Текст книги "Акула. Отстрел воров"

Акулов молчал, приглядываясь.

– Похоже, я ошиблась в человеке. Помнишь, говорила, что могу за него поручиться? Теперь волосы рву… Тебе все рассказали?

– Лучше напомни.

– Сашка куда-то пропал. Вчера утром я заезжала в комплекс, все было нормально. Он мне каким-то мрачным показался, но я решила, что ему просто надоело здесь сидеть. Подумала ещё, что надо ему сменщика быстрее искать. Минут пятнадцать пробыла, и уехала. Потом звонила, в половине пятого. Сказала, что вечером приеду и отпущу его домой. Приехала где-то в восемь с копейками. Его нет. И никого нет, все заперто. Я, в принципе, не удивилась, потому что занятий групп все равно никаких не было. Подумала, что он в магазин побежал, или в аптеку. Мало ли что? Раньше такое бывало. Не часто, но бывало. Стала ждать. Жена его позвонила. Я сказала, что он скоро придёт. А что мне было говорить? Что я не знаю, куда он запропастился? Думала ведь, что скоро придёт… Он так и не появился.

– Его вещи остались?

– Одежды нет, только спортивный костюм. Учебники какие-то, библиотечные.

– А деньги?

– Выручку я накануне забирала. Я прикинула по графику – может, тысячу он за день и заработал. Не больше. Ну и плюс то, что брал из дома. На эти деньги далеко не убежишь…

– Думаешь, он все-таки убежал?

– Не знаю, что думать. Может, решил начать жизнь сначала? Хочется думать, что я бы знала, если бы он куда-то впутался… А с другой стороны посмотреть – как? Специально ведь за ним не следила, а он, я уверена, не стал бы советоваться, пока сильно не припекло. Можешь поверить, мне самой все это сильно не нравится. Постараюсь по своим каналам разузнать, что к чему.

– Нам придётся осмотреть комплекс.

– Осматривайте. Там пока все закрыто, я объявление вывесила, что временно не работает. Кстати, я ведь тебе кое-что обещала узнать! Записывай: Калмычный Иван Иванович…

Акулов не стал говорить, что личность владельца «фольксвагена» уже установлена. Блокнота с собой не было, записал на бумажке с названием микстуры. Лариса это заметила:

– Тоже привёз? И я привезла…

– Ничего, больше – не меньше.

– Калмычный… Записал? Директор завода тяжёлого машиностроения. На редкость нудный мужик.

– А что его с Громовым могло связывать?

– Голубая луна. Шутка! Громов, когда ещё из армии не уволился, был военным представителем на этом заводе.

Они поговорили пару минут и расстались.

Проходя мимо ларисиного «фокуса», Акулов посмотрел номера. Как он почему-то и думал, они были не простыми, из хорошо известной блатной серии, курируемой лично шефом городской автоинспекции. Официально такие госзнаки каких-либо преимуществ не давали, о чем главный гаишник не уставал повторять в многочисленных интервью. А по жизни – любой дорожный инспектор хорошо знал, что такие машины лучше не тормозить.

Любопытно, во что ей это обошлось?

* * *

…В квартире Лариса передала вдове администратора не только детское лекарство, но и две тысячи долларов.

А потом у женщин состоялся разговор. Он был долгий. И напряжённый.

* * *

– Я хочу кексик! – Тростинкина потянулась. – Ты мне его не привёз? Может, сходишь? Я пока чайник поставлю…

Акулов приехал в прокуратуру без угощения и бежать за ним не собирался. Деньги у него были – одолжил у знакомого коммерсанта, отдал долг в ИВС и теперь мог бы накормить Риту сладким, но расстилаться перед ней не хотелось. Если бы она раньше сказала, когда он звонил и предупреждал, что заедет – тогда бы что-нибудь купил по дороге.

– Все с тобой ясно, – Маргарита усмехнулась, вытянула из длинной пачки сигарету и прикурила, не дожидаясь, пока ей поднесут зажигалку, как поступала обычно. – Не больно-то и хотелось!

В кабинете было дымно, хоть топор вешай. Приоткрытая форточка не спасала. Сколько же она высаживает за день? Полторы пачки, не меньше. И каждую сигарету, как заметил Андрей, докуривает до фильтра.

– Закрыла я твоего Кулебякина.

– Он не мой, он наш общий.

– Сазонова сегодня вечером отпущу. Но от подделки документов он все равно не отвертится.

