Текст книги "Старинное древо"

Пришлось лазить по справочникам. Не сразу, но отыскался перевод: Ulmus campestris – берест равнинный. Высота от 8 до 25 метров. Растёт на юге России.

Так вот откуда пошла их фамилия! Он раньше думал: от слова берёста – берёзовая кора. Хотя тогда бы они звались Берёстовыми. Почему же отец раньше ему не рассказывал? Или сам узнал только недавно? А может быть, не успел найти перевод и догадаться о связи между растением и фамилией? Нет, здесь что-то не так: без знания русского слова не подберёшь иноязычный аналог. Значит, о дереве ему было известно раньше. И жёлудь, который он собирался искать, наверняка относился именно к этому виду флоры.

Александр начал разыскивать по энциклопедиям всё, связанное с берестом. Выяснилось, что это дерево семейства ильмовых, ближайший родственник вяза. Имеет раскидистую крону. Древесина идёт на строительные нужды и используется для изготовления мебели. Применяется в защитном лесоразведении и с целью озеленения.

Интересно, а что изображено на фамильном гербе? Берестов никогда его не видел и ничего о нём не слышал. Но ведь он наверняка должен был где-то сохраниться.

Александр решил тут же поделиться своими открытиями с сыном. Он вышел из кабинета, отворил дверь в гостиную и увидел такую картину.

Петя сидел в темноте в обнимку с какой-то девицей, смотрел по видео свой любимый фильм с Томом Крузом и непрерывно шептал ей что-то на ухо.

Смущённый отец так же незаметно ретировался, стараясь не издать выдающих его звуков.

– С кем там милуется наш сын? – спросил он у жены, копошившейся на кухне.

– Пригласил девушку посмотреть кино. Я её в первый раз вижу. И ничего раньше о ней не слыхала.

– И что нам теперь делать? По-моему, опасно оставлять их одних.

Речь шла о давно запланированной ночной вылазке супругов Берестовых на ночное светское представление в реконструированный Гостиный двор.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Катя. – Поезжай один. Я останусь на стрёме, как говорят дети.

Проявить джентльменство и предложить жене поменяться ролями – бессмысленно: это он может явиться без супруги, а дамам посещать подобные сходки в отсутствие главы семейства не положено. Даже в двадцать первом веке. Великодушно отказаться от поездки и разделить участь спутницы жизни? Но ночная тусовка сильных мира сего не просто увеселение: на таких встречах под большими яркими люстрами решаются многие важные дела. Нет, ехать ему решительно необходимо!

Екатерина без слов поняла сомнения мужа:

– Мне всё равно не хочется выходить на улицу. Посмотри, что сделалось с погодой. У меня по такому сезону ни одна вещь не готова.

И впрямь: природа решила в ту ночь поиздеваться над москвичами. Температура упала почти до нуля. Вот-вот выпадет первый снег. Хоть шубу из чулана доставай.

Он продолжал колебаться. Тогда она прибегла к последнему аргументу:

– И вообще, я устала. Да к лекции завтрашней придётся готовиться: по этой теме недавно новая статья вышла, а я ещё в неё не заглядывала.

– Опять ты меня, Катёнок, бросаешь, – посетовал Александр, хотя происходило всё точно наоборот, и отправился готовиться к выезду.

Через минут пятнадцать он покинул своё жилище, что осталось незамеченным для сына и его подруги.

К окончанию сеанса хозяйка дома приготовила чай и сама присоединилась к молодёжи в надежде разузнать побольше о гостье. Но та сильно заторопилась домой, чайная церемония оказалась смазанной, и инициативой разговора завладел Петя, а он свёл всё к обсуждению просмотренного фильма. Матери удалось выяснить лишь имя, возраст и род занятий подружки сына. Состав семьи и место работы остались загадкой за семью печатями. Конечно, она могла бы разговорить девицу, но решила не затягивать визит: ведь юному ухажёру неизбежно предстояло ехать провожать свою барышню, а чем раньше он вернётся, тем ей же самой будет спокойней. И так уже первый час ночи.

