Текст книги "Записки автохтона"

Кляузурное сочинение

Сорокин никогда не вёл дневников, восстановить хронологию узнаваний и озарений уже нет возможности, но общее ощущение от учёбы отложилось навсегда: поток, стремнина, плёсы, пляжи, перекаты, заводи, водопады каждый день, и за каждым поворотом всё новее и интереснее. Знания лились Ниагарой, каждый мог получить всё, что хотел. Сорокин не знал пока, чего он хочет, поэтому брал всё, что мог. Было что и было у кого.

«Бороться с норманнской теорией, конечно, надо, но не надо глупостей говорить и заблуждения отстаивать. Названия Днепровских порогов будем на семинаре разбирать, в летописи сказано: „…Пришли Словене к Руси…“ Что это значит, коллеги? Правильно, это значит, что славяне и русь в то время были разными народами или племенами. Чего тут страшного? Хан Аспарух жаловался, что его внуки его язык не понимают, землю болгары захватили, имя Болгария оставили, а сами в местных славянах растворились. Германское племя франков, рыжие морды, завоевали Галлию – Франция осталась, а где франки? Ассимилировались. Если Рюрик – норманн, что в этом необычного или стыдного, норманны (варяги) тогда правили на половине территории Европы, Сицилию захватили, Нормандию, Данию, часть Англии, Исландию открыли, Гренландию, до Америки на своих лодочках плавали…»

«Откуда это известно, дорогуша? Ах, из книги „Батый“? Вам надо к филологам, там книги обсуждают и мнениями обмениваются, а мы должны на факты опираться. Ян может хоть миллион монголов насчитать, у него арбы груженые из Китая ползут с осадными машинами. Он фантазёр, хотя тему знает и опыт путешествий в тех местах у него должен быть. Какие арбы – дорог нет, только верхом, всё во вьюках, не менее трёх лошадей на воина – боевая, походная, вьючная. Гумилёв считает, что своим ходом прокормиться может табун не более 100.000 лошадей, я ему склонен верить, человек давно Востоком занимается, в Монголии часто бывает. Монголов было тысяч 30, много больше дружины любого князя или войска любого короля, но если бы князья объединились, с монголами можно было сравняться. Князья наши врага сильно недооценили, тем и совершили самую страшную ошибку на войне…»

«Молот и наковальню представляете? Вот Русь оказалась между Ордой и Орденом. Александр Невский пошёл на союз с Ордой потому, что очень хорошо видел вблизи псов рыцарей. Орда – как волна, нахлынула и отступила. Сожгли, правда всё, и народу погибло без счёта, но жили они в степях, в дела управления не лезли, религию не трогали, даже налог с церковных земель не брали. Хитрые внуки Александра, особенно Иван Калита, этим пользовались, выкуп для Москвы уменьшали…»

«Приданое Софьи Палеолог дороже золота и бриллиантов – императорское имя и печать Византии с двуглавым орлом…».

«Ермак начал освоение Сибири в 1581 году, через 68 лет Семён Дежнёв уже прошёл Беринговым проливом. Огромные расстояния, тысячи километров, землепроходцы прошли пешком, на лошадях, иногда на лодках. Сравните плавание испанцев или португальцев под парусом в тёплых морях с пешей ходьбой в заснеженной тайге….»

«После Смуты в русском обществе утвердилось убеждение, что любая власть лучше безвластия. Прививка действовала 300 лет…»

«Россия всегда имела связи с Европой, и не только торговые. Иван Грозный хотел свататься к Елизавете Английской, наши дьяки внимательно следили за ходом Тридцатилетней войны, Алексей Михайлович выгнал англичан после казни Карла 1. Просто до Петра Россия Европой не интересовалась….»

«Даже наши идейные враги, белоэмигранты, признают величие свершений нашей партии. Реакционер Бердяев прямо пишет: «Пётр – первый большевик в России…».

