Текст книги "Очарование лжи"

Потом Жанна сказала, что готова пожертвовать собой и родить ему другого ребенка. Но ему вдруг перехотелось…

И только когда он подал на развод, Жанна подключила тяжелую артиллерию – отца, да так, что отставной генерал Потапов срочно приехал в Дмитровск. Через месяц они разошлись.

– Жанна, я не приеду.

– В каком смысле – не приедешь?

– В прямом.

– Погоди не отключайся.

Голос Жанны пропал, и было слышно, как звякнула железка, кто-то засмеялся, и началась какая-то возня.

– Олег, я в спортзале. Жду тебя, как обычно, к восьми.

– Жанна, я не приеду.

– Сегодня не приедешь? А когда приедешь? – В трубке послышались знакомые капризные нотки. – А я зачем ехала? Что ты молчишь?

– Жанна, я не приеду больше.

– У тебя кто-то появился? – Жанна перестала дуть губы и задала правильный вопрос.

– Так получилось.

– Ну, ты и… гад! Ты думаешь, я после этого буду присматривать за твоей квартирой? Будешь мотаться сам в Москву и следить за квартирантами, – засмеялась Жанна.

Савин дал отбой… и ощутил, как неимоверно устал от надуманной жизни с бывшей женой.

* * *

Тамара Максимовна, проходя по коридору второго этажа, посмотрела в окно и остановилась. Ее внимание привлекла маленькая Вика Савина. Девочка бесцельно крутилась возле административного корпуса, поджидая, как ей показалось, Олега.

Она своими глазами увидела, как ожила девочка, завидев вовсе не Олега, а Ольгу Дмитриевну, и со всех ног бросилась к ней, что-то говоря на бегу. Судя по тому, как Ольга остановила Вику, новость Ольга не поняла. Пришлось повторить, и тогда Ольга рассмеялась. Отсмеявшись, она взяла Вику за руку, и они не спеша направились со школьного двора.

Тамара Максимовна с раздражением смотрела на уходящую пару. Издалека они смотрелись замечательно, так обычно смотрятся счастливая мать со своим ребенком.

«А она красивая, – с горечью подумала Тамара Максимовна. – Всегда такой была или я раньше не замечала?»

Высокая, стройная, с копной коротких черных волос на голове, Ольга действительно была красивой. Если бы не потухшие глаза. И одевалась она особенно. Как и большинство учителей, одежду Ольга покупала в местных бутиках, но носила ее как-то по-особенному, оттого она и смотрелась на ней совершенно по-другому.

Все эти мысли таким роем пронеслись в голове Тамары Максимовны, что она даже не услышала, как подошла и стала смотреть в окно учительница литературы.

– Снег на выходные обещали, – объяснила Тамара Максимовна свое внимательное рассматривание двора. Ее тонкие каблуки гулко застучали в пустом коридоре, как бы напоминая, что рабочий день в школе уже окончился, а впереди ждут два выходных дня, которые она давно не любила.

«Как же она меня раздражает!» – подумала Тамара Максимовна, спускаясь на первый этаж.

С тех пор как Ольга появилась в школе, она постоянно раздражала завуча всем: внешностью, молодостью, легкостью характера и нарушением всех педагогических норм. Она нравилась Олегу Савину, и это было главной причиной ее неприязни к Демидовой.

Своего чувства Олег даже не пытался скрывать, или думает, что этого не видно? И на педсовете Савин говорил о перспективах школы, а смотрел только на Ольгу, словно все касалось исключительно ее и делалось только ради нее.

А еще эти ученицы со своей любовью и щенячьей преданностью. В шкале ценностей Тамары Максимовны любовь учеников занимала последнее место. И, как показал педсовет, коллектив на стороне тихони Демидовой.

«С этим надо что-то делать, пока еще ситуация полностью не вышла из-под контроля. Посмотрите только, педсовет еще никто не забыл, а Ольге хоть бы что. Опять возится с Викой», – недовольно подумала Тамара Максимовна.

Она зашла в пустую учительскую только ради того, чтобы дольше понаблюдать за Демидовой и Викой. И смотрела в окно до тех пор, пока они не скрылись из вида.

