Текст книги "Покидая место ссылки"

5.11 Беда со священными текстами

Вы хотите слов там, где слова не применимы.

Нисаргадатта Махарадж

Люди боготворят священные писания и почитают сакральные тексты. Обычно они делают это, не подвергая сомнению информацию, содержащуюся в священных писаниях, не спрашивая, подлинные ли это учения и, что более важно, пригодны ли они к использованию. Если вы серьезно относитесь к духовной настройке, то и подлинность священных текстов, и их пригодность к применению будет для вас ключевым вопросом.

Путь к Тайне целиком заключается в непосредственном опыте, который приходит в результате действия. Чтение чьих-то путевых заметок и изучение мудрости, которую тот или иной человек нашел в процессе путешествия, в лучшем случае могут служить вдохновением для действий. У большинства людей изучение священных писаний лишь усиливает привязанность к их культурным и религиозным мыслеформам и отождествление с ними.

Все сакральные тексты были записаны через посредничество человека, человеческим языком. Даже если вы верите в учения, которые передаются эзотерически, через посредника, который не зависит от человеческого тела или разума, вы читаете и интерпретируете их через свою человеческую форму и связанные с ней погрешности. То есть, даже если свиток таинственно материализовался позади вашего рабочего стола, если белая сова привела вас к рукописи в лесу под скалой, или если вы обнаружили пергамент, плавающий по священной реке в самое благоприятное полнолуние месяца Пхальгуна, это писание не будет рассказом или записью о вашем собственном непосредственном опыте с Тайной.

Поскольку опыт Тайны не может быть изложен людям, чьему доступу к Тайне препятствует покров мыслеформ, никакие священные книги не могут научить вас непосредственно, как настроиться на Тайну. Таким образом, писания не могут быть учениями в строгом смысле слова. Да, писание может вдохновить, но такое вдохновение обязательно пройдет через фильтр, образованный мыслеформами ума-эго-личности получателя. Следовательно, мы должны с осторожностью пользоваться этими свидетельствами о непосредственном опыте Тайны, чтобы не вчитывать в них лишнего. Тем не менее, мы выстраиваем целые религии на таких порожденных мыслеформами спекуляциях.

Только тот, кто настроен на Тайну, может оценить подлинность священной книги и грамотно интерпретировать ее. Только тот, кто способен функционировать вне рамок мыслеформ, может отрицать, подтверждать и правильно использовать учения, содержащиеся в религиозном тексте. Настроившись на Тайну, такой Человек Тайны может спросить у Источника: «Что означает этот отрывок?» – и получить прямой ответ, ощущаемый на духовном уровне. Другими словами, вы должны быть близки к уровню осознания святого или учителя, написавшего данное писание, чтобы понять его дух и, таким образом, правильно подойти к нему и интерпретировать. В противном случае вы будете истолковывать писание на своем уровне, а это значит, что ваша интерпретация будет бессмыслицей, видимой сквозь пыльные и запятнанные розовые очки.

Однако для простых смертных свидетельство святого по-прежнему является знанием из вторых рук, даже если оно представлено самим святым или его хорошо обученными непосредственными учениками. То есть, пока мы не достигнем такого состояния, когда мы можем общаться с Тайной сами, нам придется зависеть от чужих интерпретаций учений, которые будут отфильтрованы через наш собственный разум. Но наш ум введен в заблуждение мыслеформами, к которым он привязан и с которыми себя отождествляет. Как и любая другая мыслеформа, наш ум-эго-личность боится реального прозрения и реальных изменений. Чтобы утвердиться, он любит повторять самому себе одни и те же старые мысли. В своей склонности к самообману ум-эго-личность надеется, что писание является хорошей картой для его духовного путешествия, если только оно не заводит слишком далеко, а еще лучше – вовсе никуда. Таким образом, он полагает, что размышление о священном писании делает его ближе к Тайне.

