Текст книги "Безусловно моя"

Макар

– Остынь! – гаркнул отец и толкнул меня.

Губы его скривились. Он смерил меня взглядом и прошёл к бару. Взял два стакана и разлил виски.

– Мне нужен лёд.

– Катись к дьяволу. Где Кира?

Отец присел на барный стул и поддёрнул штанину. Рассматривал меня изучающе. Чтобы не бросится на него, приходилось прикладывать усилия. Я стиснул челюсти с такой силой, что ещё немного, и зубы начали бы крошиться.

– Принеси мне лёд.

– У меня нет льда, – процедил зло.

Губы отца дрогнули. Я отлично знал его манеру вытягивать нервы, этим он часто выбивал из седла политических соперников и добивался своего.

Взяв виски, он принюхался, покачал стакан, но не сделал ни глотка. Ждал, что я сорвусь.

– Жаль. – Он всё-таки отпил. Поморщился и поставил стакан. – Не люблю тёплый виски.

– Я и не приглашал тебя выпить.

– Да, увы, – согласился он с лёгкой пренебрежительной усмешкой.

Мы встретились взглядами.

– Что ты творишь, Макар? – наконец вкрадчиво спросил отец, и сразу же голос его окреп. – Какого хрена мне говорят, что ты притащил в дом шалашовку и держишь её под боком?! Какого, блядь, хрена?! Ты своей башкой думаешь, что творишь?!

– Кого мне таскать в свой дом, я буду решать без тебя.

– Без меня ты ничего не решаешь. Ты – сосунок, у которого молоко на губах не обсохло. Видимо, ещё и мозги теперь стекли в штаны, раз творишь ересь! Ты какого дьявола Успенскому палки в колёса ставишь?! Вначале появляешься с ней у всех на виду, потом…

Кулаки сжались сами собой. Догадаться, откуда он узнал про Киру, труда не составило. Дамир, сука!

Я подошёл к отцу, взял оба стакана и отставил подальше. Ответил на его тяжёлый взгляд таким же.

– С Успенским я разберусь сам. И со своей жизнью тоже. Убирайся отсюда, отец. И сделай так, как было до того, как ты появился.

– Если ты про девицу…

– Да, блядь, я про Киру! Она тебе не девица! Она – моя девушка, и не лезь в это. Это не твоё дело!

– Может, ты ещё женишься на ней?! – загрохотал он, долбанув по стойке.

Стаканы подпрыгнули, звякнули, и повисла тишина.

– Почему нет? – сказал я спокойно. – Отличная идея.

– Не вздумай!

– Я не ты, – посмотрел ему в лицо с циничной насмешкой. – Знаешь, есть такое слово: ответственность. Ты подал мне отличный пример, папа. Спасибо.

По его скулам заходили желваки. Спокойствие развеялось.

– Я всю жизнь любил твою мать. И всё для вас…

– К чёрту твою любовь! Ты моей матери жизнь разрушил. Единственное, что ты любишь, – власть.

Он стиснул челюсти сильнее. Я не отводил глаза. Чтобы успокоиться, много времени ему не понадобилось. Взгляд снова стал твёрдым и равнодушным.

– Твоя репутация…

– Имел я в рот эту репутацию! Это здесь вообще ни при чём! В последний раз спрашиваю тебя, где Кира?!

Кира

Из тревожной задумчивости меня вывел звонок мобильного.

– Слушаю вас, Игнат Станиславович, – ответил водитель. Нахмурился. – Вы уверены?

Разговор не продлился и минуты. Положив трубку, водитель сбросил скорость и начал прижиматься к обочине. Машина остановилась в редком пригородном лесочке, где не было ничего. Последние домики мы проехали минут пять назад, что было по другую сторону леса, я не представляла.

Вдруг дверь с моей стороны открылась.

– Выходи, – мрачно сказал мужчина.

Я не пошевелилась. Тогда он сгрёб Тобби за шкирку и выволок из салона.

– Выходи, – повторил, опустив его у своих ног.

Я сглотнула и послушно вылезла на улицу. Опустилась возле Тобби и подняла взгляд на мужчину.

