувшего вверх руки полисмена.

– Я не советую тебе этого делать! – Яника открыла двери и насильно вышвырнула наружу потянувшегося за пистолетом полисмена, только что сидевшего за рулем.

Теперь и его пистолет у меня.

– Эй, ищите их там, – я швырнул их в наметенный на обочину снег. – Простите, но ваш автомобиль нам сейчас нужнее.

Я прыгаю за руль. Прикрывавший нас Насса уселся последним. Преодолев легкий занос, машина быстро скрылась из виду. Надеюсь, что эти ребята не будут долго мерзнуть.

– Девять три пять, всем постам. Совершено нападение на полицейский автомобиль, – посыпались слова из рации.

Недолго думая, я вышвырнул ее в приоткрытую на миг дверь.

Вскоре мы въедем в небольшой город, который практически в нескольких десятках километров от дома Насса. Наверняка нас там уже ждут. Придется идти на все, чтобы войти в дом раньше Гвида. Надеюсь лишь, что по нашей вине никто из горожан не пострадает.

Я только сейчас увидел на правой щеке Насса кровавое пятно. Она рассечена. Его ногти переломаны, а чуть выше на обеих руках краснеют ожоги.

Но Насса будто совсем не чувствует боли. Он молча смотрит в лобовое стекло. Мне страшно думать, что сейчас творится у него внутри. Мы опасались подобного, все мы знали, на что идем, и что нам придется столкнуться с действительно опасным противником, но я не хотел верить, что смерть все же настигнет нас.

Раны на теле Насса заживут, но душевные раны не затянутся никогда.

Мы влетели в город на предельной скорости. Не церемонясь, Яника включила сирену. Я высматриваю полицейские машины, которые вскоре должны появиться рядом, но их нет и нет. Все это начало казаться подозрительным.

Все автомобили и пешеходы смиренно уступают нам дорогу. На их лицах читается удивление, скорее всего вызванное тем, что в машине вместо полицейских в форме находится крайне странная компания. Но эти мысли покинули мой разум столь же быстро, как и попали в него. Я вновь зацикливаюсь на том, что за нами никто не гонится. Вскоре я дождался своего.

Проехав очередной перекресток, я увидел в зеркале сразу пять полицейских машин, выехавших с разных сторон.

– Прижаться к обочине? Им самим не смешно? – зло сказала Яника.

Никаких остановок. Я стараюсь выжать из двигателя максимум. Нас практически догнали. Два автомобиля сравнялись с нами по обе стороны. Только они начали прижиматься, как я резко затормозил и вывернул руль. Одна из машин переворачивается и вылетает прямо перед нами в бок идущего слева автомобиля. Мы поворачиваем вправо. На хвосте осталось еще три автомобиля. Послышалась стрельба.

– Твою мать! – выпалил я. – Насса, ложись.

Насса даже на миллиметр не пригнулся. Он перезарядил винтовку, разбил ею заднее стекло и открыл огонь.

– Гони! – прорычал он.

Один из трех автомобилей потерял управление и въехал в витрину магазина. Кажется, что Насса никого не зацепил. Остальные два автомобиля тут же остановились. Очередной поворот вправо – и мы скрылись у них из виду. Мы заехали во двор какого-то заброшенного завода.

– Выходим! – скомандовала Яника.

Схватив рюкзаки, мы выскочили из машины. Я схватил Насса под плечо. Так он сможет двигаться наравне с нами, что в данной ситуации необходимо.

– Сюда, – скрываясь за углом, сказала Яника.

Мы оказались на поросшей высокой травой и кустарниками площадке. Нам нужно добежать до забора и перебраться через него.

– Ложись! – это сказал Насса.

Он заметил то, чего не увидели мы.

Мы прыгнули в пожелтевшие кусты. Я пытаюсь высмотреть то, что упущено мной из виду. Подняв голову, я разглядел сквозь плотную дождевую стену кружащий вертолет.

Мы срываемся с места, как только он отлетает на безопасное расстояние.

– Внимательнее, Яника, – заодно я подчеркнул это и для себя.

