Текст книги "Ради тебя"

Глава 16

Тихая улица и старые дома. Не обветшалые, а именно старые. Лепнина на зданиях, прямо у входа в подъездные арки. Так выглядел центр города.

– Заезжай прямо в арку и тормозни, – Рустам указал рукой на деревянный тамбур, выкрашенный в зеленый цвет. – Вот тут они живут.

Насчитал четыре окна. И расположение у них было странное. Одно из окон выше, а под самой квартирой вход в подвал.

– Интересный дворик, – не знаю почему, но по спине пробежал неприятный холодок.

Понимал, что весь этот дом заселен, но каждая дверь была разной. Не так, как в новостройках в девять этажей. На второй этаж здания вела обледенелая металлическая лестница. Перила с завитушками, но пару ступеней отсутствовали.

Повсюду снег. В некоторых местах он был совсем не истоптан. Словно никто не спешил во двор.

– Ты чего? – Рустам потрепал меня за плечо и потащил к тамбуру. – Дим, ты какой-то бледный.

– Стремное место. Неживое как будто.

– Обычный двор, – приятель пожал плечами и надавил на круглый звонок.

Послышался лай собаки. Судя по всему, большой. Я еще раз осмотрелся. Посреди двора стояла голубая «Копейка». Ухоженная машинка. Видно, что хозяин трепетно любит ее, как я свою.

Дверь скрипнула, и на пороге появился мужчина средних лет. Седой, осунувшийся, но лицо приятное.

– Рустам? А Настеньку я сам отвел в школу. Вы проходите. Кора, на место!

Собака метнула в нас недобрый взгляд и оскалилась, но отступила.

Мужчина впустил в дом и запер собаку в комнатке. Я сразу же заметил расположение этих комнат. Кухня, в которую мы попали из тамбура, была выше других помещений.

– Интерьером любуешься? – мужчина усмехнулся и достал из холодильника бутылку водки. – Плеснуть?

– За рулем, – спокойно ответил. – Не расскажите нам всю ситуацию с долгами? Как это произошло? Когда? Связано ли это с гибелью вашего сына?

Почему-то не хотелось оставаться в этой квартире. Уютно и тепло и как-то тоскливо. Потому решил не тянуть с разговорами. Но странным было другое. Одна часть меня хотела уйти прямо сейчас, а вторая словно шептала: останься.

– Дима погиб не из-за этого, – глаза мужчины покраснели, но он не заплакал. – Это случилось, когда он забирал Настю из кружка. Она все видела, потому стала злой. Раньше послушной была, ласковой. Любила во дворе с девчонками сидеть. А сейчас словно подменили.

Мужчина сглотнул и опустил глаза, слегка прищурив их. Видно было, что дочь для него не просто слово.

– Вы ее сильно любите, – я не спрашивал, утверждал.

– Всегда о дочери мечтал, – ответил отец девочки. – Я Саша, – вдруг вспомнил, что не представился, и протянул мне руку.

– Дима, – пожал руку мужчине. – А можно взглянуть на ее комнату? – сам не знаю, зачем спросил и почему хотел видеть, как живет девчонка.

– Да, конечно. Пройдешь через гостиную, сразу в нашу спальню, а там и ее комната. Мы эту квартиру из двух делали. Выкупили у соседки вот эту часть, где кухня и комната Димы. – он указал на дверь, за которой притаилась огромная немецкая овчарка. – Его не стало, и в доме так тоскливо. Как будто из квартиры жизнь ушла. Настенька раньше на фортепиано играла. Много чем увлекалась, а теперь ей ничего не интересно. Ходит только в школу, а после сидит в своей спальне. Тихо так, как мышка.

Вот что именно я почувствовал. Ту самую тоску и боль этой семьи. Они мне чужие, но их одиночество и дикая боль ощущалась как своя собственная.

Оставив Рустама с Александром на кухне, я, словно заколдованный, спустился по двум ступенькам в гостиную.

