Текст книги "Будем жить!"

Вам надо быть осторожней, Игорь Михайлович. Опоздай Олег, мы бы с вами не беседовали.… Простите.

– В Москве они меня не найдут. Они даже фамилии моей не знают.

– Почему вы так решили?

– А Галина меня раза три о ней спрашивала, а я отшучивался.

– Понятно… Теперь давайте о гражданине Пыжикове из Дубровска…

Допрос затянулся на три часа. Сначала Савенков говорил о своих встречах. Потом пересказывал похождения Олега… Странно, но подробный отчет на бумаге не вместил и половины от добытой сыщиками «Совы» информации. Живой рассказ включал массу мелких деталей, интонаций, эмоций.

Напоследок Гуркин выложил перед Савенковым несколько пачек с разноцветной весомой валютой.

– Здесь то, о чем мы договаривались. Но я ещё хочу сделать вам подарок. Вы помните женщину, которая встречала вас в первый приезд?

– Да… Фрау Марта, по-моему. Такая истинная арийка.

– Верно… Она готова завтра на своей машине повезти вас в любую точку Европы. Вояж дней на десять… Советую в Италию. Флоренция, Рим, Неаполь, дней пять на берегу моря. А номера я закажу в лучших отелях. Не отказывайтесь, Игорь Михайлович… Считайте, что это компенсация за ранение.

– За шишку и ссадину? Это слишком шикарно… Но я согласен.

У людей, потерявших способность видеть, развивается осязание, лишенные слуха становятся зорче… Гуркин был прикован с коляске пять лет и ему стало казаться, что у него развился нюх. Не обоняние, а прозорливость, способность понять нутро человека, ощутить его чувства, желания, тревоги…

После ухода Савенкова можно было ожидать, что Максим Жуков, давно уже привыкший к имени Стас Силаев, мгновенно прибежит к своему старому другу. Но Гуркин чувствовал, что его друг сейчас принимает важнейшее решение. Его поездка в Москву на открытие филиала фирмы была запланирована давно. Но сейчас Стас решается посетить Дубровск. И не на три дня. Его миссия потребует не меньше месяца.

Стас пришел к Гуркину только через двадцать минут. Весь разговор он слышал и, если надо было обсуждать, то не отчет и не рассказ Савенкова.

– Я вижу, Стас, что ты все решил.

– Да.

– В Дубровск поедешь?

– Да.

– Мстить нехорошо. Да и опасно.

– Знаю, Ильич. Но иначе не могу.

– А я не могу тебя удержать… Сегодня закажу полную справку по Дубровску: обстановка, карты, персоналии. Кто есть кто. Включая слухи и сплетни… Удачно, что у них выборы скоро. В этой суматохе легче затеряться.

– Я думаю, Ильич, что мне не стоит ехать от нашей «Фортуны». Уж очень напоминает мою бывшую фирму «Форт».

– Верно, Стас… Есть у меня еще одна фирмочка. Замороженная, но вполне легальная. С сегодняшнего дня ты директор фирмы «Красс». Завтра пошлю в Дубровск прямо на Афонина факсы: хотим, мол, построить у вас гостиницу и еще что-нибудь. Посодействуйте. К вам едет наш директор… А теперь самое главное! Мстить, Стас, можно разными способами. Постарайся без крови,… без большой крови.

– Я постараюсь…

* * *

Проводив Савенкова в Вену, Олег занялся скучными делами, связанными с фирмой «Сова» как юридическим лицом. Никакого творчества. Надо заплатить за аренду офиса, написать отчет для налоговой, купить пару огнетушителей.

Сам Олег не считал себя педантом. Он и не был таковым по большинству вопросов. Не был буквоедом, формалистом. Но если поставленная задача не решена до конца, с таким положением он смириться не мог. Если в обычном кроссворде оставалось два-три неразгаданных слова, то он мог отложить его в сторону, зная, что вопросики лягут на подсознание и ответы всплывут в голове сами собой. Иногда через день, иногда через месяц…

В деле Жукова оставалась загадка. Компромат на Афонина был главнейшим поводом к тому, что случилось на даче пять лет назад. Что было бы в той несостоявшейся передаче? Допустим, что кассету и все студийные записи уничтожили. Допустим, что Катя Старикова, тихо живущая при муже в Дубровске, будет молчать. Допустим, что будут молчать и два-три сотрудника, вместе со Стариковой готовившие материалы к эфиру. Не скажут они ничего первому встречному. А если найти к ним подход?

