Текст книги "Сломалась у меня жена"

Барбершоп

В том месяце дело было. Первый и последний раз в своей жизни посетил барбершоп. Больше не пойду. И не уговаривайте…

А произошло это знакомство с барбершопом совершенно случайно.

Случилось у супруги на фирме, где она работает, событие. Десять, кажется, лет, как они появились на свет божий среди таких же, как и они, серых и бестолковых фирм.

Думали однодневка, ан нет. Каким-то макаром продержалась на плаву столько времени. Чем занимаются? Никто толком не знает. Жена там на работе бумажки какие-то перебирает, счета там разные, и курьерам их передаёт.

Работает, значит, в поте лица. Устаёт бедная.

Руководство никто не видел. Наверное, из бывших комсомольцев…

Ну так вот, работает моя дражайшая половина там и в ус себе не дует. С неё спрос маленький, зарплата нормальная.

И вот в какой момент им объявляет заместитель какой-то, что мол юбилей и праздник вселенского масштаба намечается в связи с годовщиной образования ихней столь уважаемой организации.

Всем явиться со вторыми половинами на загородное мероприятие в эту субботу. Вход по пригласительным билетам плюс один. Явка строго обязательна.

Моя супруга страсть как не любит проводить выходные дни так бездарно. Она любит по магазинам там пошариться, купить еды на неделю. Шмоток там накупить несколько килограмм. Мне, допустим, там тоже чего прихватить, трусов упаковку, допустим, или носки. Киношку можем с ней дома посмотреть. Она там фэнтези смотрит, а я «Калину красную», к примеру. По разным углам, значит, смотрим. Ну, на крайний случай, может с соседкой Маринкой посидеть вечером. Выкушать бутылку красного вина.

А вот на несанкционированные выходы, да ещё и на работу, это никак она не желает ходить, она прям звереет от этого на глазах и превращается в демона. Украли святое – выходной у неё.

Я ей говорю:

– А чего? Давай съездим, развеемся. Выпьем опять же на халяву. В смысле, я выпью, а ты отдыхай там.

Отвечает мне:

– Смотри не нажрись мне там, сволочь такая…

Выходные. Едем на такси за город. Приезжаем. Всё нарядно. Шарики везде, официанты ходят туда-сюда. В чистом поле находимся, между каких-то вилл сотрудников газпромов, наверное…

Алкоголя нет. Трезвые все ходят и улыбаются. Соки, воды, зелёная газировка Перье – это пожалуйста, а выпить нечего… Я заметно тускнею и стараюсь на нейронно-космическом уровне изо всех сил приблизить вечер, чтобы быстрее разъехаться по домам, чтобы…

А эти собаки, ну я имею в виду их руководство или их замы, говорят, сейчас, мол, коллеги, будут забавные спортивные конкурсы и салюты с фейерверками в конце.

Во мля, думаю, попал. Во мне живого веса 110 килограмм и живот начинается, а они конкурсы… Жена тоже приуныла. Видно, не хочет конкурсов никаких…

Делать нечего. Начинаем там бегать и прыгать в мешках. В общем, действительно весело и даже, прям, уезжать не охота. Хотя одышка и ногу где-то потянул…

Салют начинается, и эти черти говорят: а сейчас мы будем награждать победителей соревнований. Первое место, второе место. Все аплодируют. Мы отошли подальше. Пьём газировку Перье. Пару бутылочек я засунул в карманы. Халява.

И вдруг объявляют фамилию моей жены. Говорят, третье место мы заняли, идите сюда, голубчик. Я вытащил из штанов газировку, поставил на место. Хромаем к месту вручения подарков. Все улыбаются, поздравляют, обнимают жену. Меня тоже похлопали по плечу.

Вручают подарки за третье место. Жене сертификат в салон красоты на пятнадцать тысяч, а мне скромнее – сертификат в барбершоп на пять тысяч. Она же там работает, а я просто муж, значит. Прицепом иду, по их мнению. Ну ладно, и на том спасибо.

Поблагодарили они нас всех, посадили на корпоративный автобус и довезли до метро. А там, голубчики, сами, сами…

Вот, чёрт, думаю, забыл обратно набрать в карманы Перье. Дома детям хотел раздать. Ну да ладно. Не зря хоть съездили. Барбершоп все-таки.

Решили с женой, что завтра и пойдём. Чтобы сроки действия, не приведи Господи, не прошли.