– Никто его не посадит.

– А через три дня и Кулебякина, наверное, придётся отпускать. К мокрухе он никаким боком не шьётся, а с нападением на Сазонова пускай кто-нибудь другой разбирается. Выделю из дела материалы и загоню в РУВД, пусть ваш следственный отдел колупается…

Об этом Акулов и без её слов догадывался.

– Мне нужен обыск, – Акулов рассказал об Иване, двоюродном брате Кирилла Кулебякина.

Говорить начал подробно, закончил – скомканно. По лицу Маргариты было понятно, что она готовится отказать и при этом насладиться собственной значимостью.

Её улыбка показалась Андрею змеиной.

Ничего не говоря, она смотрела на Андрея так долго, что захотелось стукнуть по столу. Или смахнуть на пол пепельницу. Выбросить за окошко компьютер.

– Акулов, ты сколько лет в розыске?

– Нисколько.

– Ты что мне предлагаешь? На каком основании я должна выносить постановление об обыске? Ты где-то что-то услышал и, ничего не проверив, предлагаешь мне вписаться в авантюру? Кулебякин про своего брата что-нибудь сказал на протокол? Нет! Другие свидетели? Тоже нет! И я должна впрягаться в этот блудняк? Акулов, ты меня хочешь подставить? Я и без того за вашего Сазонова так схлопочу!..

– Раньше ты давала обыска на основании оперданных, – сказал безнадёжно Андрей; ему и самому стало смешно: на что надеялся, когда ехал сюда?

– То было раньше. А сегодня – это сегодня. Я в твоих авантюрах участвовать не собираюсь! Можешь, конечно, подойти к Воробьёву, или с Валентиной Ильиничной поговорить. Да только без справки никто из них тебя и слушать не станет!

– Без какой справки?

– Опять начинается! Ты вчера напился, что ли? Не помнишь? Справка из жилконторы!

– До Сосновки – шестьдесят километров по трассе. Это полдня нужно угробить, чтобы вам какую-то дурацкую бумажку привезти?

– У тебя было время. Сейчас, – Рита показала запястье с изящными часиками, – половина четвёртого. Мог два раза туда и обратно слетать!

Ни к прокурору, ни к его заместителю Акулов и соваться не стал.

Когда он выходил из кабинета, в спину ему неслось щёлканье компьютерной «мышки».

Тростинкина сидела с напряжённой спиной и раскладывала электронный пасьянс. В пепельнице сгорала сигарета. Карта не шла.

* * *

Отдел милиции располагался на горке, с которой был виден весь посёлок Сосновка. Длинный одноэтажный бревенчатый дом, довольно крепкий, хотя и весь какой-то чумазый. Высокое крыльцо в торце, снег перед ним был расчищен, возле крыльца стояли «УАЗик», два мотоцикла и джип «мицубиси-паджеро». За лобовым стеклом синела «мигалка», и Акулов посмотрел на номера: они были обыкновенными, общегражданскими, и не относились к серии тех, которыми пользовалась Лариса.

На большинстве окон отдела ржавели решётки, стекла не протирались сто лет, поотлетали наличники. Однако в нескольких окнах, от крыльца самых дальних, белели стеклопакеты, такие же, как и в коттеджах элитного квартала посёлка.

Дверь была заперта. Не увидев звонка, Акулов постучал кулаком. Долго ждать не пришлось. Мелькнуло за «глазком», проскрежетал засов и дверь отворилась. Рябой усатый сержант в наброшенном на плечи кителе и в рубашке без галстука, опершись на косяк, смотрел снизу вверх.

Акулов представился, показал документы.

– Проходи, – сержант посторонился. – По делу или так?

– По очень важному делу.

В дежурной части было очень жарко. Офицер смотрел телевизор – черно-белый, моргающий и прихлёбывал чай с бубликом. Единственная камера пустовала, дверь распахнули, чтобы проветрить.

– Добрый вечер. – Акулов остановился перед картой, пришпиленной на правую стену: – Не маленькая у вас территория!

– Сто двадцать тысяч населения, – кивнул дежурный, ставя кружку.

– Из оперов кто-нибудь есть на месте?

– Кто-нибудь есть. Один в Чечне, второй на больняке… Шитов, наверное, у себя. Леха, его тачка здесь?

– Стоит, – подтвердил рябой сержант.

