Текст книги "Чисто русское преступление"

– Действуйте, действуйте, – кивнул ему Шашкин, – а то следующие на очереди столичные музеи. А там, глядишь, возьмутся за золотой запас страны.

Он повернулся и пошел прочь, насвистывая про госпожу удачу. В ближайших кустах Туровский заметил мелькающего следом за начальником лейтенанта Ивушкина. Тот резвым зайцем, запутывающим следы, перебегал от одной стороны дороги к другой, пока не добежал до милицейского газика. Тут он опередил Шашкина и открыл перед ним дверцу, растягиваясь по швам и козыряя майору. Шашкин привычно ответил на приветствие козырянием у белой панамы и нырнул в газик. После него на место рядом с водителем сел Ивушкин. Андрей вздохнул облегченно. Ему не хотелось, чтобы лейтенант выступал в качестве личной охраны пострадавшего Бубенцова. После фантиков он относился к нему несколько предвзято.

Машина зарычала, сорвалась с места, насколько это возможно для отечественного транспорта, и, выдавая в больничный сквер клубы едкого серого дыма, понеслась к воротам.

* * *

Андрей не спешил, хотя вновь открывшиеся факты ограбления требовали его немедленной реакции. Имея на руках список местных коллекционеров, заинтересованных в том, чтобы рукописные раритеты попали в их частные коллекции, он оставался спокоен, считая, что путь к преступникам у него уже в кармане. Оставалось чисто механически проверить каждого из них. Туровский не сомневался в том, что при разговоре с ним один из них обязательно проколется и даст зацепку, ниточку, потянув за которую сыщик распутает весь этот клубок страстей. Страстей! Ведь до какого высоковольтного накала нужно дойти, чтобы травить своего знакомого изощренным ядом, надеясь на летальный исход.

Любовно поглаживая полученный список, пристроенный на колене, Туровский поглядывал на больничное крыльцо. Оттуда должна была показаться Светлана Ведрищева. Не могла же она просидеть у койки больного весь день! Безусловно, могла, если бы там уже не сидела Елена Ивановна. Две женщины у койки одного мужчины – это как две хозяйки на одной кухне, кому-то придется отступить. И Туровский знал, кому именно в этом случае.

Здесь он не ошибся.

Светлана выскочила, как ошпаренная кошка, и побежала к выходу. Андрей ее окликнул, поднявшись, и побежал навстречу. Едва успел спрятать драгоценный список в карман.

Светлана остановилась как вкопанная, заметив Туровского.

– Я так и знала! – воскликнула она, глядя на сыщика.

– Что, что знала? – встрепенулся тот, предчувствуя, что во внезапном порыве та может выдать полезную информацию.

– Вы за мной следите, – горестно изрекла девушка и принялась теребить свою русую косу. – Думаете, что это я отравила Семена!

Андрей вяло предположил, что у Светланы легкая стадия шизофрении и ей всюду кажется слежка и преследование.

– Да, – продолжала Светлана, – я приходила к нему накануне. Он позвонил в библиотеку и попросил принести ему необходимые для работы книги. Семен заболел! Тяжело заболел! Он чихал в трубку. И я принесла.

– Вы часто носите книги больным читателям? – не сдержался Туровский.

– Нет, – гордо тряхнув головой, ответила ему Светлана. – Это было сделано мною в виде исключения из общих правил.

И она вновь направилась к выходу.

Терять ценного свидетеля, пока, впрочем, неизвестно чего, было недопустимо. Андрей направился за ней. Они вышли на улицу, но разговаривать спокойно не получалось, половина фраз тонула в автомобильном шуме. Андрей предложил девушке зайти в блинную, на что та, немного подумав, согласилась.

– Если это как-то поможет Семену, – вздохнула она.

Они устроились за свободным столиком, и Светлана, не дожидаясь Туровского, заказала себе оладьи с медом. Восхищенный ее наплевательским отношением к собственной фигуре, следует заметить, довольно аппетитной, он заказал себе то же самое. Но аппетита у девушки не было, она ограничилась лишь парой оладий, отказавшись от добавки. Туровский с удовольствием умял еще парочку.

