Текст книги "Глубокий контакт"

XII. День двенадцатый

Скрэтч (Rattamorpha avallonica sp.) – аваллонская плотоядная псевдокрыса, специфическое хищное млекопитающее, обитающее только на Аваллоне. Населяет заброшенные рудники, шахты, природные места с обилием укрытий. Размеры: 125–160 см в длину, вес от 40 до 60 кг. Ведет скрытный ночной образ жизни. Биология и повадки скрэтча изучены плохо. Известно, что скрэтчи держатся небольшими стаями из 2–5 особей. Есть данные, что скрэтч может передвигаться как на четырех лапах, так и на двух. Пищу скрэтча составляют мелкие пресмыкающиеся, молодь изарков, вблизи человеческих поселений скрэтчи охотно поедают отбросы. Среди скрэтчей широко распространен каннибализм. Крупные особи могут нападать на человека. Генезис скрэтчей пока окончательно не определен: часть астрозоологов считают скрэтчей представителями автохтонной фауны Аваллона, другие видят в них потомков завезенных с Земли и мутировавших крыс. Замечательная особенность скрэтчей – это то, что среди изученных популяций не выявлено ни одной женской особи! В связи с этим процесс размножения скрэтчей до сих пор остается загадкой.

Дж. Таунсенд, К.Гриф.

Краткий справочник астробиолога

– Итак, уважаемый Николай Дмитриевич Кольцов, давай-ка подытожим с тобой, что мы узнали за эти дни. Во-первых, сам Вадим Апостол тебе вроде как доверяет, а вот его компания настроена к тебе враждебно. В этом нет ничего удивительного, этого следовало ожидать. Не сомневаюсь, что спецслужбы не раз предпринимали попытки внедрить к Апостолу своего агента. О результатах такого внедрения я уже знаю от Зебровски – агенты погибали. Их вычислял человек по имени Контактер. Очень скоро я встречусь с ним, если уже не встретился. Остается надеяться, что Зебровски не ошибся, и я действительно смогу противостоять псионической атаке. Если же нет… Об этом я даже думать не хочу. Этим утром я уже пережил несколько очень неприятных минут, беседуя с Крисом Жестянщиком. Не знаю, удалось мне убедить Жестянщика или нет. Время покажет. Мне придется очень сильно постараться, чтобы стать для Апостола и его людей человеком, заслуживающим доверия. Пока этого доверия нет.

Во-вторых, Зебровски скрыл от меня очень важное обстоятельство. Совершенно неожиданно выясняется, что бесполезные штучки, известные, как маду, играют какую-то очень важную роль во всем происходящем. Какую? Возможно, мне стоит связаться с Зебровски и вызвать его на откровенность. Но для начала попробую разговорить Сайкса. Археолог наверняка знает.

Кстати, о Сайксе. Очень сильно подозреваю, что наша встреча в Афродитории была не случайной. Я не верю в подобные совпадения. На кого работает Сайкс? На МГКС? На военных? Или он действительно всего лишь гениальный парень, слишком близко подобравшийся к тайнам Аваллона? Или есть еще кто-то, о ком я пока не знаю? Между прочим, неплохо бы узнать, есть ли у Сайкса свой маду. Если есть, то Сайкс не случайно держит его при себе. Во всем этом должен быть какой-то смысл.

Ах, Катя, Катя, если бы ты знала, что со мной сейчас происходит! Я запутался в этом клубке загадок. Как мне хочется плюнуть на все и купить билет на первый же рейсовый корабль на Землю! Но путь домой мне заказан, пока я не найду то, что ищу – твое спасение, Катенька. Мне все время кажется, что я довольно близко подобрался к загадке Панацеи. Одно знаю твердо: ключ к Панацее – Апостол. Он должен знать правду. Расскажет ли он ее мне – другой вопрос, и этот вопрос меня сейчас мучает больше всего. Я должен откровенно поговорить с ним. Один на один, без свидетелей. Апостол должен меня понять. Если он, как считают его последователи, обладает сверхъестественными способностями, он сможет прочитать мои мысли и понять мои чувства. И быть может, он сумеет мне помочь.

* * *

Сайкс сидел за одним из столиков бара, обеими руками вцепившись в высокий стакан с апельсиновым соком. Вид у него был потерянный, на подошедшего Северянина он даже не посмотрел.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Северянин, сев напротив.

