Текст книги "Штрих-кот"

– Это мы только начали, – мрачным тоном произнесла Варя.

– Не упомянули самое главное! – Ника полезла в сумку, брошенную на траву рядом с местом экзекуции, и жестом профессионального фокусника извлекла оттуда бутыль с очистителем.

– Если вы не заговорите, то мы зальем в специальную дырочку чистящий гель и воду! И потрясем…

– Еще как потрясем! Представьте: чисто станет не только в ящике, но и вы сами станете чистыми!

– Это помимо того, что вам будет скучно. Придется сидеть в чистоте и порядке до скончания веков!

– Советуем обдумать. У вас пятнадцать минут, пока мы до дома не дошли.

Сестры отодвинулись от сундучка и улыбнулись Максу. Тот с опаской поглядел на контейнер с живым содержимым:

– Предлагаете мне их нести?

– А кому же еще? – на лице Вари читалось неподдельное удивление. – Ты же страдал от них? Так пусть теперь они переживают поражение у тебя в руках!

– А если… – начал Максим, но осекся, махнул рукой и подхватил ящик. Не мог же он признаться в том, что всерьез опасается того, что гремлины вдруг вырвутся.

Кроме того, где-то исподволь возникла крамольная мысль, что на самом деле просто речь о древнем предубеждении, по которому мужчины для того и нужны, чтобы таскать за женщинами пакеты, сумки, ну и сундуки с гремлинами, видимо, тоже. Нельзя же сказать попросту – вы уж сами, пожалуйста, тащите своих гремлинов, а то я и без того в нескольких местах раненный. И хромой, как пират, только на плече у меня кот вместо попугая.

Примерно в таком духе размышлял Максим всю дорогу до бунгало, которая оказалась короткой, спокойной, а главное – почти безлюдной. Спецагентам навстречу попался только Влад. Он сначала приостановился, будто хотел о чем-то спросить, но потом передумал и прошел мимо, сухо кивнув. Гремлины же вели себя мирно и тихо: не шебуршались в коробке, не пищали и, как следствие, не привлекли внимание ученого.

Дойдя до бунгало, не сговариваясь, свернули к «мальчикам». Хотя ящик казался надежным, если что-то пойдет не так, хотелось оказаться поближе к оружию. Точнее, к моим приборам. К тому же по дороге я успел похвастаться знакомством с информаторием и чувствовал себя великим знатоком нечисти.

Вареники переглядывались и загадочно улыбались. Потом выяснилось, что хотели поднять меня на смех, надо же! Мол, знакомство с энциклопедией – это одно, а знания, добытые на собственном опыте, – совсем другое. С их стороны это было несправедливо, учитывая, что именно я в конце концов придумал, как поймать гремлинов. Зачем заострять внимание на том, что еще немного – и все оказалось бы бесполезным, не успей Макс замкнуть контур?..

Просто сестры не любили теоретиков, которых с каждым годом становилось все больше и больше, особенно в среде магов. Ведь никто не идет паять микросхемы, прочитав полторы статьи о том, как это делается. Почему-то не наблюдается повсеместно программистов, которые вошли в профессию, изучив для этого одну книжку. И в ресторанах поварами не работают дилетанты, ознакомившиеся с десятком рецептов на сайте! Почему же тогда каждый второй, пролистав магический трактат наискосок, начинал считать себя волшебником? За время учебы Вареникам пришлось столкнуться не с одним десятком теоретиков, которые вычитывали заклинания и ритуалы даже не в официальных гримуарах, а в интернете и после этого решали, что могут все!

Нет, положим, с «никто не идет паять, готовить или программировать» они погорячились. Идут, разумеется, вот только ни в одной нормальной организации подобных неучей на работу не возьмут. А если и возьмут, то выгонят взашей после первого же доказательства, что наняли «чистого» теоретика. И только магов-недоучек некому было остановить…

Думаете, анекдот про студентов-медиков, которые, повторяя латынь, случайно вызвали демона – это шутка? Ничего подобного! Это поучительная история, предупреждающая – прежде чем проверять прочитанные знания, нужно вооружиться практическим опытом и поддержкой старших. А нерадивые ученики-теоретики решали, что знают магию лучше всех.