– Посмотри, последняя дверь слева по коридору, – дежурный отвернулся к телевизору.

В коридоре было темно. Под ногами пружинили доски пола. Кое-где вдоль стен была свалена всякая рухлядь. Акулов зацепил какое-то ведро, и оно загремело откатываясь.

Последняя дверь была приоткрыта. Андрей вошёл, не постучав, и тем самым напугал хозяина кабинета. Тот встрепенулся, словно пересчитывал полученную взятку, хотя, на самом деле, сидел на корточках перед печкой и подкладывал дрова.

Акулов представился. Шитов, продолжая смотреть насторожённо, поднялся, и оказалось, что он почти на голову выше Андрея. Худой, небрежно подстриженный, в измятых зимних «слаксах» и толстом серо-коричневом свитере, он выглядел измождённым.

– Володя.

– Андрей.

Сели. Шитов включил настольную лампу, и Акулов смог внимательнее присмотреться к обстановке. Стеклопакет, жалюзи, редчайшая в милицейских кабинетах машинка для уничтожения бумаг. «Видеодвойка» и компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором. Казённая, пару десятилетий отслужившая мебель, вязанка дров, ведёрко с золой. На столе – ключи от «паджеро» и крошечный сотовый телефон.

Шитов молчал. Сидел, сцепив тонкие пальцы и глядя мимо Андрея. Пойманного взяточника он больше не напоминал, но и человека, с которым хочется откровенничать – тоже. Будь ситуация чуть более серьёзной, и Акулов не стал бы ему ничего говорить. Но Иван, как представлялось, не являлся крутым мафиози, кормящим с ладони продажных ментов, и Андрей обрисовал ситуацию.

Шитов выложил на стол несколько фотографий Ивана. Типичный набор, который Андрею не раз доводилось видеть на обысках или в альбомах убитых, связанных с криминалом. В обнимку с друзьями; за накрытым столом; с гитарой; с напряжёнными бицепсами; с девчонкой на коленях; во время пикника на озере, с пластмассовым стаканчиком и куском шашлыка. Даже на ярких праздничных карточках Иван излучал самоуверенность и агрессию. Она не была его защитной реакцией или деланным имиджем – она была образом жизни. Улыбаясь подруге, он, казалось, был готов её изнасиловать, как только отвернётся фотограф. Обнимая друзей – пырнуть их ножом, если кто-то задолжает червонец. Рослый, наголо стриженый, формой черепа Иван напоминал неандертальца, да и лицом недалеко ушёл от древнего человека. Акулов не сомневался, что отныне сможет опознать его в любой толпе.

– Хорош гусь…

– У меня материалов на него – полный стол, – Шитов сложил фотографии. – Кражи, хулиганства, летом – грабежи отдыхающих. У нас ведь озеро – сам видишь, какое красивое, толпами из города приезжают…

Акулов не успел спросить, почему материалы до сих пор не реализованы. Будто угадав его вопрос, поселковый оперуполномоченный вздохнул:

– Никак к нему не подобраться! Все на уровне оперативной информации. Местные в свидетели не пойдут, а городские, кого он грабанул, не хотят второй раз приезжать. Кинули нам заявление – и ладно, в лучшем случае один раз позвонят, спросят, почему до сих пор никого не нашли. В прошлом июле утопленницу нашли. Шестнадцать лет, студентка ветеринарного. Приехала с компанией на шашлыки, отошла в лес и пропала. Только через месяц вытащили из озера. Прокуратура в возбуждении отказала[10]10
  Не возбудила уголовное дело.


[Закрыть], а по моим данным – Ваня её изнасиловал и утопил. Чисто сработал, если какие следы и оставил, то за месяц вода все уничтожила… Вы-то его хоть закроете?

– Не факт. Скорее, только отколошматим при задержании.

Шитов вздохнул и взялся за телефон. Набирая четырехзначный номер, пояснил:

– Чтоб лишний раз машину не гонять. Может, он вообще в город смотал, есть там у него где-то хата… Алло! Галка, это ты? А это я… Ага, богатым буду…

Акулов так и не понял, с кем говорил Шитов – с родственницей фигуранта, соседкой или каким-то своим осведомителем, но информацию он получил быстро:

– Дома сидит. Утром припёрся, бухой… Поехали? Можно, конечно, и по телефону его пригласить…

– Придёт?

