Текст книги "Бесконечный Октябрь"

– Где ты? Выходи, мерзавец! – яростно и смело выдаю я.

В ответ лишь та же тишина. Теперь на ее фоне я почувствовала боль. Из моей ноги торчит щепка. Я одним ловким движением вытаскиваю ее. Чудесам нет конца. Рана мигом затянулась. За несколько секунд на ее месте не осталось ни малейшего следа.

– Да как ты посмела? – заорал Гвид.

Я оглядываюсь на крик. Он стоит в нескольких десятках метров. Он истекает кровью. Странно… Почему его раны не заживают так же, как и мои?

– Как ты посмел вмешиваться в мою жизнь? Какое ты имеешь право играть моей судьбой? Ты жалкий, трусливый убийца! – смело и дерзко выпалила я в ответ.

Кажется, теперь он понял, что настал тот самый переломный момент. Он понимает, что его план провалился. Теперь он может лишь убить меня – как ту девушку в парке – и пробовать начать все сначала, с новой невинной жертвой. Одному Богу известно, сколько людей он уже загубил.

Гвид готовится к броску. Его мышцы напряглись. Я вижу происходящее как в замедленной съемке. Я в полной боевой готовности, я готова встретить врага.

Справа от меня часто и громко затрещали кусты. Странный и непонятный звук приближается. Наперерез Гвиду из леса на всех парах несется стая животных. Волки, лисы, олени, медведи и прочие звери нашли жертву в образе Гвида. Они издают дикий рык, да так громко, что под моими ногами затряслась земля. Гвид в полнейшем недоумении от происходящего, а вот мне все ясно. Сама природа пришла мне на помощь.

Гвид разворачивается и пытается бежать от сплотившихся против него зверей. С другой стороны на него несется огромное темное облако летучих мышей, сов, орлов и прочих хозяев ночного неба. Вместе с ними летят и вороны. Как же их много. Небо стало черным, будто над головой не осталось ни единого источника света. Некоторых из ворон настолько крупные – трудно поверить в то, что это именно они, так они прекрасны и ужасны.

Гвид перепуган. Он пробует бежать в третью сторону, но его ждут уже и там.

Время останавливается. Начинается бой. Разорванные в клочья животные летят во все стороны, но их слишком много. Гвид не справится. Вскоре в стороны начинает лететь лишь то, что когда-то было его телом. В конце этого ужаса пара огромных воронов схватила его своими крепкими и острыми лапами. Птицы унесли его вверх. Поднявшись достаточно высоко, они отпустили его. Не успел он долететь до земли, как на него набросилось огромное облако менее крупных птиц.

Последний раз я видела его летящим на землю На нем не было ни единого клочка целой кожи. Он падал медленно, глядя мне в глаза. Все это время я стояла как вкопанная, не найдя в себе смелости верить, что все кончено. Мне хотелось убедиться в том, что теперь мне ничего не грозит, но тут я вспомнила еще кое о чем.

Книга! Я мигом влетаю в дом, хватаю со стола книгу и так же быстро выбегаю на улицу.

Я ищу Гвида взглядом. Мне страшно, что он снова мог скрыться из виду и, как он это любит делать, в любой момент может нанести внезапный удар. Он в небе. Я вижу его, уносимого стаей ворон. Сделав свое дело, дикие звери поспешили в лес.

Я чувствую свободу. По моему лицу катятся жгучие слезы. Я даже не стала оглядываться, чтобы попрощаться с этим местом. Я бежала. Я бежала без оглядки.

_{Глава третья}

Свобода и независимость. Пара слов, вызывающих чувство гордости. Многие из нас глупо полагают, что они одарены свободой. Эти несчастные в плену иллюзий.

Не попробовав всю полноту горечи, нельзя ощутить всю полноту сладости; нельзя и насладиться свободой, пока не почувствуешь всю тяжесть ее отсутствия.

Мы обретаем ее лишь тогда, когда нам больше нечего терять. За нее нужно платить абсолютно всем. Пожалуй, после любви это самая дорогая вещь на земле – из тех, которые возможны без магии и волшебства.

