Текст книги "Тень ласточки"

Глава 3

Анна испытывала удивительную смесь ощущений: панику, ярость и странное удовлетворение, какое бывает, когда человек убеждается в собственной правоте.

«Оказаться в полном одиночестве в пустом аэропорту на другом конце континента – ну а кто, собственно, ждал для меня чего-то иного?»

Дверь за ее спиной отъехала, выпуская других пассажиров. Они шли, толкая перед собой тележки с багажом, растерянные, но все же радостные: все – португальцы, все явно вернулись домой.

Анна ужом скользнула за эту дверь и влетела прямо в сонного таможенника.

– Вы что-то потеряли? – флегматично поинтересовался он.

«Мозги! Свои тупые, дырявые, сварившиеся под чертовым респиратором мозги!» – мысленно ответила ему, или себе, Анна.

– Здесь, в аэропорту? Или раньше, в самолете? – допытывался таможенник.

«Гораздо раньше, где-то примерно в Москве, когда отдала свой загранпаспорт странному мужику, что приперся ранним утром неделю назад: “Я по поводу Лиссабона”».

Неопределенного возраста, поджарый, с военной выправкой, мужик излучал спокойствие и уверенность человека, привыкшего командовать. Приехал на джипе величиной с дом, и Анна решила, что вряд ли он хочет использовать ее паспорт для получения восьми тысяч рублей в микрокредитном притоне.

Незнакомец вернулся через сутки, как обещал, с точностью до минуты. Отдал толстый пакет документов и кратко изложил суть плана:

– Полетите из Минска в Амстердам, оттуда в Лиссабон. Пересадка короткая, но проблем не будет, успеете. С собой возьмите только самое необходимое.

– А как я попаду в Минск? – спросила Анна, потрясенная тем, что он все-таки вернулся. – Я к подруге в другой район Москвы без пропуска не доеду.

– Поедете на грузовике, – усмехнулся мужик.

– В кузове? – ужаснулась Анна. – В тайном отделении для нелегальных мигрантов?

– Ну, зачем. В кабине поедете. Вы теперь экспедитор транспортной компании, доставляющей из России в Беларусь сельскохозяйственный груз. Поздравляю с новой должностью. А вот чтобы доехать до своей новой работы, придется оформить пропуск, забрать вас из дома фура, к сожалению, не сможет.

Он сказал: «Все будет хорошо». И все было хорошо, даже мрачный водила, который, объясняя пограничникам, кто она такая, сделал такое лицо, что они ему даже посочувствовали: грымза всю малину испортила, нет бы молодого напарника дали. Все было хорошо, когда Анна позвонила Леандру из номера минской гостиницы. И когда выходила из самолета в Амстердаме, тоже было нормально.

– Вы не можете покидать здание аэропорта, вы должны проследовать в конечный пункт назначения, – сурово пояснил голландский погранец с детскими синими глазами.

«Здорово, – хмыкнула про себя Анна. – Особенно, если учесть, что конечный пункт назначения – Леандру. Которого нет».

– Мадам? – таможенник начал просыпаться.

– Я бы хотела улететь обратно.

Таможенник вытаращился на Анну так, словно у нее поверх респиратора выросли усы и борода.

– Мадам, вы не можете никуда улететь. Этот рейс последний. И никто не может точно сказать, когда будет следующий. Пандемия, мадам.

– Но меня не встретили! Я не знаю, что делать!

– Так позвоните, вдруг что случилось. В любом случае, вам следует вернуться в зал прилета.

Сидя на полу – что за дикие места, ни одной скамейки – Анна пыталась взять себя в руки.

«Может, и правда что-то случилось: сломалась машина, прорвало трубу. Или влетел в аварию по дороге в аэропорт и теперь лежит в реанимации и в бреду повторяет мое имя, а его никто не понимает».

Эта мысль странным образом успокаивала, однако на вопрос «Что делать?» не отвечала.

Анна звонила Леандру примерно раз в тридцать секунд. То есть, заново набирала после каждого предложения оставить голосовое сообщение.

«Возможно, – подумала она, – его телефон сейчас валяется в придорожной канаве, или огромный альбатрос… – тут есть альбатросы? Должны быть, океан же есть, – тащит его через Атлантику в Бразилию. Он бы и рад ответить на звонок, да клюв занят…»

– Алло, – отозвалась трубка человеческим голосом. Очень недовольным голосом.

