Текст книги "Победителей не судят"

Сквозь тернии в сливы колючие…

В девять утра вызвал к себе заместитель по тылу.

Долго объяснял сложившуюся ситуацию у него в отделе. Неловко, неуклюже. Однако же было понятно, куда клонил. К концу недели надоть съехать из «каморки».

Только вышел на улицу, звонит начальник адъюнктуры. Требует от меня какой-то «план исследования», и, что, дескать, пора бы мне встретиться c моим научным руководителем.

Не успел я добрести в унынии и задумчивости до комнаты в казарме, как начальник кафедры, к которой я был прикреплен, срочно затребовал к себе, – сообщил употевший дневальный.

Вот, блин… Сговорились все, что ли…

– Здравия желаю! Дмитрий Васильевич! – постучавшись, вошел я в кабинет начальника кафедры.

– Здорово, здорово, Алексей Михайлович. Что-то не заходишь ко мне, на кафедру. А нам, может быть, помощь требуется. Являешься, когда тебе что-то нужно, – c ехидцей начал отчитывать, точно патефон со старой заедающей песней, полковник Козлов.

– Вот. Пришел! И помощи я у вас, насколько помню, еще ни разу не просил.

– А кто ты такой?! Старлей! Поспорить-погрубить решил со мной?! А…?!

– Это вы чего-то «наезжаете»! Товарищ полковник!

– Пошел вон отсюда! – прошипел Дмитрий Васильевич, схватив телефонную трубку, нервно тыкая длинным пальцем в кнопки.

Я еще подумал, что весь он какой-то долговязый, тощий, несуразный… И звезды на погонах, зловеще сверкая, по размеру – смотрелись больше как генеральские…

– Это вы мне…?! – недовольно спросил я.

– Тебе, тебе…, выписка, когда понадобится, обсуждения кафедры, еще придешь! Я тебе припомню!

Выходя из кабинета, хотел было сказать ему что-нибудь этакое – язвительное, но подумал: «а вдруг, и, правда, пресловутая выписка – очень важный документ…». Промолчал.

Что называется: «…вот и поговорили…».

Не наука, а какие-то одни непонятные формальные «бумажки». Ей, Богу!

У заместителя по науке Игоря Сергеевича, на всякий случай, вел себя предельно корректно, нижайше уважая его: и звание майора, и высокую должность.

Выяснилось, что зовут моего научного руководителя диссертационного исследования – И. С. Дурень. И живет он в другом городе. Общение c ним на сегодняшний момент возможно только c помощью электронной почты.

– Товарищ майор! У меня нет компьютера, а начальник кафедры вечно выгоняет! Где я интернет c почтой возьму?!

– План составил? – резко перебил зам.

– Составил, – не моргнув, соврал я, – напечатаю в городе, занесу.

– Срочно нужно. Садись-ка за мой! Десять минут тебе хватит?

– Так точно!

Пока майор гулял по своим делам, в интернете я быстренько нашел похожую тему в рубрике: «…продается диссертация; пишем на заказ…». Скачал текст предпочтительного плана. Немножко упростил, подредактировал… и, благополучно нажал кнопку «печать»… И еще семь минут выискивал себе новое пристанище на сайтах аренды комнат и квартир.

– Неплохо, совсем неплохо… Кто помогал? – читал мой план Игорь Сергеевич.

– Хм… Сам писал. Кучу литературы, авторефераты штудировал!

– Молодец! Кстати, если хочешь, могу свой ноутбук продать, – предложил майор. Увидев мои поджатые губы, веско добавил, – в рассрочку отдам, скажем, – тысяч за пять.

– Спасибо! – воскликнул я, и было потянулся за покупкой, как Игорь Сергеевич шлепнул книжкой по рукам.

– Но, но! Не так быстро. Погуляй c часик. Я пока его почищу. А еще лучше помоги-ка, вон, на том столе новый комп установить. Вытаскивай из коробок…

Так у меня появился «друг»…, – черный, компактный, корейского производства.

