Текст книги "Студенты. Книга 1"

Когда врачи ушли, Савва, не дожидаясь бумаг, выскочил в коридор и, увидев знакомого санитара, потребовал у того свою одежду. Санитар заартачился, мол, ещё нет выписки и пока не принесут, ничего он не отдаст, с этим у них строго.

– Да выписан я, меня профессор только что отпустил. Вон он идёт по коридору, – показал Савва на удаляющуюся делегацию врачей.

– Капитаниди?

– Ну да, он самый, – закивал головой Савва, – Капитаниди.

– Тогда другое дело. Сейчас медсестре позвоню: узнаю, если всё так, то забирай свои шмотки. Только носить их ты вряд ли сможешь.

– А что с ними?

– А то. После пароформалиновой камеры они как варёные макароны становятся, да и запах… Не советую надевать.

– Давай что есть, мне до общаги в чём-то надо добраться.

После звонков, каких-то ещё согласований Савве наконец отдали одежду и обувь. Как и говорил санитар, одежда выглядела так, как будто её вываляли в грязи, потом прополоскали в мыльной пене и высушили на солнышке. Получились заскорузлые, мятые и тошнотворно пахнущие лохмотья. А ботинки даже на ноги не налезли, так их перекосило. Смочив обувь в воде, Савва кое-как натянул её на ноги.

– А где пакет, с которым я сюда приехал?

Санитар подозрительно засуетился:

– Какой такой пакет? Не видел.

– Пакет, полиэтиленовый пакет, – стал объяснять Савва. – В нём была бутылка виски и блок сигарет «Мальборо», капитан мне подарил.

– Ах да, что-то припоминаю, – пробормотал санитар, – мой сменщик что-то говорил.

Он стал шарить в каком-то грязном шкафу. Вытащил оттуда ярко-красный пакет, в котором были уже пустая бутылка из-под виски и мятая упаковка из-под сигарет. На немой вопрос Саввы санитар торопливо ответил:

– Это не я, я ничего не знаю… Не видел, не брал… Все претензии к сменщику, он послезавтра дежурить будет. Приходи, разбирайся.

Савва махнул рукой:

– Ладно, подавитесь…

Не сказав больше ни слова, швырнул пакет в лицо наглому санитару и вышел.

Три года отъездил Савва на «Скорой». Год санитаром, а остальные фельдшером. Чего только с ним не приключалось! Но самой главной студенческой халтурой была целина. Именно целина во многом определила жизненные приоритеты Саввы. Она оказалась тем ситом, которое отделяет зёрна от плевел, научила разбираться в людях. И дала ответ на вечный вопрос жизни: «кто есть кто?». Савва теперь мог чётко определить цену человека, почти без ошибки. Но целина это и поэзия, смысловое значение которой ещё не разгадано.

Глава 15. Планета «Целина»

Савва побывал на целине несколько раз. Но самые сильные, как от первой любви, впечатления, конечно же, остались после первой поездки.

Целина запомнилась Савве не сидением у костра и песнями под гитару. Всё это, конечно, было. Но было ещё что-то такое, чего так просто не поймёшь, не назовёшь и даже не всегда почувствуешь в другой, внецелинной жизни. Это аура какой-то безмятежной свободы, душевного равновесия и покоя. Никогда потом Савва не переживал такого благодатного настроения, как на целине.

Здесь проверялись выдержка, сила воли, выносливость и всё такое прочее, о чём много написано в книгах про целину. Всё это так. Но согласитесь, что все эти качества можно спокойно проверить в спорте, в каком-нибудь другом деле, в любом городе, в любой деревне. Но чтобы вот так свободно жить и дышать – это можно было сделать только на целине.

Потом слово «целина» заездили, обеднили, а то и просто извратили. В те годы студенческие отряды, сформированные в вузах, направляли на стройку необъятной страны: от Астрахани и Мангышлака на юге до Апатитов и Норильска на севере, от Нечерноземья России на западе до БАМа на востоке. И всё это именовали «целиной», но это не то. Настоящая целина была в диких и жарких степях Казахстана, где днём солнце поднимало ртутный столбик до пятидесяти градусов по Цельсию, а ночью волосы могли примёрзнуть к железной спинке кровати.

