Текст книги "Лёд. Рвущая грани"

– Отошли! Быстро!

Айсар, не обращая внимание на нарастающую боль в левой ноге, на отсутствие трости, которая так и осталась лежать на полу у камина в Общей комнате, бросился к девушкам. На ходу прорывая грань и дотрагиваясь до нитей Внешней Силы, старался их распутать.

Он уже настроил себя на сложную, кропотливую работу, но одна из Нитей поддалась достаточно быстро, и рука неподвижной до этого Дарьи медленно разжалась, отпуская горло полумертвой соперницы. Нити Внутренней Силы Сойры начали втягиваться на место, а это значило, что девчонка хоть и станет слабее и долго будет восстанавливаться, но не умрет. А значит, Айсар мог себе позволить злиться на нее, ведь в том, кто стал инициатором конфликта, он не сомневался – желтоволосую девчонку он знал достаточно хорошо.

– Забери эту, – бросил Лед Эрдьяру, и друг тут же исполнил просьбу.

Боковым зрением Айсайар отметил, что Дьяр постарался убрать Сойру как можно дальше от пробудившейся. И правильно. Никогда нельзя быть уверенным в том, как поведут себя Нити Силы, тем более Внешней.

Теперь оставалось освободить Дарью, но это было не так-то просто. Айсар уже понял, что за Сила у нее, точнее не так: в ней самой не было ни грамма Силы, но у нее был невероятно редкий дар разрывать грани любого источника – будь то человек или целый мир, и брать Силу оттуда. Не осознавая своих действий, она разорвала грань энергии студентки – оболочку, укрывающую ее Силу, и потянула Нити на себя. Но, видимо, случайно она разорвала и грань Холорона так, что нити Внешней Силы хлынули прямо на Дарью. Было бы у нее чуть больше опыта, она, может, и смогла бы справиться с силовыми потоками, а пока она даже не поняла, что произошло. И уж тем более не поняла, как это произошло. Страшная и могущественная способность, такая же, как у него самого.

Айсайар облизал губы, пересохшие от напряжения. Теперь он не видел никого, кроме Дарьи, дыхание которой становилось все слабее. Она умирала. Чтобы ее спасти, ему нужно распутать несколько нитей. Седовласый понимал, что времени жизни слабого человеческого тела катастрофически мало, чтобы вытащить его из западни, а пробудившаяся задыхалась.

Решение пришло спонтанно и сразу показалось единственно возможным.

– Дьяр, отойдите на двадцать шагов, – скомандовал Лед и услышал за спиной шуршание, говорящее о моментальном подчинении.

«Ну-ну, девочка, скоро все закончится», – подумал Айсар, а после глубоко вздохнул и шагнул к ней, прижимая ее к себе как можно крепче. Нити Внешней Силы, будто бы змеи, накинулись на него, оплетая, желая заполучить не одну жертву, а целых две. Но он был сильнее и опытнее, поэтому в следующую секунду сосредоточился на клубке в середине своей груди. Седоволосый позволил нитям клубка немного распасться, растрепаться, а потом вновь заставил их себя слушаться. Он развел руки, обрывая разом все нити Внешней Силы и закрывая разрыв грани. Если бы кто-то мог увидеть нити, то этот кто-то увидел бы, как из груди Айсара вырывается золотой шар, разрастается, укрывая собой и хозяина, и Дарью, отталкивая нити Внешней Силы за грань, а потом вновь сжимается, погружаясь на место – в грудь седоволосого.

В глазах Айсайара потемнело, но он знал, что после таких фокусов это нормальное состояние. Через секунду седовласый ощутил, как девушка, теряя последние силы, сползает из его рук. Несмотря на навалившуюся слабость, он подхватил ее, оседая с ней вместе.

Ну вот и все. Он открыл глаза, убеждаясь, что темнота рассеялась. Взглянул на только что спасенную. Лицо девушки было бледным, с темными кругами под глазами и потрескавшимися, слегка опухшими губами. За то недолгое время, что Айсар ее не видел, она заметно осунулась, скулы стали острыми. Он только теперь заметил, как исстрадалась девушка. Айсар ослабевшей рукой убрал влажную прядь с ее лба.

