Текст книги "Избранные труды. Том 2. Уголовное право"

7. Объекты власти. Ими могут быть, если пользоваться традиционной терминологией, общественные отношения, в частности политические, экономические и социальные. Непосредственным объектом власти в сфере уголовно-правового регулирования оказываются предметно выделяемые и пригодные для теоретического описания и эмпирической характеристики феномены. Ими могут быть, в частности, имущество, статусы, семья, личностные отношения, возможность самореализации, свобода, жизнь и др.

Содержание любой власти, как полагают многие, образует принуждение. Но в основе принуждения лежит усмотрение, возможность, опять-таки правовая и фактическая, воздействовать на внешний мир, на объект власти. Поэтому отношения по поводу власти или властеотношения носят волевой характер и складываются из «господства – подчинения», «руководства – подчинения», основанного на ограниченном внешними условиями усмотрении субъекта власти и (или) на объективном значении его действий. Принципиально иной позицией является понимание содержания власти как специфического сотрудничества, что слабо отражает природу уголовного права. В правовой характеристике власти, данной, например, профессором Р. Циппелиусом, выделяются образующие власть элементы, в частности способности, харизма, владение и проч., правомочия распоряжаться, возможности влияния, права контроля. С социологических позиций власть получает более подробную характеристику, причем споры здесь весьма остры, а позиции разнообразны.

Так или иначе, нами принимается как исходный тезис для описания реальности верифицируемыми утверждениями, что власть в сфере действия уголовного закона может осуществляться определенным кругом субъектов, прежде всего имеющих публично-правовой статус, но в ряде случаев фактически и иными субъектами – индивидуальными и коллективными, – способными играть те или иные социальные роли. Она выступает в правовых и неправовых формах; реализуется различными способами, как отмечается в литературе, – от террора и грубого насилия до манипуляции процессами мышления и дискурса. Уголовно-правовая власть различным образом внедряется в сферу социального развития. Она дифференцируется по содержанию и механизму преобразования, становится все более разнообразной. Поэтому процессы развития власти противоречивы: она снимается, возникает, преобразуется как в более жесткие, так и в более мягкие формы.

8. Механизм преобразования уголовного права в содержание власти. Он противоречив, весьма сложен и далеко не всегда функционирует открыто. Его абстрактное описание парадоксальным образом, опираясь на формальную характеристику правоприменительного и управленческого процесса, может ввести государство и общество в заблуждение. Дело в том, что именно здесь возникают неявные, латентные негативные издержки действия уголовного права, которые способны деформировать его социальные цели, признанные конституционно.

Наилучшие возможности моделирования процесса преобразования уголовно-правовых норм во власть создаются при внесении изменений в уголовный и уголовно-процессуальный кодексы. Общая схема такова: принимается новый запрет, определяется и, как правило, расширяется подследственность и подсудность. На оперативно-розыскные органы возлагаются задачи осуществления внепроцессуальных мер предупреждения и выявления преступлений. Они наделяются дополнительными обязанностями и правами, например, по контролю поведения некоторого круга юридических и физических лиц. Определяются процедуры выполнения этих обязанностей, и вводится ответственность за их невыполнение. Предъявляются дополнительные требования к иным адресатам уголовного закона, на которых нередко также возлагаются дополнительные обязанности и поведение которых определенным образом ограничивается. В некоторых ситуациях создаются новые структуры и др. Дополнительные обязанности обеспечения определенного поведения, проверки, контроля и др. нередко возлагаются на органы исполнительной власти и даже структуры, действующие на основе частного права.

Характерный пример реализации такой схемы представляет собой введение, возможно, разумное, уголовной ответственности за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, которое очень серьезно изменило распределение власти публичных структур. Действительно, принятие нового запрета, в частности, определило компетенцию целой системы органов, правоохранительные структуры получили новые возможности собирания информации, осуществления внешнего контроля, проведения различных проверок. Изменился характер их взаимоотношений со значительным кругом лиц.

Эта схема может быть описана и на социальном уровне. Здесь уголовное право выполняет правоустановительную функцию и порождает властеотношения, вначале формально, поскольку оно содержит обязательные предписания, пусть выраженные негативно через запрет, а затем наиболее ощутимо – фактически. Оно по всем направлениям обеспечено государственным принуждением и вполне реально проявляется, как уже отмечалось, в изменении статусов, поведения, притязаний.