– Кто это? – изумилась Анна.

– Ты сам кто это? Опрос? Клиника диагностики? Чего надо?

Анна сообразила, что случайно набрала Леру. Сварливые интонации подруги прозвучали такими родными, что она разрыдалась.

– Это я! Леандру пропал. Что мне делать?

– Да блин, – выдохнула Лера. – Козлина какая. Ну и хрен с ним, другого найдешь.

– Он здесь пропал! Я тут сижу одна, самолеты не летают…

– Ясное дело, не летают, пандемия ж. Слушай, давай я тебя потом наберу, у меня тут отец приболел, боимся, как бы не эта дрянь.

Анну пробрало морозом. Отца Лера очень любила, а для него и вовсе была светом в окошке, хоть он и ждал, конечно, пацана.

– Да, давай. Хоть бы обошлось.

– Хоть бы, – мрачно согласилась Лера. – Ты там не кисни. Делов-то, одним уродом меньше.

Вешать на Леру свои проблемы, главная из которых заключается в «там», было бы скотством.

«Что, в конце концов, случилось? Ну, прокатилась неудачно, бывает. Надо только придумать, как выбираться. Но ведь в двадцать первом веке живем, да и не пустыня вокруг, вон, люди…»

Людь вообще-то был уже один, да и тот доверия не внушал: косматая башка на тщедушном тельце, расстегнутая до пупа рубашка, невообразимо грязные джинсы – бродяга, точно бродяга. Анне стало стыдно, что она испугалась давешних африканцев. Люди как люди, не то что этот.

– Здрасьте, Елена Валентиновна, – затараторила Анна в телефон. – Простите, что так поздно, но тут такое дело. Вы мою квартиру еще не сдали?

– Мою, так-то, – невозмутимо поправила квартирная хозяйка. – Нет. Вы передумали уезжать?

– Я уехала. Но так вышло, что очень скоро вернусь. Считайте, никуда не уезжала, ладно?

– Простите мое старческое любопытство, но что у вас случилось?

Кто-то потрогал Анну за плечо. Она оторвалась от телефона и увидела бродягу. Тот стоял, склонившись над ней и протянув руку.

– Отстань, морда ковидная, – рявкнула Анна по-русски. – Ой, это я не вам, Елена Валентиновна. Я глупость сделала, надо было дома сидеть.

– Или, может, надо все же попробовать на новом месте, а не складывать лапки при первых трудностях, – неожиданно жестко отозвалась старая балерина. – Я, деточка, заметила, вы трудностей избегаете, а это…

– У меня щас деньги закончатся, – с лицемерным сожалением выдала Анна и нажала кнопку.

«Не очень, конечно, вежливо, однако выслушивать поучения, сидя на полу черт знает где, – это, знаете ли, слишком, Елена Валентиновна. Я все-таки не в Тверскую область прогулялась».

Бродяга и не думал уходить. Все тянул и тянул руку.

«Будь у меня пара евро, – подумала Анна, – я бы поделилась. Но сдачи с сотни у тебя, скорее всего, нет, так что прости, брат». Она виновато улыбнулась.

Потеряв терпение, бродяга сунул ей в руку листок бумаги.

«Поднимись по эскалатору на второй уровень и выйди к парковке. Жду в черной машине. Леандру».

«Красивый почерк, – некстати подумала Анна. – Живой, скотина, слава тебе, господи».

Подхватив сумку и на ходу содрав респиратор, она кинулась к эскалатору. Тот, конечно, не работал, но это ничего, ничего!

Двери услужливо разъехались, и Анна оказалась в густой лиссабонской ночи, такой душистой, что подкосились ноги.

Лихорадка последних дней словно выключила ее способность к зрительному, да и любому другому восприятию, поэтому Анна не запомнила ни дорогу до Минска, ни аэропорты. Даже закат над океаном, открывшийся ей на подлете к Лиссабону, отметила как факт: солнце садится. И теперь, окутанная прохладной синевой спустившейся на город ночи, она стояла, не в силах пошевелиться, и прислушивалась к шороху пальм и своим проснувшимся органам чувств.