Я думаю, что совсем мало людей пошли на подобное. Меня манит за ними. Кажется, что там все совсем иначе, там все лучше, там именно то, что мне нужно.

Независимость. Если ты получил настоящую свободу – тогда знай, что ты теперь абсолютно ни от чего и ни от кого независим.

Зависимость – главная преграда на пути к свободе. У всех она своя, но в большинстве случаев выражается в двух вещах – люди и деньги. Будем еще более точными. Любимые люди и любовь к деньгам. Подпунктов много. Материальные ценности, эмоции, по силе уступающие любви, привычки, убеждения, самообманы и прочее, прочее.

Сегодня я обрела кусочек свободы. Ровно столько, сколько мне сейчас нужно для того, чтобы оставить ее, получив взамен любовь.

Я заплатила зависимостью от Гвида. Я заплатила страхами, которые делали меня зависимой. Теперь я достаточно независима, чтобы идти дальше.

Я не стала таскать за собой книгу. Меня не покидает чувство, что Гвид все еще жив, и что он обязательно явится ко мне – как минимум, чтобы свести счеты, а стопроцентным гарантом этого является его зависимость от книги. Забрав у него книгу, я даровала ему свободу, но ей он предпочтет другое. Помимо прочего я чувствую, какое влияние на меня оказывает слишком долгий контакт с этим проклятым фолиантом. От него исходит темная энергия, которая способна негативно влиять на мой внутренний свет.

Даже если я погибну – я не допущу, чтобы книга снова оказалась в руках Гвида. Сколько еще мерзостей он сможет натворить с ее помощью! Я не допущу этого.

Закопав ее у подножья креста на том самом холме, который не так давно покорила впервые, я молча смотрела на город. Для меня странно и дико чувствовать свободной, но, тем не менее, я свободна. В этот раз я делаю шаг в сторону города, пусть даже и не того, в котором я была прежде.

Господи… Возможно, уже сегодня я увижу Аксея. Пусть это случится, прошу тебя!

Весь прежний мир изменился вместе с тем, как изменилась я сама. Прежний город, его улицы и фасады домов замерли в однообразии. Я вижу его иначе, но теперешний взгляд на него не содержит восторга, скорее, наоборот. Теперь, как и везде, я вижу вокруг себя множество красивых мелочей, которые раньше ускользали от моего взгляда. Но в городе все иначе. Все эти мелочи безнадежно меркнут на фоне теперь еще более обнажившейся, исключительно городской серости и рутинности. Вокруг меня все те же люди, я слышу те же голоса и ловлю на себе прежние взгляды, но сама я теперь смотрю на все эти вещи иначе. Пока не знаю, хорошо это или плохо, но я не чувствую своей принадлежности ко всему этому.

Суета. Город кипит. Шумный мегаполис не знает покоя. Мне хочется украдкой взглянуть на себя со стороны, увидеть себя на фоне этого людского быта. Нет сомнений в том, что я выделяюсь на общем фоне. Яркий контраст создает одно только старинное платье, что сейчас на мне. Вдобавок к этому я босая, несмотря на то, что на дворе уже конец октября.

Теперь я не могу чувствовать себя здесь комфортно. Все мое нутро кричит, что мне здесь нет места. Многие прохожие смотрят на меня со странными выражениями. Что они видят? Может, просто что-то чувствуют на инстинктивном уровне, что-то такое, давно погибшее в них самих? Возможно, но скорее всего они видят лишь то, что видят. Красивая, но странная босоногая девушка разгуливает по городу в старинном одеянии.

Что вижу в их лицах я? Больно признавать, но подавляющее большинство прохожих напоминает мне давно уснувших крепким сном созданий, которые просто следуют своим инстинктам и живут привычками. Они ведут себя так, как положено, так, как давно кем-то придумано, кем-то написано. Даже до всего случившегося со мной я не была настолько безнадежной. Я находилась в том самом меньшинстве, которое сейчас уверенно теряется в толпе спящих, которые просто живут – и многие из них даже не знают, для чего. Они боятся странных мыслей, чтобы не навредить себе. Им страшно думать о смерти, хотя, как по мне, куда страшнее жить пустой жизнью.

