Текст книги "Дары и анафемы. Что христианство принесло в мир? 5-е издание"

Небеса скрывают от человека Бога – и эту блокаду надо прорвать. О, если бы Ты расторг небеса и сошел! – восклицает ветхозаветный пророк Исаия (Ис. 64, 1). Еще одна древняя библейская книга обличает иудеев за то, что они оставили все заповеди Господа… и поклонялись всему воинству небесному (4 Цар. 17, 16). Уже в Пятикнижии уникальность религиозного опыта Израиля описывается так: Воинство небесное Господь, Бог твой, уделил всем народам под всем небом. А вас взял Господь Бог, …дабы вы были народом Его удела (Втор. 4, 19–20). Пророк Исаия предвидит день Гнева, день падения «космических иерархий»: Истлеет все небесное воинство; и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист – со смоковницы, Ибо упился меч Мой на небесах (Ис. 34, 4–5).

Настает время Нового Завета – и оно оказывается отнюдь не временем примирения Бога и космических духов. Оно оказывается временем их решающей битвы. При религиозном, а не моралистическом чтении Нового Завета нельзя не заметить, что Христос – воин, и Он прямо говорит, что Он ведет войну против врага, которого называет князь мира сего (Ин. 12, 31). Не менее характерны слова ап. Павла: Наша брань не против плоти и крови, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6, 12). Мироправители здесь – kosmokratores. На современный оккультный жаргон kosmokratoros вполне можно перевести как «Владыка Космоса».

Не сам по себе мир плох. Нет, сам kosmos создан Богом, создан тем самым Логосом, который воплотился во Христе. Но после того, как: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт. 1, 1), в небесном мире произошел некий надлом. И часть Ангельских сил с тех пор притязает на самостоятельную, безбожную власть над человеком и его миром. Преподобный Антоний Великий так говорит о происхождении язычества: «Итак, во-первых, знаем, что демоны называются так не потому, что такими сотворены. Бог не творил ничего злого. Напротив того, и они созданы добрыми; но, ниспав с высоты небесной и вращаясь уже около земли, язычников обольщали видениями»³⁸⁷.

Все послания апостола Павла единогласно говорят о Кресте как о победе Христа над некими «космическими властями», «князем власти воздушной» (Еф. 2, 2; церк. – слав. перевод). Против них сразился Христос: отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2, 15)³⁸⁸.

Теперь же, после воплощения надкосмического Бога в поднебесном мире, человек может вступить в общение с бытием Наднебесным: Как безмерно величие могущества Его в нас, верующих по действию державной силы Его, которою Он воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых и посадив Его одесную Себя на небесах, превыше всякого Начальства, и Власти, и Силы, и Господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем, и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его (Еф. 1, 19–23).

По пояснению преподобного Максима Исповедника, Крест упразднил «враждебные силы, наполняющие среднее место между небом и землей»³⁸⁹. Более того, выбор именно крестной казни, то есть такой, которая происходит не на земле, а в воздухе, в домостроительном Промысле оказывается связан с необходимостью освятить «воздушное пространство» – то есть то пространство, которое и отделяет людей от Того, Кто «превыше небес». Голгофский Крест – это тоннель, пробитый сквозь толщу демонических сил, которые норовят представить себя человеку как последнюю религиозную реальность. Так во всяком случае об этом свидетельствует святитель Иоанн Златоуст: «Почему же закалается Он на высоте помоста, а не под кровом? Чтобы очистить воздушное естество»³⁹⁰. От чего очистить? От падших духов, а не от выхлопных газов: «Сколько бесов носится в этом воздухе! Сколько противных нам сил»³⁹¹. Еще раньше схожее рассуждение предлагает святитель Афанасий Великий: «Диавол, пав с неба, блуждает по здешнему дольнему воздуху, производит мечтания обольщаемых и намеревается задерживать восходящих… Господь же пришел очистить воздух… Какою иною смертию совершилось бы это, как не смертию, принятою в воздухе, то есть на кресте?.. Посему-то Господь претерпел крест: ибо, вознесенный на нем, очистил воздух от диаваольской и всякой бесовской козни… открывая же путь к восхождению на небо, обновил оный, говоря: возьмите врата князи ваша и возмитеся врата вечная (Пс. 23, 7). Ибо не для самого Слова как Господа всяческих нужно было отверстие врат, и ничто сотворенное не заключено было для Творца; но имели в этом нужду мы, которых возносил собственным Телом Своим» (св. Афанасий Великий. Слово о воплощении, 25).