Ночь пахла солью и медом, и лимонным цветом, и большой водой. Вокруг ни души. Но даже если бы аэропорт «Портела» жил своей обычной жизнью, Анна бы не заметила ни толп, ни такси, ни рева взлетающих самолетов. Она просто стояла, уронив на землю сумку, и дышала, и каждой клеточкой тела ощущала нечто совершенно новое и, в ее случае, необъяснимое – физическое чувство свободы.

Автомобиль подъехал тихо, почти подкрался, и Анна шарахнулась назад. Распахнулась передняя дверь.

– Садись! Быстро!

– Щас, – вырвалось у Анны. – Спешу и падаю.

– Анна, пожалуйста! Я потерял телефон, я тебя не встретил, я даже цветы не купил – все магазины закрыты. Буду просить прощения до конца моих дней, но сейчас давай поедем, пожалуйста.

Это был голос Леандру, и его покаянная тирада звучала бы даже забавно, если бы не взвинченный тон, который, впрочем, он изо всех сил старался скрыть. Анна села в машину и подумала: «Что-то как-то все не так». И тут же ударилась головой о спинку кресла, потому что Леандру рванул с места раньше, чем она успела пристегнуться. «Вообще не так», – мелькнула здравая мысль.

В машине пахло сандаловой отдушкой, терпким мужским одеколоном и кожей. Четкий профиль мужчины, руки на руле, тихий джаз, ночная дорога… Все было бы прекрасно, если бы не два малюсеньких факта: Анна не представляла, куда едет и с кем, если учесть, что мужчину она видела впервые в жизни.

– Я все испортил, – нервно заговорил Леандру. – Но через пятнадцать минут мы будем дома, и я все исправлю.

«Действительно нервничает, – отметила Анна, – судя по тому, как внезапно захромал его превосходный английский».

– Ты живешь за городом? – вежливо спросила она и немедленно представила красоты Химок.

– К сожалению, пока нет. Загородная жизнь – для женатого человека с семьей. А, ты спрашиваешь, близко ли мой дом к аэропорту! «Портела» находится в городе. Мы, кажется, единственная европейская столица, где все так странно устроено. Хотя мне нравится: выходишь из самолета, садишься в такси, и через полчаса пьешь кофе у Педру.

– У Педру?

– Кафе рядом с домом. Я хожу туда много лет, там вся жизнь нашего квартала.

В салоне снова повисло молчание, нарушить которое у Анны не было ни сил, ни, признаться, желания. Не то что она ждала салюта в честь своего прибытия, но все же скомканная ночная встреча совсем не походила на долгожданное свидание двух людей, испытывающих друг к другу хоть какие-то чувства.

«Да боже мой, – одернула она себя, – двухнедельное общение по скайпу не означает чувств, оно вообще ничего не означает. Будь мы оба в Москве да в привычном мире, пошли бы поужинать в ресторан. Ели бы какую-нибудь пиццу, приглядываясь друг к другу и нащупывая темы для разговора. И не исключено, что разошлись бы по домам, разочарованные несовпадением реальности и того образа, что нафантазировали себе, разговаривая с живой картинкой в интернете. Так бывает, это нормально. Вообще-то чаще всего бывает именно так, а истории со счастливым концом – исключения. Это такое же первое свидание. Разница только в том, что на него я добиралась почти двое суток. Но раз уж проделала такой путь, и раз уж он потратил столько сил, чтобы я его проделала, – шепнул ей коварный внутренний голос, – разве не должен был он хотя бы выйти из машины? Посмотреть на меня и дать мне взглянуть на него? Прикоснуться к щеке, просто чтобы убедиться: я – не просто картинка на мониторе компьютера, я реальна, я живая… И цветы. Почему он не принес цветы? Хотя… Сказал, магазины закрыты, где ему взять цветы? Клумбу ободрать? И все же ветка цветущего олеандра, их же у аэропорта целые заросли, была бы лучше, чем ничего».

Машину слегка занесло на повороте.

– Мы от кого-то убегаем? – недовольно поинтересовалась Анна. – Почему ты так быстро едешь?

Леандру резко затормозил, съехал на обочину и остановил машину. Повернулся к Анне, взял ее руки в свои.

«Ну, наконец-то», – обрадовалась Анна.

– Прости. Веду себя как дурак. Я очень нервничаю. Уверен, ты понимаешь, почему.

И тогда она взорвалась.