И вот, по Земле шествуют ураганы – неосторожно призванные демоны женского пола, недаром же ураганам дают женские имена. Бродят, мыча, неладно скроенные зомби – каждый второй начинающий маг мнит себя несостоявшимся Виктором Франкенштейном. Тут и там встречаются чупакабры – ошибки в процессе создания мантикор по средневековым бестиариям.

Причем, наломав дров, теоретики забивались в угол и уже оттуда, постаравшись максимально отгородиться от результата собственного эксперимента, комментировали произошедшее: «Я же не знал, что тако-о-ое получится!» А разозленные до огненных вспышек из глаз маги-практики отправлялись на зачистку и охоту, костеря неопытных волшебников на чем свет стоит.

И все же иногда теоретикам улыбалась удача. А еще порой из них вырастали настоящие профессионалы, осторожные и хорошо начитанные. Именно поэтому сестры в последнюю секунду решили промолчать и не говорить мне о том, что знакомство с информаторием еще не сделало из меня специалиста по мелкой нечисти.

* * *

Когда Макс поставил сундучок на кровать, Вареники уселись по обеим сторонам от гремлинской ловушки, переглянулись, и Варя тихонько постучала в крышку.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Потом девушка приложила палец к губам, и все замерли. Прошла минута, показавшаяся вечностью – если волноваться и забывать дышать, то секунды становятся длинные-длинные и ползут, как сонные улитки по пустыне, – и тут из ящика послышалось тихое постукивание.

– Они согласны вести переговоры, – выдохнула Ника.

Макс сбросил с себя оцепенение и усмехнулся. «Ну и хороши же мы, – подумал он. – Волнуемся, будто обезвредили полк шипокрылых бегемотов, а не мелочь зеленую!»

– Спроси, зачем они нападают на город, – я подобрался поближе.

– Тс! – Варя погрозила ему пальцем. – Никаких сложных вопросов. Не вычитал, что ли, в информатории-то? С мелкой нечистью разговаривать надо, как в игре «Да и нет не говорите, черное и белое не выбирайте!»

– Только наоборот, – тут же внесла «уточняющее» дополнение Ника.

Я опешил и не нашел, что ответить. Все-таки сложная штука – все эти секреты коммуникации. То ли дело гаджеты – молчат и действуют одинаково вне зависимости от того, как с ними разговаривает инженер-изобретатель. Хоть картошкой их назови, хоть волшебным титаном – все равно работать будут. Или не будут. Но обращение на это никак не влияет.

Варя с Никой внимательно посмотрели друг на друга, синхронно прикрыли глаза, потом Варя положила ладонь на крышку ящика и быстро, твердо спросила:

– Вы сами придумали нападать на город?

– Нет, – пискнули в ответ.

– Вас кто-то подговорил?

– Да.

– Он обещал за это награду?

– Нет.

Я решил, что понял правила игры, поэтому перебил собиравшуюся задать следующий вопрос девочку:

– Это был человек?

– Нет.

Вот это поворот!

Макс шумно выдохнул и показал мне большой палец. Ника задумчиво покачала головой:

– Он пришел с суши?

– Нет.

– Из моря?

– Да.

– Он желает зла городу?

– Да.

Макс решил тоже вставить свои пять копеек:

– У него черные помыслы?

– Проиграли-проиграли! – донеслось победное верещание из ящика. – Больше мы не отвечаем!

Сестры поджали губы, а взгляды у обеих стали испепеляющими.

– Ты зачем про черное сказал? – Варя говорила медленно, с расстановкой. И с угрозой. – Если правил игры не знаешь, так чего лезешь?

Макс со свистом вдохнул воздух. Потом выдохнул. Несколько раз сжал и разжал кулаки. Вытащил из кармана и водрузил на нос пострадавшие в битвах с гремлинами очки.

– Не знаю, как для вас, а для меня это не игра, а задание. Настоящее. Ну, ладно, не настоящее-настоящее, а проверочное. Но все равно, серьезнее не бывает. Возможно, за нами наблюдают или просто оценят результат – в любом случае, я отношусь к поездке в Триллиан, как к боевой вылазке. И очень хотелось бы, – тут смятая оправа сползла с носа Макса на сторону, но он не обратил на нее внимания. Или сделал вид, что не обратил. – Хотелось бы, чтобы остальные высказались, зачем приехали сюда.