– Отвратительно. – Сайкс посмотрел на компаньона взглядом побитой собаки. – Не понимаю, что со мной творится. Я ведь вообще не пью, Ник. А тут как с ума сошел. Когда вы ушли, я осмотрел комнату и… Я просто свинья, Ник.

– Ничего страшного не случилось. Пока не случилось. Вы просто сорвались. Надеюсь, такого больше не повторится.

– Вы же понимаете, Ник, я не нарочно. Вы ведь подумали, что я алкоголик. Подумали, так ведь?

– Подумал. Уж больно рьяно вы принялись дегустировать местные денатураты.

– Я всего лишь хотел немного расслабиться. Все последние дни я испытываю тревогу. – Сайкс вздохнул. – Нет, не тревогу – страх. Я боюсь, Ник. Так боюсь, что у меня сводит кишки. По-английски такое состояние называется «the gut reaction».

– Зачем вы тогда отправились сюда?

– Я не мог не пойти. Я три года посвятил расшифровке таинских иероглифов. Три года за компьютером, днем и ночью. Я был просто одержим своим открытием. Я должен проверить все сам. Увидеть эти чертовы пирамиды своими глазами. И то, что скрыто под ними.

– Под пирамидами что-то скрыто?

– Я не знаю наверняка. Но там что-то есть. Именно туда стремятся попасть все те, кто проникает за Барьер. Вы читали отчеты экспедиции Везалия?

– Нет.

– Командор Дауд посылал на Землю четыре полных отчета о проделанной на Аваллоне работе. Первые два не содержат ничего интересного, а вот в третьем есть упоминание о попытке землян проникнуть в портал Великой Пирамиды. В четвертом отчете Дауд сообщает, что им удалось открыть этот портал и они готовятся обследовать помещения под Пирамидой. Пятый отчет отправлял уже Везалий: он сообщил, что Дауд и его люди погибли. Возможно, несчастье случилось именно при попытке проникнуть во внутреннее пространство Пирамиды.

– Предположим, что там есть нечто заслуживающее внимания. Но какая связь между таинственным порталом Пирамиды, Панацеей, Везалием и Апостолом?

– Вы это у меня спрашиваете? Я знаю не больше вашего.

– Жестянщик сказал мне, что Апостол исцелил одного из членов их группы, смертельно раненого при взрыве рудничного газа. Причем сделал это на манер средневековых святых – возложением рук. Что скажете?

– Скажу, что это очень интересно – если только это не пустая болтовня фанатика, боготворящего своего лидера.

– Попробуем порассуждать, Джон, – начал Северянин. – После гибели Дауда Везалий взял управление экспедицией на себя. Некоторое время спустя он вдруг объявляет себя Богом и заявляет о том, что владеет Панацеей. Проходит много-много лет, и один из грабберов, проникнув в Город Солнца, получает способность исцелять смертельные ранения. Что это – совпадение или закономерность? Сильно ли мы с вами ошибемся, если допустим, что сначала Везалий, а потом Апостол сумели попасть в некое таинственное место, о котором вы говорите, и там получили новые необычные способности?

– Вы сами ответили на свой вопрос. Я уверен, что Везалий и Апостол побывали в одном и том же месте, скрытом в Великой Пирамиде. И там они… изменились. Что-то их изменило. Наделило их неведомой непонятной нам Силой.

– Логично. Значит ли это, что любой, добравшийся до этого загадочного места, может получить то, чего желает?

– Не знаю. Может быть.

– Вы переводили таинские письмена. Разве там нет никаких указаний, подсказок, намеков?

– Я вам говорил о своих предположениях. Таины владели каким-то секретом перехода одной формы материи в другую. Ничего больше я сказать не могу.

– Хорошо, Джон, а причем здесь маду? – Северянин решил идти ва-банк.

Сайкс с удивлением посмотрел на собеседника.

– Маду? – переспросил он. – Понятия не имею, о чем вы говорите.

– Давайте поговорим откровенно, Джон. Мне кажется, что вы должны знать о маду немного больше, чем все остальные.

– С чего вы взяли?

– Вы просто не могли не заинтересоваться этими артефактами, – уклончиво сказал Северянин: нельзя вызывать у Сайкса никаких подозрений. – Они многих исследователей заставили поломать голову.

