Текст книги "Безусловно моя"

Глава 11
Кира

Макар ушёл практически сразу. На мой вопрос – куда, он ничего не ответил, хотя я могла поклясться, что это имеет отношение к пожару. Тревога накатила сразу же. Надо было сходить в душ, а я сидела на полу рядом с Тобби и, перебирая его шерсть, гнала от себя тяжёлые мысли. Если бы не усталость, было бы ещё хуже.

Кто устроил пожар?! Кому такое вообще могло прийти в голову?! Шаг за шагом я вспоминала прошедший вечер: встречу в ресторане, ослепившие нас светом фары машины и пожирающий всё на своём пути огонь. Если бы не знала точно, что Макар тут ни при чём, обвинила бы его.

– А он не такой плохой, да? – Я поправила шёрстку на ушке Тобби и тихонько подула. Пёс посмотрел на меня. – Макар. Он ведь не такой плохой, каким хочет казаться.

Разумеется, Тобби не ответил, только мотнул хвостом.

Я прилегла рядом с ним на пол. Полежу минуточку и встану. Надо в душ, а ещё обязательно связаться с ребятами. Только для этого нужен телефон. Дождусь Макара и…

Мысль оборвалась.

Я услышала лай собак, увидела дым и бросилась к горящему дому. Нет, только не это! Там же Макар! Я должна помочь ему, должна открыть дверь.

Рванула замок, но дверь оказалась заперта. Рядом бегали собаки, трещал огонь, а я дёргала и дёргала дверь, точно зная, что, если не открою, Макар погибнет. Нет, господи! Только не это! Нет!

Руки коснулось что-то тёплое. Я обернулась и увидела Макара. Он стоял за спиной и держал на поводке большого пса.

Слава богу… Тревога отступила, собака опять лизнула мою руку. Я обняла Макара и уткнулась ему в грудь. Сразу же стало уютно и спокойно. Захотелось, чтобы так было всегда: чтобы он был рядом – надёжный и сильный. Мой.

Макар

Иван смотрел на меня с откровенным скептицизмом. Попытки добраться до Успенского ни к чему не привели – сукин сын оказался в отъезде. Вернее, его секретарша сказала, что он в отъезде, а сам Успенский трубку не брал, и я не сомневался: цель этого – показать мне моё место.

– Я вас предупреждал, Макар Игнатьевич, – отбросив церемонии, сказал Иван. – Простите за откровенность, но вы меня послушали?

– Если ты насчёт Киры…

– Да, насчёт Киры, будь она неладна! Вы правда думали, что можете дёргать тигра за усы бесконечно?! Успенский на всё способен, когда дело касается его интересов, сами же знаете! А тут у него интерес огромный. Макар Игнатьевич… Да… – Он рубанул ладонью воздух. – Чего вы ждали?! Что он перед вами цыганочку с выпадом будет отплясывать?! Что вам это девчонка?! Таких…

– Это моё дело! – гаркнул я и сразу же вдохнул поглубже. Не хватало только полаяться с Иваном. И так увяз по макушку. Чтобы взять себя в руки, времени потребовалось больше обычного. Благо хоть у помощника крыша была на месте.

– Ты нашёл помещение для нового приюта?

– Вы не о том думаете.

– О чём мне думать – мои проблемы. Я тебе конкретный вопрос задал.

– Есть несколько вариантов. Пока работаю над ними.

– Хорошо.

Мы стояли в гостиной Ивана. Специально не стал назначать встречу в офисе. Вид после ночи был ещё тот, да и догадка, что среди «своих» есть подсадная утка от брата, за последнее время только окрепла. В Иване я был уверен. Пожалуй, только в нём и был.

Провёл пятернёй по волосам и снова посмотрел на помощника. Всё-таки с ним мне повезло хотя бы потому, что он не боялся высказать мне напрямик, что думает.

– Я так понимаю, взывать к вашему здравомыслию поздно?

Я отвёл взгляд, сжал зубы. Да, чёрт подери. Поздно. Подумал о Кире, о её узких ладонях, затянутых слезами глазах, и едва не захлебнулся нежностью к ней.

– Нужно найти Успенского.

– Если не можете избавиться от неё, используйте с толком, – одновременно со мной сказал помощник.