Сказано – сделано. Воскресенье.

Отвёз её в салон, а сам еду по указанному адресу в барбершоп. Еду, улыбаюсь. Сейчас, значит, из меня – обезьяны, человека сделают.

Приезжаю, говорю им:

– Здравствуйте, у меня сертификат. Хочу что-нибудь героическое со своей личностью сделать по сертификату. Чтобы физиономия заиграла всеми красками жизни…

Они отвечают:

– Это можно. Только у вас, говорят, волос на голове жидкий и мало его осталось. Не рекомендуем трогать и лезть туда ножницами, необходимо оставить все как есть, а то, говорят, скоро и этого не будет.

А с бородой сложнее, она у вас растёт кустиками и в разных местах, и привести её к порядку не представляется никакой возможности. Давайте мы вас просто побреем.

Я любезно отказываюсь, объясняю, что мол за пять тысяч мне совесть не позволяет бриться, я быстрее удавлюсь за такие деньжищи.

– Не, говорю, так не пойдёт.

Человека вы из меня не можете сделать, давайте мне хоть на эти деньги одеколонов каких-нибудь. У вас их вон пруд пруди. Я буду опрыскивать себя по утрам.

Они отвечают: это можно. Выдали мне итальянскую бутылочку с резким, но, как они уверили меня, очень мужским и ярким запахом с нотками пачули и чего-то там ещё. Я отдал им сертификат и был таков.

Думаю про себя: «Во как! Сервис оказался не для меня. Не придумали ещё для меня ножницы и машинку… А надежда была, конечно…»

Поехал за женой. Прождал её в машине шесть часов. Она подкрасилась и ногти сделала. Дал ей понюхать одеколон, она сказала – редкостная дрянь, нужно вылить в унитаз. Во как. Сертификат на пять тысяч и в унитаз.

Вот, говорю, как в жизни бывает. Может, мне, конечно, не повезло так. Но сервис, скажу я вам, в этих барбершопах еще не на уровне. Ничего они ещё не могут сделать с природной, мужской красотой.

Одним словом, в барбершопы я больше ни ногой. Пусть бородатые обезьяны туда ходят…

Пластическая хирургия

Живём с супругой вместе уже много лет. Наверное, ещё с библейских времен. Дату свадьбы я до сих пор не выучил. Но оно уже и не надо. Она не спрашивает, а я и не отвечаю. Живем как бог пошлёт, а не пошлёт – значит, и сам чёрт нам не брат. Живём от зарплаты до зарплаты. Постоянно откладываем, лишних денег нет и не может быть. Говорю, неоткуда им взяться. Старая тема, как у всех. Мои деньги – это наши деньги, а деньги жены – это её деньги. Всех все устраивает. Разговор не об этом.

Просто вспомнил, здесь недавно неприятный случай вышел. С женой.

Надо отметить, что семейные отношения высасывают все соки красоты и молодости из обоих партнёров этого богоугодного предприятия. В этом ничего такого нет. Стареем.

Старший сын вон только из армии вернулся. Во как время летит. Только вроде сам недавно дембелем был, а оно – на тебе по голове, получай.

Сын отслужил уже и на турнике по утрам подтягивается, и с тётенькой живёт на год старше его. Красивая, но, кажется, подбухивает… Но это их дела. Мы не лезем.

Нам надо следить ещё за двумя головорезами пятнадцати и тринадцати лет отроду. Отроки во вселенной я их называю. Он постоянно руки-ноги ломает на велосипеде, а она целыми днями гимнастиками занимается. И беспрерывно кружится и скачет, что даже голова отваливается на неё смотреть, и ещё постоянно надо держать в уме выражения: полупальцы, замшевые пятаки, пучок и прочая ересь. Грусть, тоска. Потому что папа с животом уже и давно не спортсмен и смотреть на всякую гимнастику может исключительно по телевизору с пивом и воблой. А кружения рядом и скакания вызывают у меня, помимо гордости за дочь, ещё и тревожный нервный тик у правого глаза.

Жена, значит, водит её заниматься три раза в неделю. Отцы не водят, а мамы, значит, вприпрыжку бегут. У них там типа дамский клуб и кости всем обмывают. И нашему брату заодно. В общем, языки почесать, а что ребёнки там занимаются и беспрерывно кружатся – на это им наплевать. Не до этого, у них кружок по интересам.