Люди, которые используют свой интеллект для экстраполяции знаний о Тайне из священных книг, в лучшем случае заблуждаются. Когда вы изучаете писание, ваш ум будет заниматься мыслеформами, связанными со священным текстом, – старыми мыслеформами, которые сообщают устаревшие ответы на древние вопросы. Будучи проводником старых мыслеформ, писание несет в себе старое коллективное сознание, групповое мышление, которое было актуальным в то время. В каком-то смысле, писания суть записанные истории о том, как древние учителя – связанные с соответствующими текстами – имели дело с мыслеформами своего времени. Свидетельство об их путешествии – вот то, что породило тексты. Изучение текстов соединит вас с древней парадигмой, засоряя ваш ум сумбуром прошлых лет.

5.12 Беда с мертвыми гуру

Учение, написанное на бумаге,

не является истинным учением.

Письменное учение – это род пищи для мозга.

Сюнрю Судзуки

Если вы ищете эффективного духовного роста, живой учитель будет большой подмогой. Ну, а мертвому учителю приходится учить вас либо через писания, которые он оставил, либо через сообщения с того света, если вы верите в такого рода вещи. И то, и другое легко извратить в интересах вашего эго. Большинство религий представляют собой такие искажения.

Большинство религий возникло, когда кто-то добился великолепной настройки на Тайну и стал высокореализованным Человеком Тайны. Этот новый учитель, вероятно, достиг своего успеха в результате учебы у своего учителя, – известного или неизвестного нам, – а также посредством собственных проб и ошибок. Что, однако, точно известно, так это то, что учитель этот достиг конечной цели, отчаянно пробиваясь сквозь чащу мыслеформ.

Далее следует обычный ряд неприятностей. Люди, близкие к новоявленному учителю, естественно, хотят разделить его успех. Они хотят его уверенности, страсти, мудрости и радости. Они думают, будто методы, использованные учителем, также будут работать и у них. Они не останавливаются, чтобы подумать, что им может понадобиться другой подход. Не всем нужно медитировать от рассвета до заката в течение двадцати лет, борясь со скукой. Не всем нужно поститься сорок дней в пустыне, сражаясь с демонами. Но путь учителя у него самого очевидно работал, и поэтому его перенимают. Проверенный алгоритм безопаснее, не так ли?

Однако, как только учитель-основатель отходит в лучшие миры, его живая связь с Тайной становится недоступной. Она исчезает с его кончиной. Не имея собственной связи с Тайной, имитаторы метода – то есть духовенство религии – извращают учения, а затем обрушивают систему, хотя намерения их обычно бывают благими. Именно так живое учение становится мертвой системой.

В конце концов, упорные люди в религии преуспевают благодаря своей неотступной погоне за Тайной, несмотря на мертвую систему. Обычно они держат свои усилия и успехи при себе, избегая риска подвергнуться остракизму или чему-нибудь похуже. Новые учителя обычно не вполне признаются религией. Духовенство должно держать учителя-основателя на пьедестале ради поддержания своих средств к существованию. Духовенство лично заинтересовано в том, чтобы проповедовать веру в исключительность первого учителя и в функциональность мертвой системы. Священники кормятся от мертвой системы, увековечивая мыслеформы, которые, по их мнению, были введены первым учителем. Если с ними спорят, священнослужители просто увеличивают громкость.

По сути, беда с религиями именно в том, что они с давних пор перепевают на новый лад одни и те же мертвые коллекции вопросов и ответов. Первоначальный учитель или пророк религии был, вероятно, искренен в своей попытке ответить на духовные потребности людей своей эпохи. Но человеческая психология и культурная направленность меняются с течением времени, и это требует по-новому отвечать на вопросы вековой давности. Живой учитель перешел бы прямо к делу.

Трудность с передачей прозрения от духовного лидера его пастве является вечной проблемой. Прозрение блаженно и прекрасно, и пророк хочет передать его. Люди стекаются, чтобы получить щедрый дар, как мухи, которые стремятся питаться продуктами пищеварения. Чтобы слышать эти сообщения – мертвые или живые – требуется спокойствие ума-эго-личности, который обычно бывает довольно шумным. Таким образом, прозрение не может быть передано посредством указа, написанием священных книг или устным учением.

