Текст книги "15 ножевых"
Автор книги: Алексей Вязовский
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
– Сами по теплым квартирам прячутся, а я тут мерзни, – завел шарманку Миша.
– Не твое дело. Кто на что учился. Давай, двигай…
Водила дернул машину со старта, видать, отомстить решил. Но дальше спокойнее поехал. Тем более что нам по рации вызов пытаются передать.
* * *
Вызов, если честно, ерундовый был. Язвенник со стажем то ли съел неправильное, то ли время пришло, но заподозрил у себя кровотечение. Была ли рвота знаменитой «кофейной гущей», или мужику показалось, кто ж его знает.
Давление нормальное, пульс не частит. Живот в эпигастрии побаливает, но не критично, брюшина не раздражена. От греха подальше Томилина решила везти его в стационар. Ну и ладно, пока свезем, пока вернемся, и дежурству конец.
Собрались, подождали, пока жена больного соберет ему сумку с самым необходимым, и помчались. Путь нам не близкий, в шестьдесят первую больницу. Но это пешком далеко, а на рафике да без пробок – дело двадцати минут. Помог больному дойти до приемного, да и ушел. Докторша осталась оформлять бумаги, а мне там делать нечего. Залез в салон, сел в кресло. Харченко сидел, надувшись как мышь на крупу, обидку держал. Зато тишина какая замечательная, ни одного тупого анекдота. Полезная плюха оказалась.
Восьмой час, время на базу возвращаться. И рация молчит. Странную дорогу Миша выбрал, конечно, зачем по Пречистенской набережной поперся, только ему известно. Или она сейчас Кропоткинская еще? Может, задумался, поворот на мост пропустил? Да и ладно, его дело.
Сижу, медитирую потихоньку. Нормально первое дежурство прошло. Вроде нигде не накосячил, с врачихой общий язык нашли. Харченко, конечно, козел, но ссыкливый. Переживу как-нибудь.
Глаз зацепился за какую-то неправильность на дороге, и я присмотрелся, пытаясь понять, что там не так. Ага, автобус, обычный ПАЗ, как-то очень уж быстро мчится. Дорога почти пустая, конечно, но на фига же так лихачить? Уже под восемьдесят прет. Даже не думал, что он такую скорость выдавать может.
Оппа, ни хрена ж себе! Да там у водителя проблемы, похоже! Потому что желтая жестянка вдруг повернула и начала стремительно приближаться к парапету. А он здесь довольно низкий.
Дальше все было как в кино. Подпрыгнув на бордюре, ПАЗ проскрежетал по парапету, оторвав от дороги левую сторону, а потом, гремя, покатился в реку по ступенькам, ведущим к пристани речного трамвайчика.
Глава 6
– Ох ни хера ж себе! – подал голос Миша. Он даже привстал немного, глядя на место аварии.
– Тормози! – крикнул я ему. – Давай, подруливай, где автобус упал!
До Харченко дошло, что проехать просто так не получится. Мы же скорая, не хрен собачий.
У злополучного парапета уже стояли ЗИЛ-поливалка и горбатый «запор». Вот как раз из малолитражки выскочил мужик и начал громогласно вещать, что видел в салоне пассажиров. Пока я подбежал, из воды торчала только задница автобуса, да и она, сопровождаемая бульканьем, довольно бодро погружалась.
Это мне показалось или у заднего стекла мелькнуло чье-то лицо? Черт, сильно быстро, не заметил. Но вот снова… Детское?
– Лена, вызывай диспетчеров, срочно сюда всех! Спасателей, милицию, кого придумают!
– А ты… что?.. – спросила она, глядя как я складываю на асфальт у своих ног халат.
– Там ребенок в автобусе, пока кто приедет, поздно будет!
Я снял туфли и залез на парапет. Кто-то вынырнул слева, показалась на поверхности голова, скрылась, опять вынырнула.
– Там… в салоне! – прохрипел мужик и, как-то странно подгребая одной левой рукой, двинулся к берегу.
– А ты откуда выплыл? – крикнул я.
– Слева, за води… – только и добавил пловец, на пару секунд опять погрузившись в воду.
Наконец его выдернули, и он успел рассказать, что смог открыть форточку и выбраться. Ну да, он маленький, щуплый. Его путь не очень хорош – далеко и неудобно, это же надо заплывать через узкое окошко и потом маневрировать, забираясь в салон. И назад так же. Да и смогу ли я там пролезть, даже один? Попытаю счастья с правой стороны.
