Текст книги "Тюрки или монголы? Эпоха Чингисхана"

Другой пример. Русский князь Ярослав Всеволодович с Бату-ханом заключили мирное соглашение, и из рук хана князь получил ярлык на Великое княжение на Руси, а в западном походе в Европу в составе войск Бату-хана, наряду с другими, находились и русские ратники.

«В традиции монголов было использование населения завоеванных стран в первых эшелонах своих войск, поэтому в армии Бату-хана при завоевании стран Центральной Европы присутствовали воины из половецкой степи и русских княжеств» [31, с. 4].

Исследователь А.А. Гордеев, автор книги «История казачества» на этот счет выдвигает смелую и логичную версию: «Легкая конница формировалась из состава покоренных народов, отличавшихся особыми свойствами степняков – подвижных, ловких, физически выносливых и привычных к верховой езде. Основу легкой конницы в составе монгольских войск составляли «казачьи войска», состоявшие из племен сибирских орд «касахов» и Средней Азии – узбеков (в XIII в. никаких «касахов» и узбеков и в помине не было). После покорения этих племен монголами они вошли в состав их армии и появились с ними в пределах русских степей» [21, с. 29]. А в южных степях Руси, как известно, кочевали половцы, также принадлежавшие к составу тюркских племен. У них с пришельцами был один общий язык, одинаковый образ жизни. Так что, им, степным кочевникам, под какими штандартами служить – особой разницы не составляло. Лишь бы был удачливый и предприимчивый командир.

Некоторые исследователи в своих работах приводят, казалось бы, невероятные факты: «…рыцари герцога Габсбургского сумели взять в плен одного татарского командира отряда, который оказался… английским дворянином на службе у великого хана» (А. Бушков, с. 277).

В армии Чингисхана не было деления на «своих» и «чужих». Воинское братство, рыцарская этика уравнивала этническое и конфессиональное различие воинов. У них была одна цель – военная добыча.

Поскольку Чингисхан не был приверженцем никакой веры и не следовал никакому исповеданию, то он не проявлял нетерпимости и предпочтения одной религии другой и не превозносил одних над другими; наоборот, он почитал и чтил ученых и благочестивых людей всех религиозных толков, считая такое поведение залогом обретения Царства Божия. И так же, как он с почтением взирал на мусульман, так миловал и христиан, и идолопоклонников. А дети и внуки его, по несколько человек, выбрали себе веру по своей склонности: одни приняли ислам, другие христианство, некоторые избрали идолопоклонство, а еще некоторые остались верны древним обычаям дедов и отцов, и ни на какую сторону не склонились, но таких было меньшинство. Но хоть и приняли они разную веру, но по большей части избегают фанатизма и не уклоняются от ясы Чингисхана, что велит все толки считать равными и различий меж ними не делать» (Джувайни, I, с. 19). Говоря современным языком, монгольские завоеватели были весьма толерантны.

Относительно стратегии и тактики ведения боевых действий армии Чингисхана, то эти наставления гениального полководца полковник Булат Кыстаубаев выразил следующими словами: «Умение сочетать разумный риск с точным расчетом он причислял к мудрости и таланту своих нойонов. Воин был обязан уничтожить максимум врагов и при этом сохранить собственную жизнь для семьи, для родовой общины, для племени, для Орды.

Для воина отвага – это тактика выживания, трусость – это ловушка для смерти. Чингисхан считал, что в сражении можно спасти жизнь и одержать победу способами внезапного нападения, умелой защиты, ловкого маневрирования, временного отступления, с расчетом заманить врага в заранее подготовленную ловушку. При этом ни в коем случае не должно было допускаться и мысли о недооценке противника. Чингисхан учил, что считать себя умнее противника непременно ведет к поражению» [72, с. 145] (по Б. Кыстаубаеву).

Историк К. Босворд, хорошо изучивший эпоху непобедимых мамлюков, дал тюркам лестную характеристику: «Тюрки напоминают песчинку, которая, попадая в инородное тело, обрастает и становится жемчугом, которым впоследствии украшают царские короны великих государств» [11, с. 75].