И вот после Пятидесятницы первомученик Стефан видит небеса отверстые, через которые становится зримым Иисус, стоящий одесную Бога (Деян. 7, 56). Спаситель, которого узрел первомученик Стефан, совершил борение, итог которого апостол Павел видит в том, что отныне христиане имеют Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия (Евр. 4, 14).

Ничто не должно разлучать человека с Богом: Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 38–39). Истинная религия – это не контакт с духами космоса. Религия – связь человека с Богом. С Тем, Кто изначала создал космос и человека, а не с чем-либо, появившимся в космических пространствах.

Христианство не обращает внимания на языческое различение демонов (как духов атмосферного неба) от богов (как владык неба звездного). Две оценки языческих мифов сосуществуют в библейском мире. Согласно одной, «Все боги народов ничто, а Господь небеса сотворил» (1 Пар. 16, 26)³⁹². Согласно второй оценке, «вси бози язык бесове» (Пс. 95, 5; славянский перевод в соответствии с греческим текстом Септуагинты – daimonia)³⁹³. Таким образом, имя, которое язычники прилагали к части своих владык, Библия относит ко всем языческим божествам; она равнодушна к тому, какими титулами себя называют духи, вдохновляющие язычников³⁹⁴.

Апостолы в своем бунте против язычества не ограничились отвержением власти воздушных демонов, подлунных владык, но и отказались служить владыкам звездного неба. «Космократоры», которых мы встретили в тексте ап. Павла, не есть термин, изобретенный апостолом. В античной философии космократоры – это правители чувственного космоса, планетарные боги. «Семь космократоров»³⁹⁵ – это Крон (Сатурн), Зевс (Юпитер), Арес (Марс), Гелиос (Солнце), Афродита (Венера), Гермес (Меркурий) и Селена (Луна). И снова мы видим, что градации богов, проводимые самими язычниками, оказались слишком малозначащими перед ликом Того, Кого повстречали апостолы. Именуют ли они себя владыками воздушных ветров (собственно «демоны»), или планет («космократоры»), или созвездий («зодиократоры») – они должны умолкнуть, когда «Бездна бездну призывает» (Пс. 41, 8), то есть когда Бесконечный Бог обращается к Своему неисчерпаемому образу – к человеку.

Св. Иоанн Златоуст сравнивает небо с завесой Иерусалимского храма³⁹⁶. Что ж, язычники – это люди, которые запутались в занавеске и преждевременно пали на колени, не дойдя до подлинной Святыни.

Все народы земли пошли путем общения с «космическими духами», и потому «главную мысль большей части Ветхого Завета можно было бы назвать одиночеством Божьим»³⁹⁷. Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною (Ис. 63, 3). Тогда Бог создал Себе новый народ для того, чтобы хотя бы его защитить от поклонения богине неба (см.: Иер. 44, 17)³⁹⁸.

И это не потому, что Богу хотелось разорвать кольцо своего одиночества. Просто люди умирали в этой блокаде: ведь они были окружены тем, о ком сказано, что он человекоубийца от начала (см.: Ин. 8, 44). Оттого и молится Церковь: «Егда плотскаго союза хощет душа моя от жития разлучитися, тогда ми предстани и безплотных врагов советы разори, ищущих пожрети мя нещадно, яко да невозбранно пройду на воздусе стоящия князи тьмы» (Октоих. Глас 2, суббота, утреня, стихира на стиховне).

ПОТЕРЯННОЕ БЕССМЕРТИЕ

У человека нет источника Вечной Жизни внутри него самого. Человек сотворен по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом, если же, наоборот, сотворил бы его смертным, то Сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его способным и к тому, и другому (свт. Феофил Антиохийский. К Автолику. 2, 27). Сам по себе человек не имеет ни необходимости умереть, ни полноты, необходимой для бессмертия. Он обладает лишь некоей потенцией: к чему «прислонит» он свое бытие – таким и станет.