Сзади послышались приближающиеся шаги. Седоволосый обернулся и увидел несколько пар глаз, уставившихся на него. Взволнованный взгляд Рыжебородого, ласковый Эсмы и восхищенный Эндора говорили о том, что произошедшее произвело на них колоссальное впечатление. Сойры уже не было видно: те девчонки, что топтались здесь раньше, уже сопровождали ее в лазарет.

– Она – рвущая грани, да? – Эндор явно был в восторге от подобного поворота событий, как и от увиденного в принципе. Хотя большая часть шоу была от него скрыта.

– Да, – говорить Айсару еще не хотелось, да и что тут скажешь?

– Ого! – раскосые глаза подростка засветились неподдельным восторгом.

– Что «ого»? – возмутилась Эсма. – Она жить-то будет?

– Да, – ответил Айсар, проверяя нить, которую он протянул к лежащей на его руках девушке, делясь своей Силой. – А… та, вторая?

– Да, – ответил молчавший до этого Эрдьяр. – Я так понимаю, она теперь будет с нами?

Айсар мысленно усмехнулся. С Дьяром можно было и не говорить, он всегда все понимал без слов.

– Да, ты правильно думаешь, – вслух сказал седоволосый.

– Ого! – восхитился Эндор. – Ты сам будешь ее учить?

– А ты знаешь еще кого-нибудь с таким же даром? – шикнула на него сестра.

– Ее проще убить, – директриса Валаринда, как всегда, появилась совершенно бесшумно, но сейчас ее появление вызвало у Айсара только раздражение. – Она опасна.

– И я тоже, – Лед сверкнул глазами, пока остальные старательно их отводили.

– Ты можешь управлять своей Силой, а она нет, – голос директрисы стал угрожающим. – Она сейчас могла всю школу разрушить, если не мир! Ты никогда не думал, почему рвущие грани не попадались тебе до этого? Почему их так мало? Они опасны для равновесия миров!

– Я ее забираю, – Айсайар не любил, когда кто-нибудь указывал ему, что делать, и сейчас не собирался менять наскоро принятое решение.

Он взглянул на Дьяра, тот в ответ бросил ему трость, которую Айсар не совсем ловко, но сумел поймать. Как всегда, Рыжебородый ее не забыл, в отличие от хозяина.

– Что за прихоть?! – взвизгнула Валаринда, и ее маска железной леди на мгновение слетела, открывая под ней нервную, неуверенную женщину. – Ее нужно убить, пока она не совершила непоправимое!

– Тогда может и меня? – недобро усмехнулся Айсар.

Седоволосый знал точно – его не убьют. И не потому, что директриса прижимается к нему по ночам, а потому, что сил не хватит лишить жизней их с Эрдьяром. Ни у Валаринды, ни у всех жителей этого древнего замка.

Валаринда уже открыла рот для очередного жесткого ответа, но Айсар грубо прервал ее:

– Тема закрыта, девчонка теперь под моей защитой. Я надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?

Валаринда повержено молчала. Конечно, она понимала, что сейчас под угрозой стоит вообще все существование Школы Жизни и Смерти. Айсар вполне мог из-за своей прихоти если не разрушить замок, то уж точно перестать приводить ей таких желанных учеников, которых она продавала потом за баснословные деньги в различные миры, как первоклассных специалистов. Эндор и Эсма старались слиться с лесом, понимая, что сейчас решается что-то более важное, чем жизнь иномирной девчонки.

Эрдьяр воспринял слова седоволосого как сигнал к действию. Он невозмутимо проследовал мимо директрисы, подошел к другу, подхватил рвущую грани одной рукой, как куклу, а второй дотронулся до плеча Айсайара.

Седовласый смерил черноволосую женщину дерзким взглядом. В своем роскошном платье она так нелепо выглядела на краю густого леса… Колоритная троица тут же исчезла в переходе, оставляя разъяренную директрису и парочку восторженных подростков осмыслять произошедшее.