Яника ответила мне кивком.

– Вперед, – на сей раз скомандовал я.

До забора остается с десяток метров. Переглянувшись, мы с Яникой схватили Насса под руки и синхронно перепрыгнули вместе с ним через забор. Посадка пришлась на самый центр глубокой лужи.

Я оглядываюсь. На улице довольно темно для этого времени дня, но это не мешает мне видеть все детали происходящего вокруг. Вновь сменившие снег капли дождя все чаще барабанят тут и там. За этим шумом я с трудом концентрирую внимание.

Послышался выстрел. Кажется, после него наступила абсолютная тишина. Повернул голову влево, я увидел двух людей в форме спецназа. Послышался второй хлопок. Он разрушил воцарившуюся тишину. Все вернулось. Дождь забарабанил, как и прежде. Блики молний засияли с прежней яркостью, а вот гром показался мне более оглушительным, нежели доселе.

– Аксей! Останови их!

Руки Яники в крови. Насса валяется в быстро краснеющей луже. Нет! Только не это. Насса, только не ты…

Я вдавил асфальт ногами. Мои движения никогда прежде не были столь быстрыми.

Дурман. В голове не осталось ни капли здравого рассудка, который в данный момент мне крайне необходим. Я кричу себе, что эти люди не должны пострадать.

Мое тело начало замедляться. Второй спецназовец дал мне очередь. Если я сейчас свалюсь, то Насса погибнет в грязной луже. Наша история окажется дописанной совсем не так, как стоило бы. Мы не должны остаться на этом бетоне, умытые от собственной крови холодным октябрьским ливнем.

Боли нет. Нужно забыть о ней. Еще несколько шагов… Еще несколько шагов…

Я смотрю в лица людей, стреляющих по мне практически в упор. На них читается страх. Они перепуганы. Им нельзя останавливаться, иначе я настигну их. Либо я, либо они. Все честно.

Последний шаг оказался самым длинным. Я сумел разглядеть на пальцах одного из полицейских обручальное кольцо. Я посмотрел в его глаза. Боже… Мне нужно найти в себе силы остановиться.

Прежде я никогда не сталкивался с подобными ситуациями. Еще никогда раньше ни один живой человек не смотрел на меня таким взглядом. Никогда прежде я никого так собой не пугал. Я разглядел в его взгляде ждущую его дома жену. Я увидел, каким честным, мужественным и справедливым он предстает перед своими детьми. Скорее всего, он таковым и является.

Я не должен их убивать. Я хватаю его автомат и сгибаю его пополам. Его товарищ развернулся и пустился бежать, за что в данной ситуации осуждать его было бы глупо.

Парень, только что стрелявший в меня в упор, свалился на спину. Он отползает назад, а я медленно шагаю.

– Успокойся. Я не трону тебя, – сказал я ему.

Парень держится достаточно мужественно. После моих слов он замер.

– Пожалуйста, не убивай меня!

Кем же я стал. До чего меня довела жизнь. Я корю себя за то, что начал приносить боль и страх ни в чем не повинным людям.

Я склонился над ним и протянул ему руку.

– Успокойся. Тебе нечего бояться, – я потянул его вверх. – Вот видишь! Все хорошо! – надеюсь, что мой голос сейчас достаточно спокоен и убедителен.

– Пожалуйста, пожалуйста, – забормотал парень.

Я легонько хлопнул его по плечу.

– Мы не те, за кого вы нас приняли. Не мы ваши враги и не вы наши. Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал.

Парень уловил мои слова. Его лицо в один миг переменилось. Кажется, он понял, что ему не стоит бояться меня.

– Уходи.

Он мигом развернулся и побежал прочь без оглядки.

Я бегу к Янике и Насса. Она, вся в слезах, сидит в луже, прижимая Насса к себе. Об их тела разбивается холодный дождь. У Насса изо рта идет пар. Это меня немного успокоило. По крайней мере, он все еще жив. Я падаю на колени рядом с ними.

– Что с ним?