– Не обязательно. Чутьё у него – как у собаки. Если что-то заподозрит – сразу нырнёт. Но можно, конечно, попробовать.

– Лучше не рисковать.

– Ты на машине?

– Доедем.

– «Жигули» там не пройдут… Ладно, пошли, придумаем что-нибудь.

Шитов надел заношенную кроличью шапку и милицейский бушлат без знаков различия. За пояс брюк заткнул пистолет:

– Выходи.

По коридору двинулся первым, предупреждая, где особо внимательно надо смотреть под ноги. Толкнул дверь дежурки:

– Серёга, мы адресок один навернём. Дай ключи от «УАЗика».

– Да он все равно не заведётся.

– У меня все заводится.

Продолжая смотреть телевизор, дежурный нашарил в ящике связку и не глядя метнул её Шитову. Вышло криво, ключи шмякнулись в стену, не долетев полуметра.

– А свою чего, жалко? – продолжая следить за телеигрой, поинтересовался дежурный.

«УАЗик» действительно не завёлся. Шитов копался в моторе, ставил запасной аккумулятор, расплетал и по-новому скручивал провода под панелью приборов – все было тщетно. Андрей помочь ему ничем не мог, молчал рядом, нажимал на педали или что-то держал, когда об этом просили. Шитов матерился все громче и, в конце концов, громыхнул крышкой капота:

– Ну как тут можно работать?!

Рябой сержант Леха, все это время, невзирая на холод, наблюдавший за ними с крыльца, ехидно спросил:

– А ты пепельницу вытряхивал?

– Пшел ты!..

Сержант рассмеялся и скрылся за дверью.

Шитов долго присматривался к «восьмёрке» Андрея, переводил взгляд на зелёный «паджеро» и, наконец, тихо вздыхал.

– Придётся на моей ехать, – по его голосу можно было подумать, что Иван, как правило, отстреливается из пулемётов и шансов сохранить джип нет никаких.

– А пешком далеко?

– Семь километров. Я ключи в кабинете оставил. Сейчас принесу…

На «восьмёрке» они бы, действительно, не доехали. Даже высокий «паджеро» несколько раз зарывался в снег до самого бампера, буксовал и не мог двинуться с места.

– Здесь хотя бы летом есть дорога?

– Там, где коттеджи – бетонка. А здесь – кому это надо? Электричество-то не во все дома подведено!

Окрестный пейзаж был виден плохо. Фары машины высвечивали только сугробы и контуры домов. Один раз от джипа шарахнулся пешеход; Андрей так и не понял, откуда он взялся. В снегу, что ли, спал?

– Нажрутся, как свиньи, – без злобы высказался Шитов.

Когда половина пути осталась за спиной, дело пошло веселее. Машина больше не вязла, скорость поднялась до пятидесяти километров, стали попадаться фонари и освещённые окна домов.

– Ты местный? – спросил вдруг Акулов.

– Нет, – Шитов помедлил с ответом, – не местный. Судьба занесла.

– Но живёшь здесь?

– Куда же мне ещё деваться? Только в той стороне, – он указал большим пальцем обратное направление. – А здесь приличные люди не водятся. Все такие, как Ваня. Он, правда, самый из них отмороженный…

Нужный дом стоял в конце улицы. От соседних он мало чем отличался. Такая же двухскатная крыша с антенной, фасад в три окна, крыльцо со ступеньками. Участок опоясан штакетником, деревьев и кустов мало, в дальнем углу – сарай с просевшим навесом, под навесом – белела машина.

– Ванькина тачка, – пояснил Шитов, останавливая джип. – Спрашивается, на какие шиши он её взял? Ведь ни одного дня нигде не работал…

В доме все окна светились, сквозь щели в занавесках была видна мебель, всякие другие бытовые предметы, но ни одного человека.

– У них есть собака?

– Боишься? Тут у всех есть собаки, – Шитов первым подошёл к калитке. Она оказалась не заперта, от сильного толчка воткнулась нижней планкой в сугроб и застыла в таком положении. На ходу Шитов переложил пистолет из-за пояса в боковой карман бушлата.

Собака ни залаяла, ни набросилась исподтишка – вообще ничем не проявила себя. Чернела конура, блестела, извиваясь по земле и уходя в темноту, толстая цепь, но самого животного не было видно.

В дом вошли тихо. Шитов распахнул дверь, сорвав её с крючка.