На свою первую целину Савва попал после второго курса. Опять же всё дело случая. Савва однажды нос к носу столкнулся в институтской столовой с Василием, бывшим комендантом общежития на Куракиной даче. Это случилось в апреле. Они поздоровались, разговорились. Теперь это был не Вася-комендант, как его звали в своё время студенты, а Василий Никанорович, аспирант кафедры общей гигиены.

– Мартынов, чем летом заниматься будешь? – спросил Василий.

– Ещё не знаю. Сначала месячная практика в больнице, а потом домой, – неопределённо ответил Савва.

– А не хочешь на целину?

– Не понял…

– Чего же тут непонятного? Я предлагаю тебе поехать со студенческим отрядом в Казахстан, на целину. Меня утвердили в Смольном командиром сводного отряда из нашего института. Делаю тебе официальное предложение, – продолжил Василий, явно симпатизировавший этому неболтливому парню.

– Но вы же второй курс не берёте?

– Исключения всегда есть, даже в самых строгих правилах, – глубокомысленно ответил Вася, – ну так что? Хочешь поехать или нет?

– Конечно, хочу! Какой разговор?

– Ну, тогда приходи в комитет комсомола, в двадцать четвёртый павильон. На втором этаже кабинет тридцать семь, там будет сидеть моя помощница Алла: у неё оставишь своё заявление и скажешь, что от меня. Всё понял?

– Спасибо, Василий, – поблагодарил Савва бывшего коменданта.

Так Савва стал бойцом студенческого отряда, выехавшего в Казахстан в середине июня. Сессию пришлось сдавать досрочно, потом короткий инструктаж, ещё более короткие сборы в дорогу, и вот уже Савва на верхней полке плацкартного вагона не отрываясь смотрит на родные просторы. Российские поля с цветущим клевером, иван-чаем и ромашками пролетели быстро. На третьи сутки дорога вывела состав в оренбургские степи, ещё зелёные, но кое-где с пожухлой уже травой. Потом поезд затормозил на берегу Аральского моря.

Станция так и называлась – Аральск. Стоянка около сорока минут. Из окна вагона открывался великолепный вид на море. Оно огромным бирюзовым пятном растеклось в выжженной песчаной пустыне. Рядом, почти у самых колёс состава, застыли в ожидании ночного выхода на промысел десятки рыболовецких судов. Вокруг состава сновали проворные продавцы рыбы. Чаще всего предлагали жереха; огромные рыбины достигали метрового размера. Жерех был здесь в любом виде – горячего и холодного копчения, сушёный, вяленый и даже свежий. Пассажиры охотно раскупали очень вкусную и совсем недорогую рыбу.

После Аральска потянулась жёлтая ковыльная степь с редкими оазисами зелёных деревьев, да ленивая Амударья иногда проблескивала, а потом снова пропадала в песках.

На четвертый день поезд прибыл в Кокчетав, столицу целинного края. Город был небольшой, прогретый солнцем, с узкими улицами и редкими деревьями. Он встретил студентов приветливо. На перроне гремел духовой оркестр, алели транспаранты и флаги. На митинге один оратор сменял другого, и все они что-то говорили и говорили о студенческом братстве, помощи, связи поколений. В общем, обычная в таких случаях риторика партийных чиновников и комсомольских вожаков.

Потом студентов распределили по грузовым машинам с бортами, оборудованными деревянными скамьями для сидений, и стали развозить кого куда по районам. Отряду, в котором оказался Савва, достался Арык-Балыкский район, поселок Имантау. Там строили новую птицефабрику и школу на тысячу двести учащихся. Студентам-медикам предложили работу по бетонированию огромных площадей для птичников и устройство многокилометровой ограды вокруг.

Работа у студентов была напряжённой. Утром, ещё до восхода солнца, ребята вставали, быстро завтракали и ехали на стройку. В одиннадцать часов, когда термометры показывали 55–56 градусов по Цельсию, все работы прекращались, и ребята прятались в тени, кто где, дожидаясь обеда. На обед их отвозили ровно в двенадцать, а потом, после отдыха, часа в четыре вечера их снова привозили на работу. Там они находились почти до самых сумерек. Ужинали поздним вечером при свете ярких звёзд на чёрном, как дёготь, небе. Те, у кого оставались силы, шли на вечерний фильм в соседний сельский клуб или жгли костры и пели под гитару.