Ойратский исследователь Э. Хара-Даван дал объективную оценку военной деятельности Чингисхана: «Монголы обладали самой совершенной армией из всех тогда сущестовавших на земном шаре, самой дисциплинированной и наилучшим образом организованной. Она была прекрасно вооружена и снаряжена, имела постоянные обученные кадры, и строгую служебную иерархию. Техника её стояла на высоте своего века. Сам Чингисхан и его лучшие полководцы Джебе-нойон и Субедей-багатур историками, по справедливости, считаются военными гениями. Можно без преувеличения сказать, что они превосходят европейских великих полководцев – Александра Македонского, Юлия Цезаря и Наполеона, как по размерам и числу своих побед и по полному отсутствию в их боевой практике поражений, так и по их достижениям, венцом которых было создание небывалой по величине Империи» [131, с. 262].

Многие исследователи приходят в недоумение о причинах столь ошеломляющих успехов монгольского войска. Л.Н. Гумилев склонен считать это, согласно своей теории, взрывом пассионарной энергии: «Каким образом немногочисленные монголы, которых было чуть больше полумиллиона, разбитые на разные племена, неорганизованные, без военной подготовки, без снабжения – железа не хватало, могли захватить полмира: Китай с Индокитаем, Тибет и Иран, Среднюю Азию, Казахстан, Украину, дойти до берегов Средиземного моря и пройти через Польшу и Венгрию к Адриатическому морю? Эта задача, которая до сих пор в историографии не решена. Так и считается, что это какое-то монгольское чудо» [21, с. 128].

Во-первых, Л.Н. Гумилев недооценил возможности войск Чингисхана. Монголов он видел в ХХ веке. А те, монголы XIII века были совершенно другим народом. То были различные племена многомиллионных тюрок, которые жили по всей Евразийской Степи от Амура до Дуная. Они были отлично организованы, благодаря гениальному таланту самого Чингисхана и его выдающихся полководцев Субедея, Джебе, Мухали и др.

Воинская дисциплина и приказы командования соблюдались беспрекословно и точно. Они жили по своим уставам, по законам Чингисхана, по учению Ясы, по учению Белик-права и морали. То были народ-войско. Вся структура общества была построена по военному образцу и предназначалась для ведения военных действий. Военному ремеслу обучали с раннего детства под руководством опытных наставников.

Арабские летописцы отмечали: «Аллах Всевышний распределил так, что каждый народ, каждое колено, каждое поколение, каждый род преуспевает в пределах своего совершенства: китайцы в ремеслах, греки в философии и литературе, арабы сильны в каллиграфии, письме и богословии, Сасаниды в государственном устройстве, тюрки в войнах» [11, с. 25].

Джавахарлал Неру в книге «Взгляд на всемирную историю» отмечал, что тюрки не создали свою цивилизацию, подобно китайцам, индусам или иракцам, у них была другая роль – они олицетворяли военную доблесть Азии» [103, с. 164].

«Наверное, никто не будет оспаривать того, что не будь у монголов уникальной лошади, плывущей в воде как рыба, быстрой как ветер, не знающей усталости, жажды и голода, совершенно не чувствительной к холоду и жаре, они не то, что бы не покорили полмира, но даже соседнюю страну завоевать не сумели бы» [137, с. 55].

Военные специалисты, ломая головы, видимо, написали не одну диссертацию о тактике и стратегии монгольских войск. Многие причины, объясняющие успехи монгольских войск, здесь неоднократно приводились, а некоторые еще раз повторю:

• привлечение к военным действиям своих союзников и покоренных народов с гарантией получения ими равной доли в военной добыче;

• в случае гибели воина – гарантия обеспечения его семьи всем необходимым;

• умелое использование противоречия и раздора в стане противника в свою пользу;

• умелое планирование военных операций с использованием всего набора тактических действий: маневр, отход, засада, ловушки и т. п.;

• пропаганда: запугать, обещать, обмануть, создать видимость, ввести дезинформацию, ошеломить, показать свою мощь;

• тщательная разведка противника;

• храбрость и выносливость воинов, отличная джигитовка и виртуозное владение оружием;

• взаимовыручка и взаимопомощь в бою – один за всех и все за одного;

• жестокость к врагам и щедрость к своим героям-победителям.

«Что касается зверств и злодейств, то в недавней истории их было достаточно как в Европе, так и в Азии, причём совершали их люди, воспитанные в цивилизованном мире, а не выросшие в диких степях» [128, с. 70]. Примеры: Византийский император Василий в 1014 году приказал ослепить 15 тысяч пленных болгар;

– английский король Ричард Львиное Сердце в 1192 году приказал казнить более двух тысяч мусульманских заложников;

– французские католики в 1572 году за одну неделю вырезали более 30 тысяч протестантов (Варфоломеевская ночь);

– американцы в 1945 году в результате атомных бомбардировок городов Хиросима и Нагасаки в один миг уничтожили сотни тысяч мирных жителей.