Дорога до Бирмингема оказалась не такой уж и короткой, как хотелось бы. Гвид затащил меня в Уэльс. Теперь мне хотя бы известно, где я была все это время. Я добралась до Бирмингема – пешком, бегом, в прицепах грузовиков, втайне от их водителей и многим другим более или менее подходящим для этого транспортом. Я предстала на глаза людей уже в самом городе. Чем ближе я к дому Аксея – тем чаще мне приходится теряться в темных подворотнях, прячась от людских глаз, чувствуя себя изгоем общества.

Тяжелейший путь позади и теперь я уверенно направляюсь к дому Аксея. Никогда прежде мое сердце не колотилось так сильно. Именно сейчас я переживаю самый волнительный момент в жизни. Для этого есть бесконечное множество предпосылок, главной из которых является мое горячее желание как можно скорее встретиться с человеком, которого я так сильно люблю.

Я не могу вот так просто взять и явиться к нему. Как минимум два момента служат преградой в осуществлении этого неудержимого желания. Один из них очевиден – я навлеку на него опасность. Гвид узнает, что я дурачила его. Он поймет, что я совсем не одинока. Страшно от одной только мысли о том, что он захочет воплотить мою ложь в реальность.

Второй момент заключается в том, что Аксей, возможно, уже и не ждет меня. Естественно, это глупость. Я уверена в том, что ждет, но не смогу успокоиться, пока не узнаю наверянка.

Я захожу во двор соседнего дома. Преодолев всю высь пожарной лестницы, я оказалась на крыше. Отсюда хорошо видны окна квартиры Аксея. Я всматриваюсь в них. В квартире темно. Возможно, он спит. Мое нынешнее зрение помогает мне понять, что постель пуста. Внутри нет ни малейшего признака жизни. Во дворе на прежнем месте нет мотоцикла, но это еще ни о чем не говорит. Возможно он куда-то уехал, но это лишь предположение.

От волнения у меня появляется куча вопросов, ответы на которые мне хочется получить сию же секунду. Где мне их найти? Ничего более разумного, чем забраться в квартиру, в мою голову не пришло. Я спускаюсь с крыши и направляюсь к подъезду дома напротив. Прежний код от домофона сработал. Не дожидаясь лифта, я мигом оказываюсь на нужном этаже. Аксей всегда оставлял один ключ в щели между дверным откосом и стеной. На мое счастье, он на прежнем месте. Аккуратно провернул ключ в замке, я тихонько открываю дверь.

А вдруг Аксей дома? Плевать! Пусть будет так. Я не в силах бороться с желанием отказаться от встречи с ним. Я уверенно переступаю порог.

Коридор пуст. Слева от меня кухня. Лишь лунный свет наполнил собой ее пространство. Тонкая, давящая тишина затмила всю мою тревогу и волнение. Мне стало легче анализировать ситуацию. На первый взгляд здесь ничего не изменилось, но, тем не менее, для меня все ново. Я подхожу к стене с фотографиями. Глядя на них, впервые за бесконечно долгое и мучительное время я почувствовала себя дома. На душе стало легко и спокойно. Я несколько месяцев не могла позволить себе расслабиться хотя бы на миг. А сейчас стою у этой стены с нашими фотографиями, на которых мы с Аксеем счастливо улыбаемся. Море, европейские страны, фотографии родных, друзей. Все это здесь. Эти кадры убеждают меня в том, что каждый пережитый мной болезненный миг оправдан. Смотря на фотографии, я почувствовала свою принадлежность к этому месту. Я по-настоящему вспомнила, что я не одна и вся моя прежняя жизнь оказалась не только сказочным сном.

Я протягиваю к одной из фотографий руку и нежно провожу по ее поверхности кончиками пальцев.

– Аксей… – шепотом выдавливаю я из себя.

По моему телу волной покатились мурашки. Я всхлипываю. Закрыв глаза, я оперлась головой о стену, продолжая при этом нежно гладить одну из фотографий. В моей голове не укладывается, почему все это случилось именно с нами? Все позади, но даже теперь мне нет покоя. Все может перемениться в мгновение ока. Теперь я чувствую себя законченной эгоисткой, поставившей под удар всех своих близких. Доля правды в этом есть. Я не знаю, чего мне теперь ждать от Гвида. Быть может он и погиб, но я не смогу спокойно жить до тех пор, пока уверенности в этом не будет. Моя интуиция, в первую очередь, и мое сложившееся представление о Гвиде яростно кричат мне, что это еще не конец.

