Текст книги "Две души: сборник стихотворений"

Облачный романс

 
В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…
 
 
Вдаль уходят – словно Боги,
Босоноги и легки.
Безо всяческой – дороги,
Безо всяческой – любви…
 
 
Без любви, и без надежды,
Без сомнений и причуд.
Ветерок – слепой и нежный,
Нарисует – их маршрут…
 
 
Нарисует, как и прежде,
Всем тайфунам – вопреки.
В край – безудержной – надежды,
В край – немыслимой – любви…
 
 
У меня – одна граната.
Да патронов – полрожка.
Знать, и мне пора, ребята,
Уходить – на облака…
 
 
И уйду, хоть прожил – мало,
Без особенных затей.
Ждёт меня там – Че Гевара,
Миллион – других друзей…
 
 
Тех друзей, что без дороги
Вдаль – безвременно – ушли.
Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…
Одинокие – как Боги,
В край надежды и любви…
В небе – солнечном и светлом,
Путь свой держат – облака.
Вдаль уходят – незаметно.
И походка их – легка…
 
 
В небе – солнечном и светлом…
И походка их – легка…
 

Предвесенний романс

 
Капель – как Божия роса,
Небрежно падает – на плечи…
А может, с крыш – в тот тёплый вечер
Стекает – зимняя слеза?
Капель – как – Божия роса…
 
 
Зима – грешна, чего скрывать?
А грех – слезами отмывается…
А, может, просто насмехается
Весна, на трон зайдя опять?
Зима – грешна. Чего скрывать?
 
 
Тот приграничный диалог
Веками – длится – не кончается.
А, может, то от скуки мается
На небе – позабытый Бог?
На небе – позабытый – Бог?
 
 
Прибрежных волн – не сосчитать,
Весенних снов – мираж всесильный…
А счастье – только лишь – для сильных?
Судьбе на прочих – наплевать?
Несчастных Душ – не сосчитать…
 
 
И слабых – мучает зима,
Пытает, мерзко издевается.
Над их мечтами – насмехается,
Совсем – без отдыха и сна.
Всех слабых мучает – зима…
 
 
А вот, она – моя удача.
Зима кончается – я жив,
Конец на сто лет отложив,
А тут ещё любовь – в придачу.
Любовь – она моя – удача…
 
 
На мудрость – простоты в достатке.
На смерть зимы – весенний пир…
И замирает глупый Мир,
Решая вечную загадку.
Надежды – по весне – в достатке…
 
 
И, словно бы – привет горячий,
Звучит во тьме она – капель!
И вновь, приходит к нам – апрель,
Пусть, очень добрый, но – незрячий.
Дарящий счастье, но – незрячий…
 

Романс о сливовом вине

 
Терпкое вино – из ягод дикой сливы,
Под свечой – искрится так оно…
Всё бредут – хмельные пилигримы,
Воспевая – славное вино…
 
 
Терпкое вино – из дикой сливы ягод,
На излёте – наших трудных лет…
Аромат тот – лучшая награда,
Ничего прекрасней – нет…
 
 
Терпкое вино – из ягод сливы дикой,
Словно зов – далёких, чудных стран…
И Судьбы, как прежде, многоликой
Очень тайный и всесильный знак…
 
 
Что ж, бокалы сдвинем, пилигримы!
Пробил час, Удача впереди…
Ждёт дорога нас – неотвратимо,
Словно в сентябре – дожди…
 
 
Ждёт дорога нас – неотвратимо,
Словно в сентябре – дожди…
 

Серебряный романс

 
Когда приходит он – уже – под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её – прекраснейшей из женщин,
И тишина – купается в реке…
 
 
Когда приходит он. Уже – под вечер.…
 
 
Тогда – вновь просыпаются желанья.
И память – словно чей-то громкий вскрик…
На краюшке обрыва – мирозданья
Вы не волнуйтесь. Я уже привык…
 
 
На краюшке обрыва – мирозданья…
 
 
Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала – не одета,
Совсем другого он тогда – желал…
 
 
Она пред ним предстала – не одета…
 
 
Я прихожу всегда – уже – под вечер.
С бордовой розой, трепетный – уже.
За целый час – до вожделенной встречи,
Она меня встречает – в неглиже…
 
 
За целый час – до вожделенной встречи…
 
 
Романса нить – серебряная пыль.
Вуаль на клавишах – по-прежнему – прозрачна…
Она вновь уверяет: это – быль.
И на меня глядит – так однозначно….
 