9. Изменения состояния власти. На наш взгляд, они также поддаются эмпирическому описанию. В связи с принятием и реализацией уголовно-правовых норм либо изменением уголовно-правовой практики в итоге наступают следующие крайне важные и обычно игнорируемые уголовно-правовой мыслью процессы. Прежде всего в целом меняются возможности той власти, которой даны новые полномочия или расширены старые, а соответственно, вполне возможно, и иных ветвей власти. Власть наполняется новым содержанием, что и отражается на структуре властеотношений. Далее, власть перераспределяется между ее субъектами, что в значительной степени связано со спецификой реализации уголовного закона и автономностью правоохранительных органов и судебной власти. Наконец, меняется характер отношений в обществе, могут возрастать трансакционные издержки, особенно связанные с коррупцией, происходит подавление инновативной составляющей в политике, социальных и экономических отношениях. Частично это неизбежно сопровождает расширение уголовно-правового регулирования, частично эти явления могут преодолеваться, и преодолеваются, публичной властью и обществом.

Эти изменения, в свою очередь, отражаются уже, собственно, на состоянии социальных отношений. Проявляется это различным образом. Классические случаи – установление наказания со всеми вытекающими отсюда последствиями, когда некоторый круг лиц подпадает под определенную власть; расширение путем изменения правоприменительной практики абстрактной угрозы наказания, когда неопределенный круг лиц должен считаться с возможностью применения власти, нуждаясь, если говорить языком ст. 290 «Получение взятки» УК РФ, в «общем покровительстве», даже если уголовно-правовые риски преувеличены; изменение или подкрепление негативных социальных оценок, в частности путем табуирования поведения или создания новых требований к этому поведению (например, введение понятий «добросовестный или недобросовестный плательщик», «продавец» и др.), создание перспективы возникновения комплекса неполноценности, что и до сих пор соотносят с образом крупного предпринимателя-олигарха. Это лишь примеры. Но во всех случаях, когда уголовное право кого-либо наделяет властью, некоторый круг субъектов права ограничивается в возможностях поведения либо, по меньшей мере, подпадает под угрозу такого ограничения.

10. Классификация изменений состояния власти. Происходящие под влиянием уголовного закона изменения состояния власти, т. е. возникновения, изменения или прекращения властеотношений, стоит классифицировать по ряду критериев. Для начала рассмотрим лишь один критерий, а именно сферы действия уголовного закона. По этому критерию исследуемые изменения можно подразделить на две группы.

Первая группа изменений в структуре судебной власти и власти иных структур, прежде всего участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, осуществляется внутри практики наказания и применения иных мер уголовно-правового характера.

Вторая группа изменений осуществляется вне этой сферы и имеет процессуальный и организационный, формальный и неформальный характер. Несколько слов об этом.

Первая группа. Традиционно действие или властный ресурс уголовного права оцениваются путем анализа уголовно-правовых санкций, которые, в сущности, характеризуют карательные ожидания, их угрозу либо предупреждение о них. Увеличение санкций рассматривается как ужесточение уголовного закона, а их снижение – как смягчение его. Вторым критерием оценки является применимость уголовного закона, что обычно характеризуется как степень его неотвратимости и увязывается с проблемой латентности преступности. Очевидным, хотя и плохо учитываемым образом и ужесточение санкций за те или иные преступления, и рост количества уголовных дел увеличивают реальную власть субъектов правоприменительных органов и суда. Это связано с повышением нескольких видов риска, в частности риска для преступника быть вполне законно привлеченным к уголовной ответственности и риска уголовно-правовой ошибки или злоупотребления правом.

Эти изменения уголовно-правовой власти или властного ресурса уголовного закона могут измеряться и описываться с помощью различных методик и различным образом: по кругу лиц, по интенсивности, которую суммарно можно выразить через среднее значение мер наказания и их общую величину (число лет лишения свободы, размер штрафа), по иным показателям.

Вторая группа. Она связана с реалиями, сопровождающими уголовную ответственность. Еще до возбуждения уголовного дела и до постановления приговора суда фактические и юридические властные отношения возникают между, с одной стороны, органами внутренних дел, прокуратурой и другими структурами, правильно или нет, именуемыми силовыми, а с другой – иными участниками правового оборота, которые могут иметь или не иметь процессуальный интерес.