Макар

В попытке унять беснующегося внутри зверя я настежь распахнул окно. Ворвавшиеся в гостиную звуки заглушили доносящийся из коридора голос отца. Мать он любит?! Да лучше бы он трахнул её и забыл. Это будучи ребёнком я ни черта не понимал: ни почему мать после его ухода сама не своя, ни почему папа вообще куда-то уходит. Зато потом всё встало на места: мы для него – вторая семья без права на претензии. Любовница и внебрачный сын.

Отца я застал в коридоре. Ни один из нас не спешил заговаривать первым.

– Ты отсюда не выйдешь, пока не скажешь, куда дел Киру, – наконец нарушил я молчание.

– С твоей Кирой всё в порядке. Захочет вернуться – придёт.

Я было остановил его, но наткнулся на предупреждающий взгляд.

– Что это значит? – спросил сквозь зубы. Только унявшийся зверь внутри оскалился.

– Не больше того, что я сказал, – отрезал отец и отпер замок. – Мой тебе совет, сын: не связывайся со швалью. Эта девица тебе не пара.

– Сам решу.

На этом разговор был закончен. Отец хлопнул дверью, а я всё ещё готов был рычать. Прошёл до спальни, оттуда в кухню. Кусок замороженного мяса так и лежал возле раковины, под столом – собачья подстилка. Что он имел в виду?! Сунулся было набрать Киру, но её телефон лежал в кармане. Новый, нераспечатанный – в коридоре под зеркалом. Проклятье!

В сердцах саданул по косяку. Боль на секунду отрезвила, но легче не стало. Что он ей наговорил?! Если она не вернётся… Блядь, если она не вернётся, заставлю отца найти её и привезти. Нет. Сам найду и привезу, где бы она ни была.

Кира

Завидев вдалеке двух женщин, я едва не разрыдалась от радости. Сколько уже шла, не знаю. С каждой минутой нести Тобби было всё труднее, но я должна была идти. Когда водитель отца Макара сел в машину и дал по газам, я не поверила. Но внедорожник отдалялся, постепенно становясь тёмной точкой, а мы с Тобби так и сидели на земле. Без денег, без документов и телефона. Страх превратился в гнев, гнев в растерянность, растерянность – в решимость. Игнат Станиславович, значит?! Он решил, что я плакать буду от испуга?!

– Подождите! – окрикнула я женщин и ускорила шаг.

В руках у одной была прикрытая полотенцем корзинка, вторая несла бидон. Значит, дома где-то недалеко.

– Здесь где-нибудь ходит автобус? – спросила я, переводя сбившееся дыхание. – Мне нужно доехать до города.

– До какого? – прошамкала та, что держала корзину.

В сущности, мне было всё равно. Главное, найти остановку. Дальше что-нибудь придумаю. Вернусь в общагу, свяжусь со своими и всё. Пусть Макар катится со своим папашей куда подальше! И вся эта их прибабахнутая политическая тусовка, карпы и дорогущие рестораны. А я… Я буду жить жизнью, к которой привыкла. Забуду его, из сердца вычеркну. Пусть только попробует ко мне подойти!

– Вот туда тебе, – перебила мои мысли вторая. Посмотрела на Тобби. – А его ты чего несёшь. Лап нет, что ли? Пусть сам идёт.

Я вздохнула и вдруг поняла, что, если не опущу его, просто-напросто уроню. Но времени было уже много, а я не знала, сколько нам ещё добираться до города, поэтому лишь сильнее обхватила Тобби. Никогда не прощу этого Макару! Пусть только попробует ко мне подойти!

Вторая женщина вдруг сняла с корзинки полотенце. Достала огромный кабачок и протянула корзинку мне.

– Возьми. Посади друга своего и иди. Если поторопишься, успеешь на автобус. Иди-иди давай, – махнула она. – И как тебя только сюда занесло…

– Да… – Я не нашлась, что ответить. Не говорить же правду – всё равно никто не поверит. – Как-то…

Макар

Сумерки сгустились до такой степени, что из окон можно было увидеть только свет фонарей. Держа за горло бутылку, я стоял у раскрытого окна и готов был с рыком броситься на собственное отражение в стекле. Киры не было ни в общаге, ни на пепелище. В клинике она тоже не появлялась. Где её ещё искать, я понятия не имел. Заставил Ивана объехать все места, где она могла появиться, но впустую. Оставалось одно: трясти отца.

