Текст книги "Очарование лжи"

Десять лет назад

На швейную фабрику, которая выиграла тендер на пошив спецодежды, Лунин поехал сам. Причин было несколько. Во-первых, настроение у Лунина было хуже некуда. Контракт на строительство детских площадок, который он считал уже у себя в кармане, достался конкурентам.

Власенко, говоря, что с этим строительством только один геморрой – ни денег, ни размаха, был, несомненно, прав. Только Лунину словно вожжа попала под одно место. И если б кто вовремя попался ему под горячую руку в офисе, ему сразу попало бы. И Лунин занялся своими прямыми обязанностями – и дальше руководил бы строительной компанией.

Лунин вышел из кабинета в приемную, когда секретарша подала факс Власенко. Пару человек, еще минуту назад шумевших в приемной, разбираясь, кому первому заходить к шефу, узнали от секретаря, что тот без настроения, и поспешно разошлись.

– От кого факс?

– Со швейной фабрики. Просят оплатить весь заказ. – Власенко протянул бумагу Лунину.

– Андрей, у тебя вечно какая-то хрень получается! И с этой спецодеждой!

Лунин медленно заводился на ровном месте, зная, что поссориться с Власенко не удастся. Сориться с Власенко – это все равно что ругаться в пустом кабинете, слушая свой голос.

К строительной амуниции Лунин относился пренебрежительно, считая денежную трату необоснованной. Власенко был другого мнения. От комфортабельности, практичности и надежности спецодежды зависит не только безопасность на объекте, но, как он полагал, и качество всей работы.

– Какая разница, когда платить. Деньги небольшие. Хотят все и сразу – оплатим.

Спокойный голос Власенко действовал Лунину на нервы. Секретарша с нескрываемым интересом наблюдала за развитием скандала. Она даже глаза опустила, чтобы казаться менее заметной. Пропустить зрелище, разворачивающееся прямо на глазах, все равно что недосмотреть финал боевика.

– Значит, не получат ни копейки! – Лунин перешел на крик.

– На нашем заказе окончилась смесовая ткань, – принялся спокойно объяснять ситуацию Власенко, – и чтобы окончить работу, им необходимо вначале внести предоплату за новую ткань, а потом выполнить наш заказ.

– Андрей, разорви с ними договор, и все дела. Почему мы должны страдать оттого, что кто-то не рассчитал свои возможности? Или это единственная фабрика?!

– Мы не можем этого сделать по той причине, что уже никто быстрее их не сошьет. Они уже выполнили половину нашего заказа.

Менять фабрику, которая добросовестно обслуживает их заказы годами, Власенко не собирался, прекрасно понимая, что Лунин выходит из себя по другой причине, совсем не связанной со спецодеждой. Поймав на себе сочувствующий взгляд секретарши, только вздохнул.

– Ладно, если ты это сделать не можешь, то сделаю я, – подвел итог Лунин.

На минуту представив, какой он разгон учинит на чужой территории, Лунин сразу успокоился и потерял интерес к Власенко. Назревающий скандал утих, не достигнув кульминации.

Швейная фабрика действительно застопорила работу. Синяя спецовочная ткань, купленная по бросовой цене, оказалась бракованной. Брак обнаружили в середине рулона. Остаток спецодежды можно было дошить «сигнального» оранжевого цвета и полностью уложиться в указанный срок, но Власенко наотрез отказался от предложения. Выход был только один – дошить с недельным опозданием. Заместитель директора фабрики, моложавая словоохотливая женщина, боясь потерять постоянного заказчика, заверила Власенко, что через день, ну крайний срок – через два, ткань они получат. Потом оказалось, что ткань застряла на таможне.

Обещанная неделя добегала до конца. Срочная закупка ткани со склада требовала дополнительных денег. А у кого деньги просить, как не у заказчика?

Факс, отправленный с фабрики, пришел в неудачный момент, когда Лунин вышел в приемную.

На фабрике Лунин ругаться начал прямо в цеху, популярно объясняя мастеру смены, что представляет их «контора», которую завтра ж закроют. Женщина с изумлением смотрела на кричащего мужчину, забыв о неуместности своей застывшей улыбки. И только когда Лунин потребовал хоть какого начальника, с облегчением кивнула на дверь, посочувствовав Кристине.