Катя Старикова вела программу «Провинция» на канале БКТ. На первый взгляд ни то, ни другое слово не грело, но оба они легли на подкорку и, когда Савенков восхищался видами Вены, в голове Олега всплыла старая записная книжка, где рядом с чьей-то фамилией стояли эти три буковки – БКТ.

Через час поисков телефонная книжка была найдена. Еще минут десять Олег терзал ее от корки до корки пока среди тысячи близких и шапочных знакомств не натолкнулся на запись: Сизова Юля, секретарь, БКТ.

Как он мог забыть, где работала Юля? Правда, они никогда не говорили о работе…

Сотни девушек были симпатичны Олегу, не больше пять таких, на ком он мог бы жениться. Но он ждал одну, на которой не мог не жениться… Юля не стала такой. Что-то чуть-чуть не сложилось. Они расстались давно и, как ему казалось, без обиды и озлобления…

Договорились встретиться в кафе. По телефону Олег не решился спрашивать о Кате Стариковой. Юля вполне могла ее и не знать или помнить лишь визуально. Но она не только знала Катю. Юля Сизова пять лет назад была сотрудником программы «Провинция», секретарем на все руки.

– Олег, ты обо мне только из-за этого вспомнил? Тебе Старикова понадобилась?

– Очень хочется соврать… Но я никогда о тебе не забывал. Это правда! Считай, что Катя Старикова удачный повод для нашей встречи… Кстати, ты помнишь передачу о депутате Афонине. Она была почти готова, когда случилось…

– Понятно, Олег… Давай поедем ко мне на дачу.

– Юля, я занят очень. А дача… она…

– Понятно. Это в твои планы не входит. Ты примерный семьянин, а на даче я могу тебя соблазнить. Ишь, размечтался! На даче сейчас мой сын и моя свекровь. А к вечеру приедет муж.… Но на даче есть еще и документы, которые тебе нужны… Екатерина позвонила мне на следующее утро. Она сказала, что уходит с телевидения и попросила вычистить ее кабинет и выбросить все бумаги… Сейчас у меня на даче все, что относится к той передаче. Так едем или ты занят?

– Едем… Твой муж водку или коньяк предпочитает?

– Он из МИДа.

– Понятно, виски надо покупать…

Она пять лет лежала на чердаке. Это была стандартная конторская папка с кирпич толщиной и с завязками с трёх сторон.

В дачной суматохе Олег успел лишь вскользь просмотреть бумаги. Зато в офисе «Совы», разложив добычу на своем рабочем столе, он ощутил себя победителем.

Читать пришлось долго и, в конце концов, образовалось три кучки. Первая большая – в ней мусор, кое-что говорящий о передаче, но не имеющий отношения к Афонину. Во второй документы поинтересней: намёки, наводки, вопросы, данные о потенциальных свидетелях, интервью с которыми, возможно, были смонтированы на кассете. В кучке под номером три было всего пять листочков, но документы для Афонина убийственные. Подлинники, да ещё частично писанные его рукой. За каждую такую бумажку тогдашнего депутата Думы можно было сажать и надолго. И сейчас для губернатора Афонина по этим материалам срок давности не истёк.

Из двух главных российских вопросов первый для Олега не представлял теперь сложности. Кто виноват – понятно. Но что делать? Савенков уже вчера должен был всё доложить Гуркину и направлять сейчас эти бумаги в Вену это как махать кулаками после драки… Направить листочки в прокуратуру и ждать вызова к следователю: «Кто вам дал эти бумаги? Зачем вы следили за губернатором? А не превысило ли ваше детективное агентство свои полномочия? Почему вас финансировали из Австрии?» Нет, связываться с прокуратурой – себе дороже.

Дальнейшие ходы Олег просчитать не успел. В офис «Совы» буквально ворвался Сергей Павленко.

