Текст книги "Средневековые хронологи «удлинили историю». Математика в истории"

Случаи эти примечательны тем, что фальсификаторами оказались известные специалисты. Как видно, сенсационная археологическая фальсификация позволяет иногда успешно начать научную карьеру. Важно также и то, что подавляющее большинство так называемых «астрономических табличек» (впрочем, их не так много) найдено не в результате регулярных раскопок, а в системе антиквариата и черного рынка.

Наконец, нужно постоянно помнить, что в Средние века существовали астрологические школы, в которых ученики могли тренироваться в составлении гороскопов, рассчитывая положения планет в прошлом. В Средние века это стало уже возможным благодаря возросшему уровню астрономических знаний и сведениям о периодах обращения планет. Сегодня некоторые из этих сохранившихся «ученических упражнений» также могут выдаваться за «подлинные наблюдения» и отодвигаться современными хронологами в глубокую древность.

В истории каббалы (иудаистского мистического течения) хорошо известна книга «Зогар», приписываемая танаю Симону бен Иахая. Это – подлог, выполненный Моисеем де Леоном (1250–1305). «Он принялся за писательство под чужим, но пользовавшимся авторитетом именем… Подделка… имела успех и произвела сильное впечатление на верующих. Защитниками мистики книга «Зогар» веками обожествлялась».

На одном из саркофагов в Лувре изображены Психея и Амур. У Амура отбита правая рука, но кисть руки сохранилась; она лежит на щеке Психеи. Два археолога превратили на своем рисунке эту кисть в бороду. Эта явная нелепость перекочевала в официальный каталог Лувра с комментарием: «Скульптор, создавший саркофаг, не разобрался в сюжете – он наделил Психею, одетую в женское платье, бородой!»

Искусствовед Юлиус Мейер-Грефе обнаружил (с помощью гида) в Египте «древнюю» статуэтку (в песке). Он похвастался находкой знакомому торговцу, на что тот меланхолично «пригласил меня (то есть Мейера-Грефе – Авт.) в заднее помещение своей лавчонки, открыл шкаф и показал мне четыре или пять совершенно таких же статуэток. Каждая из них была покрыта песком тысячелетней давности. Их делают в Бунцлау…».

В 1925 году Андре Мальро познакомился с коллекционером, путешествовавшим по Индии от Бостонского музея. Он показал Мальро пять маленьких слоников из слоновой кости, которых только что приобрел у одного индуса. «Видите… – сказал он, – я покупаю слоников. Когда мы производим раскопки, я, перед тем как засыпать ту или иную гробницу, кладу в нее слоников. Если через пятьдесят лет другие исследователи вновь вскроют гробницу, они найдут слоников, которые к тому времени успеют покрыться зеленой пленкой и потеряют свой новенький вид, и немало поломают себе голову над этой находкой… На одной из башен Ангкорвата я выгравировал… весьма неприличную надпись по-санскритски и хорошенько ее замазал, так что она выглядит очень старой. Какой-нибудь плут ее расшифрует».

Знаменитый Бенвенуто Челлини рассказывает в своей автобиографии, как он создавал вазы, объявлявшиеся затем древними, античными. «На этом маленьком дельце я много приобрел», – говорил он.

В 1906 году в районе Синая было обнаружено восемь надписей, отнесенных к XIV–XV векам до н. э. В 1923 году археолог Г. Гримме выпустил работу с расшифровкой двух из них. Согласно Гримме, надписи подтверждали историческое существование Иосифа и Моисея. Среди специалистов вспыхнули споры. Одни объявили ошибочной расшифровку, другие утверждали, что это грубая фальшивка. Гримме защищался. Но самое поразительное, что никто из специалистов не удосужился взглянуть на оригиналы надписей. Вся научная дискуссия велась вокруг рисунков, сделанных Гримме. И только лишь некоторое время спустя египтолог Зете догадался (?!), наконец, обратиться к оригиналам и опубликовал точные снимки надписей. «Оказалось, что там нет ничего похожего на то, что прочитал Гримме». На оригиналах сохранилось лишь несколько полустертых значков: вся остальная площадь была полностью разрушена. Эти разрушенные тексты и «восстановил» Гримме, прекрасно зная, что вряд ли кто-нибудь из его коллег станет интересоваться хотя бы фотографиями подлинных надписей. Его разоблачили лишь потому, что «прочтение» было излишне сенсационно.