Человек может дышать Богом – и тогда он становится бессмертным. Но если человек замкнут в себе самом и в мире невечных творений – он умрет. Человек, каким видит его Православие, похож на водолаза, который получает воздух по шлангу с корабля. И вот этот водолаз неосторожным движением защемил шланг и задыхается. Бесполезно ему сверху кричать, ругать или, напротив, ласково сообщать о том, что капитан не сердится на него за испорченное имущество. Нужно, чтобы кто-то другой прыгнул сверху и принес новый шланг с живительным воздухом и дал вдохнуть неудачнику. И плач людей Ветхого Завета к Богу – о том, что нет между нами посредника (Иов. 9, 33). Некому донести до тонущего человека Горнее Дыхание.

Начало человеческой истории было опалено космической катастрофой. Через грех в мир вошла смерть. Можно сказать, что в мире взорвался Чернобыль. Суть не в том, что Бог злится на нас и наказывает поколение за поколением за проступок Адама. Просто мы сами сотворили смерть. Мы – виновники тому, что весь мир, весь космос, стал подчиняться законам распада и тления. Бог, напротив, ищет – как спасти нас от радиации смерти.

Внешне в Чернобыле все спокойно. Но человек, пьющий тамошнее молоко, пьет смерть. Он дышит лесным воздухом – он вдыхает смерть. Он собирает грибы – он собирает смерть… Почему нельзя заниматься бегом в центре Москвы? Потому что, чем интенсивнее здесь дыхание, чем больше воздуха будет человек прогонять через свои легкие, тем больше грязи будет осаждаться в них.

Так и в мире после грехопадения: чем больше «космических энергий» человек пропустит через себя, тем больше продуктов распада будет оседать в его душе… Так все «космические откровения» и «экстрасенсорные пассы», все подключения к «энергии космоса» и к «неизведанным ресурсам человечества» чреваты энергиями разрушения… Язычество поэтому имеет в Библии еще одно определение: рабство пустым и суетным стихиям мира. Мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира… Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь к немощным и бедным началам… хотите еще снова поработить себя им (Гал. 4, 3–9). В греческом тексте «начала» – это «стихии», то есть, на языке греческой мысли, те первоначала, из которых сложен космос. Стихии мира (см.: Кол. 2, 8 и Гал. 4, 3) – stoiceia tou kosmou. От сообщения с космическими стихиями надо уклоняться – ибо вы со Христом умерли для стихий мира (Кол. 2, 20).

Для уклонения от игры со «стихиями» (то есть религиозно понимаемыми «космическими энергиями») есть весьма основательная причина: они не вечны. Однажды созданные, разгоревшиеся стихии растают (2 Пет. 3, 12). Значит, душа, пропитанная их энергиями и принявшая их вместо силы Божией, сгорит вместе с ними. Для стяжания бессмертия души надо прорваться сквозь легионы космических «энергий» и причаститься Единому Бессмертному (см.: 1 Тим. 6, 16). Так что для того, чтобы избежать печального будущего, надо в настоящем строить свою религиозную жизнь не по влечениям космоса.

Вообще космос ни одной из своих частей не может дать бессмертие. Он может пониматься как бесконечный, как вечный в своей целостности. Но любая составная его часть вовлечена в кругооборот стихий, и потому то сочетание, которое составляет на данный момент эту конкретную часть «проявленного бытия», рано или поздно распадется. Человек – очень быстро; камень – дольше; бог (Брама) еще на некоторое время задержится в бытии, но затем также исчезнет в кругообороте элементов. Только если у человека есть надкосмическая опора для бытия, то есть если у нас есть надкосмическое происхождение от надкосмического Существа, никак не затронутого потоком времени, у нас есть шанс на личное бессмертие. Если есть личный Бог, свободный от космоса, личный и трансцендентный по отношению к миру Бог, для которого космос есть Его свободное творение, и потому космические циклы, свободно созданные Им, никак не подчиняют себе своего Творца, и если человек есть образ такого Бога – только тогда у человеческой личности есть защита от космического стирания граней, от уничтожения в космической стихийности.

Если же человек не дошел до Бога, запутавшись в «небесах», «планах» и «астралах» – Бог не может передать ему Свое бессмертие.

С грехопадения первых людей в структуре мироздания произошла подвижка, которая перервала животворящую связь людей и Бога. В самой природе человека произошла мутация, сделавшая его неспособным к подлинному Богообщению. Даже в смерти праведник не соединялся с Богом. До Христа Царство Радости еще не может вобрать в себя мир, и никто из мира не может вместить его в себя.