– Я вообще не вижу связи между маду и Пирамидой Творящего Начала. Возможно, эти штуковины были как-то связаны с погребальными обрядами таинов. Много маду было найдено в Пещере Молчания, в таинских захоронениях. Это все, что я знаю.

– А их форма? Вы как-нибудь можете объяснить, что маду бывают только четырех видов?

– Об этих артефактах много писал сам Маду, тот археолог, который первым их обнаружил и в честь которого они названы. Зайдите в Старнет, посмотрите его работы. Там вы, возможно, найдете ответы. Я, откровенно говоря, мало интересовался этой проблемой.

– Ладно. – Северянин понял, что американец говорит правду. – Я просто к тому, что у меня есть один такой артефакт. Маду-октаэдр. Они еще бывают сферические, кубические и икосаэдрические. Забавная штучка, но вот есть ли у нее какое-то применение?

– У меня тоже есть пара маду, – сказал Сайкс. – Сфера и куб. Купил у одного парня в Загоне за четыре сотни каждый. Однако я сильно подозреваю, что это подделки. Настоящие маду у грабберов очень высоко ценятся. Говорят, коллекционеры платят за них хорошие деньги. Надеюсь продать их на Земле, когда вернусь. Если вернусь.

– Обязательно вернетесь, Джон. – Северянин по-дружески хлопнул археолога по плечу. – Только перестаньте пьянствовать и бояться. Страх – плохой советчик. Давайте-ка лучше закажем себе по пицце.

– Я все понимаю. – Сайкс посмотрел на Северянина и улыбнулся, но глаза у него не улыбались. – Но все равно боюсь.

Северянин собрался было сказать американцу что-нибудь подбодряющее, но тут внезапно ожил его омнифон. Северянин нажал кнопку соединения, с удивлением увидел на экране физиономию шерифа. Что-то не помнится, чтобы он давал Возняку свой номер.

– Чем занят, Ник? – Возняк выглядел усталым. – Это ничего, что я тебя нашел?

– Мы с Сайксом пьем сок и беседуем. Что там у тебя?

– Звоню по делу. Я сейчас собираю всех, кто умеет обращаться с оружием. На Северном участке у меня опять проблемы.

– Снова наемники?

– На этот раз, слава Богу, нет. Но дело все равно поганое. Все объясню на месте. Поможешь?

– Апостол с тобой?

– Скоро будет. Так что насчет помощи?

– Уговорил. Иду собираться.

– Я посылаю за тобой карт. Спасибо тебе.

– Пока не за что. – Северянин выключил омнифон, перехватил вопросительный взгляд Сайкса. – Пицца отменяется, Джон. Аваллон приготовил для нас очередное развлечение.

– Я пойду с вами.

– Не стоит. Шериф зовет меня не ради научных изысканий. Я бы отказал ему, но там наш приятель Апостол. Нельзя, чтобы он подумал про нас плохо.

– Тогда я обязательно пойду. – Сайкс допил сок, встал из-за стола. – Мы же с вами партнеры, так? А бросать партнера как-то не по-мужски.

– Как же ваши страхи?

– Знаете, есть такая присказка: «Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас». К тому же, меня так мучает похмелье, что я совершенно не боюсь смерти.

– У вас нет оружия.

– Вы мне дадите свой пистолет. Дадите?

– Дам, – вздохнул Северянин. – Идемте, у нас мало времени на сборы.

Народу у входа в Северную шахту оказалось неожиданно мало – человек пятнадцать. Они стояли кругом на небольшой площадке у входа в шахту, и в центре круга были два человека – шериф и Апостол. Появление Северянина и Сайкса было встречено без особых эмоций, и Возняк тут же перешел к делу.

– Похоже, все в сборе, – констатировал он, раскрыл электронный планшет и включил схему шахты. – Для тех, кто пока не знает подробностей, рассказываю: вечером отсюда не вернулись Мик Спортсмен, Птаха и черенок по прозвищу Седой – он два дня назад купил этот участок. Связи с ними нет со вчерашнего дня. Надо их найти. Идем двумя группами. Первую группу веду я. Со мной Карл, Бармен, Рольф, Книгочий, Рыбак и Северянин. Остальные с Апостолом. Все ясно?

