Текст книги "Иная Русь"

Но вернемся к XIII веку. Удельные князья Черной Руси – к этому названию мы еще вернемся – тесно сплотились вокруг Новогородка, сильного, богатого, независимого. Кстати, историк М. Ермолович высказал мысль, что династия новогородских князей, возможно, была из рода полоцких (это, конечно, до прихода Миндовга). Таким образом, мы уже знаем, что Новогородок удачно использовал ослабление после татаро-монгольского нашествия Галицко-Волынского княжества, бывшей метрополии, и такое же ослабление, но по другой причине, Полоцка. Полоцкая шляхта не смогла создать сильную государственную организацию, которая успешно сменила бы княжескую власть. В результате своя собственная княжеская династия погибла, а вече пугало излишней демократичностью. Полоцк вынужден был пригласить на княжение литовских князей, как, собственно, и Новогородок, но приобретения от таких «браков» оказались очень разными.

«Повесть временных лет» заканчивается 6618 (1110) годом, когда по весне ходили на половцев Святополк, Владимир и Давыд. Написана же была она немного позднее. «Игуменъ Силивестръ святаго Михаила написах книгы си Летописець, надеяся от бога милость прияти, при князи Володимере, княжащю ему Кыеве, а мне в то время игумнящю у святаго Михаила въ 6624, индикта 9 лета. А иже чтеть книгы сия, то буди ми въ молитвахъ».

Было это, значит, в 1116 году по новому летосчислению.

Нас теперь будут интересовать другие летописи, в частности – Галицко-Волынская летопись, которая дошла до нас в составе Ипатьевской (XIII в.), Хроника литовская и жмойтская, Хроника Быховца, Баркулабовская летопись, летопись Аверки и Панцирного и белорусско-литовские летописи: Никифоровская, Супрасльская, Слуцкая, Виленская и другие.

Галицко-Волынская летопись охватывает целое столетие в момент наивысшего расцвета Галицко-Волынского княжества, естественно, что она рассказывает, прежде всего, о великом князе Данииле Галицком, его брате Васильке, сыновьях и внуках. Однако вот что показательно: если на первых страницах летописи Литва и Новогородок присутствуют эпизодически, то на последних они становятся едва ли не главными действующими лицами. Центр политической и экономической жизни постепенно перемещается с Красной Руси на Черную. Уже в середине XIII века татарские орды гуляли по галицко-волынским землям, как по своим собственным. После Киева были разрушены Галич, Владимир, Каменец, Изяславль и многие другие города, сам Данила-князь прятался сначала в земле угров, затем в Вышегороде, что в земле ляшской. Погибла Русская земля, плач и стон стояли на всех огромных ее пространствах.

Черная же Русь уцелела. Что ее спасло? Есть несколько соображений. После покорения центрально-русских земель монголо-татары устремились к богатым задунайским городам. Понеся большие потери в живой силе, они вынуждены были выбирать направление главного удара – и отказаться от ударов превентивных. Как и у каждого завоевателя, «идеей фикс» Батыя было завоевание мира, уничтожение самых богатых и самых величественных городов. А они лежали на западе. Таким образом, монголо-татарское нашествие зацепило только краешек белорусских земель, из крупных городов сожжен был лишь Берестье, это отмечается во всех летописях. Остальные же (Новогородок, Городень, Волковыск и другие) ошибочно отнесены к «сплюндрованым» Батыгой, как это мы находим в Хронике литовской и жмойтской. Историк Н. Улащик в своем «Введении в изучение белорусско-литовского летописания» говорит, что татары совместно с галицко-волынскими войсками вряд ли доходили до Нальщанской земли и никогда не доходили до собственно Литвы. Что касается Новогородка, то он в XIII веке был самым сильным, самым главным экономическим и культурным центром как Западной Белоруссии, так и Литвы с Жемайтией. Именно вокруг него создалось крупное государство – Великое княжество Литовское, Жмойтское и Русское Новогородское. Безусловно, на Новогородок, как на столицу, были направлены удары татарских и галицко-волынских войск. Однако данных, что город был ими захвачен, нет. Наоборот, в белорусско-литовских летописях неудачные походы татар и волынян подаются исключительно как большие победы русских и литовских князей. Как говорится, дыма без огня не бывает. Да и на самом деле русские, пусть себе и с литовцами, били тех татар, не в Киеве, так под Койдановом, не в Галиче, так под Давыд-Городком.

