Текст книги "Скелеты в шкафу истории"

Самотермидорианец: революционная пауза

[78]78
  © 2007.05.14, для сайта «Разговор. Орг».


[Закрыть]

С незапамятных времён известно: революция заходит заметно дальше тех позиций, кои в состоянии удержать. И чем больше накоплено предреволюционных противоречий, чем яростнее революционный порыв, чем радужнее надежды общества, чем больше охваченных этими надеждами людей и слоёв – тем глубже откат, тем болезненнее он переживается, тем больше требует жертв.

Непосредственно в процессе революции ещё не ясно, какая часть общества готова к преобразованиям – и к каким. Вдобавок достоинства намечаемых изменений чаще всего уже неплохо проработаны теоретиками, а неизбежные побочные эффекты в полной мере выясняются лишь экспериментально – по мере того, как общество, проломившее старую стену, бьётся лбом о новые. Поэтому какие-то позиции – завоёванные, казалось бы, навсегда – приходится сдавать. Иной раз – даже ценой жизни тех, кто эти завоевания обеспечил.

Хрестоматийнейший пример послереволюционного отката дала Великая Французская революция. 27-го июля 1794-го Франсуа-Мари-Исидор-Максимиллиан Бартелеми-Франсуа-Максимиллианович Робеспьер, успевший заслужить прозвище Неподкупный и репутацию безжалостного палача, вместе со своими ближайшими сподвижниками по Большому Террору был арестован (на следующий день их казнили). Прочие пламенные революционеры в считаные дни перековались в столь же пламенных казнокрадов. Уже через пять лет страну возглавил генерал Наполеон Карлович Бонапарт, а ещё через пять он провозгласил себя императором. Словом, жизнь стала настолько спокойной, насколько это вообще возможно во время общеевропейской войны.

По новому календарю, введенному революцией, день переворота выпал на 9-е термидора. С тех пор откат из-за невозможности удержать революционные завоевания называют термидором, а его организаторов – термидорианцами.

Профессиональный революционер Владимир Ильич Ульянов прекрасно знал этот закон. И не раз говорил соратникам: нам надо самотермидоризоваться, иначе на смену придут термидорианцы без мысли о революции.

В 1921-м он – вопреки воле изрядной части своей партии – ввёл Новую Экономическую Политику. В ходе внутрипартийных дискуссий она определялась прежде всего как средство удовлетворения мелкобуржуазных инстинктов основной массы тогдашнего населения – крестьян. Но более подкованным единомышленникам Ульянов представлял НЭП ещё и как тот самый самотермидор, который уже давно теоретически указан им как средство предотвращения массовой и окончательной контрреволюции.

НЭП обладала и собственными внутренними противоречиями. В конце концов – уже после смерти Ульянова – большевики сочли более целесообразным возврат к марксовым идеям централизованного управления экономикой. Но сама возможность этого движения (по их представлениям – вперёд) создана прежде всего ульяновским частичным отступлением.

Олицетворением нового революционного периода нашей истории долго был Борис Николаевич Ельцин. Оценки его деятельности весьма противоречивы.

Впрочем, такова судьба едва ли не любого реформатора. Например, преобразования, совершённые Петром I Алексеевичем Романовым, доселе – через три века – оцениваются весьма неоднозначно: то ли он перевёл страну на качественно новый путь развития, то ли в попытке ускорить эволюционную европеизацию, начавшуюся ещё при его отце Алексее Михайловиче, разорвал естественную связь сословий и поколений, тем самым породив множество внутренних противоречий, не вполне изжитых и по сей день.

Так что не буду сейчас вдаваться в анализ конкретных действий – и последствий частого бездействия – Ельцина. Отмечу лишь: следующий президент России – Владимир Вадимирович Путин – не только многократно отзывался о периоде правления Ельцина как об эпохе бедствий, но и на многих ключевых направлениях отказался от значительной части достижений этой эпохи. Так, многие средства массовой информации, ранее крайне резко критиковавшие власть, перешли в руки новых владельцев и стали существенно лояльнее (а то и вовсе отказались от политики). Главы субъектов федерации при Ельцине избирались – теперь назначаются президентом (хотя и по согласованию с соответствующей законодательной властью). Спектр политических партий и неправительственных организаций, реально влияющих на жизнь страны, заметно сократился (а в парламенте одна партия вообще располагает конституционным большинством, то есть способна проводить любые решения, невзирая на волю других сил – даже президента).