 
Романса нить – серебряная пыль…
 

Осенний романс

 
Осенних туч – на землю пала тень.
Опять – дождит, надеждам – вопреки…
И канул в Лету – этот долгий день.
А впереди – лишь серые – дожди…
 
 
Поёт камин – в негромкой тишине.
А угольки – как дальние огни…
О чём поёт? Быть может, о зиме,
Которая – давно уже – в пути…
 
 
Зима придёт, прекрасна и строга.
А с нею вместе – снова – Новый год…
На землю лягут белые – снега,
И вьюга – за окошком – запоёт…
 
 
И, вот, тогда я вспомню – о тебе.
Повешу на дверях – большой замок.
Через снега, по тоненькой тропе,
К тебе уйду…. И пусть – поможет Бог!
 
 
К тебе дойду. И вымолвлю: – Прости!
И ты – простишь. Мы обретём – покой…
А за стеклом – лишь – серые дожди
Настойчиво смеются – надо мной…
 
 
А за стеклом – лишь – серые дожди.
Без устали смеются – надо мной…
 

Костёр в полях

 
В пути, на перепутье наших дней,
Под шум дождя, в туманной полумгле,
Я разожгу – костёр среди полей,
Подумаю, конечно, о тебе…
 
 
Подумаю – о наших светлых днях.
Представлю пред собой – твои глаза.
И вот уже – под пламенем огня
Смолою по дровам – течёт слеза…
 
 
Смолою по дровам – как по щеке…
А может, я не прав был – вот, тогда?
Когда ушёл – мгновенно, налегке,
Забыв, про наши светлые года?
 
 
Забыв про всё, лишь ревности вагон…
И конь храпит, да трудности пути.
Да этот тихий, еженощный сон,
Где ты мне шепчешь нежное – «прости»…
 
 
Костру гореть – до самого утра.
И тлеть закату – долго и всерьёз…
Ну, а рассвет – он во главе угла,
Прошу, не надо глупых этих слёз…
 
 
Не надо слёз – всем бедам вопреки.
С утра обратно – поверну коней…
На тоненькой излучине реки,
На перепутье – наших трудных дней…
 
 
На тоненькой излучине реки,
На перепутье – наших трудных дней…
 

Кровавый романс

 
Моя кровь пролита – не напрасно.
Ты хоть в это, родная, поверь!
Наша жизнь хороша и прекрасна.
Смерть всего – только – новая Дверь.
 
 
Смерть всего – только новая – Дверь…
 
 
Я к тебе торопился – под вечер,
Постоянно коня понукал.
Ветер нежно приобнял за плечи,
И закат за спиной колдовал.
И закат за спиной – колдовал…
 
 
Вдруг, десяток черкес из-за леса
Появились – как волчий оскал.
– Мы заждались, гусарский повеса!
Смерть ты примешь средь мраморных скал!
Смерть ты примешь средь – мраморных – скал…
 
 
Ускакать бы от них – без сомнений.
Да гусарская честь – не велит.
На душе – только чёрные тени,
И опасность виски холодит.
И опасность виски – холодит…
 
 
Шашку – вон! И, не ведая страха,
Зазвенели вовсю – трензеля.
– Я – не мальчик, а грозный рубака!
Вы засаду поставили зря!
Вы засаду – поставили – зря…
 
 
Получилась – отличная сеча!
Выстрел в спину, увы, прозвучал…
На века – переноситься встреча.
Извини, я опять опоздал.
Извини, я опять – опоздал…
 
 
Моя кровь пролита – не напрасно,
На исходе вчерашнего дня.
Эта жизнь – хороша и прекрасна!
Проживи же её без меня.
Проживи же её – без меня…
 

Дорожный романс

 
Странствий новая заря
На полночном небосклоне.
На изломе сентября,
Я один – в пустом вагоне.
 