Если бы Петя имел серьёзные виды на новую знакомую, то повёл бы себя иначе. Но, достигнув двадцати лет, он поставил перед собой самую простую задачу: обучиться нехитрой науке соблазнения девиц, которой владели в совершенстве многие его вполне заурядные сверстники. До определённого момента отсутствие такого опыта не задевало его самолюбия. Однако, разменяв третий десяток, Берестов-младший твёрдо приказал себе немедленно освоить и это искусство. Когда-нибудь да пригодится. Он умозрительно пришёл к выводу, что неумелость в такой деликатной сфере со временем может развиться в комплекс неполноценности и пагубно сказаться при выборе спутницы жизни. С последним, разумеется, спешить не надо, но навык приобретать пора. Виктории отводилась роль объекта первой любовной интриги, подопытного кролика. Он нарочно выбрал не из своего круга: легче и безболезненней будут последствия неминуемого разрыва. Да и усилий особых прилагать не пришлось: похоже, она сама втюрилась в него по уши.

Следующая поездка будет на пустую дачу. Хорошо бы не попасть на «критические дни», как теперь принято говорить. Не у всякой же повернётся язык сказать об этом прямо. Может возникнуть неловкость и неопределённость.

С романтическим свиданием за городом нужно торопиться. Сегодня уже среда. Если не организовать его завтра – пропадут три дня: на уик-энд туда прикатят родители.

Всё этот он обдумывал в машине, отвозя Вику домой. Он не слушал её щебетание о фильме, не придавал ему никакого значения. Что бы она ни говорила, ясно: девушка достаточно умственно развита, чтобы делить с ней ложе, и недостаточно – чтобы делать это до конца дней.

– По четвергам я устраиваю вечерние прогулки по лесу, – сказал он ей при прощании. – Не люблю приезжать на дачу при родителях. Когда тебе удобней присоединиться: завтра или через неделю?

Намёк, казалось бы, недвусмысленный. В переводе звучало так: в какой из двух ближайших четвергов природа не станет нам препятствовать?

– Завтра, – мгновенно отреагировала девушка, нисколько не задумавшись над глубиной вопроса.

Это легкомыслие было настолько очевидно, что Петя пожалел о своей деликатности.

– Ты всё продумала? – спросил он назидательным тоном.

Чего тут думать! Надо ковать железо, пока горячо.

– Конечно.

– Во сколько освободишься?

– В семь.

– Ты работаешь до семи?

Можно назвать другое время и попросить заехать на работу. Но там «Ягуаром» никого не удивишь, да и не умно начинать на новом месте с эпатажа.

– Я кончаю в шесть, но встретимся мы здесь. (Они уже подъезжали к её дому.)

В лес не в ресторан, красоту наводить не обязательно. Нетрудно управиться и за час.

– Хорошо. Ровно в семь на этом месте.

– От семи до четверти восьмого, – подстраховалась на всякий случай Виктория, выдав провинциальную скрупулёзность: в столице пятнадцатиминутное опоздание считается в порядке вещей, за него теперь даже не извиняются.

Да чем позже, тем лучше! Легче будет потом оставить ночевать на даче.

– Договорились.

– Тогда я пошла. Спасибо за прекрасный вечер.

Только девушка собралась выйти из машины, как осмелевший Петя обхватил её, притянул к себе, и прощание завершилось долгим и чувственным поцелуем.

Наш язык всегда выполняет свою главную функцию – служить органом речи. Вот и сейчас с его помощью, хотя и без единого слова, было сказано всё самое главное.

Глава седьмая

Свидание в тот вечер состоялось не только у сына.

В Гостином дворе на ночь глядя демонстрировали умопомрачительное по откровенности и ценам женское бельё. Билетов на показ новомодных изделий под интригующим названием «Экспансия» у Берестова было два, то есть один, но на супружескую пару. После решения Кати остаться дома одиночество его длилось недолго: на Славянской площади в машину подсела Маша, и на дефиле они явились вместе.