Путина отобрал в преемники лично Ельцин – после пробы множества кандидатов. Многие поборники демократии считают этот выбор едва ли не главной ошибкой первого президента. Но не так уж много было у него ошибок – и уж во всяком случае не после столь долгих проверок.

В советское время Ельцин занимал высочайшие посты в коммунистической партии: первый секретарь Свердловского областного и Московского городского комитета, кандидат в члены политбюро. С трудами Ульянова знакомился хотя бы по долгу службы (а может быть, и по увлечению: тот – сильный публицист и оригинальный политик). Теорию самотермидоризации скорее всего знал.

Может быть, в 1988–89-м Ельцин искал как раз того, кто проведёт термидор с минимальными потерями и не отступит слишком далеко?

Императоры против империи

[79]79
  © 2007.07.18, для сайта «Разговор. Орг».


[Закрыть]

«Русские по профессии» любят повторять: русские революции – затея еврейская. Кто поумнее, обвиняет не только евреев, но и всех инородцев – благо в тогдашней России (как и в Советском Союзе) они составляли чуть ли не половину населения, так что есть на кого валить.

Правда, в революционных течениях – как и в стране – большинство составляли русские. Но во многом из-за того, что некоторые – например, северные и среднеазиатские – народы вовсе не втянулись в эти течения. Но доля некоторых «инородцев» – скажем, армян, грузин, евреев, латышей, поляков – в революции настолько выше, чем в населении, что нуждается в объяснении.

У каждого из этих народов были свои – давно исследованные – причины чувствовать себя в Российской империи не лучшим образом. Но народов, чьи ярчайшие представители если не участвовали в мятежных движениях, то по крайней мере сочувствовали им, очень уж много. Это изобилие заставляет искать общую причину, сходства чувств и действий столь разных этносов.

Процессы, охватывающие всё общество, развиваются неторопливо. Чтобы найти их первоисточник, придётся дойти до Николая I Павловича Романова.

Он воцарился вопреки вооружённому сопротивлению революционных дворян – декабристов. И после столь болезненного опыта старался ничего в стране не менять, дабы не дать новый повод для мятежа. Увы, остальной мир менялся независимо от его воли. Да так, что войну 1853–56 годов Россия проиграла только из-за технического отставания от главных противников – Англии с Францией (хотя с противниками не столь прогрессивными – Турцией и Сардинией – разобралась без труда).

Его сыну Александру II пришлось начать сразу множество реформ, назревших ещё десятилетия назад. Понятно, шли они вразнобой, с изрядными заторами, многое менялось на ходу. Все, кто жил при Горбачёве (не говоря уж о Хрущёве), без труда вообразят тогдашние надежды и разочарования.

А уж приостановка ввода новых реформ – ради согласования уже принятых и освоения ранее достигнутых результатов (то же нынче делает Путин) – вызвала массовое негодование: мол, власть отказывается от собственных завоеваний и намерена вернуться в тёмное прошлое.

Возникло и неформальное общественное просветительское движение. Но власть, погружённая в свои проблемы, не нашла общего языка с поборниками «хождения в народ». К концу 1870-х немалая часть народников учинила охоту на императора и его властную вертикаль. Не помогла даже маленькая победоносная война с Турцией. На фоне внешней победы, даровавшей независимость болгарам и румынам, внутренние беды высветились ярче. И 1881.03.01 (13-го по новому стилю) император был взорван народовольческой гранатой – за несколько часов до намеченного подписания конституции, связывающей все реформы воедино и тем самым дающей выход из всех накопившихся тупиков.