Девушка спала крепко и беззаботно, по-детски трогательно подложив под щеку сложенные руки. Эсма быстро залечила раны Дарьи, отмыла от пятен и грязи ее одежду, оставив пробудившуюся в майке и шортах. В Школе Жизни и Смерти не принято было стесняться своего тела, но голые ноги девушки беспокоили седоволосого, который, сидя рядом, пытался, наконец, завершить полировку трости. Он не мог сосредоточиться, пальцы то и дело пропускали зазубрины, а голова была забита непонятно чем. В итоге он не выдержал и, не обращая внимания на хмыкающего Рыжебородого, отправился в левое крыло на поиски одежды для девчонки. Айсар сам выбрал своей теперь уже коллеге новую одежду у смотрительницы замка, имя которой за столько лет он так и не удосужился запомнить. Сапоги из мягкой кожи раздобыл у Лиама – парень был родом из Холорона, и после его поступления в Школу Жизни и Смерти у его семьи сапожников дела заметно пошли в гору, а у студентов и преподавателей появилась хорошая обувь по приемлемым ценам. Еще немного бесцельно побродив по замку, Айсайар вернулся в Общую комнату. Дарья все так же спала, теперь укрытая новеньким пледом. Да, так-то лучше.

Чистые штаны, свитер и куртка заняли место на кресле рядом со спящей, сапоги полетели под него. Айсар сел рядом с Дарьей, снова поднялся, прошелся по комнате взад-вперед, стуча тростью так, будто старался ее разбудить. Подошел к камину, провел пальцами по корешкам книг, словно выбирая, что бы прочесть, но на самом деле не он видел ни одной буквы. Подумать только! Еще одна рвущая грани! Он уж думал, что никогда не встретит никого с таким же даром, как у него самого.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил Эрдьяр, аккуратно касаясь кончиками ножниц своей роскошной рыжей бороды.

Седовласый был уверен, что друг просто пытается его разговорить, подтолкнуть к тому, чтобы сам Айсар выложил на стол все свои волнения. Но нет, ему об этом говорить не хотелось. Лучше еще пару раз перевернуть песочные часы. И интересно, сколько книг, сложенных стопкой, можно положить эти часы, прежде чем стекло в них треснет, и они рассыплют свой песок по всей округе?

– А что я могу об этом думать? – первая книга, вторая…

– Я не знаю, что ты можешь думать, – рыжебородый, как всегда, отличался удивительным спокойствием. – Поэтому и спрашиваю.

– Я думаю, что нам не стоит пока об этом думать, – четвертая, пятая…

– Тебе не кажется, что события приобретают интересный поворот? – осведомился Дьяр, оборачиваясь к седовласому.

Айсар рассказывал другу о своем странном посещении Леса, о знакомстве с Эйехом и о путаных предупреждениях. Эрдьяр тогда предпочел никак не комментировать эту историю, а лишь задумчиво чесал бороду. А теперь он, видишь ли, решил об этом поговорить. Ну, да и не только об этом.

– Дьяр, мне ничего не кажется, кроме того, что мы нашли человека с таким же даром, что и у меня, – седьмая, восьмая… – Ну и что? Случайность.

– Не запутайся в случайностях, – хмыкнул Эрдьяр.

– Спасибо за совет, дружище, – девятая… Хрясь!

Седоволосый пожал плечами, рассматривая тонкую струйку песка, высыпающуюся на пол. Так и знал, что стекло в этих часах совсем не прочное.

Он отошел от камина и снова опустился на диван, немного сдвинув в сторону ноги спящей девушки. Несмотря на показное спокойствие, Айсайар напряженно думал. И думал настолько усиленно, что ему казалось, даже в соседнем крыле слышат шорох шестеренок, крутящихся в его мозгу. Седовласый пытался понять, что вокруг него происходит. Он всем своим существом чувствовал, как сплетаются вокруг него нити Внешней Силы, и как впиваются в кожу нанизанные на них события. Все, что Айсар сейчас понимал, так это то, что девчонка с каштановыми волосами играет явно не последнюю роль во всем, что сейчас происходит или собирается произойти. Его редко одолевали предчувствия, если не брать в расчет ощущения при появлении нового пробуждающегося, но то, что происходило с ним сейчас, не иначе, как предчувствиями не назовешь.