«Декабристы – не начало революционного движения в России, а последняя попытка дворцового переворота…»

«Николай Первый незаслуженно обижен, наше отношение к нему сформировано только под влиянием Герцена, а Герцен был вообще необъективен, а к императору в особенности…»

Одногруппник – москвич ревизовал ленинизм, нашёл у Маркса «азиатский способ производства» и доказывал, что Россия (и СССР) до капитализма не доросли, нам надо снова догонять Европу. Диспут протекал на семинаре по «истории СССР до 1917 года», доцент послушал выступление, затем обличения выступающего, затем обличения обличающих и изрёк: «Игорь молодец, работает с первоисточниками, но почему труды только Маркса? Давайте попробуем оглядеться в пространстве идей XIX века, может быть для нас более естественным был бы не немец Маркс, а русский Бакунин?». Челюсть упала у всех, «обогащать марксизм» желающих полно, ты попробуй от него отказаться. А что вместо Маркса?

«Когда я путешествовал по Рейну в 1913 году, до войны. Да, до Первой Мировой, да… Никак нельзя было подумать, что Германия вдруг станет злейшим врагом России на весь ХХ век. Мы с ними не воевали 150 лет, последний немецкий солдат пришёл к нам с армией Наполеона. У нас не было никаких разногласий по границам, Германия поддерживала Россию в войне с Японией, теснейшие культурные и научные связи. Все императоры, кроме Александра III, брали в жёны немецких принцесс, немцы пятый народ империи по численности и второй по числу государственных служащих после русских, да…».

«Русские генералы умоляли русских дипломатов избежать вступления Румынии в войну на стороне Антанты. Почему? С такими друзьями врагов не надо. Меттерних давно сказал: «Румыны не нация, румыны – профессия…».

«Россия с царём войну выигрывала, после отречения царя война была проиграна сразу…»

«Гражданская война гораздо эффективнее в деле истребления граждан. Потери России в Первую мировую войну около 2 миллионов, только военных, в гражданскую – не менее 8 миллионов, в основном мирные жители, не считая миллионную эмиграцию…»

«Ленин – великий политик-тактик, всех обставил, всех обошёл. Эсеры называли его «мыслящая гильотина».

«НЭП можно назвать улучшением жизни только на фоне «военного коммунизма…»

«Первая и вторая мировые войны как первая и вторая серия фильма. Версальские лидеры состряпали крайне неустойчивую систему, они унизили Германию и игнорировали Россию…»

История Второй Мировой войны, разговор про Пакт о ненападении с Германией, вопрос студента: «А дополнительный договор был?». Для тех, кто не в теме: текст Пакта был напечатан во всех газетах, а протокол к нему был в СССР секретным до 1989 года. Зарубежные историки уверенно ссылались на него, опираясь на фотокопии документа, советские кричали, что это фальсификация и подделка, требовали предоставить подлинник. Немецкий оригинал сгорел в Берлине 1945 года, а советский лежал в спецхране до Горбачёва. Ещё был жив В. М. Молотов (1890—1986), писатель Феликс Чуев («140 бесед с Молотовым») брал у него интервью о прошлом, несколько раз спрашивал об этом протоколе, Молотов всегда отрицал: «Ничего не знаю, враги клевещут!», железные были люди! К 50-ти летию начала войны Яковлев опубликовал оригинал: на тексте секретного протокола подпись Молотова во всей красе. Но у нас, напомню, 1980 год. Ответ преподавателя ошеломил:

«Граждане историки, не питайте иллюзий, документы будут не всегда в вашем распоряжении, больше того, документы могут сгореть, их могут прятать, на них может быть гриф секретности на 100 лет, часто документы прямо фальсифицируют. Исследователь может обойтись и без документов. Представьте себе, сидите вы на «сачке», на другой скамейке парень с девушкой шепчутся. О чём? Вы не слышите, но через некоторое время, случайно, видите эту пару, выходящей из ЗАГСа. О чём они говорили? Стало нам понятно по их последующим поступкам, правильно? Ну вот, запишите в конспект:

23.08.1939 – подписание Пакта о ненападении между СССР и Германией

1.09.1939 – нападение Германии на Польшу

17.09.1939 – начало освобождения советскими войсками Западной Украины и Западной Белоруссии

22.09.1939 – совместный парад немецких и советских войск в Бресте

28.09.1939 – Договор о дружбе и границе между СССР и Германией.