– Я не знаю. Я дала ему отвар, но могло быть слишком поздно. Нужно подождать какое-то время, – сквозь рыдания выдавила Яника.

– Нет, Насса! – из моих глаз покатились горькие слезы.

– Что же делать, Аксей?

Мы не собираемся оставлять его здесь, а сидеть на месте – безнадежный вариант. Нам нужно двигаться, несмотря ни на что.

– Вставай, – я помог Янике подняться.

– Но как же Насса?

– Я понесу его. Идем!

– Куда?

– Подальше отсюда. Нам нужно найти более сухое и теплое место, – я осторожно закинул Насса на плечо. – Только бы успеть…

Яника взяла рюкзаки. Мы помчались вперед. Дождь скрыл наши отдаляющиеся силуэты. Он же смыл с ледяного бетона кровавые пятна, и вновь перешел в снег, на котором совсем ненадолго отпечатывались наши следы.

_{Глава шестая}

Применив минимум усилий, я открыл металлическую дверь. Мы проникли внутрь небольшой котельной, расположенной примерно в километре от места нашей последней короткой остановки. Я положил Насса на кровать, которая в любой другой день служит местом отдыха котельщику – которого, к счастью, сегодня здесь не оказалось.

– Здесь есть чайник. Кажется, он горячий, – я снял с Насса промокшую насквозь куртку. – Яника, поищи какую-нибудь заварку.

– Хорошо.

Яника зашумела банками и пакетами. Я стащил с Насса обувь и штаны. Аккуратно переместив его под одеяло, я накрутил на котле максимум. Нужно как можно быстрее согреть промерзшее тело друга.

Яника вернулась с уже заваренной чашкой чая.

– Держи. Сахара не пожалела, – она передала мне железную кружку. – Осторожнее, Аксей. Для него это будет очень горячо.

– Да уж. Это точно.

– Что с ранами?

Яника приподняла одеяло. Насса застонал, но в сознание не пришел.

– Кажется, что обе пули прошли навылет.

Кровотечение не останавливалось. Я кинулся на поиски аптечки, чтобы свести потерю крови к минимуму, но ее нигде не было. Яника полезла в рюкзак. Не справившись с волнением, она вывалила из него все на пол и спустя несколько мгновений в рот друга попала очередная порция отвара.

– Надеюсь, что скоро он подействует.

Насса не повезло. Одна из пуль вышла через плечо, а вторая угодила в низ живота слева. Кажется, что она тоже прошила его насквозь. Нам остается только ждать, но долго ждать мы не можем. Его жизнь висит на волоске. Если раны не затянутся в течение нескольких минут, я потащу его на своих руках в ближайшую больницу.

– Давай я осмотрю тебя.

Не дожидаясь моего согласия, Яника стянула с меня изодранную в клочья толстовку. Мне повезло куда больше. В моем случае пострадала лишь толстовка. На теле от пуль остались лишь небольшие синяки, которые исчезнут через пару десятков минут.

– Вроде порядок, – с облегчением сказала она.

– Иди ко мне, – прошептал я.

Я обнял свою любимую Янику. Она поцеловала меня. Для нас двоих это лучшее средство успокоиться и решить, что делать дальше. В любом случае нам нужно было выдвигаться еще несколько часов назад. Гвид уже может быть где-то совсем рядом с нашими домами. Больному человекоподобному извергу подобные игры приносят блаженство. Случится страшное горе, если он опередит нас.

– Кому-то придется остаться с Насса, – точно продолжив ход моих мыслей, сказала Яника.

– Останься ты. Я отправлюсь за машиной.

– Нет, так не годится. Они запомнили тебя. Ты стоял от них на расстоянии вытянутой руки. И как ты пойдешь полуголый?

Доводы Яники убедительны. Я боюсь отпустить ее лишь из страха, что с ней может случиться беда. Но она уже совсем не то хрупкое и беззащитное создание, коим была раннее.

– Будь осторожна! – я поцеловал ее.

– Дай мне пять минут, – Яника захлопнула за собой дверь.

От волнения за Янику меня отвлек кашель Насса. Кажется, что он наконец начал приходить в себя. Друг смотрит на меня потерянным взглядом.