Ольга была опять счастлива, взяв Вику за руку. «Господи, дай мне сил вспомнить своего ребенка», – мысленно обратилась Ольга к высшим светлым силам.

– Вы что-то сказали? – Вика отпустила ее руку и запрыгала как маленькая обезьянка впереди нее.

– Я просто подумала громко.

– Думать громко невозможно, думают тихонько, чтобы никто не слышал. А если человека слышно, то он не думает, а разговаривает, – по-взрослому сказала Вика и снова запрыгала на одной ноге, размахивая рюкзачком. – Я вам расскажу секрет, самый секретный. Хотите?

– Хочу, – честно призналась Ольга.

– Сегодня моя бабушка пригласит вас на пироги. Я сама слышала, как она утром дедушке говорила, а потом стала замешивать тесто. Я так рада! А я вам покажу свои рисунки. Хотите?

– Хочу.

Ольга растерялась. Как это, ходить в гости, она не помнила. Она ничего не помнила. Были ли эти гости в ее прошлой жизни? Конечно, были. А как же без гостей. Только она не помнила.

– Вот, смотрите! Нас бабушка встречает! Я же говорила!

Вика с детской непосредственностью, вприпрыжку, бросилась к бабушке, радуясь, что секрет, который она стойко хранила, рассекречен только в конце дня, и ее самая любимая учительница придет к ним в гости.

Через полчаса, проведенных за столом у Савиных, Ольга поняла, что ей здесь очень нравится. И ее приходу здесь по-настоящему рады. Она вдруг ощутила забытое в прошлой жизни чувство, связанное с понятием «радость».

– Нам Олег рассказывал о вашей истории, – сообщила Елена Николаевна сразу, как только Вика и Константин Олегович ушли в детскую учить уроки. – А внучка каждый день только о вас и говорит. Дети, они, знаете, чувствуют людей куда глубже и обстоятельнее, чем взрослые. Я всю жизнь проработала в школе, вела младшие классы. Константин Олегович – историк. Старший сын Валера и невестка – египтологи. Сами сейчас в экспедиции, а мы с дедом занимаемся Викиным воспитанием. Приедут к Новому году. Ждем, готовимся, только не знаем, как потом будем жить, когда Вику заберут, – улыбнулась Елена Николаевна.

– А я ничего не помню о своей семье. Только когда смотрю на Вику, мне кажется, что у меня есть дочь.

– Вы не расстраивайтесь. Все у вас будет хорошо. Вы молоды, вы все успеете вспомнить, – уверенно сказала Елена Николаевна.

– Я надеюсь. Значит, ваши сыновья пошли по вашим стопам? – Ольга перевела разговор на другую тему.

– Так получилось. Хотя мы с отцом не настаивали на выборе института. Олег сначала работал в Москве, а потом вернулся в Дмитровск. А старший сын так и остался там.

Правда, дети так и не стали учителями, как мы с отцом. Марк занимается наукой. Олег – администратор. Сами не знаем, откуда это у него. Хотя, как только приехал в Дмитровск, преподавал математику, потом его пригласили в гороно. Там он проработал всего пару лет, а, когда Василий Тимофеевич ушел на пенсию, Олегу и предложили место директора. Помню, мы тогда с отцом так волновались. Кандидатур было несколько, а коллектив весь до одного проголосовал за Олега.

Елена Николаевна была готова еще рассказывать об успехах сыновей, но приехал Олег.

Олег Савин заехал к родителям внезапно. Ехать к ним он даже не планировал, а потом взял и приехал.

И она не знала, как и о чем с ним разговаривать. Он шумно зашел в прихожую, потом на кухню, уселся напротив нее и стал пить чай так, будто они вместе пили чай всю жизнь, а она взяла и забыла.

Она только поймала себя на мысли, что ей нравилось смотреть на него: как он держит чашку, обхватив ее полностью своей широкой ладонью, как отпивает чай. И улыбался он открыто и весело. Ольга вдруг подумала, что за этот короткий вечер в глубине ее души ожили два забытых чувства – искренность и радость.