Красивая мебель, телевизор, дорогая люстра и ковры. Один на стене, другой на полу. Два окна с белой тюлью. Уютно, светло. Дальше шла родительская спальня. Расположение комнат реально странное, как лабиринт, но крошечный.

Тут был раскладной диван и шкаф. Обычная проходная комнатка. Узкая, как купе.

Следом комната Насти. Побольше родительской, но без окон. Темно, как в склепе, и холодно. До костей пробрало. Хотя стоял напольный обогреватель, и я понимал, что этот холод скорее выдуман. Это и есть та самая тоска. Она ощущалась повсюду.

Но квартира была действительно необычной и мебель довольно дорогая. Видно, что обставляли с любовью. Вот потому-то этот Рыжий глаз на нее и положил.

У входа в комнату немного замялся. Входить или не стоит? Что я хочу там увидеть? Девчонку? Так она в школе.

Нащупал выключатель и надавил. В помещении зажегся свет. Тут все было как-то по-другому. На полу тонкий полосатый палас. Обои с золотистыми цветами. Трюмо с тонной косметики, но, скорее всего, принадлежащей хозяйке дома, а не Насте.

Небольшой раскладной диван застелен пледом в крупную клетку. Напротив, нечто напоминающее старый буфет. Губы растянулись в улыбке, когда увидел, что именно стоит за стеклом. Игрушки. Резиновые коты, герои мультфильмов. На полу домик для Барби и куклы. Но все покрыто пылью. Видно, что девочка больше не играет в них. Выросла.

На диване книга. Протянул руку и снова улыбнулся. Не роман и не сказки. Учебник по химии за восьмой класс. Неужели ей больше не интересно жить? Как-то грустно. На подушке сложена пижама. Аккуратно так.

Полистал странички учебника и увидел фото. Настя обнимает покойного брата и улыбается. Широко так. Даже на этом фото я рассмотрел глаза. Красивые, большие, карие с золотистыми вкраплениями. А главное – живые! Не такие, какими она смотрела тогда на кладбище куда-то в пустоту.

Захотелось прикрыть эту девочку собой от жестокого мира. Спрятать ото всех и показать, что жизнь продолжается. Но кто она мне? Никто.

Тряхнул головой и вышел из комнаты. На кухне Рустам практически устроил допрос отцу покойного парня.

– То есть ваша жена приехала продать валюту, и ее кинули? Я правильно понял? И деньги были не только ваши?

– Именно так, – горько усмехнулся мужчина. – И черт с ней, с квартирой. Они звонят постоянно. Угрожают сделать что-то с Настей. Вот чего боимся.

– А ей четырнадцать? – я решил влезть в разговор.

– Пятнадцать. В октябре шестнадцать будет. Мы нашли покупателей на квартиру и на мою машинку. У жены мать живет в трешке одна. Переедем к ней. Ищем дом для собаки. Теща наотрез отказывается принимать у себя зверюгу. А Настюшка без собаки ни куда. Ее Димка щенком принес. Вырастил, воспитал.

Значит пятнадцать. Еще три года и совсем взрослая. Я снова улыбнулся и замер. О чем вообще я думаю? Что ж такого в девочке, что она покоя мне не дает?

– И хватит этих денег, чтобы с Рыжим рассчитаться? – Рустам продолжил расспросы.

– Нет, но хоть часть отдадим, и то легче. А там посмотрим. Работы нет. Ларек открыли, так сожгли его с товаром вместе. И все бралось под реализацию.

Вот так бывает. Сначала взлетишь, а потом падаешь и разбиваешься на осколки. Так и с этой семьей случилось. Бизнес в гору пошел, но кого-то жаба задавила. Решили, что многовато им денег.

– Ладно. Вы когда планируете переезд? – теперь уже я вмешался в беседу.

– Летом. Там школа неплохая. Но не знаю, как Настя все это переживет. На самом деле она очень общительная девочка. Везде компанию находит. Но сейчас в ней будто сломалось что-то.