Полумрак незаметно заполнил весь коридор. Сквозь стены и перекрытия послышались голоса соседей, явившихся домой в конце привычно прожитого дня. Их разговоры возвращают меня в реальность, которая тут же начала требовать от меня решительных действий.

Оторвавшись от стены, я направилась на кухню. На улице стало светлее от горящих фонарей. Фасад противоположного дома засиял светом из окон квартир. Люди возвращаются в свои обители, к своим семьям, к своим житейским радостям.

Окончательно переборов свои эмоции я стала двигаться дальше. Обойдя каждый уголок квартиры, я поняла, что кроме меня в ней никого нет. Единственная необследованная мною комната – это спальня. Теперь я стою перед дверью и в нее. Крепко обхватил ладонью холодную ручку, я провернула ее с невероятным внутренним волнением. Послышался легкий щелчок механизма. Дверь открыта. Я вхожу.

Как и на кухне, в окно спальни настойчиво врывается уличный свет. На его фоне вырисовались силуэты все так же стоящих на подоконнике орхидей, которые я выращивала в подарок Аксею. Я сделала несколько коротких шагов внутрь комнаты и закрыла за собой дверь. Не трогаясь с места, я изучаю комнату взглядом. Все в ней до боли родное и знакомое. Я уловила тонкий аромат своих же духов, стоящих точно на том же месте, где я оставила их в последний день здесь. Я подошла к комоду и взяла их в руки. Все эти мелочи медленно, но уверенно возвращают меня в мое законное прошлое, которое теперь является и настоящим, и будущим, и не важно, насколько тернистым к нему окажется мой путь. Брызнув на себя духами, я поставила их на место.

Открыв шкаф, я увидела в нем свои вещи. Меня наполнило внутреннее тепло. Мои вещи здесь, и это значит, что он ждет меня. Несчастный Аксей. Сколько же боли он вынес, ожидая моего возвращения. Я исчезла, не оставив ни единого следа. Господи, я надеюсь, что здравомыслие не покинуло его и он не натворил каких-нибудь глупостей.

Тихонько прикрыв дверцы шкафа, я уселась на постель. Она так и манит меня. Я рухнула на нее без малейшего сопротивления и не смогла заставить себя подняться до самого рассвета. Но всю ночь я не сомкнула глаз. Все это время я упивалась воспоминаниями и думала. Я думала, как быть дальше. Как мне теперь поступать? Все нужно делать крайне осторожно. Нужно идти против системы.

Сбеги я от обычного психопата – я бы первым делом направилась в полицию. Явись я к ним со своей правдивой историей – психопатом сочтут меня. Далее, решившись действовать в открытую, показав тем самым всем, кем я теперь являюсь, я потеряю свободу действий, и уже никак не смогу бы защитить других и себя от Гвида.

Сколько раз за эту ночь меня одолевало желание просто отправится к Аксею, но нет, я не так глупа и проста. Все будет сделано более умно. Я прошла слишком длинный и тяжелый путь. Теперь с моей стороны будет крайне глупо лишить всю эту пытку разумной оправданности.

Дождавшись рассвета, я встала на ноги. Я позаботилась о том, чтобы в квартире не осталось ни единого следа моего пребывания. Приведя все в порядок, я оставила лишь пару нужных мне ниточек, по которым Аксей будет двигаться дальше. Их должен заметить только он один, и я устрою все таким образом, что он обязательно их заметит. Справившись с этим, я делаю следующие шаги. Теперь каждая секунда дороже золота. Отсчет запущен.

Я нашла в шкафу джинсы и толстовку Аксея. Малахитовое платье прямиком из прошлого века будет слишком уж приметным. Переодевшись, я засовываю платье в рюкзак, который планирую захватить с собой. Естественно, он заметит пропажу одежды, но я рассчитываю, что мы с ним встретимся раньше. Уже закрывая за собой дверь квартиры, я накинула на голову капюшон. Ключ остается на прежнем месте. Я вызываю лифт. Он поднимается. Я вхожу, нажимаю кнопку с цифрой один, дверь закрывается. С тихим поскрипыванием он спускает меня вниз.