Проблема заключалась в том, что он был недоступен. И мать, чтоб её, тоже.

Я волком оскалился на собственное отражение. Да сколько ей надо, чтобы спуститься на землю?! Разумеется, она с ним. Потому что недоступна она всегда была только в одном случае – когда приезжал отец. Чужой, блядь, отец, чужой муж.

Хлебнул из горла и поморщился. Прихватив с собой бутылку, вышел в коридор и взял косуху. Раз так, придётся сделать рейд по друзьям своей дикарки. Где-то она должна быть, в конце концов. Что там батя говорил про лёд? Не пьёт он виски без льда?! Да пошло оно всё! И почему я не предугадал, что он наведается ко мне? Ему же, блядь, нужно держать всё под контролем. Думает, что осчастливил мою мать, когда заметил её – официантку в дешёвой провинциальной забегаловке.

Звеня ключами, отпер дверь. Распахнул и…

Кира замерла, приподняв руку. У её ног стояла плетёная корзинка. Уставшая, в домашних штанах и футболке, она смотрела на меня зло, с вызовом.

– Я не хотела возвращаться, – сказала она. Голос был надломленным и в то же время звенел обидой. – Я хотела доехать до общаги. Думала… – Она сглотнула. – Думала, что не прощу тебя, – сказала вдруг практически шёпотом. – А потом этот автобус… Знаешь, что, Молотов? – Она подняла корзинку и перешагнула порог. – Фиг ты от меня отделаешься. И папаша твой… – В её глазах появились слёзы. – Если он…

– Кира! – Я схватился за футболку и рванул её на себя. Собрал в кулак волосы и задрал её голову. Посмотрел в стремительно наполняющиеся водой глаза и с рыком прижался к губам. Целовал, а душа постепенно возвращалась на место, чёрная дыра в сердце затягивалась.

– Кира, – просипел в рот. – Выходи за меня. Люблю тебя, моя дикая девочка. Давай поженимся. Чёрт, Кира…

Макар

Ладони Киры замерли у меня на груди. Губы были приоткрыты, под глазами – тёмные тени. Многогранные оттенки её красоты казались бесконечными, каждый момент с ней – неповторимым.

Накрыл её руку и прижал к сердцу.

– Хорошо. – Она потянулась ко мне. – Я согласна…

Я опять впился в её губы. Целовать Киру и знать, что с этого момента она целиком и полностью моя, было кайфом почище любого яркого момента моей жизни. Всё, что было до Киры, стало пресным и блёклым, как выгоревший на солнце лоскут.

Не помня себя, содрал с неё футболку и принялся за штаны. Она цеплялась за мои плечи, губы её беспорядочно касались шеи, а тёплое влажное дыхание доводило до грани.

– Подожди, – шепнула она. – Макар, подожди…

– Чего ждать? – просипел я, пытаясь снять с неё трусики.

Она ухватила меня за запястья. Одуревший, я заставил себя отпустить её. Зря, чёрт подери! Кровь ударила в виски и хлынула вниз, к яйцам.

Кира склонилась к корзинке и помогла выбраться псу. Её волосы касались переплетенных прутьев, падали на руки и шерсть собаки, каждый позвонок был виден так отчётливо, что можно было без труда обвести его языком.

Поскуливая, пёс принялся требовать внимания.

– Отвали, приятель, – бросил ему я и, обхватив Киру за талию, приподнял над полом.

Она тихо вскрикнула и ухватилась за мои плечи.

Лизнул торчащий прямо передо мной сосок. Спальня… Шибанулся о косяк, о стену.

– Чёрт!

Врезался в тумбочку. Выругался и, смахнув всё на пол, усадил Киру задом. Провёл по её точёным ногам и раздвинул бёдра.

– Твой отец – козел, – прошептала Кира, стаскивая с меня рубашку. – Он…

– Я с ним разберусь.

– Разберись.

Она прошлась ноготками по моим плечам. Перед глазами заплясали чёрные точки, мозг начисто отшибло. Её коричневые торчащие соски мелькали перед лицом, маленькие округлые груди были совершенными, как и она вся.

– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, – просипел я и сдавил её грудь. Вобрал сосок в рот, облизал и едва не кончил от удовольствия.