– Ей пятнадцать! – я стукнул руками по столу. – А ты ее отец! У меня жена беременная. И знаешь, что? – я говорил на ты с человеком, который гораздо старше. – Мой ребенок сломлен не будет.

– Ты, Дим, не кипятись, – мужчина не испугался и налил себе еще рюмку. – Твой бизнес тоже не прост. Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь. Жизнь, сука, злая дама. Иногда и раком поставить может. Думаешь, я хреновый отец? Нет. Я за дочь зубами грызть буду. Потому и обратились к вам. Надо – заплатим.

– Да не нужны мне ваши бабки! – сжал челюсти и скривился. – Продавайте хату и увозите девочку. Ей в куклы играть. Влюбляться, – на этом слове почему-то в сердце кольнуло. – Я не дебил и понимаю, что потеря близкого – это боль! Сильная, разрушающая, сука, боль! Но Настя – ребенок! Я съезжу в область и побазарю с Рыжим. Твою дочь никто не тронет. Бумагу и ручку дай!

Мужчина спокойно спустился в гостиную и вернулся с блокнотом и шариковой ручкой. Розовая, с сердечком. И я знал, кому принадлежит вещичка.

Записал в блокнот свой номер и протянул отцу девочки. Вот только ручку положил в карман джинсов.

Попрощавшись, мы вышли из дома и выехали из арки на улицу.

– Не хочешь рассказать, что происходит? – Рустам прищурил карие глаза и внимательно посмотрел на меня.

Остановил машину напротив злополучного двора и вышел, громко хлопнув дверью.

Рядом было белое здание и сквер. Я прошел по снегу и присел на забор. Рустам вышел и сел рядом.

– Так что происходит, Дим? На кой хрен ты наорал на мужика? Что он тебе сделал? Нормальная семья. В жопу влезть может каждый.

– Дело не в нем. Девочка! Я не знаю, но мне нравится эта девочка!

– Приплыли! Забудь! Инга скоро родит, и девочка растает, как вот этот снег по весне, – засмеялся друг и бросил в меня снежок.

Глава 17

Выбросив окурок, еще раз взглянул на арку. У соседней двери расположились два атланта. Статуи, поддерживающие балкон второго этажа.

Из балконной двери вышла женщина в вязаной белой шали и очках в черной оправе. Внимательно разглядывая машину, бабуля поморщилась и смачно плюнула с болкона.

– Одни бандиты вокруг! Небось, к Яворским приезжали! Верно, дорогой? – тетка нарочно говорила громко.

Не знаю почему, но меня развеселила эта женщина.

– Местная интеллигенция, – заржал Рустам. – Валим отсюда, пока ментов не вызвала, Божий одуванчик в очках.

– Яворских не особо жалуют соседи? – завел мотор и выехал за поворот. – Что за люди? Везде суют свой нос.

– Банальная зависть, Поляк. Яворские поднимались с самого низа. Жена этого Саши моложе его на восемь лет.

– Расскажи все, что знаешь о них, – Я сделал самое невинное лицо, но друга не проведешь.

– Девчонка покоя не дает? Это пройдет, Димка. Впереди светлое будущее, братан. Скоро станешь папочкой, и эта блажь из головы напрочь вылетит.

– Ты не поймешь. Это не любовь во всех ее смыслах. Жалость и простой интерес.

– Ладно, будем считать, что я поверил. А мелкая симпотная. Вырастет, станет покрасивее твоей Инги.

– Не исключено, но мне она не нужна. Я Ингу люблю, братка. Иногда дышать не могу, когда она рядом.

– А может, это и не любовь? Привычка. Эгоизм твой, в конце концов. Ты же своего не упустишь. Если чего-то хочешь, то добьешься, – Рустам закурил и приоткрыл окошко, выпуская сизый дым. – Так что рассказать о семье?

– То, что нам будет полезно.