Глядя на то, как он жует, – видимо, в этот момент сыщик показался Светлане совершенно безобидным, – она рассказала ему все, что смогла. Не смогла только открыть своих внезапно нахлынувших чувств к милому молодому парню Семену Бубенцову. Впрочем, то, что он ей давно нравился, она скрывать не стала. И пошла с нужными книгами к нему домой из чисто дружеских побуждений, ни на что серьезное не рассчитывая. Что она увидела у него в квартире? Ничего особенного. Все как обычно у холостяка, за которым ухаживает вредная бабуля. Светлана бы сделала квартиру Семена более уютной! Что она заметила странного? Ничего странного не заметила. Семен был довольно милым, хоть и больным, предложил поделиться лечебным травяным отваром, но признался, что тот был довольно горьким и противным. Естественно, Светлана отказалась его пить. Она заварила ему и себе чай, очень хороший чай, который умеет заваривать только она...

Туровский кивнул, его насторожил горький травяной отвар, якобы лечебный. Он спросил Светлану, не говорил ли, случайно, Семен, кто ему этот отвар приготовил? Нет, ничего такого Семен не говорил. Какая досада! Андрей достал мобильный телефон и позвонил Елене Ивановне, прекрасно зная, что пользоваться мобильниками в больницах запрещено. Но он сам попросил ее быть на связи.

Елена Ивановна ответила. Нет, лечебных отваров внуку она не готовила.

К общей загадке добавилась еще одна загадочка, которую, как чувствовал сыщик, можно разгадать. Он похлопал себя по карману. Но не по тому, где мирно ждал своей участи список частных коллекционеров, а по тому, где лежали взятые у Бубенцовой ключи от квартиры внука. Как только оперативники закончат следственные действия, Андрей поедет к Семену на квартиру. Шашкин дал ему добро, так ничего противозаконного он не совершит.

* * *

Попасть в квартиру Бубенцова удалось только к вечеру. Туровский, не тратя времени даром, позвонил первым по списку коллекционерам и договорился о встречах. Но сначала предстояло своими глазами увидеть жилище мастера.

Оно действительно представляло собой берлогу холостяка, центральное, самое почетное место которого занимал компьютер. Рядом с ним теснился стол со всевозможными флешками, дисками, чипами, микросхемами, деталями... Андрей слабо разбирался во всем этом многообразии. Его больше всего заинтересовал стакан с отваром. Но его не было. Вернее, стаканы были, но все они стояли чистыми. Впрочем, странно было ожидать, что улику оставили бы без внимания специально для любопытствующего сыщика. Радовало то, что результаты осмотра квартиры пострадавшего он сможет получить через Шашкина. Контакты подобного рода Туровский старался всегда налаживать, как ни крути, а без нашей милиции не обойтись. Это не книгу украли, тут человека чуть не убили.

– Жаль стаканчик, жаль, – вздыхал Туровский так, словно сам собирался испробовать яду.

Он прошел на балкон. Тот был завален ненужным хламом, во главе которого высился старый маленький холодильник. Сыщик с ухмылкой оглядел лыжи, одна из которых оказалась треснутой, детский велосипед с колесами-восьмерками и облезлый, когда-то эмалированный, таз. Все довольно обычное, что привыкли хранить наши сограждане на своих балконах. Сюда, видимо, хлам стаскивала Елена Ивановна, в ее возрасте избавляться от ненужных вещей становится истинной мукой, и они перекочевывают к беспечному внуку. В старом холодильнике лежал пакет с травой. Сыщик пожал плечами и захлопнул холодильник.

Потом он зашел на кухню и полазил по кастрюлям. Ничего, кроме куриного супчика, не нашел. Ничего подозрительного. Отвар принесли, его здесь не варили. Кто принес? Нужно опросить соседей. Товарищи уже это сделали, но, возможно, соседи вспомнят что-то еще.

К примеру, что пришли двое головорезов и заставили Семена выпить отраву. Тот сопротивлялся, кричал, соседи эти крики слышали...