Мысль взять с собой даму сердца возникла уже по дороге. Он ради такого случая заехал бы за ней и в её Бирюлёво. Но звонок по мобильному телефону застал возможную попутчицу у подруги на Таганке.

– Я всего в одной остановке на метро. Перехватывай меня у чёрта на Кулишках.

Конечно, надо бы переодеться. Но когда нельзя блеснуть нарядом, козыряют блистательным отсутствием оного. Маша и так была в предельно короткой юбке. Подруга одолжила ей полупрозрачную лёгкую блузку, которую та надела прямо на голое тело. И в таком виде предстала перед почтенной публикой, слетевшейся холодным осенним вечером на демонстрацию не то моды, не то плоти.

У той аж глаза начали разбегаться: куда смотреть – на помост, где дефилировали девицы в нижнем белье своеобразного покроя, или на соседку, выказывавшую своим обликом полное пренебрежение этими предметами туалета.

О связи Берестова со смело вырядившейся дамой догадывались немногие. Бомонд больше знал её как язвительную журналистку, писавшую на темы искусства, в основном, театрального, кинематографического и эстрадного. Поэтому появление Марии Хвостовой на «Экспансии» никого не удивило: пишущая братия давно стала завсегдатаями подобных вечеринок. Для пущего соблюдения конспирации Маша пококетничала сначала с одним высокопоставленным гостем, разобрав с ним недавнюю премьеру «Египетских ночей» в театре Петра Фоменко (такой мастер имеет право замахиваться на Пушкина, и до чего же хороша Полина Кутепова!), потом обсудила с другим перенос вручения «Золотых орлов» из-за траура по Бодрову-младшему и отказ Александра Сокурова претендовать на награду (для картины класса «Русского ковчега» просто нет подходящей номинации). Александр, не теряя времени, занялся тем, ради чего приехал в этот вертеп: переговорами с влиятельным лицом, способным помочь ему в новом проекте. Тот лично знал немецкого вице-канцлера и пообещал передать непосредственно в руки любое послание, не подвергая никакой перлюстрации.

Из зала, где продолжали демонстрироваться бюстье и стринги, первым вышел Берестов. Минут через пять к нему присоединилась Маша, и машина отъехала с тем же экипажем, с каким и припарковалась часа два назад.

Спонтанные свидания имеют очевидные плюсы и не менее очевидные минусы. Первые обнаруживаются в начале: радость незапланированной встречи помогает забыть о многих земных неурядицах и поднять настроение. Вторые напоминают о себе в конце, когда непродуманность концовки, как в дурном романе, сводит на нет все предыдущие усилия. Особенно это касается пар, жаждущих прелюбодеяния.

Вот и здесь: поспешность решения проявилась очень скоро. Не возвращаться на ночь домой Александр не мог, а укромного уголка они себе не подготовили. Если учесть, что любовники не встречались целую неделю (целую вечность!) и оба достаточно возбудились от необычного pret-a-porter, то хоть лезь в кусты.

Пришлось проделывать все желанные манипуляции прямо в автомобиле, отъехав на почтительное расстояние от признаков цивилизации. Удовольствия это не доставило ни тому, ни другой. Однако без совершения столь вожделенного ритуала оба почувствовали бы ещё большую ущербность внезапной встречи. Отдав дань животному инстинкту и ощутив тут же давно не испытанное омерзение, Берестов поспешил загладить свой промах:

– Давай повторим завтра. С цветами и шампанским.

– Скажи ещё: при свечах.

– Да, при свечах. И непременно в позолоченных канделябрах.

Условились встретиться ещё засветло. Александру предстоял визит в Белый дом на заседание правительства, откуда он рассчитывал выбраться пораньше обычного. Державное здание на Краснопресненской набережной и Машину редакцию разделяло совсем пустяковое расстояние. Там же поблизости находился и отель, где их банк снимал представительский номер. В приличное время суток апартаменты вполне можно использовать для романтического свидания с известной журналисткой, выдавая его за обычное интервью.

На том и расстались, торопясь смыть с себя и грех, и грязь. Впрочем, Берестов особенно не спешил: лишь очень позднее возвращение гарантировало его от Катиных подозрений.