На несколько секунд в гостиной воцарилась тактичная тишина, нарушил которую Иван:

– Выставите её напоказ. Если дело дошло до того, что сдавать назад поздно, выведите её в свет. Это хороший пиар.

– На хрена мне её выводить в свет? Чёрт, Вань, я не хочу её использовать. Да и как, по-твоему, я должен это сделать?

– Откроете новый приют, соберём газетчиков. Она – зооактивистка, вы – политик. Красивая история. Люди такое любят.

Я наградил его тяжёлым взглядом. Использовать Киру? Сама мысль была поперёк горла, так что Ивана я послал без зазрения совести. А сам мысленно нарисовал её – зарёванную, в грязном платье, которое она сперва старательно берегла и про которое напрочь забыла, когда дело коснулось собак.

Что там Ваня собирался сказать? Что таких, как она, полно? Нет. Таких вообще больше нет.

– Значит, это серьёзно, – заключил помощник. И качнул головой, словно до конца не мог поверить. Невесело усмехнулся.

Я снова мрачно глянул на него.

– Более чем.

Кира

На этот раз прикосновение было прохладное и невесомое. С новым вдохом я уловила цветочный аромат. А потом…

– Макар… – прошептала, приподняв веки. Это был не сон, и цветочный аромат мне не почудился.

Макар провёл по моей щеке бутоном розы и протянул её за колючий стебель. Алая, раскрытая, она была красивой и тяжёлой.

– Говорят, один бутон лучше сотни отображает великолепие цветка, – сказал он глухо. – Как-то так. Ты как цветок, Кира.

– Это комплимент? – Смутившись, я уткнулась в розу.

Разумеется, в душ я так и не сходила. Я вообще так и не встала с пола и теперь лихорадочно думала, насколько страшно выгляжу. Он с ума сошёл или совсем извращенец?!

Посмотрела из-под ресниц с сомнением. Однозначно извращенец, потому что проблесков безумия было незаметно.

– Эта ночь мне многое открыла, Кира.

– Мне тоже.

– И что она открыла тебе?

– То, что ты не такой уж мерзавец. – Я погладила лепестки. На ощупь они были бархатистые и очень нежные.

– «Один цветок лучше, чем сто, передаёт великолепие цветка», – сказала и снова посмотрела на Макара. – Ясунари Кавабата. Так он писал.

Макар не ответил. Я подогнула ноги и положила розу на край постели, на полу возле которой мы сидели.

– Он прав. – Макар коснулся моей коленки. Не отводя взгляда, повёл выше.

По телу моментально прошла дрожь, а когда он оказался рядом, воздуха просто не стало. Макар обхватил мою голову. Я прикрыла глаза и почувствовала на губах его дыхание. А потом – уверенный и нежный поцелуй. Голодный, с первой секунды дающий понять, что будет продолжение.

Рывком Макар стянул с моего плеча платье и коснулся кожи губами. В животе стало тепло, между ног заныло, а кровь побежала быстрее.

– Макар… – Я запустила пальцы в его волосы и ответила с той же жадностью. Прикусила его губу. Желание охватило мгновенно – потребность почувствовать его стала сродни дыханию.

– Хочу тебя.

Я встала на колени и обхватила его голову двумя ладонями. Он дёрнул платье ниже и провёл руками по моему телу. Потянул волосы, и я откинулась назад, а он накрыл ртом сосок и втянул. С губ сорвался всхлип, и я сжала пальцы. Он прикусил сосок, я снова всхлипнула.

Не почувствую его в себе – рассыплюсь. Просто исчезну.

– Кира… – просипел он и уложил меня на ковёр. Навис сверху, и я провалилась в пропасть его чёрных зрачков. Протяжно выдохнула и поймала поцелуй.

– Кира, – повторил он и коленом раздвинул мои ноги.

Всё, кроме близости Макара, потеряло значимость. Жажда быть с ним стала животной. Я расстёгивала его рубашку, а пальцы не слушались.

– Не могу, – всхлипнула и дёрнула ткань в стороны. Настырные пуговицы не поддались, и я дёрнула снова.

– Дикая. – Макар перехватил мою руку. Голос его был сиплым, а в глазах горел огонь.