– Ничего не слышали, – покачали головами старушки, греющие косточки под ласковым весенним солнцем на лавочке.

– Ни малейшего крика, – сказала самая разговорчивая из них. – А приходила к нему библиотекарша, точно. В платке, из-под которого выбивалась длинная коса, и в солнечных очках. Пряталась, чего-то боялась. Бочком так прошла, с пакетом. Книги там были? Нет, не похоже на книги. Хотя зрение, милок, у нас слабовато. Может, и книги она ему несла. Елена Ивановна приходила. Кто еще? Из знакомых больше никого. Из незнакомых, может, кто и приходил в подъезд, они разве доложатся? Консьержку нужно нанимать! Взяли бы меня, все равно тут сижу целыми днями.

– Без толку сидишь-то, – встряла другая старушка. – Всех и не упомнила! Пьяный Ванька-слесарь приходил в седьмую квартиру! Меня нужно консьержкой брать.

– Бабоньки, – возразила третья, – я лучше. Я скорую помощь и милиционеров видела сегодня в квартире Сеньки Бубенцова.

– Эка невидаль! – закричала первая. – Я вот перед собой сыщика вижу!

Туровский поспешил ретироваться, чтобы не вступать в спор, кто из старушек более достоин быть местной консьержкой. Он вернулся в квартиру Семена, чтобы еще раз все хорошенько обдумать на месте преступления. Устроившись перед компьютером, он представил себя Семеном.

Входная дверь, на что неоднократно жаловалась Елена Ивановна, была открыта.

Семен ленился бегать ее открывать, он кричал гостям, чтобы те заходили. Они зашли. Он сидел к ним спиной. Преступники могли тихо войти, ударить Семена по голове и скрыться. Но они выбрали более сложный путь! Очень странно. В этой странности, как чувствовал сыщик, и кроется правда.

Преступники прошли, поздоровались с Семеном, оставили ему злосчастный отвар. Почему он его у них взял? Они медицинские работники или знахари? Поговорили, ушли. Яд подействовал после того, как Семен выпил отвар. Пил он его один. Значит, преступники все рассчитали правильно. Если их и заметили, то почему-то не связали появление в подъезде с Семеном, как того пьяного слесаря. Выходит, они пришли как представители ЖЭКа или врачи скорой помощи. Врачи – это довольно интересно. У Туровского не выходил из головы лечащий врач Бубенцова, уверенный в том, что беднягу отравили ядом кураре. Не отсюда ли такая уверенность, что он сам это сделал?! Пожилой доктор с многолетней практикой в небольшом городишке? Вряд ли. Мысли уходят у сыщика в сторону. Не в ту сторону, куда следует. Это точно! Истина где-то близко, она здесь, но он ее пока не видит. Ничего, нужно все расставить по своим местам, и мозаика сложится.

– Неуемная фантазия, несомненная удачливость, хладнокровный расчет, получается товарищ Остап Бендер. Его благородие Бендер. Или я ошибаюсь? Нужно перечитать классиков, зайти в библиотеку... Светлана Ведрищева? Сама ему позвонила...

Продолжая думать, сыщик посмотрел на телефон, его снятая трубка безжизненно висела на проводе и слабо пикала гудками. Андрей решил вернуть ее на положенное место.

Как только Туровский положил трубку на место, раздался телефонный звонок. Он ответил, но на обратном конце провода молчали. Андрей повторил: «Слушаю вас» громче, но в ответ услышал тишину, а вскоре после нее короткие гудки. Туровский положил трубку, на долю секунды задумался, рассматривая номер на определителе, и перезвонил по нему.

– Краеведческий музей, слушаю вас, – бодро отрапортовал охранник Федоров.

– Захар Владимирович? – удивился сыщик. – Это вы сейчас звонили?

– Нет, – ответил тот, – никуда я не звонил! Это вы мне позвонили.

– А кто находится сейчас рядом с вами?!

– Кто? – Чувствовалось, что старик Федоров оглядывает холл. – Мамонт!

– Мамонт позвонить не мог, – разочаровался Туровский.

