Текст книги "Очарование лжи"

– Олимпиада Ивановна, нужна ваша помощь, – звонко с порога заявила Рита. – Это моя сокурсница Саша. Приехала из Москвы. Я ее оставляю вам, дел, сами понимаете.

– Олимпиада Ивановна, вы извините, что в обеденный перерыв к вам.

– Это хорошо, что в перерыв. Потом так закручусь, что не до разговоров. Я приучила персонал – если не горит и камни с неба не падают – полчаса меня нет. Но сами видите – для своих есть специальный код, – засмеялась Олимпиада Ивановна. – Так что не смущайтесь. Я пообедала. Присаживайтесь. Вам чай, кофе?

Говорила заведующая спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, что прерванный обед дело привычное и далеко не самое главное в ее жизни.

– Лучше чай.

– Значит, говорите, ваша подруга потерялась. Но, я вам скажу, не очень-то ее искали, раз столько времени прошло.

В голосе Олимпиады Ивановны послышалось плохо скрываемое осуждение, отчего сердце у Саши забилось громче и быстрее.

– Хотя где та Москва – не ближний свет. Вот у нас на днях случай был…

Через несколько минут Саша поняла, что Олимпиада Ивановна случай рассказывает не ради самого рассказа, а только потому, что чужую боль пропускает через свое сердце. И эта боль требует выхода. Иначе ни душа, ни сердце долго не выдержали бы, если эта боль оставалась навечно с врачом.

– Был такой случай. За мою память да при моих сединах – первый. Может, это и не ваша подруга, но переполошились мы изрядно. Женщину нашли наши местные грибники в лесу. Поступила она в тяжелом состоянии. Сначала, как полагается, в реанимацию, а уж потом через неделю перевели к нам. Мы диагностировали тотальную амнезию. Мучилась она от этого – больно смотреть было на нее.

– А потом. Ее кто-то нашел?

– В том-то и дело, что никто. Я думаю, ее и не искали. Как пришла в себя, сразу полиция приехала. А толку? Ничего она не помнила о себе. Показали по местному телевидению и по областному показывали, обращались с просьбой, как обычно бывает в таких случаях: если кто видел, знает, помнит – звоните. Но так никто и не позвонил.

– А дальше?

– Мы отправили ее в областной психоневрологический диспансер. Что было дальше – я, увы, не знаю. Может, и нашлись родственники.

– Олимпиада Ивановна, посмотрите на фото. Эта женщина к вам поступала?

– Нет. Красивая, – заведующая вздохнула и вернула обратно фотографию Саше. – Хотя, знаете, – Олимпиада Ивановна опять надела очки и более внимательно присмотрелась к фото, – если сбрить волосы, то вроде и похожа. Представляете, в каком состоянии я ее видела в реанимации? Да и у нас до выписки она была не в лучшем состоянии.

«Кристина здесь, в этом городе, и я ее найду», – Саша готова была расцеловать Олимпиаду Ивановну.

– Надо поднять архив, там должен быть адрес тех грибников, которые доставили ее в больницу. Думаю, Рита это сделает быстрее. Правда, у нас архивариус приходящая, но если Рита позвонит, та подъедет и найдет историю.

Обратный путь к начмеду занял у Саши всего несколько минут. Рита ждала Андрееву, готовая к выходу.

– Ну как, Олимпиада удовлетворила твои запросы?

– Она посоветовала посмотреть историю в архиве, может, там есть адрес тех, кто привез Кристину в больницу.

– С этим у нас сложнее. Архивариус, есть у нас такая тетя Даша, работает у нас на полставки и только с утра. Сейчас позвоню.

Трубку архивариус не брала.

– Теперь поедем ко мне обедать. Возражения не принимаются! Посмотришь, как я живу. А тетя Даша меня сама наберет. Да, собственно, здесь и поговорить не дадут. А лучше, если ты заночуешь.

В три часа дня, отказавшись от настойчивых уговоров Трофимовой остаться ночевать, Саша выехала из Дмитровска. Тетя Даша, загруженная своими домашними делами, Рите так и не перезвонила.

Погруженная в свои мысли, Саша не сразу сообразила, что приглушенный звук, доносившийся из сумки, – звонок мобильного телефона.