5.13 Социальный клуб

Одинокие деревья, если они вообще

вырастают, то вырастают крепкими.

Уинстон Черчилль

В процессе настройки на Тайну мы должны ослабить контроль мыслеформ над Тайной внутри. Тем не менее, мы, люди, жаждем социальной жизни, которая целиком связана с привязанностью к мыслеформам и отождествлением с ними. Когда мы общаемся с другими людьми, мы утверждаем и умножаем мыслеформы. Если вы хотите настроиться на Тайну, вам может потребоваться обратить пристальное внимание на движение в обратном направлении.

Мы можем рассматривать все общественные структуры как своего рода социальные клубы. Семьи, религиозные объединения, профессиональные группы и другие общественные ассоциации суть мыслеформенные структуры, которые включают в себя одних людей и исключают других. Мы ближе к людям, чьи мыслеформы мы разделяем, и чувствуем дистанцию с теми, чьи мыслеформы разделяем меньше. Когда мы разделяем с другими схожие мыслеформы, это приносит нам комфорт, потому что мыслеформы, с которыми мы себя отождествляем, инстинктивно знают, что одиночество плохо для выживания.

Вероятнее всего, социальные взаимоотношения у людей развились как средство улучшить выживаемость группы. Мы склеены социально вместе через мыслеформы. Наши родители, сверстники и другие значимые для нас люди определяют, кто мы есть, через мыслеформы. Они формируют наш ум-эго-личность посредством культуры и языка. Наша внутренняя болтовня, «автоговорилка», почти полностью направлена на приспособление к окружающим нас мыслеформам. В качестве ума-эго-личности мы плаваем в мыслеформах нашей социальной среды. И напротив, если вы хотите настроиться на Тайну, вам нужно морить голодом свой ум-эго-личность, чтобы истощить его.

Мы часто становимся частью традиционной социальной группы по факту рождения. Культуры и этнические группы, языковые и религиозные общности, касты и социальные классы – все это примеры традиционных групп. К какой-то другой группе мы можем присоединиться позже, на протяжении жизни, из-за некоего интереса: это профессия, хобби, церковь или тусовка в пабе. И мы можем вступить в брак и создать наш собственный социальный клуб, с его собственными мыслеформами и драмами, которые могут растянуться на поколения.

Социальная среда – это объектные отношения, это взаимодействующие друг с другом эго, разделяющие похожие интересы, сравнивающие свои достижения, занимающие себя конкурентным поведением и расстраивающие (или мотивирующие) сами себя ревностью. Все эти типы поведения делают облака мыслеформ толще. Более того, социальные клубы обычно пропитаны драмой и политикой, которые добавляют дождь и гром к и без того уже паршивой погоде мыслеформ.

Когда мы находимся среди людей, мыслеформы среднего качества имеют тенденцию побеждать. Вот почему поиск группы людей, которые настроены на Тайну лучше, чем вы, – стандартная стратегия поиска Тайны. Особенно в начале, когда ваша жажда общественной жизни часто затмевает вашу жажду Тайны, присоединение к таким духовным группам подтянет вас до их уровня.

С другой стороны, обычные люди будут тянуть вас вниз. Стремясь к выживанию группы, они громко транслируют свои мыслеформы. Общение с ними укрепляет человеческие мыслеформы. Они полны драмы и политики – не слишком хорошая социальная среда для людей, которые стремятся прислушаться к зову Тайны. Это причина, по которой люди, которые чувствуют свою духовную боль, выискивают ашрамы, монастыри и уединение.

Общественная жизнь всегда увеличивает духовную боль. Несмотря на то, что социальные клубы обеспечивают эмоциональные связи, комфорт и признание, они также увеличивают плотность ума и способствуют привязанностям эго – как здоровым, так и нездоровым. Социальные связи имеют свою ценность, но с точки зрения поиска Тайны они скорее бывают уклонением в гущу мыслеформ, если только не ставить себе за правило проводить время с теми, кто ищет Тайну. Но даже такая возвышенная компания будет отвлекать в долгосрочной перспективе.