Особенно хочу отметить факт встречного движения с боями двух армий – вермахта и РККА – и их бескровного размещения вдоль определённых рубежей. Как вы думаете, судя по действиям сторон, было ли дополнительное соглашение? Было? Ну вот, коллеги у нас и за рубежом тоже так считают…»

«Проблема приоритета в истории и вообще в гуманитарных науках очень иногда раздражает. Оказывается, «всё украдено до нас», ничего нового нет в науке и быть не может. Научная добросовестность обязывает учёного непрерывно читать чужие работы с тем, чтобы убедиться в оригинальности собственных измышлений. Хорошо, если предмет исследования относительно локален, имеет вещную форму, как у археологов. Чем абстрактнее тема, тем шире круг авторов и каждого надо прочесть, включая иностранных, желательно на языке оригинала.

Самым простым путём кажется исследование первоисточников, работа в архивах, но только кажется. Архивный поиск требует чрезвычайной усидчивости и специальных навыков, но это пустяки, при необходимости всё преодолимо. Проблема в бесконечности поля исследований, количество бумаг в мире нарастает со страшной скоростью, это море не переплыть. Учёный рискует стать знатоком частностей, если ограничит свой поиск хронологически или концептуально. Знать всё ни о чём—соблазнительно и достойно, можно стать главным знатоком по специально зауженной проблеме, с публикациями – диссертациями немного проще. Только помните что история – процесс.

Исследовать историю в совокупности, как ход событий и общих тенденций во всём мире, занятие неблагодарное, есть риск превратиться в «пикейных жилетов», Бриан – это голова, не надо ему пальцы в рот засовывать.

Нужна общая (и специальная, конечно) эрудиция, широта взгляда, чтобы ухватить суть событий, увидеть тенденцию развития, найти истоки, определить перспективы. Исключительно интересное занятие, захватывает и волнует. Главное тут быть очень уверенным в себе и ещё быть независимым, действительно самостоятельным. Таких наблюдателей и толкователей процесса тысячи, попасть туда нелегко, но можно, если умеешь петь в хоре. Одинокий голос замалчивается или высмеивается, они считают, что право на оригинальность взгляда и новизну подхода на них и заканчивается. Цензура ерунда по сравнению с групповыми пристрастиями…».

«Евреи, евреи, кругом одни евреи…»

Сорокин вырос и живёт в районном центре Кировской области, город находится на полпути от Казани до Ижевска, если ехать железнодорожным транспортом. С детства, в школе и на улице, он был знаком с разными людьми, носящими разные фамилии.

Наряду с русскими (или удмуртскими, они неотличимы, Павлов, например) и татарскими, было много немецких (Шрайнер, Ауст, Дринкерт, Дитмар, Гольцман – потомки рассеянных над Северо-Востоком России граждан Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья, ликвидированной в августе 1941 года).

На этом фоне Лия Арнольдовна Мульман не выделялась ничем, просто училась в одном классе и жила через дорогу. «Еврейка» в графе «национальность» обнаружилась в восьмом классе, при оформлении комсомольских документов. Никаких особых талантов не проявилось, вышла замуж, стала Осинкина, родила сына и двух дочерей и вдруг уехала в Израиль всей семьёй в конце 80-х годов прошлого века. Одноклассники её отговаривали, но она была неумолима: скоро развал, голод, погромы (об этом ей сообщали в прессе, цитируя листовки, распространяемые провокаторами типа «кочегара» Анатолия Наринского из Питера). Главным аргументом было спасение сына от ужасов Советской Армии. Теперь она регулярно жалуется на жизнь в Израиле по телефону бывшей классной. Сына в армию не взяли, оказались проблемы со здоровьем, но обе дочери оттрубили по полной (когда ей говорили, что в Израиле девушки обязаны в армии служить, она презрительно щурилась и вздыхала: «Ты просто жертва советской пропаганды!»). Веллер прав: среди евреев тоже встречаются не очень умные люди. Кстати, дочь её приезжала в гости на историческую родину и всем понравилась – энергичная, собранная, уверенная в себе, челюсть вперёд, на мать совсем не похожа, за Израиль Сорокин теперь спокоен.