Бр-р-р, холодно-то как! Днем еще ничего, а ночью дубак натуральный! Вода, пожалуй, не теплее. Я оглянулся. Окружающие оказывают моральную поддержку восхищенными взглядами с ноткой тревожности. В кино перед таким обычно крестятся, но меня мода на православие миновала, и я даже не помню, какого плеча надо касаться после пупка. Так что без красивых жестов – оттолкнулся и прыгнул. Боженьки, какой же холод! Меня сюда перенесли для того, чтобы я окочурился в этой сточной канаве? А я ведь даже нагрешить как следует не успел!
Вода мутная, ни хрена не видно почти. Не Хургада. Туша автобуса все же имеется, это я растерялся от холода. Подплыл поближе. Задняя дверь закрыта. После нее стекло, целое, как ни странно. Блин, догадался бы хоть кирпич какой взять, разбил бы. Ладно, смотрю дальше.
Ага, есть! Тут стекла нет почти, только обломки торчат. Не порезаться бы, как-то не хочется в такой грязнючей воде. Стукнул пяткой, еще раз, освободил проем.
Вот после этого смог нырнуть дальше. Легкие уже жгло, и вдохнуть хотелось очень сильно. Сразу почти наткнулся на женщину, схватил под мышки, попытался вытащить. Блин, рука соскользнула! Да что ж ты сделаешь! Дернул еще раз, пошла, родимая! Только вот длинные волосы мешают, в лицо лезут.
Ох, как же хорошо! Воздух! Дышать! Возле меня кто-то рухнул в воду сверху, обдав обильными брызгами. Молодой парень какой-то. Подтолкнул ему женщину, говорю:
– Там бы стекло заднее разбить. Я сбоку занырну, ты принимай их, пока у меня дыхалки хватит. Потом поменяемся.
Вторым был мужик какой-то, этот вроде даже трепыхался немного. Но не сопротивлялся совсем. А где же ребенок? Со следующей попытки я проплыл до заднего сиденья, но никого не нашел. Даже пошарил рукой под креслами. Опять пусто. Фигня какая-то плавает в воде, и все.
– Давай я! – предложил мой помощник, когда я вынырнул пустой.
О, тут уже и народу собралось побольше. Надеюсь, скоро и профессионалы прибудут. А то пальцы не гнутся почти.
– Последний раз, потом ты, – ответил я.
Вот же вбил себе в голову это промелькнувшее лицо!
Эта попытка, как мне показалось, тоже будет пустой. Я нырнул еще раз до заднего стекла и начал продвигаться в сторону водительского места. Не видно ничего, все наощупь. Сначала я подумал, что под руку попалась какая-то ерунда из сумки пассажиров, но потом что-то мне показалось странным. Не то веревка, не то что-то похожее. А пальцы уже задубели и чувствительность потеряли сильно. Уж не знаю, что меня толкнуло на дальнейшее исследование (уже надо было заканчивать с этим погружением), но я за эту веревку дернул, и у меня под ладонью оказалась голова. Сил ощутимо прибавилось. По крайней мере я девчонку вытащил и не захлебнулся, выбрался на поверхность.
– По правой стороне вроде нет никого, – сказал я парню. – Эту нашел на третьем сиденье сзади. Осторожно, не порежься.
Ну и все. Парень нырнул, а я потащил девочку к берегу. Вот же, вроде и рядом, считаные метры, а тяжело, так и тянет разжать руки, чтобы полегче стало.
С пристани утопленницу у меня забрали, а потом и мне помогли выбраться. Сам бы точно не смог. Кое-как добрался до верха. На меня даже внимания никто не обратил поначалу.
Ого, а тут уже жизнь кипит изо всех сил! Три скорые, менты, какие-то начальники на «Волге». Времени-то прошло всего ничего, а уже понаехали. Без них никуда, а то если никто с важным видом доклады принимать не будет, считай, и работы не сделали. Но мне хрены с черной «Волги» побоку. Жажду согреться и вещи свои найти.
Пошел к нашей машине. Надеюсь, там и первое, и второе мои желания сбудутся. Пока добрел эти пять метров, думал, окочурюсь. Правда, последние пару шагов меня Елена сопровождала: подбежала, схватила за руку.
– Раздеться помоги, – сквозь стук зубов попросил я ее.