– Я знаю, что они давно в бизнес подались. Прибыльно и, казалось бы, безопасно. Сначала челноками в Польшу мотались, продавали мелочевку на Центральном. Место куплено. Проверил. Потом стало модным валютой торговать и покупать ее. Золото. Вот с этой валютой мать семейства и накрыли.

Тут все было предельно ясно. Сейчас нам нужно было отправиться в область. Село Озерное. Именно там проживал незнакомый нам Рыжий.

– Сейчас Дыбу вызвоню. Он у нас мальчик крупный и веселый, – парень достал сотовый и набрал номер, который знал наизусть. – Спишь? Поднимай свой жир со шконки, через минут пятнадцать будем. Внятно говори, алкаш. Нажрался вчера знатно!

Я громко рассмеялся, вспомнив, как мы втроем вломились к Шаману во время операции. Дыбин, кажется, угрожал сломать хирургу руки, если Пашка не выживет. Бедный мужик сначала побледнел, а потом стал синим.

До дома Андрея мы добрались за двадцать минут. Дороги расчищали от снега, но не везде. В маленьких улочках он был по колено.

– Куда едем? – Андрюха запрыгнул на заднее сиденье. – Ни дня без работы. Я в постели Аллку оставил. Вы не помните, когда я успел ее припереть?

Но мы даже не знали, что после того, как разъехались, друг по бабам поперся. Еще и в дом к матери шалаву приволок. Ту самую Аллочку, что так некрасиво отомстила мне за небольшую жестокость. Борозды от ее ногтей до сих пор остались. Несколько вполне глубоких шрамов.

До Озерного мы добрались примерно через два часа. Трассы скользкие. Вольво несколько раз выбрасывало на обочину. Благо дело было пусто. Лишь немногие любители зимнего отдыха медленно плелись по снежной дороге.

– Мне б домой, в теплые объятья Аллочки, – мечтательно произнес Дыбин и закрутился в огромный комок на заднем сиденье. – Это вы почти женаты. А я птица вольная.

– А может, пора остепениться? – я заглянул в зеркало заднего вида. – Матери помощницу в дом приведешь. Ты попробуй, Дыба. А вдруг понравится?

– Ага, такую, как у Рустама, – хохотнул Андрюха.

Рустам скривил лицо и нервно дернулся.

– Заткнись. И без тебя тошно. Я с ней спал.

– Спал, в смысле спал? Или это была ночь дикой страсти?

– Пошел на хер!

– Усики не щекотали? – продолжал стебаться Дыбин. – Ладно, не грузись. Нормальная девка, хоть и с усами. Приведешь в порядок, и будет тебе счастье. Разбудите, когда приедем. Мы вообще что забыли в этом колхозе?

– Мы приехали, так что спать будешь дома и немного позже. Если, конечно, все пройдет ровно, – я закурил, заезжая на улицу, где, по словам Большого, и проживал загадочный охреневший Рыжий.

Дома были все добротные. Видно, что в этом селе не бедствуют. Но один отличался. Трехэтажный монстр из красного кирпича и высоким черным забором.

– Думаю, приехали, – Рустам указал на здание. – Не хило так разжился на чужом горе, мудозвон.

– Каждому свое, – я пожал плечами, паркуясь у ворот. – Готовы?

– Обижаешь, – заржал Дыбин. – Главное, чтобы собак не было.

Но они были. Две огромные кавказские овчарки оскалились, прыгая на забор. Обе не привязаны и настроены весьма недружелюбно. Скорее всего, обучены нападать.

– Тьфу ты. Заткнитесь, дворняги! – выкрикнул Андрей.

Дверь дома отворилась, и на крыльцо вышла обалденная девушка. Лет двадцать пять. Натуральная блондинка с длинными и ровными волосами, была одета в черную шелковую пижаму с длинным рукавом. Я внимательно рассматривал ее. Вся увешана золотом и сверкает, как елка на утреннике. Несмотря на раннее время, девица была накрашена. Красиво, не вульгарно. Она была реально красивая. Словно только что сошла с обложки модного журнала.