И, между прочим, не надо было больше шляться промозглыми вечерами, ухаживая за очередной пассией. Написал письмо в социальных сетях: «да» – значит: «да»; «нет» – так: «нет». И, вообще, я лучше кино посмотрю, или в игрушки поиграюсь, чем время тратить.

Наверное, я стареть стал, или понял, что женщина должна быть одна – единственная и неповторимая, c которой не надо притворяться, можно быть самим собой, c ней и так чудесно и очень хорошо…

C квартирным вопросом дела обстояли хуже.

Даже однокомнатную квартиру из-за переплаты агентам мне, оказалось, не потянуть. Сдаваемые комнаты были на порядок дешевле, но и там подходящий выбор оставался небольшим.

Перебрав за три дня все варианты, я, наконец, стоял перед железной дверью, и нажимал на звонок в пятый раз.

– Что, б..дь, уснули, что ли, или глухие совсем?! – выругался я, собираясь уже уходить, как за дверью послышалась какая-то возня, похожая на приглушенный стук тапка обо что-то твердое и одновременно странно-мягкое. Дверь со скрипом открылась…

На лестничную площадку выскочил, чуть не сбив меня c ног, здоровущий черный кот.

Затем появилась хозяйка квартиры – этакая «милая» бабуля в старом халате, накинутом поверх спортивного костюма.

– Не надо так звонить, не глухая, слышу хорошо, – сверля цепким взглядом, вымеряла бабуся меня c головы до ног.

– Здрассте! Комнату сдаете?

– Евгения Ивановна – меня зовут! Разувайся, тапки в углу, пошли смотреть…

Комната была еще меньше моей «каморки». Еле умещался старый диван, шкаф и письменный стол у окна.

В квартире, казалось, остановилось время, где-то в брежневской эпохе: черно-белый телевизор на четырех ножках стоял, прислоненный к стене в зале; везде ковры, прибитые к обшарпанным стенам; старая и облезлая чугунная ванна c унитазом приютились в уборной; в кухонке – проржавленный холодильник c перекошенной дверью; а в остальные комнаты меня не пустили.

Вдобавок прилагались следующие непреложные правила: «…лежать или сидеть на диване разрешается исключительно в ночное время; телевизор включать без разрешения – категорически запрещено; c восьми часов вечера дверь в квартиру для всех закрывается до утра…».

А куда мне деваться?! Денежек осталось только-только до зарплаты. И то приходится думать над тем, что закупить на оставшуюся неделю: лапши или картошки. Естественно, что o мясе, рыбе или майонезе речь вообще не шла.

К вечеру переехав в новое жилище, и, пережив порядочный стресс от двухчасовых нравоучений комнатосдателя, на оставшиеся деньги купил коньячку. Тем более был повод обмыть мой ноутбук… а еда, что еда?! Разве это жизнь?! Выживание в «гетто» под присмотром Евгении Ивановны.

– Зачем тебе стопка?! А что у тебя в бутылке?!

– Лекарство.

– Мне кажется, пахнуло коньяком!

– Настой боярышника на спирту. У меня…, – надо было быстренько придумать заболевание, причем не свойственное старухам, – … у меня последствия ранения в мужской половой орган, – нашелся я.

– А рецепт есть?

Я молчком закрыл бутылку и ушел в свою комнату…

Во второй раз в жизни пил из горла…

Утром было воскресенье… Открылась тихо дверь и бабулин голосочек попросил не закрывать дверь, потому что ее «котик» должен обходить свою территорию.

– А может мне надо заняться любовью, c самим собой?! – крикнул я вдогонку Евгении Ивановне, но она не поняла моего намека или сделала вид, что не слышит.

C меня моментально слетели остатки сладкой истомы, когда знаешь, что сегодня выходной, никуда не надо спешить, можно поваляться под теплым одеялом, и даже прикрикнув кому-нибудь в пространство квартиры и мира, но в основном самому себе же: «… а ну ка, кофе мне быстренько – организуйте там…!!!».

Я присел на диване. Укутался в плед. Оказалось, что уснул вчера, не раздеваясь. Болела голова и мучила нестерпимая жажда. А чая-то c «кофием» у меня и нет…

Быстренько собравшись, выскочил на улицу, оборвав на втором абзаце нравоучительную историю Евгении Ивановны o вреде пьянства и табакокурения.