Влажный сосок блестел. Я подул на него, и Кира громко застонала, запрокинув голову. Выгнулась в спине.

Чёртовка! Дрянная девчонка!

Обвёл сосок большим пальцем по спирали и зажал.

– Макар, – всхлипнула Кира. Сомкнула ноги у меня на бёдрах и принялась целовать. Член упирался в неё – влажную и тёплую.

Погладил её по животу и опустил руку между ног. Пальцы вошли легко. Я сделал несколько быстрых ритмичных движений, поймал короткий вскрик и, намотав волосы Киры на руку, отстранил её от себя. Мельком уловил наше отражение в зеркале – её спину с выпирающими лопатками и шикарной родинкой, собственный ошалевший взгляд.

– Никогда не думал, что это так. – Я подался вперёд бёдрами. – Кира… Да блядь…

– Макар…

Первые толчки только раздразнили. Быть в ней – верх наслаждения. Ни одному наркоману и не снился такой кайф, какой испытывал я, касаясь её. Уткнулся ей в шею. Она обхватила мою голову, взъерошила волосы и поцеловала в висок. Толкался в неё, шарил по её ногам, гладил спину, но было мало.

– Кира… Да… – Приподнял ногу и вошёл на всю глубину.

– М-м-м… – Её ногти в кожу до боли, голос – в подсознание. А внутри только одно: никому не отдам и не отпущу.

Плевать на отца и на всех остальных. И братец с его угрозами пусть валит к дьяволу!

Языком прошёлся по её шее, поцеловал за ухом. Она откинула голову, подставляя мне себя. Вышел до конца и услышал вздох разочарования. Посмотрел на Киру. Она тяжело дышала, зелень глаз напоминала траву после дождя.

– Скажи, – просипел я, пальцами поглаживая мокрую тёплую плоть.

– Что? – Она облизнула губы.

– Что вчера сказала. Скажи, что любишь меня. – Я проник внутрь, приласкал.

Глаза Киры закрылись, дыхание участилось и стало поверхностным. Затылком она прижалась к зеркалу, попыталась ухватить меня за запястье.

Я откинул её руку и повторил:

– Скажи.

Её язык опять мелькнул между губ. Она тихо застонала и накрыла ладонью грудь. В башке блеснуло похлеще, чем в самую страшную грозу. Снова погладил её внутри, второй ладонью – по бедру.

– Люблю, – сорвалось с её губ.

– Меня?

– А кого же ещё? Дурак ты… – Она приоткрыла глаза. Теперь зелени почти не было – чёрные зрачки в изумрудной оправе.

– Тебя, – шепнула и запустила пальцы мне в волосы. – Тебя и только тебя.

Я взял её резко. Один раз в неё, другой. Тела соприкасались, на губах появился вкус крови, а её «люблю» так и звучало в воздухе, размноженное сбивчивым дыханием и запахом секса.

– И я тебя. Ты – моё безумие, Кира.

– М-м-м…

Она напряглась. Каждая её мышца, каждая жилка натянулась, и тут же по телу прошла дрожь. Я только и успел ещё раз проникнуть в неё. Самого пробило так, что потемнело перед глазами. Кончил ей на бёдра и упёрся в край тумбочки ладонью. Прижал к себе, поцеловал в ключицы.

Кира сглотнула. Сердце её колотилось, и я чувствовал его удары.

Помог ей спуститься с тумбочки. Она покачнулась, привалилась ко мне и подняла затуманенный взгляд. Волосы прилипли к её лицу, рассыпались по плечам.

Откинул их с её лба, обвёл скулы и подбородок.

– Если отец ещё хоть раз…

– Я не хочу говорить о твоём отце, – перебила она громким шёпотом.

– А о чём хочешь?

– Ни о чём. – Она помолчала. – Хочу, чтобы ты сказал.

– Что?

Она не отвечала. Смотрела на меня своими огромными глазами цвета свежей изумрудной травы, и у меня сводило нутро от её близости, запаха, взгляда. От её пальцев, лежащих на моих плечах и выворачивающей душу нежности.

– Я люблю тебя, – буквально прохрипел.

Если бы меня шибанули под дых, и то было бы проще, чем эта нереальная лавина чувств рядом с ней. Но главное среди них определённо было.

Любовь.