Она стащила мокрый свитер, потом рубашку, вцепившуюся в меня в попытках отобрать остатки тепла. Я попробовал расстегнуть брюки, но пальцы застыли крюками и снова глянул на докторшу. Она покраснела немного, но помощь оказала. Чего тут стесняться? Девка замужем побывала, а штаны с мужика снять боится. Причем безо всякого сексуального подтекста.
Но низ моего гардероба мы в салоне рафика сняли. Трусы, правда, я уже один стаскивал. Натянул халат на голое тело и только тут решил проверить, где волшебная коробочка. Похлопал по карманам – пусто.
– Наркотики… – Голос еще не вернулся, один сип получается.
– Я себе переложила, – сказала Томилина и в доказательство показала мне искомое. – Андрей, какой же ты… – Она замолчала, подбирая хорошее слово, но я этот праздник прервал. Не люблю.
– Потом расскажешь, какой я молодец. Что тут?
– Первый мужик, ты его видел. У него перелом плеча. Правого. Анальгин в мышцу, шина, бинт, отправили в травму. Там потом еще женщина выплыла, у нее порезы на лице, обработали, тоже в травму.
– А на чем отвезли хоть?
– Так скорых понаехало на аварию, выбирай на вкус, – улыбнулась Елена. – Женщину, которую ты первой достал… спецы увезли, живую. Мужчина… умер. Там, наверное, перелом шейных позвонков. Слушай, ты погрейся, пойду, посмотрю, что там с девочкой этой.
Я с удовольствием развалился в кресле, протянув босые ноги к печке. Жизнь начала возвращаться ко мне. Хорошо. Вот я прямо доволен собой. Не струсил, не спрятался. Уж кому-кому, а себе врать нечего. Не был я уверен. До последнего. Наверное, пока на парапет не встал. Когда разувался, сомнение было еще. Вроде как в глубине души надеялся, что кто-нибудь подбежит, скажет: мол, да ты что, помощь оказывать надо. Но случилось, а назад пути нет. Как же назывался тот фильм, где парень кому-то сказал, что уезжает из поселка, а его и вправду выпроводили? Вот и я так.
Дверца рафика открылась, и я услышал чей-то голос:
– Вот, Борис Евгеньевич, это фельдшер Панов, седьмая подстанция, он первым начал спасательные работы.
Я подобрал ноги и запахнул полы халата. А то некоторые части моего организма под действием тепла уже приобретают нормальные размеры.
– Здравствуйте, – сказал я, посмотрев на посетителей.
Трое в серых костюмах, накрахмаленных белых рубашках, галстуках. Интересно, они и спят в этой сбруе? Хотя нет, вот у того, который посередине, наблюдается легкая небритость. И галстук повязан небрежно. Из кровати выдернули, наверное.
– Сколько человек вытащил? – спросил небритый.
– Троих, – ответил я. – Женщину, мужчину и девочку. Вы извините за мой внешний вид. Промок, холодно…
– Данные запишите, – не поворачивая головы, велел тот, которого назвали Борисом Евгеньевичем. – Вы нас извините, – это он уже мне. – Спасибо вам.
Ну, и пошли. Дверцу, сволочи, не закрыли. Но только я потянулся к ручке, вернулся один из троицы, знакомиться. Записал паспортные данные, где учусь, всякое такое. Ясен перец, адрес я общаги дал. У меня и штампик в документе про это есть. А столица нашей родины нарушителей паспортного режима не любит. Даже если они спасают население из-под воды.
А потом мужик этот, в костюме, прямо-таки удивил меня. Оглянувшись, как опытный заговорщик, он вытащил откуда-то из недр пиджака фляжку из нержавейки, миллилитров на сто, наверное, и протянул мне.
– Держи. Согрейся.
Я отвинтил пробочку, понюхал. Да уж, ребята говно не пьют. Такой коньячок и за деньги не всегда найдешь. Люблю я этот напиток. Глотнул. Да, и вкус под стать запаху! Бальзам на душу!
– Пей все, не стесняйся, – подбодрил меня этот замечательный человек.
Я не стал его разочаровывать и прикончил содержимое фляги в несколько глотков.
Вернулась Томилина, подозрительно принюхалась. Потом рассказала, что девочку откачали, она в себя пришла, увезли в больницу. Ну, и нам здесь больше нечего. Отозвались по рации, нам дали добро. Еще бы не вернули. Без двадцати девять, у нас уже час переработки.