На миг я вернулась в прошлую ночь и увидела пламя, с треском пожирающее доски и уносящееся в небо. Нет, огонь в глазах Макара был другим – он обещал жизнь, а не смерть.

Макар выругался – грязно и пошло. Сам расстегнул рубашку и, обхватив мою голову, припал к губам. Я выдохнула ему в рот, наши языки столкнулись.

Спустила рубашку с крепких плеч Макара и со стоном провела по его спине. Выгнулась, подставила себя его поцелуям. Его губы были везде – на шее, на груди, на ключицах. Волна за волной по телу пробегал жар, а Макар продолжал гладить меня, начисто лишая рассудка. Схватила его за волосы и потянула наверх, посмотрела в превратившиеся в пылающую чёрную бездну глаза.

– Мой помощник предупреждал, что от тебя будут проблемы, – прохрипел Макар, – но хрен я его послушал. До тебя всё ведь шло, как по маслу…

– А со мной? – Я опустила ладонь на его шею, царапнула.

Макар глухо зарычал.

– С тобой, – склонился к моему лицу, – одна чертовщина… – Прикусил губу. – Но, проклятье… – Он провёл по моему бедру, подхватил ногу под коленкой и отодвинул в сторону. – Проклятье…

Как он расстегнул ремень, я не заметила. Увидела только, что в пальцах его что-то блеснуло. Зубами он рванул фольгу, ругнулся и кинул на пол оторвавшийся уголок.

– Я помогу. – Взяла у него презерватив.

Мной двигали только инстинкты. Обхватила плоть, погладила. Макар втянул носом воздух. Он был огромным. Я гладила член и чувствовала силу смотрящего на меня мужчины. Его мощь и неудержимый голод обладать мной.

Он накрыл мою ладонь и помог надеть презерватив, не отводя глаз от моего лица. Потом крепко сжал ладонь и поднёс к губам, но не поцеловал – прикусил костяшки пальцев, лизнул и укусил ещё сильнее. Подул на влажную кожу.

Живот сводило, между ног ныло так сильно, что терпеть было невыносимо.

Словно почувствовав это, он коснулся меня между бёдер. Новая вспышка чёрного огня в его глазах дала понять: он на грани. Я повела бёдрами, раздвинула ноги, и он, больше не медля, подался вперёд.

Одним движением Макар заполнил меня всю, без остатка. Вскрик потонул в новом голодном поцелуе. Было больно и одновременно так хорошо, что из глаз потекли слёзы. Макар двигался быстро, буквально вонзался в меня. Я терялась в чувствах, пыталась подстроиться и не успевала. Только и могла хватать ртом воздух и шептать его имя. Каждый выдох эхом раздавался внутри меня самой, заполнял все щели и пустоты моей души.

Макар вдруг остановился. Я приподняла веки, пальцами провела по его покрытой шелковистыми завитками волос груди, очертила плоский сосок, тронула живот. И без того твёрдые мышцы под ладонью закаменели. Я повела вверх – снова по животу, груди и шее. Дотронулась до лица, до колючей скулы. На его лбу выступила испарина, и я стёрла её. Лежала, наполненная им, и на ощупь изучала его лицо, отлично зная, что уже никогда не смогу забыть.

– Я думала, что ненавижу тебя, – сказала тихо. – Ещё недавно я ненавидела тебя.

Пальцем по густым тёмным бровям, потом по носу…

– А теперь? – Он взял мою ладонь. – Теперь что, Кира?

Пристально посмотрел в глаза и стиснул ладонь до боли. Прижал к щеке.

Я мотнула головой. Он подался назад и сразу же вперёд.

– М-м-м…

– Теперь что? – спросил он и прикусил пальцы. Поцеловал и отпустил руку.

Я приоткрыла губы, но ничего не сказала. Уперевшись в пол руками по обеим сторонам от меня, он начал двигаться – очень медленно, с садистской неспешностью.

– Теперь что?! – просипел и резко вошёл до упора.

Я вскрикнула и схватилась за его плечи. Он снова подался назад и вперёд. Я задыхалась от удовольствия и не могла себя контролировать. Тело охватило дрожью, а сконцентрировавшееся внизу живота желание разлилось по бёдрам, хлынуло к груди. Перед глазами потемнело, каждый мускул напрягся, а слёзы потекли неудержимым потоком. Макар задвигался во мне ещё быстрее, и каждый его толчок приносил всё новое и новое наслаждение.