– Я пойду с вами, – сказал Сайкс.

Возняк повернулся к археологу. Гермошлем скрывал его лицо, но презрительный смешок шериф все-таки не сдержал.

– Любитель старого таинского дерьма тоже здесь? Северянин, на кой ты его взял?

– Он сам хотел идти, – пожал плечами Северянин. – Я отговаривал. Разреши ему идти. Под мою ответственность.

– Хрен с ним, пусть идет. Только не забегай вперед и не путайся под ногами. Пошли, парни!

– Что случилось? – шепнул Северянин шерифу, когда они вошли в маленькую пещерку над входом в шахту.

– Три человека пропали. Я неясно сказал?

– Ясно. Я думал, опять бандиты.

– Может быть, кое-что похуже. Эта шахта имеет разветвленную систему тоннелей, и некоторые выходят на поверхность. Так что вполне возможно, что в них завелась какая-нибудь скверная живность… Рольф, запускай подъемник!

Подъемник будто рухнул вниз, в черноту шахты. У Северянина перехватило дыхание. Через мгновение включился синеватый свет, и спуск стал медленнее и равномернее. Фонарь под потолком мигал, иногда гас и вспыхивал снова. Скольжение продолжалось довольно долго, глубина шахты была приличной. Судя по всему, шахта прежде принадлежала какой-то крупной компании, а потом стала нерентабельной, и ее забросили. Грабберов это не остановило – промышленная добыча и старательство не одно и то же…

Сильный толчок, лязг железа – и подъемник достиг дна шахты. Шериф открыл дверь, и Северянин вместе с прочими вышел из кабины.

Грабберы защелкали затворами. Сайкс тоже достал пистолет из кобуры, но Северянин велел ему убрать оружие. Сам он вставил магазин в автомат, но передергивать затвор не стал. Биосканер в шлеме молчал, луч света выхватывал только голые скалы с проплешинами зеленой толомеитовой руды. В сплошном камне зияло несколько черных провалов, радиально расходящихся от площадки, на которой стояла спасательная группа. За спиной загремел металл – подъемник метнулся вверх. У Северянина внезапно появилось чувство страха, что-то вроде клаустрофобии.

– Этот штрек завален много лет назад, – сказал Возняк, сверяясь со схемой карты. – Надо проверить остальные четыре. По логике они могли заблудиться в любом из них или попасть под обвал. Книгочий, приготовь радиомаяки. Будешь крепить их на входе в тоннель к опорам. Сейчас подгребет Апостол со своими, но мы их ждать не будем. Идем в тоннель! Я и Карл впереди, Северянин, Рольф, Сайкс и Бармен за нами. Рыбак и Бармен замыкают. Будьте осторожны, парни. Смотрите под ноги. Оружие использовать только по команде.

Цепочка людей вошла в тоннель. Дорога шла под уклон, почти без поворотов. Под ногами хрустел зеленый толомеитовый песок. Так в молчании прошли сто метров, потом еще сто, потом еще. В наушниках гермошлема ничего, кроме тяжелого дыхания, приглушенных ругательств и отрывистых фраз. Пока все было скучно и однообразно. Северянин вспомнил свой проваленный экзамен. Тренажер «Большой Мамы» предлагал более сложные головоломки. К тому же там он был один…

– Стоять!

Возглас Возняка остановил группу. Впереди что-то было. Шериф пошел вперед один. И только через несколько секунд позвал остальных.

– Это рюкзак Птахи, – сказал он, когда грабберы окружили предмет, лежавший на полу тоннеля.

– Эй, а тут кровь! – Рольф потер пальцем лоснящееся черное пятно на стене тоннеля. – И тут брызги. Точно кого-то башкой о камни ударили. И здесь.

– Приготовить оружие! – скомандовал Возняк.

Через несколько метров на дне тоннеля появились борозды, будто по нему что-то тащили. Шли медленно, внимательно осматривая каждый метр дороги, пытаясь найти какие-нибудь следы случившегося. Штрек сделал поворот, потом еще один, и в конце концов спасательная группа углубилась в лабиринт низких вырубленных в скалах ходов. Северянин снова ощутил приступ клаустрофобии: каменные своды прижимали людей к земле, душили своей многометровой тяжестью. Остро захотелось солнца, воздуха, простора.