Стоянка отряда располагалась недалеко от посёлка, примерно в двух километрах от него, в небольшой балке, где весной бежал ручеёк. Балка поросла молодым березняком, и в тени деревьев расположился лагерь студентов-медиков.

Рядом, в соседней балке, располагались отряды из Германии, Чехословакии, Венгрии и ещё каких-то социалистических стран. Поездки на целину были в моде, и студенты разных стран с удовольствием ехали подзаработать, посмотреть экзотику дикого необжитого края, а заодно и отдохнуть. Между отрядами устраивались встречи по волейболу или футболу. Иногда ребята ходили друг к другу в гости. В общем, студенчество жило своей жизнью, свойственной только молодым.

Савва несколько раз пытался найти своё место на стройке. Сначала он сколачивал из досок что-то вроде опалубки, потом его направили на растворный узел готовить бетон. Работа была тяжёлой – целую смену он кидал цемент с песком в гигантское жерло бетономешалки. Потом раствор отвозили на стройплощадки, которые были разбросаны вокруг на десятки километров. Но не тяжесть угнетала Савву в работе, а её однообразие. Нет никакого творчества, а тупая, пусть даже и нужная работа была ему не по душе. И тут случилось то, что всегда происходит, когда ты к чему-то давно готов, но не востребован. Неожиданно именно в тебе возникает самая острая необходимость. Такова уж натура человеческая, сущность диалектики, если хотите. Или ещё круче можно завернуть – мысли, возможно, и правда материализуются, и если о чём-то долго мечтать, то мечты обязательно сбудутся. Сам Савва, конечно, не верил в сказки о добрых волшебниках и не любил их. Он даже считал сказку о Золушке большой провокацией против честолюбивых и умных людей. Они добиваются всего своим трудом, помноженным на ум. Золушка же, раба кастрюль и глупой мачехи, вдруг ни с того ни с сего становится принцессой, как бы в награду за тихое рабство. Ясно, что такая история не могла быть по душе Савве. Он чувствовал свою готовность к серьёзному делу и терпеливо дожидался своего часа. И тот пришёл.

Начальник строительства на одной из своих планёрок попросил командиров студенческих отрядов поискать профессиональных водителей. Стройке не хватало шоферов, и темпы работ заметно упали. Особенно не хватало подвозной воды. Запасы, сделанные весной в запруде закончились и воду нужно было возить из большого озера за двадцать пять километров от посёлка. Машины-водовозы есть, а шоферов нет. Из местных никто не хочет работать: мол, что можно заработать на воде? То ли дело перевозка стройматериалов или того же цемента и раствора! Оплата за тонно-километр. А вода она и есть вода, больше нормы не загрузишь, цистерна не резиновая. Так что провал, который грозил стройке, стал реальностью. И если раньше начальник строительства относился к студентам как к дармовой рабочей силе и боялся доверять им серьёзные дела, то теперь он вынужден был пойти к студентам на поклон.

Два парня-старшекурсника, отслужившие в армии, водить машину умели, но не захватили с собой права. У Саввы же права профессионального шофера третьего класса были с собой. Он никогда с ними не расставался, носил их в своём скромном бумажнике вместе с паспортом и студенческим билетом.

– Во! Давай на машину, воду будешь возить! – заявил командир, внимательно изучив права Саввы.

Так Савва стал водовозом. Практики езды на грузовой машине никакой, разве что на школьном ГАЗике, когда Савва вместе со всеми учился искусству езды. Тогда они практиковались на автомашине военного образца, знаменитой полуторке ГАЗ-АА. Но прошло больше двух лет, как Савва не сидел за рулем. А тут такое предложение! Водовозкой оказался старый ЗИС-150. Внешне он выглядел вполне рабочим. Механик, который передавал Савве машину, с каким-то затаённым сарказмом в голосе сказал:

– Машина – зверь, теперь таких не выпускают, послевоенного образца. Бери, студент, работай…

Расписавшись за получение техники, Савва попытался завести монстра советской индустриализации. К его радости, машина завелась с третьей попытки. Савва сел в кабину и попытался тронуться с места, но машина вдруг дёрнулась и заглохла. Ребята окружили машину, загоготали:

– Савва, ты же не на козе, поддай газу!