– Где мы? – еле-еле выдавил он.

Не успел я ответить, как из соседней комнаты раздался звук бъющегося стекла. Послышались шаги. Кто-то идет. Все мое тело напряглось. Я приготовился к броску. В дверном проеме показалось лицо седовласого старика. Его густая борода оказалась столь же седой и длинной, как и волосы на голове. Старик в недоумении.

– Ох, здравствуйте, – он стащил с головы висяшую на затылке ушанку. – А я, это, покурить вышел. Вернулся, а тут уже вы.

– Ты кто? Что тебе нужно?

– Так, это самое, котельщик я, – усаживаясь на стул рядом с кроватью, проронил он.

Я успокоился. Старика не стоит бояться. Меня порадовало, что и он не боится. Он ведет себя так, будто каждый день сталкивается с подобными ситуациями.

– Что с пареньком?

– Попали в передрягу, – не вдаваясь подробности, ответил я.

– М-да. О как… Ну, ничего! Парень, вижу, крепкий. Оклемается.

Старик не в свое дело не лезет. Мне бы показалось это странным, если бы ситуация была не столь необычной. Наверняка слышал наш разговор.

– Да, он сильный, – я сжал окрепшую ладонь Насса.

– Так это, спирт есть! Я сейчас, минутку!

Старик залез в антресоль на противоположной стене. В его руке появилась почти полная бутылка спирта.

– Пить не будем, ну а растереться лишним не будет.

Котельщик скинул с Насса одеяло. На короткий миг он замер, увидев пулевые ранения. Он бросил на меня мудрый взгляд.

– Что же ты сразу не сказал-то? – начал он.

Я промолчал. Старик и так все понял.

Он осторожно перевернул Насса на спину. Достав из той же антресоли небольшой пакет, он принялся за дело.

– Придержи его, – сказал он мне.

Котельщик открыл бутылку. Набрав в рот немного спирта, он распылил его по спине Насса.

– Потерпеть придется, парень. Сильно больно не будет.

В его руке появился нож. Слегка окатив его спиртом, старик принялся осматривать плечо. Немного повозившись с ним, он принялся за рану ниже. Насса тут же задергался.

– Потерпи, сынок. Пуля в ране.

Вероятно, из-за этого рана не затягивалась. Большая удача, что мы встретились с этим стариком.

В его руке появился пинцет. Опустив его в рану, он извлек пулю.

– Вот, держи. Передашь ему на память, когда оклемается.

Он вновь полез в пакет. На сей раз он искал в нем нить и иглу. Достав их, он был крайне удивлен тем, что зашивать было уже нечего. Именно в этот момент зелье наконец подействовало. Обе раны Насса затянулись буквально на глазах.

– Как же это так? – растерянно пробормотал старик.

– Чудеса иногда случаются, особенно там, где их ждут.

– Да уж, дела, – ответил он мне.

– Спасибо, – уже более крепким голосом сказал Насса.

Котельщик радостно заулыбался.

– Не стоит, – он положил руку на ногу Насса. – Я же вижу, что вы хорошие парни, а хорошим парням надо помогать.

Внезапно входная дверь открылась.

– Карета подана, – но тут Яника замерла, увидел старика.

– Все хорошо. Он только что помог нам. Это котельщик, – объяснил я.

– Здравствуйте, – проронила Яника.

– Здравствуй, дитя, – старик заулыбался, но как только он опустил взгляд на босые ноги девушки, очередное удивление на его лице сменило улыбку.

– Идем. Нет времени, – Яника схватила вещи и отправилась к машине.

Я склонился над Насса, но тут старик забил тревогу.

– Подожди-ка! – он умчался в соседнюю комнату. – У меня кое-что есть!

Не в силах тратить драгоценное время на ожидание, я отправился за ним. Старик достал из шкафа старую кожаную куртку и теплую кофту. Забравшись в самый дальний угол шкафа, он извлек из него свитер, джинсы, потрепанный кожаный плащ и в последний раз он сунулся в шкаф за ботинками.