До обращения в студенчество Сорокин считал естественной позицию Ильфа и Петрова: «Евреи в СССР есть, а еврейского вопроса нет». Оказалось, классики неправы. Еврейский вопрос всегда был, есть и собирается есть вечно.

Оказывается, евреи захватили власть в мире и чуть было не подчинили себе СССР. Партийные псевдонимы (клички) расшифровывались пачками, но Ленин, Сталин и Молотов (Скрябин – земляк Сорокина) воспринимались с пониманием, Троцкий, Зиновьев, Каменев с подельниками разоблачались беспощадно. Сталин – первый в мире борец с сионизмом, он уничтожил еврейский заговор 1937 года. Приводились списки членов ЦК, наркомов и военных (с настоящими фамилиями) на 1936 год и списки элиты после этого очищения. Сорокин не был в теме и робкие вопросы про гвардейца Тухачевского, царского полковника Егорова и уроженца Ярославской губернии слесаря Блюхера отметались как детские. Разумеется, эти изыскания велись студентами – энтузиастами во внеучебное время, но зато с гораздо большим рвением, чем занятия по учебной программе.

На факультете и в общаге Сорокин познакомился с массой запрещённых книг или авторов. «На ночь» ему давали «Один день Ивана Денисовича», «Письмо Раскольникова», воспоминания Хрущёва в отрывках и много ещё всякого. Настоящий «самиздат» был редко, но метко. Попалось сочинение под авторством Емельянова, на ухо шепнули, что это один из сыновей того Емельянова, который спасал Ленина в Разливе. Название «Сионисты против СССР» (примерно так). Содержание – ужас, ужас и ужас.

Сталин не смог победить евреев, истребил не всех, они затаились, перекрасились и заняли все командные посты в Советском Союзе. Жена Брежнева – Виктория – всем рулит, отсюда бесконечные временные трудности. Надо искоренять в себе всё еврейское, особенно галстуки, которыми евреи повязали всех гоев и скоро поведут на бойню, таща за них.

Сорокина поразила иллюстрация: Илья Муромец сбивает булавой кресты с киевских церквей. Христианство – спецпроект мирового еврейства, оно делает гоев смирными, послушными и миролюбивыми, спасение страны в полном отказе от христианских правил, военно-полевой атеизм или возвращение в язычество.

Дровишек в костёр подбрасывали и филологи, но их списки подлинных фамилий классиков и основоположников социалистического реализма не так пугали задубевшую на информационном сквозняке душу неофита Сорокина. Именно через литературу и начал рассеиваться этот дурман. Выяснилось, что есть компас. Сорокин много читал и делил авторов на хороших писателей и плохих. Ильфу, Светлову, Юлиану Семёнову и Илье Звереву не могли помешать быть хорошими никакие настоящие фамилии, а Фадеева, Каверина, Сашу Чёрного и Андрея Белого не смогли спасти в глазах Сорокина никакие псевдонимы.

Приватная неторопливая беседа с молодым кандидатом наук восстановила привычную картину мира: «Плохой или хороший – характеристика человека, а не народа. Ты своих предков до какого поколения знаешь? Прадед, уже хорошо, значит умер в 1918, родился примерно в 1880-х, сто лет назад. Евреев рассеяли по миру обстоятельства, главную ценность средневековья – землю им не давали почти нигде, синагоги редкость, далеко не так обязательны, как храмы и мечети. Святыня иудеев – Тора, семейная Книга, отсюда грамотность среди мужчин, читать детям, толковать и записывать на полях примеры для потомства. Сам видел такую с записями от середины 17 века, наверняка есть и древнее. Это сколько поколений? Ну, студент, стыдно не знать, 100 лет – четыре поколения, тут получается 12 поколений минимум. Археолог? Грубо говоря, под средним евреем культурный слой толще, чем под средним русским вроде меня. Ситуация исправима, надо наращивать свой собственный культурный слой. Англичане говорят, что за спиной джентльмена должно быть три диплома университета: у деда, отца и внука. В идеале, это должен быть один и тот же университет. Потерпи, твой внук будет походить на джентльмена, если сын закончит наш Университет. А мне надо дочь убедить здесь учиться.