Поскольку такие властные отношения весьма многообразны, целесообразно в процессе анализа ситуации дополнительно проверять, выступает ли действительно уголовное право в данном случае как источник власти. Основные критерии их связи с уголовным законом следующие:

а) критерий правового наделения власти, основанием которого является соотношение отдельной уголовно-правовой нормы, фактического состава, обосновывающего возникновение этих отношений и их содержание;

б) критерий фактической связи осуществляемого легитимно или нелегитимно, легально или нелегально воздействия на поведение общества и членов общества, которым обычно выступает содержание действий, осуществляемых субъектом власти.

Примерами являются проведение проверок заявлений и иных материалов о преступлении как обоснованное, так и нет; принятие мер процессуального принуждения, в частности мер задержания, что также может быть обоснованным и необоснованным. К сожалению, при этом нередко возникают противоправные отношения власти к лицам проверяемым, задерживаемым или по иным основаниям подвергнутым тем или иным мерам. К таким противоправным отношениям относятся фальсифицированное создание и заявление угрозы наказанием либо мерами различного уголовно-процессуального характера путем конструирования обвинения в нарушении уголовно-правового запрета, защита от законных мер уголовно-правового характера, вмешательство в предпринимательскую деятельность, наконец, самое опасное – коррупция.

Нетрудно видеть, что в тех случаях, когда властеотношения базируются на действующем уголовном законе, возникает простая закономерность: чем шире пределы криминализации поведения, тем, в принципе, шире порождаемый ими круг уголовно-правовых властеотношений. Именно это должно учитываться при проведении уголовной политики. Общество беспокоит осуществляемое отдельными должностными лицами «крышевание», участие в незаконном захвате предприятий, иное вмешательство в процесс принятия решений. Все это – показатель, следствие и процесс злоупотребления властью со стороны должностных лиц, что, понятно, противоречит закону.

11. Отрицательные социальные последствия действия уголовного права как источника власти. Разумеется, это крайне сложный вопрос, и он требует объективного рассмотрения по критерию баланса национальных интересов в каждом отдельном случае. Общие позитивные последствия описаны в литературе. Власть в целом и на различных участках укрепляется, ее авторитет растет.

Вместе с тем есть достаточно серьезные основания полагать, что расширение уголовно-правового регулирования объективно приводит к нескольким последствиям, которые могут оказаться нежелательными. Попытаемся кратко обозначить эти последствия. Прежде всего, власть в целом становится более авторитарной, поскольку договорная схема отношений подменяется принудительной, не допускающей диспозитивности. Это прерывает диалог с населением, блокирует развитие гражданского общества и вынуждает граждан к коррупционному поведению. Невозможность или трудность установления законных договорных, в широком смысле, отношений вынуждает покупать услуги лиц, обладающих в связи с определенным содержанием закона крайне опасной для их контрагентов властью, что повышает трансакционные издержки.

Далее, меняется иерархическое соотношение властей и властных структур, когда усиливаются позиции правоохранительной власти и ослабляются позиции власти исполнительной в иных сферах и даже в судебной власти. Поскольку реализация уголовного закона и связанные с этим властные возможности весьма специфичны в этих рамках, иногда на нижних уровнях может происходить нелегальная приватизация власти, последствия которой также могут носить самый различный характер. Кроме того, даже действуя формально законно, но выходя за пределы необходимого (ч. 2 ст. 14 УК РФ), власть, получив избыточные уголовно-правовые полномочия, может деформировать, разумеется частично, цели социального развития. Наконец, может произойти общее ослабление творческих сил общества. Еще раз приходится подчеркнуть, что все эти характеристики носят оценочный характер. Соответственно необходимо крайне осторожно подходить к поиску признаков, способных адекватно отразить названные здесь последствия уголовного закона.

12. Ограничения отрицательных последствий действия уголовного закона как источника власти. Исходное положение, еще нуждающееся в обосновании, состоит в том, что некоторые последствия могут быть опасны и действительно опасны для общества, однако эти негативные последствия действия уголовного закона как источника власти в принципе преодолимы. Разумеется, решение связанного с этим комплекса проблем требует проведения многих мероприятий политического, организационного и иного характера. В данном случае можно высказать ряд методических соображений, относящихся к рассматриваемому явлению.