– Держи. Был тут у нас один трудяга, правда, уж очень давно мы его не видели. Паренька же нужно одеть. На улице-то холод какой стал.

Я схватил одежду и вернулся к Насса. Яника помогла мне его переодеть и в скором времени мы стояли у двери.

– Прихвати и одеяло, – предложил мне старик.

Яника бросила на Насса короткий взгляд и тут же приняла предложение котельщика.

– Огромное спасибо! Надеюсь, что мы снова встретимся, но при более благоприятных обстоятельствах, – благодарность Яники была искренней.

– Удачи вам всем! – проронил старик на прощание.

Я положил Насса на сиденье, а сам сел спереди рядом с Яникой. Друг приободряется на глазах. Такими темпами через пару десятков минут он полностью оправится.

Я надел подаренную котельщиком одежду. Она пришлась мне почти впору. Хоть мне и не было холодно, но привлекать внимание голым торсом в такую погоду я стану меньше. Нам нужно выбраться из города максимально незаметно. Наверняка нас все еще активно ищет полиция. Надеюсь, что нас больше никто не станет задерживать.

– Аксей, как мы поступим? – спросила Яника.

– Ты о чем?

– Нам нужно разделиться, как только мы выберемся за город.

– Для чего?

– Я поеду в твой дом. Покажусь твоим родным лишь в том случае, если им грозит опасность, – Яника оглянулась на Насса. – А вы вдвоем отправитесь в дом Насса. Если у тебя дома все тихо и спокойно, то я отправлюсь к вам.

– Это слишком рискованно. Ты можешь остаться с ним один на один, – проговорил я.

– Аксей, я думаю, что он сдержит слово и первым делом направится в дом Насса.

– Что? Что это значит? – оживился вдруг Насса.

– Да, так и есть. Он говорил это! – резко подтвердила сказанное Яника.

Она права. Как бы сильно мне этого не хотелось, но предстоит двигаться раздельно. Тем более, что после услышанного Насса несомненно направится в свой дом, со мной или без меня. Не имея права на выбор, я отправлюсь с другом в его дом. Я не смогу отпустить его одного, а удерживать его рядом никто и не собирается. В этот раз все решилось само собой. Я должен ехать с ним. Янике придется остаться одной.

– Нам понадобится еще один автомобиль. Снова угоним? – предложил я.

– Да. Больше ничего не остается. Человеческие жизни дороже.

Я бросил взгляд на уже более крепкого Насса. Его безжизненный, наполненный лишь яростью взгляд холоден. Он прикован к пустоте, в которой несчастный пытается отыскать выход из этого кошмарного сна. Как же жаль, что это не сон, а реальность. Насса не проснется в своей постели с чувством огромного облегчения. Возможно, что теперь он не проснется никогда, так и оставшись навеки в этот безумном бреду.

– Нам нужно разделить исцеляющий отвар, – проронил я, уставившись на дорогу.

– И все остальные тоже. Мало ли что.

Яника достала из рюкзака несколько пузырьков.

– Зеленый – наш главный козырь. Как действуют остальные – ты знаешь.

Яника засунула их в мой карман и плотно застегнула его.

– Аксей, если я доберусь до него первая, то ты поймешь это, потеряв свои силы. Если ты сделаешь это первым, я узнаю об этом таким же образом. Разумеется, если мы сможем каким-то образом напоить его отваром.

– Поэтому тебе стоит прихватить оружие, – добавил Насса.

Понемногу он уселся на сидении. Кажется, что он полностью пришел в себя.

Не оглядываясь, Яника протянула ему руку. Он вложил в нее заряженный пистолет.

– Аксей, тебе тоже нужно вооружиться, – мне достался револьвер с полным барабаном.

– Помни, что переход будет резким. К тебе вернется чувство боли, поэтому будь предельно осторожен! – сказала Яника.

– И ты тоже, – ответил я.

Надеюсь, что до стрельбы дело не дойдет, но перестраховаться никогда не будет лишним. Я спрятал оружие в рюкзак.