После того как весь чай был выпит, все семейство Савиных засобиралось ее провожать. Так бы они и пошли всей толпой на улицу, только Елена Ивановна вовремя всех остановила и озадачила: внучку отправила читать сказку, Константина Олеговича – вымыть посуду. В итоге получилось, что проводить Ольгу может только один Олег.

И тогда Ольга по-настоящему разволновалась, а потом смутилась от неизвестно откуда взявшегося волнения. Савин стал ей суетливо помогать надеть пальто. И она тоже стала суетиться. Елена Ивановна с улыбкой наблюдала за ними, отчего Ольга еще больше смутилась.

О чем говорить с Савиным, оставшись наедине, она тоже не знала. Жизненный опыт общения с мужчиной, который нравится и волнует, остался в ее прежней жизни. Поэтому общение получилось какое-то однобокое. Савин задавал вопросы, сам же на них отвечал и даже пытался шутить, а она только согласно кивала головой, изредка поддакивала ему, создавая видимость общения. И только когда Савин остановил машину прямо напротив калитки, она облегченно вздохнула и обрадовалась, что больше не будет смущаться и невпопад поддакивать ему. Она, не дожидаясь, пока Савин выйдет из машины и откроет ей дверь, быстро нажала пальцами защелку ремня безопасности. Лямка немного расслабилась и тут же вернулась на прежнее место. Она еще раз нажала на защелку. Савин наблюдал за ее потугами освободиться от ремня безопасности. Чтобы помочь Ольге справиться с ремнем, ему пришлось немного ближе подвинуться и наклониться к ней, после чего он дотянулся рукой до защелки и сжал ее так, что лямка сразу ослабилась. Во время этих телодвижений Савин уловил соблазнительный запах ее духов. От этого едва ощутимого запаха мысли в его голове смешались и начали пульсировать в висках. И тогда он задышал ей в ухо и коснулся губами ее щеки. Потом сгреб ее в охапку и стал целовать в губы.

Ольга опомнилась первой и постаралась освободиться из объятий. «Ваше поведение не педагогично, – так некстати в ее голове прозвучал голос Тамары Максимовны».

– Можно я завтра за тобой заеду? – напряженным голосом спросил Савин.

Он отодвинулся от нее и быстро отвел взгляд, словно боясь, что она тут же догадается, какие мысли зарождаются в его голове.

– Да.

Ольга провела ладонью по зацелованным губам и наконец-то самостоятельно выбралась из машины. От неожиданного поцелуя на душе стало невообразимо легко. Ничего вокруг не изменилось, она по-прежнему была сама себе чужой и одинокой, как вчера и как год назад. Но в ее одиночестве уже не было той пугающей пустоты.

Она с благодарностью посмотрела вслед удаляющейся машине и улыбнулась себе.

* * *

Савин заехал за Ольгой около двенадцати. Будь его воля, он бы заявился к Демидовым на рассвете с первым снегом.

Снег начал лететь с шести утра. Савин стоял у окна и пил обжигающий кофе. С того момента, как он поцеловал Ольгу, все его мысли постоянно крутились возле нее и не давали уснуть. Он вспоминал едва уловимый запах ее духов, бархатистую кожу и ее тонкие губы.

С этими мыслями он бегло навел порядок в холостяцкой квартире. В первую очередь он занялся ванной, а потом сменил постель в спальне и сварил себе вторую чашку кофе. На все ушло около часа, и он стал ждать начала дня.

Он представлял, какая она на ощупь вся от пяток до волос. И от этих мыслей у него даже ладони вспотели, и он поставил горячую чашку на подоконник. Ольга его волновала и пугала в одночасье. Он помнил ее перепуганные глаза и беспомощный взгляд, каким она смотрела на все, что не касалось работы. Он вдруг подумал, что сможет ее защитить, спасти и поддержать, только бы она позволила ему быть рядом с ней.

Он допил очередную чашку кофе и поехал на долгожданную встречу. И только тогда он заметил, как тихо падает на землю первый снег…

Ольга вышла из дома сразу, как только он позвонил, не заставив себя ждать. Потом они гуляли по городу. Экскурсовод из Олега Савина получился так себе, на слабенькую троечку, потому что Ольга, взяв его под руку, шла рядом с ним и не давала сосредоточиться на истории города. Свой город Савин любил и историю знал на твердую пятерку, но голова была занята другими мыслями – он все никак не мог сообразить, как пригласить Ольгу к себе в гости.