Вот что важно отметить для понимания христианства: фон, на котором оно зазвучало как «Радостная Весть», как Евангелие, был довольно мрачен. Ни для кого – никакой надежды. Мир отрезан от Жизни. Две виднейшие раввинистические школы античности – Гиллеля и Шамая – провели три года в диспуте на тему «не напрасно ли создан человек?». И пришли к общему выводу: лучше было бы человеку не появляться на свет³⁹⁹.

Здесь настало время заметить исходную разницу между христианским мировосприятием и тем, которое владеет умами сегодня. Только христианство знает идею прогресса: было очень плохо, было «ветхо», и вот – забрезжила заря обновления всей твари. Мир рационализма, просветительства, мир позитивизма и гедонизма последних веков хоть и клянется в верности идее прогресса, на самом деле в самом главном прогресса не видит и не признает. Не заметив единственно важного Прогресса в прорыве от Ветхого Завета к Новому, наш век разменял великую идею Новизны на мелкие «улучшательства». Прогресс в технике войны, прогресс в эксплуатации земли и «человеческих ресурсов», улучшения в быту и в заботе о теле… «Да разве культурный прогресс ставит себе такие задачи, как уничтожение смерти? – Знаю, что не ставит, но ведь потому и его самого очень высоко ставить нельзя», – сказал в своем завещании Владимир Соловьев⁴⁰⁰.

Современный мир полагает, что в принципе всегда все было хорошо. В космическом хозяйстве – все в порядке, и только недостаточная просвещенность людей мешает всё подвести под ранжир «общечеловеческих ценностей». Главное же – что хотя никакого Творца и нет, но все же человек создан (космосом, не Богом!) для счастья, как птица для полета. И любая религия, любая философия и политика должны оправдать претензии человека на его право на счастье. Радикальные атеисты (экзистенциалисты), которые говорили, что в мире нет разума, и потому проблеск самосознания в человеке – это страшная и болезненная ошибка бессмысленного космоса, объявлены несовременными, равно как и христиане.

В мироздании царит улучшательская эволюция: уровень жизни должен расти не только в этой жизни, но и в будущей. Отсюда требование массового сознания к христианству: Утешьте нас, скажите, что мы можем жить по стандартам потребительского общества, можем ежедневно исповедовать практический материализм, а за это Иисус вместе с Буддой введут нас после расставания с телом в миры и более богатые, и более красочные и счастливые. Позвольте без всякой иронии распевать песенку Бориса Гребенщикова: «Будда бродит по Голгофе и кричит: “Аллах акбар!”» И прежде всего – избавьте нас от необходимости думать, выбирать и вообще сознательно растить свою душу. Мы ничего не знаем о мире религий – и поэтому для нас все религии равны, и поэтому мы очень веротерпимы. Вы, богословы, не смущайте наш энтузиазм и позвольте нам считать себя христианами, несмотря на наш оккультизм. Не мешайте нам считать себя духовными («эзотерическими») христианами, при том что Евангелие мы листали лишь однажды, а не исполняли никогда.

И вот здесь я могу сказать только одно: мы можем выбирать духовные пути, мы можем следовать или нет духовным законам. Но сами эти законы столь же независимы от нашего желания, как и законы астрономии. Вот я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло… Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое (Втор. 30, 15–19), – передает Моисей людям Закон Творца. Мы не можем предложить Богу маршруты, по которым нам хотелось бы идти. Он открыл для нас духовный путь, на котором можно найти Его, и предупредил о том, в каких случаях Царство Божие не наследуется людьми.

Вот в чем разница между апостолами и современными богостроителями: Апостолы знали, что весь мир лежит во зле (1 Ин. 5, 19), и потому радовались, что Господь открыл возможность для спасения по крайней мере некоторых (1 Кор. 9, 22). Современный мир убежден в том, что все космические пути открыты и хороши, что в религиях нет ничего опасного, что все люди будут спасены, и потому воспринимают как скандал напоминание о евангельском свидетельстве о том, что пути людей необратимо разделятся.

В отличие от улучшательской идеологии современности христианство – религия спасения. Спасают того, кому уже нельзя «помочь». Спасают там, где уже нельзя ограничиться «советами». Спасают не от недостатков. Спасают от смерти.