– Проверять работу гаджетов с Базы? И свои навыки? – предположил я.

– Выяснить, сыграемся ли? – подняла бровь Ника.

– Снова это слово! – взорвался Макс. – Все бы вам играть. И с гремлинами – туда же! С военными преступниками игру в вопросики затеяли! В то время как им…

– Булавки под ногти надо, да? – глаза у Вари опасно потемнели. В воздухе запахло озоном. Мигнул и погас свет. – Так чего ждешь? Забирайся в ящик. Булавки одолжим. Только сначала спроси у Яшки, как оно – внутри. И прочитай в редкий момент досуга, когда не будешь командовать, есть ли у гремлинов нервные окончания на пальцах. Так, для общего развития.

Ника, вопреки обыкновению, даже не поддакивала сестре. Сидела молча, выпрямив спину и сосредоточенно гладя крышку ящика.

– Эй, вы чего? – хрипло спросил я. – Может, просто свяжемся с Базой? И нам расскажут, что делать дальше? Ведь задание-то мы выполнили…

– Как же, – хмыкнула Ника.

– Хочешь сказать, не выполнили? – Макс оскалился.

– Нет. Ника хочет сказать, что связь с Базой установить не получится, – пробормотала Варя. – Немного ненужного знания о будущем. Потому мы и вспылили. Прости…

Глава 6

Связи не было. Хоть ты тресни.

Я, собственно, уже незаметно треснул лапой по передатчику, однако это как помогло, только наоборот. Десятый раз проверил и перепроверил все инструкции: поймать нужную волну – без проблем, сделать тест работоспособности рации – готово, сообщить в эфир позывные группы и номер задания, которые являются ключом-паролем…. А вот в этом месте наступал обрыв. Я, как заведенный, бубнил в микрофон: «База, база, ответьте, группа 3–1 МНВЯ, операция «На дне», прием!», однако никто не отвечал.

Были перепробованы уже все способы: говорить громче, говорить со шкафа, попросить повторить ту же самую фразу кого-то из людей – вдруг рация не понимает модифицированный переводчиком кошачий язык? Ничто не помогало.

Эфир потрескивал, аккумулятор показывал полный заряд, горел зеленый огонек, демонстрирующий, что устройство исправно, – а с Базы не отвечали.

Вареники забрались с ногами на диван и, виновато насупившись, вертели сундучок с гремлинами, потряхивали его, простукивали, то и дело передавая друг другу. Макс метался по комнате загнанным волком. Или котом, застигнутым на кухонном столе и огретым мокрой тряпкой. Вид у Максима был соответствующий: растрепанный, несколько недоумевающий и обиженный.

Он даже не сдержался и буркнул в сторону Вареников:

– Что, накаркали?

За что был награжден укоризненным взглядом.

– Думаешь, видеть будущее приятно? – Варя покачала головой. – Особенно неприятное будущее? Особенно зная о том, что ты будешь говорить потом…

– На-карр-р-р-ркали! – сестры так заливисто и задорно изобразили вороний клич, что даже гремлины поддержали их из глубины своей тюрьмы – курлыканьем и перестуком.

– Все-то вы знаете…

– Не все, к сожалению, – вздохнула Ника.

– Мы еще только учимся.

– И мы! – раздался тоненький голосок из контейнера. Гремлинам надоело хранить молчание и следовать их же собственным правилам разговора.

Близняшки так и застыли, раскрыв рты, а после выразительно замахали руками на Макса и меня, чтобы ничего не испортили: не специально, разумеется, а из-за того, что хотели «как лучше».

– И нравится вам учиться? – Варя еще только начала вопрос, а Ника уже прижалась изо всех сил к сундучку ухом, обняла его обеими руками и закусила губу от напряжения. Не пропустить ни звука, ни шепота!

– Да! – хором ответили из ящика.

Потом один голосок добавил:

– Вы нам здорово помогаете. Особенно толстый очкарик. Смешно падает.