– Саша, ты далеко? Возвращайся обратно. Мне звонила Олимпиада Ивановна. Представляешь, она сама нашла в своих записях адрес людей, которые обнаружили твою подругу. И приезжай ночевать ко мне.

– Спасибо! Возвращаюсь. Буду, – Саша посмотрела на часы, – минут через сорок.

Под ложечкой опять предательски за– ныло.

Возле калитки, которую Саша проигнорировала утром, ее ждала Рита. На маленьком листочке, вырванном из записной книжки, размашистым почерком был написан адрес Демидовых, доставивших потерпевшую в больницу.

Все уговоры заночевать у Трофимовых Саша отклонила. Остановиться в небольшой квартире, где проживает четыре человека, было неловко. Может, если бы в городе не было гостиницы, тогда другой разговор, а так…

Гостиница была прямо в самом центре города, недалеко от площади, где еще утром она пыталась разобраться с дорожными указателями. На удивление, гостиница оказалась приличной не только снаружи, но такой же опрятной изнутри.

Одноместный номер порадовал чистотой и свежестью. Уж на что не рассчитывала Саша – халат и шлепанцы с синими метками гостиницы, и те предоставлялись жильцу. Правда, туалет и душ в коридоре, один на весь этаж. Благо жильцов на этаже было всего, вместе с Сашей, три человека. Поужинать можно прямо через дорогу от гостиницы. Приняв еле теплый душ, Саша вернулась в номер и с удовольствием вытянулась на постели. Звонить Стрельникову еще рано. В это время он еще на работе, а без крайней надобности она никогда его не беспокоила. Сон мягко окутал уставшее за день тело.

Спустя три часа она проснулась от телефонного звонка. Плохо соображая, где находится, Саша дотянулась до телефона. Так и есть – звонил Стрельников.

Узнав, как обычно, как дела на работе, говорить Стрельникову, что сейчас она спит в гостиничном номере в Дмитровске, Саша не стала, сонно поведала лишь о том, что остановилась у сокурсницы и говорить ей теперь не совсем удобно. Она быстро пожелала Стрельникову спокойной ночи и отключилась, после чего она ощутила неимоверный голод, словно не ела пару дней. Пришлось одеться и идти в кафе, которое Саша заметила при заселении в гостиницу. Потом она до полуночи пролежала без сна, думая о записке, бережно хранимой в косметичке. Простенький адрес она знала наизусть. Никаких тебе корпусов, домов, квартир. Переулок Северный, дом десять, – вот и весь адрес. Она пыталась представить людей, которые нашли в лесу два года тому назад Кристину. «Как она только могла очутиться в лесу за сотню километров от дома? Что грибники могут знать о ее дальнейшей судьбе? Здесь, в районной больнице, Демидовы навещали Кристину, а вот в областной город вряд ли ездили. Далеко, да и чем они могли помочь ей там? Ничем. И даже если они все-таки и навещали ее в психбольнице, то врач мог с ними даже не встречаться. Кто они больной? Чужие люди». Больше думать о том, что Демидовы могут не знать дальнейшую судьбу Кристины, Саша не стала и попыталась уснуть.

Удивительная способность человека – помнить. Бесценное свойство человека. Память. Мы живем только в настоящий момент. Секунда, и все, что только случилось, уже перешло в хранилище памяти. И память у каждого из нас своя и свои воспоминания. Опыт. Прожитая жизнь. Саша прикрыла глаза.

Как жить без памяти? Она вспомнила ночной звонок Стрельникова, как открыла дверь и увидела его. А еще она помнит лицо и голос родителей, помнит деда и бабушку, своих коллег, пациентов…

Как жить без памяти? Может, в будущем человечество так изучит мозг, что сможет влиять на память, избирательно «чистить» определенные участки и стирать память о физической боли или горечь безвозвратных потерь. А может, появится какая-то специальная служба, и она будет заниматься исправлением памяти, вносить корректировку в нее. Может, тогда станет меньше преступников и подонков разных мастей. «Стер» как ластиком память, дал другое имя, поместил человека в другую среду, и нет преступника.