 
На изломе – сентября,
Просто надо было очень.
Знаю, ты поймёшь меня,
Запятая, а не точка…
 
 
Знаю, ты простишь меня.
Я вернусь – уже под вечер.
На исходе – января,
Обниму тебя за плечи.
 
 
Познакомься – Дед Мороз!
Мой приятель – очень давний.
Он подарки нам принёс,
Не смотри, что он печальный.
 
 
Просто трудно – одному
Без любви – на этом Свете.
Не завидуйте ему,
В этот зимний, тихий вечер…
 
 
Вот кольцо – твоё всегда!
Сердце, вот, к нему в придачу!
Ссора наша – ерунда.
Так шаманит, знать, не зря,
Странствий новая заря.…
 
 
Так шаманит, знать, не зря,
Странствий – новая – заря…
 

Романс 001

 
И, вот, когда приходит ночь,
То замолкают – птицы в клетках.
И дождик – на осенних ветках
Играет нам ноктюрн – о днях былых.
О тех, что вдаль умчались без возврата,
Оставив нам из листьев – горы злата,
И думы о делах Времён иных.
И думы – о делах Времён иных…
 
 
Как мелко мы живём, помилуй Бог!
Всё деньги и камения считаем,
И главного – совсем не понимаем,
Плачевный жизни подводя итог.
Как мелко мы живём, помилуй Бог!
 
 
А где-то там, в немыслимой дали,
Плывут себе – Нежданному на встречу,
Призрев вот этот скучный пыльный вечер,
По голубым волнам – красавцы-корабли.
Вот, где-то там – в немыслимой дали…
 
 
И девушки, скромны и грациозны,
На берегу – ждут капитанов тех.
И молятся – за их большой успех
В делах – по-настоящему серьёзных.
Те девушки, скромны и грациозны…
 
 
Победных труб – знакомые мотивы,
Конечно, очень скоро зазвучат.
И циники покорно замолчат,
Когда домой вернуться пилигримы,
Под музыки – победные – мотивы…
 
 
И, вот, теперь, когда приходит ночь,
Я выпускаю своих птиц из клеток.
И их несёт – от сель – порывом ветра,
От скуки и печали этой – прочь.
Их ждёт таинственная ночь!
Их ждёт – таинственная – ночь…
 

Романс – 002

 
Не спорьте с дамами, гусары!
Как кроликов – поймают вмиг.
И лишь – душевные пожары,
Как продолженье тех интриг.
Как продолженье – тех – интриг…
 
 
Девиц коварство – многогранно,
Капканы те – не сосчитать.
Казалось, впереди – Нирвана,
А там ловушка номер пять.
А там – ловушка – номер пять…
 
 
И конь гусарский, уж, стреножен.
И сердце бедное – в тоске.
Любить весь мир оно не сможет,
Гвоздьми прибитое к доске.
Гвоздьми – прибитое – к доске…
 
 
Уж, скоро свадьба.
И свобода, прощаясь, ластится у ног.
И – чу! Коварная природа
Подводит юности итог.
Подводит юности – итог…
 
 
Не спорьте с дамами, гусары!
Для них те споры – лишь – предлог.
Для вас – душевные пожары,
Для дам – тот свадебный венок.
Для дам – лишь – свадебный венок…
 

Романс 003

 
Темней всего – под пламенем свечи.
Седые мудрецы твердят про это.
И вторят им безумные поэты,
О вечном говорящие в ночи:
– Темней всего – под пламенем свечи!
 
 
Под пламенем свечи – темней всего.
И мы с тобою спрятались от Мира,
От пересудов тех – неотвратимых,
Не позабыв, лишь только, одного:
– Под пламенем свечи – темней всего!
 