Его сын Александр III не вполне понял причину случившейся катастрофы. Он решил вовсе отменить реформы. И кое-что действительно сдвинул назад.

Реформы начались с освобождения крестьян. Но основная их часть освобождала инициативу любых граждан. Самые же инициативные – горожане. А в городах империи доля русских была ниже, чем по стране в целом: большинство их были земледельцами.

Раз от реформ больше выиграли инородцы – Александр III Александрович решил покончить с этой вопиющей несправедливостью. И ввёл множество ущемлений прав всего нерусского населения страны.

Император не учёл главный принцип империи. В ней каждый народ делает то, что у него – в силу традиций, исторического опыта, места обитания – получается лучше. Разделение труда повышает его эффективность не только на предприятии, но и во всём обществе. Империя как способ организации культуры и экономики прогрессивнее и эффективнее мононационального государства (в европейской традиции таковы обычно королевства). Ограничивая инородцев, император тормозил развитие собственной страны.

Это прекрасно понимали его предшественники. Слова Петра I Алексеевича Романова «Пусть хоть кукишем крестится, лишь бы дело разумел» сопоставимы с фразой Фридриха II Фридрих – Вильгельмовича Хохенцоллерна «В моём государстве каждый может спасаться на свой лад». Да и русское дворянство, ещё в доимперские времена выводившее свои родословные чуть ли не со всей Евразии, вовсе не считало мононациональность идеалом.

А уж реакцию людей, в одночасье объявленных второсортными, и подавно легко вообразить. Оказавшись не по своей воле в положении, не исправимом законными путями (ибо сменить можно язык и даже веру, но не происхождение), они были принуждены искать незаконные – революционные.

Следующий император – Николай II Александрович – продолжил политику отца. Он систематически отвергал любые проекты отмены национальных ограничений. И просто заставил активных инородцев бороться с властью.

У русских тоже было немало претензий к власти. Но у нерусских подданных империи к этим – общим для всей страны – претензиям добавились специфические. Поэтому они шли в революцию охотнее русских.

Власть, собственноручно создающая себе противников из заметной части собственного народа, не устоит.

История Батурина и клевета о ней

[80]80
  © 2007.11.27, для сайта «Разговор. Орг».


[Закрыть]

Я – не об известном семействе московских олигархов.

История, популярная в последние годы в антироссийской пропаганде, куда древнее.

Украинские националисты в полемике со вменяемыми людьми употребляют весьма бедный набор примеров гонений со стороны России. Не удивительно: русский народ никогда не проявлял специальной агрессивности к одной из своих частей (да и власть всегда относилась к украинцам ничуть не хуже, чем к остальным русским), а фантазия – как и прочие умственные способности – националистов довольно скромна и затрудняет самостоятельное измышление обоснований своих фантастических идей.

Одно из почётнейших мест в необширной мифологии «звериного оскала великорусского шовинизма» занял разгром гетманской резиденции. 1708.11.02 Меншиков захватил город Батурин, после чего, по нынешней официальной версии украинской истории, вырезал там от 6 до 15 тысяч мирных жителей – от грудного младенца до немощного старца.

Только непонятно, зачем истреблял. По словам националистов, город взят без единого выстрела: Александр Данилович подкупил старшину (казачье офицерство). Но в этом случае вряд ли ему стоило убивать кого-то, кроме самих подкупленных: светлейший князь, крепко нечистый на руку, теоретически мог пожелать вернуть деньги, отданные явно аморальным типам.

Версия подкупа опирается на то, что драгуны (нечто вроде нынешней мотопехоты – они передвигались на конях, но сражались в пешем строю) стояли у Батурина с 1708.10.24, уговаривая шести-восьмитысячный гарнизон открыть ворота. Бой пошёл (вопреки мнению профессиональных украинцев, выстрелы были), только когда шведы подошли на расстояние полудневного перехода. Штурм, правда, занял всего два часа: сердюки (личная охрана гетмана, навербованная Мазепой в основном из своего – польского! – народа) не отличались той частью воинского искусства, какая нужна для обороны крепости. Для сравнения: Полтава вскоре отбивала шведов три месяца подряд, причём на стенах сражались не только казаки, но и рядовые жители города.