В круглосуточном павильончике было пусто. Только продавщица смотрела за прилавком телевизор, и вкусно пахло свеженькими, наверняка, только что со сковороды, горячими блинами.

Порывшись в карманах в поисках мелочи, хотел было купить стакан чая, как вдруг обнаружил во внутреннем кармане куртки бумажную купюру. Она загадочно хрустнула в моих пальцах и пообещала безбедное существование до самой зарплаты. Откуда она таинственным образом уцелела?! я не понимал…

Чего уж мелочиться?! Взял порцию блинов c икрой и полстакана какой-то подозрительной настойки из бутылки c красивой этикеткой. Выпил, закусил, и как же стало славно, друзья мои…

По телу разлилось благодатное тепло, а в душе появилась надежда, что все будет хорошо! Может, диссертацию и не напишу, но до пенсии уж как-нибудь дотерплю…

Вернувшись к обеду домой… хотя, какой это дом? Дом – это где тебя любят и ждут или, как вариант, ты в нем полноценный хозяин. В общем, вернувшись к обеду в свою комнатушку, пришлось дослушать двухчасовую бабкину лекцию o том, как ее троюродный племянник сначала баловался пивком после баньки, а закончил алкоголизмом и воровством вещей из собственной квартиры.

– Выключай плиту! – Евгения Ивановна резко поставила выключатель плиты на – «ноль».

– Че, делаете-то?! Они же еще не сварись! Даже не закипели!

– Так дойдут… В твоих пельменях и мяса-то нет, одно тесто! И, вот еще что… Алексей, ты очень долго оставляешь холодильник открытым. Заранее обдумывай, чего хочешь взять. А потом – раз, два, три – и дверцу морозилки на место! И…

– Хорошо…

– И…

– Хорошо…

Остаток воскресенья я сидел в интернете, напористо выискивая себе новое жилье…

А из дальней комнаты Евгении Ивановны доносился шепот, точно зловещий наговор: «…мой котик единственный! Только ты умеешь глазками водить из стороны в сторону. Влево – вправо! Влево – вправо! Умница! Вот ты не моешься, а потом покрывало не отстираешь… Холодильник надо закрывать быстро, а не стоять перед ним как „баран перед огородом“… А квартирант наш моется и моется, из-за него уже плесень во всей квартире. А сидеть можно только за столом. Если хочешь лечь – будь добр, на диван. Полностью расстилай, раздевайся. И ложись спать! Сидишь за столом. Стулья раскачиваешь. Кто будет ремонтировать?! Пошел погулять – пустую бутылочку мне принеси. Не выбрасывай!»

«Ваки-кваки»

– Алексей Михайлович! Статью ВАК написали? – поймал меня в коридоре, чуть ли не за шиворот, начальник адъюнктуры.

– Что еще за – ВАК?!

– Повторяю, для тех, у кого в организме острый дефицит йода, Вы обязаны иметь по своему исследованию, как минимум, две статьи в журналах, рецензируемых ВАК!

– Ну! И что?!

– Старший лейтенант Зарубин! Пишите объяснительную!

– Не буду! Нет такого понятия в документообороте – «объяснительная».

Не выдержав психологического отпора, начальник над всеми адъюнктами психанул и убежал.

Чего писать-то?! C начала месяца меня запихали в инвентаризационную комиссию. Пришлось неделю считать ложки c кастрюлями по столовым и складам. Потом дня четыре ксерокопировал толстые книжки. Только закончил, как выяснилось, что их надобно перевести в электронный вид. Затем три дня участвовал в учениях курсантов. А сейчас сижу на учебных занятиях, подменяя заболевших преподавателей c моей кафедры. Начальник мой кафедральный, «господин» Козлов, правда, смилостивился надо мной. Больше не выгоняет, и даже выделил мне стол и стул в одном из кабинетов.

А сосед по кабинету, Александр Александрович, преподаватель информатики, каждый день пытается вывести меня из себя глупыми и подленькими ужимками…

– Вот тебе сколько лет, Алексей?! Ни квартиры, ни машины, ни жены, ни детей… Думаешь, ученая степень стоит того?!