 
Но догорела свечка, как всегда.
И наш секрет – любому нынче виден.
И кто захочет – ту Любовь обидит,
Печать греха, поставив навсегда.
Ведь, догорела свечка – как всегда…
 
 
Возьмём же сразу – тысячи свечей!
И вновь зажжём их – все – одновременно!
И чудная наступит перемена
В том Мире, что из света и теней…
Зажгите сразу – тысячи свечей!
 
 
Темней всего – под пламенем свечей.
И канделябры – вновь – покой нам дарят.
И шумный бал к веселию вновь манит.
Уютнее всего – под пламенем свечей!
Мы спрятались – под пламенем свечей…
 

Романс 004

 
Как достучаться до Небес?
Когда весь Мир идёт войною,
И веры нет уже со мною,
И на любви – поставлен крест?
Как достучаться – до Небес?
 
 
Как достучаться до тебя?
Через года, моря и страны,
Простив наветы и обманы,
Призрев – законы бытия?
Как достучаться – до тебя?
 
 
Как не сойти с ума от сна?
В котором он – тебя ласкает,
И сердце бедное не знает —
Куда же спрятаться тогда?
Как не сойти с ума – от сна?
 
 
Как достучаться до Небес?
Когда надежда умирает,
И жажда мести закипает
В груди моей – как подлый бес?
Как достучаться – до Небес?
 

Романс 005

 
Бывает у сомнений – сто причин.
Бывает у любви – одна причина.
Подробнее не буду, помолчим,
Вслед глядя журавлиным клинам.
У каждого сомненья – сто причин…
 
 
Бывает у удачи – сто дорог.
Бывает у беды – одна дорога.
Подробнее? Один на свете Бог!
Вы думали, что их на Свете много?
А у удачи множество – дорог…
 
 
А у меня – всего лишь – друг один.
Советуют: должно быть – много больше…
Но этот друг – мой раб и господин —
жена моя, не меньше и не больше.
А у меня – всего лишь – друг один…
 
 
Приятели мои, но как же вам – смешно…
Наивные, несчастные создания!
Такое счастье – только мне дано,
А вам – лишь те – душевные терзанья…
Приятели мои, о, как же мне смешно!
 
 
Но пуншевы пары – летят коварно прочь.
Конечно, я соврал. Не я – моя душа!
Жена к другому в ночь
Лет сто назад – ушла!
И пуншевы пары – летят коварно – прочь…
 

Романс 006

 
И только запах – кожаных сапог
Остался – над цветущею поляной.
Гусаров русских – полновесный полк
Спешит порвать с французскою нирваной.
Остался запах – кожаных сапог…
 
 
Парижское предместье – се ля ви!
Нам хорошо здесь было – не однажды.
Неоднократно – клялись здесь в любви,
Но нынче – это всё – уже неважно…
Парижское предместье – се ля ви!
 
 
И Родина – заброшенная – ждёт.
И ждут девицы – русские – в Калуге.
Чей поцелуй – как тот небесный мёд,
Отдаст почёты – воинской заслуге…
И Родина, единственная, ждёт!
 
 
И полк гусаров русских, молодых,
Из тех, что говорят – «помилуй Бог!».
Умчался – к тем осинникам своим,
Оставив запах – кожаных сапог.
Тот полк гусаров русских, молодых.
На встречу Декабрю. Помилуй Бог…
 

Романс 007

 
И только запах – кирзовых сапог,
Да и портянок, что сушились рядом,
Остался над той маковой поляной,
Что расцветала – много раз за год.
Лишь только запах – кирзовых сапог…
 
 
И маков никаких здесь больше нету,
И нет аула – что на дальнем склоне.
Одна всего приличная ракета
«Земля-земля» прорвалась в небосклоне.
И никого здесь – лет на двадцать – нету.
 