Прошло с четверть часа, и группа оказалась у входа в новый тоннель, перпендикулярный тому, по которому они шли. Возняк нырнул в тоннель, и все услышали его вскрик, от которого Северянина будто продрал электрический ток.

Тоннель был очень короткий и заканчивался маленькой пещеркой. На полу пещерки среди разбросанных костей и куч помета лежало все, что осталось от Птахи. В наушниках стало тихо – так тихо, что зазвенело в ушах.

– Скрэтчи, – наконец-то вымолвил Возняк. Голос его дрожал от ярости. – Будь я проклят, если это не их работа! Бармен, давай мешок.

Пока останки Птахи укладывали в пластиковый мешок, Северянин наблюдал за Сайксом. Археолог стоял у входа в пещеру, опустив голову и безвольно свесив руки.

– Джон, как вы? – не удержался Северянин.

– Нормально. Пока нормально…

– Алло, Милтон! – Громкий голос Апостола в наушниках заставил всех вздрогнуть. – Слышишь меня?

– Говори, Вадим.

– Мы только что прикончили скрэтча в тоннеле.

– А мы нашли Птаху, вернее то, что им когда-то было, – мрачно ответил Возняк. – Ищите остальных, Седого и Спортсмена.

– Мы идем дальше. Конец связи.

– Бармен, Сайкс, берите мешок! Будем нести Птаху по очереди, – скомандовал Возняк, – Эй, Археолог, что стоишь, как в штаны наложил? Я, кажется, ясно выразился.

– Да-да, конечно! – Сайкс засуетился, бросился к мешку с покойником. Мешок был зловеще легкий – скрэтчи мало что оставили от человека.

– Пошли!

Теперь в черноте тоннеля ощущалась угроза. Покинув пещеру и пройдя лабиринт, группа вернулась в основной тоннель и быстрым шагом направилась к подъемнику. Тяжелое напряженное дыхание в наушниках стало громче. Потом его прервал сигнал вызова, и Северянин вновь услышал голос Апостола.

– Милтон, мы нашли труп Спортсмена. Боже мой, ты бы только видел это!

– А скрэтчи?

– Пока наткнулись только на одного.

– Будьте осторожны. Эта погань всегда сбивается в стаи. Мы идем к вам.

Последние сотню метров преодолевали чуть ли не бегом. Мешок с телом Птахи оставили у подъемника, потом вся группа двинулась в тоннель, отмеченный радиомаяком Апостола. А несколько секунд спустя тишину разорвали крики и оглушительная стрельба.

Северянин, позабыв обо всем, бросился вслед за шерифом в глубь тоннеля. Впереди ослепительно сверкали вспышки плазмоидов, метались черные тени. Потом что-то ухнуло так, что наушники захрипели – вероятно, разорвалась граната. Перепрыгивая через лежавшие на полу тоннеля камни, Северянин догнал шерифа, и вместе они выбежали из тоннеля в новую пещеру.

Апостол и его люди, встав полукругом у входа в штрек, поливали огнем из кина-ружей и винтовок то, что пряталось в глубине штрека. Потом рядом с ними появился выбежавший из-за спины Северянина Карл и выстрелил в штрек из плазмомета. Облако раскаленной плазмы наполнило штрек, выжигая в нем воздух, оплавляя камень и превращая толомеитовый песок в зеленое стекло. Из каменного провала вырвались облака густого черного дыма. А секунду спустя стрельба стихла. В наушниках остались лишь тяжелое дыхание – и спокойный голос Апостола.

– Спасибо, Карл, похоже, ты сэкономил нам патроны.

Один скрэтч лежал метрах в десяти от выхода из штрека, второй – в самом его конце. Если первая тварь превратилась в головешку, то второй скрэтч сохранился лучше, лишь шерсть на нем обгорела, превратившись в серый пепел. Северянин обошел труп твари: скрэтч был намного крупнее своих виртуальных собратьев, с которыми он имел дело на «Большой Маме». Но облик был тот же – хищная узкая морда, круглые уши, голые розовые лапы с острыми когтями. А еще на шее у скрэтча что-то заблестело. Северянин посветил фонарем. Не веря глазам, протянул руку, чтобы снять с убитого зверя предмет, который явно не случайно оказался на скрэтче.