Айсайар посмотрел на Дарью. Теперь она перевернулась на спину и вцепилась тонкими пальчиками в край пледа так, что побелели костяшки. Умиротворенное выражение слетело с ее лица, будто бы его и не было – ей снилось что-то плохое. Не страшное, просто неприятное.

«Как же так вышло, девочка, что за столько лет ты единственная рвущая грани? Почему сейчас?»

Айсару казалось, что в этих вопросах есть что-то важное и что Дарья бы смогла ответить на них. Может быть, она не знает ничего конкретного, но должна же она чувствовать, что с нитями что-то не так? Хотя бы где-то глубоко, на уровне подсознания?

Седовласый в последний раз взглянул на спящую девушку и решился. Он отложил трость, соскользнул с дивана на пол, присел перед ней на колени и попытался взять ее за руку. Это оказалось не так-то просто, Дарья вцепилась в жесткую ткань так, будто бы от этого зависела ее жизнь. Айсайар осторожно разогнул холодные пальцы и переплел их со своими.

– Ты уверен? – спросил Дьяр, сощурив глаза.

Друг всегда так ставил вопрос, когда не одобрял решений седоволосого. Если он поддерживал его идеи, вопросов не звучало вовсе.

– Я хочу посмотреть, кто она на самом деле, – пробормотал Айсар.

– Человек, – совершенно серьезно ответил Эрдьяр. – А у тебя есть сомнения?

– Не то, чтобы… И еще я хочу знать, как она пробудила во мне силу.

Он уже увидел нужную нить и с ее помощью начал проникать в ее замутненные сном мысли. Сначала только немного дотронулся до погашенного сновидениями сознания. Ему показалось, что оно похоже на клубящийся туман – теплый и мягкий. Но, хоть этот туман манил и притягивал своим уютом, ему не сюда. Седоволосый потянулся за тоненькой, отливающей золотом нитью, и нырнул еще глубже. В подсознание. На этот уровень попасть было гораздо тяжелее – его граница по ощущениям напоминала полосу ураганного ветра, через который пройти почти невозможно. Подсознание продолжало сопротивляться, но Айсар чуть сильнее дернул за нить и выпал на сочную темно-зеленую траву.

Седоволосый приподнялся на локтях и с любопытством оглянулся. Серые краски окрашивали все вокруг. Рядом с местом, куда он вывалился, бежала тротуарная тропинка, вдоль которой через равные расстояния стояли кованные лавки тонкой работы. Весь пейзаж как будто бы был затянут паутиной – она оплетала лавки, свисала с малахитовых деревьев, стелилась по некошеной траве. Дарью он увидел не сразу. Она сидела на одной из произведений кузнечного искусства спиной к нему как раз в том месте, где дорожка загибалась причудливой дугой.

За время своей работы с пробуждающимися, седоволосый заметил, что силы, которые получают люди, так или иначе связаны с их жизнью. И теперь он желал знать, что в ее прошлом сделало ее такой же, как он. «Копаться в прошлом других людей – нормальное желание для того, кто не помнит своего прошлого», – подумал Айсар. Седоволосый несколько разочарованно вздохнул. Он надеялся попасть в ее воспоминания, чтобы разобраться, , почему она такая. Но попал всего лишь в ее сон. «Пусть будет так, – подумал парень. – Посмотрим, что получится из этой затеи».

Айсайар направился в сторону одиноко сидящей девушки. Чем ближе он подходил, тем сильнее он замедлял шаг. Седоволосому вдруг начало казаться, что он лишний в этом сне, что он не имеет никакого права здесь находиться. В паре шагов от заветной лавки он и вовсе замер, но тут же обругал себя за сентиментальность – не иначе, это атмосфера сна на него так влияет. Айсар сжал ладони, чтобы избавиться от неприятных ощущений, и сделал последний шаг.

– Ты кого-то ждешь? – спросил он, отметив, что его голос звучит будто бы издалека.

Дарья вздрогнула и обернулась. Она секунду вглядывалась в его лицо, стараясь узнать в нем знакомые черты, но вскоре огорченно опустила глаза. Конечно, она ждала не седоволосого.

– Я надеялась, что придет Кирилл, – она вздохнула, обхватила себя руками, пытаясь согреться, и уставилась вдаль невидящим взглядом.