Саша мотнула головой. Страшно. Как ни крути, но это будет другой человек, с другим отношением к жизни, с другими взглядами. Чужой человек.

Вот и Кристина где-то живет эти два года. Мир ощущает, себя в этом мире. Приспособилась. Выжила. Что даст ей возвращение памяти? Кроме боли – ничего. А как простить предательство? Ее предали самые близкие люди, самые родные. И нужна ли ей после всего пережитого эта память? Станет ли она счастливее, вспомнив все? А имеет ли она, Саша, на это право – возвращать утерянное? Кто ее просит об этом?

Вопросы, стучавшие молоточком в голове, мешали спать. Саша встала с постели. За окном шелестел ветер. Напротив гостиницы в кафе горел свет, доносилась музыка. Работает до утра. Нестерпимо захотелось кофе или хотя бы воды, но ничего похожего на графин она не обнаружила еще при заселении в номер. Идти беспокоить дежурную не хотелось. Саша, свернувшись калачиком, легла в постель.

«А как же Настя? Кто поможет девочке? И смогу ли я жить с этим, зная, что где-то, забыв свою дочь, живет Кристина?»

Утром, простившись с дежурной, она зашла в кафе и наскоро выпила кофе. Держа в памяти адрес, направилась на поиски Деми– довых.

* * *

На третьем уроке у Ольги Дмитриевны неожиданно образовалось «окно». Ожидаемый еще на прошлой неделе кукольный театр наконец-то приехал в школу. Сквозь неплотно закрытую дверь спортзала до коридора доносился веселый детский визг.

Видела ли она в своем детстве таких кукол? Ольга Дмитриевна прислушалась к себе. Никакие образы в душе и на этот раз не возникли. Пусто. Может, не видела она раньше этих кукол? Мысль о куклах засела в голове.

Ольга Дмитриевна тихонько, стараясь не стучать каблуками, прошла по коридору на выход. Можно пройтись по магазинам. Она посмотрела на часы. К окончанию представления до следующего урока она успеет. У Марии Степановны скоро день рождения. Подарить надо что-то памятное. При мысли о подарке на душе стало тревожно.

Последние два дня Ольга просто не находила себе места. Непонятные разрозненные мысли бились в голове. Что-то хотело прорваться наружу из прошлой жизни. Но в какой-то момент ее покидали силы, и она только беспомощно глотала слезы. Своих мыслей Ольга Дмитриевна пугалась. Если бы не школа и не эти дети, она и не знала бы, как дальше жить. А главное, ради чего жить. А еще она думала, что хорошо, что Савин уехал на конференцию и не надо бояться внезапной встречи с ним.

– Ольга Дмитриевна! – Голос секретаря приемной директора школы догнал Ольгу на первом этаже. – Вас срочно просила зайти Тамара Максимовна.

Юная секретарша смотрела на нее со второго этажа, наклонившись через перила.

– Сейчас буду.

На Ольгу Дмитриевну навалилась внезапная слабость. Держась за перила, она начала медленно подниматься на второй этаж. Казалось, кто-то невидимый привязал к ее сапогам неподъемные гири. Она догадывалась, о чем пойдет речь в кабинете завуча, и не ошиблась.

Тамара Максимовна сидела за рабочим столом в своей обычной выжидательной позе, готовая к разговору.

– Присаживайтесь, Ольга Дмитриевна. Разговор у нас с вами предстоит долгий.

Тамара Максимовна блеснула маленькими злыми глазками. От этого взгляда предчувствие чего-то непоправимого с новой силой навалилось на Ольгу так, что она опять ощутила свою беспомощность, как во сне.

– Я вас слушаю. – Ольга опустилась на стул и, чтобы унять дрожь, сжала руками до боли под столом свои колени.

– Ольга Дмитриевна, у нас через две недели комплексная аттестация школы. Когда проверка коснется кадров, тогда сразу и выяснится, что вы не имеете права работать в школе.

– Я все понимаю. Тамара Максимовна, но я ведь учусь. Я возьму в колледже справку о том, что я студентка-заочница.