Лунин толкнул дверь и… застыл, думая только о том, насколько было его слышно за этой дверью.

Он не мог объяснить себе, почему он, как на привязи, больше часа ходит по шумному цеху и слушает совершенно ему ненужный рассказ. Оказалось, что спецодежда, как и его костюм от-кутюр, должна иметь и модный фасон, и тщательно проработанные лекала, и стильную цветовую гамму. И много другого, что он забыл тут же на ходу. Но мысль, что стоит окончиться этой экскурсии, эта волнующая девушка с таким необычным именем навсегда может исчезнуть из его жизни, заставила Лунина забыть о времени.

Он уже предвкушал дальнейшее развитие собственного сценария. Эти мысли будоражили Лунина и пьянили одновременно. Чтобы быстрее перейти ко второму действию, Лунин тут же позвонил в бухгалтерию и распорядился выплатить остаток денег. Дальше шел ресторан, а потом…

О «потом» Лунин подумал сразу, как только открыл дверь подсобки. Но все оказалось непредвиденно и совершенно иначе.

* * *

В любовь с первого или второго и даже с третьего взгляда Кристина никогда не верила. Конечно, любовь на свете была. С этим трудно спорить. Кто-то обязательно влюблялся и на себе испытывал это неугомонное чувство. Иначе откуда столько книг о любви и душещипательных сериалов. Не влюбись Парис в Елену, кто знает, может, стояла бы Троя до сих пор. Значит, любовь должна обязательно быть.

Своего первого воздыхателя Кристина вспомнила с теплой улыбкой. Она давно забыла его имя, а вот что подарил цветы, сорванные на клумбе, – помнит до сих пор. И даже тот детский сад помнит.

В школе, если бы не сестра, Кристина вряд ли так живо интересовала мальчиков с едва наметившимися усами. Угловатая, застенчивая, она даже заговорить первой стеснялась.

Анита была ее копией, но только внешне. На этом сходство заканчивалось. Та легко сходилась с ребятами и не просто сходилась, а оказывалась в центре их внимания. В девятом классе вместо дворовых ребят у Аниты появились парни куда постарше. Вопрос остаться на второй год в девятом классе висел в воздухе.

Поначалу Натка пыталась образумить дочь. Только все напрасно. На все причитания матери у Аниты ответ был один, мол, часть уроков прогуляла тихоня Кристина. Только учителя-растяпы не научились за столько лет их различать. Вот и валят почем зря все на нее одну.

Разбираться Натке, кто на самом деле прогулял уроки, особой охоты не было. Задавала трепки обеим. Чтобы неповадно было. Анита, юркая, больше подвижная от природы, показав язык сестре, умудрялась увильнуть от тяжелой материнской руки. Кристине перепадало за двоих.

Потом Натка окончательно махнула рукой на дочерей. Что возьмешь, если в отца пошли? Не переделаешь.

Времени на школьную любовь у Кристины не было. После занятий она сразу бежала в мастерскую, чтобы успеть застать мать трезвой. Натка страшно ругалась, но при дочери не пила. А на выходных, улучив свободную минутку, неслась в библиотеку.

Синим чулком первой ее назвала Анита. Только ничего от этого не изменилось. Синий чулок так синий. Забыв свой горький жизненный опыт, даже Натка обеспокоилась – смотри, останется дочка без жениха. Кто заметит такую тихоню?

На первых курсах института на любовь времени тоже не нашлось. Были интересные мальчики. Даже нравились. Только преподаватели, то ли забыв о своей молодости, то ли в силу программы, заданий задавали невпроворот. Учиться ей было не тяжело. Если б не тянуть на повышенную стипендию, то время на свидания она бы точно нашла. Только на эту стипендию она хотя бы с трудом, но сводила концы с концами.

На последнем курсе стало легче. Только получилась незадача: толковые ребята до последнего курса успели пережениться.

Но любовь по всем земным законам все-таки ее настигла.