Цепочка с медальоном. На одной стороне медальона – изображение Богородицы с младенцем: стерев пальцами жирный нагар с другой стороны, Северянин прочитал надпись на испанском языке: «Дорогому сыночку Мануэлю от мамы. Храни тебя Бог!» Он разглядывал этот медальон и даже не услышал, как к нему подошел Возняк.

– Эй, Северянин, ты что замер? – Взгляд шерифа упал на медальон. – Что это у тебя?

– Это было у скрэтча на шее, – Северянин протянул медальон шерифу. – Черт! Ты уверен?

– Я сам снял его с этой твари.

– Я бы не удивился, если бы такая вещь была у скрэтча в желудке. Но вот на шее! Какому-то идиоту пришла в голову мысль скверно пошутить. – Возняк осмотрел медальон. – Похоже, он платиновый. Твой трофей, Северянин. Пошли, нам еще надо Седого найти.

Сжимая в кулаке медальон, Северянин еще раз посмотрел на убитого скрэтча и поплелся за шерифом. Почему-то к горлу подступила тошнота. Медальон будто жег руку даже через бронеперчатку. Северянин не удержался и еще раз глянул на свою находку. Что это – случайность? Или Аваллон подкинул ему очередную головоломку, на этот раз реально жутковатую? Эта планета словно издевается над ним: вот тебе, дружок, новая задачка – разгадаешь ли? А разгадать ее стоит. Платиновый именной медальон не просто так оказался на шее плотоядной твари, стерегущей подземные тоннели.

Внезапно Северянин сообразил, что отстал от остальных – огни фонарей мелькали где-то далеко впереди. Сунув медальон в нагрудный карман комбинезона, Северянин поправил автомат и поспешил вперед. Ему казалось, что кто-то из темноты тоннеля смотрит ему в спину.

* * *

Останки Седого нашли только к утру. Попутно застрелили еще пять скрэтчей, устроивших логово в одном из штреков Северной шахты. Погибших похоронили сразу после возвращения из шахты, на грабберском кладбище недалеко от прииска № 2, того самого, куда Северянин и Сайкс попали в первый день по прибытии в Долину Бурь. Поминали Седого, Спортсмена и Птаху в баре Ли Вона – как и после боя у Колючей скалы сюда набилось все население Долины Бурь. Только на этот раз было тихо. Очень тихо. Собравшиеся в баре грабберы почти не разговаривали. Северянин заметил, что Сайкс ограничился глотком биддла, даже пива не пил. Вообще, после спасательной операции в шахте археолог выглядел каким-то прибитым.

К девяти вечера бар опустел. Северянин допил свое пиво, бросил пустую банку в корзину и направился к выходу. В этот момент его негромко окликнули.

– Я наблюдал за тобой, – сказал Апостол, выйдя в круг света от лампы. – Ты выглядишь очень угрюмым.

– А чему радоваться? Поминки все-таки.

– У Милтона теперь будут неприятности. Ведь это он отвечает за безопасность старателей перед властями.

– Сочувствую. Но ничем не могу помочь.

– Шериф сказал, ты нашел какой-то медальон. Можно взглянуть?

Северянин подал Апостолу медальон. Тот повертел его в руках, прочитал надпись на обороте.

– Значит, Мануэль погиб, – сказал он, вернув медальон.

– Ты знал хозяина медальона?

– Его все тут знали. И медальон этот я помню. Про покойников не говорят плохо, но Мануэль Ростовщик был редкостным уродом. Даже не верится, что у него была мать.

– Что значит – был уродом?

– То и значит. Противный был тип, хитрый, скользкий и сволочной. Спроси Милтона. Он доставлял властям кучу мелких неприятностей. Пьянки, драки, торговля петалем. Вроде ничего серьезного он не творил, за руку его никто не ловил, но вся Долина Бурь знала, у кого можно купить дури на косячок. За два месяца, что Мануэль тут пробыл, он заработал себе такую репутацию, что просто ах! Милтон его сто раз предупреждал, даже сажал в карцер пару раз, но Ростовщик только каялся, зарекался куролесить – и снова брался за свое. Потом он прибился к какой-то развеселой компании – вроде все они были латины, его земляки. Его и терпели на прииске только из-за того, что он ссужал нуждающимся деньги, брал в залог только кристаллы аварита. Потому и прозвали Ростовщиком.