– Что теперь?! – прорычал он, вбиваясь в меня. – Что, Кира?!

Я выгнулась под ним, впилась в него ногтями. Раскрытым ртом схватила воздух.

– Теперь… люб… – всхлип с губ. – Люблю…

Макар зарычал и прижался ко мне бёдрами. Запульсировал во мне, и меня накрыло снова. Я крепко зажмурилась и захныкала – так хорошо мне было. Люблю… Люблю его! Гладила по спине, по плечам и волосам. Он навалился на меня всей своей тяжестью, прижал к полу и уткнулся носом в шею. Потёрся и поцеловал в ямочку.

Я смотрела в потолок. На люстру, стоившую наверняка больше, чем комната в общаге моей непутёвой матери, на уголок окна и деревянную балку карниза для штор. Мягко гладила волосы Макара и боялась пошевелиться. Он всё ещё был внутри меня, я чувствовала его губы на коже и не хотела, чтобы это кончалось. Погладила его вдоль позвоночника. Влажная тёплая кожа, крепкие мышцы спины…

Вспомнила сон и вздохнула.

Макар перекатился на спину и потянул меня за собой. Уложил сверху. Теперь его руки лежали на моей спине, он обрисовывал мои позвонки. Я вдруг поняла, что по сравнению с ним хрупкая и уязвимая.

Обхватила лицо ладонями и нежно поцеловала.

– Теперь, значит, любишь? – Он остановил руку у меня на ягодице.

Я молча кивнула.

Он ничего не сказал. Только пропустил мои волосы сквозь пальцы. А потом опять поцеловал, уже без голода. Медленно, глубоко и особенно сладко.

Глава 12
Макар

Когда я встал, не было и шести. Не знаю, от чего отодрать себя было труднее: от постели или от свернувшейся под боком Киры. Но истинное положение вещей открылось мне чётко: она стала для меня куда больше, чем личной проблемой и занозой в заднице.

Рассматривал её, спящую, и не мог отделаться от засевшей в сердце нежности.

– Ты уже проснулся? – сквозь сон прошептала Кира, как только я откинул одеяло.

Попыталась привстать. Я надавил на её плечо, и она повалилась на подушку. Вздохнула, глядя из-под опущенных ресниц.

– Рано ещё. Спи.

– А ты? – Голос её после сна был тихим и глухим.

Поймал себя на мысли, что мне дико нравятся первые секунды после её пробуждения. Лёгкая растерянность и голос.

– У меня есть дела.

Быстро поцеловал её. Побоялся, что, если задержусь, утро растянется надолго. Кира только и успела, что тронуть меня за плечо, но даже от этого нутро скрутило, а в паху стало тяжело. Обычно, если хотел женщину, пары сеансов отменного секса хватало, чтобы это прошло. С Кирой же наоборот – чем ближе она была, чем больше брал её, тем сильнее становилась потребность в ней.

Она перевернулась на живот и, подложив под подбородок ладони, наблюдала за мной. Услышал странный звук и посмотрел под ноги. Наткнулся на взгляд пса. Тот звучно зевнул, продемонстрировав розовый язык и тут же чихнул. Подтянулся ближе на передних лапах, пытаясь вилять хвостом. Надо сказать, получалось у него неплохо.

Я присел рядом с ним и погладил по голове. Посмотрел на Киру – она не сводила с нас глаз. Улыбнулась, и чувство, без того захлёстывающее, когда я смотрел на неё, переполнило меня.

Кира сползла с постели, присела рядом, соприкасаясь со мной плечом. Я прижал её к боку и вобрал в себя запах её волос.

– С ним нужно погулять, – сказала она и выразительно посмотрела на меня.

– И что ты предлагаешь?

– Вариантов немного. Либо ты вынесешь его на улицу, либо это сделаю я, но тебе придётся дать мне ключи.

Я перевёл взгляд на пса. С огромным усилием тот встал на ноги, но долго не продержался: простоял секунд пять и опустил зад.

– Обойдёшься. – Я снова поцеловал её и отпустил. – По крайней мере, сегодня.

– Я обойдусь, а Тобби…

– А твоему Бобби хватит и пелёнки. Пусть для начала зад начнёт отрывать от пола.