Ещё через пару часов Меншиков ушёл: его малочисленный отряд вряд ли мог бы успешно обороняться от основных сил Карла XII. Времени на массовую резню просто не было, даже если бы сподвижник Петра I обезумел и возжелал учинить воинское преступление.

Впрочем, до такого безумия и дойти трудно. Пётр – при всех своих странностях – не зря заслужил прозвище Великий. К подданным он, конечно, относился как к расходному материалу. Но именно поэтому сам впустую не расходовал и другим не позволял.

Не зря Пётр за несколько лет до боёв на юге отказался утвердить указ Мазепы о закрепощении казаков. Гетман мог рассчитывать: безопасность Украины впредь обеспечат регулярные войска. Но царю воины (а казаки неплохо освоили основы немирного ремесла) были куда нужней простых крестьян. Казачья голота, вопреки воле старшины, осталась вольной и готовой защищать Родину.

Украинцы в ту пору уже полвека были такими же подданными царя, как и остальные русские. Если бы Меншиков и впрямь истребил их тысячами – сам царь казнил бы своего любимца и сподвижника, ибо никакие заслуги не дают права вести себя подобно несытому хищнику.

Понятно, вовсе без жертв дело не могло обойтись. Двухчасовой штурм – это и перестрелка, в ходе которой гибли не только воины на крепостных стенах, но и (от шальных пуль да ядер) кто-то из городских жителей. Да и после штурма пленены – и по суду казнены – несколько казачьих командиров, повинных в нарушении присяги царю (их же присяга гетману – ниже по рангу).

Впрочем, главные жертвы случились, похоже, от пожара.

Мазепа годами копил в своей ставке громадные запасы оружия, боеприпасов, провианта – прежде всего на случай защиты: то ли от голоты, не обрадованной возможным закрепощением, то ли от интриганов из числа старшины. Перед переходом на шведскую сторону он изрядно пополнил склады (в частности, увёз в Батурин едва ли не всю артиллерию казачьего войска – 70 пушек) – и пригласил Карла воспользоваться ими: Швеция за девять лет войны изрядно обеднела и не могла содержать армию должным образом.

Вывезти военное снаряжение, жизненно важное для оголодавших войск противника, Меншиков не успевал: шведы добрались бы до города в разгар эвакуации. Пришлось уничтожать на месте: как отметил адмирал Хорацио лорд Нелсон, сжигая Копенгаген 1801.04.02, всякий корабль, пребывающий не под британским флагом, может когда-то оказаться под флагом, враждебным Британии. А когда пылают склады пороха, одежды, зерна и сала, соседние дома тоже могут полыхнуть. Организованной противопожарной службы тогда не было – да и вряд ли она бы смогла действовать эффективно через пару часов после штурма. Город в значительной степени выгорел. Как многие другие города в этой и многих других войнах.

Замысел Мазепы сорвался. Он подставил под удар не всех, кто ему доверял, а лишь несколько сот обманутых. Зато многие поколения профессиональных изменников получили удобный повод для дальнейшей лжи. И доселе попрекают честных людей бессовестно преувеличенными россказнями о последствиях последнего преступления своего кумира.

Старые шаблоны – источник новых проблем

[81]81
  © 2008.12.04, для «Бизнес-журнала».


[Закрыть]

В 1797-м, когда Юзеф Выбицки сочинял гордое «Ещё Польша не погибла», весьма оптимистично выглядели строки:

 
Darr nam przykrad Bonaparte,
Jak zwyciężać mamy.
 
 
Дословно:
 
 
Дал нам пример Бонапарте,
Как побеждать должны.
 