– И куда он делся?

– Алек Верзила, еще один из местных беспредельщиков, потащил его с собой на Территорию Хаоса. Мы еще тогда удивились – Ростовщик всегда был трусоват, а тут решился. Верно, Верзила посулил ему что-то особенное. С тех пор всех этих парней никто не видел.

– Думаешь, их сожрали скрэтчи?

– Я не знаю. – Апостол развел руками. – Я знаю только то, о чем говорю. Мануэль, Алек и еще трое грабберов ушли за Барьер. Один Бог знает, что с ними случилось. Но твоя находка подтверждает самое худшее. Вещь-то ценная, стоит хороших денег. Вряд ли Ростовщик расстался с ней по доброй воле. Он его никогда не снимал. Если его снял кто-то, то только с мертвого. И потом, как эта штука могла оказаться на шее у скрэтча? Необъяснимо, если это не чья-то черная шутка. Но кто мог так пошутить? Это ведь скрэтчу надо было надеть медальон на шею. Тот, кто это сделал, с головой не дружит, рискует жизнью. Нет, это не шутка. – Апостол будто заговорил сам с собой. – Это…

– Что? Договаривай.

– Не знаю, Северянин. Честное слово, не знаю. Может быть, Мануэль и его приятели превратились в скрэтчей. На Аваллоне все возможно.

– Мне нравится твое чувство юмора. – Северянин сунул медальон в карман. – Что ты решил по нашему делу?

– Я думаю.

– Думай быстрее. У меня мало времени.

– Торопишься?

– Я, наверное, плохо тебе все объяснил при прошлом разговоре. Моя жена больна. Неизлечимо. – Северянин посмотрел Апостолу в глаза. – Да и тебе надо спешить.

– Ты об этом? – Апостол провел пальцами по своей вздутой щеке. – Можешь не отвечать, я все понял. Только я не боюсь своего будущего. А знаешь почему? Лепрекс – это цена, которую я заплатил Аваллону.

– Я не понимаю.

– Ты поймешь все со временем. Каждый из тех, кто идет за Линию, обязательно что-то получает от этой планеты. Она проверяет нас, соответствуем ли мы требованиям Высшей Гармонии. Если соответствуем, она нас награждает, но при этом забирает частичку нас самих.

– В этом суть твоей религии, Вадим?

– Просто я знаю. Полтора года назад я прилетел на Аваллон желторотым идеалистом, мечтавшим спасти этот мир. Мне казалось, что я смогу это сделать. Мне и сейчас это кажется. Но после того, как я побывал там, я стал мудрым. Я прикоснулся к настоящей тайне. И я должен вернуть долг. Найти то, что может окончательно погубить Аваллон.

– Дредстер «Нимрод»?

– Именно. Я не знаю точно, ради чего земляне уничтожили этот мир. Так уж случилось, и ничего не попишешь. Но сейчас есть возможность помочь Аваллону. Тебя послал Высший Разум, я знаю.

– «Эх, дружище, знал бы ты, кто меня послал!» – подумал Северянин и вслух ответил: – Ты мне льстишь. Я всего лишь заполучил карту, которую ты искал. Странно, что ты не добыл ее раньше меня.

– Каждый из нас оказывается на своем месте в свое время, – загадочно сказал Апостол. – Я говорил со своими. Они в принципе ничего против тебя не имеют. И против Сайкса тоже. Я мог бы тебе предложить сделку: ты отдаешь мне карту, а я доставляю тебе Панацею. Но ведь ты не согласишься. Ты просто знаешь, что это невозможно.

– Что невозможно? Отдать тебе карту? Или добыть для меня Панацею? Объяснись! Ты тоже не веришь в то, что Панацея существует?

– Ты не понял меня. Просто ты уже достаточно видел. И должен понимать, что Аваллону нужен именно ты. Только ты можешь получить Панацею. Так было с Везалием. Так было со мной.

– С тобой? – Северянин схватил Апостола за руку. – Ты получил Панацею?

– Да. У меня была Панацея. Жестянщик тебе рассказал?

– Про Артура? Конечно. – Северянин ощутил жар и озноб во всем теле, будто кровь разом вскипела в жилах. – Так ты его вылечил при помощи Панацеи?