5.14 Прячась за традицией

Слова минувших лет – из речи лет минувших,

Слова грядущих лет ждут нового сказания.

И положив конец, начало полагаешь.

Т. С. Элиот

Много сантиментов накручено вокруг традиций – общественных и иных. Мыслеформы, стоящие за нашими историческими, культурными и религиозными привычками порождают много драмы, внутренней и внешней. Они порождают устойчивое отождествление и глубокие привязанности, которые имеют фундаментальное значение для ума-эго-личности. Хотя оно и ценно для выживания, потворство традициям кладет тяжелую крышку на духовный рост. Наш ум-эго-личность цепляется за традиции, так как боится перемен и потому презирает их.

Несмотря на то, что они являются шумными мыслеформами, которые изо всех сил стараются отгородиться от Тайны, традиции действительно обеспечивают эмоциональную укорененность. Наши обычаи, будь то социальные или религиозные, ставят нас на конкретное место в социальной среде, определяя, кто мы есть, и позволяя нам знать, кем мы являемся по отношению к нашей семье, стране, культуре, религии и т. д. Однако, если вам слишком комфортно, это может быть признаком того, что облака группового мышления сгущаются вокруг вас.

Что еще хуже, традиции имеют тенденцию быть сточной канавой догм. Блокируя рациональное мышление, догма заставляет людей принимать необоснованные и абсурдные положения. Догмы развивались как идеологический инструмент, используемый для руководства жизнью людей – и не всегда к лучшему. Будучи частью традиционных мыслеформ, догма часто обеспечивает сплоченность социальных клубов, таких как большинство традиционных религий и культур. Однако догмы, которые являются содержанием традиций, приносят много боли, поскольку мы эксплуатируем и мучаем людей и природу – обычно, во имя той или иной неразумной идеологии.

Молодежь хочет любви и уверенности, потому что в предшествующие зрелости годы личность по определению эмоционально нестабильна. В своем исполненном благих намерений невежестве мы используем эту «удачную возможность», чтобы заполнить их умы устаревшими идеями. Мы наполняем их традициями, которые, возможно, имеют историческую ценность, но полны фанатизма на племенном уровне. Мы даже заставляем их воспринимать эти затхлые мысли как буквальную истину. И после этого мы еще задаемся вопросом, почему молодежь бунтует!

Удивительно, но мы без проблем позволяем этим иррациональным и ограничивающим традициям сохраняться во имя ложного почтения к толерантности и разнообразию. Так же, как у нас есть законы о ремнях безопасности для защиты людей от самих себя, у нас должны быть и законы, защищающие молодежь от пагубного влияния затхлых или необоснованных идей. Одно то, что мы привязаны к неким традициям, не означает, что мы обязаны их соблюдать.

Прятаться за традиции – это от страха. Духовный путь – это путь по ту сторону страха, как постоянного свойства мыслеформ. Традиции препятствуют Тайне полностью выражать Себя через души людей, заменяя удивительный потенциал безопасным и обычным. Во времена перемен традиции служат безопасным пространством, в котором наше эго может найти прибежище, стремясь к эмоциональному комфорту и безопасности. Но если у вас слишком много такого уюта, это может начать душить вашу душу.

5.15 Принятие системы за цель

Все это очень индивидуально и неоднозначно,

и, возможно, следует это так и оставить.

Неоднозначность – это хорошо.

Как только появляется система, все устремляется к гибели.

Дзонгсар Кхьенце Ринпоче

Все духовные традиции отягчены внутренне присущим им конфликтом. Для того, чтобы учить, они должны обладать системой, но система обычно становится негибкой и часто неуправляемой. Традиции и их системы суть мыслеформы. Таким образом, традиции всегда испытывают давление, принуждающее увековечивать систему, забывая о заявленной ими цели настройки на Тайну.