Макс от изумления даже не разозлился. Толстый?! Последний раз его называли толстым в детском саду – у любого ребенка бывает такая стадия, когда он напоминает родителям и другим взрослым «пухленького ангелочка». Сверстники, однако, не столь благожелательны в оценках. Макс даже ностальгически вспомнил удивление тех самых сверстников, когда он за одно лето вытянулся сантиметров на десять, а то и целых пятнадцать, и разом стал самым высоким из детсадовской группы. А «пухлость» каким-то образом весьма гармонично распределилась по всему телу, перейдя в мышцы.

От воспоминаний Максим неосознанно приосанился и мечтательно улыбнулся, что, учитывая сказанное, выглядело донельзя забавно. Я фыркнул в усы, а Ника не выдержала и хихикнула.

– Нет! – из ящика донеслось шебуршание и шлепки.

– Ой! Подзатыльник-то за что?

– Не помогает, а мешает-мешает! А если расскажем – что нам за это будет?

Вареники переглянулись. Надо было срочно вспоминать, чему их учили на лекциях по контрактам и договорам с нечистой силой. Главный тезис, который преподаватель вывел тогда на доске, гласил: «Постарайтесь остаться в живых, а не быть одураченным – дело второе!» Это серьезное изречение настолько врезалось в память, что остальные знания, полученные на той лекции, затерялись на его фоне.

Положение спас конечно же я, ведь коты – не просто животные, а, по мнению некоторых людей (и ведьм, в частности), существа, которые ведут промежуточное существование между реальностью и потусторонним миром. Правда, раньше за собой я ничего эдакого потустороннего не замечал, но сейчас просто озарило – я понял, чего хотят гремлины. Очень ярко представил себя зеленым, малюсеньким, без шерсти, да еще и запертым в коробке.

– Вам будет гаджет! Стрелялка с одним зарядом!

– Зачем нам один? – обиженно протянули из коробки. – Нас же много…

– Вот именно! А снаряд – один. То есть, невозможно предсказать вероятность, в кого попадут, так?

Из коробки настороженно молчали.

– То есть, вы все разом превратитесь в гремлинов Шредингера. Первых в истории! О вас напишут в учебниках!

Последовала пауза. Гремлины думали. Макс покончил с воспоминаниями и теперь пытался восстановить картину того, что только что произошло. Девочки уважительно смотрели на меня, завидуя скорости, с которой придуман вариант сделки, и лихорадочно соображали, что делать, если гремлины на нее не согласятся. Я меж тем переминался с лапы на лапу, чувствуя себя как на иголках. Вот кто за язык тянул, а? Проникся эмпатией? Почувствовал себя гре…

– Ого-го! Уру-ру! – раздался радостный хор. – Мы согласны! Согласны-рассогласны!

Ника облегченно выдохнула и постучала по сундучку согнутым пальцем:

– Только вы сначала расскажите, чем вам помогает Макс. То есть мешает. В учебе.

Пока гремлины наперебой отвечали на вопрос, а также делились мнениями о погоде в море, о станции, ее жителях, невкусных розах, нервном садовнике с длинным именем, я сооружал обещанную «стрелялку», поэтому часть информации пропускал мимо ушей. И не замечал, как мрачнели близняшки и как хмурился Макс…

* * *

Обычно те гремлины, которым предстоит жить рядом с людьми, проходят в детстве курс молодого бойца. Тренируются скрываться от человеческих глаз и пакостить настолько умеренно, чтобы в якобы случайно разбитых чашках и потерянных карандашах заподозрили простое стечение обстоятельств. Истории с неравными боями и слоном в посудной лавке случались, когда исследователь или маг сам лез в гнездо «мелкого врага». Или же гремлины вели одну из своих наступательных войн на человечество – тогда они позволяли себе и показываться воочию, и, не скрываясь, устраивать трах-бум и тара-рах. Но в мирной жизни они почти всегда скрываются, пусть это и претит их сущности.