– Сан Саныч! Занимайтесь, пожалуйста, своими делами! – ускользал я от разговоров. И тут, действительно, приходили к информатику какие-то посетители, долго шептались c ним, и, в конце концов, заговорщицки уходили все в коридор.

– Так вот! – радостно потирая ладони, продолжил нравоучения Александр, вернувшись в кабинет – я тоже писал. Семь лет. Бросил… Зато… А машину мою видел?! Весь город от зависти позеленел…

– Ну и что?! А я вот – «чмо», – пешком хожу!

– Что, что…?! Между прочим – «Ягуар»!

– Отвали! А?! Чего пристал?! Живи, как хочешь! Я же к тебе не лезу…, – я даже угрожающе привстал со стула.

Сосед намек понял, обиделся и заткнулся…

Видел я стоянку у института… Автомобили – все как на подбор: «Ягуары», «БМВ», «Мерседесы»…

И хватает же совести у некоторых требовать от меня еще какие-то там статьи – «ВАКИ-КВАКИ»!

Статья не писалась… Все уж исписано – на тысячу раз. Ученые, еще c древних времен, высказались по тем или иным спорным юридическим вопросам. Из учебника в учебник, из журнала в журнал, – одно и то же. Можно сравнивать целые абзацы, – один в один. Даже запятые стоят на том же месте.

Все же, честно отсидев три дня в библиотеке, накарябал пять c половиной страниц довольно-таки сносного текста.

И тут выяснилось, что за публикацию надо платить: одна страница – одна тысяча рублей; две страницы – две тысячи и т. д.

Пришлось убавлять до минимума. А вычеркивать-то жалко. Но денежек кровных еще жальче. Все же пришлось отдать три тысячи. Но хоть сэкономил две…

Только отправил, начальник адъюнктуры опять пристал…

– Зарубин! Не вижу ваших рефератов. Все сдали, кроме вас!

– Какие, б..дь, еще рефераты?! Станиславович! Отстань от меня! А?! По-хорошему…

– Не отстану!

– Отвали! Давай-ка напишу тебе одну большую объяснительную – на все мои прошлые и будущие «согрешения».

– Рефераты! По философии и иностранному… Последний срок – понедельник! И еще…

– Пошел ты в…

Поздно вечером, заходя к себе в комнату, увидел расстеленный на моем диване какой-то странный половичек. Чистый, но выглядел он как-то странно, как подстилка для собаки…

– Я тут подумала…, – из кухни донесся голосочек Евгении Ивановны, – покрывало износится, и стирать его трудно… Постелила тебе дорожку… Зато теперь, когда захочешь, можешь лежать…

– Да уж… Спасибо!

– А я сегодня только к обеду и заметила! Какой холодильник стал…! —заглянула в мою комнату Евгения Ивановна со слащавой улыбкой, – прям, как новенький! Сколько я тебе должна за работу и за пленку?

– Нисколько…, – рявкнул я.

– А я перчиков фаршированных приготовила! Иди, покушай!

– Спасибо, не хочу! – моментально вспомнил про торчащие из морозилки волосатые c большими когтями куриные лапы.

– Я же старалась! – надула губки Евгения Ивановна.

Я брезговал, если честно, угощаться c ее стола. А она чересчур напористо, точно больная навязчивой идеей, пыталась всякий раз чем-нибудь накормить. До скандала и обоюдных упреков…

Настораживали продукты, из которых было приготовлено. То это были битые яйца за полцены, то рыба странного желто-липкого оттенка, то, вот как теперь, перчики, фаршированные неизвестно чем…

– Не попробуешь, я обижусь! И будешь искать новую квартиру! – категорично заявила Евгения Ивановна.

– Ладно… Но только один! – сдался я.

Блюдо, на первый взгляд, показалось съедобным. Но минут через сорок, начались острые приступы нестерпимой жажды.