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с белорусско-литовскими летописями, это большая путаница в так называемой легендарной части. Галицко-Волынская летопись в этом смысле более точна. Под 1215 годом в ней рассказывается о первом замирении галицких и литовских князей: «Въ лето 6723. Божиимъ повелениемъ прислаша князи Литовьскии к великой княгини Романове и Даниловы и Василкови, мир дающе. Быху же имена литовьскихь князей се: старейшей Живинъбудъ, Давъятъ, Довъспрункъ, брат его Мидогъ, братъ Довъяловъ Виликаилъ. А жемотьскыи князи: Ерьдивилъ, Выкынтъ, а Рушьковичевъ – Кинтибутъ, Вонибут, Бутовить, Вижеикь, и сынъ его Вишлий, Китений, Пликосова, а се Булевичи – Вишимут его же уби Миндого ть, и жену его поялъ, и братью его побилъ, Едивила, Спрудеика. А се князи из Дяволтвы; Юдьки, Пукеикь, Бикши, Ликиикь. Си же все миръ даша князю Данилови и Василку, и бе земля покойна».

Что касается неточностей, то, во-первых, в белорусско-литовских летописях перепутаны имена некоторых князей, по одним летописям Новогородок основал Ердивил, по другим – Скирмонт. Во-вторых, очень приблизительны географические представления летописцев. В-третьих, весьма противоречива генеалогия литовских князей, особенно она разнится при сопоставлении с Ипатьевской летописью. О датировке же событий я скажу позже.

Кстати, во всех летописях мне очень нравятся записи вроде этой: «Въ лето 6726. Тишина бысть». Или: «Въ лето 6728. Не бысть ничто же». Эти «ничтожные» годы были, конечно, лучшими годами. Да, на войны в 1218 и 1220 годах не везло, Лев не убивал Войшалка, однако как раз в эти годы строились города, возносились над ними замковые вежи, надувались паруса-ветрази на лодиях купцов – и опадали на оживленных, говорливых пристанях. Видно, и урожаи в эти годы были добрые. А как же? Не тянули через крестьянские поля войска, не гоняли по пущам отряды заготовителей. Большая война требовала больших заготовок мяса и хлеба. Про заготовки накануне Грюнвальда я уже говорил, и если Грюнвальд – это все же Грюнвальд, подобной битве можно принести любые жертвы, то что говорить про наезды, когда сосед шел на соседа? А ведь тоже тащили за собой возы с хлебом, с копченым и вяленым мясом, с горилкой.

И хату человек себе ставил чаще всего в год, когда «не было ничего».

Но вернемся к феномену Новогородка и литовских князей на его столе. Действительно, судя по летописям, Новогородок и новогородокская земля очень быстро поднялись до положения центрального ядра большого и сильного государства. Галицко-Волынская летопись более-менее подробно рассказала об отделении Новогородка от Красной Руси. Возможно, тогда же, в первой половине XIII века, и возникли эти названия – Черная и Красная (Червоная) Русь. Так вот, зависимость Новогородка от Галича и Владимира Волынского уже тогда представлялась формальной. И вообще, Новогородок с момента своего основания, это значит с XI века, стоял как бы «на отделе». В составе Полоцкого княжества он почти не зафиксирован. Полоцкие летописи, которые погибли, сумели бы рассеять пелену, что закрывает те времена от наших глаз. Теперь же мы вынуждены удовлетвориться только сведениями о том, что Борисоглебская церковь XII века в Новогородке имеет отличительные черты школы полоцкого зодчества. Находясь как бы в стороне от бурной политической жизни самого Полоцка, Новогородок копил, собирал силы. Возводились вежи и стены знаменитого Новогородского замка. Строились полоцкими мастерами церкви. Разрастались посады ремесленников – гончаров, ювелиров, стеклодувов, кожевенников. Через дубовые леса по здешним холмам тянулись шляхи купцов – на восток, на юг, на запад.