Молодой командир, чью фамилию тогда чаще произносили в исходной итальянской форме, нежели с французской утерей концевого гласного, как раз в 1797-м захватил Италию и уже считался величайшим военачальником революционной Франции. С его позволения польский генерал Ян Генрик Домбровски формировал в Италии польские легионы для освобождения своей страны, тремя годами ранее полностью поделённой между Австрией, Пруссией и Россией. Гимн легионов писал Выбицки. Легионам не судилось дойти до родных земель. Бонапарт употребил их для усмирения волнений в самой Италии. После очередного мирного договора, утратив надежду на возрождение Великой – «от моря до моря», то есть от Чёрного до Балтийского! – Польши, они возроптали. Их отправили подавлять негритянский мятеж на острове Гаити. Оттуда вернулся лишь каждый двадцатый.

Но польские эмигранты слишком прочно связали свою судьбу с Францией. Из них набралось новое войско, изрядно участвовавшее в изъятии запада Польши у Пруссии. На отбитых землях прошёл набор воинов для сражений уже с Россией – где и закатилась счастливая звезда императора Наполеона.

Правда, Домбровски внакладе не остался. Россия, заполучив после войны куда больше польских земель (включая Варшаву, первоначально доставшуюся Пруссии), дала полякам куда больше прав, чем своим коренным регионам. Царство Польское обрело собственную конституцию (в самой России её вовсе не было), управлялось своей администрацией, сохранило привычный злотый – только главой государства стал русский император (в Варшаве его представлял брат Константин в качестве наместника). Поляки, служившие Франции, смогли попасть на российскую службу в сходных чинах. Домбровски стал генералом от кавалерии (что соответствует нынешнему маршалу рода войск и генералу армии) и польским сенатором. Увы, возраст и немощь заставили его уже в 1816-м – в 71 год – уйти в отставку. В 1818-м он умер.

Прочие польские дворяне тоже не пострадали. Так, мелкопоместный шляхтич Тадеуш Бенедиктович Булгарин стал известным русским писателем – и не стеснялся остро конфликтовать с куда более родовитым Пушкиным. Но царская приязнь не помешала гордой шляхте восстать против России. В 1831-м – в разгар восстания – мазурка легионеров стала гимном Польши. К тому времени Наполеон Карлович уже 16 лет как проиграл свою последнюю битву – при Ватерлоо – и 10 лет как умер в ссылке. Но текст не поменяли.

В 1926-м мазурка Домбровского объявлена государственным гимном. И по сей день поляков призывают брать пример с полководца, противопоставившего себя всему остальному миру и, естественно, утратившего всё. Судя по некоторым особо примечательным деятелям (так, Игнацы Мосьцицки, Юзеф Бек и Эдвард Рыдз-Смиглы перед Второй мировой войной поссорили страну со всеми соседями), призыв иной раз находит отклик в сердцах.

Устаревшие призывы случаются не только в Польше. Так, в 1841-м, когда Гофман фон Фаллерслебен написал:

 
Von der Maas bis an die Memel,
von der Etsch bis an den Belt,
Deutschland, Deutschland über alles,
über alles in der Welt!
 

Мемель и Маас, Эч и Бельт были крайними точками Германского Союза (хотя сам эфемерный союз не обладал реальной властью над своими субъектами). Но к концу 1930-х Нидерланды из союза вышли (а Франция и Бельгия, где также течёт Маас, вовсе в него не входили), Данию с проливом Бельт выбила из союза Пруссия в войне 1864-го, порт Мемель – нынешняя Клайпеда – перешёл от Пруссии к Литве, австрийская река Эч стала итальянской Адидже. Гимн стал восприниматься как призыв к новым завоеваниям. Они, как известно, не удались. После поражения Германия в 1952-м отбросила первое – территориальное – и заодно второе – этническое – восьмистишие гимна, так что сейчас гордо поёт только третье – юридическое – с эффектным призывом:

 
Einigkeit und Recht und Freiheit
sind des Glückes Unterpfand;
blüh im Glanze dieses Glückes,
blühe, deutsches Vaterland.
 
 
Дословно:
 
 
Единство и право и свобода —
залог счастья.
Процветай в блеске этого счастья,
процветай, немецкая отчизна!
 