Кирилл Кривицкий, красавец-выпускник, сын замдекана Кривицкого, завидный жених института, как говорится, «запал» на нее с первого взгляда. Случайная встреча в деканате переросла в серьезные отношения. До возвращения родителей из-за рубежа, где старший Кривицкий читал курс лекций, они прожили вместе три счастливых месяца. Правда, Кривицкие и потом ничего не имели против Кристины, но то уже была другая жизнь. Не настоящая, что ли.

Нравится она родителям своего избранника или нет, Кристина так и не поняла. Маргарита Михайловна недовольно нахмурила тонкие неестественно ровные брови только один раз, когда Кирилл объявил родителям о предстоящем торжестве. Неудовольствие будущей свекрови длилось всего лишь мгновение. И дело медленно, со скрипом, но все же пошло к свадьбе.

О себе она никому ничего не рассказывала. Да, собственно, и рассказывать было нечего, и Маргарита Михайловна ни о чем ее специально не спрашивала. Только неизвестно как, но вся ее жизнь пронеслась, как на киноэкране: прабабушкино воспитание, полуголодное оборванное детство, вечно пьющие родители, пропавшая сестра. Впору самой расплакаться. Маргарита Михайловна внимательно слушала ее рассказ и только сочувственно качала головой.

Нетрудно догадаться, какие выводы из ее исповеди сделали Кривицкие. Свадьба отложилась. Причина была понятна и проста – Маргарите Михайловне потребовалось плановое лечение остеохондроза. Будущие молодожены отнеслись к этому с пониманием. Время пролетит, и оглянуться не успеют!

Известие о том, что Кирилл едет на год на стажировку в Италию, оказалось новостью не только для Кристины, но и для самого Кирилла. Упускать такой шанс, конечно же, было глупо.

Деньги и связи, задействованные Кривицким, дали нужный результат. Кирилл выиграл грант. В какую копейку влетел семье проект, не знала даже Маргарита Михайловна. Деньги – деньгами, а какая наследственность достанется внуку от сватов-алкоголиков, Кривицких волновало значительно больше.

Расстроить свадьбу единственного сына Кривицкие не решились. Семейный совет постановил – Кирилл летит в Италию, а Кристина, на правах невесты, останется жить вместе с ними. Ни о каком переезде в общежитие не могло быть и речи. И она согласилась.

Кривицкие относились к ней как и прежде – вежливо и добродушно. Только она вдруг ощутила свою ненужность в этом доме. Через две недели, невзирая на все уговоры, она собрала свои нехитрые пожитки и вернулась обратно в общежитие.

Так, никого не ссоря и ни с кем не ссорясь, Маргарита Михайловна достигла поставленной цели.

На долгожданные новогодние каникулы Кирилл опять не смог приехать. Экскурсионный тур, оплаченный Кривицким-отцом, оказался важнее встречи с любимой девушкой.

Последний курс Кристина прожила как в тумане, от звонка до звонка. Потом пришли выпускные экзамены, потом поиск работы. Звонки Кирилла становились все реже и реже. А потом он и вовсе перестал звонить.

В свои двадцать шесть лет Кристина ни в какую любовь не верила.

Мужчина, без стука рывком открывший дверь ее маленького кабинета, оказался нисколько не страшный. Все его угрозы остались за дверью. Кристина растерялась. Что говорить, а главное, как решать возникшие рабочие вопросы, она не знала. Надо идти в бухгалтерию или…

Они молча смотрели друг на друга. И Кристина подумала, что такую немую сцену она не раз видела в своем местном кинотеатре, когда посреди фильма вдруг пропадал звук, и страсть индийских киногероев протекала молча до того момента, пока в зале не раздавался недовольный свист. После чего опять слышалась музыка, и озвученная страсть становилась более понятной притихшим зрителям.

Игорь Лунин тогда влюбился, казалось, по-настоящему и навсегда… И она сама поверила в любовь.

* * *

О том, что у Ксении серьезные проблемы, Светлана догадалась сразу, как только услышала голос подруги. А когда Ксения еще и в гости ее пригласила, все сомнения окончательно развеялись.