А дальше не повезло…

Иван был в верхней одежде, стоял посреди кухни и пил воду из большой банки. Жадно пил, запрокинув голову, капая на кожаную куртку. Рядом, с полотенцем в руках, замерла мать – неприятная толстая женщина в бигудях и халате, живое олицетворение доперестроечных карикатур на торговок пивом. Среагировала мать быстрее сына. Повернулась, прищурилась, глядя в плохо освещённый коридор.

Узнала Шитова.

Узнала и хотела что-то сказать…

Звериное чутьё не подвело Ваню. То ли увидел, то ли почувствовал – запустил банкой в ментов и рванул в угол кухни, где была ещё одна дверь, ведущая прямо в комнату.

И Шитов, и Акулов пригнулись, так что банка разбилась об стену, обдав спину Андрея водой и стеклом.

– Минуточку, это ведь моя квартира! – мама не дала Шитову проникнуть в кухню. Она уступала в росте и силе, но превосходила массой и напором. Брызгалась слюной и царапалась, пыталась лягнуть, ловко двигала тяжёлым задом, стоило Шитову сделать попытку протиснуться между нею и стенкой. Выйти из клинча можно было, только оглушив женщину ударом по голове; Шитов, не готовый к радикальным приёмам, погряз в позиционной борьбе.

Акулов бросился на улицу.

Успел почти вовремя. Окно в тыльной стене дома было открыто, и Ваня как раз перемахивал подоконник. Чуть раньше – и удалось бы его встретить, как надо.

Побежали.

Ноги скользили на льду, проваливались до колен в снег – задняя часть двора оказалась коварной. Расстояние увеличивалось: Иван чесал, не оглядываясь.

Участок закончился. Оба, не теряя скорости, перескочили низкий штакетник. Преодолели пустырь и оказались в квартале сараев и гаражей. Иван ловко ввинтился в узкий проход, Акулов задел спиной угол.

Метров семь… Андрей постарался наддать, сократил расстояние. В погоне всегда наступает момент, когда становится ясно, возьмёшь или нет.

Показалось: догонит.

Из бокового прохода вылетела собака. Злая, непонятной породы. Бросилась под ноги, скаля пасть, – Акулов перескочил.

Подошвы скользнули по льду, он взмахнул руками, чтоб сохранить равновесие, – и пёс атаковал его сзади.

В мягкое место.

Толстая куртка и джинсы уберегли… Нет, все-таки укусила! Акулов рубанул кулаком по собачьей голове, ещё и ещё… Бесполезно, зубы сжались сильнее. Собака рычала. Ухватить добычу сильнее она не могла, но делала все, чтобы не упустить схваченное. Он продолжал бить; от резкого разворота собака ударилась боком об угол гаража, и челюсти чуть разжались. Андрей крутанулся в другую сторону, и пёс опять шмякнулся брюхом… В тот момент, когда Акулов добрался до ножа, висящего на груди, собака отпрыгнула. Сверкнули глаза – она пятилась задом, низко пригибаясь к земле. Он топнул ногой, делая вид, что собирается броситься на неё, чуть присел, поднял руку с ножом. Собака, поверив, попятилась. Исчезла среди гаражей так же быстро, как появилась.

Ивана не было видно.

О том, чтобы продолжить погоню, не могло быть и речи. Укушенное место болело, и боль возрастала по мере того, как восстанавливалось дыхание и переставали подрагивать руки.

Акулов шёл и ругался. На обратный путь ему потребовалось времени вчетверо больше. Шитов встретил его на участке. С пистолетом в руке он стоял у штакетника и вглядывался в темноту. Вид у него был такой же, как в кабинете, – измождённый и немного напуганный.

– Ушёл?

– Нет, бл… Я его, на хрен, зарезал!

Шитов озадаченно уставился на нож в акуловской руке.

Андрей тоже только теперь вспомнил, что не убрал его на место.

Убрал. Выдохнул:

– Упустили…

Невзирая на отсутствие санкции, осмотрели и дом, и сарай, и машину. Ничего интересного не нашли. Притихшая мама Ивана смотрела на ментов с понятной злобой. Когда уходили, Шитов сказал:

– Пусть он не дурит и сам явится.

Женщина промолчала. Было ясно, что эти слова она, может быть, и перескажет своему сыну, но уговаривать идти в милицию не станет.

Сели в машину.

– Сильно болит?

– Задница – не голова.