А интересы какие? Похвастаться новой шмоткой, рассказать про хорошие оценки ребятёнка (про двойки, думаю, молчат), опять же обсудить, если муж нажрался, то какая же он свинья неблагодарная, а она святая женщина, на уровне мировых стандартов. Ну, в общем я не знаю, о чем они там говорят, но уверен, о каких-то глупостях.

Ну и, естественно, они там все разных возрастов. Есть и помоложе (в лёгком весе), и постарше (в тяжёлом весе). Моя в полусреднем, наверное.

И вот в течение года стала моя дражайшая половина вести монологи о том, что мол Анька (мама какой-то девчушки) сделала себе подтяжку век, ушей и каких-то ещё частей тела, а она, ведь представь себе, моложе меня!!! Я монологи жены слушаю вполуха обычно. А тут навострился. Но молчу, виду не подаю. Вникаю. Изучаю, куда ветер клонит. Меняю прокладку в кране. А она языком цокает и вопрошает меня:

– Ну ты представляешь себе? Кислоту какую-то вкалывает себе куда-то.

Я молча негодую вместе с ней. Дай, говорю, разводной ключ и принеси попить. Сижу в трусах прямо в ванной.

Чуть погодя, очевидно, в их дамском клубе ещё две клуши решились на какие-то подтяжки. Короче, пошла цепная реакция. Пошли уши, губы и брови, и черт знает, что ещё такое…

И что ты думаешь, моя супруга, почуяв тенденцию к обновлению своих телесов, стала менять риторику своих монологов с осуждающих на одобряющие их поведение под ножом хирургии пластической.

Я аж в ступор впал. Не ожидал такой быстрой смены дислокации. И все бы ничего, но при моих замечаниях на тему того, что ты у меня есть самая что ни на есть расписная красавица, она входила в когнитивный диссонанс и начинала причитать, что ей не двадцать лет и годы не вернуть, но небольшую КОРРЕКЦИЮ сделать не мешало бы.

Я понял, что это война. И из холодной фазы она перерастала в откровенно горячую бойню.

Причём с моей стороны фронта был я, ничего не подозревающие дети, кот и «друзья-алкоголики», да ещё и половина разведенных.

А по ту сторону фронта стояла мощная, хорошо вооружённая армия дамского клуба по интересам.

Я был в удрученном состоянии. И, чтобы не вызывать на себя огонь всех залповых установок, перестал даже выпивать по выходным, дабы хоть как-то уравновесить её нервное состояние…

Причём очернение в её глазах участниц кружка по интересам возымело прямо противоположный эффект. Диссонанс усиливался. Я начал терпеть поражение, но я не сдавался!!!

Я сменил тактику и стал как бы незаметно оставлять открытые страницы в ноутбуке о НЕУДАЧНЫХ пластических операциях…

Видел, что она читала, но никак не комментировала.

И вот в какой-то день я обнаруживаю энную сумму денег, не маленькую, а так себе нормальную, спрятанную в документах на квартиру. Прошу прояснить происхождение и цель накопления денежных знаков. Молчит. Сопит. Вырвала деньги и говорит, это мол ее деньги… Я в шоке. Говорю ей, я ж не против. Зачем прятала? Пылесос надо покупать, а они тихо пылятся себе в тумбочке.

Чувствую, надо брать быка за рога. Говорю: знаю, что на уши и подбородок копила. Так я ж не против. Решила – делай. Только в конверте, говорю, мало. Надо подкопить. Говорю, читал, знаю – надо ещё больше, чтобы сделать у толкового хирурга. Она довольная, аж сияет. Спрашивает, ты мол не против? Я ей – нет, валяй делай.

А сам думаю, нахрен я ей это сказал? Сам не понимаю. Вспомнил героя ветеринара в фильме «Вас ожидает гражданка Никанорова», который говорил: «Лаской надо, лаской…»

Ладно, думаю, надо выкручиваться. По вечерам стали обсуждать с ней линию подбородка. И уже верхней губы. Так дело, думаю, и до груди дойдёт. Сижу, виду не подаю. Поддакиваю, а сам злюсь на себя. Проигрываю по всем фронтам…

Затаился и отпустил ситуацию до разумных пределов, думаю: ближе уже к операции чего-то там придумаю. А сам не знаю, как разрулить данную оказию…

И о чудо!!! Слава тебе Господи!!! Ситуация разрешилась сама собой.