– А пришел я, – Айсар почти почувствовал вину за то, что он не упомянутый Кирилл.

Он обошел лавку, сел рядом с девушкой, но, не касаясь ее.

– Да, – Дарья не сводила взгляда с какой-то только ей известной точки на горизонте. – Мне кажется, что я тут и останусь.

– Где? – Айсар внимательно посмотрел на девушку, но она не поворачивала к нему лица.

– В твоем мире, – она поежилась. – Мне тут холодно…

Айсайар растерянно промолчал. Он погружался в подсознание девушки, чтобы что-то узнать, но смог понять только то, что она чувствует себя очень одинокой. С одной стороны, он понимал, что так чувствуют себя все пробудившиеся, которых оторвали от родных и перенесли в другой мир. Сейчас ему стоило бы потянуть нужную нить и уйти из ее сна, оставив ее наедине со своими переживаниями. Но с другой стороны… Разве он иногда не чувствовал себя точно так же?

Его невеселые мысли прервала Дарья.

– Знаешь, когда родители оставили меня у бабушки, я помню, как плакала, а она мне запрещала это делать, – девушка усмехнулась. – Я так злилась на нее за это, но теперь, мне опять хочется плакать, и я сама запрещаю себе. Так странно… Я сплю, да?

– Да, – седоволосый не удержался, аккуратно взял ее подбородок и повернул лицо к себе, чтобы заглянуть Дарье в глаза.

– Можно тогда попросить тебя кое-что сделать, раз это все равно сон?

– Да, конечно.

Нужно было уходить, Айсар понимал это как никогда. Вот сейчас. Не нужно ждать, пока она озвучит свою просьбу. Потому что за свою долгую жизнь он все-таки научился что-то понимать во взглядах, и знал, что именно она сейчас попросит. И это не было бы кстати.

– Обними меня. Пожалуйста.

Ну вот. Он так и знал. Одно дело нормальные необременительное общение с женщинами, и совсем другое дело нежные объятия в ее сне. Эти душевные связи никогда не приводят ни к чему хорошему. Но, что бы седоволосый себе не думал, ее голос был настолько жалостным, что он не успел удержаться, а просто притянул к себе девушку, и, умостив ее голову под своим небритым подбородком, стал медленно гладить ее волосы. Несмотря на мечущиеся мысли, от этих нехитрых действий он почувствовал покой и умиротворение, которые не испытывал уже давно. Желание защитить охватывало его все сильнее, заставляя все крепче сжимать объятия, в которых восковым изваянием застыла Дарья. В этих объятиях Айсар сам вдруг почувствовал себя сильнее и, как будто бы, более важным. Нелепые чувства, да, он знал об этом, но, что скрывать, эти чувства ему нравились.

Поддавшись неожиданному порыву, Айсар потянулся к ярко золотому клубку в центре груди пробужденной и без труда нашел нужный обрывок нити. Седоволосого всегда удивляло, как точно порой люди умеют подбирать метафоры. Расхожая фраза о том, что внутри что-то оборвалось, была удивительно правдивой. От разлуки с близким человеком внутри нас действительно рвалась нить – нить нашей с ним связи. И чем дольше мы пребываем в разлуке, тем меньше шансов у этой нити в будущем соединиться вновь с любимым. Вот такая вот печальная правда, которая толкнула Айсайара на странные для него самого действия.

Седоволосый мысленно потянулся к такому же силовому клубку внутри своей груди, и взял одну из нитей, сознательно разрывая ее. После, не выпуская из объятий ничего не подозревающую Дарью, он аккуратно соединил обрывки и замер – удивительное чувство полнейшего единения затопило его мысли, заставляя его сжимать объятия все сильнее, почти до хруста костей хрупкой на вид девушки. Конечно, Айсайар знал, что со временем связь ослабнет, если ее не поддерживать, но это будет потом, а сейчас он гладил каштановые волосы и не хотел думать, к чему приведет его странный порыв. В конце концов, чувствовать что-то подобное не так уж и плохо.