Глава 13
Кира

Аромат кофе и цветов я почувствовала, не успев открыть глаза. Как бы ни хотелось ещё хоть ненадолго задержаться в серебристой дымке полудрёмы, соблазн был слишком велик.

– М-м-м… – Я потянулась и приподнялась на локтях.

На тумбочке возле кровати стоял поднос с чашкой. Рядом – ваза с единственной алой розой и блюдцем с пирожным-корзинкой. Сам Макар застыл возле открытого балкона. Не выходя на него, он стоял с чашкой в руках и смотрел на улицу. Обнажённый по пояс, мускулистый, с растрёпанными волосами.

– Доброе утро.

Макар резко повернулся, словно я его застигла врасплох.

– Это мне? – показала на кофе.

Не ответив, он подошёл. Переставил вазу с розой на тумбочку и взял поднос.

– Какой сервис, – тихонько засмеялась я, но смех тут же оборвался, а сердце зашлось в бешеном ритме. Изнутри корзиночка была покрыта шоколадом, сквозь который виднелись орешки, а сверху…

Макар взял мою правую руку и потихоньку сжал. Поднял корзиночку.

– Вчера всё вышло комом. Извини.

Я облизнула губы. Взяла кольцо со сладкой подложки и, не в силах поверить, что это происходит на самом деле, долго смотрела на него. На белом металле красовалось пять камешков: два крохотных и два чуть крупнее – белых. А в центре самый большой – розоватый.

Перевела взгляд на Макара.

– Я думала, ты это так… – прошептала севшим голосом. – Просто сказал.

Он нахмурился. Забрал у меня кольцо и решительно надел на безымянный палец правой руки. А потом снова сжал, да так сильно, что стало больно. Но попытаться высвободить пальцы я и не подумала. Макар смотрел мрачно, с твёрдостью, от которой я ощутила себя глупой и маленькой.

– Что я – так? Женой своей тебе стать предложил так?

Я неуверенно кивнула.

Макар сжал зубы. На скулах выступили желваки, а на шее надулась вена.

– Так ты выйдешь за меня, Кира? – спросил он после долгого молчания.

– Д-да, – отозвалась я всё с той же неуверенностью и сразу же кивнула. – Да, выйду.

Подползла к нему, едва не свернув поднос. Упёрлась коленями в его бедро. Что говорить, не знала. Вчера всё казалось нереальным и простым, а это утро… Он было совсем другим. Настоящим и сложным.

– А как же твой отец? – спросила я осторожно.

– Я же сказал, что разберусь с ним. И не позволю ему лезть в мою жизнь.

Это прозвучало настолько бескомпромиссно, что больше спрашивать я ни о чём не стала. Хотела мельком глянуть на руку, но переливающееся камнями кольцо на пальце завораживало, и я не сразу смогла отвести взгляд. В носу стало вдруг щекотно, а уголки глаз начало жечь. Только не это!

– Держи. – Макар вручил мне чашку с кофе и взял свою. Дотронулся ею до моей. – Знаешь, это замечательное утро. Одно из самых лучших в моей жизни.

– И в моей, – улыбнулась я сквозь подступившие слёзы. – Самое… лучшее утро.

Кофе был крепким и горьковатым, но последовавший за глотком поцелуй сразу же добавил сладости. Макар стёр слезинку с уголка моего глаза и поднёс к губам корзиночку. Я послушно приоткрыла рот. Откусила краешек. По подбородку посыпались крошки, и я неловко подставила руку, пытаясь их поймать. Взгляд Макара стал опасным и тёмным, но я уже знала эту темноту. Он дождался, пока я прожую, и снова поднёс корзинку. Песочное тесто, орешки в мягком сливочном муссе, а сверху – слой тонкого хрустящего шоколада, тающего на языке.

– Божественно вкусно, – прошептала я.

Макар коснулся нижней губы, медленно обвёл пальцами мой рот, вытер уголок и облизнул пальцы.

– Да, божественно, – подтвердил он.

Только говорил он не о корзиночке, это читалось в его глазах. Я крепко обхватила чашку с кофе, опасаясь, что она выскользнет из подрагивающих пальцев. Отпила, исподлобья глядя на Макара. Может, это всё-таки продолжение сна?

– Я боюсь проснуться, – сказала честно. – Слишком всё это напоминает историю Золушки, не находишь?