После переезда к Лунину Ксения вообще никого не приглашала к себе. Может, действительно Игорь запрещал, а может, суеверная Ксения и сама боялась сглаза. Уж слишком лакомый кусок в виде Лунина подбросила ей судьба.

Праздный интерес и нервозность подруги заставили Светлану отложить все дела. Собственно, и дел у Светланы не было. Посещение косметолога можно перенести на завтра. А вот пригласит ли ее в скором будущем Ксения, еще вопрос.

Предчувствие серьезных проблем, стоило увидеть Ксению, оправдалось. Не приведя себя в порядок, с красными заплаканными глазами и следами расплывшейся косметики на лице, Ксения напоминала приживалку, которую вот-вот попросят за дверь. Но выяснять с порога, разбежались они с Луниным окончательно или у него завелась временная пассия, Светлана не стала. Ксения, провожая ее в гостиную, не дав толком ничего рассмотреть, ревела белугой.

– С чего ты взяла, что Лунин решил с тобой расстаться? Он что, прямо тебе сам сказал?

– Нет. Ничего он мне не говорил. Просто стал совсем равнодушным. А этого разве мало? И стал реже приезжать. У него кто-то есть.

Ксения готова была снова расплакаться. Светлана, допив вино, подсела к ней поближе и обняла за плечи.

– Куда приезжать? В Грибово?

– В какое Грибово? Я неделю здесь. А он то пьет, то сам уезжает в это проклятое Грибово.

– А почему ты здесь? – искренне удивилась Светлана. – Ты же так рвалась поближе к Адамовне. Насколько я понимаю, ты жила в Грибово, чтобы Галина ускорила свадьбу, так?

– Я так думала. Но Галине теперь не до меня. Раньше она Игоря торопила, чтобы быстрее женился, а теперь… Игорь сказал, чтобы я жила здесь. А сам… – Ксения на этот раз плакала беззвучно, глотая слезы. Плечи под тоненькой, почти прозрачной кофточкой вздрагивали в такт дыханию.

– Ну сама подумай, Галина горой за тебя. Она уверена, что ты будешь всю жизнь возиться с Настей. Да она никого к своему сыночку и не подпустит. Хотя ты сделала ошибку. – Светлана долила в бокал вино и пересела на прежнее место, наблюдая за Ксенией.

– Тебе все время надо находиться возле Насти, а ты сидишь здесь.

– Тебе легко говорить. Ты сама смогла б сидеть в глуши? Да еще эта Саша вертит всеми, как хочет. Игорь как пообщался с ней, сам не свой. Все из-за нее!

– Ксюш, но ведь у него дочь больная. Может, они по этому поводу и говорят?

– Это только отговорки. Можно подумать, Настя вчера заболела.

Светлана с сожалением смотрела на плачущую Ксению. Положение подруги уже не казалось таким безоблачным.

– Да, больная дочь у него, больная, – утвердительно кивнула Ксения. – Но это ж не лечение. Представь, эта… – Ксения пыталась найти такое слово, чтобы Светлана раз и навсегда поняла, кто такая Александра, но после выпитого ничего оскорбительного не приходило на ум, – эта…. Короче, она, кроме того, что переселила Настю в мою комнату, так еще ее и за общий стол посадила. Видела бы ты это зрелище! Вначале Лунин категорически был против этого. Я сама слышала его разговор с этой…

– Ну и?

– А наутро Настя уже сидела за столом. Все как с ума сошли, носятся с ней: «какой результат, какой результат!», «Настя сидит, Настя стоит!», «Настя говорить начинает». Слышала бы ты этот разговор – сплошное мычание! Но, оказывается, это прогресс! Даже когда ночью Настя стала задыхаться, весь дом Галина переполошила, а Саша приехала утром и сказала, что так должно быть. И все!

Выговорившись, Ксения немного успокоилась.

– А Саша эта, как сама реагирует на Лунина? – не смогла справиться с любопытством Светлана.

– Да никак! Ее, кроме Насти, никто не интересует. Всегда такая вежливая. Ответила на вопросы и к Насте.