Визит в Гостиный двор впервые за последние дни вытеснил из головы Ольгин, Троицкое и все впечатления от поездки в те края. Но по дороге из Бирюлёва домой они опять накатили на него. Он почему-то попытался представить себе подобное приключение там, с кем-нибудь из ольгинчанок, и не смог. Едва ли на родине предков возможно такое свинство. Ему вдруг сделалось необыкновенно стыдно. Он вдруг почувствовал, что предал не только любящую Катю, но и свой род, свою новую мечту. Предстоящая театрализованная романтика больше не радовала. Хоть звони прямо сейчас и отменяй встречу.

Но тут вспомнилась старинная поговорка: утро вечера мудренее. Наверное, он сильно устал. Наверное, переоценку прежних ценностей нужно делать на свежую голову. Да и ни к чему впредь экспромты в делах интимных и деликатных.

Больше всего мучила подлая мысль: при всей красоте, при всей страстности и женственности Маши талия у неё чуть уже торса, а ему так хочется сомкнуть руки вокруг чего-то тонкого, девичьего, напоминающего Панамский перешеек, а не какие-нибудь Пиренеи.

Утром он, как обычно, явился на работу минуты за две-три до её начала. В приёмной его встретила новая секретарша в брючном костюме, сшитом по её фигуре, как по заказу. Небось, для первого раза надела лучшее из своего скудного гардероба. Вот ещё проблема: одеть её так, чтобы не чувствовала себя ущербной среди здешних модниц.

На этот случай существовала верная помощница Лена. Они работали вместе ещё в Охотном Ряду. Из чувства преданности та покинула государственную службу сразу после его устройства в банк и заняла ту же должность, что и в Думе. Досталась она ему от другого депутата, но за тем, пристроившимся в своё время в какое-то министерство, не пошла. Возраст сотрудницы – близкий к пенсионному – и полная индифферентность ко всему личному не позволяли заподозрить её в нечистоплотных расчётах. Оставаясь абсолютно чужеродным элементом для банка, она считалась в доску своей для его вице-президента по общественным связям и выполняла все нетривиальные задания непосредственного начальника со свойственной ей точностью и аккуратностью, сохраняя полную конфиденциальность в необходимых на то случаях.

Лену Берестов никогда не вызывал через секретаршу. Они общались по особому телефону: прямому, не предполагавшему набора какого-либо номера – достаточно просто снять трубку. Впрочем, помощница к этому незатейливому средству связи почти не прибегала, боясь не вовремя обеспокоить шефа. Звонила лишь по особо секретным поручениям, зная, с каким нетерпением тот ждёт отчёта об их исполнении.

Именно такое и собрался дать ей Александр на сей раз:

– Лена, зайди без папки.

Это означало, что свежую почту, которую с утра сортировала помощница, брать с собой пока не нужно.

После обмена приветствиями Берестов спросил:

– Ты заметила перемену в приёмной?

– Кажется, у вас новая секретарша.

– Верочке вот-вот уходить в декрет, и мы с её свёкром решили пораньше избавить будущую маму от лишней нагрузки. Опустевшее место заняла Виктория, Вита. Девочке всего восемнадцать, она из провинции, лишь второй год в Москве. Живёт на квартире у тётки. Та нам не помощница. Нам ты помощница. Нужно приодеть ребёнка. За счёт фирмы. Займись этим, пожалуйста. С соблюдением самой высшей деликатности.

– Всё поняла. Можно один вопрос?

– Пожалуйста.

– Родственница?

– Бери выше – землячка. А у нас в Ольгине скоро пойдёт важный проект. Мне нужен человек оттуда.

– Теперь ясно. Осталось только познакомиться.

Об этом он и забыл. Но исправил положение довольно быстро, не без особого барского изящества, всегда таившегося в генах, а теперь вырвавшегося наружу.

Так Виктория попала под опеку всезнающей Лены. Помимо обновления гардероба предстояло сделать множество мелких дел, позволяющих новенькой сотруднице быстро освоиться в деловой жизни банка и получить полагающиеся ей блага: от проездного билета на транспорт до сотового телефона.