Олег любил давать прозвища. Не для широкого использования, а так, для себя. Когда он узнал, что Павленко и Савенков в стародавние времена вместе учились в школе, то Сергей Сергеевич получил кличку «Одноклассник». Потом стало ясно, что богатенький Павленко основной учредитель «Совы» и вообще финансовый благодетель. И он стал для Олега «Хозяином». Но во все времена Сергей Павленко оправдывал самое точное прозвище – «Ураган».

Работа сыщика – не всегда беготня. Даже когда все сотрудники «Совы» собирались вместе, то часто в офисе сохранялась вдумчивая тишина. Все что-то анализировали, сопоставляли факты, соображали. Но если вдруг появлялся Хозяин, то всё преображалось. Он весело и громко кричал, хвалил, ругал. Он бегал по комнатам, размахивая руками. Он обязательно выставлял на стол спиртное со всеми вытекающими последствиями… Ураган, да и только.

– Я знал, Олег, что ты на месте. Зря Савенков всех в отпуск распустил. Скучно у вас стало… Перебирайся сюда за большой стол и рюмочки захвати… Срочное задание, Олег. Большая работа предстоит.

– Но…

– Я всё понял. Только что звонил Савенкову. Он тебя благословил на новое дело. Ты хоть знаешь, где сейчас Игорёк?

– Я думаю, что шеф сейчас в Москву едет.

– Ха-ха! Он с какой-то фрау в Италию направился. Сейчас горы пересекает. Переход Савенкова через Альпы… Кстати, Олег, австрийцы очень довольны «Совой». Гуркин просто в восторге от твоей работы… Теперь вот новый клиент. И тоже очень для меня важный. Заместитель министра, понимаешь.

– Что там случилось у этого заместителя?

– Вот это правильно, Олег! Деловой подход. Сразу быка за рога. Давай по рюмочке за успех… Так вот, этот чиновник давно приехал из провинциального города. И там оставил жену с ребёнком.

– Бросил?

– Не надо так прямо, Олег. Оставил и не поддерживал с ними отношений… И вдруг ему звонит девушка, невеста его сына.

– На свадьбу зовёт?

– Если бы! Она из больницы звонила. Ножевые ранения. И, якобы, её ранил жених. Но она этому не верит. Всё было хорошо, потеряла сознание, очнулась – в больнице, а жених в тюрьме.

– У нас по Жукову похожая ситуация была. Подставили его.

– И здесь очень может быть. Этот жених, Баскаков его фамилия, он там местный Познер или, скорее, Караулов. А на носу выборы. А он против губернатора попер… Собирайся, Олег. Местные адвокаты уже в курсе, что из Москвы первоклассный сыщик приедет.

– Куда ехать-то, Сергей Сергеевич? Не на Дальний Восток?

– Поближе. Город называется Дубровск… Что с тобой, Олег? Ты что замер? Знакомые места? Бывал раньше в Дубровске?

– Нет, но много о нем слышал. Губернатором там некто Афонин, милицией руководит генерал Щепкин, почти всю прессу держит Петрин, а местным олигархом работает Игорь Забровский… Вы Савенкову говорили, куда меня посылаете?

– Да нет, Олег. Я в общих чертах. Даже не сказал, что не в Москве… Так, держи командировочные. Ты завтра поедешь?

– Сегодня, Сергей Сергеевич. И, возможно, что скоро вернусь… Есть у меня подход к губернатору Дубровска.

Глава 6

В школьные годы все девочки мечтают о девятнадцатом веке, где платья с кринолинами и декольте, где бриллианты, где балы с мазурками, где любовь с дуэлями… И появляются в тетрадках рисунки девиц в пышных нарядах, в альбомчиках стихи, в записочках волнующие слова. Всем хочется туда, в золотой век от Пушкина до Тургенева. Но не дальше! Уже у Чехова уже нет ни блеска, ни романтики. Все женщины его поры постоянно чем-то недовольны. Им всегда скучно и душно. Они стонут и ноют. Или отвезите в Москву, или не рубите мой вишневый сад.

Катя тоже мечтала о красивых временах. И не только о балах. Ей хотелось жить в тихом городе. В собственном доме, перед которым палисадник, а за ним – старый сад с прудиком и беседкой.