Отчего мне кажется, что Новогородок был относительно независимым и от Полоцка, и от короля Данилы с сыновьями? Географическое положение. Летописи говорят, что вокруг Новогородокской земли были великие пущи, в которых сидели воинственные племена литовцев и ятвягов. На западе же ляхи. В 1246 году Данила и Василько воевали с литовцами, в 1247-м – с ятвягами, отбивались от них, гнали назад в леса – и доходили только до Пинской земли. Кажется, что как раз между Пинском и Новогородком сидели те заклятые враги Данилы, язычники в звериных шкурах – литовцы и ятвяги. Новогородок признавал власть короля Данилы Галицкого – как и раньше Полоцка, – однако чувствовалось, что это ненадолго. Нелегко было дойти до Новогородка, даже и хорошо оснащенному войску, а там уже стоял высокий замок, на горе. Новогородок как бы наблюдал, следил за событиями в Красной Руси, за Полоцком, которого тогда больше всего беспокоило соседство с могучим Новгородом.

Ситуация резко обострилась, когда на Новогородокский стол сел Миндовг. М. Ермолович считает, что новогородокская шляхта позвала на стол Миндовга именно тогда, когда Новогородок уже почувствовал свою мощь. Выделение из Галицко-Волынского княжества, и не просто выделение – собирание соседних земель под сильной рукой, вот что руководило ее помыслами. А земли собирались не только русские – литовские, нальщанские, ятвяжские тоже. Литовский князь потому и был призван возглавить Черную Русь, чтобы в дальнейшем та могла претендовать на владение всеми литовскими землями.

В 1246 году Миндовг принял христианство «от востока» – и начал завоевание Литвы. Вот что говорит Галицко-Волынская летопись: «Въ то же лето (1252 г.) изгна Миндогь сыновца своего Тевтевила и Едивида, пославшю ему на войну со вуемь своим на войну со Выконтомъ, на Руеь воевать ко Смоленьку. И рече: «Што хто приемлеть, собе держить». Вражбою бо за ворожьство с ними литву зая, поимана бе вся земля Литовьская и бещисленое имение их, притрано бе богатьство ихь. И посла на не вои свое, хотя убити и я. Онема же уведавшима, и бежаста ко князю Данилу и Василкови, и приехаша во Владимеръ. Миндогови же приславшю слы своя, река: «Не чини има милости». Не послушавъшима има Данилови и Василкови, зане сестра бе ею за Даниломъ».

Конечно, галицко-волынские князья не были заинтересованы в усилении Новогородка, на борьбу с ним Данила призывал сначала поляков, затем немцев и татар. «Потом же Данило сгада с братомъ си и посла в ляхы ко княземь лядьскъмь, река, яко: «Время есть христьяномь на поганее, яко сами имеють рать межи собою». Ляхове же обещашася, нъ не исполниша. Данилу же и Василку пославшима Выкынъта во ятвязе и во жемойте ко немцемь в Ригу, и Викынтъ же убеди я серебромъ и дарми многими ятвязе и поле жимойти. Немцем же отвещавшимъ Данилу, яко: «Тебе деля миръ створимъ со Выкынтомь, зане братью нашу многу погуби». Обещаша же ся немци братья ити на помощь Тевтивулу. Данило же и Василко поидоста к Новугороду. Данилъ же и Василко, братъ его, розгадавъ со сыномъ, брата си посла на Вол-ковыескъ, а сына на Услонимъ, а самъ иде ко Здитову. И поимаша грады многы и звратишася в домы».

Вокруг Черной Руси образовалось довольно крепкое кольцо, разорвать которое было непросто. Миндовг даже согласился принять христианство от папы римского Иннокентия, тот ему и королевскую корону прислал, – как, впрочем, и Даниле Галицкому. «Миндогь же посла к папе и прия крещение, крещение же его льстиво бысть, жряше богомъ своимъ в тайне: первому Нънадееви, и Телявели, и Диверикьзу заеячему богу, и Меидеину, – егда выехаше на поле, и выбегняше заяць на поле, в лесъ рощения не вохожаху вону и не смеяше ни розгы уломити. И богомь своим жряше, и мертвых телеса сожигаше, и поганьство свое яве творяше».