«Любой коллекционер знаком с ренессансными подделками античных бронзовых статуэток (а может быть, многие из них – оригиналы, если учесть новую хронологию? – Авт.). Некоторые из них сделаны с таким мастерством, что еще и по сей день красуются в витринах античных залов музеев. Были скульпторы, которые буквально специализировались на такого рода подделках. Один из них даже заработал прозвище Антико, то есть античный. Интересно, что ранняя слава Микеланджело в какой-то степени зиждилась на подделке…»

Молодой и еще неизвестный Микеланджело создал статуэтку купидона, а некий Бальдассаре дель Миланезе предложил перепродать ее как «античный подлинник». Сделка удалась, и статуэтка приобрела большую известность. Подлог вскоре раскрылся, но Микеланджело в Рим «прибыл уже знаменитостью – скульптором, сумевшим подняться до мастерства древних ваятелей. Именно в этот период юноша получил первые большие заказы».

Одной из основных причин поездки А. Дюрера в Венецию в 1505 году было желание добиться того, чтобы венецианский сенат запретил итальянским художникам подделывать его гравюры. «Сенат принял в этом вопросе странное на взгляд человека нашего времени постановление; он не запретил подделку, но воспрепятствовал тому, чтобы фальсификаторы ставили монограмму Дюрера на своих гравюрах».

«Новую эру в коллекционировании открыли в конце XIX века американцы… Они стали скупать все, что попадало под руку, платя бешеные деньги. Этим они сразу взвинтили цены на произведения искусства». Мы не будем здесь останавливаться на широко известных и массовых подделках произведений живописи. Лишь один пример: «Остроумный француз назвал Коро автором 3000 картин, 10 000 из которых проданы в Америку. Но правда оказалась еще сенсационнее шутки… Рене Хьюг насчитал в одной Европе около 30 000 работ Коро… Доктор Жюссом обладал коллекцией из 2414 произведений и автографов выдающегося французского художника. Увы, все до одного были фальшивыми… Только лишь в США было ввезено 9428 картин Рембрандта, 113 254 рисунка Ватто».

Существует еще и так называемая «бросовая фальсификация» – буквально промышленность подделок самого низкого сорта. Рихард Кац рассказывал, как при нем феллах у подножия пирамид выкопал «настоящую» древнеегипетскую статуэтку. При внимательном рассмотрении на статуэтке оказалось клеймо: «Сделано в Пфорцгейме». Этот городок славился как процветающий центр имитаций. Мы говорили выше только о фальсификатах, разоблачение которых вызвало большой шум, но при этом следует помнить, что постоянно и незаметно работает армия безвестных и самоотверженных тружеников на ниве подлогов, не претендующих на большие заказы и незаметно внедряющих в жизнь свою продукцию.

В 1864 году де Ноливо привез из Флоренции «древний» бюст Джироламо Бенивьени, друга Савонаролы. Бюст был продан с аукциона за бешеные деньги и попал в Лувр. По поводу скульптуры были уже написаны десятки искусствоведческих статей и научных исследований, когда в 1867 году появились данные, согласно которым автором бюста оказался скульптор Джованни Бастиниани. Разразился грандиозный скандал. Особенно были возмущены специалисты-профессионалы. Известный скульптор Эжен Луи Лекен публично заявил: «Я готов до конца дней своих месить глину тому, кто сумеет доказать, что он – автор «Бенивьени»». Директор Императорских музеев де Ньеверкер неосторожно пообещал: «Я плачу пятнадцать тысяч франков тому, кто создаст парный к «Бенивьени» бюст». Лекен опубликовал серьезную научную статью, достоверно и научно доказав (исходя из хорошо ему известных особенностей старинной и новой техники скульптуры), что бюст «безусловно очень древний». Наконец, на сцене появился автор – скромный Бастиниани. К великому смущению знатоков, скульптура была перенесена в Музей декоративного искусства.