– Отчего же? Кто его знает. Тут только отвернешься, каждый норовит воспользоваться халявным аппаратом.

Туровский положил трубку и задумался. Сомнений в том, что звонил отравитель, интересующийся, достаточно ли хорошо он отравил жертву, у него не было. Но почему из музея?!

Глава 5
СУДЬБА РАСПОРЯЖАЕТСЯ СЛУЧАЯМИ, СЛОВНО ТАСУЕТ КОЛОДУ КАРТ

Светлана сидела в тишине читального зала и переживала за то, что так мало внимания уделяла Семену. Конечно, она чувствовала, что мальчик к ней неравнодушен, но лишний раз ему улыбнуться не могла. Не позволяло воспитание? Не кокетливый у нее характер? Разумеется, она не могла, как некоторые беспринципные девицы, очертя голову броситься на первого встречного. Ах, Семен не первый встречный! Как обидно, что все так нелепо получилось.

Светлана нисколько не соврала сыщику, сказав, что пришла с книгами после просьбы Семена, а не по личной инициативе. Ну, разве что несколько приуменьшила собственную скорость. Не говорить же этому столичному мачо, что она бежала, неслась к Семену Бубенцову на крыльях надежды. К чему ему об этом знать? Пусть сначала найдет человека, покусившегося на жизнь такого хорошего парня, пусть Семен придет в себя и признается Светлане в своих чувствах, пусть... Впрочем, и этого достаточно. Пусть признается он, тогда признается и она. В провинциальных городках не принято девушкам делать первый шаг навстречу пылким отношениям. Кругом родственники и знакомые, друзья и друзья друзей, что они станут говорить?

Светлана вздохнула. Скажут, что она примчалась к Бубенцову в больницу, потому что влюблена в него, как кошка в валерьянку. Но она не могла не прийти.

В тот раз, когда Светлана принесла ему книги, он так ее благодарил, так на нее смотрел! Словно чувствовал, что это его последний день. Девушка всхлипнула. Нет, он выкарабкается. Доктор сказал, что яд был очень сильным, но помощь Семену успели оказать вовремя. Яд! Как это похоже на женщину...

Светлана испуганно передернула плечами. А если сыщик думает, что этот яд подлила Семену она?! Какой ужас! Туровский попросил, если Светлана что-то вспомнит еще, то пусть позвонит ему в любое время суток. Она должна что-то вспомнить, иначе подозрение падет на нее. Глупости, в милиции работают умные люди, Туровский, хоть и хлыщ, но впечатление дурака не производит. И все же. Что-то вертится в голове, непонятно пока что. Светлане показалось что-то необычным, когда она зашла в комнату к Семену. Ну вот, из-за всех переживаний забыла. Нужно вспомнить и позвонить сыщику.

Нужно проведать Семена. Елена Ивановна на нее подозрительно поглядела в больнице. Но это из-за того, что на внука кто-то покушался. Светлана на ее бы месте тоже смотрела на окружающих довольно подозрительно. Среди них может оказаться преступник.

Ей представился преступник в образе блеклого типа в белой панаме и солнцезащитных очках. Помятый льняной костюм не выходил у нее из головы, потому что его хотелось, как хорошей хозяйке, немедленно снять и погладить. Блеклый тип никак не перевоплощался по совету сыщика в кавалера, ищущего ее внимания. Преступник, и все тут. Иначе зачем он за ней следил? Между прочим, что-то сегодня она его не видела, у типа внезапно появились более важные дела, чем слежка за простой, скромной девушкой? Это обстоятельство даже как-то обижало.

Светлана поглядела на часы и начала собираться. Библиотека закрывалась поздно вечером. Ее сотрудницы по личной инициативе, дабы возбудить в жителях городка любовь к чтению, продлили себе на весенне-летнее время рабочий день. Но возбудили только любопытство, на первых порах количество читателей не возросло. Но сотрудницы не сдавались и искренне верили в эту великую идею, пропагандируя ее через местную прессу в виде приглашения посетить библиотеку. Любопытные валом валили удостовериться в том, что дурочки библиотекарши действительно сидят до ночи в ожидании читателей. Кое на кого из них удалось завести абонемент. Но большинство уходили, скептически настроенные после просмотра содержимого книжных полок. Да, современных новинок было катастрофически мало, а занимающие большую часть залов библиотеки классики пылились на книжных полках в каждой квартире.