Расписав свежую почту и оставив женщин разбираться со всякой ерундой, Берестов уехал на заседание правительства.

Белый дом даже в такие дни оставался полумёртвым. Вешалка, рассчитанная на сотни пальто, обилием свободных крючков выдавала скудное присутствие гостей. Хозяев, раздевавшихся в своих апартаментах, было немногим больше. После трёх лет революционного бурления очаг в этой колыбели российской демократии еле тлел. Точнее, пламя демократии оказалось залитым мощной струёй бюрократии.

Что ж, чиновничье болото на то и существует, чтобы затянуть густой ряской рутины любые потоки реформ. Именно такой зловещий символ невольно возникал в сознании Александра всякий раз, когда он переступал порог бывшего штаба ниспровергателей старой жизни.

Вопрос на заседании правительства слушался серьёзный и своевременный: государственная поддержка продажи отечественных товаров за рубеж. Вальяжный премьер многозначительно обвёл глазами зал, словно пытаясь пересчитать своих министров, и поведал собравшимся: из приблизительно ста миллиарда долларов две трети выручаем мы за сырьё, а за продукцию машиностроения – лишь треть. Если не изменить сложившуюся структуру экспорта, то года через два страну постигнет финансовый кризис. Экономический рост в последнее время более чем наполовину произошёл благодаря высоким ценам на нефть. Но они зависят от политической конъюнктуры. Случись той измениться, что весьма возможно, и государство останется без львиной доли доходов.

Логично было бы обсуждать план выпуска конкурентоспособной продукции, а также запрета на вывоз необработанной древесины, руды, не подвергнутых огранке алмазов. Но нет: начались жалобы на препоны по другую сторону границы. Умные иностранцы, оказывается, не слишком жалуют наши товары. То квоты введут, то пошлины выше стоимости самого сырья, то антидемпинговые меры. А хилая российская дипломатия не может стукнут ботинком по столу, как в былые времена, и потребовать режима наибольшего благоприятствования. И вообще занимается она лишь политикой, полностью игнорируя экономику.

Есть и другой враг у экспортёров. Раньше по любому поводу ругали всесильный Госплан. Нынешнее министерство экономического развития по наглости и всевластию намного переплюнуло своего предшественника, а по вредности для производителя и экспортёра оставило позади всех зарубежных недругов вместе взятых. Умудряется даже задерживать возврат налога на добавленную стоимость, что должно делать в срок и исправно.

Интрига Александру была ясна как белый день. Снова схлестнулись две могущественные партии. Не те фиглярствующие группировки, что орут друг на друга в Охотном Ряду, устраивая наскоки лёгкой кавалерии, а подразделения тяжёлой политической артиллерии: исконно русские по природе партии, то есть сбитые стайки придворных, борющихся за влияние на первое лицо и ловко растаскивающих и без того нищенский бюджет, позорный даже для маленькой европейской страны. Бархатноголосый премьер принадлежал к одной, щеголеватый глава беспардонного ведомства – к противоположной. Конечно, в этом интерьере первый имел определённое преимущество и назидательно распекал второго за нерадение к делам государства. Но тот нагловато огрызался, зная, что могущественные силы за его спиной скорее спихнут конкурента, чем позволят ущемить свои кровные меркантильные интересы.

Всё заседание напоминало очевидный фарс с давно написанным сценарием. Собравшиеся понимали: здесь ровным счётом ничего не решается. Выступающие бессмысленно сотрясали воздух без всяких шансов быть услышанными. И вообще в России не принято какие-либо существенные вопросы решать голосованием членов кабинета. Он лишь жалкий придаток, фиговый листок ущербной послегорбачёвской демократии. Министры не могут ни на что влиять ни по отдельности (над каждым стоит куратор), ни в совокупности. Мало чем отличается от них и сам председатель. В гипертрофировано-президентской республике он не определяет политику – лишь исполняет чужую волю.