И все же галицко-волынские князья в тот момент были еще сильнее. Трижды ходил Данила на Миндовга – с братом Василькой, с сыном Львом, со сватом – половецким князем Тягаком. Война 1248–1254 годов закончилась соглашением, по условиям которого Миндовг остался князем собственно Литвы, Новогородок же взял в князья его старшего сына Войшалка (в Хронике литовской и жмойтскстй – Войселка).

Именно Войшалк, по убеждению М. Ермоловича, соединил Новогородок и Литву в единое государство.

А что же Миндовг? Безусловно, это была сильная политическая фигура, одна из сильнейших в те времена. Однако Миндовгу недоставало политического расчета, выдержки и последовательности. Свои права на Новогородокский стол он потерял уже в 1251 году, когда принял крещение от папы римского. Что ни говори, а Черная Русь была Русью. Православной землей, на которой тогда еще не стояли костелы. Миндовг в душе мог оставаться язычником, мог бояться заячьего бога Диверикса, однако заигрывания с Римом – это уже дипломатический и политический ход, на тот момент он представлялся сильным, а на самом деле оказался слабым. Вот Войшалк доказал новогородокской шляхте, что он настоящий христианин, православный. Три года жил в монастыре, хотел сходить на Афон, чтобы там окрестить Литву, основал большой монастырь под Новогородком. А самое главное – он удачно замирился с Данилой и его сыновьями. Без согласия Миндовга отдал его дочку, а свою сестру, за сына Данилы Галицкого Шварна. Добровольно признал свое подчинение столу Галицко-Волынскому, князем новогородокским в то время стал другой Данилов сын – Роман. И только в 1258 году увиделись настоящие планы Войшалка, когда он вернулся из Полонинского монастыря в Литву и схватил Романа. Умело лавируя, он не допустил нападения на Новогородок ни самого Данилы, ни татарского хана Бурундая. В тот момент престолонаследниками Литвы, кроме самого Войшалка и Миндовга, оставались Товтивил, что княжил в Полоцке, жмойтскнй князь Транята и нальщанский князь Довмонт. Довмонт убил Миндовга с двумя его сыновьями. Транята убил Товтивила. Самому же Траняте отомстили бывшие конюхи Миндовга – убили его. Войшалк остался единственным претендентом на стол Новогородокский, Литовский и Жмойтский. Создание Великого княжества Новогородокского и Литовского (а в Хронике: Литовского, Жмойтского, Новогородокского, Полоцкого и Курляндского) произошло.

Хроника литовская и жмойтская говорит: «…панове, в которых належал порадок и заховане¹ речи посполитой… загасивши межи собою неснаски² все, назначивши час, зъехалися до Тарнова и радили о выбраню пана и князя собе. А так радили Войселка чернца сына Мендогова, котрый на той час мешкал³ в Пинску в монастыру, поднести на панство, а иные многих инших хотели, а полочане, новгорожане, городняне, подляшане и мозыране згожалися⁴ едностайными⁵ голосами, на котрогоколвек⁶ з сынов Данила короля руского, люб Лва, любо теж Романа на панство просити Литовское, иншие тежь на Сварна… Литовские знову все панове на тое и слова не дали мовити⁷, боронячи в том и перестерегаючи волности своей и всего народу своего литовского, мовили, же лепше⁸ Войселка, сына Мендогова, яко власного⁹ дедича з монастыря Пинского на князство взяти, а если бы не хотел, то и гвалтом взят его, и на Великое князство Литовское отчизное поднести. А так зараз панове литовские выправили до Войселка послов зацных¹⁰ и великих панов, именем всего посполства и панов, просячи его на отчизное, власне ему належачое панство… И так великими прозбами от подданых будучи змякчоным, выехал з монастыря Пинского до Новгородка, а потом з новгорожаны в княжом почте¹¹ до Кернова, где его вси панове, бояре и все посполство з великим веселем и радостию, «ладо», «ладо», взываючи, вдячне¹² его приняли, и на столицы Великого князства Литовского, Жомойтского, Новгородского, Полоцкого и Курляндского посадили звыклыми¹³ церемониями, и з мечем, в шате¹⁴ и шапце княжой, поднесли веншуючи и зычачи¹⁵ ему щасливаго панованя в долгие веки».