– Надо укол сделать. Хрен знает, что за собака была…

– Зараза к заразе не липнет. Скорее она от меня взбесится.

Дальше долго молчали. Ехали значительно быстрее, чем «туда». Так всегда кажется, когда едешь обратно.

– Выпить хочешь?

– Обойдусь.

И опять повисла тишина. Она была густая, давящая.

Акулов думал о том, что подозреваемый ушёл исключительно по его личной вине. Дело не в неудачной погоне – в безграмотной организации задержания. Трудно, что ли, было собрать ещё несколько человек и оцепить весь участок? Нет, обиделся на всех (на кого?) и попёрся один! Рассчитывал притащить Ваню в поселковое отделение и позвонить в своё РУВД: я его взял, присылайте конвой. Герои-одиночки хороши только в фильмах. А в жизни раскрытием преступлений должна заниматься система.

Машина вползла на пригорок. Напротив отдела Шитов притормозил, задумчиво посмотрел на Акулова и не стал поворачивать. Повёл «паджеро» дальше, вдоль заснеженной рощи, а потом по берегу озера. Сильно трясло – дорога была покрыта наплывами крепкого льда. Андрей взялся за верхний поручень, вжался в спинку сиденья и стиснул зубы – укушенное место болело. Представил, как будет смеяться над его травмой Волгин…

– В посёлке мы сейчас его не найдём, – сказал Шитов. – Здесь тысяча нор, куда можно спрятаться. И ни в одной его не сдадут.

– Да? Куда же мы тогда едем?

– Поговорить с одним человечком.

«Человечек» жил в страшной хибаре, некогда представлявшей собой летний дом. Крыша просела, окна заколотили фанерой. Для утепления и ремонта использовалось все, что оказывалось под рукой: разнокалиберные доски, железки, двери от грузовика, картонные коробки. Неогороженный участок вокруг жилища был гол и ровен – казалось, под снегом нет ни одной живой веточки. Цепочка свежих следов тянулась от дороги к входу.

– Дома…

– Не побежит?

– Прежде не бегал…

Акулов чертыхнулся.

Обошлось без новой погони.

Дом Ивана смотрелся настоящими хоромами по сравнению с халупой, в которой они оказались. Холодно, сыро, убого. Повсюду грязь. Вонь. «Человечек» – в свете единственной слабенькой лампочки определить его возраст было почти невозможно, могло показаться, что ему и двадцать, и сорок пять лет – говорил тонким голосом и вздрагивал от опасений, что его станут бить. На койке в тёмном углу ещё кто-то лежал, накрытый кучей тряпья.

Шитов свидетеля не стеснялся:

– Мне нужен городской адрес Ивана.

– Кого?

– Ты меня понял. Ивана.

– У него и спросите…

– Я у тебя спрашиваю. Вчера ночью ты подломил ларёк на Косой линии. Скажешь адрес – кражу прощу.

«Человечек» намотал на кулак сопли. За его спиной, на переносной электроплите, что-то булькало в грязной кастрюле.

– Будешь спокойно жить до следующего раза.

И Шитов, и его визави знали, что этот раз наступит не позже, чем завтра.

– Деревенская, шестьдесят два. Третий этаж.

Шитов чуть усмехнулся:

– Квартира?

Заминка.

– Десятая.

– Не врёшь?

– Вы же снова придёте…

На улице, открывая «паджеро» и глядя на свои руки, Шитов прокомментировал:

– Он мой ларёк взял. Пункт приёма металла. И все уже куда-то сбагрил. Жаль парня, из Чечни убогим вернулся…

Сели, поехали.

– Если Иван где-то в посёлке – я его наверну. Но думаю, что он в город подался. Запомнил адресок? Проверь обязательно. Позвони, когда его возьмёшь…

* * *

– Ты где был?!

– Пиво пил.

Маша заметила неладное, как только Акулов снял куртку. Заехав в РУВД, он привёл одежду в относительный порядок. К боли привык ещё раньше, так что уже не хромал и не боялся резких движений.

Тем не менее, провести женщину не удалось.

– И это ты называешь работой? Да не вертись ты, дай посмотреть!

– Кстати, о главном! Так вот: главный – в порядке. А ведь могло и не повезти…

– Да ну тебя! То пропадаешь на несколько дней, то заявляешься, весь покусанный…

– Не весь, а только частично. Кстати, очень хочется жрать. У нас есть что-нибудь? И очень хочется в ванную…