– Мне кажется, ты себя просто накручиваешь.

– Света, я все понимаю. – Ксения была готова опять расплакаться. – А потом она сказала прямо при мне, что Настя нуждается в его внимании и что очень хорошо было бы, если бы он мог проводить побольше времени с дочерью.

– Ну и?

– Что ты заладила «ну и», естественно, теперь он находит время на общение с дочерью. А я так – пустое место. Раньше приезжал только после сотого звонка Адамовны, а теперь сам едет без напоминания. Понимаешь?

– Прекрати рыдать! Сначала Игорю позвони. Может, он на подъезде, а ты сырость разводишь. Пойди умойся.

Светлана тем временем прошлась по квартире, не преминув заглянуть даже в спальню. Ничего особого не найдя, она вернулась обратно в гостиную, прихватив из кухни еще одну бутылку вина.

«Квартира как квартира, дорогая, и только. Вот если бы Лунин женился на Ксении, тогда было бы обидно. А так и позавидовать нечему, – успокоила себя Светлана. – Не так просто, оказывается, окрутить этого Лунина».

Из ванной Ксения вышла с припухшими от слез глазами. Смыв черные разводы, выглядела свежее. Усевшись с ногами в кресло, прокашлявшись, словно она готовилась отвечать экзаменатору на поставленный вопрос, уверено набрала номер мобильного Лунина.

«Может, действительно права Светка, и ничего не происходит, а я только накручиваю себя?»

Телефон Лунина долго не отвечал, и, когда в трубке послышалось знакомое короткое «да», Ксения немного растерялась, и вся подготовленная речь вылетела из головы. Увидев, как вытянулось у Ксении лицо и задрожали губы, нетрудно было догадаться – Лунин опять уехал к дочери.

В телефоне заиграла музыка. Эта мелодия звучала на все неизвестные номера. Лунин с интересом посмотрел на телефон. Так и не вспомнив, кому давал последний раз свой номер, он прижал телефон к уху и сразу услышал знакомый голос Александры. Ее голос он бы узнал из тысячи голосов, даже если бы она и не представилась. Он вежливо, подавив откуда-то выползающий страх, попытался объяснить, что едет, как и обещал, к дочери. Говорить ему было неудобно, и он попытался как можно быстрее распрощаться с Александрой, но ее вопрос о настоящей жене прозвучал неожиданно громко, на весь салон. Она так и сказала «нам надо поговорить о вашей настоящей жене, приезжайте, я вас жду в клинике». Лунину даже показалось, что Саша сидит позади. Он резко нажал на тормоза. Еще немного, и машину бы почти развернуло, неся на встречную полосу. Ему посигналили все: и те, кто ехал вслед, и те – кто навстречу.

Лунин съехал на обочину. Он сидел в машине, пытаясь унять дрожь в руках, до тех пор, пока не понял, что навязчивый звук не что иное, как звонок его мобильного. «Может, передумала сегодня встречаться», – он с надеждой посмотрел на телефон.

Мелодия, поставленная Ксенией на ее же номер, опять резко заиграла в салоне машины. Лунин сначала решил не брать трубку. Еще один звонок последовал незамедлительно. Он хотел, как обычно, сослаться на работу, на очередной аврал или придумать что-то в этом роде, но слова Александры о лжи всколыхнули память. И он, не раздумывая, сказал как есть. Отключив телефон, Лунин сразу забыл о Ксении.

– Где твой Лунин? – Светлана взяла трубку из рук Ксении и ждала ответа.

– У него встреча. Сказал, будет поздно.

– Вот, видишь, а ты ревела. Не так все и страшно.

– Он поехал на встречу с Сашей, – прошептала побледневшими губами Ксения.

Шесть лет тому назад…

Небольшую статью о жизни молодого предпринимателя Игоря Лунина Анита знала наизусть. Ничего ценного, кроме рекламы, в статье не было. Какой-то владелец строительной компании рассказывал, как он начал свой бизнес. До чужого бизнеса ей не было никакого дела.

Корреспондент задавал заранее оговоренные вопросы и получал правильные ответы. Можно любому начинать свое дело. У каждого получится. Главное – начать. А еще должен быть тыл. Притом – надежный.