Прежде всего необходимо осознать значение рассматриваемого явления, выяснив, что действительно происходит с властью под влиянием пределов и практики применения уголовного закона. Скажем, находится ли налоговая система, налоговое администрирование под контролем законодательной власти и управомоченных органов исполнительной власти или интересы использования властного ресурса уголовного закона приобрели самостоятельное значение?

Далее, необходимо совершенствовать практику конституционного ограничения властного ресурса уголовного права. Здесь есть два несомненных ограничителя.

Первый – конституционное разделение властей, равно как и иные основы конституционного строя России.

Второй – соблюдение прав и свобод человека и гражданина.

На юридико-техническом уровне важнейшим способом преодоления негативных сторон раздробления власти в связи с реализацией уголовного закона следует считать жесткое пресечение его использования за пределами конституционных и уголовно-правовых целей. Реализовать это направление трудно, ибо оно резко снижает властный и вытекающий из него коррупционный ресурс правоприменителя. Однако целесообразно обдумать возможности усиления ответственности за незаконное возбуждение уголовных дел в ситуации, когда нет сколько-нибудь разумной перспективы постановления обвинительного приговора установленному лицу, равно как и принятия иных решений, особенно связанных с избранием меры пресечения в виде содержания под стражей. Необходимо, на наш взгляд, жестче контролировать действия экономического и политического характера в отношении лица, обвиняемого в совершении преступления, не вытекающие из содержания ответственности за данный уголовно-правовой запрет.

Следует жестко реагировать на ряд распространившихся в последнее время способов злоупотребления властным ресурсом, основанным на нормах уголовного права. К ним относятся: фальсификация доказательств по уголовным делам, выход за границы предмета доказывания, практика разглашения данных предварительного следствия в целях опорочить честь и достоинство, деловую репутацию субъекта, высказывания некоторых должностных лиц в форме заявлений о наличии к кому бы то ни было вопросов, о криминализации целых регионов и др.

На наш взгляд, также следует поставить вопрос о разграничении экономических, социальных, политических и собственно уголовно-правовых аргументов оценки различных видов поведения, в первую очередь экономического, и отдельных деяний. Этот вопрос недостаточно проработан, если вообще затрагивается в уголовно-правовой доктрине. Он, в частности, возникает в процессе оценки целесообразности и правомерности поведения должностных лиц, совершения различного рода экономических действий, оценки наличия общественно опасных последствий, особенно когда они чрезвычайно абстрактно формулируются как «нарушение чьих-либо прав и законных интересов».

Это лишь примеры, и они указывают как на возможность решения проблемы, так и на необходимость ее исследования.

1. Характеристика проблемы. Она является одновременно и традиционной, и новой. Традиционность проблемы состоит в том, что уголовное право с различных позиций и различными течениями общественной мысли рассматривалось как специфический институт господства, орудие подавления сопротивления эксплуатируемого народа.

Новизна темы, хотя и относительная, определяется тем, что в современных условиях между различными социальными группами развернулся процесс специфического характера политической борьбы за определенное состояние и использование уголовного права, и он не анализировался системно в российской юридической литературе последних лет.

Между тем процессы модернизации либо рутинного обновления как собственно уголовного законодательства, так и практики его применения имеют весьма существенную политическую составляющую. Они наталкиваются на обусловленные самыми различными факторами противоречия экономических, управленческих и иных интересов, на различия идеологических установок, на профессиональные разногласия при выборе правотворческих и правоприменительных решений, равно как и на различные возможности получения социальной поддержки.

Порожденные этим позиции и взгляды получают различные наименования, не всегда верные (либерализм, государственничество, консерватизм, произвол, усиление борьбы, кризис и др.) и должны осознаваться при разработке и обосновании путей развития и реализации уголовного права и закона. Можно предположить при этом, что корыстные интересы определенных социальных групп, стремление к своеобразной приватизации уголовного права порождают неудовлетворенность общества его состоянием, особенно такими явлениями, как низкая эффективность, непредсказуемость практики, несправедливость наказания и др. Ниже кратко рассматриваются лишь некоторые связанные с этим вопросы.

2. Понятие политической борьбы применительно к уголовному праву. Это понятие политического многократно рассматривалось в политологии и работах по уголовной политике. Оно является неопределенным и применяется в самых различных значениях к множеству сфер социальной деятельности[94]94
  См. обзор мнений: Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М., 2009.