Так вот, курс молодого бойца традиционно выглядит так: одного маленького, еще ничего не умеющего гремлина отправляют к человеческим детенышам, в детский сад или в школу. Во-первых, учиться удобнее в суматохе, во-вторых, пакостить приятнее «по площадям», а в-третьих, никто обычно не верит детям, когда они вдруг начинают рассказывать про зеленых человечков.

– На воображаемых друзей вину перекладываешь? Давно пора научиться отвечать за свои поступки! – ворчит воспитательница, а гремлин-учащийся тем временем тащит в подвал украденный ботинок или размазывает ровным слоем по полу манную кашу. И все остаются довольны.

В общем, именно этим «наши» гремлины и занимались, каждый в своем детском саду или школе, когда получили сообщение, завязанное древнегремлинским узелковым письмом на волосах из хвоста морской коровы.

– Разве у морской коровы есть хвост? – растерянно пробормотал Макс, ошарашенный таким неожиданным зоологическим открытием, а девочки на него зашикали и снова замахали руками – не перебивай, мол.

Так вот, письмена сообщали о том, что морской народ просил гремлинов… стать орудием кровной мести.

Это было уже посерьезнее морской коровы. Макс сдернул с носа очки и протер их краем грязной майки. Я же, наполовину погрузившись в бездонную сумку, деловито пыхтел и дрыгал правой задней лапой, еще не осознав услышанное.

– Им тут не жить! – гласили узелки.

– После всего совершенного зла! – продолжали они.

– Это повод для объявления войны! – сообщали третьи.

– Против человечества! – подводили итог четвертые.

На последнем волоске была завязана инструкция о том, когда и как проникнуть в город. На первый вопрос гремлины сразу же ответили – они хулиганили здесь уже двадцать восемь дней и четыре часа за вычетом того времени, которое провели запертыми, а вот метод проникновения внутрь купола не раскрыли, отговорившись тем, что «люди там все равно не пролезут, коты тоже».

– То есть, это была не ваша идея? – уточнил Макс.

– Не-не-не, – пропищали гремлины. – Но нам она очень понравилась. То есть, безобразничать понравилось. Да еще и компанией. И со взрослыми веселее играть – бум-бум-бум! С детьми разве что маленький бум получается. А кровная месть нам не нужна, но мы подневольные. Нам как сказали…

– …Так они и пошли, – Варя нахмурилась. – Некрасиво это все как-то выглядит.

– Иногда красиво! – не согласились с ней из ящика. – Особенно когда упал стол! Бух-бум! Прямо с пробирками!

– Молодцы! – неискренне похвалила Ника.

Тем временем я наконец-то собрал гаджет-стрелятель, который обещал зеленокожим, и следующие полчаса ушли на то, чтобы четко отработать процедуру забрасывания гаджета в контейнер. Сделать это надо было за две миллисекунды, иначе был риск открыть с таким трудом запертый ящик Пандоры, как поэтично назвал его Максим. Сразу видно – парень умный, очки носит.

В итоге Ника выдохлась, успокаивая гремлинов, суля им веселую жизнь взаперти и расписывая прелести стрелятеля. У Вари и Макса дрожали руки и пот заливал глаза, а служившая тренажером бездонная сумка жалко чмокнула и перестала закрываться. Тогда я показательно вздохнул, хлопнул себя лапой по лбу и за две минуты перенастроил универсальный пульт, чтобы заморозить всех, кто находится внутри сундука.

Люди, не сговариваясь, синхронно подумали о том, что кое-кто, возможно, таким образом издевается. Но этот «кое-кто» столь искренне ворчал на самого себя, что не додумался раньше, что подозрения, к счастью, испарились сами собой. А радостные гремлины, едва второй раз за день «разморозились», заголосили и устроили в контейнере кучу малу.

– Это их займет надолго, – важно кивнул я, самолично запихав сундук с гремлинами в бездонную сумку: заодно появлялся шанс проверить, как она влияет на живые организмы. – Ну так что, собираемся и отправляемся на Базу?

– Ты будто пропустил все, что они рассказывали, – Макс нашел на столе ручку и уже успел обкусать весь колпачок – въевшаяся с детства привычка, которую никак не удавалось изжить.