Речи на заседаниях всегда произносились правильные и разумные. Только ничего материального за ними не стояло, словно собрались какие-то ангелы небесные, а точнее – демоны. И вещавшим, и внимавшим было заранее известно: никакая стратегия не изменится. Ни через два года, ни через три. Как вывозили сырьё – так и будем вывозить дальше. Что до цен на нефть, то вся мощь державы нацелена на их поддержание. Обязательно что-нибудь спровоцируем, столкнём кого-нибудь лбами, лишь бы незапланированные доходной частью бюджета денежки лились в страну неиссякаемым потоком: так их легче потом будет разворовывать. И вообще всё это сборище напоминало сходку негодяев, вырядившихся джентльменами с целью опустошить содержимое шапок и блюдечек слепых нищих на площадях, но с соблюдением двух непременных условий: во-первых, незаметно для окружающих, во-вторых, не ущемляя интересов друг друга.

Оставаться в подобной компании становилось противно. Не дождавшись конца этой бессмысленной говорильни, Берестов покинул мрачное здание. Но не успел он набрать номер редакционного телефона Маши, как аппарат завибрировал у него в руках, а дисплей высветил слово «Ноте».

– Ты где? – поинтересовалась заметно взволнованная супруга.

– На заседании правительства.

– Привет этим обалдуям! У нас новый поворот вчерашней интриги. Только что звонил Петя предупредить, что домой сегодня не вернётся и будет ночевать на даче у какого-то приятеля. Поскольку мальчик никогда не врёт, я думаю, что этот приятель – ты. То есть поедет он на нашу дачу. Разумеется, не один, а с новой подружкой. Будь добр, опереди его. Придумай предлог для визита за город и сорви их планы.

Александр поначалу хотел возразить, но потом понял: предложение жены даёт ему шанс спокойно провести ночь с Машей. И не в представительском номере на казённой постели, а в собственном доме.

– Хорошо. Что-нибудь соображу.

– Еды в холодильнике полно. Купи только по дороге свежего хлеба.

Конечно, глупо и непорядочно мешать личной жизни сына. Надо будет внушить это и Кате. Но не сегодня. Завтра. А сегодня – прикинуться её единомышленником.

Он набрал номер редакции, который ради пущей безопасности не вводил в память своего мобильника.

– Планы меняются. Ночуем у меня на даче. Жена дала шпионское задание проследить за сыном. Якобы он может приехать туда с той же целью. Думаю, это её фантазия.

– А если она права? – отрезвила его мгновенная реакция Маши.

– В чём?

– Твой ребёнок уже не мальчик и вполне способен соблазнить девушку.

– И что ты предлагаешь?

– Не мешать ему.

Легко сказать: не мешать! Тогда и домой нужно заявиться вовремя, как с работы. А так – целая ночь в их распоряжении. Нет, эту возможность упускать нельзя, ни в коем случае.

– Я сегодня ночую на даче, мадам. Это решено окончательно. Разве вы не желаете разделить ложе со мной?

Голос на другом конце провода сквозь смех ответил категорично:

– Нет, не желаю. Хороши мы будем вчетвером под одной крышей!

Да, рисковать не стоит. Пусть всё остаётся по-прежнему: ужин при свечах в номере отеля, казённая постель… Зато можно задержаться подольше. А потом отправиться за город одному.

– Ладно, уговорила. Место встречи изменить нельзя. И время тоже.

Через полчаса «интервью» благополучно началось. Но словесная перепалка по телефону сильно ему повредила: романтический настрой исчез, вместо «ах, какой вы галантный рыцарь» раза два прозвучало: «ах, какой вы старый вуайерист», и выцарапанное с таким трудом у судьбы дополнительное время попросту не понадобилось.

Виктория ушла с работы ровно в шесть, доложив перед этим начальнику по сотовой связи о звонивших и заходивших его повидать.

Только теперь поняла она, каким подарком судьбы стала последняя поездка домой. Дело даже не в зарплате и социальном пакете: она оказалась в желанной для себя среде, где лоск – столичный, а отношение к людям – как дома, в Ольгине: доброе, отзывчивое, человечное.