Времена изменились, еврейские навыки стали преимуществами в новой жизни. Был у нас деканом в конце 50-х Аким Ефимович Кожевник, я его уже не застал. Биография редкая, реальное училище где-то на Украине не успел закончить, от погромов приехал спасаться в Москву. В 1918 году ему было 18 лет, первое место работы – помощник наркома просвещения. Да, у Луначарского, с Крупской тоже работал. Неплохо для начала, да? Никакого блата, новая власть всегда нуждается в новых грамотных, элементарно грамотных, чиновниках. Старые служить отказываются или ненадёжны, подозрительны, происхождение не то и т.п.. Как он в Нижний попал, я не знаю, но о нём отзываются кисло наши старики: малограмотный (для декана, естественно), напыщенный и любую критику расценивал как антисемитизм».

После того разговора прошло 35 лет, много чего Сорокин увидел, услышал, прочитал и посмотрел, чтобы уверенно сказать: антисемиты в стране есть, а антисемитизма нет. Личный антисемитизм Сорокин понимает как проявление комплекса неполноценности, поиск виновников собственных неудач, реальных и мнимых. С самооценкой у него всегда всё было в порядке и эта сторона вопроса Сорокина не беспокоила и не беспокоит. Когда он слышит бесконечные перепевы на тему «Иван в окопе, Абрам в райтопе», ему достаточно вспомнить танкистов Драгунского Давида Абрамовича и братьев Вайнрубов, Евсея и Матвея.

Когда он слышит о засилье евреев в науке и культуре, он всем говорит про глубину культурного слоя. Действительно, число евреев среди пишущей братии много выше, чем доля в населении, но ремеслу учатся, а талантом Бог отмечает индивидуально. Лучшие тексты на русском языке написаны Толстым, Булгаковым и Шолоховым. Сорокин вырос на книгах братьев Стругацких, первая ещё в школе ему досталась «на ночь» сильно потрёпанная, без форзаца, он и не знал, что они фантасты и евреи, пока с филологами в общаге не столкнулся. Когда узнал, мнение не изменилось – отличные книги о реальных людях в условных, но понятных обстоятельствах.

Когда он слышит (читает) о врождённом зверином антисемитизме русского народа или власти, Сорокин готов понять антисемитов, наглость требует ответа. Не надо далеко ходить, не стоит снова вспоминать Холокост и вклад русских в дело спасения евреев, но третья волна эмиграции – несомненное доказательство привилегированного положения евреев в СССР. Неприятие «семибанкирщины» связано у Сорокина с мерзким цинизмом их поведения, а не с тем, что главного «деловара» ушедшей эпохи звали Борис Абрамович Березовский. Нелепо говорить про антисемитизм в стране, где Лазарь Моисеевич Каганович умирает в окружении семьи на 99 году жизни, а горе – художник Борис Ефимович Ефимов (Фридлянд) доживает до 108 лет.

В общем, национальность не индульгенция, Сорокину – студенту оказался ближе округлого карьериста-одногруппника курносого Саши Кузнецова барабанщик истфиловского ансамбля носатый Миша Корабельник. Сейчас Сорокин, уже преподаватель, Михаила Иосифовича Веллера понимает лучше, чем Алексанра Андреевича Проханова.

Нижегородская Сорбонна

Общежитие для неимущих студентов Парижского университета организовал Робер де Сорбон, духовник короля Франции Людовика Святого. Со временем название места проживания весёлых студентов стало синонимом самого университета, что естественно.