– Вы к Вите? Он будет минуток через десять. Войдете? – красотка держала в руке пачку ментоловых сигарет. – По делу? Или так, на меня посмотреть? – теперь она глядела на меня.

– По делу, Кристина, по важному делу, – ответил Рустам.

Девушка присмотрелась к другу и побледнела.

– Тогда подождите за воротами. Он будет дома с минуты на минуту, – теперь она уже не была такой самоуверенной.

– А ты хорошо выглядишь, Кристиночка. Я думаю, куда ж ты делась. А ты замуж вышла. Да так удачно. А муж в курсе, чем раньше на жизнь зарабатывала? – Рустам закурил, облокотившись о капот.

– А ты, Рустам, не выежывайся. Он в курсе. Именно там и познакомились. И поверь, ему очень не понравится, как ты со мной говоришь. Он мальчик дерзкий, да и я не пальцем делана, дорогой.

– А ты в курсе, чем промышляет супруг? – продолжал издеваться Рустам. – Скажи мне, Крис, у вас дети есть?

– Дочь, – девушка присела на один из подоконников. – Еще вопросы?

– Представь, что однажды этого всего не будет, а твою дочь будет преследовать такая же гнида, как твой Рыжий?

– Это ты о семейке Яворских? – девушка мерзко рассмеялась. – В этом бизнесе все средства хороши. С моей дочерью такого не произойдет. Свободен!

Дамочка бросила на крыльцо окурок и вошла в дом.

Буквально через пять минут в улицу заехали три машины. Из одной вышел высокий худощавый парень. Он был рыжим буквально.

– Ко мне? По какому вопросу, парни?

– Поговорить о Яворских, – я вышел вперед. – Эта семья подо мной, это ясно?

– А ты кто будешь, пацан?

– Дима Поляк. Если не слышал, самое время познакомиться. Мы здесь по просьбе Большого. Ты, Витенька, пришел на нашу территорию устанавливать свои правила? Но так не делают.

– А мне насрать. Лохов разводить сам Бог велел. Моя жена и кинула Яворскую на бабло. Она у меня способная. Случится что-то со мной, она во главе моей группировки встанет. И поверь. С ней ты не договоришься.

Из второй машины вышли два бритоголовых парня с бейсбольными битами. Один жевал жвачку и неприятно скалился. Значит, драки не избежать. Хотел по-хорошему, но придется как всегда.

– Ты че, чмо, берега попутал? – один из парней подошел ко мне и замахнулся битой. – Ну, сейчас я дорогу укажу.

Перед глазами вдруг появилось лицо Витька. Тот также пальцы гнул, вот только вместо биты перед лицом бабочкой вертел. Вспомнив все, чему учили на занятиях по кикбоксингу, вырубил паренька одним точным ударом в челюсть.

Второй бросился на Дыбу. Андрюха несколько раз ударил его огромным кулаком, но и сам успел отхватить битой по плечу.

– Колхозник! – ревел Дыбин. – Да ты вообще в курсе, чьи мы дети?

Я широко распахнул глаза и взглянул на Рустама. Тот был удивлен не меньше моего.

– Чьи? – как-то тихо спросил Рыжий, который не принимал участия в драке.

Дыба медленно подошел к нему, зверски улыбнулся и выпалил.

– Божьи! Приходите к нам в церковь в воскресенье!

Несмотря на всю серьезность сложившейся ситуации, мы с Рустамом заржали, хватаясь за животы.

– Хорошо. Что вы предлагаете? Долг платежом красен, – Витек даже не взглянул на парней, что валялись на снегу, выплевывая сгустки крови.

– Часть отдам я, часть вернут они, но летом. И запомни. Еще раз увижу рядом с этой семьей, порву, – я говорил спокойно, но в глазах Рыжего мелькнул страх. – Больше никаких звонков. Девочку оставь в покое. Повторю, эта семья работает подо мной. А я своих не бросаю.