– Работая в школе, вы подставляете не только меня, но в первую очередь Олега Константиновича. – Тамара Максимовна на Ольгино возражение не обратила внимания. – Ваши отношения с директором ни для кого в коллективе не секрет. Оно и понятно, вы молодая красивая женщина, вероятно, без комплексов, – видя, как покраснела Ольга, Тамара Максимовна окончила обличение.

– Что касается вашей заочной учебы, скажу одно – это хорошо. А если, не дай бог, всплывет какая-нибудь нелицеприятная история из вашей прошлой жизни? А у нас здесь, знаете ли, дети. Кто тогда за все будет отвечать? Олег Константинович. Вы хотите его подставить?

«Господи, почему я должна подставлять именно Олега или еще кого? Чем и как? Разве я виновата, что ничего о себе не помню?» – Ольга вдруг ощутила, как в горле образовался комок.

Тамара Максимовна говорила вполне дружелюбно, даже доверительно. Так, словно нелицеприятные истории действительно имели место в жизни Ольги Дмитриевны.

Как бы она хотела сама знать все истории своей жизни, даже нелицеприятные. Она бы справилась со всеми историями. Она рассказала бы все истории Савину. Даже нелицеприятные. Она бы знала, как с ними, с этими нелицеприятными историями, жить дальше. И главное, она бы знала, что ей можно быть с Олегом всегда, всю жизнь.

– Что же мне теперь делать? – затравленно спросила Ольга.

– Да что уж теперь делать, когда проверка на носу? Пишите заявление по собственному желанию, и мне на стол. Как-то выкрутимся.

– Хорошо. Заявление со следующего понедельника написать?

– Я думаю, лучше вчерашним числом. Я вас больше не задерживаю. Заявление оставите у секретаря. – Тамара Максимовна без сожаления посмотрела на несостоявшуюся учительницу трудов.

После разговора с Тамарой Максимовной желание идти в магазин пропало, и Ольга направилась к себе в мастерскую.

Тревога не проходила. Сколько всего она передумала за эти два года. И не было ни минуты, разве что кроме занятий с учениками, когда она не пыталась вспомнить себя другой. Какой она была раньше? Кто у нее был в той забытой жизни? Была ли семья? Дети? А если были, то сколько их и какие они теперь? Вопросы и ни одного ответа.

Страшно ей было особенно по ночам. Попытки вспомнить прошлую жизнь и вопросы без ответов не давали дышать в темноте. Она старалась и спать лечь как можно позже, порой до утра просиживая за учебниками. И только выплакавшись вволю, она чувствовала облегчение.

Как бы она жила с этими вопросами, если бы не работа в школе, если бы не Савин? А с сегодняшнего дня и работы нет. Через год она получит диплом и вернется в школу. А как прожить этот год без Олега, и нужна ли она будет ему? И как жить, не видя Вику? Каждый раз, поправляя девочке непослушную челку, ей казалось, что подобное уже было в ее жизни.

Слезы опять набежали на глаза. Чтобы как-то справиться с ними, она шумно вдохнула воздух. О Савине Ольга старалась и вовсе не думать.

* * *

Переулок Северный Саша нашла сразу. Все дороги ведут в Рим. А здесь, в Дмитровске, все дороги вели в центр города к его главной площади, а потом расходились во всех направлениях. Конечно, местные жители ездили без указателей, срезая дорогу, укорачивая путь, петляли проулками. Саша ехала по самой, как потом оказалось, длинной дороге, делая огромный крюк, мимо площади. Дежурная в гостинице сначала пыталась растолковать заезжей гостье короткую дорогу, но, видя полное Сашино непонимание местных ориентиров, показала самый простой, хотя и не самый близкий путь.

Дом Демидовых скрывался в саду. С весны и до самой осени дома за деревьями и вовсе не было видно. И теперь, после листопада, с улицы просматривался только фасад дома. Дубовая калитка плотно закрыта на щеколду. Саша в поисках звонка внимательно осмотрела не только калитку, но и забор возле нее. Ничего похожего на звонок, естественно, не было. Непонятно, как хозяева встречают гостей. Саша на всякий случай негромко постучала в калитку, и в тот же миг раздался громкий собачий лай. Вот вам и звонок. Хозяйка дома, услышав беспокойный собачий лай, прервала работу и вышла на крыльцо.