В наше время наиболее знаменитой подделкой явилось создание в первые годы после Второй мировой войны немецким реставратором Мальскатом фресок в церкви Святой Марии в Любеке. Факт этот еще примечателен тем, что фальсификатором выступил официальный реставратор. История такова. В результате бомбардировок в годы войны часть штукатурки в церкви обрушилась и открылась старая роспись, для реставрации которой и был приглашен Мальскат. Как потом выяснилось, от подлинных старых росписей мало что осталось. Чтобы не потерять выгодный контракт, Мальскат (с ведома других специалистов!) предпринял грандиозный подлог, выдав его за подлинную роспись XIII века. Не утруждая себя восстановлением уцелевших остатков фресок, он попросту заново расписал стены! В 1951 году Любек отмечал 700-летие церкви Святой Марии. «Спаситель национального сокровища» был в центре внимания и щедро вознагражден. Но спасителем художественных ценностей был признан не Мальскат, а его работодатель Фей. Тогда оскорбленный Мальскат решил мстить и выступил с разоблачением. Этот скандал вряд ли имеет себе равных: он был назван по всей Европе «величайшей аферой XX века». Специалисты, видные ученые, реставраторы, сотрудники ведомства по охране памятников, не хотели верить (!) Мальскату, заявляя, что он страдает манией величия. Только спустя длительное время Мальскату удалось добиться назначения специальной комиссии. Скандал начал широко разрастаться. Комиссия обнаружила и другие шедевры «реставрационной» деятельности фирмы Фея. В частности, полностью подложными оказались «реставрационные» росписи капеллы госпиталя Святого Духа и церкви Святой Екатерины. Между прочим, выяснилось, что Мальскат даже не сбивал старую штукатурку – он писал по ней же! – не утруждая себя излишней работой.

Методы обнаружения подлогов покоятся в основном на крайнем субъективизме экспертов. И историки, и археологи часто ссылаются на таинственное «чувство подлинности». Дескать, «какое-то особое чувство (внутренний голос? – Авт.) подсказывает, что перед вами безусловный подлинник, или же предостерегает: «Берегись, тут что-то нечисто!»… Безусловно, доверяться этому инстинкту нельзя». Методы, используемые сегодня, опираются на традиционную хронологию, а потому необходимо крайне осторожно пользоваться традиционными критериями проверки подлинности.

Большинство древних памятников дошло до нас в «зашифрованном» виде. Почти все надписи записаны с употреблением разнообразных сокращений и условных обозначений, понятных только тем, кто жил в ту отдаленную эпоху. Их дешифровка выполняется сегодня в рамках предполагающейся уже известной скалигеровской хронологии и истории, а потому не может служить независимым подтверждением этой хронологии. Произвол в расшифровке, по сути, безграничен.

Например, изображения молотов, пил, колес и т. п. на греко-римских надгробиях одними историками рассматриваются как указания на профессии погребенных ремесленников, а другими – как указания на могилы христианских мучеников и на орудия их казни. Существенно различаются и точки зрения на расшифровку часто встречающихся букв. Например, «М» = месяц, тысяча, миля, воин, память, мученик. А если предположить, что данная латинская надпись – средневековая, то число возможных вариантов еще более увеличивается.

6. Петрарка и возрождение античности

В этой главе мы попытаемся воссоздать ту своеобразную атмосферу, в которой эпоха гуманизма будто бы «возрождала» античность, а на самом деле создавала ее. Выше мы привели яркий пример «литературной» деятельности знаменитого гуманиста Поджо Браччолини. Здесь же вкратце расскажем о не менее известном гуманисте Петрарке.

В 1974 году исполнилось 600 лет со дня смерти Франческо Петрарки (1304–1374) – великого писателя эпохи Возрождения, который, по определению еще одного средневекового гуманиста – Леонардо Бруни, «был первым, кто… смог понять и вывести на свет древнее изящество стиля, дотоле утраченного и забытого». Личность Петрарки представляется сегодня во многом неясной, окруженной легендами, из-под которых едва проступает действительность (а ведь это события XIV века!). Иногда не совсем понятна подлинная датировка некоторых текстов, приписываемых Петрарке. Не возникли ли они в XVI–XVII веках? Будучи уже известным поэтом, Петрарка вступил во второй этап своей жизни – период странствий. Якобы в 1333 году он совершил путешествие по Франции, Фландрии, Германии. Путешествуя по Европе, Петрарка устанавливал личные контакты с учеными, обследовал монастырские библиотеки в поисках забытых рукописей античных авторов и изучал памятники былого величия Рима. Он становится одним из первых и самых ярых пропагандистов античных авторов (отстоящих от него, по Новой Хронологии, лет на сто).

Нам говорят, что в 1337 году Петрарка впервые посетил Вечный город. Считается, что он побывал именно в итальянском Риме. Возможно, так и было, поскольку именно в XIV веке н. э. этот город, вероятно, и был основан. «Рим показался мне еще более великим, – писал он, – чем я предполагал, особенно великими показались мне его развалины». Он смотрел на город восторженными глазами поэта, и потому не следует предъявлять строгих требований современного дознания к его показаниям.