– в 1858 году англо-французские войска, чтобы доказать всему миру, что они не варвары, сожгли в Китае 200 будийских храмов и замков. Хороший пример показал осенью 1860 г. генерал Кузэн, разграбив императорский «Летний дворец» близ Пекина. А лорд Эльджин, желая затмить славу этого французского генерала, приказал сжечь этот дворец, который Расселем по художественной ценности ставится рядом с собором Св. Марка в Венеции. Тогда китайцы поняли, кто такие носители европейской «общечеловеческой культуры» [131, с. 158].

А как расценивать разграбление и поджоги г. Туниса в 1535 году войсками Карла V? Тогда была уничтожена полностью ценнейшая библиотека аль Абдалия.

Так что, давать сравнения по степени жестокости завоевателями в средние века, кто из них «круче» – бессмысленно. Всякая война без жертв не бывает. Каждый исследователь ищет и находит то, что ему надо в данный момент, стараясь отбелить или оттенить обнаруженный факт истории.

Об «Отрарской катастрофе». Местный управитель Каир-хан из-за своей ненасытности и алчности, попирая все правила международной торговли, как главный виновник избиения посланцев Чингисхана, видимо, чувствовал свою вину, боролся до последнего. Но должной расплаты не избежал.

Арабский историк Ибн ал-Асир (1160–1233 гг.), сочинения которого В.Г. Тизенгаузен включил в свой первый том, пишет следующее: «…с тех пор, как Аллах, Всемогущий и Всевышний, создал человека, по настоящее время мир не испытывал ничего подобного… род людской не увидит ничего подобного этому событию до представления света и исчезновения мира, за исключением разве Гога и Магога. Что касается Антихриста, то он ведь сжалился над теми, которые последовали за ним и погубит лишь тех, которые станут сопротивляться ему; эти же (Татары) ни над кем не сжалились» [47, с. 26].

Багдадский эрудит аль-Джахаз (775–868 гг.) еще за четыре столетия до падения своего родного города, словно оракул, предупреждал своих сограждан: «Тюрки – народ, для которого оседлая жизнь непостижимое состояние, длительность пребывания на одном месте, малочисленность передвижений и перемен невыносимы. Сущность их сложения основана на движении и нет у них предназначения к покою… Нет у них иных помыслов, кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, поединков воинов, поисков добычи и завоевания стран. Помыслы их направлены только на это, подчинены только этим целям и мотивам, ограничены ими и связаны только с ними. Они овладели этими делами в совершенстве и достигли в них предела. Это стало их ремеслом, торговлей, наслаждением, гордостью, предметом их разговоров и ночных бесед» [11, с. 28].

По словам арабского историка, при взятии городов монголы «…наложили меч на жителей его, которых было убито непомерное и несметное число, и ограбили всё, что им годилось, а что не годилось, то сожгли…» [47]. Или: «При подсчёте погибших при взятии города Мерва, оказалось их до 700 000» [47].

Ему подыгрывает и расширяет объём информации английский историк-католик Матфей Парижский (ум. в 1259 г.): «Вторгшись в пределы сарацин, они (монголы) сравняли города с землёй, вырубили леса, разрушили крепости, выкорчевали виноградники, разорили сады, убили горожан и сельских жителей» [36, с. 273]. И пошла гулять по странам и континентам столь ужасающая и леденящая кровь весть о геноциде и бесчинстве татарских полчищ. А чего стоят высказывания типа: «вырубили леса, сады и виноградники». Получается, что одни головорезы вырезают мирное население, другие – дровосеки, выкорчёвывают тысячи га лесов, садов и виноградников, а третьи, мародёры – грабят, жгут, захватывают в плен. Общее количество убитых при захвате города Мерва составило 700 тысяч человек, тогда как достоверно известно, что население средневекового Мерва едва превышало 15–20 тысяч человек. Население Бухары, к примеру, в этот период составляло 16 тыс. человек (IV том персидских источников, с. 165). На наш взгляд, это явно чрезмерное искажение и передёргивание исторических фактов, рассчитанное на пропаганду в своих целях. Известно, что «войну пером» арабы, персы и китайцы у татар всегда выигрывали. Американский историк Д. Уэзерфорд говорил, что если верить арабским и персидским летописям упоминаемого количества «уничтоженных горожан», то выходит, что каждый татарин должен был убить … триста пятьдесят человек» [14, с. 298].