Несколько пафосно, зато годится – как метрическая система – «на все времена, для всех народов». Старинные рецепты бытуют не в одной политике. Изобилие советов по выходу из начавшегося кризиса целиком основано на опыте прошлых экономических потрясений. Между тем нынешние обстоятельства радикально отличаются от тогдашних. Не только потому, что – как я уже не раз говорил – сам кризис нынче порождён инфляцией (через механизм производных ценных бумаг). Но и потому, что мир переживает спад очередной длинной волны Кондратьева, а все кризисы предыдущих трёх десятилетий пришлись на её подъём и потому проходили во многом самостоятельно: централизованному управлению надо было только не мешать общей повышательной тенденции. Теперь же необходимо противодействовать не только обстоятельствам, породившим текущие неурядицы, но и глобальному многолетнему тяготению хозяйства вспять. Раз уж кризис порождён безудержным ростом пирамиды деривативов – лечить его надо её ампутацией. При этом, впрочем, нельзя блокировать всю активность рынка ценных бумаг. Ведь, как показал лауреат нобелевской премии по экономике Фридрих Август фон Хайек, принципиально невозможен более эффективный носитель экономической информации, нежели деньги (и представляющие их ценные бумаги), обращающиеся на свободном рынке.

Деривативы возникли как весьма полезный инструмент обращения. Искусное комбинирование сделок с ними может сократить многие риски примерно так же, как фьючерсные сделки с реальными товарами и услугами страхуют производителей и потребителей от слишком размашистых колебаний спроса и предложения. Увы, как отметил ещё Теофраст Бомбаст Ауреол фон Хохенхайм aka Парацельс, только доза делает лекарство ядом, и яд – лекарством. Неумеренное наращивание всё новых слоёв производных сделок в конце концов оторвало деривативы – и их цены! – от производственного базиса.

Возможность же кредитования под залог любых – в том числе и производных – ценных бумаг наводнила рынок необеспеченными деньгами. Их поток сбил всю экономику с разумного пути развития. Развилась инфляция, неизбежно порождающая дефляцию. А та, как известно, парализует экономику.

Вред инфляции установлен ещё во времена потока золота и серебра из Южной Америки, утопившего экономику величайшей в ту пору Испанской империи. Ныне эмиссионные органы официально считают главной своей задачей стабилизацию валют (хотя по разным причинам не всегда с нею справляются). Но с новым механизмом генерации денег – кредитованием под деривативы – они доселе не сталкивались. А потому ещё не выработали приёмов противодействия ему и не смогли стабилизировать финансы.

При таком механизме кризиса классический метод Джона Мэйнарда Кейнса – впрыскивание в экономику всё новых денег – может лишь утяжелить ход экономической болезни. Хотя бы потому, что на каждый цент субсидий тут же нарастёт доллар новых бумаг, производных от сделок с этим центом.

Придётся заморозить рынок деривативов. Его игроков разорять не хочется: чаще всего они на него входили с самыми благими намерениями – просто не помнили, куда ведёт вымощенная этими намерениями дорога. Значит, зафиксируем текущее состояние всех сделок по деривативам, или отсрочим платежи до конца кризиса, или… Вариантов найдётся немало. Главное – в ближайшие годы новые сделки допустимы только по бумагам, чья цена напрямую зависит от неких реальных товаров и услуг, но не от других бумаг. Так сохранится основная масса ориентиров для выбора производителями и потребителями этих товаров и услуг оптимального направления дальнейшей деятельности, и в то же время экономика в целом избавится от безудержного потока производных денег, ныне размывшего все управляющие плотины и затворы – от макроэкономической стратегии до локальной тактики.

Технология непростая. Вырабатывать её придётся почти с нуля. Но это куда полезнее следования старым примерам – хоть Кейнса, хоть Бонапарта.

Приложение 1

Гимн Польши с дословным переводом (припев повторяется дважды)

 
Jeszcze Polska nie zginęra,
Kiedy my żyjemy,
Co nam obca przemoc wzięra,
Szablą odbierzemy.
 