На неделе приводит жена нашу дочь с тренировки. А сама аж трясётся, лица на ней нет. Спрашиваю, что мол случилось? Молчит. Задумчивая сидит. Грустит, значит, молча.

Протягивает телефон, а там на фото морда женского лица, если бы она своим мордоворотом пыталась бы открыть форточку заводской столовой. Одна часть лица улыбается, а вторая часть грустная и кривая, и веко к брови приклеено лейкопластырем.

Рассказывает. Одна из клуба тоже решилась сделать уголки глаз или типа того. И то ли в нерв ей там попали иглой, то ли микроинсульт вышел. Одним словом, неудача и крушение всех девичьих мечтаний.

Я аж порозовел от счастья. Молчу и делаю сострадательное лицо. Сочувствую, значит. А сам понимаю – полная и безоговорочная победа по всем фронтам.

Ну, говорю, даже не знаю. Страшно тебя отпускать к таким коновалам, вдруг у тебя тоже нервы на лице…

А она мне: черт с ней, с этой операцией, покрашу-ка я лучше голову и сделаю новую причёску. А я ей вторю: наверное, так будет лучше, не стоит рисковать…

Короче говоря, так и живу я с ней, а она с богом даденным лицом. Мне нравится.

Знакомство вслепую

Захожу радостный в отдел кадров. Писать буду заявление на отпуск. Событие, надо сказать, выдающееся для меня. Кадровички неспешно попивают чай, сидят в одноклассниках. Работа, можно сказать, кипит! Чем-то занимаются, и на том уже спасибо. Самое главное – все на рабочих местах сидят.

Дали мне бланк и говорят: пиши, сукин сын, прошение об отпуске, желаю мол отдыхать и набираться сил во благо нашей конторы для дальнейших трудовых подвигов после плодотворного отдыха. Число, дата, подпись. Пиши разборчиво и без помарок. А то не видать тебе отпускных.

Сел в уголок, старательно вывожу буквы – по одной, чтобы не ошибиться.

В углу сидит Алёнка и грустно размешивает холодный чай. Алёнке лет 30 с хвостиком. В депрессии человек сидит. Рядом сгрудились женщины постарше и успокаивают её. Предлагают ей к чаю вафли и сушки. Необъёмные их телеса наталкивают на мысль, что ничего, кроме этих хлебобулочных изделий, эти дамы не потребляют. И на том спасибо. Пишу и слушаю вполуха, о чём они там шепчутся. Интересно стало. Сплетни я не люблю, но истории послушать завсегда пожалуйста.

Далее со слов Алёнки:

– Приехала я рано утром в субботу в торговый центр, что в Химках. Захотелось мне сарафан купить, чтобы быть воздушной в нём и беззаботно существовать и порхать по жизни. Походила по магазинам, ничего не понравилось. Уже вечереет, ничего не купила. Расстроенная иду в Ашан и хочу хотя бы купить домой покушать. Колбаски там всякой, йогуртов, да и картошка с луком ещё закончились. Тоже надо. Накупила пакета 4, иду, сгибаясь под их тяжестью, на стоянку, к своей машинке. Иду в своих думах об одиночестве. Сутулая и растрёпанная. Подхожу к машине и начинаю грузить всё это.

Рядом паркуется машина баварского производителя. Чёрная и большая. Я закрываю багажник и открываю рот. Из этой дорогущей машины выходит небесной красоты мужчина и подмигивает мне. Стою как вкопанная, аж прокладки крыльями забили тревогу. Влюбилась в него, и голова кружится. Из пакетов просыпался репчатый лук на асфальт, а этот красавчик неспешно уходит в магазины, широко мне улыбаясь. Хожу вокруг его машины и аккуратно глажу её. Протерла зеркала и не знаю, как первой сделать шаг навстречу. Как обратить внимание на себя её хозяина? Аж испарина на лбу появилась. Нельзя упускать такой случай. Всё-таки не 18 лет, когда вокруг жизнь кажется бесконечно долгой и женский век будет длится вечно…

Здесь Алёна заплакала, и кадровички все разом начали опять совать ей под нос сушки и вафли. И успокаивать её. Подливают кипяток ей в кружку и просят продолжить рассказ. Я закончил писать шапку заявления, перечислив все звания и регалии нашего директора. Приступаю к телу заявления и слушаю продолжение истории. Жуть как интересно. А она дальше вещает:

– Здесь сработала у меня мысль. А что, если я буду выезжать и легонько типа притру его авто бампером. Останусь и дождусь, пока он придёт, а там уже как карта ляжет.