Всё это она получила. Щепкину удалось поселиться почти в центре Дубровска, в старом купеческом доме. Был там и камин, и сводчатый подвал, и мебель с гнутыми ножками, и не очень старая домработница. Почти гувернантка.

Кате казалось, что с переездом в Дубровск она стала совсем другим человеком. Забылось всё: суетливая Москва, нервозная работа на телевидении, Максим Жуков, постоянно приносивший ей несчастья.

Первые годы она полностью отдалась воспитанию сына и обустройству особняка. Современная мебель заменялась старинной, появились картины в золотых рамах, самовар и персидская кошка.

Денег хватало на всё. Катя старалась их не считать. Иначе получилось бы, что она живёт не на одну генеральскую зарплату мужа. И не на две. И даже не на пять… Она решила, что всё это мужские дела, а в них лучше не лезть.

С Афониным она встречалась часто. С какого-то момента они, что называется, начали дружить семьями. И ни разу губернатор не упомянул о той несостоявшейся передаче. Даже не намекнул… А не знать об этом он не мог.

Не вспоминал о том эпизоде и Сергей Петрин, с которым тоже приходилось часто встречаться. Не вспоминал и муж… И Кате начало казаться, что всего этого не было. А если и было, то вовсе не так. Ну не мог милейший Володя Афонин нанимать киллера. И взятки не мог брать. А если и брал, то не за то, о чем говорилось в тех документах. Да и сами бумаги могли быть фальшивыми. Смонтировали и ей подсунули. А потом эти же враги Афонина и свидетелей подобрали. Уговорили их, подкупили, напоили… Всё странно, непонятно и туманно. Лучше об этом забыть… И Катя почти забыла. Перестала вспоминать.

Последний год её жизни в Дубровске оказался самым сложным. Ничего не изменилось, но это-то и было причиной хандры. Ей стало скучно.

Дом обустроен, быт налажен, сад ухожен. Любящий муж приходил домой поздно и был всегда ласков, но как-то однотонно.

Воспитание сына тоже закончилось. В пятнадцать лет он разрешал себя покормить, обеспечить одеждой и соответствующими его возрасту игрушками и, пожалуй, всё. Даже убирать в его комнате было нельзя. А уж воспитывать или вторгаться в его личную жизнь, было вообще невозможно… Нет, он был приветлив, но на любые робкие вопросы о школе, о здоровье, об успехах в спорте – ответ был один: «Нормально!»

Из развлечений, кроме телевизора, были периодические пикники с губернатором или без него. А ещё местный театр с десятью премьерами в год. Актёры были неплохие, но уж очень знакомые. Заранее было ясно, кто и с какой интонацией произнесёт очередную фразу, как взмахнёт руками, изображая радость или горе…

Подсознательно Катя искала чего-нибудь, что взбаламутит её жизнь, наполнит эмоциями. Любыми: радостью, страхом, любовью. Она искала приключений.

И маленькое приключение случилось год назад: в театре она познакомилась с мужчиной чуть старше себя. Через неделю он позвонил ей на сотовый и попросил о встрече.

Она не могла скрыть радости. Возможно, ему казалось, что она радуется ему, но она получала удовольствие от самой ситуации. Тайное свидание с другим мужчиной, пустынные аллеи парка, возможность откровенного разговора обо всём. Нет, никакой измены мужу пока не было и это не планировалось. Но будоражили даже лёгкие намёки и сама возможность развития отношений.

Её новый знакомый имел благородную профессию адвоката и привлекательное своей необычностью имя – Викентий.

Адвокат был человек свободный. Жена его несколько лет назад сбежала к другому, и Катя была этому очень рада. Не тому, что сбежала, а тому, что она, Катя, не делает никакую женщину несчастной, не обманывает никого. Никого, кроме Щепкина… Ещё при первой встрече она сообщила адвокату: «У меня есть муж». Твердо сказала, но мимоходом. Так, для сведения. Адвокат понял и больше эту тему не поднимал. И она не поднимала.

Друг о друге они знали только имена и номера сотовых. Встречались каждую среду под дубом старого парка в пять часов вечера.