Без студентов университет мёртв, без опыта «общаги» студент неполноценен. Сорокин прожил в общежитии истфила четыре года и обрёл там не меньше, чем в учебных аудиториях. Его первая комната на шесть коек запомнилась шумом, гамом и весельем, но прожил он там недолго. После Нового года, в январе 1979, его переселили к себе, в «трёхместку», два пятикурсника, историк Петя Пореченков и филолог Володя Шапкин. Их жило трое, все выпускники, но третий в декабре женился и переехал к тёще.

Петруха отслужил в армии, там вступил в партию, закончил «рабфак», писал все курсовые и диплом на кафедре истории КПСС, никаких научных иллюзий не строил, с крестьянской основательностью готовился начать партийную карьеру «снизу», уже определился с распределением директором школы в большое село в недальнем районе. Володя тоже отслужил, прошёл «рабфак», но в политехе, там окончил 4 курса, бросил и поступил на первый курс истфила. «Техника надоела, наука потянула» – лаконично отвечал он на вопросы о причинах такой извилистой дороги к диплому ВУЗа. Он с первого курса нашёл научного руководителя, уже написал диплом и набирал материал на диссертацию, тему не выговорить, лингвистический анализ художественного текста. Простоватый историк и рафинированный интеллектуал филолог прекрасно ладили между собой, жили – дружили в одной комнате пятый год и щедро делились богатым опытом с новичком.

«Язык, слово, обороты словесные лучше всего сохраняют и передают историческую память, без искажений и цензуры. Видишь вон, Петруха мается, Фарисей его снова заставляет диплом править, не ту цитату у Ленина нашёл, не соответствует текущему моменту. У Ленина можно найти всё, что нужно для работы на любую тему, ты не знал? Только эти цитаты и работы канут в архив и покроются пылью, а «Мамай прошёл» останется. Правда слышал? Бабушка так ругается, требует порядок навести? Не зря я тебя выбрал, есть чему удивиться. Мамай прошёл 600 лет назад, а язык это помнит. Окаянный это кто? Тоже бабушкино слово?.. да у вас заповедник, похоже, надо ехать за фольклором пока жива Клавдия Петровна. Князь, да, а время правления помнишь? До крещения Руси или после? Конечно, после, до крещения такое прозвище невозможно, мерзавцы у язычников тоже есть, но никто из них не вспомнит о Каине.

Для лингвиста никаких загадок в норманнской теории нет. Имена первых князей назови. Да, Рюрик, Олег, Игорь, Ольга, там ещё Аскольд с Диром, Свенельды – Инегельды всякие. Откуда они? Нет, имена именно русские, корни скандинавские у них. Святослав, Владимир, Ярослав, Святополк – славянские имена, их значение нам понятно без перевода, их часто детям дают, женские славянские имена какие знаешь? Подумай, на языке покатай. Молодец, есть чутьё, конечно: Людмила, Светлана, Любовь. Нет, не Маша. Иван да Марья из Библии к нам пришли, как и Пётр. Андрей, Виктор, Николай, Татьяна и многие другие мы взяли из святцев, в честь мучеников или святых. Распредели теперь имена князей по хронологии и увидишь сам: норманны правили меньше века, чуть дольше славянские имена в летописях и пошли христианские с 12 века до наших дней».

«Для историка любой текст может быть источником знаний, надо просто фокус сменить у подзорной трубы. Вы смысла ищете, а форма часто больше информации несёт. Ты в школе тексты по литературе читал в серии „Школьная библиотека“? Читал, все читают, там сноски на каждой строке, любое несовременное слово переводится для современных незнаек. Формат обращения, манера письма, обороты устойчивые могут быть предметом исследования. Жаль, почти никто этим не занимается, нет специалистов».

«Ты молодой ещё, меня слушай. Вовка очень умный, но дурак. Ему в партию предлагали, отказался, больше не предложат. Учёба, конечно, во главе угла, но на первом мес-те должны быть правильные отношения. Я с рабфака активист, профком, студсовет, сейчас член партбюро истфила, мне со второго курса декан руку жмёт. Меня в «Комсомольской правде» позорили на всю страну из-за твари одной, я тут порядок начал наводить, поручили на бюро поднять работу студсовета, дисциплину укрепить. Помнишь, Вов, этого козла – корреспондента? Одну отчислять начали, она, фря, в «Комсомолку» написала, такой кент в обмотках прикатил, защитник униженных и оскорблённых. Филологиня, да. У ней долгов за два семестра, для полноты картины я справку накатал: пассивна, в жизни общежития не участвует, были замечания по чистоте и дисциплине, хахаля я из её комнаты выгнал после 23—00.