* * *
Я так и вылез из машины, с голыми ногами и комком мокрой одежды. А что мне, на себя ее напяливать? Сумку и остальное потом сдам, пусть в рафике три минуты постоят.
На лестнице столкнулся с каким-то мужиком, явно семитом, худым, лет пятидесяти с гаком, лысым, как бильярдный шар, и в очках с такими диоптриями, что и представить трудно, сколько их там.
– Панов? – спросил он очень уж недовольным тоном.
– Панов, – согласился я. Уже и привыкать начал к этой фамилии.
– Переоденешься – и ко мне в кабинет, – скомандовал он, а затем пошел на первый этаж.
Кто это хоть? Понятное дело, начальник. Здесь их аж две штуки – как сказал вчера Саня Авдеев, страшная фельдшерица Галя и заведующий подстанцией неведомого мне пола. Вернее, теперь и национальность известна. Фамилию сейчас на графике посмотрю. Есть, Лебензон Л. А.
Как зовут еврейского доктора, не понять. У них по инициалам не угадаешь. Вон, у психиатров есть байка про отечественного пионера нейролингвистического программирования. Якобы работал он подпольно сразу после войны и показывал просто умопомрачительные результаты. А потом уехал в Америку. Так вот, звали этого легендарного витязя Иохель. Единственное, чему я верил. Потому что еврей, который в конце сороковых уехал из Союза в Америку после того, как изобрел здесь НЛП, это совсем уж из разряда ненаучной фантастики.
Поэтому я зашел в фельдшерскую и просто спросил:
– Мужчины, а как Лебензона зовут? Доброе утро, кстати.
– Доброе, – отозвался один из пьющих чай, здоровенный лось, который даже сидя был ненамного ниже меня. Вот чей халат и лыжи я вчера в шкафчике видел! – Лев Аронович его зовут. А это вашей бригаде повезло на аварию с утра нарваться?
– Ну да, – ответил я, натягивая брюки на голую задницу.
Про запасное белье я как-то не подумал. Почувствую себя персонажем порнофильма, они ношением труселей не утруждаются.
– И что там? – шумно потянув чай из здоровенной кружки, спросил мой сосед по шкафу.
– Автобус на Кропоткинской набережной в реку съехал. Доставали пассажиров.
– Выловили кого? – полюбопытствовал другой любитель чая, обладатель кавалерийских усов.
– Ага, я троих, двое сами выплыли, и еще одного потом.
– Надо же, – абсолютно равнодушно ответил усач.
Скоропомощников вообще удивить трудно. Любая травма, авария – тыща трупов в клочья, они пожмут вот так же плечами и скажут что-то типа «ага». Но помощь при этом все равно окажут.
– Приятного аппетита, я пойду сумку сдам.
Ответа я и не ожидал. Меня они не знают, что хотели – выяснили. Сколько таких студентов они тут видели и сколько еще увидят? Так что, всех запоминать?
И в аптеке уже совсем другая женщина меня встретила, помоложе. Познакомились и с ней. Как я говорил, люди полезные, грех с такими не наладить контакт. Приняла у меня сумку, списали ампулу. Десять минут – и на свободе. Почти. Еще к заведующему. Видать, и его с утра пораньше из-за аварии дернули. Так не из-за меня же.
Ого, первая к начальнику Томилина попала. Выскочила из кабинета красная, хоть прикуривай. Получила девчонка благодарность. Ладно, я не первогодок сразу после института. С вождями всякими встречался, меня уже испугать трудно.
Лебензон решил сделать все неприятные для себя вещи быстро. Поимел мозг сотрудникам, перед начальством отчитался – и домой, законный выходной проводить как следует.
– Вызывали, Лев Аронович? – поинтересовался я, открывая дверь.
– Ты, Панов, кем себя возомнил?! – понесся привычной дорогой воспитания молодых специалистов заведующий. – Почему ты, в нарушение всех инструкций, полез в очаг? Или тебе непонятно, что ты должен был ассистировать врачу в организации оказания помощи?
О как завернул! Прямо в отчетную документацию вставляй…
– На месте аварии оказались наша бригада, водитель поливалки и пожилой мужчина. – Я медленно загнул три пальца, перечисляя участников. – Пожилой мужчина в холодную воду полезть не мог из-за состояния здоровья. Врач Томилина занималась организацией оказания помощи, в чем ей ассистировал водитель Харченко. Молодой человек из поливалки прыгнул в воду вместе со мной и доставал пострадавших из затонувшего автобуса. Среди которых оказалась и малолетняя девочка. Или ее надо было оставить тонуть, чтобы инструкций не нарушать?