Опыта у него в этом не было. Он никогда не приглашал к себе женщин домой. Тамара не в счет. Он не помнил, кто кого пригласил в тот вечер.

У него была Жанна, и он никого не приглашал к себе. Бывшая жена приехала к нему через месяц после развода. В гости… И начала его жалеть. Квартира ей не понравилась, постельное белье жуткое, посуда с дурацким абстрактным рисунком. Для свиданий пришлось купить небольшую квартиру. Жанна ее обустроила по своему вкусу. Особым вкусом бывшая жена никогда не обладала. Савин это знал и давно свыкся. А потом Жанна сама предложила ему жениться на ней. Между свободой, пережитой болью и страстным бездумным сексом он, не задумываясь, выбрал свободу и перестал ей звонить в Москву.

Жанна позвонила сама и долго смеялась в трубку над его необоснованным страхом.

– Ольга, поедем ко мне… в гости.

Приглашение Савина прозвучало слишком прямо и откровенно. Он больше всего хотел, чтобы она согласилась.

Снег тихо падал на землю, и ресницы у Ольги стали пушистыми. Он боялся, что она все правильно поймет и скажет «нет». Чтобы не видеть ответа в ее глазах, Савин нежно прижал Ольгу к себе. Она уткнулась в его заснеженное пальто. От ее горячего дыхания снег тут же растаял, и ее щеки стали мокрыми.

– Поедем. Где твой дом? – Ольга справилась с волнением, по крайней мере настолько, что смогла членораздельно ответить Савину.

* * *

– Как мы теперь будем вместе работать? – Ольга положила руку себе под голову и потянула одеяло на себя. Ноги Савина раскрылись, и, обнаружив это, он подсунул Ольгу себе под бок и спрятал ноги под одеяло.

– Завтра пойдем и купим себе нормальное одеяло.

Он задышал ей в макушку. Меньше всего ему хотелось сейчас думать о работе и о том, кто и что скажет о них завтра или после– завтра.

– Олег, мы придем в понедельник в школу, и все догадаются о нас.

Савин уткнулся лицом в ее короткие волосы и погладил Ольгину спину. Кожа у нее была бархатистая и горячая.

– Я тебя люблю, – Савин сказал последнее слово и прислушался к себе. И повторил снова.

– Олег, женщину можно любить, когда ее знаешь. Знаешь, за что можно любить. – Ольга повернулась лицом к Савину и рассматривала его так, словно видела впервые. – Ты ведь ничего не знаешь обо мне. И я не знаю о себе… ничего.

– Нет, – устало прошептал Савин.

– Что нет?

– То и нет, что ты не права. По-твоему, выходит, раз никто ничего о тебе не знает, то и любить тебя в этой жизни невозможно. Так?

– Я ничего не знаю о себе. Совсем ничего, – в ее голосе зазвучала горечь. – Может, я преступница или аферистка?

– Мне без разницы. Оля, ты есть на этом свете. И я есть. Значит – мы есть. И это для меня самое главное.

Он снова поцеловал Ольгу, выплеснув на нее годами накопленную нежность.

– Мы завтра пойдем и купим одеяло, – напомнил Савин о самой большой проблеме.

– Олег, у меня может быть семья. Муж, дети. Что я потом буду делать, когда все вспомню? Как я буду жить потом, после тебя?

– Ольга, все это обязательно будет в твоей жизни. Ты все вспомнишь и сама потом решишь, с кем тебе быть. Ты сама выберешь ту или эту жизнь. Я отпущу тебя… Но теперь-то мы можем быть вместе? Что нам мешает теперь быть вместе? – Савин сделал ударение на «теперь».

– Олег, мне пора ехать домой.

– Останься, – Савин попытался ее удержать.

– Я не могу так. Получается, что я предаю и тех, кого не помню, и тебя, потому что потом оставлю и вернусь в свою семью. К тем, кого сейчас не помню…

– А если у тебя нет этой семьи? Тогда как?