Я прихватила с собой немного денег, без которых, к сожалению, мне сейчас не обойтись. Добравшись до вокзала, я купила билет на автобус, который доставит меня домой. Я не буду показываться на глаза своим родителям. Мне будет достаточно увидеть их со стороны: пока. Убедившись, что они в порядке, я успокоюсь. Сейчас я не могу обойтись без этого. Возможно, это будет последний раз, когда я их увижу. Я стараюсь не думать о плохом финале этой истории, ведь я верю, что все сложится как нельзя лучше, но всякого рода мысли все же находят для себя место в моей голове.

Дорога за город всегда была красивой, но сейчас она еще краше: бесконечным пространством стелются зеленеющие поля низкорастущих озимых, ограничивающиеся лишь длинными полосами краснеющих деревьев. Почти вся их листва уже сброшена. Многие листья не смогли улететь далеко, оставшись поблизости от своих деревьев. Теперь они наполняют собой пространство между стеблями едва проросших зерновых. Этот неповторимый контраст цветов в нынешнее время года трудно встретить где-нибудь еще. Осенние облака повсюду разбросали свои тени. Гонимые ветром, они то медленно переливаются, то вовсе растворяются в бескрайнем небе. Справа от меня чистый сосновый лес, слева от меня бежит холодная осенняя река. Благородный олень преградил дорогу нашему автобусу. Водитель плавно притормозил, чтобы пропустить вышедшее из леса животное к реке. Зверь спокойно подошло к ее берегу и, склонив голову, начал утолять жажду. Теперь я точно знаю, что он смотрит на меня. Теперь я точно знаю, чего ему хочется. Теперь мы с ним существуем в одном мире, и разница лишь в том, что я могу быть в двух мирах сразу. Наверное, ему лучше, чем мне, ведь в нем нет ничего человеческого, и это помогает эму оставаться чистым и невинным существом.

Я вышла несколькими остановками позже обычного. Пройдя с полкилометра, я вышла на невысокий холм, с которого открывается вид на мой дом. Здесь есть качели, основанием для которых служит старый дуб. Я помню их с самого раннего детства. Усевшись в них, я начала всматриваться и вслушиваться в то, что сейчас происходит в моем саду, в моем дворе.

В то, что происходит внутри меня, сейчас вслушиваться не нужно. Мне бы хоть как-то приглушить этот крик, не позволить ему воплем разнестись по всей округе.

Как же странно оказаться в старом месте, в котором ничего не изменилось, тогда как ты сам в корене другой. Мне хочется говорить с родными местами. Мне хочется рассказать им о том, где я была, как меня кидало, швыряло и трепало. Мне хочется излить родным местам душу. Мне хочется впиться ногтями в эту землю и полить ее своими слезами.

Родные места выслушают меня. Они разделят мою боль. Они ответят мне.

Слева от меня пошатнется береза, справа прилетят ароматы полевых цветов. Взглянул на свои ноги, я вижу на них бабочек. На ветку над моей головой садится соловей. Он начинает петь. Я закрываю глаза и слушаю. Ветер шустро пролетает сквозь сухую листву. Где-то вдалеке слышится раскат грома. Аромат полевых цветов перемешался с запахом дождя.

Я открываю глаза.

Да, это слезы, сквозь которые я вижу маму, усевшуюся в беседке и пустым взглядом глядящую куда-то вдаль. Я падаю на колени. Я не могу сдерживать ураган эмоций, который бушует внутри.

– Мама, – сквозь слезы выдавливаю я хриплым шепотом, а она только сидит и смотрит вдаль.

Мне не нужно гадать, о чем она сейчас думает. Я знаю это наверняка. Мама, я здесь, я рядом. Почувствуй это и успокойся.

Ее волосы стали еще белее, как и ее кожа. Вся жизнь вышла из несчастной женщины вместе с теми слезами, которыми она оплакивали свое бесследно исчезнувшее дитя.