Признаюсь, с сарказмом я слегка переборщил. Что прощалось деду, всю жизнь прокатавшемуся на скорой, не простится студенту. Угадал.
Лев Аронович внезапно повел носом, потом наклонился ко мне, принюхался. Ну да, коньячок, он имеет свойство пахнуть, причем долго и интенсивно.
– Ты пьян! – торжествуя, объявил он. – Ты находился на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения! Сейчас мы проведем освидетельствование!
Ага, испугался. Срочно дайте мне спрятаться от этого страшного дяди. У меня вдруг появилось чувство, называемое куражом. Когда все легко и никакие неприятности не могут тебе помешать, хотя ты всерьез понимаешь их опасность.
– Да пошел ты на хер, – спокойно сказал я и встал со стула. – У меня рабочее время час как кончилось.
– Ч-ч-что? – Наверное, такое Льву Ароновичу говорили только начальники повыше. Или жена, к примеру.
– На хер, – повторил я. – Так обычно говорят, когда хотят смягчить другое трехбуквенное слово.
– Ну ты наглец! – прошипел Лебензон. – Тебе здесь не работать, запомни мои слова!
– И что? Подстанций много, фельдшера везде нужны, – философски заметил я.
Нет, определенно надо было искать игроков в покер, там все же спокойнее. Хотя кого я обманываю?
– Вон пошел из моего кабинета! – Длинный палец начальника указывал мне на дверь в лучших традициях стародавних театральных постановок. Столь же наигранным был и тон, которым он произнес напутствие.
Я мог бы наговорить еще много неприятных слов, но зачем? Смысла нет совсем никакого. Во вторник разберемся. У меня как раз стоит дежурство суточное.
* * *
Ну все, домой. Сложил мокрые вещи в пакет. Отжал их кое-как, конечно, но надо стирать. Как раз вспомню правила обращения с советской машинкой. Вряд ли что-нибудь сверхсложное, но разобраться ведь надо. Или дождаться Лизу и озадачить ее? Нет, пожалуй, не буду.
За мыслями о главном в этой жизни я и не заметил Томилину. Елена ждала меня не на территории подстанции, а чуть поодаль, наверное, светиться не хотела.
– Андрей, – позвала она, – нам надо поговорить.
Неожиданность – неплохой повод, чтобы подпрыгнуть на месте. Еле удержался.
– Польщен, конечно, но можно было бы предупредить, – ответил я. – Договорились бы: кафе, кино, прогулки под луной. А не так вот сразу.
– Хватит ерничать, – сильно покраснев и, как это было у классиков, опустив глаза долу, пробормотала докторша. – Мне Лебензон приказал на тебя докладную написать, что ты был пьяный на работе.
– Он тебя что, еще раз вызывал?
– Ага, – кивнула она. – Кричал ужасно. Мне даже страшно стало.
– А я был пьяный? – поинтересовался я.
– Нет, – ответила она. – Наверное, ты выпил после того, как из воды вылез. Когда начальство какое-то к тебе приходило.
– Я бы на этом моменте внимание не заострял. Тогда Лев Аронович пойдет дальше и обвинит тебя в том, что не сразу доложила о моем проступке. С работы не выгонит, но у него появится рычаг давления. Понимаешь? Вроде как он тебя простит, а ты ему должна.
Лена удивленно на меня посмотрела.
– Ты, Андрей, о работе рассуждаешь, можно подумать, сто лет уже проработал. На отеке этом вел себя, будто уже миллион раз видел такое. И что же мне делать с докладной?
– Насчет сотни лет и миллиона раз ты, Лена, погорячилась, конечно, – улыбнулся я. – Просто я очень умный и талантливый. Я не могу сказать тебе, что делать. Но я бы написал, что фельдшер Панов ни в чем таком замечен не был, чему подтверждением могут быть показания наших пациентов и их родственников. Как-то так.