– Не знаю.

Ольга не стала спорить с Савиным. Она быстро встала с кровати, завернувшись в простыню. Он слышал, как шлепали ее босые ноги по паркету. Он должен подобрать нужные слова, чтобы она никуда не ушла, но ничего не приходило на ум. Савин лежал, уставившись в потолок.

– Олег, давай забудем все, что было между нами. Мы взрослые люди, и то, что случилось, могло… – Ольга присела на край кровати.

– Хорошо, если тебе так важно, чтобы ничего не было, пусть так и будет, – Савин не дослушал ее оправданий и согласился.

Он посмотрел на Ольгу и ощутил неуемное желание. И чтобы справиться с ним, быстро встал с постели и натянул джинсы.

После обеда за окнами стремительно сгущались сумерки. Метель прекратилась, и на землю опять спокойно падал снег.

– Ольга, не переживай. – Он обнял за плечи и поцеловал ее волосы. – Я в понедельник на три дня еду в Москву на конференцию. У тебя будет время, чтобы все, что было между нами, забыть.

– Не провожай меня. Я пройдусь немного. – Ольга легко и безобидно отстранила Савина и… ушла.

…Снег мягко ложился на землю. Ольга подставила ему раскрасневшееся лицо и остановилась. Ей подумалось, что такого вечера в ее жизни никогда больше не будет. И не должно быть… И заплакала…

…Ему больше всего хотелось, чтобы Ольга сейчас готовила ужин или просто так, без дела сидела на диване. И он бы сидел возле нее. А потом они бы поехали кататься на лыжах, а потом пришел Новый год, и они вдвоем наряжали бы елку. Он никогда не ставил елку в квартире. Новогодних игрушек тоже никогда не было. В его жизни много чего не было и может никогда не случиться.

Савин быстро надел футболку и носки, набросил куртку и, только когда дело дошло до обуви, заметил, что носки на ногах разные. Он махнул рукой и выбежал из квартиры.

Он вдруг понял, что если сейчас не догонит Ольгу, то никогда в его жизни не будет ни лыжной прогулки, ни Нового года, ни елочных игрушек. И двуспальное одеяло он никогда не купит.

…Он выдернул Ольгу в последний момент из толпы, заходящей в автобус.

* * *

Машина Лунина заехала между двухэтажными административными зданиями и остановилась. Мелкий снег начал тихо падать с неба, и Саша пожалела, что не поехала в Иваново раньше, как планировала, а стала ждать, когда у Лунина окончится один суд, потом второй.

Через несколько минут они направились к зданию, которое оказалось ближе к машине. Вывеска, видавшая лучшие времена, гласила, что здесь находится администрация колхоза. Дверь, добротно смотревшаяся несколько лет тому, теперь выглядела обшарпанной и была закрыта изнутри. Саша несколько раз дернула за массивную ручку, залапанную множеством рук, но та только надсадно скрипнула.

– Кто-то должен быть. Дверь-то закрыта изнутри.

Саша еще раз потянула дверь на себя, и она приоткрылась на несколько сантиметров.

В глубине здания послышались тяжелые неторопливые шаги. Сторож, довольно молодой мужчина, оценивающе окинул взглядом приезжих, стараясь вспомнить, кто пожаловал из районного начальства. Это занятие с похмелья оказалось довольно трудным. Чтобы не морочить себе и без того плохо соображающую голову, мужчина выбрал более простой путь.

– Выходной, дамочка, у нас. Начальства нет. Кроме меня, – немного подумав, добавил мужчина.

Разговор ему давался с трудом. Он еще раз внимательно посмотрел на приезжих, готовясь захлопнуть дверь.

– Нам нужен сельсовет, – быстро, проговорила Саша, боясь, что сторож повторно дверь не откроет.

– Ну так и идите в сельсовет.

– А где он?

Поборов вновь подкатившую тошноту, сторож неопределенно махнул в сторону соседнего здания. Чтобы не отвечать на следующие вопросы, он быстро захлопнул дверь. Звякнул засов, заскрипели под грузным телом половицы, стало так вокруг тихо, словно никого и не было. Саша посмотрела вокруг и направилась вслед за Луниным. На здании, на которое указал с похмелья сторож, даже вывески не было. Лунин для верности обошел его вокруг и вернулся к крыльцу.