– У кого будет книга? – поинтересовался Насса.

– Она останется у вас. Как только мы разделимся – вы заберете рюкзак, в который я ее переложила.

– Думаешь, это хорошая идея? – спросил я.

– Да. Книга в приоритете. Она не должна попасть в его руки. Вас больше. У вас она будет в большей безопасности.

Тут я с Яникой не согласен. Нас больше, но Насса отчасти может оказаться не преимуществом, а обузой. Но я все же возьму книгу, ведь без нее у Яники больше шансов. Гвид не успокоится, пока лично не убедится, что книга где-то рядом, но где именно – доподлинно ему известно не будет. Посему он не тронет Янику, ведь она может оказаться единственным носителем информации о местонахождении книги. Это всего-навсего предположение – не факт, что все пойдет именно так. Но тем не менее все может именно так и пойти. В случае чего у Яники будет шанс. Я забираю книгу.

– Как только мы выберемся за город, прижмись к обочине. Нам нужен еще один автомобиль.

– Тогда можешь сбрасывать газ. За этим виражом заканчивается жилая застройка. Метров через пятьсот дорога окажется в лесу, – добавил к сказанному мной Насса.

Через пару-тройку сотен метров мы оказались в сосновой роще, где пролегающая через нее дорога была единственным признаком присутствия цивилизации.

Яника остановила автомобиль, включила аварийные огни и вышла наружу. Нам остается только ждать, пока кто-нибудь покажется на дороге. Даже если он и не захочет останавливаться, ему придется сделать это. Мы не можем тянуть время. Первый же автомобиль станет нашим.

Яника покинула салон, и в нем стало странно тихо. Кроме дыхания Насса, я слышу мягкий шум разбивающегося о крышу ливня. Меня это успокаивает. Странно, но я даже смог почувствовал некий уют, до которого никому из нас сейчас не должно быть никакого дела.

Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Безмолвный, замерший Насса с как никогда прежде опустошенный взглядом смотрит куда-то далеко. На его лице больше нет раны, но кровавое пятно на прежнем месте. Я хотел было взглянуть на его руки, которые недавно были усыпаны ожогами, но сейчас не самое подходящее время.

Корнелиус остался лежать в наверняка уже растаявшем сугробе. Возможно, тело уже обнаружили.

Внутри меня будто что-то перерубили. Наверное, я попросту оглянулся назад. Я вспомнил совсем недалекое прошлое. Как много всего случилось за столь короткий отрезок времени. Каким же странным выдался этот октябрь. В каком-то смысле он станет для нас бесконечным, если только сама смерть не определит финал. С нами нет Корнелиуса. Он остался в этом бесконечном месяце, полном тумана, утренней росы, раскатов грома, ледяного дождя, шелеста желтой листвы. Этот октябрь богат появившимся из ниоткуда снегом. Снег принес с собой еще много чего странного, необъяснимого и непостижимого для нас.

Я бы еще очень долго смотрел в зеркало, но меня отвлек появившийся в нем свет. Кажется, к нам кто-то приближается.

– Насса, приготовься, – я наконец обернулся в его сторону. – К нам подъезжает машина.

Несчастного точно выдернули из ступора. Он будто проспал какое-то важное событие, и, проснувшись, начал спешно собираться, хватая в руки все подряд.

– Ты уверен? – спросил он.

– Да. Жди моей команды.

Рядом с нами остановился автомобиль с быстроработающими дворники. Яника тут же забегала вокруг него, размахивая руками.

– Человеку плохо! Нам срочно нужен ваш автомобиль, умоляю! – распинаясь, взмолилась она к незнакомцам.

Рядом с ней появился какой-то мужчина. Яника подбежала к нашему автомобилю и стукнула по крыше. Мы с Насса вышли под ливневый дождь. Не говоря ни слова, мы молча сели в только что остановившийся автомобиль и так же молча сорвались с места.

Я опустил стекло и высунулся в окно разглядеть, едет ли Яника за нами.

Только что лишившийся автомобиля мужчина остался ждать помощи под одиноким дубом. В это же время Яника, с летящими из под колес кусками грязи, отдалялась от него все быстрее.