– Звонок, на место! Кому говорю! – Голос прозвучал так серьезно, что Саша никак не ожидала увидеть доброе веселое лицо женщины. – Васильевич уехал с утра в лес, – открыв калитку, добродушно сообщила женщина. – Будет только вечером. А если донесете сами, так я вам сейчас отдам.

Женщина махнула рукой в сторону сада, и только теперь Саша заметила большую корзину, доверху наполненную яблоками.

– Мария Степановна, я не за яблоками. Я к вам.

Саша заметила, как еле скрываемая тревога мелькнула на лице женщины.

– Проходите. Мы калитку закрываем. И знаем друг друга все, а воровство иногда случается.

– Меня зовут Саша, я приехала из Москвы по заданию редакции «Мы ждем тебя».

Саша врала на удивленье легко и уверенно, надеясь, что эта миловидная женщина не попросит предъявить документы.

– Пойдемте в дом, а то Звонок не даст поговорить.

Приусадебный участок, с улицы выглядевший огромным, на самом деле оказался не бог весть каким большим. Идеальный порядок бросался в глаза. Деревья все побелены, дорожки посыпаны гравием, возле крыльца все выложено дешевой тротуарной плиткой.

– Обувь не снимайте, так проходите, – предупредила Мария Степановна, – я еще сегодня не убирала.

О том, что не разулась, Саша пожалела сразу, как переступила порог дома. Все в доме было убрано.

– Проходите, присаживайтесь, а я чай приготовлю. Я сама еще не завтракала.

– Я ищу вот эту женщину, – Саша протянула фотографию.

Мария Степановна поставила поднос на стол и взяла в руки фото.

– Ничуть не изменилась. Прическа, правда, сейчас другая. А так, – на глазах Марии Степановны появились непрошеные слезы. – Она это. А ведь не верила, что ее искать кто-то станет. Все говорила, если бы нужна была, так сразу бы искали.

* * *

Лес дышал утренней свежестью. Влажный воздух, наполненный сыростью, напоминал о приближении осени. Мария Степановна, слегка наклонившись, медленно брела между сосен, осторожно сгребая ногою листву с кочек, похожих на грибное семейство. Грибов было мало. Если бы дождь прошел, а так откуда тем грибам взяться. Обычно за такое время удавалось набрать с полкорзины маслят, а сегодня на дне лежала одна мелочь. Мария Степановна оглянулась – муж шел почти след в след, то и дело наклоняясь к земле.

«Черт пьяный», – уже без злости подумала Мария Степановна и двинулась в глубь леса. На мужа она еще сердилась.

Во сколько вернулся вчера домой Дмитрий, она не слышала. Спала. Досмотрела новости, закрыла окна – ночи уже не летние. С возрастом ноги чувствовали сырость, начинало ломить в суставах, в пояснице. На улице возле калитки гудели мужики. Судя по громкому смеху, успели принять на грудь.

«Надо ж было выйти и забрать старого домой, так нет, спать легла, – корила себя Мария Степановна. – Но пить-то зачем было? Приди ж ты домой, выпей, если душа просит, закуси. Так нет! Все на голодный желудок! Попробуй теперь, только заикнись о своей язве, я тебя, ирода, вмиг вылечу!»

– Маша-а-а!

Перепуганный голос Мити нарушил ровный строй мстительных мыслей Марии Степановны.

– Сюда! Скорее! Маша!

Мария Степановна, не подобрав гриб, бросилась на голос мужа. Может, плохо стало. Язва желудка, а он вчера выпил.

Среди поляны, густо поросшей высокой травой, лежала женщина.

– Ага! Из-за этой пьяни ты кричал как резаный! – Мария Степановна с презрением посмотрела на лежащую женщину. – И как вы только находите друг друга, ума не приложу!

– Маша, разуй глаза! Ты что, не видишь – она еле дышит. Смотри, голова вся в крови.

Дмитрий Васильевич, кряхтя, опустился на корточки и повернул голову женщины набок. Мария Степановна замолчала на полуслове, так и не высказав до конца свою жизненную аксиому о взаимопомощи пьянчуг. Она и сама уже видела, что лежавшая в траве женщина еле жива.