 
А мы – уходим, тоже, блин, гусары.
И пять своих – несём на плащ-палатках.
А позади – голимые пожары,
А впереди – тот особист – несладкий.
И мы уходим в ночь – почти гусары…
 
 
Из пятерых – один, лишь только, выжил.
Сейчас он – инвалид. Помилуй Бог!
Всё снятся мне – те давние пожары,
И запах – этих кирзовых сапог…
Но, всё-таки, тогда я – выжил…
 

Раздел третий
Романтический

Аргентина

 
Ла-Плата – река, где не видны берега.
Незнакомые звёзды – играются с полночью.
Волны – цвета старинного, давно нечищеного столового серебра…
Лентяйка – местная горничная.
Ночью не уснуть в гостиничном номере.
Что-то постоянно шуршит по крыше.
Шуршит – по стеклу и по подоконникам.
Всё шуршит и шуршит…
Что это? Темно, ничего не вижу.
А утром, распахнув окошко, понимаешь:
Может, это вам покажется странным,
Но везде и всюду летают
Миллионы лимонных листьев, опавших с платанов.
И тогда многое – понимаешь…
Танго звучит из каждого раскрытого окошка.
На улицах нищие играют на скрипках.
Сосиски в тесте, виноградная граппа, упитанные уличные кошки,
Молоденькие девушки, одетые только в улыбки…
Везде и всюду – портреты Эвиты Перрон.
Она умерла – много лет тому назад.
Ну, и что из того? Каждый трамвайный и троллейбусный вагон
Демонстрирует вам – её незабываемый взгляд,
Её милое – лицо…
Она умерла в возрасте Христа,
И весила – при этом – ровно тридцать три килограмма.
Аргентина тогда застыла и ждала:
Когда же она воскреснет? Великая Дама…
В золотистой луковой корочке – аппетитные кусочки асадо.
Лукавые чёрные глаза – за столиком напротив.
Извините, милая сеньорита, но я срочно уезжаю.
Больно, уж, она грустная – ваша аргентинская осень…
Вы никогда не бывали в Аргентине?
Не бродили по ночным улочкам Буэнос-Айреса?
Мне вас жаль, господа и товарищи!
Ни об этой планете, ни о настоящей жизни, в частности,
Вы, собственно, ничего и не знаете…
 

Баллада Странствий

 
Эхо – былых времён.
Зов – тех далёких стран.
Вновь – ветер перемен
Бьёт – в наши паруса.
Тени – прожитых лет
Нам – не дают уснуть.
Отблески – прошлых побед
Наш – озаряют путь.
Чаек – тоскливый крик
Вслед – летит за кормой.
Жизнь – это только – миг.
Нам не надо – другой.
Клипер – поднял паруса.
Все, словно бы – навсегда.
И – голубая звезда
Снова слепит – глаза.
Сотни – ужасных бурь
Где-то в засаде – сидят.
Нынче – у нас июнь,
Плаванье – до декабря.
Месяц – и белый песок,
Тёплый – и нежный – такой.
Кошкой – лежит у ног,
Ластиться – под рукой.
В том кабачке – огни,
И – гитары поют.
Тропики – рай для любви.
Может – останусь я тут?
Вдруг – позабуду тебя,
Завтра – встав поутру?
Златом – пошло звеня,
Я гарем – заведу?
В трюм – его помещу.
Вновь – поднять паруса!
Отчего же – грущу?
Отчего же – слеза?
И – миллиарды звёзд
Нежно так светят – вдали…
Слушай – не надо слёз,
Просто – меня позови.
Ты позови – всерьёз,
Через – шторма и года.
Что мне – те полчища звёзд?
Ты у меня – одна.
Сон – вдруг, снится ещё.
Первый снег – на полях,
По полю – мы вдвоём
Дружно шагаем. Зря
Снился – под утро – тот сон
Яркая – в небе заря,
Чистый – совсем горизонт.
Может – всё это – зря?
Значит – всё решено:
Вся команда – наверх!
Рулевой – путь домой!
Даст Бог – всем!
 