– Все получилось, – проронил я себе под нос, а Насса то ли меня не услышал, то ли, что более вероятно, пропустил услышанное мимо ушей.

Все получилось. Все получилось, как бы тяжело это не давалось. Я грею себя мечтами о том, что за недописанную до конца историю я повторю эту фразу еще много раз. В ближайшее время мне хочется вновь выдавить ее из себя. Я очень надеюсь, что у меня будет для этого повод, когда мы попадем в дом Насса, и там, с привычным для всех нас теплом и радушием, нас встретит его мама, которая пока не убивается по погибшему мужу. Это вдохнет чуточку жизни в каждого из нас, и в первую очередь это коснется мертвого изнутри Насса, который сейчас не смеет обнадеживать себя, чтобы после не разбиться на тысячу осколков.

Яника прижалась к нам вплотную. Мы вновь мчимся на предельных скоростях. Вскоре покажется знакомая с детства деревня, которую было бы видно куда лучше, если бы дождь не застилал ее плотной пеленой, падающей с неба в столь необыкновенно сумрачный день.

Спустя пару-тройку километров Яника повернула влево. Через несколько минут она окажется на пороге моего дома. Нам же стоить проколесить вдвое больше.

– Гони, – монотонным голосом произнес Насса.

Я покорно выполняю его просьбу, думая лишь о том, как бы не слететь с дороги. Дождь вновь начал переходить в снег. Машину ощутимо заносит при каждом повороте. Надеюсь, что риск окажется оправданным.

Я пролетаю по лужам, брызги которых долетают практически до стоящих невдалеке от обочины домов. Краем глаза я замечал медленно летящие в те же лужи крупные хлопья снега, которые исчезают в них, едва коснувшись поверхности воды. Как хорошо, что дороги практически пусты. В хорошую погоду здесь бывает достаточно много людей, но в такой сумрачный непогожий день хороший хозяин даже собаку из собственного дома не выставит. По большому счету теперь уже все равно, но мне бы не хотелось попасть кому-то в поле зрения.

Мы подъехали к дому Насса. Первый не на шутку настороживший нас факт – дверь во двор распахнута. На тонком снежном ковре нет никаких следов. Вокруг дома тихо и спокойно – слишком тихо и спокойно. Уличный фонарь бросает тепло-желтоватый свет на забор, он даже немного проникает во двор. В его свете грациозно пляшут крупные хлопья снега. Мы вышли из машины. Насса глядит на меня горьким взглядом. Его черные волосы торчат короткими прядями в разные стороны. Местами они слиплись друг с другом от грязи, местами перепачканы кровью. На его лице кровавое пятно. Потрепанная и изорванная одежда оголяет его грудь. Полученные от старика куртка и штаны нелепо чисты на общем фоне.

Насса положил рюкзак на капот, на другом конца которого стоял я. В его теперь изредка подрагивающих то ли от холода, то ли от эмоций руках винтовка. Позади него фон из тех же крупных снежных хлопьев в желтом свете.

На мои глаза стали наворачиваться слезы. Стоящая теперь перед ними картина настолько искренняя, что мне хочется оторвать от себя ту часть моего внутреннего мира, которая идеально подойдет для Насса и поможет ему найти в себе силы для прекращения внутреннего саморазрушения. Если бы только это было возможно…

Обычно Ева выходит навстречу каждому, едва расслышав шум автомобиля. Насса стоит в луже на прежнем месте. Он точно ждет, что его мама вот-вот выглянет в окно, или же входная дверь наконец распахнется, и она лично выйдет навстречу.

– Идем же, – сказал я.

Насса нашел в себе силы сделать первый шаг. Я пропускаю его вперед. Под его ногами легко хрустит снег. На нем же остаются отпечатки его сапог. Больше на белом ковре нет ничего. Здесь только белый лист, который принимает на себя очередные шаги все еще продолжающийся истории.