– Вы думали, что в выходной день кто-то будет сидеть в конторе? – Затея Лунину не нравилась с самого начала.

– Все равно, кого-то из руководства мы должны найти. Иначе зря приехали в такую даль.

Саша с интересом смотрела на Лунина. Он больше всего хотел оказаться где угодно, только не здесь. Он готов был решать насущные проблемы кредиторов и шантажа, а не топтаться в этой глуши.

«А как же любовь к женщине, матери его ребенка? Пусть даже не любовь, но ответственность? Мы в ответе за тех, кого приручили. Тоже слова классика. Ведь хорошо сказал. Отвечаем за тех, кого… Только, выходит, не все способны отвечать», – подумала Саша, садясь в машину.

Они проехали до первого поворота, и голос Лунина стал долетать до Саши так тихо, словно в уши засунули клок ваты. Перед глазами мелькали отчетливые тени птиц, плавно переходящие в облака. С облака смотрело нетрезвое лицо охранника, потом проплыли чужие незнакомые лица, и все так же внезапно исчезло, как и появилось.

– …да и зачем нам местная власть? Проще спросить у старожилов. Те точно будут знать… – Голос стал отчетливым, облака рассеялись.

– С вами все в порядке, можем ехать? – Лунин повернулся к Саше и внимательно посмотрел на ее резко побледневшее лицо.

– Игорь, вы были правы, ее здесь нет.

– В смысле?

– Вашей жены здесь никогда не было.

– Вот те на! Саша, а вы раньше не могли об этом сказать?

В голосе Лунина послышались нотки облегчения. Ему стало радостно на душе. Кристина – это выдумка. Его жена погибла больше года тому назад. Какая жена? Лунин оборвал себя на подсчетах. Кристина умерла еще раньше. Настоящая жена ушла из жизни три года назад. Зачем, спрашивается, он только послушал эту фантазерку и поехал в такую глушь? Для очистки совести.

– Я сама только сейчас поняла, что ее здесь нет. – Саша почувствовала такую усталость, словно не сидела всю дорогу в салоне машины, а бежала впереди ее.

– Спросим у местных, чтобы никаких сомнений.

Лунин обрел почву и теперь был готов спрашивать о Кристине у первого встречного. Он перестал бояться. Никакой встречи с Кристиной не будет.

В воскресный день деревня словно вымерла. Даже во дворах, мимо которых они медленно проезжали, никого не было. Почти перед самым выездом из деревни они заметили женщин.

– Я сам спрошу. – Лунин притормозил машину.

– Сидите. Я сама.

Лунин видел, с каким интересом женщины рассматривали фотографию Кристины, наперебой отвечая на вопросы. Вопросы им казались смешными. Что значит, не приблудилась ли к ним в село женщина? Да и как это возможно? Да и случись такое, разве можно забыть.

– Нет. Ничего подобного не было. Кристины здесь нет. – Саша устало села в машину.

– Может, забыли?

– Нет, Игорь, если бы кто внезапно появился, вернее, приблудился, то это для деревни событие. Собственная «Санта-Барбара». Такого не забудешь. Все, едем домой.

– Домой так домой, – легко согласился Лунин.

Саша прикрыла глаза. Говорить с Луниным не хотелось. Тот, объезжая колдобины, пытался найти ответы на мучавшие вопросы. На единственный вопрос: как же все так получилось в его жизни, он до сих пор не нашел ответа. Никакого. Даже неправильного.

– Игорь, почему вы не поговорили сразу с женой?

– Вначале, когда меня захлестнула страсть, о чем я мог с ней говорить? Скажи все как есть, она сразу подала бы на развод.

Снег неожиданно сменился дождем. Грунтовая дорога превратилась в сплошное месиво. Лунин старался ехать по самой обочине и замолчал.