Гвид никогда не поймет, сколько боли он причинил людям, которым я так дорога. Быть может, это и к лучшему, но лишь в одном случае – он никогда не узнает, что я его дурачила. Он не станет мстить, причиняя мне боль от потери дорогих для меня людей, ту боль, которую он уже сам того не ведая причинил многим другим.

В саду появляется мой отец. Мама даже не отреагировала на его присутствие. Собравшись, я начинаю вслушиваться в их разговор.

– Я дома, – говорит отец.

– Здравствуй, дорогой. Как прошла смена?

– Мне казалось, что она длится вечно.

Измотанный отец уселся рядом с мамой. Его лицо стало еще морщинистее, а взгляд тверже. Прошло всего несколько месяцев, за которые при беззаботной жизни такие перемены невозможны. Я могу, но не берусь представлять, что же творится с ними внутри.

Как же пусты их голоса. В них одно лишь отчаянье. Держитесь, дорогие мои. Скоро все будет хорошо.

– Аксей заезжал, – снова заговорит мама.

Я вытянулась струной, услышав это.

– Как он?

Мама выдерживает паузу.

– Хорошо, – медленно кивая головой, ответила она, оставил свой взгляд прикованным к пустоте. – Он пробыл у нас недолго, и сразу же поехал к родным, на прощание пообещал вскоре заехать снова.

Услышал это, я сорвалась с места. Теперь я знаю, куда мне идти. Шагая, я обернулась назад, чтобы еще раз взглянуть на родителей.

– До скорого. – Всхлипываю я.

Вернувшись в город, я пересела в другой автобус. На нем доберусь к дому Аксея. Я снова по-настоящему ощущаю внутри себя жизнь, волнение и трепет от предстоящей скорой встречи с любимым. Я счастлива и нетерпелива.

За всем этим я теряю бдительность. Возможно, именно сейчас в той же толпе, что и я, находится Гвид. Раз за разом это ощущение отдаляет меня от набирающего обороты счастья. Я пытаюсь успокоить себя тем, что это всего-навсего мои страхи, реальной почвы для которых мало. Мало, но они есть, и в этом я бесконечно права. Я не знаю, где он, но я чувствую, что он жив, зол и собирается мстить. Теперь я его главная мишень.

В автобусе тихо и уютно. Он плавно покачивается из стороны в сторону, точно лодка на волнах. По радио играет спокойная музыка. Я села в дальнем ряду. Рядом со мной никого нет, да и без этого автобус полон лишь наполовину. Я жутко устала за последние дни. Меня клонит в сон.

Тяжелые веки медленно, но верно смыкаются. У меня получается расслабиться. Через некоторое время я засыпаю.

Я вышла из автобуса на нужной мне остановке. Еще некоторое время я шла по дороге, провожая взглядом скрывающийся за поворотом и легко посвистывающий автобус.

Вокруг сгущаются сумерки. Дом Аксея совсем близко. Остались считанные минуты пути. Я поворачиваю на первую же колею, которая, как и все остальные, выходит на луг. Оттуда я смогу понаблюдать за происходящим в саду Аксея. Мне крупно повезет, если я увижу его там, а иначе мне придется дожидаться темноты, чтобы незаметно проникнуть во двор.

Со стороны все мои движения должны выглядеть непринужденными. Все это на тот случай, если Гвид все же наблюдает за мной. Быть может это паранойя, но пусть лучше так, нежели мои опасения по поводу мерзавца оправдаются.

Я накидываю капюшон. Волнение, с которым я никогда не справлюсь, заставляет сердце биться в разы чаще, чем обычно. Во чтобы то ни стало, я сегодня обязательно увижу любимого. Мне бы хоть просто взглянуть на него.

От колеи отходит узкая тропка. Я сворачиваю на нее. Дальше я перехожу речку по старому деревянному мосту, который был на этом месте еще задолго до моего появления на свет. Очередной небольшой зигзаг сквозь ивы – и я оказываюсь на лугу.

Боже… Как же это волнительно. До последнего я иду, упорно глядя только перед собой, только для того, чтобы не увидеть Аксея с неподходящего ракурса. Не смотря ни на что – сегодня я должна остаться незамеченной, а если и замеченной – то неузнанной.