Светлана взяла себе за правило каждый месяц покупать по две новые книги и после чтения сдавать их себе в библиотеку. Светлане Ведрищевой было свойственно бескорыстие и милосердие, одним словом – благородство. Но в этом месяце ей было не до книг, проблемы библиотечного дела отступили на второй план. Завтра, вместо того чтобы провести обед в книжном магазине, изучая новинки, Светлана собиралась бежать в больницу к Семену.

О них станут говорить злопыхатели?

Как это было неприятно и неправильно! Люди ничего не понимают, но главное, чтобы Елена Ивановна поняла Светлану правильно.

Девушка окинула взглядом пустой зал, выключила свет, включила сигнализацию и поспешила к выходу.

Она услышала шаги за спиной, когда закрывала дверь. А когда Светлана прятала ключи в сумочку, она услышала страшный мужской голос.

– Наконец-то, замучался ждать, – пробасил тот, – поговорить надо!

Светлана резко обернулась.

Напротив нее стоял и играл ключами от машины тот самый блеклый тип в белой панаме и солнцезащитных очках. В том же мятом костюме и с кривой ухмылкой на скрывающемся лице.

– Нам не о чем с вами разговаривать, – отчеканила Светлана, хотя у нее от страха задрожали коленки.

– Ошибаетесь, барышня, – расплылся он в гнусной улыбке. – У нас есть такая интересная тема для разговора, что вы не сможете от нее отказаться! Получите удовольствие по полной программе.

«Получение удовольствия» у Светланы Ведрищевой четко связывалось с приемами борьбы, которым ее обучили в школе самообороны. «Если на вас напал маньяк, – говорил девочкам отставной военный, а теперь тренер, Пушкарев, – у вас остается два выхода из создавшегося положения. Первый – расслабиться и получить удовольствие, второй – отразить его натиск приемом, которому я вас обучу».

Из того, что тренер показывал на помощнике, заламывая тому руку за спину, пригибая несчастного к полу и ударяя страдальца в пах, у Светланы всегда выходило только последнее действие. Получать от маньяка удовольствие она категорически отказывалась всеми фибрами тонкой, ранимой души. Даже если бы она была не влюблена в Семена Бубенцова, то и тогда посчитала бы сомнительным удовольствие получать наслаждение в темной подворотне, едва освещаемой слабыми тусклыми фонарями, от жестокого и хладнокровного маньяка.

В том, что перед ней вертел ключами от припаркованного поблизости мусорника-самосвала настоящий маньяк, Светлана нисколько не сомневалась. Она ясно увидела картину того, на что надеялся этот тип. Он собирался над ней надругаться, после чего забросить в самосвал и отвезти ее безжизненное тело на свалку.

Напрягая память и вспоминая прием: заломить руку, пригнуть к полу, врезать в пах, Светлана почему-то, видимо чисто по-женски, решила его немного видоизменить. Вместо того чтобы накинуться на маньяка и схватить того за руку, занесенную над жертвой, она для начала со всего размаха ударила типа по голове сумкой, в которой лежал том энциклопедического словаря, прихваченного для того, чтобы изучить противоядия.

Кладезь знаний основательно помял белую панаму, обрушившись на ее владельца сокрушительным землетрясением, снес далеко в сторону темные очки, обнажив всю неприглядность резко поглупевшей физиономии маньяка. Маньяк ошарашенно уставился на Светлану Ведрищеву, не в силах оказать бойкой девице стойкое сопротивление. Глядя на то, как она, поправ порядок боевой защиты, уже заносит ногу для удара в пах, он лишь слабо махнул рукой и промычал проклятия.

Молниеносный удар пришелся прямо по назначению, тип слабо проблеял, согнулся в три погибели и упал на траву, выронив ключи. Светлана наклонилась над ним и горько усмехнулась.