Вика мигом почувствовала себя раскрепощённой, словно выпрямила плечи после тяжёлой ноши. И сразу же захотелось любви, такой же чистой и светлой.

Конечно, она понимала: загородная поездка одной прогулкой не обойдётся. Но Петя внушал доверие. Он не из тех, кто грубо распускает руки при первой же возможности. Вчерашний день это подтвердил. Он любит искусство, разбирается в нём. Он действительно в известной мере философ. Во всяком случае, его подход к увиденному и прочитанному сильно отличается от всего, что ей приходилось слышать. И приглашение домой надо истолковывать как хороший знак. К тому же семья у него интеллигентная, настоящая московская. Мама – просто прелесть: вопросов глупых не задавала, взглядом насквозь не просвечивала. Да и когда рассматривала гостью в момент знакомства, то делала это очень доброжелательно.

Влюбилась она или нет, девушка не знала и сама. Опыта на сей счёту неё не было никакого. Видеть ей Петю хотелось, говорить с ним – несомненно. Целоваться? После вчерашнего удачного начала логично желать продолжения, что ж тут лукавить. Заниматься любовью по-взрослому? Сложный вопрос. И да, и нет. Однажды, ещё четырнадцатилетней школьницей, она уступила напору парня, казавшегося достойным роли первого мужчины. Но получилось всё как-то буднично, без изюминки, удовольствия не доставило совсем, к тому же в самый кульминационный момент он громко пукнул, сильно её рассмешив. С тех пор ей немного страшно повторять это занятие: как бы не случился новый конфуз, ладно бы с партнёром – с ней самой.

Перед выходом из дома она переоделась в спортивный костюм и кроссовки. Тётке объяснила всё как есть: пригласил новый знакомый прогуляться в осеннем лесу.

Таисия Павловна не относилась к сторонницам запретительного стиля воспитания. Она ни в чём не ограничивала собственного сына, женившегося довольно рано и жившего отдельно. И с племянницей вела себя вполне демократично, втайне надеясь побыстрее спихнуть девицу замуж. Нет, она не была ей в тягость, наоборот, скрашивала тоску одиночества (муж бросил её лет двадцать назад), но ответственность за порученную сестрой дочь Таисия Павловна понимала так: нужно устроить девушке судьбу, а судьба у всего Евиного племени одна – найти своего Адама.

– Ночевать вернёшься? – в лоб спросила тётка.

– Как получится, – прозвучал уклончивый ответ.

Таисия Павловна расспрашивать ни о чём не стала, назиданий не прочла и советов не дала, хотя её так и подмывало предостеречь племянницу от излишних восторгов. Но, вспомнив собственную молодость, решила не колебать зря воздух: в такие годы наставления старших никто не воспринимает всерьёз.

Попасть в лес засветло они, конечно, не успели.

– Эх, – посетовал Петя, – красоты-то мы и не увидим. Давай приедем в другой раз, днём, а сейчас пошли пить чай.

«Другой раз» подразумевал прогул работы. Такого Виктория позволить себе не могла. Её и сейчас больше всего занимало, как бы успеть выспаться, переодеться и не опоздать к началу рабочего дня.

Петина дача превзошла все её ожидания. У тёти Таи тоже был загородный участок с уютным домиком: три комнаты, терраса, кухня, светёлка в мансарде. Тут он сгодился разве что для сарая. Архитектурное сооружение, куда её привели, больше напоминало замок. На первом этаже оказался даже небольшой бассейн. На втором – четыре просторные спальни (спальня, как пояснил юный хозяин, это комната с примыкающим собственным туалетом и ванной). Одна принадлежала ему самому, вторая – родителям, третья – бабушке, а четвёртая считалась гостевой. На третьем этаже располагались кабинеты, в том числе и его, где Петя занимался во время летней сессии. На четвёртом находились кинозал, бильярдная и зимний сад.

Одна только экскурсия по дому заняла почти час.

Чай пили в каминной на первом этаже. Правда, огонь разводить не стали: в доме и без того было достаточно жарко.