Далее события развивались в хронологическом порядке, как в сюжете кошмарного документального фильма…

Семь часов вечера. Пью третью кружку крепкого чая…

Восемь часов вечера. Не обращая внимания на колючий ветер, хлеставший меня по лицу мокрым снегом, я бегу в магазин, покупаю бутылку лимонада, и тут же у прилавка c жадностью почти всю выпиваю…

Десять часов вечера. Кружится голова. Подташнивает. Пытаюсь уснуть…

Глубокая ночь. Вскакиваю c дивана. Бегу в туалет. Дверь закрыта, из-за которой слышно, как Евгения Ивановна матерится и громко рыгает…

– Кто там… стучится?

– Кто, кто?! Ну не кот же…

– Чего тебе?

– В туалет сильно хочу!

– Хр-р, хр-р, блюа-у-у-у-у…!!!

В последнюю секунду выскакиваю на улицу. И, в кустах акации громко блюю… слюни, сопли, текут горькие слезы… Тут же настигают острые приступы поноса…

Шесть утра. Проснулся. Слабость во всем теле. Как же! Организм очистился… Единственное, что радует – это то, что не надо идти в институт. Воскресенье.

Девять утра. Бабушки не слыхать и не видать. Может, сдохла…?!!!

Ближе к обеду. Послышалась возня в кухне. Гулкие удары тапка oб…, наверняка, где-то втихушку нагадившего, кота.

К вечеру кое-как, напялив курточку, выхожу на улицу глотнуть свежего воздуха.

Выпал первый снег. Приятно свежо. И воздух прозрачный-прозрачный…

Во дворе детишки слепили снеговика. И даже нашли где-то оранжевую морковку c поломанной метлой. И, показалось, что он живой, и смотрит на меня, грустно улыбаясь…

Наверное, потому, что скоро наступит вечер. Снеговик останется во дворе один. Беззащитный. Может растаять к утру c оттепелью. Или хулиганы сломают.

А мне тоже грустно, хочешь-не хочешь, но придется возвращаться обратно в ненавистную комнату c неудобным продавленным диваном…

Добрел до универсама. Купил чатушку водки для дезинфекции и пачку чёрного чая.

Чатушку пришлось выпить на улице, в компании со снеговиком…

Когда закончится моя служба, и я выйду на пенсию, первым делом придется посетить психиатра и нарколога. Я даже представляю, как сажусь в полукруг пациентов на деревянный стул…

– Здравствуйте! Меня зовут Алексей. Я – алкоголик! Я ненавижу науку, а также престарелых женщин, в особенности тех, кто сдает комнаты…

– Здравствуй, Алексей! – хором поздороваются со мной…

Скоро весна

Сегодня меня вызвал начальник института. Зачем? Понятия не имею. Но в приемной намекнули, что настроение c утра у генерала было хорошее.

Дверь распахнулась. Выскочил красный, как ужаленный, главбух, и унесся, тяжело дыша, по коридору. Только картины со стендами колыхались вдоль стен, болтаясь на веревочках.

Секретарша позвонила начальнику, доложила обо мне. Кивнула, дескать – «заходи»…

– Почему наукой не занимаешься, кафедре не помогаешь? – c порога насел генерал.

– Товарищ генерал!

– В общем так! Еще раз Козлов на тебя пожалуется, – вышвырну! И домой отправлю, – перебил начальник.

– Да уж поскорее бы…, – пробурчал я.

Генерал сделал вид, что не услышал, – ты там на своих занятиях Сидорову «двояк» влепил. Исправь. Пацана в увольнение не отпускают.

Я помнил этого Сидорова. Избалованный, наглый курсантик. Завсегда на занятиях пытается всхрапнуть, а если не спит, в телефон свой навороченный играется. Вот я ему и поставил «неуд».

Козлов сам исправить оценку побоялся, опасаясь моих непредсказуемых действий. Жаловался на меня, что: «Зарубин – редкостный отморозок. Но самое страшное, что терять ему нечего…». Наверное, поэтому и «настучал» на меня генералу.

– Товарищ генерал! – хотел прояснить я ситуацию, но начальник снова перебил.

– И запомни, Зарубин! Каждая поставленная тобой неудовлетворительная оценка, – шаг к коррупции.

– Спасибо за информацию! Разрешите идти?!

– Идите!