После очередной попытки завести машину мотор чихнул и заработал, сначала с перебоями, а потом ровно…

– Ура, завелась! Савва, ты супермен!

Ребята смеялись, кричали ещё что-то, но Савва их не слышал. Он весь сосредоточился на езде и стал вспоминать, как работает переключатель скоростей. Попробовал ногой педаль сцепления, погазовал другой педалью и только после этого решил тронуться с места. Но машина снова дёрнулась, проехала полметра и затихла.

Ещё два-три раза Савва пытался поехать, но у него ничего не получалось. Тогда наблюдавший издали водитель чешской «Шкоды» подошёл и, заглянув в кабину, показал на ручной тормоз:

– Сними ручник…

Только сейчас Савва увидел, что ручник оттянут назад до отказа, и вспомнил своего инструктора по вождению, дядю Лёшу. Тот всегда говорил:

– Первым делом, когда трогаешься с места, проверь: спущен ли ручник.

Савва, с трудом нажимая на «собачку» в центре ручника, снял тормоз, завёл машину и, поддав газу, рывком, но всё же тронулся с места. Машина довольно легко побежала по асфальтовой дорожке, и Савва пока ещё неумело, судорожно перебирая рулевое колесо, поехал в направлении озера набирать воду.

Выехав за окраину посёлка, где заканчивался асфальт, Савва запылил на своём ЗИСе по степному простору, где, собственно, и дорог-то как таковых не было. Следы от проехавшей машины тут же покрывались песчаной пылью, и складывалось впечатление, что по дороге никто никогда не ездил. На удивление самому себе, Савва двадцать пять километров проехал довольно быстро, даже почти с ветерком. И ещё издали, подъезжая к озеру, он увидел на берегу насосную станцию, где стояли в очереди машины. Взяв немного правее, чтобы пристроиться в хвост, Савва стал тормозить, но педаль предательски проваливалась и машину несло прямо в озеро. Очередная попытка затормозить результатов не дала. Савва с размаха въехал в воду, обрызгав стоящих рядом шоферов и зевак. Машина проехала пару метров по воде и заглохла. Савва прямо из кабины выскочил в воду.

Выбравшись на берег, Савва не знал, с чего начать. Развёл руками и только потом под хохот мужиков выдавил:

– Тормоза отказали.

– А кто бы сомневался? – хлопнув Савву по спине, с весёлым смехом куражился парень в защитного цвета гимнастёрке, – Ты ещё счастливо отделался. В воду попал! А мог бы в столб или дерево. Ты из Имантау? – спросил он Савву.

– Ну… – не то ответил, не то подтвердил Савва.

– Что ну? Гну! – съязвил парень. – Я спрашиваю – из Имантау?

– Да, оттуда.

– Первый раз?

– Как ты догадался? – обиженно огрызнулся Савва.

– Ладно, не пори горячку и не обижайся. Проверяют на выдержку.

– А зачем?

– А затем, что если сбежишь, сдрейфишь, настоящие водилы зарплату потребуют выше. А вы, студенты, что вам дадут, тем и довольны. Студент? – спросил парень.

– Ага.

– Ну вот, что и требовалось доказать. Как звать-то тебя? – переспросил он Савву.

– Саввой.

– Меня Лёхой. Я сейчас трос тебе кину, вон мой ГАЗ-66 стоит, настоящий «студебеккер». Зацепляй свой керогаз за задний фаркоп, а я потяну. Тут дно твердое, не засасывает.

И крикнул столпившимся мужикам:

– Расходитесь, концерт окончен.

Лёха пошёл подгонять свою машину. Зацепив трос, тихими рывками Лёха быстро вытащил ЗИС на берег.

– Ты немного дай мотору обсохнуть, а потом заводи. Эта техника неприхотливая, заведется, как пить дать.