Я скептически поднял уши и нахмурился. Больше всего мне хотелось немедленно оказаться в кабинете дяди рядом с «гремлинским» сундучком. И чтобы все-все хвалили гениального племянника и прочили ему карьеру почище профессорской.

– Гремлины – не главная беда. Они не виноваты, – сказал Максим, не выказывая желания поскорее отправиться на Базу.

– Совсем не виноваты! – горячо поддержала его Варя. – Они просто не могут контролировать себя, когда собираются больше чем по двое. Потому-то их учиться в одиночку посылают.

– Их подставили! – сжала кулаки Ника. – Кто-то собрал гремлинский молодняк, воспользовался древним знанием узелковых писем, которое применяют лишь в случаях крайней нужды, и натравил их на станцию!

– То есть, – подвел итог Макс, – даже если сейчас мы забираем этих ребят и увозим их на Базу, никто не поручится, что завтра сюда не пригонят новую партию нарушителей спокойствия.

– Это я слышал, – я медленно кивнул. Разговаривая с неразумными людьми, постоянно приходилось все разжевывать. Что умеешь ты говорить, что не умеешь, но результат получался один и тот же. – Но нам дали четкое задание: разобраться с гремлинами. Мы разобрались. Кто там стоит за ними – не наша забота. Пусть кому надо, те и разбираются.

– То есть, мы уедем, не почистив купол, подставим тех, кто организовывал нам прикрытие, и не проверим все версии? – мне показалось, что еще секунда – и Макс обвинит меня в чем-то суровом и страшном, вроде предательства Родины.

– Да ты трусишка! – хихикнула вдруг Варя.

– Яшка-бояшка! – Ника тоже улыбнулась. – А мы думали – Яшка-обаяшка.

Ах так? Я зашипел, выпустив когти, и от злости стукнул себя хвостом по боку. Раз, другой. Дурацкие люди. Как только дядя с ними уживается? Ведь это я поймал гремлинов, а потом придумал, как с ними сторговаться. И это я ловко поместил стрелятель в контейнер. И что же? Прошла минута – и все уже забыли об этом. Дразнятся, кричат, перебивают, не хотят признавать, что без меня ничего бы не получилось…

Я отвернулся. Предательски дрожал нос, и сильно чесались глаза. Должно быть, аллергия. На гремлинов.

– Он не боится, – Максим вздохнул. – Он следует инструкции. А приказы на то и приказы, чтобы их выполнять, даже если они кажутся глупыми.

– Инстру-у-укции, – противным голосом протянули Вареники. – Прика-а-азы.

– Формально он прав, – не сдавался Макс, вдруг решив выступить в роли третейского судьи. – Но и мы тоже правы. Придется решать…

– Кто правее?

– Нет. Нам придется решить, достаточно ли мы взрослые, чтобы принять ответственность на себя. Поступить не по инструкции, понимая, что в случае неудачи… да даже и в случае удачи мы можем попасть в неприятности. И не факт, что нас похвалят, если мы успешно разгадаем тайну… Ну что, будем голосовать?

– Не получится, – отозвался я из своего угла, хотя и продолжал дуться, несмотря на серьезную речь командира, в которой тот не испугался назвать меня правым. – Нас четверо, значит, может и ничья случиться. Вареники вон наверняка будут за одно и то же голосовать.

– Тогда бери себе два голоса, – Максим пошел ва-банк.

– И возьму. Я за то, чтобы уехать на Базу. В крайнем случае, можно просто заглянуть туда, выпить молочка, захватить новые гаджеты и вернуться сюда. Может быть, и с подкреплением, если все так плохо.

– Я против возвращения на Базу. Мы только что узнали, что здесь противник посерьезнее гремлинов. Кто знает, что они предпримут, пока нас здесь не будет?

«И кроме того, – хмуро добавил Максим мысленно, – есть шанс оставить служебный рапорт, в котором я буду не только нелепо падать, бить лабораторную посуду и проигрывать гремлинам. Запоминается последнее, поэтому лучше рискнуть, иначе я так и останусь в проигрыше».

Сестры переглянулись.

«Погадаем?» – мысленно спросила Ника.

«Я пробовала, – подняла брови Варя. – Вероятности с Базой не работают. Какой-то сбой. Придется самим решать».