За этот год она всласть наговорилась о том, что волновало её душу. Она и до этого любила поговорить, но на вечеринках разговоры светские, с домработницей хозяйственные, с мужем любовные, с сыном никакие.

С Викентием Катя могла говорить о главном, о том, что никому больше в Дубровске было неинтересно. Она не скрывала от него ничего, кроме двух вещей: её теперешнего положения и последней встречи с Максимом Жуковым.

Ей казалось, что и адвокат от неё ничего не скрывает. Но у него был свой секрет. Она поняла это, когда в киоске увидела газету с его фотографией и статьей под заголовком: «Викентий Ямпольский – наш кандидат в губернаторы…» Кстати, это была единственная в городе газета, которую не финансировал Серёжа Петрин.

Адвокат Ямпольский быстро стал популярной в городе личностью. О нем везде шушукались, а в полный голос его продвигал в своей передаче Ким Баскаков. Делал это он виртуозно. Уж Катя со своим телевизионным опытом могла это понять. Он не только умело поднимал адвоката, но жестко, издевательски опускал Афонина.

На встречи по средам новые обстоятельства никак не отразились. Только места для прогулок выбирались ещё более безлюдные.

Неделю назад Викентий позвонил Кате и, заметно волнуясь, сообщил, что сегодня не сможет встретиться.

Катя не удивилась. Несколько дней назад произошел нелепый, дикий случай с Кимом Баскаковым. Почти все городские газеты раздули этот эпизод, смакуя подробности. Правда, факты действительно были вопиющими.

Особенно запомнилась Кате статья самого Петрина. Общий её смысл: в трёх фразах: «Баскаков был рупором Ямпольского. Но Баскаков хулиган, дебошир, наркоман и почти убийца. Каков поп, таков и приход».

Ещё в одной газете сообщалось, что Лариса Серпинская залечит раны и тогда на суде даст показания, как Баскаков, друг Ямпольского, собирался её «напоить, зарезать и изнасиловать». Последовательность действий была более чем странной, но бумага терпела и не такое.

Катя хорошо понимала, что после такой атаки Викентий может сложить крылья и лечь на дно. Или вообще уехать из города. Но скорее всего он начнёт борьбу… И в том, и в другом случае не до прогулок с симпатичной ему женщиной. Но в очередную среду адвокат позвонил и попросил о встрече, как обычно в парке у старого дуба…

В первый раз они говорили о политике.

– Я не верю, Катя, не верю, что Ким мог такое сотворить! Но как адвокат я вижу безвыходность ситуации. Все факты против него. Никаких зацепок… А суд проведут перед самыми выборами.

– А что сам Баскаков говорит? К нему уже допустили адвоката?

– Говорит, что потерял сознание… Это не спасает. Совершил, но в бессознательном состоянии… Кстати, и Лариса говорит, что потеряла сознание. Но у обоих в крови героин и их отпечатки на шприцах… Нет, я буду бороться до конца! Они не только Кима подставили. Они весь народ мордой в грязь. Правили вами и будем править. И нет на нас управы!

– Вы это о ком, Викентий?

– О губернаторе. Афонин и его команда. Забровский – основной финансист, Петрин – повелитель умов, Щепкин – держиморда… Я, Катя, возможно, говорю лишнее, но я вам верю… Всё это организовал Щепкин.

– Почему вы так думаете? Он, конечно, не подарок, но не злой и до какой-то степени порядочный.

– Это лирика, Катя. А у меня факты есть. Не улика, но подозрительное совпадение… Мы Киму адвоката из Москвы вызвали. Молодой парень Саша Хлебников. Молодой, но шустрый. Он раскопал, что подобный случай был с женой Щепкина. Пять лет назад. В Москве и тоже на даче. Тоже хотели подставить какого-то бизнесмена, но он сбежал и погиб… И ещё – та женщина тоже не видела нападавшего.

– Да, не видела… Он подошел со спины, обнял, ударил ножом в грудь, и я сразу потеряла сознание.

– Вот! И Лариса была без сознания… Постой. Что значит: я потеряла… Постой…

– Да, Викентий… Фамилия моего мужа Щепкин.

– Что?!