– Теперь, – она пригрозила типу пальцем, – у тебя отпадет всякое желание со мной говорить!

– Точ-ч-ч-чно, – простонал маньяк, держась за ушибленное место.

Светлана развернулась и зашагала прочь.

Видел бы ее сыщик Туровский! Видел бы он, какая она храбрая, мужественная девушка! Попадись ей на пути отравитель, она мигом бы расправилась с преступником! Проходя мимо самосвала, Светлана, все еще пребывая под впечатлением от только что состоявшейся битвы, со всей силы пнула по огромному колесу.

Она так и не поняла, что промазала и попала точнехонько в зад водителю самосвала, в сумраке спокойного провинциального вечера меняющего злополучное колесо. Водитель рухнул под самосвал, едва не вылетев с обратной стороны на проезжую часть, после чего на карачках вернулся к месту ремонта. Держась за пострадавший орган, он обескураженно поглядел вслед разбитной хулиганке и показал ей кулак.

Блеклый тип в помятом костюме и растерзанной панаме в ужасе содрогнулся, видя эту сцену, полез дрожащей рукой в карман и выудил оттуда поломанную сигарету. Он долго пытался закурить, в конце концов плюнул, отбросил сигарету в сторону и достал мобильный телефон.

– Шеф, ваше благородие… – Бас его перешел в слабое контральто. – Она совершенно неадекватна! Она дерется, шеф, как портовый грузчик. Чес-слово. Чтоб мне сдохнуть! Пардон, ваше благородие. Она меня чуть не убила. Да что там меня! Эта стерва, пардон, ваше благородие, уложила половину улицы. Изволю ли я продолжать за ней следить?! Ни за что! Такие на ночь глядя душещипательные беседы с элементами членовредительства сокращают мое и без того слабое, подорванное на поприще служения вашему благородному делу здоровье. На хрена она нам нужна, ваш бла... Нужна? Продолжать за ней следить? Тогда, ваше благородие, извольте оповестить вдову и не оставить без присмотра малых деток. Чьих? Моих, шеф, эта фурия меня убьет, если я попадусь ей на глаза еще раз. Она меня об этом предупредила. Я, конечно, готов ради вашего дела на любой подвиг, но она просто беспредельничает...

Маньяк тяжело вздохнул, выслушав возражения шефа, и со злостью захлопнул крышку мобильника.

– Ключи от «мерседеса», куда они упали? – пополз он по траве, шаря руками. – Машина шефа, он меня убьет, если я их не найду.

* * *

Судьба порой распоряжается случаями, словно тасует колоду карт. Раз – и выпала роковая пиковая дама, два – и вот он, король пик – брутальный брюнет!

Туровский столкнулся с Барклаем в узком гостиничном коридоре нос к носу.

Они, как оказалось, жили по соседству. Но никаких компрометирующих звуков из соседнего номера Андрей никогда не слышал. Впрочем, он давно заметил, что Барклай часто уходил на весь день и возвращался лишь поздно вечером, как сегодня. Столкнувшись с ним в узком коридоре, Андрей первым делом подумал о том, какой он молодец, что привез с собой хороший коньяк, не надеясь на местные магазины. В том, что Барклая следует затащить к себе в номер и хорошенько выпотрошить из него информацию, сыщик нисколько не сомневался. Слишком подозрительным был этот французский гость города. Слишком подозрительно долго он отсутствовал неизвестно где.

– Добрый вечер, господин... – Туровский улыбнулся и сделал паузу.

По его сценарию, гость обязан был продолжить и представиться. Другого пути у него не оставалось.

– ...Господин Барклай, Василий, к вашим услугам, – благородным кивком поприветствовал Туровского Барклай.

– Чертовски приятно. – Андрей принялся жать его руку. – Чертовски приятно встретить в этом небольшом городке земляка!

– Пардон? – удивился тот. – Вы тоже из Парижа?