 
Снова – знакомый причал.
Кто там стоит – на краю
Пирса? Не уж-то – она?
Та, что так нежно – люблю…
 

Барселона

 
В урочный час, на утренней заре,
Меж волнами, трепещущими сонно,
Родился лучший город на Земле
С названьем гордым – Барселона…
 

Воспоминания о Париже

 
Над Парижем – звёздная ночь,
Стая яркая – над Монмартром.
И опять наступает «завтра»,
А «сегодня» уходит прочь.
Над Парижем – звёздная ночь.
 
 
Звёздная ночь – над Парижем,
Сена – как зеркало старое,
И любовь та незваная
Сердцу становится ближе.
Звёздная ночь – над Парижем.
 
 
И – рождается утро,
Ветер рисует – тени.
И ничего не изменит
Синий цветок незабудки,
Что на ладони узкой
Как драгоценность лежит.
Бедное сердце дрожит,
Словно – птенец трясогузки —
Перед кошачьим взглядом,
Зная, беда – где-то рядом…
 

Воспоминание о Париже – 2

 
Здесь сам Дюма – от женщин – без ума.
Творил свои бессмертные тома.
Здесь сам Стендаль – в весёлые дома,
Захаживал, но редко, иногда.
 
 
Здесь царствовал когда-то Мопассан.
И, даже, достославный Арамис,
Призрев на время свой церковный сан,
Любовью жаркой – ублажал маркиз.
 
 
А вот, скамья – над Сеною, в тени…
Я девушку здесь жарко целовал.
А как же её звали? Позабыл.
Но и красивей, право, не встречал…
 

Лондонские мотивы

 
Маяк подмигивает криво.
Как будто чей-то тайный знак.
Над тундрой вой плывёт тоскливый —
Когда-то ездовых – собак.
 
 
Когда-то – ездовых. А, ныне?
Не псы, не волки, просто так…
Ушли погонщики в долины,
И бросили – своих собак…
Ведь, золото нашлось – однажды.
В дорогу позвала судьба.
И прошлое – уже неважно.
Они, конечно, не со зла…
 
 
Они стремились в мир огромный,
Где – брюлики и жемчуга.
И женский взгляд – призывный, томный…
Они, конечно, не со зла.
 
 
А в ресторанах тех шикарных
Лишь песни грустные звучат.
То олигархи вспоминают
Когда-то брошенных собак.
 
 
Маяк – подмигивает криво.
И час сомнения настал.
А где-то там застыл красиво
Опасный, но – неповторимый,
Чилкутский гордый перевал.
 
 
Что в этом Мире – ценно, право?
Что настоящее, что – бред?
И вот в висок глядит упрямо
Однажды – пьяный пистолет…
 
 
Собачий вой умолк, однако.
И час божественный настал.
Бредут упрямые чечако.
Привет – Чилкутский перевал!!!
 
 
Всё повторится – без сомненья!
Борьба – вот, жизни высший смысл!
А золото, дворцы, каменья —
Удел поганых, жадных крыс.
 
 
И пусть, уж, голова седая,
Мы выступаем поутру.
Лёд на тропе уже подтаял.
Иначе – к вечеру – умру…
 

Моряки – не грустят…

 
Моряки не грустят. Никогда.
Как же можно – в море – грустить?
И любая беда – ерунда.
Южный Крест – по курсу – горит!
Моряки – никогда – не грустят.
Даже если, надо грустить.
Полагается – типа совсем —
Всем!
 
 
Всем – по пинте чёрного рома
Выдают капитан и Бог.
Впрочем, стоят один – другого.
А товарищ мой занемог.
Занемог – от любви зазряшней,
Что осталась в последнем порту,
От волны той, что нотой протяжной, повторяет:
– Жду!
 
 
И сорваться – бы сослепу – к ней!
Наплевав, на моря и шторма.
Но солёная карусель – предлагает свои дела:
– Все на мачты, поднять паруса!
Кто не с нами – тот против всех!
Позабудьте – о тех мечтах!
Все!
 
 
Не грустят никогда моряки,
В море синем…
 

Озеро Сиреневых Туманов

 
Озеро Сиреневых Туманов
Меж горами синими – живёт.
И под утро – как это ни странно —
Песенки весёлые поёт.
 