* * *

Ещё десять дней назад губернатор Афонин только внешне сохранял бодрость духа и уверенность в победе. Но те, кто его хорошо знал, не могли не заметить в его глазах нервозность, растерянность и даже панику.

Формально для таких настроений повода не было. Центральная пресса Дубровск не ругала, но и не хвалила. Просто не замечала…Местная не только хвалила, а и восхваляла… Опросы показывали стабильную популярность губернатора.

Всё хорошо, но Афонин нервничал. Он всегда доверял своей интуиции, называя её «звериным нюхом». Так вот сейчас этот нюх всё время сигналил об опасности. Он говорил, что Московские журналисты просто застыли в стойке и ждут команды «фас». А словословия в родных дубровских газетах уже не смешат народ, а начинают его злить… Врёт и статистика, говорящая, что избиратель горячо любит своего губернатора. Все опросы народа проводятся, не выходя из кабинетов. И составляют их те, кто готов лизать все части тела действующего губернатора.

Но главное, о чём вопила интуиция, это местное телевидение. Оно ежедневно выливало на Афонина по бочке мёда. Но в каждую сладкую ёмкость зловредный Ким Баскаков умудрялся засунуть ложку дёгтя… И, ведь как, стервец, передачу свою назвал – «Здравый смысл». Всё, значит, остальное есть болезненная бессмыслица и только у него здравый смысл…

Всё это было давно, десять дней назад. Сейчас вся ситуация перевернулась тормашками вверх и интуиция Афонина пела бравурные марши. В глазах губернатора появились победные искорки. Он, конечно, ещё не выиграл, но почти уже…

Афонин готов был и к ордену представить Щепкина, и в звании его повысить, но не всё в его силах. Да и не стоит так уж явно шить белыми нитками.

Вероятно от волнения губернатор не мог открыть замок своего сейфа. Только с третьей попытки он вогнал ключ, провернул его два раза и распахнул тугую, тяжелую дверцу.

Всё это время Щепкин стоял в центре кабинета по стойке смирно. Он был в генеральской форме, и это придавало ещё большую торжественность церемонии награждения.

Афонин извлёк из сейфа сумочку, Которую некоторые называют барсеткой. Она была увесистой и толстенькой.

– Ордена будут потом. Обязательно будут! А пока, Виктор, получи премию. То, что ты сделал, деньгами не оценить, но и лишними они не будут… Бери!

– Служу губернатору!

– И очень хорошо служишь… Как тебе удалось так ловко Баскакова обгадить? Стрельба, наркотики, девка голая… И журналисты вовремя на месте оказались, Теперь ни у кого сомнений быть не может. Всё документально зафиксировано. Фото-видео… И с соседом интервью хорошо получилось. Испуганный такой, глазки бегают. Как его? Иванов, Петров, Сидоров.

– Петров.

– Черт с ними, с Петровыми! Не в них дело. И даже не в Баскакове. Главное, что Ким одной ниточкой с Ямпольским был связан. Почти его правая рука. А какой поп, такой и приход… Народ быстро это сообразит. Народ у нас не дурак.

Слушая всё это, Щепкин никак не мог понять Афонина. Показалось, что тот совершенно искренне считает Баскакова подлецом, а себя кристально честным борцом за интересы народа…

Возможно, поэтому ему, Щепкину, никогда не стать губернатором или депутатом. Не умеет он перевоплощаться, не может врать с честными глазами… А Афонин может. Он артист первоклассный.

Дальнейшая беседа походила больше на инструктаж. Щепкину пришлось даже сесть за стол, отложить барсетку с премией и записывать указания руководства. Чувствовалось, что план битвы за второй срок губернаторства был продуман до мелочей.

Афонин говорил об организации суда над Баскаковым, о необходимости «утечек» информации в ходе следствия, о группах скандирования, о лозунгах, о палаточных городках в центре Дубровска, о создании отрядов спасения демократии.

– Всё продумано, Виктор. Вскоре начнём их обучать в бывшем пионерлагере. Сначала сотников, потом десятников. Цвет вот только не могу придумать для флагов, шарфов, бантиков.

– А с цветом-то какая сложность?

– Ты не прав, Виктор… Цветов много, но все заняты. Черный – траур, белый – поражение. Красный и коричневый по понятным причинам не подходят… Зелёный – ислам.