И точно, минут через двадцать Савва завёл свой ЗИС и подъехал к водокачке. Залив цистерну до краев, Савва потихоньку вырулил на дорогу, думая, как ему без тормозов доехать обратно. Стоять на солнцепеке ещё страшней, да и воду на стройке ждут. К Савве подошёл всё тот же лихой водила Лёха:

– Ну, что ещё за проблема?

– Да как ехать без тормозов не знаю…

– Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – удивился парень. – Да едь, как ехал, только потише, а тормози мотором, на худой конец ручником. Он у тебя действует?

– Работает.

– Ну, вот и вся недолга. Значит, так, – Лёха согнал Савву с места, – смотри, как тормозят мотором.

Он завел ЗИС, проехал метров десять, сбросил газ, переключил скорость со второй на первую. Машина резко замедлила бег.

– Понял?

– Да.

– Ну, а когда совсем надо остановиться, снизь скорость до минимума, вот как я сейчас, и поставь на ручник.

Тут Лёха резко дернул ручник на себя – машина встала, как вкопанная.

– Всё понял?

– Всё.

– Ну, тогда порядок; действуй, как я показал, – и Лёха, засмеявшись, выскочил из машины. – Не дрейфь, Савва, нас, шоферню, голыми руками не возьмёшь.

Лёха вскочил в свой «студебеккер» и, быстро набрав скорость, скрылся в облаке пыли. Савва же, соблюдая все меры предосторожности, спокойно доехал до посёлка.

Механик, который передавал Савве машину, встретил его с нескрываемым удивлением.

– Ты хоть до воды-то доехал?

– А как же! Полная цистерна!

– Ну-ну, молодец, – не находя других слов, похвалил механик, – давай подъезжай вон к той ёмкости, выливай воду и снова в рейс.

– Это вы подъезжайте и сливайте воду, – буркнул Савва.

– Это что за разговорчики? – удивился механик.

– А то. Зачем мне машину без тормозов подсунули? Хотели, чтобы я наехал на кого-нибудь?

– Тихо, тихо, как там тебя… Мартынов, – засуетился вдруг механик, оглядываясь по сторонам. – Мало ли что в дороге могло случиться? Жидкость вытекла или ещё что… Машина с утра была в полном порядке, вот и роспись твоя в журнале: «Принял в исправном состоянии».

– Да ладно вам, «в полном порядке…». В общем, так, если машину не сделаете как следует, напишу докладную начальнику стройки.

Отдав ключи от машины, Савва заспешил в тень. Кабина ЗИСа так прогрелась на солнцепёке, что голова трескалась от жары. «Ещё одна проблема, – подумалось тогда Савве, – надо будет решить».

Так закончился первый рейс Саввы на целине. Потом он часто вспоминал эту свою первую поездку в качестве шофера-профессионала и удивлялся, что всё закончилось так хорошо, а мир, оказывается, не без добрых людей.

Целина проверяла не только характер и волю, но часто и человеческие качества – кто ты, чего стóишь в собственных глазах и во мнении окружающих. Савва Николаевич вспомнил, в общем-то, забавный случай, ставший тем не менее очередным рубежом в его жизни.

Дело было в один из редких выходных дней, выпавший на середину недели взамен одного отработанного воскресенья – официального выходного: в то воскресенье начальник стройки уговорил студентов поработать на строительстве поселковой школы. Её спешили сдать к первому сентября. В наступивший наконец выходной Савва и ещё двое ребят отправились к озеру искупаться и немного отдохнуть. Савва выпросил у механика свой ЗИСок, и они поехали на озеро в предвкушении освежающей прохлады воды. Вместе с Саввой поехал Валерка Мильтейн, завхоз отряда, рыжеватый, с вечно небритой щетиной и нагловатыми навыкате оливковыми глазами еврей, а также Сашка Бобух, парень пробивной, из хохлов.

Почему поехали с ним именно они, Савва точно не мог сказать. Валерка просился очень давно. И хотя у него каждый день был транспорт, он хотел, видимо, отдохнуть по полной программе – с чувством, с толком, с расстановкой. Сашка Бобух всегда был на подхвате у Мильтейна. Не имея серьёзной работы, он помогал то завхозу, то командиру отряда в решении, как он их называл, «оперативных вопросов»: найти дополнительную шабашку, отыскать нужные стройматериалы и даже продукты. В общем, человек для отряда полезный.