Кира насупилась и стала похожа на домовёнка. Растрёпанная, в моей майке, сидела на полу и смотрела волком.

Мне срочно требовался холодный душ. Да я, блядь, даже в пацанские годы не ходил с постоянно торчащим членом, а тут ничего не мог поделать. Причём ни с желанием оградить эту дикую девчонку от уродов вроде Успенского, ни с собственной эрекцией. Надеялся, что Кира ничего не заметит. Но она выразительно глянула на мои боксёры и приподняла бровь.

– Буду благодарен, если ты сделаешь мне кофе, – бросил я и взял из шкафа свежее полотенце.

Не выдержал, ещё раз прошёлся взглядом по её ногам. Да будь она неладна! Быстро подошёл, обхватил за шею и поцеловал – глубоко, как и надо было с самого начала. Всё равно то на то и вышло.

Кира

Разумеется, Макар не сказал, во сколько вернётся. Мне оставалось только ждать. Благо в компании Тобби это было не так муторно. Пока обрабатывала послеоперационные швы и уговаривала его сходить на пелёнку, мысли были заняты только этим. Зато потом в голову полезло другое. Зачем я призналась Макару? Да у него таких, как я…

– Я ему хоть немного нравлюсь? – спросила у пса.

Словно поняв, о чём я, он лизнул мои пальцы. Я улыбнулась. Нравлюсь однозначно. Перед уходом он сказал, что все находящиеся в клинике собаки в порядке, и пообещал, что завтра мы проведаем их.

– Как думаешь, если мы что-нибудь приготовим, будет хорошо? – спросила я, открыв морозилку.

Тобби лежал на подстилке под столом и сторожил меня. Хотелось сделать для Макара что-то приятное. И не в знак благодарности, а потому что…

– Я люблю его, – сказала тихо.

Тобби вильнул хвостом, а я сдалась окончательно. Коснулась груди и вспомнила, как вчера Макар целовал меня в живот, как гладил бёдра. От воспоминаний между ног заныло, новый вдох получился судорожным, и я попыталась отогнать яркие картинки, но растворяться они не пожелали. На ногу упала капля. Я опомнилась и поняла, что так и держу в руках замороженный кусок мяса.

Тобби вдруг зарычал.

– Ты что? – удивилась я. Не помню, чтобы он рычал хоть раз за всё время в приюте. – Тобби… – Я наклонилась было к нему, но тут он поднялся и, с трудом переставляя лапы, сделал несколько шагов к коридору.

Меня охватило тревогой, но по-настоящему я испугалась, когда услышала, как открывается дверь.

Тобби зашёлся лаем и снова поднялся. Скрылся в коридоре.

– Пошёл отсюда! – раздалось от входной двери. – Тварь…

Собачий визг смешался с руганью, а у меня оборвалось сердце: в кухню вошёл мужчина. Высокий, черноволосый и темноглазый.

Но это был не Макар.

Макар

Встретиться с Успенским мне так и не удалось, зато помещение, снимки которого Иван скинул мне с утра пораньше, оказалось более чем приличным. Хоть что-то толковое. Если не считать пары встреч с нужными людьми и интервью с местным блогером. Как по мне, это было лучше, чем рассказывать о своих планах какой-нибудь газетенке.

– Вам нужно встретиться с зооактивистами по поводу приюта, – уже когда я собирался домой, сказал Иван. – Или пусть это сделает их предводительница. Собаки пропали, на месте приюта – пепелище. Дальше, думаю, можно не продолжать?

– Не продолжай.

Дьявол! Совсем об этом не подумал. Да и, откровенно говоря, не до того было.

Сев в машину, отыскал Кирин мобильный. Задняя панель давно потёрлась, угол корпуса был отколот, на камере – глубокая царапина. Включил было, но батарейка тут же засветилась красным, и это стало своего рода стоп-краном.

Поменялось всё. И это тоже.

Вместо того, чтобы открыть Кирину страничку в соцсети, остановился возле салона связи. Один цветок лучше, чем сто передаёт великолепие цветка. Из всех женщин, которых я знал, только одна оказалась способна пробудить во мне щемящую нежность и выкручивающую нутро страсть. И эта женщина – Кира.