Сидя на несуществующей скамье в столь же нереальном парке во сне девушки он потерял счет времени, поэтому зов, который донесся откуда-то издалека, удивил и огорчил одновременно.

– Мне пора, – с сожалением сказал Айсайар.

– Жаль.

– Я вернусь еще, – пообещал парень, краем глаза замечая, что паутина слетела с лавки, на которой они сидели и, как перекати-поле, полетела по дорожке.

– Я буду ждать, – ответила Дарья.

Будет ли? Скорее всего, ближайшую неделю-две она действительно будет испытывать что-то вроде томящего ожидания, присущего всем влюбленным, но вскоре это пройдет, ведь даже самая могущественная магия не заменит настоящих чувств.

Айсар поднялся и шагнул в сторону от скамьи. В душе он уже жалел о своем опрометчивом решении утешить девушку именно таким образом, подставив под удар и собственное спокойствие. Но разрывать только что созданную связь не решился, не хотел подвергать Дарью очередной боли утраты. Пусть все пройдет само.

Выныривать из подсознания новой ученицы было еще тяжелее, чем погружаться. Ветер не хотел его отпускать, трепал волосы, держал за руки, хватался за одежду, но Айсайар упорно летел на зов, оставляя позади лавку с одинокой девушкой и свой покой. Подумав об этом, он вновь почувствовал волну раздражения по отношению к своим необдуманным поступкам.

Первое, что он ощутил, вернувшись в реальный мир, – это занемевшие ноги, которые точно взбунтовались, отказываясь держать своего хозяина, и Айсайар свалился на пол перед спящей девушкой.

– Не делай больше так, – серьезно попросил Эрдьяр, помогая встать.

– Как «так»? – Айсар начал растирать ноги, в которые с большим трудом возвращалось кровообращение.

– Ты пробыл у нее в голове почти сутки! – Рыжебородый был взволнован, в таких случаях Дьяр не мог прыгнуть в чужую голову вслед за взбалмошным другом, ему оставалось только ждать и надеяться, что Айсар отзовется на его зов.

– Что?! Ох, ты ж… – Седоволосый оперся на свою трость и, хромая больше, чем обычно, прошествовал к свободному креслу.

– Увидел, что искал? – уже спокойнее поинтересовался Эрдьяр.

– Нет, – Айсайар покачал головой. – И… Кажется, я совершил ошибку.

Глава 9. Выбор сделан

Коро

Коро стоял на границе тусклого света закатного солнца и тени от разлапистых деревьев в тренировочном лесу. Его сердце гулко билось о ребра, в горле пересохло, а из легких, казалось, с минуты на минуту вырвется огонь. Как только в его голове вспыхнула нечеткая картинка, которая показала ему умирающую новенькую девушку, он выскочил из пещеры и бросился сломя голову через лес. На перемещение у него не хватило бы сил, иначе, видит Единый, пророк пожертвовал бы своим следующим переходом. Он застрял бы в Холороне еще на несколько десятков дней, но… успел бы спасти девушку с каштановыми волосами.

Коро не успевал. Он чувствовал это так же четко, как чувствуют подступающую тошноту. Именно так он ощущал свой дар чаще всего. Как тошноту. Отвратительную, беспомощную, которую ничто не может загасить, пока не произойдет увиденное им событие, или же история не изменит свой ход, что в некоторых очень редких ситуациях (настолько редких, что такие случаи не встречались пророку никогда – о них он только слышал) все же происходило.

Теперь пророк стоял, привалившись к дереву, и видел, как история меняет свой ход. Вот так просто, из-за обычной девчонки непостижимая вечность, которой верой и правдой служил Коро много лет, решила изменить своим традициям. Рад ли он этому? Коро еще не понял. Ведь менять устоявшуюся картину мира всегда сложно.

Он видел, как седоволосый странник бережно обнимает пробудившуюся, оседая вместе с ней на твердую землю. То, что у нее будет именно этот дар, не стало для Коро секретом. Что-то щемящее ткнулось в грудную клетку, но пророк постарался заглушить непрошенные чувства. Бросив последний взгляд на место несостоявшейся смерти, Коро побрел обратно в свое неуютное убежище.