Рим и вообще города Италии XIV века встретили Петрарку хаосом легенд, из которых поэт отбирал те, которые ему казались достоверными, впервые формируя уже некую унифицированную легенду. Любопытно хотя бы кратко соприкоснуться с этими «средневековыми анахронизмами», отбрасываемыми сегодня как нелепые (и часто на основе текстов, приписываемых Петрарке). Оказывается, в Падуе находилась «гробница Антенора», в Милане боготворили статую Геркулеса, в Пизе утверждали, что этот город основан Пелопсом, венецианцы уверяли, что Венеция построена из камней разрушенной Трои (!). Говорили, что Ахиллес правил в Абруццах, Диомед – в Апулии, Агамемнон – на Сицилии, Евандр – в Пьемонте, Геркулес – в Калабрии. Об Аполлоне ходили слухи, что он астролог, дьявол и бог сарацин (!). Платон считался врачом (!), Цицерон – рыцарем и трубадуром (!), Вергилий – магом, который заткнул кратер Везувия, и т. д. и т. п. И все это происходило в XIV веке! Или позже? Петрарка явился в Рим с уже вполне определенным представлением о том, «что там должно быть». Это представление он черпал из книг. Но именно в эту эпоху происходил перенос на бумаге истории Царь-Града (Нового Рима) в Италию. Естественно, в итальянском Риме нужно было воздвигнуть «древние сооружения», хотя бы главные. По-видимому, Петрарка и был одним из «исторических консультантов» по этому важному вопросу. Прибыв в строящийся Рим XIV века, он обнаружил множество «недоработок».

С возмущением Петрарка писал: «Где термы Диоклетиана и Каракаллы? Где цимбриум Мария, септизониум и бани Севера? Где форум Августа и храм Марса Мстителя? Где святыни Юпитера Громовержца на Капитолии и Аполлона на Палатине? Где портик Аполлона и базилика Гая и Луция, где портик Ливии и театр Марцелла? Где здесь построил Марий Филипп храм Геркулеса и Муз, а Луций Корнифий – Дианы, где храм свободных искусств Авиния Поллиона, где театр Бальбса, амфитеатр Статилия Тауруса? Где бесчисленные сооружения Агриппы, из которых сохранился только Пантеон? Где великолепные дворцы императоров? В книгах находишь все, а когда ищешь их в городе, то оказывается, что они исчезли или остался от них только жалкий след».

Отметим, что Петрарка ссылается именно на книги, в которых уже написано, как должен выглядеть итальянский «древний» Рим. А «на местности» еще многого не хватало. Естественно, он был этим удручен.

Тогда Петрарка берется за «наведение порядка», уже имея в голове определенную концепцию. Сталкиваясь с какими-то, возможно, подлинными памятниками, появившимися здесь, вероятно, не так уж давно, дымка мечты настолько заволакивала его взор, что, глядя на отчетливую надпись на пирамиде Цестия, он заявил, что это – могила Рема!

Строящийся город, естественно, не совсем соответствовал тем «историческим описаниям», по которым представлял его Петрарка. Никаких «античных остатков великого итальянского Рима», вероятно, еще не было. Их нужно было «найти», и Петрарка занялся этим. Например, нужен был «античный» Колизей по образцу грандиозных античных театров в Византии – Новом Риме и вокруг него. Где взять Колизей? Пока его нет. Зато есть какие-то средневековые строения (замки, крепости и т. п.). И Петрарка «находит» Колизей. Правда, не очень успешно. «Античный Колизей» должен быть театром. По-видимому, такого театра в итальянском Риме еще не было. И Петрарка вынужден объяснять, что Колизей стал почему-то замком и крепостью одного из средневековых феодальных родов! Та же участь, по мнению Петрарки, постигла и античные мавзолей Адриана, театр Марцелла, арку Септимия Севера и т. д. Все эти якобы «античные древнеримские сооружения» были средневековыми строениями. Для нас никакого противоречия в этом нет, поскольку мы начинаем понимать, что лишь в XIV веке н. э. в итальянском Риме и началось строительство по аналогии с архитектурой Царь-Града, то есть по образцам того времени. Это и была античность.

По-видимому, в то время и началось создание принятой сегодня версии истории итальянского Рима. Это был, скорее всего, уже XVI век.