Явился этот москвач, журналист – золотое перо… в жопе торчит, всё переврал, тут она и умница, и творческая личность, Джоконда в углу висит, цифрами на ЭВМ выбита, страдает она, терзается, как Катерина, только никогда не утопится, а бездушный грубиян Пореченков её выгоняет на мороз. На хрена это золотое перо, если такая совесть? Никогда москвичам, особенно журналистам, не верь, всё врут, сволочи! На ней клейма ставить некуда, а меня на партбюро, «сигнал из органа ЦК ВЛКСМ», Фарисей сразу отрёкся, сука, всего боится, первый самый строгача с занесением предложил. Спасибо, Володя с девчонками помогли, письмо накатали в редакцию, копию в ЦК, говорю же, он умный. Всё изложили с подробностями про ебуна этого косоротого, на неё все факты подобрали, ну и «Шеф» не дал меня сожрать, устное замечание, карточка учётная чистая. Какой «Шеф»? Декан наш, огурец ты малохольный. Декан – человек!»

Подобные речи захватывали дух и пламенили мозг. Правильную жизнь начали с ресторана «Москва», никаких загулов, парни были малопьющие, расчётливые. Надо беречь желудок, раз в неделю нормальный обед. В «Москве» лучшая кухня в городе, каждое воскресение, в 13—00 чинно одеться, графинчик водки на троих, селёдочка с отварной картошкой, лук, зелень, борщ или солянка и горшочек. Без чая – сахара, это дома доберём, обходилось по 3—4 рубля с человека. Дорого? Здоровье дороже. Студент может быть бедным, но не должен быть нищим, на цветы и такси должно в кармане лежать. Стипендия? Это с голоду не умереть, а на жизнь всегда можно заработать. Стройотряд летом – обязательно, но летние деньги быстро заканчиваются, нужно работу непыльную поискать.

Оба товарища работали дворниками, с 5 утра физзарядка 2 часа в день – и 80 рублей в месяц, Петруха после окончания свой участок по наследству Сорокину завещал, но не тот оказался характер, не хватало размеренности и аккуратности, вставать в 5—00 не всегда получалось и зимой Сорокина попёрли. Он с подачи Володи, а потом уже самостоятельно перебрал множество мест, нигде особо не задерживаясь. Дольше всего проработал сторожем, охранял ночью дом-музей А. М. Горького, спал на историческом диване, укрываясь гимнастической шинелью сына Максима, но там рядом был вытрезвитель, очень неспокойное место по ночам. Перешёл на вахту соседнего медицинского учреждения, удивился комфорту и зарплате (120 рублей), пока не выяснил, что время для трудоустройства он выбрал неудачно, весна, у психов обострение, они волнуются и бегут.

120 рублей не стоила погоня за буйными в весеннем городе, Сорокин перешёл на разовые «калымы», наладив плотный контакт с ж/д станцией «Московская – Товарная». Работа грузчика требует не столько силы, сколько выносливости и чёткости организации. За три года Сорокин собрал бригаду, подмазывал диспетчеров и несколько раз в месяц летел на такси по срочному вызову – диспетчер звонила на вахту. Штатные грузчики ж/д могли без грима играть главные роли в пьесе «На дне», одного прямо звали Челкаш, редкий день они выдерживали полную смену и выгружали только что-нибудь твёрдое. Бригаду студентов вызывали выгружать импортное вино, обычно болгарское или венгерское сухое. Вагон стоил 60 рублей, по 15 на человека + коробка «Фетяски» бонусом, как процент боя. Работа чистая, коробки одинаковые, подручные, из вагона в кузов машины – бегом, через два часа – шабаш. Однажды перед майскими выгрузили за ночь четыре вагона, по 60 рублей и по коробке «Токая» каждому. Так Сорокин приобрёл репутацию знатока и ценителя хороших вин, хотя всегда и всему предпочитал водку.