Пещера встретила его эхом от гулких шагов, которые напоминали пророку о его одиночестве. Он растерянно огляделся, будто бы никак не мог вспомнить, как он попал в это место. Коро попытался сделать еще один шаг, но не смог – внезапно навалившаяся слабость окутала его тело, и он со всего размаху свалился на пол, ощущая себя связанным по рукам и ногам.

Сильный то ли звон, то ли визг, раздавшийся в голове пророка, прозвучал так неожиданно и громко, что обездвиженный мужчина содрогнулся, если бы мог.

– Здравствуй, великий пророк, – глубокий, бархатистый, внушающий бесконечное доверие голос сменил орущую какофонию, уже этим принося некоторое облегчение. – Ты знаешь, кто я?

– Да, – Коро сразу осознал, что говорить беспрепятственно он сможет только тогда, когда его спросят.

– Прекрасно, – пророк чувствовал, что собеседник улыбнулся. – Тогда, очевидно, мне не стоит представляться. И ты знаешь, чего я от тебя хочу?

– Думаю, что знаю, – Коро попытался подняться, но у него ничего не вышло. – Но я не смогу тебе помочь.

– Не торопись, пророк, – пожурил его голос. – Ты ведь не знаешь, что я предложу тебе взамен?

– Что бы ты ни предложил, мой ответ не изменится. Твоя месть разрушит все двенадцать миров. А, значит, и все то, что ты предлагаешь.

– А если я скажу, что нет? – Тоном опытного змея-искусителя вопросил голос. – Если я знаю способ, как отомстить, не влияя на равновесие миров?

Коро молчал, он не желал слушать, но собеседник не оставлял ему выбора. Как он не оставит выбора и мирам Карусели.

– Жизнь одного против благополучия всех миров… Тебе не кажется, что выбор слишком уж очевиден? Разве один стоит стольких жизней?

Голос проникал под кожу, находил нужные ниточки и с садистским удовольствием дергал за них. Коро попытался выбросить из головы навязчивого собеседника, но этой силе ничего не мог противопоставить даже он.

– Поверь, он заслуживает моей мести как никто другой. Он заслуживает смерти за то, на какие страдания он обрек ее. Ты знаешь о ней?

– Да, я знаю, – говорить было все труднее и труднее, пророку казалось, что на него навалилась самая тяжелая из всех скал Гериоса – мира, славящегося своими гористыми и скальными пейзажами.

– Знаешь ли ты, что это он убил ее? Это он сбросил ее со скалы и смотрел, как она разобьется! – Голос собеседника сорвался, он почти потерял контроль над собой. – Я покажу тебе!

В глазах Коро мгновенно потемнело, внутренности свело судорогой, а зубы сжались, стремясь обломаться друг о друга. А через секунду он стоял на продуваемой всеми ветрами скале. Он не слышал звуков, не чувствовал ветра, как будто бы находился в огромном пузыре. В паре метров от него спорила пара – прекрасная девушка с заплетенными в тугие косы светлыми волосами и парень в темной развевающейся одежде. Его серебристые волосы были немного длиннее, чем сейчас. Парень сделал пару шагов к девушке в попытке схватить ее за руку, и пророк отметил, что у этого парня еще не травмирована нога.

Коро не заметил в какой именно момент потасовки нога девушки соскользнула со скалы – он был слишком увлечен сопоставлением роста, разворота плеч, цвета волос парня на скале и того, который сегодня так самоотверженно спасал девушку с каштановыми волосами. Еще пару минут парень с серебряными волосами растерянно смотрел вниз, а после повернулся. Коро увидел серые глаза под черными бровями, кожу, натянутую на острых скулах, широкий рот с плотно сжатыми побелевшими губами. Вне сомнения, это был он. Осознание этого факта выбросило пророка обратно в собственную пещеру.

– Он убил ту, которую любил я, и сделает то же самое с той, которую любишь ты, – теперь голос был хриплым, словно он переживал эту сцену вместе с Коро. – Но сначала он заберет ее у тебя, как забрал у меня мою любовь. Разве он не заслуживает моей мести, пророк? Разве ты станешь тем, кто не позволит сбыться правосудию? А его смерть – это высшая степень правосудия!