Впоследствии эта «деятельность Петрарки» обросла красивыми и романтическими легендами. Ян Парандовский писал: «С прибытием Петрарки в Рим начинается новая эпоха в переоценке упадка великого города. Петрарка был первым человеком нового времени, чьи глаза наполнились слезами при виде разрушенных колонн и от одного только воспоминания о забытых именах». Петрарка начал создавать «подлинную историю Рима». Он развернул активную деятельность: «разыскивал» статуи, собирал римские медали, пытался «восстановить» топографию Рима и т. д.

Эта его деятельность теперь становится нам понятной. Приехал «на местность» с планом будущего итальянского «Древнего» Рима и стал искать подходящие соответствия. Что-то «похожее» нашел, что-то отбросил. Главное – «правильно» расставил «древнеримские» названия «на местности».

Конечно, это была важная работа. Но у него была задача и поважнее. Основную часть своей энергии Петрарка направил на «поиски» и комментирование произведений античных авторов. Сохранился список якобы принадлежавших ему книг, составленный им самим якобы в 1336 году на последней странице латинского кодекса, хранящегося сейчас в Национальной библиотеке Парижа. Располагал ли Петрарка, кроме этих имен, оригиналами их произведений – неизвестно. В списке упомянуты следующие имена: Гораций, Овидий, Катулл, Проперций, Тибулл, Персий, Ювенал, Клавдиан, Овидий; комедиографы Плавт и Теренций; историки Тит Ливий, Саллюстий, Светоний, Флор, Евтропий, Джустин, Орозий, Валерий Максим; ораторы и философы Квинтилиан, Варрон, Плиний, Апулей, Авл Гелий, Макробий, Витрувий, Марциан Капелла, Помпоний Мела, Кассиодор, Боэций. Кроме того, перечислены имена многих отцов церкви.

Мы хотим поставить следующие вопросы: надежна ли информация о том, что этот список действительно принадлежал Петрарке? Как он был датирован? Держал ли он в руках произведения этих авторов или только собирал имена? Правильно ли мы истолковываем сегодня многие высказывания Петрарки? Ведь мы воспринимаем их в рамках искаженной хронологии. Следует заново изучить его письма, если только они действительно принадлежат Петрарке, а не написаны значительно позже «от его имени». И вообще, когда в действительности жил Петрарка? В каком веке?

С увеличением своих доходов Петрарка открыл мастерскую, в которой работали секретари и переписчики, о чем он неоднократно упоминал в письмах. О его страстном увлечении собиранием древних книг знали все. Почти в каждом письме к друзьям он напоминает об этом. «Если я тебе дорог, сделай так: найди образованных и достойных доверия людей, пусть перетрясут всю Тоскану, перероют шкафы ученых, как духовных, так и светских». А почему, кстати, надо копаться в библиотеках Тосканы, а не Рима? А потому, что в то время в Риме просто еще ничего не было. Политическим центром Италии была Флоренция в этрусской Тоскане.

Петрарка щедро оплачивал находки, и они стекались к нему со всех сторон. Им самим было сделано несколько важных находок. Так, в 1333 году он обнаружил в Льеже две дотоле никому не известные речи Цицерона, в 1334 году отыскал в Вероне письма Цицерона к Аттику, Квинту и Бруту. (Напомним, что, согласно средневековым легендам, Цицерон – рыцарь и трубадур.)

Петрарка не без основания считал, что именно он возродил в Европе интерес к философии и публицистическим сочинениям великого римского оратора. Петрарка писал: «Как только увижу монастырь, сразу же сворачиваю туда в надежде найти что-нибудь из произведений Цицерона». Вот, например, странная история поисков затерянного сочинения Цицерона «Глория». О его существовании было известно из письма к Аттику, приписываемого Цицерону. Петрарка заявил, будто бы он обнаружил эту бесценную рукопись, но дал ее на время своему старому учителю Конвеневоле, который ее якобы потерял.

Сегодня о деятельности Петрарки с восторгом пишут: «В сущности, это был первый из тех славных, богатых открытиями походов, которые предпримут гуманисты последующих поколений, отправляясь, подобно Колумбам, в странствия… на поиски изгрызенных крысами пергаментов». Письма Цицерона Петрарка якобы обнаружил в библиотеке капитула в Вероне, причем до Петрарки никто не знал об их существовании. Почему-то оригинала у Петрарки вскоре не оказалось, и он предъявил копию.