Христианство – это Новый Завет. Это значит, что прежний образ религиозности оказался недостаточен, оказался беспомощен. Это значит, что вне Нового Завета люди не смогли приблизиться к подлинному Богу – и потому Господь не усовершенствовал некую наличную философскую традицию, а пришел Сам, и в Своей Крови, а не на папирусе заключил с нами Завет Новый.

И даже более того: после того, как людям был дан Новый Завет, прежний Закон стал не просто чем-то устаревшим. Он стал, мягко говоря, помехой. Это именно мягко говоря. А апостол Павел прямо сказал, чем стал прежний, иудейский Закон. Настолько прямо, что переводчики до сих пор не могут решиться перевести буквально это его высказывание. Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания… «Я, из рода Из-раилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по правде законной – непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Флп. 3, 2–8). Сор в последней фразе – это skubala (skubalon) по-греческому оригиналу и stercus в древнейшем латинском переводе. Откройте словари и посмотрите значения этих слов. Значение «сор» там не встретить. Это – навоз, кал, испражнение, дерьмо.

Еще прежде апостол Павел назвал дохристианские религиозные установления (даже не языческие, а собственные, еврейские, ветхозаветные!) «тщетой». Тщета по-гречески – zumia: убыток, ущерб, вред. От этого «вреда» апостол Павел «отказался». Употребленный им глагол – ezhmiwqhn – не просто отстранился, а убежал, как от чего-то крайне опасного.

Итак, иудаизм уже не просто «тщета», то есть ненужная трата сил, но и вред и даже более того – дерьмо. Но если это о ветхозаветном Законе говорит Павел – то тем более таково отношение апостольского христианства к язычеству. Как бы ни было оно потенциально светло до Христа, теперь оно «сор и тщета».

Часто христиан называют жестокими людьми – за их свидетельство о том, что вне Христа нет спасения. Что ж, представьте, что включается служба оповещения гражданской обороны и объявляет: «Граждане, тревога! По нашему городу нанесен ракетно-ядерный удар. Через десять минут ракеты будут над нами. В вашем районе ближайшее убежище находится там-то… Кто успеет до него добежать – у того есть шанс спастись…» Скажите, кто жесток в этой ситуации: диктор гражданской обороны или тот, кто нанес ядерный удар по городу?

Святитель Иоанн Златоуст однажды обратился с увещанием к родителям, которые возмущались проповедью монахов. Мол, подросшие дети, вместо того чтобы помогать отцам в торговле или ремесле, собираются в храмы, слушают монахов и даже уходят в монастыри… Златоуст предлагает сравнение: если кто-то ночью поджег ваш дом, и проходивший мимо человек вбегает в него, стучит во все двери, будит людей и понуждает их выбежать из огня – кого вы назовете виновником ночного беспокойства? Поджигателя или спасателя? Так вот, если бы в наших городах, в ваших городах можно было бы защитить свою душу от огня грехов – не было бы нужды в монастырях. Не монахи подожгли грехами ваши города. И если они учат ваших детей защите от греха – в чем же их вина?

В мире и космосе разлита смерть. Мы сами ничего не сделали для ее преодоления. Но нам дано лекарство от смерти, «лекарство бессмертия», противоядие. Вечный Бог стал человеком, чтобы привлечь нас к Себе и Собою защитить нас от последствий наших же беззаконий. Вот – Чаша с врачевством бессмертия. Вот – Чаша Жизни. Придите и вкусите… Жесток ли врач, уверяющий больных, что без принесенного им лекарства им не выжить? Жесток ли проповедник, говорящий, что вне Причастия человек не найдет Жизни?..

И в этой ситуации совсем не очевидно, что разницей между христианством и язычеством можно пренебречь. Христианство говорит: пройди через боль покаяния и устремись к Богу. Язычество уверяет, что не надо ни того, ни другого, а нужно лишь «расширить свое сознание». Для этой цели сгодятся и наркотики, и ЛСД, и «ребефинг» – модная сегодня техника регулировки дыхания, при которой в мозгу, доведенном до кислородного голодания, возникают галлюцинаторные видения «райских планет» (иногда, напротив, этот же эффект дает техника «гипервентиляции мозга»: чувство эйфории достигается через перенасыщение кислородом). А если и нужно встречаться с кем-либо, то отнюдь не с Богом, а просто кое с кем из космических жителей…