– А если голубой. Цвет неба и…

– Стоп! Ты на что меня толкаешь? Ты бы ещё розовой предложил… У нас регион традиционных взаимоотношений. Мы не Амстердам какой-нибудь.

– Может быть оранжевый?

– Я, Виктор, думал об этом. Но не поймут нас люди. Засмеют. Получится какой-то фарс с горилкой… Я пока склоняюсь к сиреневому.

Афонин замолчал и отошёл к окну. Глядя на пустынную площадь, он представлял на ней толпу с сиреневыми флагами. У всех одинаковые галстуки, а у девушек косынки, или даже платья. Все хором скандируют: «А-фо-нин!».

Даже сейчас, после ареста Кима Баскакова, у соперника Афонина ещё оставались шансы. Но такого сиреневого напора Ямпольскому не выдержать. Сила толпы увлечет неустойчивых избирателей…

С трудом Афонин отошел от окна и возобновил беседу.

– Я тебя, Виктор, не только из-за премии вызвал. Есть для тебя очень конкретное задание… Утром мне звонил австрийский бизнесмен. Хочет построить у нас конфетную фабрику, гостиницу и ещё что-то.

– Так это отлично! Перед выборами это просто подарок… Западные деньги устремляются в Дубровск! Новые рабочие места, передовые технологии.

– Я всё это понимаю и сам… Так ты, Виктор, устрой австрийца в нашем гостевом домике. Приставь к нему надёжного человека.

– А он надолго?

– На месяц. Или на два… Он и отдохнуть у нас хочет. Возможно и до выборов его задержим… А ты срочно изучи его биографию, связи, привычки и всё такое.

– С иностранцами это сложно.

– Он не совсем иностранец. Он бывший наш… Запиши его данные: Стас Силаев из Вены. Фирма «Красс».

* * *

Ещё в Москве Олег кое-что узнал об адвокате Хлебникове, который за два дня до этого улетел в Дубровск. Сведения были обрывочные. Не ясно, кто его нанял для ведения дела Кима Баскакова, почему выбор пал именно на молодого Сашу Хлебникова, а не на какого-нибудь зубра с высокомерной улыбкой, животиком и бабочкой.

Хлебников всегда ходил в отличниках. Для адвокатской практики это хорошо, но не очень. Все положительные характеристики о нём, которые успел раздобыть Крылов, имели двойной смысл: «скрупулёзный парень, законник, педант…». В этих словах и в чуть иронических интонациях Олег улавливал истинное отношение к молодому адвокату: «Формалист, буквоед и зануда. Трусоват он и ни на какой риск не пойдёт. Трудно с ним дела делать».

Олег Крылов принял этот психологический портрет к сведению. Педант – не самая страшная личность. И не таких приходилось уламывать. Сработаемся!

Главное, Олег узнал, где в Дубровске остановился Саша Хлебников. Более того, наставник молодого адвоката обещал позвонить ему, сообщить о приезде сыщика из «Совы» и посоветовать взаимодействие. В рамках закона, разумеется.

Дубровск оказался очень уютным городком. Промышленная часть и новостройки спрятались за холмом и не мозолили глаза, а старый город сохранил очарование русской провинции. Смени вывески на магазинчиках, убери с крыш антенны и можно фильм про Бальзаминова снимать.

Гостиница, где остановился адвокат, была из тех же времён, из позапрошлого века. Возможно, она и название своё сохранила. Слово «Восход» политически нейтрально. Так гостиница могла называться и при Николае, и при Иосифе, и при Владимире.

Крылов хорошо знал, что даже в самых захудалых городах есть два-три гостиничных номера со стационарной техникой: микрофоны напиханы везде, включая туалет.

Если дело Баскакова сфабриковано и связано с выборами губернатора, то адвокат есть самая подходящая фигура для поселения в такой «технический» номер.

Как в самом дешевом детективе Олегу пришлось найти парнишку, почти беспризорника, который за один доллар согласился без лишней суеты найти номер адвоката Хлебникова и передать ему записку.

Минут двадцать ожидания, и Олег начал волноваться. Беспризорник вполне мог не сделать дело, а вместе с долларом сделать ноги.