– Не понимаю! Я ничего не понимаю! Почему мы так несемся? Почему ты прислал ко мне какого-то бродягу с дурацкой запиской? К кому я приехала? Зачем? Что я здесь делаю?

Она срывалась в истерику и одновременно словно наблюдала за собой со стороны: взрослая женщина, не понимающая, что натворила, и по-девчачьи ищущая виноватого.

– Давай по порядку, – Леандру заговорил тихо и как-то даже торжественно. – Ты приехала ко мне. Ты здесь, чтобы изменить свою и мою жизнь. Вот зачем ты здесь. Затем, чтобы выйти за меня замуж.

Анна много раз представляла, как это будет. Нет, не с Леандру, а в принципе. Как ей сделают предложение, и она скажет: «Мне надо подумать». А ей ответят: «Пока ты думаешь, я хочу, чтобы это кольцо было у тебя». Все эти прелестные старые игры, когда оба знают, что все уже решено, но следуют ритуалу, который и есть начало долгой семейной истории, первая и самая красивая ее часть. Именно ее по многу раз, перебивая друг друга, счастливые старики рассказывают внукам.

Но никогда она не думала, что предложение будет сделано в машине с погашенными фарами, мужчиной, которого пока смогла рассмотреть только в профиль. И что в этот момент на ней будет надет свитер с катышками.

– Ну, что скажешь? – Леандру чуть сжал ее руки.

– А бродягу-то зачем прислал?

– Это все, что тебя сейчас интересует? – усмехнулся Леандру. – Ты не поверишь. Не хотел получить штраф за неправильную парковку.

Он снова завел двигатель и выехал на дорогу. За окном мелькали какие-то огни, и Анна вспомнила ярко освещенные московские развязки и выезд на МКАД в районе Ленинградки. Машину подбрасывало на ухабистой дороге, скупой желтый свет редких фонарей выхватывал из ночи какой-то бесконечный пустырь.

«Может, мне все это снится, – подумала Анна. – Может быть, никакой это не Лиссабон, и никуда я не летела, и не было никакого человека, который принес мне паспорт и документы. И я не спрашивала его: “Зачем?”, а он не отвечал: “Ради старого друга, который очень хочет вас увидеть”. Может, я просто заснула на кольцевой линии метро, и все это мне приснилось. Потому и несуразица такая, и Леандру этот странный, и скорость, с какой я мчусь в темноту, не зная конечной точки, потому что кольца у меня нет».

Ее разбудило осторожное прикосновение к плечу.

– Приехали, – Леандру улыбался. – Ты уснула как котенок. Знаешь, когда они играют, а потом вдруг падают и засыпают. Устала, конечно. Пойдем домой.

Анна сонно захлопала глазами.

Перед ней и правда высился дом. Огромный, многоквартирный дом, как в каком-нибудь Перово или Ховрино. Ничего даже близко похожего на лиссабонские пейзажи из интернета. Просто огромный прямоугольный домина квартир на двести. И окна в доме не светились, будто он совсем пустой.

* * *

– Ну что, ласточка в гнезде?

– В гнезде-то в гнезде, но мы не знаем, в каком.

– Это как понимать? Она что, не прилетела?

– Прилетела и прошла пограничный контроль. Но до места не доехала.

– Как это, не доехала? Куда она на хрен делась из пустого аэропорта? Ее что, не встретили? Вы там совсем идиоты что ли?

– Не надо так со мной разговаривать. Мои люди вели ее до зала прилета. Там, вероятно, случилась накладка. Я разберусь.

– Уж разберись. Ты даже не представляешь, что будет, если не разберешься. Не найдешь ее раньше, чем ОНИ, нам обоим конец.

Глава 4

– Это что, Лиссабон? – недоверчиво спросила Анна.

Леандру отчего-то развеселился.

– А ты ожидала увидеть трамваи и кривые средневековые улицы? Это Телейраш, дорогой спальный район. Очень респектабельный. Исторический центр хорош для туристов, но не для жизни. Кто захочет ютиться в крошечных комнатушках и слышать кашель соседей?

«Но он ничем не отличается от мест, откуда я приехала, – мысленно простонала Анна. – И ты, ты тоже ничем не отличаешься от мужиков, которые населяют эти места! Ночью все кошки серы, все спальные районы одинаковы, и все мужчины нудные идиоты! Даже если у них иберийский профиль».