– А потом место страсти заняла злость на жену и на любовницу, – Лунин решил выговориться. – Я не мог им простить ложь. Даже подумал, что они вместе, заодно. Стал следить за Кристиной, хотел удостовериться, что она встречается с Анитой. Даже мысль мелькнула, может, хотят меня сестры развести?

– Они встречались?

– Нет. Говорю же – сам себя накручивал. Если бы Кристина мне все рассказала о своей неблагополучной семье, сестре, то ничего подобного не случилось, и все были бы счастливы. Насколько счастливы – не знаю, но живы – точно.

Лунин замолчал и съехал с дороги на заснеженный луг. Примерно через полчаса машина выскочила на трассу и набрала скорость.

– Саша, как вы себе вообще представляете, что Кристина жива? Допустим, вы правы. Но почему она не вернулась домой? Пусть не ко мне, – поправился Лунин, – а к дочери. Как она могла оставить Настю? – В вопросе звучал укор.

Лунин задал вопрос и успокоился. Он точно так же был уверен в смерти своей жены, как и в том, что за окном машины идет дождь.

– Кристина жива. А почему она не вернулась к дочери – я не знаю. Но, думаю, у нее для этого есть веская причина. Поэтому нам осталось съездить в Дмитровск. Вы со мной?

– Нет, – решительно ответил Лунин. – Саша, у меня нет времени на пустые разъезды. Извините меня за откровенность, но я не верю вашим предчувствиям.

Лунин мотнул головой. Дальше говорить ему резко перехотелось и до самого Сашиного подъезда он ехал молча, думая исключительно о шантажисте. Высадив Сашу, Лунин облегченно вздохнул и поехал в офис строительной компании «Стрела».

* * *

На следующей неделе, предупредив Степанкова, Саша одна, без Лунина, поехала в Дмитровск. Звонить Лунину, с одной стороны, было уже неудобно, а с другой – его глубокая вера в смерть жены только мешала ей. Достаточно и того, что он съездил в Иваново.

Дмитровск оказался самобытным, но довольно большим для районного центра городком. Если верить информации, полученной в интернете, в городе проживает до ста тысяч человек. Работают два завода, три школы, городская библиотека, музей и даже есть городская баня.

Почти до самого центра по обе стороны улицы, ведущей в центр города, красовались частные дома. Осень уже заметно тронула сады, в которых утопали дома, от того городок весь был серым и холодным, невзирая на плюсовую температуру. В центре города показались пятиэтажные дома, среди которых взметнулась пара девятиэтажных новостроек.

Саша притормозила возле указателя. Затертые дождем и временем надписи были еле видны. Чтобы прочитать объявления, пришлось выйти из машины.

Она пожалела, что на этот раз поехала без Лунина. Приедет она сейчас в полицию, и с чего начать разговор? И Дмитровск – это не Иваново, где все знают друг друга с незапамятных времен.

Она представила, что бы сама делала, окажись на месте Кристины. Скорее всего, она бы пошла в полицию. Но Кристина за помощью туда не обращалась. Говоров наводил справки и сказал, что никаких заявлений в то время в отделение местной полиции не поступало.

«Может, Кристина боялась рассказать о преступлении сестры, может, была уверена, что все организовал ее муж, и боялась за судьбу дочери? А может, были другие причины не обращаться в полицию. Тогда к кому она обратилась за помощью?»

Саша мысленно вычеркнула указатель «городское управление полиции». Дальше шли школа, детский садик и больница. Тоненький, еле слышный колокольчик зазвенел в Сашиной голове. Между лопатками пробежали мурашки.

«Значит, Кристина после происшествия попала в больницу».

Легкий ветер кружил по асфальту последнюю желтую листву. Время в городке замерло, а если и не замерло, то текло как-то иначе – очень медленно. И даже старушка переходила дорогу по-особому: беспечно, не торопясь, не глядя, как обычно, по сторонам, а напрямую, не думая о правилах дорожного движения.

– Заблудилась? – Вопрос бабульки прозвучал так утвердительно, что Саша кивнула головой, отметив проницательность местного населения.

– Вы не подскажете, где у вас больница?

– Чего ж это не подсказать? Больница у нас одна. Поедешь прямо в конец улицы, а там сразу направо, а дальше снова прямо. Смотри никуда не сворачивай.