[Закрыть].

Понятие борьбы также употребляется весьма часто, но и оно является не вполне определенным и спорным, имея специфический набор смыслов, характеризующих обычно процессы воздействия на преступность, но крайне редко охватывающих противоречия стратегий и тактик внутри этого противодействия.

В данном случае под политической борьбой за обладание уголовным правом понимаются осуществляемые отдельными субъектами процессы выработки в собственных интересах, связанных с разделением публичной власти, различных позиций по вопросам содержания, развития и реализации уголовного права, расширения собственного влияния на эти процессы, включая приобретение и расширение полномочий в этой сфере. Борьба есть противопоставление идей, позиций, проектов, оценок, определенный тип социальных конфликтов, который может решаться мирными и насильственными, экономическими, юридическими и иными средствами. Для понимания природы политической борьбы полезным является развитый американским политологом Давидом Эстоном подход к определению политики как авторитарной аллокации ценностей, т. е. как упорядочения, распределения и связи элементов, структур и субсистем внутри общей системы, которые должны гарантировать функциональные цели целого и его частей.

Установление определенного типа или состояния аллокации ценностей или ресурсов есть цель и возможный результат политической борьбы, конкретизируемый в состоянии уголовного закона, его реализации и понимания.

Наиболее известными примерами политической борьбы за уголовное право являются вначале определение границ публичного и частного права, а на этой основе сложные споры о задачах уголовного права, о понимании его субсидиарности, о соотношении норм уголовного и гражданского права, уголовно-правовой и договорной ответственности и проч. Понятно, что такого рода споры, так или иначе, определяют решение фундаментальных проблем политической системы. В центре внимания общества и борьба за или против смертной казни, запрещение спекуляции или разрешение свободной торговли, уголовно-правовую характеристику экстремизма, организованной преступности. Одним из наиболее ярких примеров борьбы за уголовное право является процесс юридического анализа причин и виновников финансового кризиса.

Разумеется, противостояние различных уголовно-правовых позиций происходит в обществе на разном уровне, в различной форме, и не всегда очевидна их политическая составляющая. Но все же, как правило, она может быть идентифицирована как нечто отличное от психологического, служебного или иного конфликта, к политике отношения не имеющего.

Таким критерием является связь позиции субъекта с принятием уголовно-правовых решений, затрагивающих общие публичные интересы.

При таком подходе понятие и процессы политической борьбы применительно к уголовному праву рассматриваются как часть механизма его действия, а тем самым как условие и контекст получения определенных результатов. Если проанализировать силы и действия, поддерживающие то или иное направление уголовной политики или отвергающие его, то процессы социального управления станут более эффективными.

3. Предпосылки политической борьбы в обществе. Они всегда существуют и имеют более общее политическое, экономическое, социальное, психологическое и иное содержание. Нет необходимости специально доказывать, что общество включает различные группы с различными интересами, согласование которых в принципе конфликтно.

4. Ценность уголовного права как цель политической борьбы. Уголовное право в целом как отрасль права, практика, уголовно-правовая мысль традиционно выступает как общенациональная ценность, создаваемая и контролируемая преимущественно публичной властью. Уголовно-правовые нормы содержатся в законах, принимаемых законодательной властью отдельных стран, и реализуются приговорами, постановляемыми от имени государства. В этом проявляется сущностная черта уголовного права как части или состояния государственного суверенитета.

Вместе с тем уголовное право может фактически принадлежать или контролироваться отдельными социальными группами, в том числе и классами, что никогда не подвергалось сомнению в марксистской теории и практике, но, как можно полагать, является или должно являться общим местом различных направлений теории государства и права.

Такое утверждение отражает реальность и может быть описано эмпирически. Оно, в частности, выражается в наличии у отдельных институтов исключительной или преимущественной возможности формировать уголовное право и механизм его действия, а также в возможности использования уголовного права для достижения определенных целей в интересах данной группы. Здесь есть некоторые противоречия. Такое положение в значительной своей части легитимно, но его конкретное выражение все же является объектом политической борьбы. Например, независимость суда и, более конкретно, его компетенция на принятие решений, являющихся источником уголовного права.

В определенном социальном контексте возможен своеобразный «захват» уголовного права, который фактически означает его приватизацию в интересах той или иной профессиональной прослойки, группы экономических субъектов, например, ориентированных на экспорт или, напротив, внутренний рынок.