Леандру обогнул машину и открыл пассажирскую дверь.

– Позволь мне взять багаж.

И тут Анна испытала еще один шок: стоящий мужчина был одного роста с ней… Но она-то сидела!

«Мои метр восемьдесят, – мрачно подумала она, – этот идальго будет дышать мне в коленки. Боже, боже…»

Следуя за ним к подъезду, Анна подводила промежуточные итоги.

«Я сорвалась из закрытой Москвы в закрытый же Лиссабон к красавцу-мужчине, а в итоге получила спальное Свиблово и уменьшенную модель молодого Хосе Каррераса. Сильно уменьшенную, хотя, казалось, куда там еще уменьшать».

Свет в подъезде включился автоматически, и Анна увидела просторный холл, выложенный мрамором и украшенный фикусами и пальмами в кадках. Леандру вызвал лифт, и Анна содрогнулась, представив его рядом с собой в тесной кабине. Она невольно сгорбилась и втянула голову в плечи.

«Если захочу сравняться с ним в росте, мне придется ходить на корточках, – подумала она и тут же устыдилась своих мыслей. – Вот Васенька, например, был огромный, а толку-то».

– Я… большая, – смущенно пробубнила Анна, поймав на себе взгляд Леандру.

– Ты высокая и очень красивая, – он пристально посмотрел на нее и, вопреки всем законам геометрии, посмотрел не снизу вверх, а скорее, наоборот.

«Все дело в осанке, – поняла Анна. – В уверенных движениях, в посадке головы. В том, как он держится – естественно и свободно. Наверное, потому что рост никогда не был для него проблемой».

Стоя совсем рядом с Леандру в лифте, она украдкой вдыхала аромат его туалетной воды и пыталась найти в себе то волшебное ощущение взмывающей к сердцу горячей волны, что, в конечном итоге, и заставило ее бросить свою привычную жизнь. Но волны не было, и не было почти ничего, кроме досады на себя, что не получалось совместить в одну личность плоское изображение из скайпа и реального мужчину, в чьи волосы она, наконец, может запустить пальцы.

После недолгой возни с ключами Леандру распахнул дверь.

– Добро пожаловать. Я бы хотел сказать «добро пожаловать домой», но ты, кажется, и так считаешь, что я слишком тороплю события.

Квартира казалась огромной, и Анне понадобилось какое-то время, чтобы понять: здесь просто мало мебели. В гостиной гигантский, против всякого здравого смысла, кожаный диван, стойка с телевизором и полупустая конструкция из стекла и металла. Предполагалось, что прозрачные полки, расположенные на разных уровнях, создадут ощущение легкости и объема.

«То есть то, чего тут и без того хватает», – подумала Анна.

– Я покажу тебе комнату.

Леандру пошел вглубь квартиры, и Анна последовала за ним, отметив, что он не снял обувь.

«В южных странах, видимо, разуваться не принято. Запомним».

Просторная спальня выглядела немногим уютнее гостиной: огромная кровать с двумя тумбочками по бокам, небольшой туалетный столик, ковер на полу. Тяжелые портьеры закрывали одну стену целиком, и Анна подумала, что там, наверное, гардеробная.

«Шикарно, ничего не скажешь. Как в отеле».

Леандру нажал кнопку на пульте. Портьеры разъехались, и Анна вздрогнула: за ними не было гардеробной, а красовалась бесконечная темно-синяя ночь, огромная, от пола до потолка. И где-то вверху сдержанно мерцали звезды.

– Утром будет очень красиво, – произнес Леандру. – Или ты хочешь другую спальню? Можем поменяться. В моей есть шкаф, но нет такого окна, и кондиционер еще не установлен.

Анна посмотрела на окно, на мужчину, предлагающего поменяться спальнями, и неудержимо расхохоталась. Ей вдруг стало очень легко – просто от осознания факта, что он не потащит ее в постель с порога, как сделало бы большинство мужиков на его месте. Причем имея на то гораздо меньше оснований, чем этот красивый, хоть и маленький, португалец, который за несколько дней организовал – и оплатил, это тоже важно – целую, можно сказать, спецоперацию.

Потом они сидели за барной стойкой на кухне – много хромированной стали и прозрачного пластика, ели разогретую в микроволновке еду и пили красное вино.