Получалось, что самый правильный и надежный тыл все у того же Лунина – жена и дочь. Надежный тыл, надежный бизнес, значит, такие же надежные все дома, которые строит такой надежный человек! Делайте вывод и покупайте жилье строительной компании «Стрела».

Нет и еще раз нет! Судьба не может быть такой жестокой. Какой судьба должна быть по отношению к ней, Анита толком не знала, но то, что несправедливость была, она ничуть не сомневалась.

Кристина получилась на обложке журнала красивой до неприличия и такой же счастливой. До неприличия.

Сестре Анита начала завидовать с того момента, когда почувствовала, что она и Кристина – это разные люди. Понимание пришло давно, еще в детстве. Родись она на полчаса раньше, и счастливая судьба сестры досталась бы ей. Это только с виду кажется, что у близнецов, помимо внешности, судьба одинаковая, одна на двоих.

Они были одинаковые. Только мать почему-то дочку, моющую посуду, ни разу не окликнула Анитой.

Кристина успевала все: и посуду вымыть, и по шитью Натке помочь, и все уроки выучить. Сестра ее злила. Она терпеть не могла таких – правильных и послушных, считая их недотепами.

Гадить сестре она начала исподтишка. Проделки были пустяшные: то тарелки спрячет в тумбу, то выкройки переложит так, чтобы мать сразу не нашла. Натка догадывалась, чьих рук дело. Но когда кончалось терпение – орала на обеих.

Настоящая ненависть к сестре пришла позже. Вопрос встал ребром: почему мальчики в классе стараются дружить с Кристиной? Они ведь совершенно одинаковые. Что находили они в сестре, ей было невдомек. Все эти нежные ухаживания с доставкой к подъезду портфеля ей и даром были не нужны. Своих друзей хватало, хоть отбавляй. Но…

Учителя к Кристине относились с особой теплотой: умница, красавица, участница всех школьных олимпиад. Ее это не задевало. Учеба Аниту не волновала, и, если бы не Натка с ее угрозами шкуру спустить, и вовсе не появлялась бы в опостылевшей школе.

Кристина была рукастая. Натка обеих одинаково обучала шитью. Как там жизнь ни сложится, а на хлеб дочери заработают. Кристина схватывала все на лету. Чувство стиля в той было врожденное. А у нее?

Как только сестра умудрялась из Наткиных остатков сшить сарафан или кофточку, Анита никогда не могла взять в толк, да и не старалась.

– Ты сама посмотри, разве это платье! – кричала Анита, бросая вещь в лицо сестре.

– Примерь другое. На мне сидит хорошо, значит, и тебе подойдет, – миролюбиво предлагала Кристина.

– Вот и носи свои платья сама!

Своим еще не зрелым умом Анита понимала – дело вовсе не в платье. Кристина другая.

Конечно, способности у Аниты были, и любую работу она бы выполнила, только, как говорила Натка, лень успела родиться раньше ее.

Работоспособность – это единственное преимущество, которое Анита легко прощала сестре. Любую работу она презирала, считая главным удачно выйти замуж.

Следующая волна неприязни к сестре накрыла ее в десятом классе.

Афишу об отборочном конкурсе для модельного агентства она увидела в последний день. На все ее уговоры показать себя на подиуме уставшая администратор отрицательно мотнула головой. Ладненькая фигурка, смазливая мордашка, только этим уже никого не удивишь. Может, будь ростом повыше – еще и посмотреть можно, а так.

Анита примчалась в вечернюю школу и, как только прозвенел звонок на переменку, отозвала сестру в сторону. Она придирчиво посмотрела на Кристину так, словно до этого не видела себя в зеркале. Высокий лоб, выразительные, немного раскосые глаза, прямой нос, губы можно будет чуть увеличить. Она себе не раз наводила карандашом контур, отчего они становились более чувственными. Волосы надо обязательно завязать в узел, тогда и шея становится длиннее и даже ростом становишься выше.