– Без проблем, – кивнул Рыжий, взял две перетянутые резинкой пачки денег из рук Рустама, но все же пересчитал. – Надеюсь, больше не увидимся. Бывайте.

Оставив двоих гопников на дороге, Рыжий вошел во двор. Из третьей машины даже никто не вышел.

Мы сели в Вольво и рванули в город. Я думал, все пройдет гораздо спокойнее.

– Рустам, – искоса взглянул на приятеля. – А Кристину эту откуда знаешь?

– Первоклассная шлюха. Брала дорого, но свою работу знала. Короче, эскортницей была, а теперь – королева.

– Как в шахматах, – я скривился. – Каждая пешка может стать королевой. Выпить хочу. По-моему, я вывихнул руку.

– Может, у вас зависнем до вечера? – предложил Рустам. – Антоха уже по-любому устал пасти наших дам.

– А поехали. Только выпить купим по дороге.

Глава 18

Припарковался у подъезда, отметив, что автомобиль Антона до сих пор стоял там же, где утром, но самого парня не было.

Я все еще не вошел в нужную колею. Не познакомился с парнями, что работали, по сути, уже не на Большого, а именно на меня.

Рустам, чертов Нострадамус тут же прочел мои мысли. Не знаю, как ему это удавалось, но он тонко чувствовал каждого.

– Пора б сходняк собрать. Свой, братуха. Закрыть небольшой бар или ту сауну, где были в день вашего дембеля.

– Сауна, значит, сауна, – я безразлично пожал плечами. – Только подождем, пока Паша вернется из больнички. Он нам жизни спас. Всем. Мне нужны бойцы и шестерки.

– На кой они нам? – почесал бритую башку Дыба. – Сами, что ли, не справимся?

– Нет, не справимся, – ответил за меня Рустам. – Ты вообще соображаешь, чем мы занимаемся?

– Сегодня набили морды двум отчаянным пи… мерзавцам, – Дыбин улыбнулся, но его улыбка – отдельный вид искусства.

От одного вида можно в ужасе сбежать. Но за его внешностью прятался настоящий романтик. Только это был наш с ним огромный секрет. Еще в армии я спалил его сочиняющим стихи. Правда, рифмы в них не было, но романтичненько так, с надрывом. Тогда я дал слово, что никто не узнает его тайну, а слово свое я держал.

Поднялись на мой этаж, и я надавил на звонок. За дверью слышался смех Инги. Что же так развеселило мою девочку? По телу уже расплылась волна знакомого тепла и желания. Эта девушка с ума сводила.

– О, пацаны вернулись, – Антон как-то смущенно отвел глаза от моей женщины. – Я тогда пойду? – теперь он смотрел мне в глаза, и было в его взгляде нечто странное, чему я не мог дать объяснения.

Тоска, грусть и какой-то трепет. Вот только этого не хватало. Чтобы мои парни пускали слюни на мою жену. И именно в этот момент я решил, что как только все разойдутся, я поговорю с Ингой о свадьбе. Ребенок должен родиться в полной и желательно счастливой семье.

– Оставайся, если не торопишься, – я продолжал смотреть в глаза светловолосого парня. – Есть разговор. Да не дергайся ты. Это по работе.

– Понял, – коротко кивнул блондин. – Как съездили?

И только сейчас я вспомнил о том, что произошло в Озерном. Плечо словно обожгло. Все это время адреналин не давал почувствовать боль, а сейчас вдруг заболело и довольно сильно.

– Спасибо, что спросил, – поморщился, пытаясь стянуть рукав. – Инга, малыш. Помнишь, ты мне нос вправляла?

– Такое забудешь? – улыбнулась девушка. – Тогда мы и познакомились. Помнишь, как я твоих поклонниц гоняла?

– Помню, все помню. Мне опять нужна срочная медицинская помощь. Плечо вывихнул. Вправишь?