Обладание уголовным правом в определенных ситуациях дает большую эффективность и оказывается крайне значимым для этих групп.

Уголовное право как объект политической борьбы может быть описано с нескольких сторон. Оно представляет собой:

а) расходуемый управленческий (в широком значении понятия «управление») ресурс;

б) качество или состояние политической власти данной группы, а значит, и ее представителей;

в) средство завоевания власти, чаще всего популистскими приемами.

Такая характеристика ценности уголовного права нейтральна к представлениям об идеальном политическом устройстве. Собственно, содержание ценности уголовного права различно в авторитарном и демократическом обществах, как различно для субъектов борьбы за обладание его возможностями. Но обращение к категории ценности необходимо и возможно повсюду там, где уголовное право может быть использовано в интересах субъектов, им обладающих и контролирующих его реализацию. Для обоснования изложенного подхода к пониманию ценности уголовного права как объекта политической борьбы в данном случае достаточно привести лишь несколько соображений.

Прежде всего ценность уголовного права определяется его сущностными чертами и реальным состоянием.

Обычно уголовное право характеризуется как совокупность норм, объявляющих преступлениями общественно опасные деяния и определяющих правовые последствия нарушения установленных запретов. Это полезное определение, но имеющее сугубо формальный характер. Между тем сущность уголовного права, его предназначение состоит в обеспечении применения легального насилия, направленность и объем которого определяется субъектами, им обладающими. Легальное насилие, его угроза, риски применения образуют основу регулятивно-охранительного ресурса уголовного права. Все остальные свойства определяются необходимостью и возможностью применения этого ресурса. И именно этот ресурс нужен всем и нужен в первую очередь. При этом социальная ценность уголовного права как его ресурс меняется во времени, характеризуется набором эмпирически выраженных или выражаемых показателей и колеблется от некоторого идеального максимума до нуля.

Далее, уголовное право своим состоянием отражает определенную зрелость развития публичной власти и общества. Уголовное право легитимирует публичную власть, наделяет ее возможным авторитетом, предоставляет в распоряжение власти определенный набор аргументов, позволяющих обосновать свои действия, то, что называется уголовной политикой. Это не столь очевидно. В некоторых социальных ситуациях даже государства, имеющие, казалось бы, хорошие позиции, прибегают к нелегитимному насилию, что всегда приводит к репутационным издержкам.

Наконец, ценность уголовного права несколько парадоксально состоит в возможности укреплять власть или завоевывать ее, представляя себя защитником тех или иных интересов.

Это общая характеристика социальной ценности уголовного права. Но реально она всегда конкретна и зависит от социальных потребностей, возможностей, целей, политики обладателей уголовно-правового ресурса, а также, разумеется, от подготовленности целостного механизма действия уголовного права к его инструментальному использованию.

5. Отдельные цели политической борьбы за уголовное право. Они отражают собой, обычно неполно, социальную ценность уголовного права, и выявляются при обращении к практике его реализации и могут быть классифицированы применительно к управленческому ресурсу, укреплению политической власти, ее легитимации. Здесь нужно сделать несколько предварительных замечаний, которые, можно полагать, имеют практический смысл.

Прежде всего, цели борьбы за уголовное право в принципе отличаются от целей и задач уголовного права. Цели политической борьбы субъектны и вариативны. Они в самом общем виде направлены либо на присвоение возможностей уголовного права, либо на обоснование оптимальных способов выполнения его задач.

Цели политической борьбы формулируются, если это вообще происходит, крайне абстрактно и обычно маскируются клишированными аргументами. В основе такой аргументации обычно лежат ссылки на интересы общества, необходимость укрепления правопорядка и способность данного субъекта лучше других использовать возможности уголовного права либо, как вариант, ссылки на оптимальность предложений данного субъекта. Анализ целей предполагает поэтому выявление действительно значимых ее составляющих.

Далее, цели борьбы за уголовное право обычно противоречивы и, что примечательно, трансформируются в процессе их реализации.

Соответственно, анализ политической борьбы за уголовное право начинается с действительного уяснения ее целей. При этом крайне важно иметь в виду, что цели получения благ уголовного права могут оторваться от потребностей и заместиться ритуалами. Тогда рушится власть.