Как же мне от этого тяжело. Я понимаю, что вот-вот он предстанет перед моими глазами. Он будет ко мне невероятно близко, но я не подойду к нему.

Трава так нежна. Я скидываю с себя обувь. Мои стопы мигом вымокли от влаги, собравшейся на зеленом ковре. Даже ветер гонит меня в спину. Он чувствует и знает, чего я сейчас по-настоящему хочу.

Теплый закат напоследок показался за армадой облаков. Я ловлю этот миг и именно в нем останавливаюсь. Повернувшись направо, я медленно подняла взгляд вверх, туда, где сейчас Аксей.

Он передо мной. Он сидит на качелях, медленно раскачивается, куря сигарету. Его голова наклонена. Он уперся ею в крепление сиденья.

Он смотрит сквозь все, что перед ним, таким взглядом, будто перед ним лишь туманная пелена. Его глаза печальны, но не пусты. Помимо боли в них таится много прежнего, еще не погибшего в нем счастья.

Кажется, что руки протяни, и они обязательно уткнутся в его грудь, но снова я вспоминаю, снова я напоминаю себе: не сейчас.

Он поднимает свой взгляд. Он смотрит прямо на меня. Вместе с этим поменялось его выражение лица. Оно немного оживилось. На нем появились нотки волнения.

Он не знает, что это я, но чувствует. Я уверена.

Я готова разорвать свою плоть, чтобы моя душа смогла приблизиться к нему.

Я рыдаю от счастья. Он жив! О большем я боялась и мечтать, но делала это каждый миг, который нещадно губил меня.

Я не верю! Я никак не поверю в то, что у меня все получилось. Я же обещала, любимый мой, и вот я здесь.

Кто это? Я не могу узнать человека, который подходит к нему сзади. Вдруг это Гвид? Нет! Этого не может быть.

И тут я узнаю Насса. Он тихонько кладет свою руку на плечо Аксея – только в этот миг его взгляд отрывается от меня.

Я ловлю себя на мысли, что это действительно мог бы быть Гвид. Какой же опасности я могла подвергнуть любимого!

Я срывюсь с места и бегу к реке.

Я падаю. Во всех смыслах. Я реву что есть сил. Мои крики могут быть услышаны. Я прикрываю рот рукой. Второй рукой рву траву, кромсаю землю, крошу камни.

Приподнявшись, я закрываю лицо обеими руками. Недолго они были сухими. Мои руки в моих слезах, а мое лицо теперь перепачкано грязью.

Я пытаюсь встать, но ноги подкашиваются. Я падаю, как мешок.

Снова из меня вырывается душераздирающий вопль. Снова я заставляю себя замолчать.

Во мне еще никогда не было столько боли и счастья одновременно. Горечи и сладости. Сейчас я позволю горечи взять верх. Я спускаю ее с цепи.

Все, пора уходить.

«Меня никто не должен здесь видеть», – напоминаю себе снова и снова.

Я встаю и иду вдоль реки, по берегу которой растут ивы. За ними меня уж точно не видно.

Я ухожу в лес. Я выжду момент и проникну к Аксею. Я подам ему знак. Сегодня же ночью я вернусь к его дому. Более того – попаду внутрь.

Время движется невероятно медленно. Я пытаюсь отвлечься. Сидеть на месте нет сил, и я хожу по лесу.

Пройдя несколько сот метров, я почувствовала запах крови. Не человеческой. Я решаюсь идти на него. Вот что-то шевелится в кустах пожелтевшего папоротника. Подойдя вплотную, я увидела в них молодого олененка. Его передние лапы были изорваны. Кажется, бедолага стал жертвой хищника.

Жуткое зрелище. Животное тяжело дышит. Из его ноздрей сочится кровь. Про его лапы нечего и говорить. Сплошное мясо. Вообще удивительно, как он смог спастись.

Олененок замечает меня. От испуга его быстрое дыхание превратилось в сопение. Он пытается встать, но тут же падает. Он вытягивается от боли. Несчастное животное. Как только он еще жив! Перепуганный зверь смотрит мне прямо в глаза. Я читаю в них ужас от боли, страх от моего присутствия и мольбу о помощи. И я могу ему помочь. Я могу помочь ему быстрее отмучаться, но никогда не пойду на подобное. Я пытаюсь дать ему понять, что меня не стоит бояться. Осторожно сажусь рядом. Глядя ему в глаза, я кладу свою руку на его живот. Я побуду с ним, пока он не умрет.