– Вроде жива. Теплая. Что будем делать?

– Господи, да что делать? Давай звони Игорю, чего стоишь! – Злость на мужа вмиг прошла, как и не было. Мария Степановна огляделась, в надежде увидеть где-то рядом обувь – не босая же по лесу она бродила, но, увидев запекшуюся на виске кровь, Степановна поняла, что вряд ли в таком состоянии та бродила по лесу. Скорее всего, ее просто бросили умирать. Даже не поленился кто-то и бросил несколько веток поверх женщины.

– Да чем Игорь поможет? В «Скорую» надо звонить!

Дмитрий Васильевич нащупал во внутреннем кармане мобильный телефон – подарок зятя на шестидесятилетие. Возмущался тогда, что напрасно тот деньги потратил. «Теперь ты, Васильевич, от Степановны и в лесу не отдохнешь. Ты, Митя, проверь, чтобы Степановна маячок, как в кино, не установила, а то под любым кустом найдет», – смеялись гости.

Вот и пригодился подарок. Дмитрий Васильевич быстро набрал номер зятя. Уж его-то обязательно должны послушать. Как-никак, майор полиции. Да и не умел он изъясняться по телефону, чтобы в «Скорую» звонить. Почти вся жизнь и прошла среди этих сосен.

– Ну, что ты возишься?

– Ничего я не вожусь! Связи нет! – Дмитрий Васильевич оглянулся вокруг, словно эта связь должна появиться не иначе, как на деревьях. – Говорил вам, не нужен мне этот телефон. Не годится он в лесу! Давай беги к машине, неси покрывало. Положим и донесем. Хотя стой! Вроде на вид хрупкая – сам донесу.

Васильевич опустился на одно колено, взял худенькое вялое тело на руки и поднялся.

– Пойдем, чего стоишь! – беззлобно прикрикнул он, глядя на жену.

Мария Степановна, подхватив корзину мужа, наполненную почти доверху грибами, бросилась вслед. Тонкая белая рука потерпевшей безжизненно колыхалась в такт движению.

– Городская, – поделилась своим наблюдением Степановна.

– Тебе-то откуда знать?

– Чего здесь знать? Одета больно дорого и холеная вся такая. Ты на руки-то посмотри. Вот и приехали по грибы! Одна беда!

Спустя час Демидовы доставили женщину в городскую больницу. Дежурный врач, бегло осмотрев потерпевшую, с диагнозом «закрытая черепно-мозговая травма тяжелой степени» направил прямо в реанимацию.

В тот же день на место, где Демидовы нашли потерпевшую, прибыла следственная бригада. Оперативники внимательно осмотрели каждую кочку, каждый куст, но все безрезультатно. Кроме рассыпанных грибов, да следов, оставленных Демидовыми, ничего не было. Даже если следы преступления и были, то их активно затоптали сами Демидовы.

Весть о находке в лесу быстро разлетелась в маленьком городке. Местное телевидение несколько раз показало короткий репортаж с места происшествия с просьбой, если кто располагает хоть какой информацией, обращаться в полицию по указанному телефону.

Несколько дней городок жил этой новостью, строя догадки и предположения. Вроде даже кто-то видел женщину накануне, а может, только похожую. Несколько дней родители не пускали детей в лес, желтевший на окраине городка. Потом все успокоились, призабыли происшествие. Жизнь вернулась на круги своя.

– Спасти-то наши доктора спасли ее. Мы так обрадовались с дедом. Сразу, как только нам позвонили из реанимации, что пришла в себя, мы с дедом в больницу. Думаем, может, помощь какая нужна. А выяснилось, что ничего ей, бедняжке, не надо. Даже себя не помнит. Врачи сказали, что последствие этого…

– Стресса, – подсказала Саша.

– Так и сказали, что стресс пройдет и память вернется. На поправку пошла, молодой сильный организм оказался, а вот вспомнить ничего так и не вспомнила. Потом уже ее перевели в область. А когда и там результата никакого, то направили в Москву в этот институт, все забываю, как он называется. – Мария Степановна замолчала, пытаясь вспомнить название загадочного института.