 
Marsz, marsz Dąbrowski,
Z ziemi wroskiej do Polski,
Za Twoim przewodem
Zrączym się z narodem.
 
 
Przejdziem Wisrę, przejdziem Wartę,
Będziem Polakami,
Dar nam przykrad Bonaparte,
Jak zwyciężac´ mamy.
 
 
Marsz, marsz Dąbrowski,
Z ziemi wroskiej do Polski,
Za Twoim przewodem
Zrączym się z narodem.
 
 
Jak Czarniecki do Poznania
Po szwedzkim zaborze,
Dla Ojczyzny ratowania
Wro´cim się przez morze.
 
 
Marsz, marsz Dąbrowski,
Z ziemi wroskiej do Polski,
Za Twoim przewodem
Zrączym się z narodem.
 
 
Mo´wir ojciec do swej Basi,
Cary zaprakany:
«Sruchaj jeno, pono nasi
Biją w tarabany».
 
 
Marsz, marsz Dąbrowski,
Z ziemi wroskiej do Polski,
Za Twoim przewodem
Zrączym się z narodem.
 

 
Ещё Польша не погибла,
Когда мы живём,
Что у нас вражье превосходство в силе взяло,
Саблей отберём.
 
 
Марш, марш Домбровский,
Из земли итальянской в Польшу,
Под Твоим руководством
Соединимся с народом.
 
 
Перейдём Вислу, перейдём Варту,
Будем Поляками,
Дал нам пример Бонапарт,
Как побеждать должны.
 
 
Марш, марш Домбровский,
Из земли итальянской в Польшу,
Под Твоим руководством
Соединимся с народом.
 
 
Как Чарнецкий в Познань
После шведского плена,
Для спасения Отчизны
Двинемся через море.
 
 
Марш, марш Домбровский,
Из земли итальянской в Польшу,
Под Твоим руководством
Соединимся с народом.
 
 
Сказал отец своей Басе,
Сплошь заплаканной:
«Слушай, девочка, там наши
Бьют в барабаны».
 

Приложение 2

Гимн Германии с дословным переводом (вертикальной чертой выделены повторяющиеся строки)

1

 
Deutschland, Deutschland über alles,
über alles in der Welt,
wenn es stets zu Schutz und Trutze
brüderlich zusammenhält.
Von der Maas bis an die Memel,
von der Etsch bis an den Belt,
|: Deutschland, Deutschland über alles,
über alles in der Welt!:|
 

2

 
Deutsche Frauen, deutsche Treue,
deutscher Wein und deutscher Sang
sollen in der Welt behalten
ihren alten schönen Klang,
uns zu edler Tat begeistern
unser ganzes Leben lang. —
|: Deutsche Frauen, deutsche Treue,
deutscher Wein und deutscher Sang!:|
 

3

(Собственно современный национальный гимн ФРГ)

 
Einigkeit und Recht und Freiheit
für das deutsche Vaterland!
Danach lasst uns alle streben
brüderlich mit Herz und Hand!
Einigkeit und Recht und Freiheit
sind des Glückes Unterpfand;
|: blüh im Glanze dieses Glückes,
blühe, deutsches Vaterland.:|
 

1

 
Германия, Германия превыше всего,
превыше всего в мире,
если она для защиты
всегда по-братски держится вместе!
От Мааса до Мемеля,
от Адидже до Бельта.
|: Германия, Германия превыше всего,
превыше всего в мире!:|
 

2

 
Немецкие женщины, немецкая верность,
немецкое вино и немецкие песни
должны сохранять в мире
свою старую хорошую репутацию,
Всю жизнь
вдохновлять нас к благородству.
|: Немецкие женщины, немецкая верность,
немецкое вино и немецкие песни!:|
 

3

 
Единство и право и свобода
для немецкой отчизны!
Давайте все стремиться к этому
по-братски, сердцем и рукой!
Единство и право и свобода —
залог счастья.
|: Процветай в блеске этого счастья,
процветай, немецкая отчизна!:|