– Из Парижа ли я?! – делано изумился Туровский, мгновенно прикидывая, что ему следует предпринять дальше. – Василий, Париж! Франция! Елисейские Поля! Мадамы! Мусье! Нам нужно выпить за парижских дам хорошего французского коньяка! У меня как раз такой стоит в номере.

Не дав Барклаю опомниться, сыщик втолкнул его к себе в номер и закрыл дверь. К счастью, на этот раз дежурила не Зося, так что в коридоре никто не подслушивал и не подглядывал.

– Располагайтесь у меня, как у себя. – Туровский втолкнул Барклая в кресло и полез за коньяком. – Как у нас все быстро закрутилось, вот что значит встретились близкие по духу люди! Я даже не успел представиться. Андрей Туровский, частный… предприниматель.

– Бросьте, – отмахнулся Барклай, освоившись в номере Туровского. – Все знают, что вы сыщик, господин Туровский. Зося мне в день вашего приезда об этом сразу сообщила.

– Зося, Зося, – укоризненно качая головой, пожурил ее Андрей, – ей бы разведчицей в тылу врага работать, все знает. Но не в этом дело! Мы с вами, Василий, давайте по-простому уж, без церемоний, оказались здесь, вдали от Родины, и должны сплотиться...

– Каким это образом? – насторожился Барклай.

– Дружественным! – обрадовал его Туровский. – Я так счастлив, что получил возможность поговорить с умным человеком!

Он так и сыпал комплиментами, хотя на самом-то деле умным человеком, с которым всегда приятно поговорить, Андрей Туровский считал исключительно себя.

Но Василий Барклай попался на эту приманку, как неразумный щенок в сточную канаву. Он проводил оценивающим взглядом бутылку коньяка, цокнул языком, глядя на вторую, и остался доволен увиденным. Туровский достал дорожный набор с неизменными коньячными рюмками, пить из граненых стаканов он считал дурным вкусом. Барклай обрадовался еще больше, видимо, возил с собой такой же набор.

«Определенно, между нами есть нечто общее», – подумал Андрей, разливая коньяк по рюмкам.

«Ничего страшного, если я выпью с этим парнем коньяку», – подумал Барклай.

Он не представлял истинного коварства сыщика.

Сначала они, как полагается, выпили за дам. Следующий тост, от которого было невозможно отказаться, был провозглашен за родителей. Барклай расчувствовался и признался, что он, хоть и живет в Париже, родом из Санкт-Петербурга, куда собирается вернуться на вечный покой. Его прабабка когда-то танцевала там на сцене Мариинки, а его благородный предок был почитателем ее таланта. После мужем. А потом грянула революция...

– А не знала ли ваша многоуважаемая прабабушка, – поинтересовался Андрей после третьей рюмки, – какого-нибудь поэта, к примеру, Акакия Горемыкина?

– Горемыкина? А в каком году они могли встретиться? – заинтересовался Барклай.

– В каком году… – принялся считать Туровский.

– За русских поэтов! – провозгласил Василий.

– В каком году… – После четвертого тоста считать было весьма тяжело. – Нет, она не могла с ним встретиться. Вася, а твоя прабабушка не носила фамилию Горемыкина?

Настала очередь задуматься Василию.

– Моя прабабка, – со вздохом признался он, – вертела не только фуэте, но и... м-да. Она была замужем трижды. Барклай был последним. Горемыкина, говоришь? Была ли она Горемыкиной?

– Ха-ха, – рассмеялся как можно беззаботнее Туровский после пятой рюмки. – А фамилия Ведрищева тебе ничего не го ворит?

Барклай, до этого глядевший на потолок так, словно там была написана биография его прабабки, внезапно опустил глаза в пол и побледнел.

– Нет. – Он поспешил с ответом, боясь, что вынужденная пауза может вызвать подозрение. – Это фамилия, как и сама Светлана, мне ни о чем не говорит!

– Вот тебе, прабабушка, и Барклаев день, – присвистнул Туровский. – А может быть, – он зашептал, в упор глядя на дорогого гостя, – ты знаешь Виолетту Купцову?

Захмелевший Василий замотал головой:

– Виолу? Знать не знаю!

– А Зосю с регистрации?