Но парни из Дубровска ещё сохранили честь. Пацан прибежал на сквер взмыленный и довольный.

– Едва нашёл. Ключа на доске нет, а номер заперт. Я искать… В душе нашёл. Под холодной водой стоит и дрожит.

– Почему под холодной. Так у нас летом горячую воду не включают. И так тепло… А я долго по коридорам бегал. Туда-сюда.

Парень посмотрел на Олега глазами голодного спаниеля и последнюю фразу повторил ещё раз.

Олег понял и дал пацану ещё доллар…

Узнать Александра Хлебникова было несложно. Из гостиницы вышел человек в тёмном костюме, в очках и при галстуке. Влажные волосы были зачёсаны сверхаккуратно: волосок к волоску… Отличник!

Согласно записке адвокат перешёл улицу и направился в сквер к фонтану с Купидоном. Правда, в фонтане давно уже не было воды, а Купидон лишь угадывался без правой руки, лука и стрел.

Олег следил не столько за адвокатом, а больше за гостиничной дверью… И точно – секунд через двадцать оттуда вышел некто и, сохраняя дистанцию, пошёл за Хлебниковым.

Нельзя сказать, что субъект стопроцентно выглядел как филёр. Топтуны, они тоже люди и имеют индивидуальность. Но есть в облике и в действиях нечто общее. Так, мужик ни разу не взглянул на адвоката. Вправо – да, влево – да, а на Хлебникова только мельком, переводя взгляд… Или дистанция – двадцать метров, не ближе и не дальше. Притормозил адвокат, уточняя дорогу к Купидону, и мужик остановился. Зашагал Хлебников, и тот потопал… Олег даже улыбнулся и загордился: нас не проведёшь!

Где-то вдалеке загрохотал трамвай. Остановка его рядом, в десяти метрах за фонтаном.

Олег подошёл к Хлебникову, стараясь не засвечивать перед топтуном своё лицо.

– Привет, Саша. Я Олег Крылов.

– Здравствуйте… Только почему нельзя было в гостинице встретиться? Зачем надо было ко мне этого хулигана подсылать?

– Хулигана? Он хороший мальчик.

– Хороший? Он дверь в душ выломал. Так дёрнул, что крючок в стену отскочил.

– Он очень старался. За валюту парень работал… Я всё объясню, Саша. Сейчас некогда. Наш трамвай подходит. Тихонечко обходим Купидона и по моей команде летим на заднюю площадку.

Очевидно, что такого адвокат Саня Хлебников не ожидал. Он не стал задавать вопросы, а покорно поплёлся вокруг фонтана.

Трамвай уже стоял на остановке. Вышли из него трое. Входила лишь одна старушка. Она долго возилась со своей сумкой на колёсиках. Основная её часть уже протиснулась в дверь передней площадки. Ещё две-три секунды, и нервничающий уже водитель закроет дверь.

Олег схватил адвоката за руку и рванулся к трамваю… Они проскользнули в сходящиеся створки.

Проделывая этот финт, Олег спиной чувствовал, что топтун держит дистанцию. Это всего пять секунд бега, но вполне достаточно для отрыва.

Трамвай дернулся и начал набирать скорость, когда по его борту раздались глухие кулачные удары. Теперь всё зависело от характера водителя. Если там сердобольная мамаша, то может остановиться и открыть дверь.

Нет, за рычагами трамвая сидела зловредная баба, и вагон только ускорял своё движение по рельсам.

Нельзя сказать, что Хлебников всё понял, но, посмотрев на отставшего от трамвая мужика, он перевёл взгляд на Олега:

– Мы от него бежали?

– От него… Сейчас он найдёт машину и будет догонять. Так что, на первой же остановке выскакиваем и бегом в переулочки… Первый раз в жизни от хвоста на трамвае ухожу…

Обстоятельный разговор они начали только на окраине города, на пустыре, переходившем в овраг.

Олег говорил шепотом и постоянно оглядывался. Они чисто оторвались от наружного наблюдения, и он ничего не опасался. Но ему было необходимо сохранять для Хлебникова чувство напряжения, радость от удачно проведённой операции!