Насса вплотную приблизился к входной двери, почти под самым верхом которой свет, идущий от фонаря, обозначил свою границу. Насса прислонился правой щекой к двери так, что половина его лица находилась на свету, а другая половина в тени. Он вслушивается, боясь при этом дышать. Вырвавшийся из его рта пар улетел куда-то далеко от резкого, порыва ветра. Снег и ветер бьют по лицу моего друга. Он закрыл глаза и, найдя на ощупь дверную ручку, потянул ее на себя. Дверь легко открылась. Мы вошли внутрь.

В доме горит свет. Ева должна быть здесь. Уходя, она всегда гасит за собой свет, а уж тем более она никогда не отставляет двери открытыми.

Насса впервые за всю свою жизнь глядит на свой дом сквозь прицел винтовки. Я вслушиваюсь в каждый шорох, всматриваюсь в каждую мелочь и все услышанное или увиденное говорит мне, что в доме никого нет, по крайней мере – никого живого.

Доверившись своим инстинктам, я оставляю Насса и сворачиваю в гостиную, а он отправился на кухню.

До меня донесся тонкий вой ветра. Похоже, что на улице началась вьюга. Войдя в гостиную, я увидел Еву, сидящую спиной ко мне в кресле. Рядом с креслом стоит журнальный столик. На нем зажженные свечи, язычки которых бросаются из стороны в сторону. Сквозь приоткрытое окно в комнату проникло достаточно много снега, который покрыл мебель, книги и даже волосы Евы.

По мере того, как я делаю шаги в сторону хозяйки дома, ветер за окном завывает сильнее. Хлопья снега закружились по комнате. Я уже понял, что здесь случилось горе. Насса, внезапно вошедший в гостиную через соседнюю дверь, доли секунды растерянно глядел на меня. Я не стал ничего говорить. Да и что я мог бы сказать в подобной ситуации.

Несчастный выронил винтовку из рук. Он рухнул на колени и со слезами на глазах подполз к окоченевшему телу своей матери. Его глаза заблестели от града слез, который в одночасье хлынул из его глаз.

– Мама… – прошептал он.

Из его рта вновь вырвался пар, который коснулся ледяной ладони Евы. Чудовище, не знающее жалости, выбрало ей жестокую, мучительную и долгую смерть. Эта несчастная женщина совершенно не заслужила подобной участи. Гвид пожалеет, что он не дал ей по крайней мере умереть легко. Он не оставил ее тело в покое и после смерти.

Едва приняв на себя пар, кожа начала потрескивать и осыпаться. Насса поначалу остолбенел. Потом он протянул правую руку к поврежденной коже и слегка прикоснулся кончиком указательного пальца. Ладонь тут же ответила на его прикосновение. Она начала трескаться и рассыпаться на мелкие кусочки еще быстрее. Тонкие трещинки с пронизывающим звуком поползли вверх, и сразу же за ними на пол посыпались тысячи осколков. Насса начал растерянно прикрывать руками трескающуюся кожу. Ничего не помогло. Не прошло и десяти секунд, как у его ног лежала небольшая горка осколков. Сейчас Насса мог только рыдать, глядя на тот ужас, который остался от его матери.

Я гляжу на своего друга. Мужчины плачут. Если сейчас я вижу, как из глаз Насса текут слезы, то я могу утверждать, что мужчины плачут. Насса давно стал мужчиной, но последние события убили в нем все слабости, вместе с тем лишив его единственного, что помогало ему хоть иногда оставаться ребенком. Он был им в глазах своих родителей, которых уже нет.

В доме снова стало совсем тихо. Стоящие на столе свечи погасли от резкого порыва ветра, а оставшийся от пламени дым тонким шлейфом унесся прочь вместе с тем же ветром.

Лампа фонаря, которая все еще медленно угасала, четко отражалась в луже, по которой ветер гнал легкую рябь. В воздухе пахло морозной сыростью вместе с заметно ослабивнувшим запахом опавшей листвы.

Насса осиротел. Сейчас убитый горем человек продолжает рыдать, стоя на коленях, подгребая под себя ледяные осколки того, что когда-то было теплом всей его жизни.