– Никогда не видел!

– Замечательно, – откинулся на спинку стула Туровский, – ты тоже бабник! А как тебе Елена Ивановна?

– Елена Ивановна? – напряг мыслительные способности Барклай.

– А, – хлопнул его по плечу Андрей, – вот ее ты действительно не знаешь. А про рукописное «Житие» слышал?

Барклай отпирался ото всего. Туровский понял, что на фамилии Светланы Ведрищевой задел чужую тайну, раскрыть которую теперь нестерпимо хотелось. Но Барклай, несмотря на приличную дозу принятого на грудь коньяка и развязанный язык, говорить на эту тему упорно отказывался. Он лишь рассказал Андрею, что по специальности архитектор, приехал в городок, чтобы присмотреться к имению помещиков Бахметьевых, что находится неподалеку. Один его хороший знакомый, постоянно проживающий во Франции, попросил Василия присмотреть скромный домик в российской глубинке, чтобы там провести остаток жизни. Чем, собственно, на данный момент и занимается Барклай, уж очень он обязан этому хорошему знакомому, а тот целиком и полностью доверяет его вкусу.

Туровский не бывал в поместье, старинными домами не интересовался, и вообще предположил, что эта заранее приготовленная Барклаем «легенда» не выдерживает никакой критики. Что мешало хорошему знакомому самому приехать сюда и увидеть будущее жилище? Возраст? Но он все равно собирался перебираться в Россию на постоянное место жительства.

Если что-то где-то непонятно, был уверен Андрей Туровский, за этим обязательно скрывается тайна.

Впрочем, Барклай, как казалось, ничего больше не скрывал. Разрушающийся дом и заброшенное имение он описал с профессиональной точностью. Бывал там неоднократно и в показаниях не путался. Но сыщик после разговора был на сто процентов уверен, что француз сказал не все. Радовало то, что возвращаться в Париж в ближайшее время Барклай не планировал, собирался осмотреть заброшенные барские дома в соседнем районе. Главное, что теперь между ним и сыщиком был налажен диалог, и Туровский приоткрыл завесу тайны, сам того до конца не понимая.

Представить, что Барклай приехал в городок для того, чтобы забрать украденный преступниками раритет, было легче легкого. Благородного архитектора, скорее всего, послали не за домом, а за рукописной книгой. Дом – это прикрытие. Если бы Барклаю действительно требовалось приобрести дом, то он обивал бы пороги мэрии, в чьем ведении находились разрушающиеся памятники архитектуры прошлых веков, на восстановление которых, как и на драматический театр, никогда недоставало средств. Тут своих жителей разместить бы по квартирам-муравейникам, а не заботиться о том, как выглядят дома бывших буржуев, в которых до девяностых годов располагались дома-интернаты и прочие богоугодные заведения. Располагались ровно до тех пор, пока не пришли в негодность, а на капитальный ремонт вновь не нашлось денег.

Впрочем, экономия на культуре – это старинная традиция всех русских правительств.

Туровский прикинул, что ему следует проникнуть в номер Василия и хорошенько там покопаться. Аморально? А врать сыщику не аморально? А скрывать от правосудия грабителя раритетов? Андрей был уверен, что Барклай сам не брал ни Домостроя, ни родословной книги. Но он наверняка знал человека или нескольких, которые пошли на ограбление музеев.

И воспользовался плодами их неправедных трудов. Только куда дел ценные книги? Шансов на то, что спрятал их в номере, разумеется, мало. Мало, но убедиться в этом нужно.

Но мог ли Барклай отравить Семена Бубенцова? Раз он интересуется старинными вещами, то почему бы ему не воспользоваться старинным методом удаления с пути нежелательных свидетелей с помощью проверенного веками яда? Но в качестве кого он пришел к Бубенцову? Елену Ивановну он не знает. Зато знает преступников! Точно, думал Туровский, здесь есть связь. Придется опять обращаться к начальнику УВД и просить его выделить человека для слежки за Василием Барклаем. Тяжело работать одному. Только физически тяжело, зато анализировать и думать никто не мешает.