Городскую больницу после подробного описания дороги найти не составило труда. И действительно, свернув с центральной улицы, она увидела большое зеленое здание, которое в конце узкой улочки преграждало дорогу.

Припарковать машину, не заезжая на стоянку для служебного транспорта, оказалось делом непростым. Немногочисленные машины стояли вразброс. Водители нисколько не беспокоились об удобстве парковки для других. Пришлось проехать метров сто вдоль забора, чтобы пристроить машину. Стоило Саше выйти из автомобиля, как глаза наткнулись на дырку в заборе. В далекие времена здесь шла сплошная бетонная стена, ограждая огромную больничную территорию, но со временем в заборе появилась трещина, требовавшая ремонта. Так как никто не спешил с ремонтом, смекалистый народ, чтобы сократить дорогу к больничным корпусам, сделал себе небольшой лаз. Через пару лет дырка в заборе расширилась – получился вполне приличный проход. Саша, переборов чувство приличия, шагнула в проем и оказалась на территории больничного сада. Вытоптанная сотнями ног тропинка, изгибаясь между деревьями, вела к больничным корпусам.

Она не спеша подошла к зданию и сразу окунулась словно в другую забытую реальность: медсестра звала с балкона зазевавшегося больного на укол, звякнула ведрами санитарка, с силой хлопнула где-то дверь. Текла будничная больничная жизнь.

– Андреева!

От неожиданности Саша вздрогнула. Женщина, назвавшая ее по фамилии, стояла на крыльце.

– Рита? Ты как здесь?

– Я здесь живу, а ты вот как здесь оказалась?

Они сидели в чистеньком маленьком, всего на пару столиков, больничном кафе.

– …Остаться в Москве без связей и денег, сама понимаешь, было нереально, – пришла очередь Риты рассказать о себе. – Вернее, остаться-то можно было, но где жить? Нам как предложили работу в Дмитровске с предоставлением жилья, так мы сразу и приехали сюда. Мэр сразу выделил квартиру. Так и живем здесь. Я из декрета вышла и заняла вакантную должность начмеда. Оставила только себе четвертушку в стационаре. Мой Трофимов заведует хирургией. И вот так мечта покорить Москву канула в Лету, – весело окончила свой рассказ Трофимова. – Ты как оказалась в наших краях?

– Примерно в это время, два года назад, у меня подруга пропала. Москвичка. После ДТП неподалеку от вашего Дмитровска. Так и не нашли.

– Подожди, это сколько от Москвы? Чего ее занесло к нам?

– Я не знаю, – честно призналась Саша. – А недавно родителям знакомые сказали, что видели женщину, очень похожую на их пропавшую дочь. Вот я и приехала сама. Не хочу обнадеживать родителей. Знаешь, как бывает, боль немного улеглась, а потом снова ворошить раны.

– Конечно, правильно, – согласилась Рита. – Родителям больнее всего.

– Посмотри, вдруг ты ее видела? – Саша протянула фото Кристины.

– Нда. Красивая. – Трофимова внимательно рассмотрела фотографию. – А чего ты сразу к нам, а не в полицию?

– Уже наводили справки, но у них никакой информации о Кристине нет. А я подумала, что у Кристины могла быть после аварии тяжелая травма, и она скорее могла оказаться в больнице, чем в полиции. Возможно, кратковременная потеря памяти.

– Но мы обо всех подобных случаях сразу сообщаем в полицию. Если у них нет информации, значит, не было у нас такой потерпевшей.

– Я и сама так подумала, но знаешь, а вдруг?

– Два года назад, говоришь. Я была в декрете, но если поступала к нам такая женщина, да еще с потерей памяти, то этот случай должны помнить. Тогда придется пойти в неврологию.

Трофимова быстро двигалась по коридорам, больше похожим на лабиринты, чем на простое соединение корпусов. Оказавшись на третьем этаже противоположного здания, она толкнула ничем не примечательную дверь.

Кабинет заведующей неврологическим отделением был закрыт. Трофимова мелодично постучала в дверь. Через минуту послышалось движение, и дверь распахнулась.