 
Но про место то – никто не знает,
Только я, да парочка друзей.
Да ещё – гусей свободных стая
Из далёкой юности моей.
 
 
И когда мне грустно – несказанно,
Снится мне – всё чаще и сильнеё —
Озеро Сиреневых Туманов
Из беспутной юности моей…
 

Под Южными Созвездьями

 
Небо и море – одного цвета,
Нет между ними – горизонта линии…
Говорите, здесь всегда – вечное лето?
Плесните-ка – ещё – мартини…
Скорее всего, я тут зависну – надолго.
Возможно, что и навсегда…
Между тропиком Рака и тропиком Козерога,
Говорят, медленно летят года…
Я – зависну, не думая о хлебе насущном,
Бананы и кокосы падают – прямо в руки – всегда.
Сиеста – многочасовая, и любовь, говорят, места эти посещает —
Разборчиво, иногда…
Что ещё надо – чтобы подбить итоги?
То ли всей жизни, то ли – только – её проявлениям частным?
Вдруг, здесь навсегда останусь, подражая многим.
Счастливым – в конечном итоге? Или – несчастным?
Вдруг, год проспав, объевшись цветками лотоса,
Я вернусь, всё же, в свой Мир – прежний?
Где метели метут – целый год – без роздыха.
Всё метут и метут – без бонусов на надежду…
Вернусь к той девчонке – с глазами серыми,
Словно – вода в знакомом роднике.
Со словами – на удивленье – несмелыми,
Что родились – негаданно нежданно – в этом тропическом далеке…
А вечерами – зимними, хмурыми, промозглыми,
Что сразу наступают – по окончании короткого лета.
Я буду ей рассказывать – веками нескончаемыми, долгими —
О тех местах, где небо и море – одного цвета…
 

Эвита

 
На этом свете жила только одна женщина.
Звали её – Эвита Перрон.
Больше на свете – женщин не было.
Вагон,
Отцепленный – когда-то, где-то…
Свалившийся – случайно – в пропасть…
Если в этом вагоне были бы аргентинцы,
То они – перед смертью – дружно выдохнули бы:
– Эвита!!!
Этого не понять – никогда – иностранцам.
Как эта женщина, умершая восемьдесят лет назад,
Могла быть символов, именем, Святой – целой страны?
– Эвита…
 
 
Могла, и была, и есть! Мои братья и сёстры!
Аргентина до сих пор без ума – от этой женщины…
 
 
Эвита Перрон, всегда и везде – моё восхищение…
 
 
Всегда
 

Хокку: «Тишина. Ностальгия. Любовь»

 
001.
Тишина. Ностальгия. Любовь.
Вот он – твой удел, Душа.
Вновь. И – навсегда.
 
 
002.
На краю земли, над древним шотландским замком – летят журавли.
И кружится над тем замком —
В небе синем – ностальгия.
 
 
003.
Ностальгия – это пиво с горчинкой, выпитое по случаю, в европейской кафешке.
Практически – «Жигулёвское»! Как же в Россию – хочется!
Отпустите, дяденьки, парнишку!
 
 
004.
В небесах, на востоке – тоненькая розовая нитка
Теплится.
Словно – на твоих губах – улыбка.
 
 
005.
Любовь меня – не предала, нет-нет!
Обет свой выполняя, как могла,
Она тихонько – умерла…
 
 
006.
Зима. Морозы. Тишина.
Гуляют ветры – иже с ними. Какая чудная страна —
Россия.
 
 
007.
Любви – все возрасты покорны. Нескромны – мысли и слова.
Особенно – после инфаркта, от смерти убежав,
Едва.
 
 
008.
Тишина. Знать, любовь совершила свой акт.
Героини и рыцари —
Спят.
 
 
009.
На перроне – скорый поезд.
Уезжает – в никуда. Знать, и на душе случились
Холода.
 
 
010.
Бабочки – прерванный полёт, на рассвете…
Иней превращается в лёд, дует – холодный ветер.
Извини, ревностью был занят своей. Не заметил…