Я опять почувствовал себя в привычной роли старого зубра, которого в сексуальном плане уже никто не воспринимает, а потому ему позволяется флиртовать с молодыми барышнями. Но на пару секунд, не больше. Таким взглядом на динозавров не смотрят. Я понял, что если бы захотел, то взял бы эту девочку за руку, и она пошла бы за мной куда угодно. Блин, тут и вздохнуть только мысленно можно, а то неправильно поймет. Я бы и сам не против, она симпатичная, не глупая, есть в ней что-то такое… сексапильное, наверное. Да она просто молода, блин! Но ведь золотое правило мужика говорит, что не стоит делать это у себя на работе, потому что любовь проходит, а проблемы остаются.
– Спасибо тебе… – Как и все рыжие, она слишком легко краснеет, надо ей с собой что-то делать.
– И не вздумай на работе появляться до вторника, – посоветовал я. – Даже если Лебензон будет звонить. Да хоть сам Каверин, главный врач. Никого не слушай. А во вторник выясним, что делать.
– Ну, я пойду? – Томилина всерьез решила проковырять носком левой туфли дыру в асфальте. А смотрела при этом куда-то в район моего пупка. Или чуть выше?
– Давай, до вторника. Если что, звони мне. – И продиктовал ей свой номер. И зачем я это сделал?
* * *
Пока ехал домой, купил несколько газет по дороге – вникнуть в жизнь страны и в международную обстановку. Про Афган ни «Правда», ни «Труд», естественно, не писали, зато бряцали оружием по поводу окончания военных учений «Юг». На них советская армия отрабатывала развертывание на ближневосточном ТВД. Учения были признаны успешными, все союзники по Варшавскому договору тоже отработали на пять с плюсом. Это я уже домыслил, продираясь через газетный официоз. Из международных новостей сообщалось, что поляки на своем пленуме освободили Эдварда Герека от обязанностей Первого секретаря ЦК и члена политбюро. Первым секретарем избран какой-то Станислав Каня.
Перед самым подъездом меня уже ждала Лиза. Сегодня зеленоглазка обрядилась в черное платье с поясом, кожаную курточку. Стянула свою белоснежную гриву волос в хвост. Машины рядом не наблюдалось.
– Привет! Что так долго? И чего ты такой взъерошенный? Будто из бассейна.
Я поцеловал подругу, открыл дверь подъезда.
– Да уж… пришлось побултыхаться.
– Тяжелая смена?
Мы поднялись на четвертый этаж, вошли в квартиру.
– Тяжелая – мягкое слово для всей этой фигни.
Даже не дав раздеться, я попытался прижать девушку к стене. Она ловко вывернулась.
– Андрей! Убери руки.
Моя ладонь и правда попыталась проникнуть под платье.
– А что не так-то?
– У меня… ну… – Лиза покраснела прямо как Томилина. Мигом. – Дела…
Я выматерился про себя. Вот непруха! Раскатал губу на четыре презика.
– Может, можно как-то иначе? – Я помог снять куртку, мы прошли на кухню.
– Как иначе? – Шишкина с любопытством на меня уставилась.
И что делать? Проводить нецелованным советским девушкам сексуальный ликбез?
– Ну знаешь, есть способы… – Я смешался.
– Панов! Ты на что намекаешь? – Лиза засмеялась, румянец снова резко усилился.
Она воткнула электрический чайник в сеть, потянулась к шкафу за пачкой с чаем. Платье натянулось на попке, я вскочил, прижался сзади. В джинсах, да еще на голое тело, стало совсем тесно.
Мои руки легли на грудь девушки, и тут, ахнув, Шишкина опрокинула на нас пачку. Чай оказался в волосах, попал за пазуху. Мы засмеялись, начали отряхиваться.
– По дороге к родителям купим торт и заедем на рынок. Может, удастся достать розы. Подаришь моей маме.
– Яволь, мой генерал!
Меня слегка отпустило, я сел обратно на стул.
– И это все, Панов? – Лиза засмеялась. – Не узнаю тебя.
– Тяжелый день. Вернее, ночь.
– Слышал? На Кропоткинской набережной автобус в реку упал. Отцу звонили знакомые из 9-й больницы. А еще поезда столкнулись на станции Ока. Десятки погибших.
Я офигел. За сутки сразу два ЧП?!
– Отцу сказали готовить койки, но пока не понадобилось. Раненых раскидали по номерным больницам. А на Кропоткинской какой-то фельдшер отличился. Лично нырял, спасал людей. Представляешь?
Я усмехнулся, сходил в коридор, принес на кухню сумку. Вынул из нее еще влажные вещи:
– Очень даже представляю.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.