И дальше: «А так Войселок, одержавши грунтовне¹⁶ панство отчизное, трвал¹⁷ набожне в законе чернцем, бо завше¹⁸ на княжих сукнях светло дорогих, на голове зверху клобук чорный носил. Еднак же на початку панованя своего много панов литовских, жомойтских и ятвязских помордовал¹⁹, мстичися смерти отца своего Мендога, другие зась, як пред Неронам утекали, а он имения их своим роздавал двораном, и тым презследованем неприятелей внутрных и лупезством подданых, великие скарбы²⁰ зобрал, которым скарбом войска затягаючи, противко Лву Даниловичу, кролевичу рускому, княжати володимерскому о граници литовские воевал и поражал его. З Сварном, князем друцким, сестренцем Даниловым, великую мел приязнь, и сполною²¹ войсковою силою Полшу наежджали и велми плюндровали».[ii]  [ii] 1 – сохранение; 2 – несогласия, 3 – жил; 4 – соглашались; 5 – едиными; 6 – какого-нибудь; 7 – сказать; 8 – что лучше; 9 – собственного; 10 – благородных; 11 – отряде; 12 – благодарно; 13 – привычными; 14 – одежде; 15 – желая; 16 – основательно; 17 – держался; 18 – всегда; 19 – поубивал; 20 – богатства; 21 – совместною.


[Закрыть]

А вот что записано о тех же событиях в Галицко-Волынской летописи: «По Миндовгове же убитьи Воишелкъ убоявъся того же и бежа до Пиньска, и ту живяшеть, а Тренята нача княжити во всей земле Литовьской и в Жемоти. И посла по брата своего, по Товтивила, до Полотьска, река тако: «Брате, приеди семо, розделиве землю и добытокъ Миндовъговъ». Оному же приехавъшу к нему, и поча думати Товтивилъ, хотя убити Треняту, а Тренята собе думашеть на Товтивила пакъ. И пронесе думу Товтивилову бояринъ его Прокопий Полочанинъ. Тренята же попередивъ и убивъ Товтивила, и нача княжити одинъ. Посем же начаша думати конюси Миндовгови, 4 паробци, како бы лзе имъ убити Тренята. Оному же идущу до мовнича мыться, они же усмотревше собе веремя такова, убиша Треняту. И тако бысть конець убитья Тренятина.

Се же услышавъ Воишелкъ, поиде с пиняны к Новугороду, и оттоле поя со собою новгородце, и поиде в Литву княжить. Литва же вся прияша и с радостью, своего господичича.

Въ лето 6772 (1264). Воишелкь же нача княжити во всей земли Литовьской, и поча вороги свое избивати, изби ихъ бещисленое множество, а друзии разбегошася, камо кто видя…»

Может удивить, что две летописи написаны как бы разными языками. Но ничего странного нет. Во-первых, написаны они в разное время: Галицко-Волынская – в XIII веке, оригиналы белорусско-литовских летописей – в XIV–XV веках. Во-вторых, Галицко-Волынская летопись дошла до нас в списке Ипатьевской летописи XV века, а, например, Хроника литовская и жмойтская – в четырех списках, составленных в 30 – 50-е годы XVIII века. Собственно, если бы это был один язык, то вряд ли он изменился бы за пару сотен лет. Свои основные особенности язык сохраняет тысячелетиями. Да, белорусско-литовские летописи написаны «русским» языком, но этот «русский» уже далеко отошел от древнерусского. Скорее всего, в Хронике мы имеем дело с белорусским языком.