– Сербского, – подсказала Саша.

– Точно. Сербского. Это уже зять с дочерью ее и в Москву свозили. Пролежала она там недели три. Обследовали ее, лечили, а результата никакого.

Мария Степановна опять посмотрела в окно. Разговор ей давался тяжело.

– А что было потом?

– Да что потом. Знаете, не шла она у нас с дедом из головы. Дочка у нас одна, работает учительницей здесь. Дом, сами видите, большой. Решили, раз нам бог ее послал, то пусть и живет при нас. А ее, значит, искали все это время? – горестно всплеснула руками Мария Степановна.

– Искали. Ваша Ольга – это Кристина Лунина.

– Вот, значит, как – Кристина. Мы-то не знали, как ее зовут. Уже потом, когда забрали из больницы, стали с дедом имена разные называть. Думали, может, свое вспомнит. Имя она сама себе выбрала, говорит, называйте меня Ольгой. Понравилось ей имя. Так потом и записали – Демидова Ольга Дмитриевна. Мы ее с дедом удочерили, – уточнила Мария Степановна. – Наш зять работает в районной полиции, майор, – не преминула отметить Мария Степановна, – так вот он и сделал все документы. Вы не думайте – все по закону. Вы считаете, что мы что-то нарушили, но виноваты только мы с дедом, это наше решение. – Мария Степановна засуетилась, в глазах появился испуг.

Боялась Мария Степановна никак не за себя. Что им, старикам, будет? Боялась за зятя – вдруг он поступил не по закону и теперь ему придется отвечать? Ведь подумать только, с самой Москвы в их глушь приехала женщина, да еще с телевидения.

– Значит, искали ее бедняжку все это время, все годы?

– Вы все сделали правильно. – Саша никак не хотела расстроить женщину. – Редко кому в такой ситуации еще так повезет, как Кристине. Вы даже не представляете, сколько людей с потерей памяти оказываются на улице, годами колесят по стране в поисках себя. Сколько спивается, бродяжничает. Неугомонная человеческая душа требует ответа на вопрос – кто она такая?

– Вот-вот. Ольга очень переживала. Все пыталась вспомнить, кто она. И в церковь к священнику ходила.

– А где сейчас Ольга?

– Как где? На работе. В школе.

Ольга, со слов Марии Степановны, с жизнью в Дмитровске свыклась сразу, словно сама до недавнего времени жила в таком же небольшом городке. Вначале соседи с опаской относились к приблудившейся, высказывали опасения по поводу случившегося.

«А вдруг она зарезала или убила кого, – сокрушалась соседка, – а теперь прячется от правосудия, а ты приютила. И не страшно тебе, Мария, жить с ней под одной крышей? Я бы ни в жизнь не приняла б такую. Может, она психическая какая? Может, сбежала из дурдома», – не унималась другая со– седка.

Но, вспомнив умирающую Ольгу, которую нашли в лесу, и ее беспомощность в больнице, ни в какую убийцу Мария Степановна не верила, а уж что помнит, а чего не помнит, на то Бог ей судья. Да и на психическую не похожа. Глаза умные, добрые и речь образованная. Характер как у дочери – спокойный, покладистый.

Со временем интерес соседей к Ольге пропал.

– Скажите, как Ольга оказалась в школе? Она что, вспомнила, что раньше работала учительницей?

– Нет, ничего она не вспомнила. Кажется, под Новый год или к Пасхе я затеяла шторы новые пошить. Так вот, села я за машинку, а она швы пропускает. Я уже и иглу сменила, а дела нет. Вот тогда Ольга мне и помогла. Как-то у нее получилось все быстро. Стежки такие ровные. Так штору и сшила сама. А потом расплакалась. Руки, говорит, помнят, как должно быть, а я ничего не помню. Мы-то обрадовались – нашла себе занятие по душе. Соседки сначала обращались, потом другие пошли заказы. Стала Ольга в город выходить, надо купить фурнитуру, пуговицы. Я ей здесь не помощница. Мы с дедом радовались. Вот так потихоньку и стала наша Оля к жизни возвращаться.