– Пошли поплаваем, – предложил Петя.

Такого поворота Виктория не ожидала. Занятие это она очень любила, однако от предложения поспешила отказаться:

– Я бы с удовольствием, но купальник с собой не взяла.

– Это поправимо: я принесу гостевой.

Молодой человек исчез и вскоре предстал перед ней с одних плавках с целлофановым пакетом в руках:

– Возьми. Совсем новый.

Бикини оказалось тесноватым, особенно лифчик, и очень откровенным. Но выбора не оставалось.

Когда Берестов подъехал к даче, на улице уже стемнело. Самое время для шпионажа: тебе в освещённое окошко видно всё, а тебя из дома заметить невозможно.

Из комнат по фасаду светилась гостиная на первом этаже и обе спальни на втором: сына и гостевая (остальные – их с Катей и матери – выходили окнами в сад). Он осторожно, почти бесшумно открыл гараж и поставил свою машину рядом с Петиным «Ягуаром». Слава Богу, света из гаража в доме не видно. Затем крадучись обошёл дачу, пытаясь установить место нахождения её обитателей. Судя по характерным звукам и горящим светильникам, они плескались в бассейне.

Тут встала дилемма: войти внутрь через парадную дверь, рискуя повстречаться с купальщиками, если те в этот момент решат подняться наверх, или подняться в спальню по пожарной лестнице, ведущей на балкон. Можно, конечно, положиться на судьбу, которая столкнёт их нос к носу лишь в очень нужном управляющей нами силе случае. Но зачем смущать собственного сына? Тем более вид у него может оказаться не вполне подходящим для неожиданной встречи.

И Александр решил тряхнуть стариной: вскарабкаться по вертикальной металлической лестнице на второй этаж. Поскольку его спальня не соприкасалась с Петиной ни одной стенкой, можно даже не бояться ненароком чихнуть: его всё равно не услышат.

Правда, вставал законный вопрос: какова цель шпионства? Если установление факта, то она уже достигнута. Если предотвращение последствий, то надо не таиться, а наоборот: дезавуировать побыстрей своё присутствие.

– Ты оказалась права, – сообщил он шёпотом жене по телефону. – Пётр здесь и, судя по всему, не один.

– По чему это по всему? – возмутилась невнятным отчётом мужа Катя. – Ты её видел?

– Я даже не знаю: она это или он.

– Брось валять дурака. Наверняка та же девушка, что приходила к нам вчера.

– Вчера я не удостоился чести быть представленным. Её видела только ты.

– Они в спальне?

– Нет, похоже, в бассейне.

– Голые?! – невольно вырвалось у жены.

– Я вполне допускаю такое, поэтому не вторгаюсь туда. Тебе было бы приятно, если бы в своё время мой отец застукал нас в подобном виде?

– В своё время в доме не было бассейна, – напомнила Катя, – и мы на второй день знакомства не лезли друг к другу в постель.

– Они тоже не в постели.

– Пока. Твоя задача – это предотвратить.

– Зачем?

– Наш сын очень совестливый. Может добром не кончиться.

Конечно, жена имела в виду возможные нежелательные последствия совокупления неопытных юнцов. Впрочем, для кого нежелательные? Ей, наверное, не очень хочется становиться бабушкой в сорок пять. А он не против хоть завтра оказаться дедом. Ведь теперь главная его задача: успеть привить следующему Сашеньке Берестову любовь к родным пенатам. Но это можно лишь в сознательном возрасте. Значит, чем быстрее ребёнок появится на свет, тем больше шансов повлиять на его воспитание в относительно молодые годы, когда тебя ещё не воспринимают как старого зануду. Да к тому же возникает перспектива вырастить и правнука. Вполне реально, если стать дедом до пятидесяти. Матерям взрослых сыновей этого не понять. Им лишь бы их мальчики как можно дольше оставались детьми. Почему-то считается, что за продолжение рода ответственны женщины. Какого рода? Если человеческого, то да. Однако у слова «род» есть и другое значение. И вот тут ответственность лежит только на мужчинах.