Арабские и персидские историки постарались охарактеризовать Чингисхана самыми уничижительными эпитетами.

И сам Ибн ал-Асир в конце своего обширного Введения признаётся: «Татарам удалось это дело (захват татарами стран Центральной Азии) только за отсутствием отпора, а причиной отсутствия его было то, что Хорезмшах Мухаммад завладел этими землями, умертвил и уничтожил царей их, да остался один властителем всех стран, а когда он бежал от них (татар), то в этих странах не осталось никого, кто бы защитил и оградил их» [47, с. 28].

«Хорезмшах приказал сжечь всё в приграничных районах, чтобы армия Чингисхана не нашла себе ни фуража, ни пропитания. И не надо сомневаться в том, что указание великого повелителя не было выполнено. А что касается нужд местных жителей, то эти потребности великого шаха никак не касались» [47, с. 28].

«Никакого народного сопротивления Чингисхану не возникало. Ханы и эмиры наперегонки переходили на его сторону, а простой народ, замученный жадной местной властью, партизанить не рвался» [14, с 186].

Вот всё и встало на свои места. Не злые татары, а Хорезмшах умертвил и уничтожил всех, что «не осталось никого, кто бы защитил и оградил их». И становится ясно, почему мусульмане Маверанахра уже в 1208 году говорили, что «Иго единоверных хорезмийцев хуже ярма неверных».

Спрашивается, с кем воевали жестокие татары, если защищать города было некому? Именно поэтому города правоверных мусульман татары брали, что называется, с ходу, с марша, в походной колонне. Утвердив местных правителей и обязав их платить «десятину», шли дальше. Чем и объясняется то, что за 4 года они прошли от Китая через всю Центральную Азию, Персию, Закавказье, через Кавказский хребет и вышли к аланам, далее завоевали Крым, а потом встретились с русскими на Калке. Это примерно составляет 9 тысяч километров со всеми боковыми ответвлениями.

Жан-Поль Ру, историк-востоковед, почётный директор Национального центра научных исследований (Франция) так охарактеризовал эту эпопею: «… пройти 20 тысяч км за четыре года и победить пять великих народов. Эта эпопея, равной которой никогда не было раньше и которая, наверное, никогда не будет повторена!» [143, с. 32].

А где тот обоз с несметными награбленными сокровищами? Американцы, например, совершили несколько полевых экспедиций по степям Монголии, используя новейшую японскую поисковую аппаратуру, но, к сожалению, никаких следов сокровищ нигде не обнаружили. А куда девались захваченные многочисленные пленные? Кому их продавали? Историки об этом предпочитают умалчивать.

Например, фашисты уничтожили в концентрационных лагерях миллионы евреев, поляков, русских только за их расово-этническую принадлежность. Чингисхану такое не приснилось бы и в кошмарном сне [72, с. 87].

«Чингисхан, как и другие великие завоеватели всех времен и народов, мог спокойно уничтожить свой или неприятельский отряд, мог, если считал это выгодным и полезным для своих целей, перебить население какого-нибудь города, но зато он никогда не прибегал к бесполезным зверствам, никогда не проявлял варварской жестокости по отношению к пленным врагам, чтобы утолить жажду мести» [72, с. 89].

Монгольский исследователь Ч. Чайсамба относительно жестокости Чингисхана, комментирует следующим образом: «Монголы просто были вынуждены реагировать беспощадностью на любое проявление сопротивления, так как они в десятки, сотни раз уступали покоренным народам по численности. Лишь ценой террора и кровавой расправы монголы пытались держать эти народы в повиновении. Террор, как политическое явление, существовал и при якобинцах, и при коммунистах. Однако монголы никогда не относились к другим народам по общепринятому принципу ведения войн: враг есть враг. И это выражалось в том, что монголы никогда не убивали тех, кто не оказывал им сопротивления и выражал свою покорность, и не разрушали их городов» [137, с. 36].

Казахстанский исследователь Булат Кыстаубаев спрашивает у дотошных средневековых летописцев – где находился тот металлургический завод по производству железных цепей, способный обеспечить кандалами 30 000 пленников. Странно также, что археологи Узбекистана до сих пор не могут найти, по меньшей мере, 30 000 останков ратников с доспехами (они сохраняются 1000 и более лет) [72, с. 75].