Мария Степановна налила чай в чашки, подвинула ближе Саше сахарницу, пыталась разобраться, правильно ли она делает, рассказывая об Ольге.

– Наша дочь Ирина в школе работает. Математику преподает. Окончила местное педучилище, потом уже заочно – институт. Господи, к чему это я веду? – спохватилась Мария Степановна. – Ах, да. В школе в середине учебного года у них уволилась учительница труда. Ира, зная, какая Ольга у нас мастерица, уговорила директора временно принять ее на работу. Другого выхода-то у них не было. Где взять в нашей глуши учителя? Все норовят подальше уехать, кто в область, а то и в Москву. Вот так наша Оля и стала работать в школе. А летом поступила в местное педучилище, на заочное отделение.

– Спасибо вам и за разговор, и за чай.

– Да за что благодарить? Лишь бы Ольге была от этого помощь.

– Мария Степановна, мне надо обязательно встретиться с Ольгой.

– Конечно, конечно. Вы пейте чай и ждите. Она скоро будет. А я пойду, кур надо покормить.

– Мария Степановна, я, пожалуй, не буду вас задерживать, а лучше проеду к школе, встречу Ольгу.

– Тогда езжайте в центр, к площади, а там спросите – покажут, куда дальше ехать.

Школу Саша нашла без труда. До центра десять минут езды, поворот направо – знакомая дорога к больнице, немного вперед и следующий поворот, как и говорила Мария Степановна, ведет прямо к школе.

Саша припарковала машину и посмотрела на часы. Судя по расписанию, которое ей дала Мария Степановна, до переменки оставалось двадцать минут. Она немного опустила стекло, и в салон машины просочился сырой прохладный ноябрьский воздух. Со двора доносились детские голоса. За школьным забором, в стороне от центрального здания, располагалась спортивная площадка. Маленькие детские фигурки в разноцветных ярких спортивных костюмах носились по площадке. Появился физрук, и крики стихли.

Саша все время неотрывно следила за школьным двором. Кристина появилась на крыльце до звонка. Саша машинально посмотрела на часы. До конца урока оставалось десять минут, но, несмотря на это, Кристина спустилась с крыльца, прошла мимо спортивной площадки и задержалась возле физрука. О чем они говорили, из машины было не слышно. И вот наконец-то она вышла со школьного двора.

Саша все это время внимательно всматривалась в силуэт женщины, боясь ошибиться. Женщина выглядела как на фотографии: стройная фигура, четкие красивые черты лица со следами умело наложенного неброского макияжа. Только прическа была другая. Вместо роскошных длинных волос – короткая стрижка, которая была очень к лицу, и еще тревожный неуверенный взгляд.

Обычно так смотрят люди, которые решают внутреннюю проблему. Мимические мышцы хорошо контролируются на людях. Отсюда и ласковый взгляд, и улыбка, но стоит остаться наедине с собой, и контроль снижается. Вот так и Кристина. Пока говорила с коллегой – улыбалась, а оказалась за воротами школы – лицо осунулось, глаза потускнели.

– Ольга Дмитриевна, – Саша вышла из машины, приветливо махнув ей рукой.

Женщина остановилась и, не увидев никого, к кому б относился оклик, неуверенно направилась к машине.

– Добрый день! Вы меня звали? – На лице появилась мягкая улыбка, и, если бы не беспомощный взгляд, она была бы поистине красавицей. – Вы меня знаете? – тревожно спросила женщина.

– Да. Только вы не волнуйтесь. Мне надо поговорить с вами.

– Я вас слушаю, – Ольга опять улыбнулась.

– У меня к вам долгий разговор, может, проедем и где-то посидим, – предложила Саша.

– Здесь рядом есть кафе.

Ольга Дмитриевна поежилась. Тревога, не дававшая покоя, ожила. Все навалилось сразу: и увольнение с работы, и эта неожиданная встреча, и страх прошлого. Может, будь на работе Олег, она бы простилась с ним, и было бы легче на душе. А так…

Страх, что эта незнакомая женщина знает ее прошлое, в котором есть, как говорила Тамара Максимовна, нелицеприятные моменты ее жизни, тревожно проступил в глазах. Страх Саша ощутила сразу.