Приятели подготовились к поездке основательно. Валерка держал на коленях трёхлитровую банку пива. Из пакета торчали хвосты солёной астраханской воблы, какие-то пачки, банки консервов, свежие помидоры и огурцы, редкие для этих мест овощи. Сашка Бобух ехал налегке. Но он всё время загадочно улыбался и, когда машина проехала пару километров от посёлка, попросил свернуть налево к небольшой балке.

– Чего ты там забыл? Там кроме грязи и глины ничего нет, – попытался возразить Савва.

– Ты сверни, а там видно будет, – таинственно ответил Сашка.

Машина съехала к балке, которая протянулась от озера почти к самому посёлку. И тут Савва заметил, что по глинистому дну балки медленно, переваливаясь с ноги на ногу, тянется большая колонна гусей. Птицы заполонили всё пространство узкого оврага. Они, видимо, возвращались после выпаса в приозёрной впадине. Первым важно шествовал огромный гусак, задавая ритм движения всей стае. Серо-белая волна растянулась больше чем на сто метров.

– Сколько же их тут?! – удивился Савва.

– Да кто их считал? – засмеялся Сашка.

– Вот это мясо! – мечтательно произнес Валерка.

– Точно, лучшего, чем это, не бывает, – деловито ответил Сашка, вытаскивая из-под ног мешок. – Ребята, вы подождите меня, я мигом.

Сунув мешок под мышку, Сашка выскочил из машины и бегом кинулся к стае гусей. Те не обратили на бегущего человека никакого внимания и всё так же мерно продолжали шагать в сторону посёлка за своим вожаком.

– Чего это он? – не понял Савва.

– Да чёрт их знает, этих хохлов. Они непредсказуемы, – внимательно следя за убегающим Сашкой, ответил Мильтейн.

– Гуся, что ли, поймать хочет? – не то спросил, не то обозначил ситуацию Савва.

– Это непросто. Гусиная стая даже взрослого человека может до смерти защипать…

– Ну, такой бугай, как Сашка, им не по зубам!

– Не скажи. Ты, Савва, не видел, как они себя в стае ведут, а мне два раза приходилось от них убегать в детстве. Не приведи Бог.

– Да ладно тебе сказки рассказывать, – не поверил Савва.

– Да точно тебе говорю!

В это время Сашка Бобух остановился, вытащил из мешка монтировку и, прицелившись, словно играл в городки, швырнул металлическую палку в стаю. Послышался короткий гусиный вскрик, а потом над стаей установилась прежняя тишина. Гуси, словно не замечая размахнувшего рукой человека, продолжали своё неторопливое шествие. Правда, теперь они аккуратно обходили то место, куда упала монтировка.

– Да он что, сдурел, что ли? Нам за этих птиц аборигены головы оторвут! – возмутился Савва.

– Во даёт! Ну, хохол! Обыграл меня! Не зря говорят: где хохол побывал – еврею делать нечего! – не унимался Валерка. – Как он ловко гусей положил! Вот подлец, и где научился? Савва, да не гони ты волну, эти гуси-лебеди не казахов, а немцев. Их тут под Имантау целый посёлок. Каждая семья держит по сотне-две гусей. Этим и живут. Мясо, перья, пух – всё в ход идёт. Подумаешь, пару-тройку гусей потеряют. Они нам больший урон нанесли, так что с них не убудет.

– Да ты что, Валерка, чокнулся? Какой урон? Они же наши, обрусевшие немцы. Мне рассказывали, что их с Поволжья в сорок первом выселили. Но ничего плохого они нам не сделали. Говорят, что им сейчас разрешили снова вернуться на Волгу, но многие не хотят, привыкли. Немцы народ практичный, везде приспосабливаются. И что характерно, всегда хорошо живут. Я проезжал их посёлок, так там дома-мазанки, как на Украине: все беленькие, даже сады небольшие разведены. Чисто и уютно!

– Наивный ты, Савва. А я вот немцам не верю. Ты посмотри хорошенько и наверняка найдёшь в этих уютных домиках на дне сундуков «Майн Кампф», – зло ответил Валерка.