Несомненно, вторжение татарских войск в другие страны, как единодушно отмечают почти все летописцы, сопровождалось всеобщим разбоем и мародёрством. Таковы были обычаи ведения войн в средневековье. Последствия их катастрофичны. Но оккупации Руси татаро-монгольскими войсками, как такового, не было. Татарское войско, как уже неоднократно здесь отмечалось, установив местную власть, уходило в поход дальше. Вся полнота власти на местах, как и прежде, осуществлялась местными князьями. Они, князья, собирали дань с населения для отправки «десятины» в Орду, при этом не забывая про свои потребности. А вот эти потребности, ввиду алчности человеческой природы, были беспредельны. Мало своей вотчины, так заглядывали и к соседу. И если он был слабым, загребали себе всё подряд.

Межкняжеские усобицы продолжались. Обиженные жаловались в Орду. Верховный хан присылал свои войска для установления порядка, который, как правило, сопровождался устрашающим погромом.

Современный российский исследователь К.П. Пензев по данным русских летописцев подсчитал, что с 1241 по 1380 годы (до Куликовской битвы) русские князья приводили с собой из Орды на Русь 13 татарских ратей, чтобы лично утвердиться на великокняжеском престоле, либо наказать своего противника. Сюда входит и злопамятная «Неврюевская рать» 1252 года и «Дюденева рать» 1293 года, которые принесли Руси неисчислимые бедствия, благодаря содействию русских князей, в т. ч. и таких, как святой Александр Невский и «собиратель земли русской» князь Иван Данилович, прозванный Калитой. Тот же исследователь подсчитал, что за это время (до 1380 года) произошло 28 крупных локальных военных столкновений русских князей меж собой без участия татарских войск [98].

Составитель и комментатор современного издания книги С. Герберштейна «Московия» Зоя Ножникова подтверждает этот тезис следующим образом: «Братья (наследники Великого князя Александра Невского) жаловались друг на друга татарам, Андрей – золотоордынским, Дмитрий – Ногаю, который к тому времени захватил Крым. Следовали ложные примирения, снова битвы и снова свары, единственно реально результатом которых были новые и новые приходы татар на Русь» [113, с. 534]. Спрашивается: а кто при этом пострадал? И кто виноват? [98].

Англичанин Чарлз Джон Гальперин утверждает: «Хотя никто не станет отрицать харизматическое лидерство Чингиса, считая его благородным дикарем, идеализированным мифом, тем не менее, никто не объясняет и не сможет до конца объяснить причину его успехов» [49, с. 114]. К сказанному следует заметить, что историческая наука не стоит на месте, постоянно совершенствуется. В будущем, надо полагать, найдутся историки, которые сумеют объяснить причины военных успехов Чингисхана.

Один из ведущих чингизоведов начала ХХ века, ойрат по национальности, Э. Хара Даван в своей книге «Чингисхан как полководец и его наследие», изданной в Белграде в 1929 году дал блестящую характеристику Потрясателю Вселенной: «Выдающийся полководец, не менее выдающийся государственный деятель, разносторонний гений, величайший организатор тайной и открытой дипломатии – таков сегодня никем неоспариваемый «приговор» современной историографии этой личности. В обрамлении таких эпитетов, в сонме таких оценок Чингисхан занял достойное место в плеяде других выдающихся исторических личностей».

Один из первых летописцев эпохи Чингисхана перс Ата-Малик Джувайни (1226–1283 гг.), который несколько раз посетил Монголию, Уйгурию и Мавераннахр, относительно монгольской армии писал: «Какое войско во всем мире может сравниться с татарской армией? В бою они, нападая и атакуя, подобны натасканным диким зверям, а в дни мира и спокойствия они как овцы, дающие молоко, шерсть и многую другую пользу. В дни бедствий и несчастий между ними нет раздора и противостояния. Это войско подобно крестьянству, что выплачивает разные подати и не высказывает недовольства, что бы от них не требовали. Эти крестьяне в образе войска… И даже, когда они участвуют в сражениях, они выплачивают столько разных налогов, сколько необходимо, а повинности, которые они выполняли, возлагаются на их жен и тех, кто остался дома» [30, с. 22].

Персидский летописец сам видел это войско непосредственно в боевых действиях и дал ему характеристику, как народу-воину, сформированному из различных племен в единое целое. В этом и заключается принципиальное отличие политической системы созданной Чингисханом, от прежних племенных структур кочевников. Соответственно, и во всей Монгольской империи характер внутренних связей изменился во всех кочевых сообществах. Этническое происхождение, вероисповедание и языковая принадлежность не имела особого значения.