– Ты уверен, что его смерть не нарушит равновесие? – Коро едва мог шевелить пересохшими губами.

– Абсолютно. Я потратил не одну сотню лет, чтобы найти идеальное решение, – непоколебимая уверенность, звучавшая в голосе, пугала и завораживала. – Ты поможешь мне, пророк?

Коро молчал, у него даже не было сил обдумывать свое решение. Или, может быть, в глубине душе он уже знал свой ответ.

– Жизнь убийцы с одной стороны весов и судьба двенадцати миров на другой…

– Я согласен. Что я должен делать?

– К тебе придут мои сторонники, – собеседник был явно удовлетворен. – Будь готов пойти за ними.

В следующую секунду пророк почувствовал, что тяжесть, придавившая его к полу, исчезла, как и голос, звучавший в голове. Мужчина осторожно сел, прислушиваясь к собственным ощущениям – ничего не изменилось, он как был собой, так и остался, но теперь у него не было дороги назад. Хотя, если подумать, разве она была у него раньше?

Глава 10. По ту сторону золотого тоннеля

Дарья

Я просыпалась долго, то выныривая в реальность, то снова проваливаясь в сон, словно пыталась выкарабкаться из глубокого холодного колодца, но в последнюю минуту снова срывалась в отвратительно-темную, неведомую глубину. Мне снилось, будто бы я застряла в паутине. Ее липкие клочья обвились вокруг всего моего тела так, что я даже не могла пошевелиться. Снилось, что меня выдергивают из паутины чьи-то крепкие руки, а потом я падаю бесконечно долго. Мне даже кажется, что я уже не падаю, а лечу, объятая мягкими облаками. А вот я уже не в колодце, а парю высоко над ним. Высоко над всем. Кажется, в моем сне был Айсайар. Я помнила его серебряные волосы, ямочку на его щеке, кривоватую улыбку. Помню, что от него пахнет так, как может пахнуть лишь морозное утро, когда выходишь на улицу, и этот ледяной аромат бьет в ноздри. Люди лгут, когда говорят, что снег ничем не пахнет. Он пахнет серебряноволосым парнем в темно-синей толстовке.

Странный сон – я не помнила толком ничего и помнила так много.

Когда я окончательно проснулась, то сначала я почувствовала прикосновение легких облаков к щеке, от чего я решила, что сон еще продолжается. Но экспериментальным путем (а именно тщательным ощупыванием и после – осмотром) мне удалось выяснить, что мягкие облака оказались пушистой шкурой какого-то животного, на которой лежала я смотрела свои удивительные сны. Я с трудом приподняла голову и бегло осмотрелась – меня окружал совершенно незнакомый интерьер небольшой, но очень уютной комнаты. Стены помещения были наполовину обиты темным деревом. Кроме дивана, на котором лежала я, здесь с трудом помещалась пара кресел, небольшой столик и камин, размером напоминавший еще одну комнату. Запах здесь витал совершенно потрясающий – в комнате пахло деревом, костром и морозной свежестью.

Я откинулась на мягкую шерсть и с наслаждением потянулась, выгибая спину и разминая затекшие ото сна суставы.

– Доброе утро!

Дверь открылась совершенно бесшумно, поэтому приветствие заставило меня дернуться от неожиданности. Сердце поменялось местами с желудком, а потом нехотя вернулось обратно. Я несколько озадаченно прислушалась к собственным ощущениям, но внутренности, к счастью, больше не спешили покидать свои позиции.

Я повернула голову, желая увидеть, какой еще сюрприз мне преподнесла моя, явно не лишенная чувства юмора, судьба. Сердце предательски забарабанило о ребра при виде вышеупомянутого подарка. Да что не так-то сегодня с этим треклятым органом?!

Серые глаза смотрели открыто и задорно, но сегодня казались особенно таинственными. Растрепанные серебристые волосы, торчащие в разные стороны, отливали платиновым блеском, а мальчишеская улыбка то и дело возвращала к себе мой непослушный взгляд. Может быть, конечно, это реакция моего отдохнувшего организма, которая вопила, что сегодня надо любить весь мир (нет, ВСЕ миры), но в это утро седоволосый казался мне просто фантастически красивым.