– А я-то думал, что вы, евреи, добрые. Откуда у тебя столько злости к немцам, что они тебе лично плохого сделали? Вот у меня на фронте два дяди погибли, батьку контузило, ещё двое родственников калеками с войны вернулись. А твои-то хоть воевали?

– Не воевали, точно! Но не в этом дело. А в том, что немцы уничтожили миллионов шесть евреев. Это что, можно забыть? И дальше делать вид, будто ничего не произошло?

Савва не стал ничего отвечать. После долгой паузы Валерка понемногу успокоился.

– Ну, чего он там стоит? Ни туда, ни сюда, – прервал наконец молчание Савва.

– Ждёт, – ответил Валерка.

– Чего ждёт? – не понял Савва.

– Когда гуси пройдут.

– А потом?

– Поднимет убитых, сунет их в мешок, и мы поедем дальше.

– А с убитыми что делать будем? – не унимался Савва.

– Найдём чего. Я, например, с десяток блюд знаю из гусятины, без блюда не останемся.

Наконец стая гусей прошла, оставив лежащими на боку двух огромных гусей с перебитыми шеями. Сашка Бобух подошёл, поднял каждого за шею и, расправив мешок, кинул туда птиц одну за другой.

– Охота закончена! – весело отрапортовал Сашка. – Как впечатление?

– Да ты молоток! Одним ударом двоих уложил без шума и пыли. Где ты так навострился? – возбуждённый увиденным, спросил Валерка.

– Цыгане научили. Они так приспособились гусей воровать. Вот я и перенял передовой опыт.

Савва ничего не сказал. Он завёл машину и только буркнул:

– Гусей кинь рядом с цистерной. Только привяжи хорошенько, чтобы мешок не упал. Вот верёвка. Куда едем?

– Куда и собирались, маршрут не меняем. Извини, Савва, задержались на полчасика, а теперь снова к озеру – в воду, в воду. Ах, как хочется искупаться! – ответил Валерка Мильтейн.

Сашку же прямо распирала радость от удачной охоты на гусей и предстоящего купания. Он закатывал глаза, делал такие движения руками, как будто занимался гимнастикой, и даже замурлыкал какую-то украинскую песню.

За разговорами они и не заметили, как подъехали к озеру. Солнце ещё ярко светило, но изматывающей жары уже не было. Прохладный лёгкий ветерок дополнял восторг от красивого пейзажа и тишины. Въехав на песчаную косу, Савва остановил машину.

– Ну всё, приехали!

И, не сговариваясь, ребята бросились к воде, на ходу скидывая рубашки. Озеро нежной прохладой остудило перегретые тела и вплеснуло в юные души заряд энергии и ласки, который может дать только тёплое летнее озеро. Ребята блаженствовали. Полчаса они кувыркались, плескались, делали друг другу «пробки», плавали наперегонки, в общем, дурачились как могли. Наконец самый практичный из них, Валерка, сказал:

– Ну всё, пора за готовку приниматься. Я там дровец немного с нашей кухни прихватил. Если ты их не рассыпал по дороге, Савва, то иди, разводи костёр, а я пойду что-нибудь соображу на скорую руку. Консервы у нас с собой, так что получится отличная каша с тушёнкой. Не возражаете?

– Возражаю! – диким голосом заорал Сашка. – Возражаю, да ещё как! Оставь свою кашу на завтрак, а я сейчас приготовлю вам гуся по-цыгански.

– Да с ним возни, Сашок, на целый час. Гусей мне девчонки-поварихи разделают и с яблоками завтра к ужину приготовят…

Но Валерка не успел закончить свою речь, как Сашка оборвал его:

– Завтра будет завтра, а сегодня – моё блюдо из гуся. Я добывал, я и буду готовить.

– Дело хозяйское, – обиделся Валерка, – как хочешь. Но кто будет есть такое варево – без приправы, без гарнира?

– Ничего, всё, что нужно, у меня с собой. Давай на спор, что я приготовлю гуся за полчаса, ну, за сорок минут, не больше? Только огонь разведите, мне побольше углей надо.

Савва не вступал в спор спецов по стряпне, а разводил огонь. Вскоре костерок весело заплясал на дровах пока ещё слабым пламенем. Сашка взял мешок с гусями и потащил его к озеру.