Благодаря этой политике многие бывшие при Чингисхане крупные племена растворились в общей массе, потеряв даже свои названия. Слились в одну монгольскую нацию, проникнутую национальным самосознанием и национальной гордостью.

И еще, видимо, следует отметить своего рода военную Академию Чингисхана, его гвардию – резерв начальствующего состава. В гвардию зачисляли лиц аристократического происхождения, из детей чиновников и свободного сословия. Выбирали ловких, статных, крепких. Набранная гвардия находилась при особе Чингисхана и подчинялась только лично императору. Они составляли охранную стражу, кэшэк, стрелков и пр. «Телохранитель моей охранной стражи (кэшиктен), – повелевает Чингисхан, – выше внешних (т. е. линейных, армейских) тысячников; домашние их выше внешних сотников и десятников».

Все гвардейцы находятся под личным наблюдением монгольского императора, он сам разбирает их дела, и… кому следует – отрубят голову; кого следует бить – будут бить». Это была школа, из которой выходили верные сподвижники Великого хана, лично ему известные, которых он мог назначать на разные должности и которым давал различные поручения сообразно индивидуальным особенностям каждого (по Б.Я. Владимирцову).

Монгольский исследователь Чойсамба в своей книге констатирует: «Нет на свете нации, завоевавшей две великие державы – Русь и Китай, кроме монголов. Разве этот факт не говорит о чем-либо?» [137, с. 31].

Да, так оно и было. И более того, указанный автор сознает, что «в экономическом развитии монголы в XIII в. были более отсталыми, чем все покоренные ими народы. В XIII в. имевшие многотысячную историю и оседлую цивилизацию Китай, Хорезм, Корея, Персия и Русь достигли значительных успехов в области культуры и науки, чего, к сожалению, не скажешь о монголах» [там же, с. 33]. А по численности населения покоренные страны превосходили монголов в 250 раз!

Казалось бы, находясь в весьма невыгодных для себя условиях, монголы на протяжении целого столетия (XIII в.), всегда и везде одерживали блестящие победы. Умом монголов не понять. Какие-то супермены.

Какая тут скрыта движущая сила, что вела монгольское воинство от победы к победе?

Над разрешением и объяснением столь неординарных вопросов бьётся вот уже не одно поколение ученых-историков. Понятно, однозначного ответа тут быть не может. Видимо, проблему следует решить в комплексе со многими факторами.

Но, кстати сказать, на затронутый вопрос монгольского историка – давно дал ответ российский исследователь Мурат Аджи и другие исследователи, упомянутые в этой книге. В армии Чингисхана воевали не современные этнические монголы, а многомиллионные тюрки со всей Евразийской Степи, которых объединяла единая вера – тенгрианство и вёл их к победе Великий Чингисхан!

«За двадцать пять лет армия монголов покорила больше царств и народов, чем Римская империя за четыре столетия. Чингисхан со своими сыновьями и внуками подчинил себе самые густонаселенные страны тринадцатого века. По всем параметрам, будь то общее количество побежденных, площадь завоеванных территорий или число покоренных стран, Чингисхан более чем вдвое превосходит любого другого завоевателя в истории» [29, с. 13].

Исследователь Ф.С. Сибагатуллин пишет: «Полководец Субедей, по происхождению урянхаец из рода «диких татар», со своими воинами, практически не зная поражений, выиграл 65 сражений на территории от Кореи до Адриатического моря. История до сих пор не знает большего числа побед одного военачальника!» [115, с. 111].

И данное мое исследование направлено на выяснение одного, но важного вопроса. Доказательства приведены в данной книге. Это были тюрки, которые с 1206 года по инициативе самого Чингисхана стали называться монголами. Некая аналогия: американский народ, советский народ. Вроде бы один народ, как единое целое, а на самом деле множество народов Великой Степи.

И вот в XIII в. они (тюрки) стали называться монголами и гордились этим именем, ведь у них такой мудрый государь – Чингисхан! И спустя еще столетие, после распада Монгольской империи, эти кочевые народы не забыли свои родословные, и по-прежнему стали называться найманами, ойратами, татарами, джалаирами, кереями и т. д. Свой родной язык они сохранили и до наших дней.

Современные халха-монголы, новый народ, сложившийся в XVI–XVII веках, как наследники великого Чингисхана, имеют право гордиться и прославлять великие деяния и подвиги Потрясателя Вселенной. Из песни слов не выкинешь. Так оно и было!