– Я могу. Я доктор, – послышался неуверенный голосок Сусанны. – Педиатр, но все же. Какое плечо?

– Это, – указал на поврежденную руку. – Только быстро. Я боли боюсь, – смешно, но я не лгал. – В детстве не раз ломал руки и ногу однажды, но когда накладывали гипс, орал сильнее, чем в тот момент, когда с хрустом ломались кости.

– На счет три, – девушка схватила меня за руку и второй ладонью прижала плечо. – Раз!

Послышался хруст, и в глазах потемнело на пару секунд. Но потом отпустило.

– У тебя золотые руки и скотский характер, – рассмеялся я, целуя тыльную сторону ладони девушки. – Спасибо, буду должен.

И только сейчас взглянул на нее. Девушка отрезала длинную косу. Усы и бровь отсутствовали. Смущенно опустив глаза, она встала рядом с Рустамом.

– Сходили в парикмахерскую, немного поколдовали надо мной, нравится? – теперь она смотрела на будущего мужа.

– Очень, – друг растянул лицо в белозубой улыбке и обнял девушку. – И прическа тебе идет. Я смотрю, и имидж сменила?

Девушка была одета в черные узкие леггинсы и водолазку нежно-розового цвета.

– Это все Инга. Мне есть на кого равняться.

– А с усами ты была единственной в своем роде! – громко выкрикнул Дыба и получил по почкам с двух сторон. От меня и от Рустама. – Я же пошутил. Сусанна, ты ж теперь наша сестра, как ни как. Привыкай к моим шуткам.

Вся компания отправилась на кухню. Сусанна тут же метнулась к холодильнику, доставая закуски. Было видно, что она обучена служить. Мужу, родителям, всем. Жалко ее. Рустам нежен с ней, но не любит. И кто знает, изменится ли это однажды. Насильно еще никто не был мил.

Инга потащила меня в спальню.

– Я соскучилась, Поляков. Может, прикроем дверь?

– Не сейчас, – в голове что-то щелкнуло. – Ты иди к гостям, маленькая, а я хочу съездить в Областную. Мне срочно нужно кое-что с Шаманом перетереть.

– Ладно, только недолго. Я обои купила. Антон у вас классный парень. Заботливый.

– Насколько?

– Дим, не начинай, ладно? Он просто вел себя с нами, как настоящий джентльмен. Оставь эту ревность. Мы решили этот вопрос.

– Решили. Ладно, я дурак. Знаю. Ты побудь с ребятами и не напрягайся, малыш. Я приеду так скоро, что даже не заметишь.

Не заходя на кухню, вышел в прихожую. Ребята смеялись, но мне было нужно к Пашке и всему виной девочка. Я лгал сам себе, что мне плевать на нее. И это пугало. Она странная, но ее взгляд не давал покоя. Даже Инга не вызывала таких эмоций. Это не было желанием. Тут другое. Я хотел защищать ее. Чтобы волос не упал с ее головы.

До больницы доехал к закату. Зимой рано темнеет, и в пять вечера кажется, что уже глубокая ночь. Схватив в коридоре белый халат, накинул его на плечи.

Пашка лежал так же, как утром. Кровать слегка приподнята. Он не спал и смотрел какой-то фильм о боксе.

– Привет, дружище, не помешал? – я стукнул кулаком в дверной косяк. – Мне б поговорить.

Парень побледнел и схватился руками за боковые перила больничной койки.

– Что с ней? Вы не успели? Дим, что с Настей?

– Не дергайся, Шаман. Все с ней хорошо. И с ней, и с долгами разрулили. Правда, пришлось пообщаться с братками Рыжего, но Яворских больше не тронут. Теперь не нужно провожать девочку до школы.

– Дим, я сейчас кое-что спрошу, только ты не злись. Я не со зла.

– Спрашивай, а потом я.

– Ты заметил, что ни разу не назвал Настю по имени? Почему?

– Как-то не думал об этом.