Сказано – сделано. Зацепила как бы невзначай краем пластика и стою жду, пока он вернётся. Стою, а саму всю колотит. Курю одну за другой, достала из пакетов нарезку колбасы с хлебом и нервно кушаю. Проголодалась очень. Прошло часа два. Никого. Сигареты закончились.

И вдруг вижу: подходят к этой машине совершенно развратной походкой две курицы лет восемнадцати. И совершенно спокойно открывают её. Потом видят мою машину, выходят и спрашивают, что случилось и почему вы закрыли нам выезд? Я отвечаю, что случилось ДТП и я жду хозяина этого автомобиля… Девушки, сокрушаются и уходят, копаясь в смартфонах. Я кричу им: «Постойте. А где мужчина, который управлял этим чёрным немцем? И кем вы ему приходитесь?» То есть, потеряла весь стыд и самоуважение к себе и иду ва-банк… Девушка одна вернулась ко мне и говорит: «Машина эта каршеринговая для вип-клиентов. Кто на ней приехал, мы не знаем, и кто на ней уедет после вашего ДТП мы тоже не знаем. А в чём, собственно, дело?»

Я, как дура, лепечу что-то, что аварии не было. Что мне показалось. Что мне домой пора… Подошла вторая. Смотрят на меня как на дуру и спрашивают, так мы можем ехать? Повреждений нет? Я говорю, ничего нет, что я, дура что ли, такую машину калечить и сдаю резко от обиды задним ходом.

В этот момент удар, и я понимаю, что не вывернула руль и въехала в сзади стоящую бетонную тумбу. От удара багажник раскрылся и на землю опять просыпался репчатый лук… Девочки осмотрели свою арендную машину, покрутили у виска и уехали в ночь. А я одна сидела всю ночь на этой тумбе, рыдала и кушала французский багет… Всё думала, а вдруг он вернётся, и мы вместе будем собирать лук, который валялся теперь везде… Но он так и не пришёл… Хотя я так надеялась…

Алёнка, уже никого не стесняясь, заревела во весь голос. Женщины, разочарованные отсутствием хэппи-энда, начали усиленно сами потреблять кондитерские изделия и, кажется, увеличиваться в размерах. В количестве трех человек они двинулись в мою сторону и грозно спрашивают:

– Написал или нет, работничек хренов?

Я что-то промямлил в ответ и, испугавшись несправедливого суда над тем виртуальным Алёнкиным красавчиком и собой, выбежал вон – оставив подписанное заявление на столе. Ещё минута – и я был бы уничтожен этим судом Линча. А за что?

Всего лишь за то, что есть какая-то женская солидарность на тонком психологическом уровне? И, безусловно, окружающих она разметает в стороны за считанные секунды. Потому что тот мужик должен был угадать Алёнин душевный порыв, кинуть весь мир к её ногам и полюбить её всю без остатка. Потому что она так себе это все представила. А по итогу что? Разбито сердце и задний бампер её автомобиля, так и я ещё в придачу пострадал.

Примут ли моё заявление, не потеряют ли? Может, я помарки там сделал или с датой ошибся? Все это неправильно. На работе – надо работать, а не чаи гонять и проявлять женскую солидарность! Пойду мужикам расскажу о том, как Алёнка познакомилась вслепую… Скоро в отпуск!

Выпил? Закуси!

После одного случая стал я умеренными дозами употреблять алкоголь. В меру пью. Под хорошую закуску. Нельзя доводить себя до беспамятства. Делов можно натворить и организм угробить почём зря.

Дело было лет 10–15 назад. Поехал к бабке с дедом в деревню. Помочь им по хозяйству. Дровишек заготовить на зиму, крышу подлатать и вообще отдохнуть. Взял недельный отпуск и махнул за четыреста вёрст к старикам. По приезду осмотрел фронт работ. Уточнил наличие инструмента. Хожу и дышу полной грудью. Ни о чём не беспокоюсь. Осматриваю территорию. Пёс на цепи кур гоняет, коровы за забором ходят. Яблони плодоносят. Всё на своих местах стоит. Красота и хочется жить.

Бабка варит кастрюльку супа и жарит котлеты. Запахи фантастические! Мы с дедом правим топор и освобождаем дровницу от мусора. Пообедали, дай, думаю, прогуляюсь по деревне. Вспомню молодость.