Российский исследователь его творчества Р.И. Хлодовский писал: «Петрарка оказался прирожденным филологом. Он первым стал изучать произведения древнеримских поэтов, сопоставляя различные списки и привлекая данные смежных исторических наук… Именно Петрарка-филолог разрушил средневековую легенду о Вергилии – маге и волшебнике, уличил автора «Энеиды» в ряде анахронизмов, отнял у Сенеки несколько произведений, приписанных ему в Средние века, и доказал апокрифичность писем Цезаря и Нерона, что в середине XIV века имело немаловажное политическое значение, ибо авторитетом этих посланий обосновывались притязания империи на Австрию».

Вот, наконец, перед нами и обнажаются действительно важные мотивы, возможно отчасти руководившие Петраркой в его «археологической деятельности», – мотивы политические. Сколько раз мы видели и в новейшую эпоху, как «наука» привлекается для обоснования того или иного политического заказа. Тут не до хронологии. Но сегодня, когда действующие лица той эпохи давно сошли со сцены, мы обязаны заново вернуться к вопросу о том, насколько «нелепы» были письма Цезаря и Нерона, почему «неправильны» средневековые легенды о Вергилии и т. д.

Отношение Петрарки к древним документам было далеким от критического анализа. Поэт создает мифический мир «итальянской древности» и миф об «идеальной античности», который на самом деле был не чем иным, как неким идеалом той эпохи, очищенным от грубой средневековой реальности. Петрарка резко противопоставляет «античную цивилизованность» феодальному варварству. Вот, например, он пишет письмо Титу Ливию (якобы «античному» историку, но который, вероятно, попросту был его современником), и патетически восклицает: «О, зачем не дано мне судьбою жить в твое время… В сладостных мечтах я мыслю себя живущим среди этих великих людей, а не среди воров и бандитов (!), которые на самом деле меня окружают».

Трудно отделаться от впечатления, что Тит Ливий пишет историю, а Петрарка тут же рецензирует его труд. Как больший специалист «по древности».

Петрарка писал: «С наибольшим рвением предавался я… изучению древности, ибо время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что… я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках». Петрарка был искренним учителем Поджо Браччолини, а последний был его искренним учеником. Петрарка назвал много якобы древних имен. Последователям его оставалось лишь найти их произведения. Не исключено, что наряду с подлинниками кое-кто «находил» и фальсификаты.

Петрарка написал серию биографий «О знаменитых людях». А ведь якобы «античный» Плутарх также писал нечто аналогичное – свои известные «Сравнительные жизнеописания». Наверное, в это же время. Может быть, Плутарх – это псевдоним Петрарки. Да и имена «Петрарка» и «Плутарх» (при переходе Л-Р) довольно схожи. Вероятно, все это – псевдонимы, возникшие в одном и том же кругу. Почти все герои Петрарки – деятели республиканского Рима, в частности, Юний Брут, Гораций Коклес, Камилл, Манлий Торкват, Фабриций, Фабий Максим, Катон Старший, Сципион Африканский. Сегодня предполагается (!), будто источниками для него служили произведения Тита Ливия, Светония, Юстина, Флора, Цезаря. Так ли это? В действительности мы не знаем, какими источниками пользовался Петрарка.

«В моем сочинении содержится только то, что имеет отношение к добродетелям и порокам, ибо, если я не ошибаюсь, истинная задача историка состоит в том, чтобы показать, чему читатели должны следовать или чего им надобно избегать». Петрарка утверждал, что подражать (!) античным классикам надо так, чтобы «новое произведение напоминало архетип, но не было ему тождественно». Не похоже ли это на руководство по созданию «древнеримской» литературы?

Сегодняшние исследователи творчества Петрарки отмечают непонятную им странность, связанную с его эпистолярным наследием. Он написал много писем своим коллегам-современникам. И вот оказывается, в своей латинской корреспонденции он старался якобы затушевывать действительность (по мнению историков) – вводил древние прозвища и имена – Сократ, Лелий, Олимпий, Симонид и т. д., латинизировал свои письма так, что они приобретали яркий характер древности (как ее понимали в то время). Даже рассказывая о событиях современности, он маскировал их под античными одеждами. То есть, попросту, описывал современные ему события как античные. Подчеркнем: потому что они и были античными.

Современные историки объясняют это так: поэт! Вот и представлял себе все не так, как было в реальности.

Мы предлагаем другое объяснение. Здесь нет никакой маскировки. Петрарка писал письма своим подлинным современникам с «античными именами» по той простой причине, что он сам жил в эпоху античности – XIV–XVI века новой эры. И все эти Сократы, Лелии, Олимпии и т. п. действительные современники Петрарки = Плутарха. Если стать на эту точку зрения, то многие «странности» исчезнут.