Но разговор об этом более подробно пойдет дальше, сейчас же я хочу сказать следующее. Еще польский хронист Матвей Стрыйковский, автор XVI века, отметил – все использованные им литовские хроники написаны на русском языке, но с добавлением литовского акцента. Исследователь XIХ века И. Данилович тоже утверждал: «Bсe литовские летописцы написаны по-русски, которые Литва в древности употребляла как хроники». И далее: литовцы хоть и подчинили себе русские области, но тем не менее они приняли «язык русский за язык двора, науки, судопроизводства, права, дипломатии, и только с его помощью понимали друг друга и писали летописи». Он же высказал мысль о том, что существовало русско-литовское наречие, или «литовский диалект», которым русские (из Московской Руси) никогда не писали. Основываясь на этих и многих других сведениях, Н. Улащик в своем «Введении в изучение белорусско-литовского летописания» считает, что Данилович здесь имеет в виду белорусский язык – государственный язык Великого княжества Литовского.

Вернемся опять к Новогородку, Новгородку, Новогрудку – в последнем названии многие исследователи небезосновательно видят влияние польской языковой стихии – и удивляются, что она закрепилась в современном белорусском языке. Каким же город впервые предстает в наших летописях, этот главный город Черной Руси? И отчего так стремительно возросло его могущество? Еще в 1240 году литовские князья нашли его разрушенным «через Батыя» (исторические источники такого факта не знают), а уже в семидесятые годы этого же века Войшалку Новогородокскому подчинялись все Белорусское Полесье, Подляшье, часть Украины, Литва и Жемайтия.

Хроника Литовская и Жмойтская: «Року 1258. Потом лепше ся той Монтвил поправил знаючи, же сторона Руская есть спустошеная, а княжата руские от Батия розгнаны, собравшися з Живинбудом Доспронговичем, жмонтским князем, а литвою своею, также с курляндов албо корсов, над которым войском гетманом преложил сына своего старшого Ердивила, або Радивила. И так Радивил ушиковал¹ войско литовское, жмотское, корсовское порядне², поднесл тежь корогви³ военныи, а трубачов з долгими жмойтскими деревяными трубами, особно⁴ тежь обоз с колес скрипячих поставил на стороне без зброи⁵ и панцеров (бо еще они того не знали), тылко зубровые, лосие, медвежии, вовчии невыправные скуры носили, а оружие – лук простый з дубины або лещины загненый, супороток, каменя торба на плечах певная⁶ для киданя з супоротка, рогатина, кий засмалованый з конца, шабля ледво⁷ у гетмана была, мунштук з лык на коня, а на нем самом на войне место лямпарта⁸ рогожа на плечах, лыка и постронки за поясом для вязаня неволника. Гды юже пришли над Вилию реку, зараз з колод великих поробили плиты, на которых колеса и вси свои военныи риштунки⁹ поклавши, перевезлися и, сами в справных полках на рускую сторону перебывши, ушиковалися. Сам Ердивил з валным¹⁰ полком ишо позаде всего обозу, а гетманов двух на чоло¹¹ з войском послал, а третьего гетмана послал з литвою в загоны. А гды перешли Немен, нашли в чтырох милях гору красную вынеслую, на которой первей был замок столечный Новъгородок княжати руского, през Батия збуреный¹². Там зараз Радивил збудовал замок и осел без розляня крови (бо не было кому боронити), опановал великую часть Руской земли и почал писатися великим князем новгородским».

Летопись Красинского: «А в тот час доведался князь великии Монтвил жомоитскии, иж Руская земля спустела и князи рускии розогнаны, и он, давши воиско сыну своему Скирмонту, и послал с ним панов своих радных, напервеи с Колюмнов¹³ именем Кгрумпа. а другого со Врсином¹⁴ именем Екшис, а третего з Рож¹⁵ именем Кгровъжис. И зашли за реку Велю, и потом перешли реку Немон и нашли в четырех милях от реки Немна гору красную, и сподобалася¹⁶ им, и вчинили на неи город и назвали его Новъгородок. И вчинил собе князь великии в нем столець, и назвался князем великим новъгородским».