Хожу по дороге в разные стороны. Вкушаю запахи навоза и сена. Вдруг вижу – Степан с братом тащат задний мост от ЗИЛа к себе в огород. Со Стёпкой мы проводили все летние каникулы в деревне, будучи пионерами. Вот так встреча. Обнялись. Сколько лет… Стёпа говорит брату Миньке: беги в дом и тащи всё, что есть, на стол.

Сейчас, обращается он ко мне, мы будем приезд твой на малую родину обмывать. Я отказываюсь. Объясняю, что приехал работать и с больной головой не желаю колоть дрова и могу с крыши чего доброго свалиться. А это, между прочим, очень даже запросто. Он ничего не хочет слушать. Договорились по чуть-чуть и по домам. Выпивку Минька приволок, а с закуской беда. Степан говорит, жена мол отдыхает с детьми в грециях разных и готовить еду особо некому. Но есть морковь, петрушка и кабачки. Сало и хлеб они с Минькой уже съели. А автолавка давно закрыта. Поэтому есть то, что есть. А больше, вроде, и не надо.

Сидим выпиваем. Вспоминаем детство. Кто и кем работает. Кто на ком женился и кто за кого замуж вышла. Вечер встреч, и радостно на душе.

Не помню, сколько сидели. Помню только, ночь уже и Стёпка носом клюёт. В горизонтальном положении желает дальше сидеть и пить. Эээ нет, брат, так не пойдёт. Закругляемся. Потопаю я к своим. Тоже спать буду ложиться. Голова в тумане. Кое-как распрощались. Обнимались и жали долго друг другу руки. Минька уже спал где-то на участке в обнимку с задним мостом.

Шатаясь и спотыкаясь, доковылял до дома своих стариков. Чтобы не разбудить их, тихонечко иду через кухню к себе. Темно, свет не зажигаю, чтобы не перебудить бабку с дедом. Передвигаюсь аккуратно, как кошка в ночи. И так мне есть захотелось в этот момент, что прям кричи. Бурчит желудок и требует пищи. Не закусывали ведь совсем. Чувствую, не усну на голодный желудок. В лунном свете отсвечивает кастрюлька с супом. Беру её нежно. Нащупал кусок хлеба. Взял ложку. С наслаждением ем. Не бабка у меня, а шеф-повар. Наваристый супец, только костей много. Пьяный, а понимаю. Заглотить никак нельзя. Даже протрезвел немного, как вкусно. Икнул и пошёл спать.

С утра, а точнее к обеду спускаюсь вниз. Голова гудит от вчерашнего, но надо приступать уже потихонечку к работе. Дед подмигивает и протягивает стакан с бражкой. С кем, спрашивает, сидели вчера? Махаю в сторону дороги и отвечаю, что со Степаном и его братом. Дед опять подмигивает и с пониманием дела качает головой.

Бабка ходит задумчивая. Сейчас, говорит, я тебе, милок, яиц пожарю. Ходит по кухне и заглядывает по полкам. Ищет что-то.

Чего, бабуль, потеряла, спрашиваю. Отмахивается и говорит, вчера сварила собаке похлебку из проса и костей, да маленько пригорела она у меня. Проглядела я её. То, что сверху, ничего ещё, я Бабайке (собаке) положила. А кастрюлю замочила водой и содой, чтобы отмокала, и на ночь её оставила. А теперь не могу найти её, проклятую…. Я указываю пальцем на мойку. Там стоит абсолютно пустая кастрюля и ждёт, пока её помоют. Бабка всплеснула руками, да вот же она. Странно, что только пустая…

Я же, прикрыв рот руками, моментально вышвыриваюсь на крыльцо и бегу за дровницу опустошать свой бедный желудок. Рвало меня ещё раз семь, не меньше. Организм крутило и выворачивало наизнанку страшно. Натерпелся я тогда, думал сдохну. Про свой ночной ужин я ничего им не сказал. Промолчал. Два дня постился и пил только простоквашу. Восстановление такое у меня было. Потом вроде ничего. Оклемался чуток. Ближе к отъезду даже пол-окорока скушал. Вкусно было.

Об этом случае не люблю я вспоминать, но урок, однако, был хороший для меня. На всю жизнь! Безусловно, сделал соответствующие выводы. А точнее, один: если нет уж сил зажечь на кухне свет, ложись спать голодным, и точка! А то мало ли чего там на плите стоит…