«Это странно. И сложно…»

– Эй, что там с вами? – Макс нахмурился.

– Это серьезное решение. Можно, мы скажем вечером?

– Вам с Яшкой все равно еще стенку чистить для конспирации. А мы пока поразмышляем.

– А я уж было подумал, – укоризненно сказал Макс, выплевывая маленькие пластмассовые ошметки: колпачок ручки был безвозвратно уничтожен, – что вы составите нам компанию, но у вас, разумеется, оказались дела поважней…

* * *

Очень трудно брать на себя лишний вес. Особенно когда есть зрители. У Макса в детстве была любимая сказка Бажова про двух мальчишек, которым голубая змейка пообещала подарить столько золота, сколько они с собой унести смогут. А если не по силам возьмут и на землю уронят – золото в тот же миг угольной пылью обратится. Перечитывая отрывок про то, как у героев не получалось удержать слитки в руках, Макс каждый раз злился и верил, что уж ему хватило бы ума не позариться на слишком большую глыбу. Или хватило бы силы, чего уж проще. Но в жизни вера в себя иногда оказывалась слишком радужной, а та же штанга в спортивном зале слишком тяжелой – до синяков на груди, вывернутых запястий и тренерского недовольства. Но терпение и труд, как известно, все перетрут. Только иногда бывает больно. Макс разглядывал в зеркале поцарапанное лицо и слегка свернутый набок после встречи с гремлинами нос и чуть-чуть переживал за команду.

Очень трудно брать на себя лишнюю обиду. Я чувствовал, как противное кислое чувство то пузырится в груди, то лезет наружу через уши, то тянет за язык – брякнуть какую-нибудь глупость. Я простил людей: их можно понять, возвращение с победой казалось таким близким – и раз, какие-то новые сложности. Тут поневоле из себя выйдешь и уже не до деликатностей. Я уговаривал себя, что не мне стоит обижаться, а ребятам, – у меня-то есть, чем гордиться, а они еще не успели себя показать, вот и не хотят возвращаться… И все равно дулся, хоть ты тресни.

Очень трудно брать на себя вину. Мучиться и переживать из-за того, что зачем-то обидели прекрасного кота, который сам поймал гремлинов и даже почти сам с ними справился. Мучиться из-за того, что «накаркали». Десятки раз перепроверять свое предсказание и маяться вопросом: а если вектор вероятности был сдвинут? Если сами Вареники виноваты в том, что связь с Базой пропала? Вот кто их за язык тянул – предсказывать? Скорее всего, это было мнимое чувство вины, но тот, кто его когда-либо испытывал, знает: по ощущениям оно ничуть не легче настоящего!

Но труднее всего брать на себя ответственность. Не оглядываться на товарища – как он решит, так и я. Не ждать инструкций от руководства. Не прятаться за формальными бумажками. Ужасно трудно решить что-то и придерживаться выбранного курса, что бы ни случилось: начиная от вторжения инопланетян и заканчивая всемирным потопом.

– Надо срочно чем-нибудь заняться, – я покосился на Макса. Тот уже полчаса задумчиво вертел в руках швабру, которой доставал гремлинов из замораживающего контура. – Пойдем, может? Прикрытие отработаем?

– Пошли, – командир поднялся. – Если хочешь, могу тебя взять с собой наружу. Скафандр просторный, вдвоем поместимся.

Я проглотил первую часть вмиг придуманной фразы, понимая, что еще чуть-чуть, и обида станет совсем нестерпимой, – что же тогда с ней делать? Не терпеть? Идти на улицу и мяукать в каждое окно: «Бедненький я, несчастненький котик»? Справедливости ради стоит признать, что позавчерашний «я» именно так и поступил бы. Но сегодняшний был более терпелив, поэтому только пробормотал:

– …И шутки у тебя дурацкие.

– Это не шутка, – Макс искренне расстроился, разумно пошел на примирение, но тут же срезал положительный эффект необдуманной фразой: – С этой беготней я как-то подзабыл, что ты кот.

Мы прошли уже два квартала, когда я все же решил уточнить:

– Это комплимент?