Он посмотрел в сторону. Я перехватила его взгляд. На стене висели часы. Без десяти девять утра.

– Поздновато для Золушки, – усмехнулся Макар и снова коснулся моей чашки. – Прости, что без шампанского.

– Кофе в самый раз.

Его взгляд всё ещё был опасным и при этом бархатным. Такие же чувства можно было испытать, глядя на серебряный клинок, лежащий на чёрном велюре. Я уловила движение рядом с постелью и, посмотрев вниз, поймала взгляд Тобби. Пёс вильнул хвостом и неуклюже, хромая, подошёл ближе.

– У меня есть условие, – сказала я. – Вернее, просьба.

Снова посмотрела на Тобби.

– Если ты о том, что этот нахал прилагается к тебе, – это я уже понял.

– Нет, я… – Тобби начал поскуливать, и я погладила его. – Вернее, хорошо, что понял. Но просьба другая.

– Так…

– Макар, пообещай, что откроешь новый питомник взамен сгоревшего. Ты же сам видел, что он нужен! – сказала я с горячностью. – Если люди не будут помогать животным, тогда кто? Ты же…

Он схватил меня за локоть, второй рукой – за шею сзади. Тёплый кофе пролился на пальцы, на грудь.

– Да уймись ты уже, – глухо прорычал Макар и поцеловал меня. Глубоко, жадно, стирая всякие мысли.

Я не успела даже вздохнуть, а он уже протаранил мой язык, лишая самой мысли о сопротивлении. Отвечая на поцелуй, я не могла думать ни о чём, кроме близости Макара и желании принадлежать ему – здесь и сейчас, сегодня, завтра, всегда.

– Макар… – Я собрала крохи разума. – Я серьёзно. Пожалуйста…

– Я же сказал, что уже занимаюсь этим. – Он поддел мою нижнюю губу. Пальцами помассировал голову. – Ты же не думаешь, что твоя свора всё время будет жить на моём загородном участке?

От неожиданности я поперхнулась воздухом. Подумала, что ослышалась, но, вглядываясь в лицо Макара, поняла: ничего подобного.

– Я думала, собаки… – И не договорила.

Макар продолжал ласкать мою голову, и я сдалась. Просто закрыла глаза и отдалась во власть чувств. Не только тех, что будили во мне его прикосновения, его близость. Нет, он не просто лучше, чем хочет казаться. Он…

– Я люблю тебя, – прошептала я, откидываясь на его ладонь. – Обещаю, что буду тебе хорошей женой. И… – С улыбкой посмотрела из-под ресниц. – Обещаю, что научусь есть рыбу вилкой. Клянусь.

***

Разложив на постели платье, я внимательно осмотрела его. Как ни пыталась привести в порядок, край подола спасти не удалось. Тонкая ткань в нескольких местах была безнадёжно испорчена, оставалось разве что обрезать её и подшить заново.

Макар вошёл в комнату, как раз когда я прикидывала, как лучше: сделать из платья мини или перекроить в блузку. Первый вариант нравился мне больше. А маленькая дырочка на боку… Её можно прикрыть декоративной аппликацией.

– Как думаешь, если я его укорочу? – Приложила к себе. – Нормально будет?

– Тебе заняться нечем?

– В смысле?

– В прямом, – ответил он грубовато и отобрал у меня платье. Скомкал и одарил меня недовольным взглядом. – Давай лучше пройдёмся.

Его тон меня обескуражил. Я проводила Макара растерянным взглядом и только минуту спустя пошла за ним. Застала как раз в момент, когда он швырнул платье в мусорное ведро.

– Я бы могла его починить.

Макар не ответил. Только снова посмотрел с недовольством.

Чтобы не вспылить, пришлось сделать глубокий вдох. Но даже если бы не это, раздражение вырваться не успело бы: Макар взял меня за руку. Погладил около кольца, потом по нему и снова около…по пальцам…

Я сглотнула. Только утром таяла от ласк – и вот снова. Стоило ему дотронуться, я переставала быть собой.

– Ты меня выпустишь? – переборов предательскую дрожь, спросила я. – Я же больше не пленница?

– Не пленница, – подтвердил он, поглаживая мою кисть. – Но в общагу ты не вернёшься.