– Тушеный кролик с розмарином, вареная треска с нутом – это ты обязательно должна попробовать, это bacalhau, гордость португальской гастрономии. Тут у нас… Прости, я заказал ужин в ресторане, но забыл, что именно.

– Рестораны же закрыты? – удивилась Анна, уминая кролика вместе с треской. В последний раз она ела в аэропорту Амстердама, и это была шоколадка из автомата.

– Некоторые работают на вынос. Так, это салат из осьминога, с него следовало бы начать. – Леандру ловко открыл вторую бутылку вина. – Подожди, я дам тебе другой бокал.

– Зачем?

– Затем, что это другое вино. Черт, забыл про сыр. Смотри, это азорский, выдержанный, можно сказать, наш лучший сыр, не считая amanteigado.

– Чего?

– Это тоже сыр. Название от слова «масло», потому что он жидкий, и есть его надо ложкой. Я покупаю такой сыр в специальной лавке, они называются queijarias, и только в те дни, когда туда приезжает грузовичок из Серра-да-Эштрела.

Анна доела осьминога и мечтательно посмотрела на открытую коробку со слоеными пирожными. Пряча улыбку, Леандру подвинул коробку к ней поближе.

– Кажется, все не так плохо?

– Давай разберемся, – Анна глотнула вина и откинулась на спинку стула. – Меня бросил мужчина, я познакомилась по интернету с другим мужчиной и порушила всю свою жизнь. Хотя, пожалуй, рушить в ней особо было нечего. Я поехала на другой конец мира…

– Всего лишь континента, – улыбаясь, поправил Леандру.

– Географически. Для меня это другой конец мира. Так вот, я пересекла закрытые границы, не исключено, нарушив закон. И вот сижу на этом другом конце мира, пью вино и не понимаю, на кой черт сдалась этому самому мужчине. Это все хорошо?

Пробка с деликатным хлопком покинула горлышко очередной бутылки.

– Моя очередь, – Леандру ловко заменил бокалы и снова налил. На этот раз вино было скорее гранатового оттенка. – Мне сорок лет, и я впервые в жизни сделал то, что действительно хотел. Женщина, которая мне очень нравится, согласилась пойти со мной на свидание. И на этом свидании я понял, что не хочу ее отпускать. Так что у меня все хорошо. Лучше, чем хорошо. – Он накрыл ее руку ладонью. – Тут еще вот что важно. Эта женщина ради свидания со мной… Как ты сказала? «Разрушила свою жизнь». Возможно, преступила закон. Возможно, Анна, не точно! – он тихо рассмеялся. – Она не послала меня к черту, хотя я не встретил ее в аэропорту и заставил нервничать, и моим посланником любви был грязный бродяга. Она сидит здесь и пьет со мной вино. Как думаешь, для меня не все потеряно? Будет у нас второе свидание?

«Сейчас я его поцелую, – подумала Анна. – Гори все синим пламенем, я должна это сделать, иначе зачем сюда приперлась. Он хорош, этот тип с диким именем, волнистыми волосами и глазами цвета горького шоколада. Хорош, особенно когда не подсылает бродяг и не ведет машину».

– Иди ко мне, – одними губами произнесла Анна.

И свалилась со стула.

Единственное, что действительно хуже пробуждения с похмелья, – проснуться до того, как протрезвеешь.

Анна со стоном разлепила веки, перевернулась на живот и пошарила рукой рядом с собой. Как и следовало ожидать, в огромной кровати она была одна.

«Блестяще, – констатировала Анна, – просто блестяще. Навернуться со стула всей тушей в самый романтический момент. Грохот, небось, по всему Лиссабону пошел. Надо почитать новости, не случилось ли землетрясения в глубинах Атлантики. Интересно, как это Леандру хватило сил дотащить меня до кровати, раздеть и, кажется, даже умыть? Силен мужик, даром что ростом с хоббита».

Она села в кровати и уставилась в темноту. Никогда раньше ей не приходилось напиваться до полной отключки, поэтому ощущения были новыми, но не такими уж и незнакомыми. Кто жил с алкоголиком, знает эту партитуру до последней ноты: не вступать в пререкания, уложить на живот, время от времени проверять, дышит ли. Когда проснется, быть готовым к потокам ненависти: «Башка трещит, сушняк, дай пивка, зверюга. Да пошла ты со своим цитрамоном, мне выпить надо, где заначка моя? Ничего я вчера не выпила, врешь, ты все спрятала».