Животное не может понять, что я не желаю ему зла. Несмотря на все страхи, дыхание его выровнялось. Он начал успокаиваться.

Что я вижу… Рядом с моей ладонью на его брюхе рваная рана.

Это продолжение всех чудес, которые случились со мной за последнее время. Она начала затягиваться. Через каких-то десять-пятнадцать секунд от нее не осталось ни следа. Я оторопела. Быстро поняв принцип произошедшего, я поднесла свою ладонь к одной из его лап. Я чувствую лишь легкое тепло между моей рукой и его лапой. И эта рана затянулась на глазах. Я продолжаю проделывать это и с остальными. Раны одна за другой исчезли.

Животное вскакивает на лапы. Теперь он понял, что меня не стоит бояться. Он решается понюхать меня. После этого он немного попятился назад и чихнул, да так, что сел на свой хвост. Несколько раз качнув головой он встал и прошелся вокруг меня. Кажется, что я вызвала у него интерес. Он недоумевает, кто же я. С виду я человек, но олененок чувствует, что внутри этой оболочки таится что-то иное. Там затаилась сама природа. Там затаилось единство со всем живым, единство со всей жизнью вокруг, со всем светом, ветром, дождями и грозами.

Подойдя последний раз, животное вновь понюхало меня и сразу же убежало вглубь леса. Я снова одна. В лесу уже порядочно темно. Пора возвращаться. Сегодня я не умею ходить медленно. Всю меня несет на встречу с Аксеем. Перейдя окраину леса, я остановилась практически на том же месте, откуда немного ранее наблюдала за любимым. Я вижу, что в доме горит свет. Я видела Насса. Наверняка они сейчас сидят за столом.

Я решаюсь и делаю первый шаг в сторону его дома. С каждым шагом уверенности и решимости все больше. Вот я уже практически поднялась в сад, в котором в такт с пением сверчков поскрипывают раскачивающиеся на легком ветре качели. Меня догоняют воспоминания, связанные с этими местами, но я игнорирую их, как только могу. Я отбрасываю все в сторону. Единственное, что меня сейчас действительно беспокоит – конспирация. Я должна оставаться незаметной даже для собственной тени.

До окна кухни остается несколько десятков метров. Я преодолеваю их одним прыжком, в котором мое тело на короткий миг окунулось в свет, излучаемый фонарем. У меня получилось приземлиться абсолютно бесшумно. Я усаживаюсь под окном, опершись о стену дома и внимательно слушаю, о чем беседуют собравшиеся на кухне люди.

– Да, папа, хорошо мы тогда поработали. Девушка была нам бесконечно благодарна. Бедняжка живет совсем одна. Страшно представить, через что ей пришлось пройти, пока она не вызвала нас, – я узнаю голос Насса.

– Аксей! Вот, допустим, твой случай. Может, Яники уже и нет в живых, а ты и не знаешь этого. Мы можем помочь тебе! – отец Насса, вероятно, сошел с ума! Что он такое говорит?

– Корнелиус! – воскликнула Кэролайн.

– Простите. – Аксей практически мигом покинул кухню после сказанного Корнелиусом.

Его грустный и пустой голос нагнал на меня тоску. Как же жаль, что я не могу ничего исправить сию же секунду своим появлением.

Аксей уходит в ванну. Я мигом бросаюсь к следующему окну.

Он стоит у зеркала. Из крана бежит вода. Я никогда еще не видела его в таком подавленном состоянии. Он будто ждет ответы на все вопросы от своего собственного отражения, которое медленно исчезает за слоем проступающего пара. Его взгляд прочно прикован к зеркалу. Умыв лицо, он снова уставился на свое отражение. Прошло минут пять, а он лишь несколько раз опустил взгляд в раковину, смотря, как вода уходит из нее медленной воронкой. Не стоит даже и гадать, какие мысли в тот момент были в его голове.