***

В квартире было подозрительно тихо. Ни звуков, ни запахов. Ещё несколько недель назад это было обыденностью, сейчас же сразу появилось предчувствие неладного.

– Кира, – позвал негромко, зайдя на кухню.

Ничего. Только кусок растаявшего мяса у раковины и пустая подстилка под столом. Что за чертовщина?!

– Кира! – рявкнул я и бросился в спальню.

Никого – звенящая тишина.

Мозг резануло страхом. Если это Успенский…

Я вошёл в гостиную и остановился. Киры не было, зато на диване развалился гость, которого я не приглашал.

– Что ты тут делаешь? – спросил я жёстко.

– Решил проверить, как ты. – Отец прошёлся по мне взглядом. – И не зря.

– Где Кира? – прорычал я.

Вместо того, чтобы ответить, отец жёстко скривил губы.

– Где Кира?! – Я подошёл и схватил его за грудки. – Где она, я тебя спрашиваю?! Что ты с ней сделал?!

Кира

– Кто вы?! – в отчаянии выкрикнула я, когда мужчина толкнул меня на заднее сиденье машины.

Всё случилось очень быстро. Незнакомый мужчина просто выволок меня из квартиры и буквально швырнул другому, ждущему за дверью. Всё, что я смогла, – в последний момент подхватить на руки Тобби. Под конвоем меня проводили вниз, к чёрному внедорожнику. Всё – в полном молчании, без объяснений.

Неужели у Макара настолько серьёзные проблемы?! Где он сам?! А если эти люди что-то с ним сделали?!

– Кто вы такие?! – Я вцепилась в дверцу, не давая закрыть её.

– Руку убери, – холодно сказал черноглазый.

Это были его первые слова, обращённые ко мне. Кровь похолодела от того, как он это сказал. Я всмотрелась в его лицо: каждая черта была знакомой и незнакомой одновременно. Густые тёмные брови, чёткие скулы и квадратный подбородок. Но главное – взгляд.

– Вы же… – Я не договорила.

Мужчина оторвал мою руку от дверцы и захлопнул автомобиль. Второй сразу же сел на место водителя. Двигатель завёлся. Я попыталась открыть дверь, но та оказалась заблокирована. Паника подкатила к горлу. Не понимая, что делать, я бросилась к противоположной дверце в призрачной надежде, что водитель не успел заблокировать её. Напрасно.

– Сядь где сидела, – приказал он. – Будешь мельтешить – вышвырну твою шавку на первом же повороте.

Я встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида. Короткостриженый, в идеальной рубашке, он мог быть кем угодно. И сделать мог тоже что угодно.

Прижала к себе Тобби.

– Куда вы собираетесь нас отвезти? – спросила, переборов страх.

– Куда приказано.

– И куда же приказано?

Он снова смерил меня взглядом через зеркало. Неприятно усмехнулся.

– Туда, откуда ты и взялась. В твой колхоз, к матери-алкоголичке.

Его «к матери-алкоголичке» хлестнуло, как пощёчина. Я гордо вскинула голову и расправила плечи. Больше мужчина на меня не смотрел, но я знала: ни одно движение от него не ускользает. Под стать своему хозяину, такой же бесстрастный, он готов был выполнить любое распоряжение. В данном случае – увезти меня.

– Тс-с-с, – прошептала забеспокоившемуся Тобби и прижала его к животу.

Пёс тихо заскулил и несколько раз лизнул мою руку. Я отвернулась к окну. Тёмные глаза, взгляд… Даже спрашивать не нужно, чей приказ он выполняет. Макар похож на своего отца так, как может быть похож сын. Только взгляд другой. Но взгляд его отца мне тоже был знаком. Где я видела этот холод?

От неожиданной догадки меня бросило в озноб. Мужчина в ресторане. У него был в точности такой же взгляд. От мыслей заболели виски, страх, которому я не давала воли, вырвался из-под контроля.

– Вы считаете, что увезёте меня и всё? – спросила через силу. – Думаете, можете взять и избавиться?

– Я о тебе ничего не думаю, – сухо отозвался водитель. – Игнат Станиславович – тем более. Кто ты такая, чтобы о тебе думать? – сказал он с презрением и процедил сквозь зубы, словно уже и не мне: – Приблудная девка.