Были рекорды по скорости, были по заработку, срочная выгрузка вагона с мешками дубильного порошка принесла каждому по 100 рублей, но парни поняли, что продешеви-ли сразу, как только порошок стал сыпаться на потные загривки. Выгрузка длилась часов пять, а отдельный номер в Ковалихинских банях пришлось брать на шесть, пока кожный зуд не затих под действием воды снаружи и водки изнутри. Работа грузчиком затягивала, скоро стало трудно совмещать с ней учёбу, начались пропуски, исчезли «пятёрки», «четвёрки» стали даваться с трудом. Шапкин стал аспирантом, жил в той же общаге, но в другой комнате, уже на двоих, и Сорокина стыдил: «Из-за гнусных денег ты учёбу похерил, оценки – пыль, но знаний этих ты среди грузчиков не найдёшь, деньги хороший слуга, но плохой хозяин, они должны поддерживать дух, а не порабощать его. Запросы пока поумерь, с главным определись».

Учёба оказалась гораздо интереснее лёгких заработков и алчность была побеждена. Сорокин заматерел, обвыкся в Нижнем, стал своим в «общаге» даже для туркменов. 10 мест из 50 среди филологов каждый год занимали «целевики» из Туркмении. Принцип их отбора для учёбы в Нижнем был неясен, среди них встречались Иващенко, Ароян, Ершов, Габидзе, но 7—8 «турков» были действительно туркменами, причём из них больше половины парней. Аман, Курбан, Давлет, Алсу, Алма и их земляки всегда жили в общаге истфила, составляли почти треть жильцов и «азиатчина» студенческого быта была заметна не только в нарядах.

Сорокин начинал жить в большой комнате с пятью соседями, один из которых, Аман, неспешно курил «Беломор» и научил играть в нарды. Совместное проживание вскоре кончилось, а взаимная приязнь осталась.

Долгие разговоры (а нарды суеты не терпят) помогли Сорокину ближе познакомиться с экзотическими студентами. Аман был картинно красив: высокий, стройный, поджарый, сухой, лицо как у Чингачгука Большого Змея.

«Ты Юлдашева видел? Плотный такой, коренастый, тяжёлый узбек, к нам затесался по блату, сам тупой, как карагач. Мы кочевники, охотники, никого не боимся, в пустыне нас не найти, но вода нужна всем, а воду эти черви земляные держат, узбеки.

Половина моего рода с басмачами на Юг ушла, в Афганистане кочуют, а мой прадед сказал, что лучше подчиниться сильным русским, чем подлым узбекам. Русские не обманули, у туркмен своя власть, а вот братьям нашим каракалпакам не повезло, они в Узбекистоне живут – маются. Был? Понравилось? Кырк Кыз знаешь? Слышал, в ресторане таком сидел, а знаешь, что крепость эта стояла под Термезом, а Термез узбеки обманом присвоили? Термез – хозяин воды.

Я сочинение почти без ошибок написал, два года в армии служил, читал много, слушал русских. У нас русский плохо преподают, как у вас английский, теория есть, а практики нет. Нас готовят для сельских школ учителями русского языка и литературы. Экзамен я хорошо написал и род у нас уважаемый, я бесплатно учиться приехал, а Юлдашевы 10.000 заплатили за своего, но толку не будет. Девушки красивые у нас, это да, но ты на них не смотри, все уже сговорены давно, если девушка изменит – всему роду позор. Нет, у меня невеста в детстве умерла, я свободный, но торопиться не буду, учёбу закончу, в аул работать приеду, там самую красивую найду, учителя уважат, не откажут. Сказки это, узбеки гаремы завели, а у нас жена одна, наши женщины наравне воюют и работают, лиц никогда не закрывали, ты же «Сорок девушек» читал, знать должен.