– А как я еще мог его вылечить?

– Скажи мне, Вадим, какая она – Панацея?

– Ты мне все равно не поверишь. Скажу только, что она совсем не такая, как ты себе представляешь.

– Ты испытываешь мое терпение?

– Пока только лишь волю. Ты должен верить в то, что ищешь. А дальше доверься Высшей Гармонии. Она сама откроет тебе все тайны этого мира.

– Почему ты не хочешь дать простые ответы на прямые вопросы, Вадим?

– Еще не время. Завтра в полдень я жду тебя здесь. – Апостол улыбнулся. – Я закончил свои дела в Долине Бурь. Теперь я свободен и могу помочь тебе.

– Так мы идем за Линию?

– Идем. Я понял, что тебе следует выполнить то, ради чего ты здесь. – Апостол протянул Кольцову руку. – Не бойся, лепрекс не заразен.

– Спасибо, Вадим. – Северянин пожал руку странному грабберу.

– Тебе спасибо. Благодаря тебе я многое понял. А теперь иди к себе, тебе предстоит еще многое узнать.

* * *

Ветер за окном совершенно беззвучно перебирал ветви деревьев, и по полу комнаты скользили корявые черные тени. Северянин прислушался. Ни звука. Видеоиллюзия явно не доработана. Не хватает шума грозы, стука капель по окнам. Но все равно, это лучше, чем неподвижная мертвая пустыня, скалы, пески и полуразрушенные строения. Или он на Земле? Этого не может быть. Он на Аваллоне. И деревья за окном – всего лишь голограмма.

Мысли мешались, путались, всплывали обрывками на гребнях волн накатывающей головной боли. Вчерашний вечер в баре, поминки Седого. Разговор с Апостолом. Неожиданное предложение выпить. Что они там бишь пили? Овсяной биддл? Или водку? Северянин поднял голову, осмотрелся. На столике у кровати мерцала в темноте пустая бутылка из-под русской. Все правильно, так и должно быть. Они с Апостолом – русские. Никаких биддлов. Все по-домашнему.

Голова трещала и раскалывалась по швам, похмельная жажда высушила рот. Северянин сел на кровати – желудок противно колыхнулся, подкатив к горлу. Воды бы! Тени ползали по полу, подкрадывались к кровати, покрывали стены комнаты причудливыми иероглифами. Иероглифы сплетались в замысловатую вязь, исчезали, появлялись снова. Шлепая босыми ногами, Северянин дошел до умывальника, повернул кран – тот загудел, словно сошедший с ума тромбон, но не проронил ни капли.

– Сволочная планета! – Северянин в сердцах хлопнул ладонью по краю умывальника. Если в холодильнике нет минералки – а ее там, кажется, нет, – придется спускаться в бар. Ли Вон простит его, если он без спроса возьмет бутылку воды. Он должен понять, что чувствует человек после бурной попойки. А не поймет – черт с ним. Им вместе детей не крестить.

Пиликание омнифона заставило забыть о воде.

– Алло!

Молчание. Гробовое молчание. На дисплее прибора – чернота, никакого изображения, никакого номера. Кто звонил, зачем? Северянин бестолково топтался у кровати, сжимая в руке омнифон, пытаясь сообразить, с чего же начать это утро. Или, лучше сказать, вторую половину ночи – до рассвета еще долго. И очень хочется пить.

Омнифон ожил внезапно и громко.

– Николай? Вы спите, Николай?

– Я… это вы, Анна?

– Откройте дверь. Нам надо поговорить.

Он долго не мог попасть правой ногой в штанину, лишь с четвертой попытки сумел правильно вставить электронный ключ в замок. Потом дверь открылась, и Анна вошла на порог. Ее глаза были пустыми и холодными, и это встревожило Северянина.

– Удивлены? – Она бросила на столик перчатки, села в кресло лицом к Северянину. – Я тоже удивляюсь сама себе.

– Простите, я не совсем в форме. – Северянин руками зачесал растрепанные волосы. – Так получилось. Я ругаю Сайкса за то, что он пьет, но сам вчера выпил лишнего. Как вы здесь оказались?

– Прилетела из Ураниум-Сити незадолго до полуночи. Вадим вам ничего не говорил про меня?