Все духовные традиции поощряют привязанность к своим методам и идеологиям, потому что это помогает достичь цели через их систему. В результате они исподволь настраивают на завышенную оценку их системы и проталкивают веру в уникальность и превосходство своих учений. Это происходит потому, что традиции, как мыслеформы, сознают свою неустойчивую природу, но раздуты вдохновением, происходящим от Тайны.

Чтобы добраться до пункта назначения, нам нужна карта (путь) и транспортное средство (способ перевозки). Достижение цели – вот смысл карты и транспортного средства. Путь должен быть хорошо изученным и проторенным, а транспортное средство – безопасным и надежным. Эти два не служат ничему другому, если вы действительно заинтересованы в пункте назначения. Увлекаться своим GPS-навигатором и своим автомобилем, каким бы крутым он ни был, приятно, но это не должно быть важнее достижения пункта назначения.

Тем не менее, мы очаровываемся идеологиями и методами, потому что они кажутся «конкретными» и «здесь и сейчас», в то время как цель путешествия является неопределенной и существует в туманном будущем. Нашим умам-эго-личностям нравятся конкретные и немедленные достижения; в своей эфемерности они жаждут постоянного укрепления. Следовательно, идеологии и методы обычно вплетаются в ткань наших умов-эго-личностей, в то время как путешествие и его цель смешиваются с нашим чувством собственной значимости.

Как это обычно для всех мыслеформ, наш ум-эго-личность одержим собой. Ему нравится строить тщательно разработанные памятники своей собственной важности, как внутренние, так и внешние. Таким образом, мы питаем чувства к нашим духовным традициям и одержимы их теологиями, забывая об их главной (и заявленной) цели. Мы строим огромные церкви и населяем их духовенством, которое поддерживает грандиозное богословие, полное могущественных богов. Затем мы занимаемся отношениями с божествами. Ритуалы исполнены надежды, принятия желаемого за действительное, что, как думает эго, поможет ему исполнить свои желания.

Если ее не контролировать, эта фокусировка на себе приведет к постоянно усиливающемуся обмену мыслями, прыгающими между вашим умом-эго-личностью и мыслеформами традиции. Этот обмен будет ощущаться как очень значимый, потому что он будет повторять и усиливать мысли, содержащиеся в обоих. В результате обе мыслеформы будут испытывать ложное чувство повышенной уверенности в безопасности. Навязчивая тактика взаимных уступок также будет резко сгущать завесу мыслеформ вокруг вашей души.

Как только цель почти полностью пропала из вида, фундаментализм поднимает свою уродливую голову, и люди начинают приравнивать систему и метод к настройке на Тайну. Будучи убеждены, что нашли Святой Грааль, фундаменталисты искренне верят, что они счастливы и довольны. На самом же деле они просто одержимы системой с ее ритуалами, правилами и идеологией. Цена, которую они платят, – это тюремное заключение за толстыми стенами их традиций. Благодаря своей привязанности к этим традициям и отождествлению с ними, их собственный ум-эго-личность ведет себя как тюремная охрана.

Традиции закономерно заинтересованы в поддержании нашей зачарованности своей идеологией и методами, а не в том, чтобы предпринимать согласованные усилия по достижению Тайны. Проще говоря, зачарованность помогает оставлять их мыслеформы в ходу. Степень нашей привязанности к традиции и отождествления себя с ней определяет, как сильно ритуализировано (шаблонно) наше поведение, чтобы служить поддержкой мыслеформам. И наоборот, чем больше человек настроен на Тайну, тем меньше ритуалов (сценариев) ему нужно, потому что Тайна в Своей свободе вполне способна позаботиться о Себе.

Устранение конфликта между системой и ее целью возможно путем повышения осведомленности о природе мыслеформ. Приверженность системе и ее методам не является проблемой, пока вы не теряете из виду цель, которой ваша традиция должна служить. При исследовании стоящего за системой намерения здоровым подходом может быть скептицизм, но с открытым умом и сердцем.