– Я была там, – доверчиво зашептала в самое ухо сестре Анита. – Меня смотрел самый главный! Только говорит, старый козел, ростом не вышла. Да за год, пока они будут разучивать шаги по сцене, дорастем мы до тех сантиметров! Дядька так и сказал, мол, приводи сестру и посмотрим! Представь: мы вдвоем выходим на подиум!

Анита, обняв сестру, счастливо закружила по коридору.

– Погоди! Какой конкурс! Какой подиум! А школа как же? А институт?

– Ты что, совсем не въехала? Это наш шанс! Или ты собираешься всю жизнь прозябать в этой дыре и содержать недоделанного папашку с матерью? Или ты думаешь, что без денег тебя прямо ждут в институте? Кому ты там нужна со своими выкройками! – не сдавалась Анита.

Отказ Кристины она приняла тогда как личную обиду, так и не поняв всех опасений, которые виделись сестре в модельном бизнесе. Какие ночные клубы, какие эскорты? Читала бы меньше своих книжек, смотри, и жить стало бы легче.

Она вспомнила маслянистые глазки самого главного ценителя женской красоты и то, как по-деловому тот ощупывал короткими, похожими на переваренные сардельки, пальцами ее ладную фигурку. Может, Кристина и была недалека от истины, только все равно – это был шанс! Видите ли, она хочет стать модельером! Шить такую одежду, чтобы сразу и красиво, и доступно всем, независимо от толщины кошелька. Так не бывает, но спорить с Кристиной бесполезно.

«Вот придурочная! Ну и пусть! Я уеду! Найду себе богатого мужа! Потом посмотрим, у кого жизнь удалась! – мстительно думала Анита. – А ты так и останешься швеей-самоучкой!»

Анита бросила журнал на пол и потянулась на диване, закрыв глаза. «Как же так получилось, что все, о чем я мечтала, опять досталось Кристине?». Потом она достала журнал и пристально всмотрелась в обложку. «Эта фотография могла быть моей».

Слезы горькой обиды медленно покатились по ее щекам. Она никогда раньше не плакала, чтобы вот так, навзрыд, закусив до боли губу.

Плакала, конечно, в детстве, когда болела разбитая коленка или от отвешенной Наткой оплеухи. А еще она плакала оттого, что ее мало любили.

Единственным человеком, который ее по-настоящему любил, и была-то всего одна бабка Людька. Пожалуй, так она плакала, закусив губу, только после того, как схоронили бабку.

В старом Людькином доме собрались родня и соседи. Пили за упокой души, а Анита плакала в укромном месте – на чердаке. Больше всего ей было тогда жаль не Людьку, а себя. Смерть бабушки она расценила как предательство.

Людька ее предала, оставив совсем одну на этом свете. Мать потом упрекала ее в черствости, что стояла возле гроба как истукан. Выдавила бы хоть слезинку. Перед людьми было стыдно. Да откуда им всем знать, что творилось в ее душе.

Еще плакала от бессилия, когда, проработала почти круглосуточно месяц в придорожном кафе, а хозяйка вышвырнула ее за дверь без денег, увидев расцарапанное лицо мужа.

Анита даже вспомнить не могла, как тогда оказалась в кладовке вместе с хозяином. Может, тот зашел незаметно, может, был там до ее прихода. Запомнила только, как сильные грубые руки начали шарить под юбкой. Рыхлый, тяжелый, с неприятным запахом изо рта, он навалился на ее тощее тело. Даже удивительно, откуда тогда у нее и силы взялись, чтобы оттолкнуть пьяного мужика. Животная злость, окатившая с головы до ног, только и спасла ее от насилия в той злосчастной кладовой.

И еще она плакала, когда внезапно умер Илья Ильич. Инфаркт. Никакие деньги не отпугнули смерть, не встали на защиту Борцова. Было до слез жаль себя и ту беспечную жизнь, которую обеспечивал ей престарелый любовник.

Илья Ильич Борцов оказался тем счастливым лотерейным билетом, изредка выпадающим в жизни каждого. Как он мог так вовремя оказаться возле того придорожного кафе, где неподалеку рыдала Анита, никому не известно. Судьба.