Он не делал ничего больше – просто обрисовывал костяшки моей кисти, медленно водил по сухожилиям и смотрел на меня. Даже ничего не говорил. А я дрожала всё сильнее и сильнее, терялась в ощущениях и не могла ничего с собой поделать. Ноги стали ватными, низ живота тянуло, а сердце билось по-особенному просто потому, что Макар был рядом.

– Мне нужно хотя бы вещи забрать из общаги. Мы можем съездить туда?

– Можем. – Макар погладил меня до локтя и отступил.

Ушёл в комнату, но вернулся быстро – не прошло и минуты. Вслед за ним приковылял Тобби. Уселся возле стола. Странно…Мужчин он не любил, а Макара принял, как будто знал всю жизнь. Хотя чего удивляться? Если бы не он, не было бы ни операции, ни этого дня. Тобби бы уже просто не было.

– Возьми. – Макар протянул мне карточку. – Купишь себе всё, что нужно.

– Мне ничего не нужно, – поспешно ответила я. – У меня всё есть. И вообще, я не хочу, чтобы ты считал, что я согласилась выйти за тебя замуж из-за денег. Если бы…

На мои губы опустился палец, и я мгновенно замолчала. Слова застыли на кончике языка, вместо них вырвался тихий вздох.

– Если бы я считал, что тебе нужны деньги, – сказал Макар тихо, – тебя бы здесь не было. И кольца у тебя на пальце тоже бы не было. Так что давай не будем продолжать. Просто возьми карточку и купи всё, что хочешь.

Он убрал руку, и я едва не потянулась к нему. Была бы кошкой – непременно потребовала бы ласки.

Макар отошёл к раковине, и я посмотрела на карточку. Казалось, что она обжигает. Сразу же подумала, что Тобби нужна лежанка и новый ошейник. Ещё хорошо было бы купить ему игрушки и…

– Только одно условие. – Макар строго посмотрел на меня. – Деньги ты тратишь на себя, а не на собак.

До этого всё было идеальным, как в кино. Я даже почувствовала себя героиней старой мелодрамы, сорвавшей джекпот. Главный приз – мужчина мечты на чёрном внедорожнике с квартирой в центре столицы и внешностью демона-соблазнителя.

Но Макар быстро вернул меня в реальность.

Я положила карточку на стол.

– Не будь ребёнком, Кира.

Макар отвернулся от меня, а мне вдруг стало совестно.

– Можно хотя бы несколько игрушек для Тобби? – Я подошла к нему и коснулась спины.

Он посмотрел через плечо. Потом встал лицом ко мне.

– Несколько игрушек можно.

Я неловко улыбнулась.

– А лежак?

– Для Тобби?

– Угу… – Я ноготком повела по его груди вниз, к животу, пытливо заглядывая в глаза.

Макар перехватил мою руку за запястье у резинки штанов. Я аккуратно высвободила её и обрисовала впадину пупка. Вела низ, по дорожке шелковистых волос, а саму потряхивало от собственной дерзости.

– И ещё поводок, – добавила шёпотом.

Намотала на палец завязочку и потянула, сократив расстояние между нами. Стоило опустить руку ниже, во рту пересохло. Макар был большим и твердым. По телу пробежала чувственная дрожь, соблазн дотронуться откровеннее стал слишком сильным. Медленно я подогнула ногу.

– Кира… – Макар потянул меня вверх.

Я не поддалась. Встала перед ним на колени и развязала бантик. Услышала шумный вдох и, посмотрев снизу вверх, встретилась с Макаром взглядом.

– Ещё секунда – и будет поздно, – предупредил он. – Если ты так собираешься заработать на лежак…

– И на поводок. – Я дёрнула вниз штаны вместе с боксёрами и затаила дыхание.

Обхватила член рукой и провела до основания. Макар крепко выругался, опустил руку на мою.

– Ещё, может быть, на ошейник… – Я подползла ближе и прижалась к головке губами. Лизнула выступившую на самом кончике капельку.

– Да блядь… – процедил Макар и положил ладонь мне на голову. Сдавил пальцами и подтолкнул вперёд.