Через час, взяв в учебном отделе журнал, напротив фамилии «Сидоров», вписал, жирно обводя, в каждую пустую клеточку «отлично»…

Нате – подавитесь!

Как же все надоело… Как китайский мальчик, хожу, всем кланяюсь, улыбаюсь… «Подпишите, пожалуйста, рецензию. Будьте любезны – почитайте… Извините, что побеспокоил…». А мне: «…что это?! Кто ты такой?! На каком основании?! Пошел вон!». Ну да… Фамилия моя, не то, что у некоторых, не Иванов! А то бы тоже позвонил маме c папой: «…меня Козлов обижает! Примите меры…».

Говорят, что это одно из правил «просветления»! Так сказать – «тест на прочность».

– А ты попробуй «полюбить» свою диссертацию. Через – «не хочу»! Проникнись темой! Думай o ней, даже в туалете!

– Да! Да! Есть слова: «надо» и «нельзя». И нет слов: «не могу» и «не хочу».

– Вот, вот! Соображаешь!

А после обеда меня уже вышвыривали c кафедры…

– Что делаешь? – спросил начальник кафедры, войдя в кабинет преподавателей и сразу же недобрым взглядом уставившись на меня.

– Диссертацию пишу! – стараясь как можно спокойнее, ответил я.

– Наукой в библиотеке занимаются! Вот туда и иди, – резко выговорил Козлов и ушел.

Через десять минут снова явился.

– Я же сказал тебе…!!! Иди в библиотеку! Чего лыбишься?!

– Думал – пошутили…

– Не надо думать! Надо выполнять!

Я действительно улыбался… всегда улыбаюсь, когда вот так…

Ну что ж…

Еще раз посмотрел на Дмитрия Васильевича. Вроде трезвый…

Ладно… Собрал свои «манатки»: запихнул ноутбук в сумку, пододел курточку c шапкой, отстегнул казеный ключ от колечка, небрежно бросив его на стол, и ушел…

Наверняка со стороны все происходящее в кабинете покажется странным и нелепым. Как это так?! Ни c того, ни c сего, взять и выгнать человека. Без причин, без объяснений…

Но это, к сожалению, так. И самое плохое, что я к этому привык. Да и деваться мне было некуда. В библиотеке местных работниц я тоже чем-то раздражал. А уж o «своей» комнате в бабушкиной квартире молчу…

Долго сидел на скамеечке. Солнышко пригревало. Хотелось прилечь, свернуться калачиком, и забыться…

Ветерок подул в мою сторону. Запахло дымом. Рядом на пустыре курсантка жгла бумаги, наверное, списанные контрольные или курсовые работы.

Я подошел, вытащил из сумки свою первую главу, и лист за листом бросал исчирканную рукопись в костер.

Листки съеживались, темнели и тут же вспыхивали ярким оранжевым пламенем, уничтожая обидные комментарии c рецензией научного руководителя между моими «гениальными» строками…

«Глубокоуважаемый адъюнкт! Идите и работайте! Не лезьте, куда Вас не просят… Вам не только диплома кандидата наук не видать, как собственных ушей, у Вас надобно, вдобавок, еще и аттестат o среднем образовании отобрать… „Работа“ на заводе, а здесь – „научное изыскание“… Удосужьтесь почитать, хотя бы для интереса, кодекс, статью сто пятую, часть вторую… Понаписали всякую галиматью… Вы, думаете, мне заняться больше нечем, чем вдумываться в Ваши „опусы“?!»…

– Скоро весна! – зачем-то вслух сказала курсантка, глядя на меня красивыми карими глазами из-под черных густых ресниц.

– Пошли в кафе, мороженое есть! – сам не знаю почему, предложил я.

– Ой! Мне нельзя. Я на дежурстве, – улыбнулась она.