– Что-то все-таки случилось?

– Хотел тебя спросить. У тебя кто-то есть?

– Ты имеешь в виду семью? Нет, братишка. Я один. Сирота. Приехал из Сибири и осел тут, в городе три года назад.

– А женщина? Неужели нет?

– Не-а, – парень грустно улыбнулся. – Я старше тебя, Дим. Знаю, что не имею права давать наставления, потому что на тебя работаю, но позволь все же скажу. Ты ведь не любишь свою Ингу.

– Не неси чушь, – я скривился, но понимал, что Шаман прав. – Люблю. Она ребенка от меня ждет.

– Я знаю, но это сути не меняет.

– В общем, не буду тянуть кота за яйца. Тебе нравится Настя?

– Нет. А тебе? – лицо Паши было серьезным. – Нравится? Поляк, ты же не просто так пришел поинтересоваться моим здоровьем. Ты хочешь что-то узнать о ней?

– Да. Как считаешь, это возможно, чтобы девочка мне понравилась?

– А почему нет? Вот только поздняк метаться, Дим. Ты отцом станешь. Что ты ей можешь дать? Ты же не кинешь Ингу свою с ребенком. А Настя станет взрослой и найдет себе кого-то.

– Паш, что делать? Я в бешеном раздрае.

– Такие, как Настя, достойны любви. И прости за то, что сейчас скажу, но она ее достойна больше, чем твоя баба. Понимаю, нельзя мне тебе этого говорить. Это ж как личное оскорбление. Женщина друга – табу! И в плане желания, и насчет моего мнения о ней. Не нравится она мне. Хоть убей. Не будешь ты с ней счастливым. Но я, как пес буду ее беречь.

– Спасибо, Пашка. К тебе пришел, потому что не могу об этом говорить с Рустамом и Андреем. Не ты один не в восторге от моего выбора.

Оставив друга в палате, вышел на улицу. Мороз крепчал. Вдохнул зимний декабрьский воздух. Холодно, а я куртку не надел. И домой я не собирался.

Сел за руль, завел мотор и двинул в сторону центра. Туда, где жила эта девочка. Настя. Красивое имя.

– Настя, – хмыкнул и улыбнулся. Я словно на вкус попробовал имя той, что завладела моим разумом.

И хотелось вычеркнуть из памяти образ, но девчонка словно призрак. Она повсюду. В каждой мысли. Иногда кажется, что она смотрит на меня. Но мне ее нельзя! Пока нельзя…

Я не знал, что будет дальше. Возможно, я все же ошибаюсь и люблю Ингу? Может, ребенок сможет мне вернуть то чувство, что съедало изнутри раньше, когда я видел свою армянку?

Подъехал к скверу и заметил одиноко сидящую Яворскую. На улице было холодно, но она сидела на крыльце рядом с одним из атлантов. Высоко задрав голову, смотрела в темное небо. Словно пыталась отыскать там что-то. О чем она думает? Что творится в ее душе?

Я долго наблюдал за ней, стараясь не привлекать внимания.

Она встала и тонкими руками стерла снег с теплых разноцветных лосин. Холодный ветер трепал ее длинные волосы. Я разглядел ее лицо в свете фонаря.

Красивая! Нереально красивая! И ей лишь пятнадцать. А вырастет – станет роковой красоткой.

Повезет тому, кого выберет эта девочка. Завел мотор и отъехал от дома. Настя нервно дернулась, попятилась и присела на корточки. Хотел выйти и успокоить ее. Понимал, что она все еще боится тех, кто угрожал ее семье расправой. И вдруг в лобовое стекло прилетел довольно большой камень.

– Вали отсюда, козел! Вы меня не напугаете, мрази вонючие! Ненавижу! – крикнула девочка и ломанулась в арку.

Стало смешно. Такая маленькая, но смелая. Не прав ее отец. Она не сломлена. Подавлена. Ей больно. Но не сломлена. И это еще больше тянуло к ней.