Пронзительный и в то же время сиплый голос матери оживил старый кошмар: вот она бредет, шатаясь, по двору, пинает ржавое ведро, спотыкается о кучу гнилых досок и яростно матерится. Маленькая Анна знает, что сейчас мать ввалится в дом и потребует отчета – почему дома грязь, почему посуда немыта, почему сестра не накормлена. А если придраться не к чему, сдерет занавески с окон или схватит Иринку, прижмет ее к себе и плачущим гнусавым голосом начнет причитать: «Ты не ела, зая моя, да? Она тебя голодом морит, да?» И сестра, лишь бы не дышать материным перегаром, скажет: «Да, морит». И тогда мать возьмет ремень, или скакалку, или что под руку попадет, и начнет «экзекуцию».

Анна не помнила мать трезвой, не помнила, чтобы та ее приласкала или назвала Аней или Анечкой. Она с младенчества была Анна, и четыре эти буквы отпечатались в ее жизни как граница между любовью и нелюбовью. Сестра была Ирка, Иришка, по пьяни даже зая и киса, и ее, младшую, мать, пожалуй, действительно любила, уж как могла. Анна не завидовала – радовалась, что Иришке достается меньше. Кто же знал, что все так обернется…

Эти мысли никогда не оставляли Анну. Даже покинув родительский дом, убогую запущенную хибару в глухой псковской деревне, даже переехав в Москву и поселившись у старой балерины, даже обихаживая Васеньку, где-то на периферии сознания она вела мысленные диалоги с матерью… «Что я тебе сделала? Что ты себе сделала? Почему ты так несчастлива и делаешь несчастными всех вокруг себя?»

Это изматывало похуже учеников и переводов, похуже мужчин, с которыми не клеилось. Единственным утешением, с каждым годом все более слабым, были мечты о чистом доме, о добром муже, о детях и машине с названием «кашкай».

А три недели назад все это ушло, словно никогда и не было. Три недели назад, после того, как она познакомилась с Леандру.

Анна встала с кровати и ощупью нашла дверь. Предрассветная зыбь, сочащаяся из окна гостиной, очертила ее силуэт в большом зеркале: высокая, с длинными спутанными волосами. Обнаженная.

Она пошла по коридору, открывая все двери подряд, в поисках той, за которой спит Леандру. Любовь это или нет, но сейчас ей хотелось быть с ним. Раз он единственный, кто смог заставить замолчать голоса в ее голове.

Просторная ванная комната с биде. Кабинет с письменным столом. Пустая кладовка. Она толкнула последнюю дверь и увидела нетронутую постель. Вернулась в гостиную. Подушки на диване даже не смяты, так и стоят идеальным строем. На кухне ни следа от вчерашнего пиршества.

«Если не считать меня, квартира абсолютно пуста».

Она подергала стеклянные двери, ведущие на пустой, идеально чистый балкон. Заперто. Ручки сняты.

Стараясь не поддаться панике, Анна вышла в прихожую. Вместо накладного замка в двери тускло светилась личинка. Открыть дверь без ключа невозможно.

«Подведем итоги. Я заперта в какой-то квартире, в каком-то городе, и не факт, что это действительно Лиссабон, и ни одна живая душа не знает, где меня искать. А мужчина, который все это со мной проделал, исчез».

Впервые в жизни Анна подумала: «Голоса в голове – это было лучше».

* * *

– Ну что, нашлась?

– Прошло меньше восьми часов, и в Португалии еще ночь. Я не могу вломиться к людям посреди ночи и начать задавать вопросы. Потерпите до утра.

– По крайней мере, вы знаете, к кому ломиться с вопросами. Хоть что-то.

– Слушайте, проблемы случаются у всех и со всеми. Невозможно предусмотреть все, особенно когда имеешь дело с обычным человеком.

– Ну конечно, будь она профессионалом, обошлось бы без проблем!

– Логику профессионала понять нетрудно, особенно другому профессионалу. Логику напуганной женщины – почти невозможно. Успокойтесь. Завтра к вечеру она снова будет под контролем. Город закрыт, страна закрыта. Да весь чертов мир закрыт. Ей просто некуда деваться.