– Ну, тогда как-нибудь в следующий раз…

Вспомнил, что забыл в кабинете любимую c нарисованными бабочками кружку. Вернулся на кафедру, а тут такое…

В коридоре толпились здоровенные ребята в камуфляжах и масках. Не хотели меня пускать, мягко отталкивая, и предлагая пройти другой «дорожкой». И тут я увидел в полуоткрытую дверь, что мой сосед по столу щуплый преподаватель информатики, Санек, сидит уже в наручниках. Мужчины, очевидно, оперативники проворно вытаскивали ящики, коробки, вытряхивая содержимое прямо на пол…

– Тебе чего?! – закричал на меня, пробегавший мимо, начальник кафедры.

– В туалет, – не моргнув, нагло ответил я.

– Зачем? – в свою очередь спросил солидный мужчина, очевидно и руководивший всей этой «катавасией».

«Особист или следователь», – подумал я. Его дорогой костюм под шикарным черным пальто резко столь дисгармонировал c моими старыми застиранными джинсами и зеленой китайской курткой, что мне ничего не оставалось как рявкнуть:

– Срать хочу!

Зависть – плохая штука… Но возникает вопрос! Ладно, те, кто ворует или берет взятки – ездят на дорогих иномарках. Здесь все понятно. Вполне логично… Но почему, те, кто их ловит – тоже имеет шикарное авто?! По этому поводу, лично у меня, возникает много щекотливых вопросов…

Вернувшись в квартиру, и изрядно проголодавшись, я столкнулся c еще одной крайне неприятной действительностью – «а жрать-то мне нечего!».

Последняя надежда – «тревожный чемодан» c сухим пайком был давно съеден. А завалявшаяся на дне брезентового мешка пачка галет на прошлой неделе была обоссана хозяйским котом.

К моей зависти примешалось колоссальное чувство ненависти и мести…

Вот она безысходность… когда закончились «гранаты, патроны», а беспощадный враг окружил тебя, и лезет и лезет на твою «высоту»…

Я примостился в угол дивана и задремал… Что-то пригрезилось – спокойное и безмятежное. Черноглазая симпатичная курсантка мило улыбалась во сне. Приснился мой армейский автомат и целый ящик патронов. И ласковое весеннее солнышко…

Я проснулся. Резко подскочил. Во внутреннем кармане китайской курточки что-то лежало и неудобно давило в левый бок – ни твердое, ни мягкое, что-то гибкое. Быстро засунул руку в карман и вытащил небольшой газетный сверток…

Аккуратно развернул… На «собачьем коврике», выдавленной поверхности дивана, в тридцати сантиметрах от моего удивленного лица, лежала стопочка крупных денежных купюр… Вау!!!

Уж доподлинно не знаю, что там случилось утром в кабинете, но очевидно одно, – во-первых, кто-то, а наверное Сашенька, вляпался в коррупционное дельце; во-вторых, Козлов знал об этом, потому и выгнал меня, чтобы не путался под ногами; и, в-третьих, деньги подсунули мне. Случайно так получилось или хотели подставить, не могу утверждать, да мне и безынтересно. Главное, что этой суммы вполне достаточно, чтобы снять нормальную квартиру, пополнить провиант, и купить, наконец, нормальные штаны. И к черту – всю мораль…

Через полчаса позвонили в дверь. На пороге стоял Санек, виновато улыбаясь…

– Извини, так уж вышло!

– Ты o чем?! – притворился я, будто ничего не случилось.

– Спасибо, что не сдал меня!

– На здоровье! В общем, так: я ничего не знаю, не видел, и не слышал. А то, что было в моем кармане пойдет в «фонд помощи бедному адъюнкту»… Согласен?!

– Уф-ф…! – только и смог фыркнуть от переполнявшего душу счастья информатик, и закивал, точно конь на водопое, отгоняя назойливых паутов, – может, в закусочную сходим?! Коньячку хлопнем?!

– Какая закусочная?! Сашенька! В ресторан! Друг мой! В ресторан!

– В ресторан, так в ресторан.

– Вот и славно! Подожди минутку, вещи соберу. Я оттуда в гостиницу…

Прощайте Евгения Ивановна c Вашими «нацистскими» замашками и котом Леопольдом! Прощай диван c «собачьим» ковриком! Прощайте десять раз перезашитые сапоги и обветшалые джинсы! Прощай нищета! Хоть бы и на пару месяцев…

Здравствуй жизнь!

И скоро весна!