Позавчерашний Макс не преминул отозваться бы: «Именно. Комплимент, но наоборот!» – однако сегодняшний почему-то сдержался и пробормотал:

– Угу.

«Настоящий командир!» – подумали Вареники, поправляя гарнитуры в ушах, – через мой Изпак отлично настраивалась система техномагической радиослежки… На всякий случай. Вдруг опять кого-то захлопнет в ящике (или не в ящике), а они в этот раз сигнал о помощи не услышат…

Техномаги сидели в оранжерее, пили виноградный сок, любезно предложенный Варфоломеем, и слушали, как он разговаривает с цветами. Внимать заунывным пассажам про отсутствие солнца и нормального воздуха было бы ужасно скучно, если бы не один нюанс: за последние десять минут близняшки приметили три микрофона, спрятанные в траве, и одну камеру прямо в центре большой алой розы. Садовник превращался в подозреваемого номер один, оставалось лишь уточнить одну деталь: знает он древнюю гремлинскую узелковую письменность?

Немного настораживало только упоминание кровной мести – это за цветы, что ли? или за две строчки в буклете? – и то, что люди в гремлинском послании именовались «они». Это что же, садовник не человек? Или, например, ему в детстве предсказали, что как только будет заложен первый кирпич подводного города… хотя какой в подводном городе кирпич?!

«Мы подозрительно часто оказываемся около него», – повела бровью Варя.

«Или он – около нас», – отозвалась Ника.

«Возможно, он обладает гипнотической или магнетической силой?»

«Точно! Он из будущего! В будущем он или его родственники пострадали из-за событий в Триллиане, и он вернулся сюда, чтобы предотвратить их».

«А похоже! Все остальные думают, что он нелепый чудак, а он тем временем делает все, чтобы город не был построен и открыт и будущее изменилось!»

Сестры победно улыбнулись и придвинулись поближе друг к другу. Хорошая версия событий! Не терпелось поделиться ею, но пусть Макс с Яшкой подождут. Лучше еще немного понаблюдать и собрать факты, доказывающие, что Варфоломей вовсе не тот, за кого себя выдает.

Однако стоило задуматься об этом, как жизнь подкинула сюрприз, поворачивающий ситуацию если не на сто восемьдесят градусов, то где-нибудь на девяносто уж точно.

Не меняя тоскливой и чуть отстраненной интонации, будто девочки были всего лишь частью пейзажа оранжереи, садовник между прочим заметил:

– А Влад-то… Опять с отцом собачился. Плохой знак!

– С каким отцом? У него что, отец тут? – Варя поначалу особого значения не придала – ну мало ли, отец и отец.

– Ну как же! – всплеснул руками Варфоломей. – Как я мог не рассказать вам об этом! Совсем в заботах закрутился, не подумал, что вы можете не знать-то… У нас-то все знают. Еще шутят про Дарта Вейдера!

У Вареников мигом появилось ощущение, что версия с приходом садовника из будущего летит в тартарары. И не потому, что он заговорил о старых фильмах, – просто появилась более значимая кандидатура, имевшая возможность кровной мести!

– Влад-то наш – архитекторов сын, – как ни в чем не бывало продолжал Варфоломей, крошечной щеточкой протирая листья роз. – И они когда дружат, а когда ссорятся.

Вот это новость!

– А… из-за чего ссорятся? – хором спросили девочки.

– Ну, Валерычу же как нужно? Чтобы все по правилам, идеально и в срок. А сынок у него вырос – раздолбай.

– Это Влад-то раздолбай?

– По-нашему, он зануда!

– Зануда и есть. Но если взять факты, то они говорят другое! – Варфоломей назидательно поднял палец. – В лаборатории погромы – не уследил. На улицах беспорядки – не предотвратил. Успехов при подготовке к открытию – никаких. А вы, аквариумисты, ему и вовсе поперек горла. Архитектор тем самым словно намекнул – не справился сам, пришлось людей с большой земли звать. Представьте себе разочарование Валерия Валерьевича: такой большой сын вырос, а как почистить купол – придумать не сумел. Хотя я ему сразу предложил: «Привези порошок, не мучайся!» Вы-то, как, кстати? Уже попробовали?