– Я скоро справлюсь, давай побольше углей делай! – крикнул он Савве.

– Да понял, будет сделано, – ответил Савва, подкидывая дрова в огонь.

– Вот упрямый хохол! Что он там будет мудрить с этими гусями? Чёрт знает, ещё отравит нас. Давай всё же кашки гречневой сварганю, у меня небольшой котелок есть. Как мыслишь, Савва?

Валерка посмотрел на Савву.

– Кашу всегда успеем, – ответил тот. – По правде говоря, она у меня вот где…

Он провёл ребром ладони по шее.

– Нам бы сейчас что-нибудь такое…

– Ну ладно, согласен, Старик. Будем ждать готовки этого баламута, – Валерка небрежно кивнул в сторону Сашки.

Тот же, ловко орудуя ножом, вспорол одного из гусей, выпустил требуху и, промыв внутренность водой, стал укладывать гуся на заранее раскатанный лист глины, которую он прихватил с собой из оврага вместе с гусями.

– Мужики! Давайте соль, перец и пару пачек сухой каши, лучше гречневой. Да, захватите ещё чеснок или лук, что там у нас есть…

– Есть и то и другое, – крикнул в ответ Валерка.

– Ну, тогда всё сюда и тащи. Видишь, дичь уже готова, только заправить осталось и в печь!

После недолгой возни Валерка с Сашкой притащили к костру огромную куклу из глины. И лишь торчащий из куклы желтый клюв выдавал, что внутри неё находится гусь.

– Угли разгребай! – скомандовал Сашка. – Так, а теперь кладём дичь в глине в яму, засыпаем горячим песком и углями и снова разжигаем костёр.

Сашка был увлечён своей работой и не замечал насмешливых взглядов Валерки Мильтейна.

– Ты что же, даже не ощипал его, так с перьями и завернул в глину? – недоверчиво спросил Савва.

– Так и есть, с перьями, – отвечал Сашка, присев на корточки около костра и постоянно поправляя головешки, чтобы они лежали горкой на глиняной кукле.

– И когда же поспеет твоё блюдо? – не переставал ерничать Валерка. – До ночи ждать будем? Скоро уж солнце сядет, а мы ещё не приступали к ужину.

– Да вот, уже почти готово. Видите, из носика пар пошёл?

Сашка показал на клюв, торчащий из глины. И действительно, оттуда стал валить пар – сначала едва заметной струйкой, а затем сильной струёй, как из закипевшего чайника.

– Всё, баста… Разгребайте угли, готовьте стол. Гусь готов!

Ничего вкуснее, чем тот запечённый вместе с перьями гусь, Савва Николаевич, кажется, никогда потом не едал. И даже сейчас одно это воспоминание вызвало выделение слюны и желудочного сока. Ему очень захотелось есть. Савва Николаевич утолил голод, взяв с тумбочки одну печенинку в шоколаде. А тогда, на целине, они съели почти пятикилограммового гуся вместе с кашей за вечер. Запивали еду тёплым пивом, которое так и не смогли остудить в воде озера, и чувствовали себя на седьмом небе от счастья.

Потом они снова купались, пили пиво и ели какие-то консервы уже при свете костра. Возвратились в лагерь поздним вечером, отдохнувшие, пропахшие костром и сытые до отвала. Савва сразу же упал на койку в палатке и тут же уснул мертвецким сном, так и не успев рассказать остальным ребятам, где он был и отчего такой счастливый.

На следующий день опять начались работа, жара, пыль, жажда, которая постоянно мучила всех. Ближе к концу смены, когда Савва выливал последнюю цистерну воды, к машине подъехал УАЗик командира отряда. С ним был человек в милицейской форме.

– Мартынов! – крикнул командир отряда. – Подойди ко мне, разговор есть.

Савва подошёл, поздоровался за руку с Василием и незнакомым капитаном милиции.

– Это участковый. К тебе у него есть несколько вопросов.

Савва сразу всё понял, но сделал вид, что ему нечего скрывать, и пожал плечами:

– Спрашивайте.

– Скажите, Мартынов, вы вчера выезжали на машине?

– Выезжал.

– С кем?