Летопись Рачинского: «И часу панованья Монтвилова повстал цар Батыи и пошол на Рускую землю, и всю Рускую землю звоевал, и князеи руских постинал, а иншых у полон повел, и столец всее Руское земли город Киев зъжог и пуст учынил. А князь великии киевскии Дмитр, боечыся великое силы и моцы его, збег с Киева до города Чернигова, и потом доведалъся, што город Киев сожжон и вся земля Руская спустошона. И слышал, иж мужыки мешъкають без господара¹⁷ а зовутся дручане. И он, собравшыся з людми своими, и пошол ко Друцку, и землю Друцкую посел, и город Друческ зарубил, и назвался великим князем друцким. И в тот час доведался великии князь Монтвил жомоитскии, иж Руская земля спустошона и князи руские розогнаны, и он, давшы воиско сыну своему Еръдивилу, и послал з ним панов своих радъных, напервеи с Колюмнов Трумъпя, а другого з Уръсинов именем Эикъшыса, а третего з Рож именем Кгровжыса. И зашли за реку Велю, и потом перешли реку Немон и нашли в чотырох милях от реки Немна гору красну, и сподобалося им, и вчынили на неи город и назвали его Новгородок. И вчынил собе князь великии в нем столец, и назвался великим князем новгородским. И пошедшы з Новагородка и зарубил город Городно, и потом пошол до Берестья и нашол Берестеи и Дорогичын, и Мельник от Батыя спустошоны и покажены, и он тые городы зарубил и почал на их княжыти. А потом умер князь великий Монтвил жомоитскии».[iii]  [iii] 1 – снарядил; 2 – порядком; 3 – хоругви; 4 – отдельно; 5 – оружия; 6 – определенная; 7 – едва; 8 – леопарда; 9 – принадлежности; 10 – сборным; 11 – во главе; 12 – разрушенный; 13 – с гербом Колонны; 14 – гербом Медведь; 15 – гербом Роз; 16 – понравилось; 17 – хозяина.


[Закрыть]

Несмотря на некоторую путаницу в именах, из этих записей видно, что исторический источник у них один – Ердивил или Радивил зашел за Неман, нашел там «гору красну» и зарубил на ней Новгородок или Новогородок. Но не надо забывать, что это только так называемая «легендарная» часть летописей, которая, по мнению Н. Улашика, оформилась в XVI веке династией Гаштольдов. Тогдашние наместники и воеводы Новогородка были заинтересованы именно в такой легенде. Мы не знаем тех летописей, из которых переписывалась история о переселении пятисот семейств римской шляхты во главе с Палемоном в Литву. Вероятно, эта легенда, как и сообщение, что Скирмонт или Ердивил-Радивил находили за Неманом сожженный Батыем Новогородок, придумана. Более-менее достоверным является лишь то, что проверяется другими письменными источниками и археологическими раскопками.

Археология же свидетельствует, что Новогородокская земля была густо заселена еще в X веке, сам город возник в конце X века, и уже тогда он был обнесен валом. Во второй половине XI века это уже крупный ремесленный город с мощными оборонительными сооружениями, во второй же половине XIII века в замке встала первая вежа-каменица (М. Ткачев).

Сопоставляя все вышесказанное, мы можем согласиться с выводами М. Ермоловича: Новогородок приобрел экономическую и политическую силу прежде всего благодаря выгодному в тот момент географическому положению, а во-вторых – из-за прихода на его стол воинственных литовских князей.

И все же что-то в этих рассуждениях останавливает, настораживает, что-то заставляет еще и еще раз обращаться к летописям, что-то вызывает несогласие. Конечно, человеку хочется полного знания, а придет ли оно, когда заглядываешь во времена легендарные? Действительно, отчего именно Черная Русь взяла на себя миссию по объединению западнорусских земель вместе с литовскими и жмойтскими в единую державу? Отчего не Червоная Русь? Не собственно Литва? Не тот же Полоцк, в конце концов? Да, Полоцк утратил свое экономическое и политическое значение, утратил собственную княжескую династию, позвал на стол литовских князей. Но ведь он все равно оставался Полоцком, городом, через который вели торговые шляхи из варяг в греки, и колокольный звон с его Софии был хорошо слышен во всей Русской земле. Так почему же Полоцк пал, а Новогородок вознесся?