Загородный дом, о котором никто из его домочадцев не знал, был той тихой гаванью, куда причаливал уставший от не совсем праведных трудов немолодой Илья Ильич. И дом этот он обещал завещать своей юной утешительнице. Не успел.

Вдова Борцова, Юлия, в загородный дом нагрянула неожиданно. О существовании жены Анита знала с первых дней знакомства. Илья Ильич семейного положения не скрывал, как и того, что менять ничего в пользу Аниты не станет. Да она никогда и не претендовала на роль жены. Видеть каждый день Борцова – не велико счастье.

Юлия придирчиво осмотрела весь дом, даже не поленилась и спустилась в сауну. Анита молча наблюдала за передвижениями соперницы.

Проведя полную ревизию дома, Юлия протянула ей завещание. Единственной наследницей всего движимого и недвижимого являлась законная жена Борцова.

– Я не такая кровожадная, как ты подумала, поэтому можешь еще пожить месяц. Разумеется, пока не присмотришь себе нового покровителя. А если не получится – звони.

Юлия протянула яркую визитку, которую Анита порвала, как только за вдовой закрылась дверь.

– Домик, скажем, так себе. Продам сразу, как найдется покупатель. На это, пожалуй, месяц и уйдет. Так что – живи, – напомнила Юля о своей добродетели. – Если деньги найдешь, то можешь оставаться здесь. Я даже тебе немного согласна уступить. Все ж ты мне, считай, не чужая, – хохотнула Юля. – Завещание вступит в силу только через полгода, а мне деньги сейчас нужны, – доверительно призналась новоиспеченная вдова.

Улыбка при этом у Юлии получилась двусмысленная. Зачем вдове так срочно понадобились деньги, Анита догадалась, стоило поймать ее томный взгляд, застывший на спортивной фигуре водителя.

– Есть у меня на примете один знакомый, не Илюшин размах, конечно, но на первое время сойдет. Если решишь – звони. Долго не думай, а то могут занять другие. Охотниц много. Да не смотри ты на меня так. Никакого подвоха. Я предлагаю тебе помощь в знак благодарности. Столько времени Илюша обходился без проституток. Мне было спокойнее. В дом никакой заразы не приносил, а то мне приходилось обследоваться каждый месяц. Так что моя помощь, считай, тебе плата за мой покой.

Анита чувствовала, как краска заливала лицо. Спокойнее, видите ли, ей было. Она лучше проститутки.

До вспыхнувшего румянца на лице Аниты Юлии не было дела.

– Да иди ты, знаешь куда, добродетельница! Без твоей подачки как-нибудь обойдусь! – прокричала Анита на всю гостиную, когда машина Юлии выехала за ворота.

Ничего толкового спустя месяц она не придумала. На все нужны деньги. Анита пересчитала чудом сэкономленные деньги. Права была Юлия – Илюша деньгами никого не баловал. На оставшиеся деньги она могла снять самое дешевое жилье, да и то на пару месяцев. А что делать дальше? Не возвращаться же, в самом деле, в поселок? Кто ее там ждет?

В конце месяца она нашла и с трудом склеила порванную визитку. А потом, переборов неприязнь, позвонила Юлии. Другого выхода не было.

Юлия Борцова приехала в тот же вечер. И опять не одна. Мужчина спортивной внешности, похожий на прежнего водителя, представился Эдуардом.

– И вот эту фифу ты мне предлагаешь в напарницы? – Эдуард бесцеремонно осматривал Аниту с ног до головы.

– Но ты сам подумай, когда твоя напарница выйдет из больницы? Месяц, а то и два проваляется с гипсом. Или ты ее собрался на паперть пристроить? – рассмеялась Юлия.

– Ты ей говорила, в чем заключается работа?

Эдуард спросил Юлию таким тоном, словно Аниты не было в комнате.

– Было б что говорить!

– Может, она сама откажется, а я только время теряю с вами.

– Анита рада любой работе. Правда? – Юлия ждала ответа.

Анита согласно кивнула головой.

Как потом оказалось, Эдуард разработал удачный план. Чистая прибыль и никакого риска.