Я сразу же поняла, чего он хочет. Приоткрыла губы и взяла его в рот. Сперва аккуратно, неглубоко. Обвела конец языком и провела рукой по всей длине. Тихое рычание добавило уверенности, и я вобрала плоть глубже. Выпустила и вобрала снова, водя туда-сюда ладонью. Сдавила немного сильнее и сразу же погладила, чуть дотрагиваясь.

– Проклятье, – просипел Макар.

Подтолкнул меня вперёд и сделал выпад бёдрами. Член вошёл в глотку, дышать стало трудно, и я едва не выпустила его. Переборола мгновенный испуг и стала ласкать сильнее, напористее, брать глубже. Быстро провела рукой назад-вперёд и отстранилась.

– Так нравится? – спросила тихо. У самой между ног было влажно, кожа горела, щёки тоже.

– Сама знаешь. – Он сгрёб волосы. Выпустил и сгрёб снова.

На языке остался его вкус. Взгляд пробирал до самой глубины. Макар прижал меня к паху, и я взяла в рот член. Глубоко, насколько могла. Обхватила мошонку и приласкала пальцами, слегка касаясь ногтями.

– М-м, – глухо застонал он. Выдохнул через нос и заурчал большим диким зверем.

Я окончательно осмелела. Языком провела по вене, поцеловала у основания и поцелуями добралась до пупка. Опять языком вниз и в себя до предела. Макар прерывисто задышал, напряжение его передалось мне. Он стиснул зубы и стал двигаться мне навстречу короткими толчками. Я подстраивалась под его ритм. Было трудно и до невозможности хорошо.

– Кира! – Он хотел отодвинуться. Я не дала. – Кира, мать твою. Я сейчас…

Обхватила его ещё сильнее – рукой и ртом. Стала двигать туда-обратно. Он задрожал в моей ладони, стал каменным и в следующий миг запульсировал. Я не выпускала его. Проглотила сперму и облизнула губы. Поцеловала головку и стёрла тут же выступившую капельку пальцем. Выдохнула рвано, с трудом понимая, что только что сделала. Щёки пылали, живот сводило от возбуждения.

Молча Макар поставил меня на ноги. Притянул за шею и поцеловал в губы. Я хотела отстраниться, но он не дал.

– Спасибо. – Поцеловал снова.

Этот поцелуй был долгим и глубоким, лишающим остатков воли.

– Надеюсь, это не только ради лежанки и поводка.

Его усмешка была кривоватой, а глаза – совершенно чёрными. Я прильнула к нему. Поцеловала грудь.

– Мне хотелось попробовать тебя, – сказала, сгорая от стыда, и уткнулась в него, чтобы не встретиться глазами.

Он погладил меня по заду. Потихоньку шлёпнул.

– Обещаю, что у нас будет шикарная свадьба. Если нужно, я отправлю за твоей матерью водителя. И за сестрой тоже.

Я вскинула голову. Тревога охватила стремительно, я не успела пресечь её.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть сестра и мать? Я тебе вроде не рассказывала…

– Оттуда, откуда знаю, где ты учишься. Но это уже неважно. Так что скажешь?

– Я… – Я неловко пожала плечом. – Не знаю. У моей мамы очень много дел. Вряд ли она приедет. Да и… Давай об этом потом поговорим. – Показала на выглядывающего из-за угла Тобби. – Пойдём на улицу.

– Кир… – Он взял меня за подбородок. – В чём дело?

– Да ни в чём. – Я вздохнула. – Просто… – Мысли стремительно заметались. Что сказать, я не знала. Только не правду. Не надо ему знать правду. Кому такая правда понравится?

– Мама была против того, чтобы я училась на ветеринара. И… мы поругались. И с сестрой тоже. Но давай не будем сейчас об этом. Просто… Пойдём погуляем. Ты же обещал, – улыбнулась как можно искреннее. – И купим лежак. Пожалуйста! – Я щекотнула Макара по животу. – Пожалуйста.

Он несколько секунд смотрел молча. Потом усмехнулся.

– Ладно. Лежак, игрушки и поводок. На этом всё.

– Ещё ошейник! – Я вывернулась. – Нашему Тобби нужен ошейник, – улыбнулась снова.

Макар усмехнулся.

– Хорошо. Пусть будет ошейник. – Он поймал меня за футболку и быстро поцеловал в шею. – Как тебе отказать?

– Никак.