Кстати, я не однажды упоминал о выгодном географическом положении Новогородка, а этот вопрос требует уточнения. Действительно, географическое положение Новогородка скорее всего можно назвать специфическим. Тот же Полоцк стоит куда более выгодно, чем Новогородок. Почти всe крупные средневековые города стоят на больших реках. Это и самые лучшие торговые пути, и удобные дипломатические отношения с миром. Река течет в южное или в северное моря, а там открываются куда большие просторы, чем в полях и лесах. Так вот, Новогородок стоял не на реке, а на горе. До Немана от него около двадцати километров, четыре средневековые мили. Хорошо это или плохо? Вероятно, именно в середине XIII века это оказалось очень удобно – гора в стороне от реки. Город вместе с мощным замком возвышался настолько неподступно, что враги редко к нему подходили. А подойдя – вскоре отступали. Замковая гора пугала. Где-то высоко вырисовывались зубчатые вежи, за стенами не было видно широкого детинца. Глубокий ров с водой. Бряцанье цепей подъемного моста. Горячее дыхание кузен и гончарен ремесленных кварталов. Новогородокская шляхта сумела собрать большие богатства, археологи и историки до сих пор не перестают удивляться роскоши раскопанных домов. Богатство же отличается той особенностью, что неизменно трансформируется во власть. Где золото, там и власть, так было во все времена.

Город-замок, подвалы которого были заполнены заморскими кубками, золотом, мехами и драгоценными каменьями, манил к себе. Шляхты, торгового люда, ремесленников и земледельцев все прибывало. С 1240 по 1270 год, как отмечал Н. Улащик, Новогородокское княжество очень расширилось и занимало территорию от Вилии до Могильно, оттуда до Чернигова, Стародуба и Карачева, там же Мозырь, Туров, Пинск, все Подляшье с городами Берестье, Дорогичин, Бельск, Мельник, на востоке Брянск и Сураж, на западе Городня. Рынгольт был последним князем независимого Новогородокского княжества. Далее же, во времена Миндовга, началось образование Великого княжества Литовского, при князе Войшалке оно завершилось.

Как говорит предание, только князь Наримонт, старший сын Рамунта, перенес столицу из Новогородка в Кернаву. Но это будет позже.

Червоная или Красная Русь. Она тоже могла стать консолидирующим центром, могла собрать под своей рукой все соседние земли. Даже, думается, для этого у нее было больше возможностей. Смотрите сами. Данила Галицкий был великим князем достаточно сильной державы. Василий Татищев в своем «Лексиконе Российском историческом, географическом, политическом и гражданском» писал: «Великий князь, в России титул государей от Рюрика до царя Иоанна I, который во всей России до отделения Белой Руссии был единственно киевскому даван, а тогда стало быть два великия князи, протчие же все были местные и удельные князи, и сей титул так высоко содержали, хотя греческие императоры в грамотах титул базилеус писали, однако сами, предпочитая древней, онаго королевскаго принять никогда не хотели, токмо един галицкий князь Роман, по нем Мстислав тот королевский титул приняли. И сему многие иностранные последуя, титул великих князей приняли, первое литовский в XIII ст., по нем финлянский, австрийский и напоследок тосканский. Однако ж все они были или суть подвластные другим государем. У нас же от великого князя Иоанна III, которой начался писаться император или повелитель всея Руссии, сей титул дается наследником, как оный Иоанн Великий перво большаго сына, а потом внука нарекши великим князем, при себе точно по чину греческих императоров короновал, которое в его гистории обстоятельно описано».

Значит, князь Данила Романович, который, кстати, получил еще и корону от папы римского, был одним из самых могущественнейших русских князей, Галицко-Волынская Русь имела дипломатические сношения со многими западноевропейскими странами, И не только сношения – она влияла на общую политическую ситуацию в Центральной Европе. «Король же угорьскый возведе искаше помощи, хотяше прияти землю немецкую. И посла к Данилови, рекый: «Пошли ми сына Романа, да вдамъ за нь сестру герцикову, и вдамъ ему землю Немецкую». И еха во немце с Романом, и да сестру герцюкову за Романа, и створить обеть, его же за множество весь не списахомъ.

Потом же посла к Данилови, рекый: «Ужика ми и сватъ еси, помози ми на чехы». И убеди и. И поиде на Опаву путемь своимъ, самъ бо пленяше землю Моравьскую, и многы городы расыпа, и вси пожьже, и велико убийство створи земле той».