Текст книги "Состязательность на предварительном следствии"

§ 5. Возбуждение уголовного дела в состязательном уголовном судопроизводстве

Итак, существующий ныне порядок принятия решений о ходе процесса (движении уголовного дела) на предварительном следствии не отвечает требованиям состязательности, как не отвечали ему положения УПК РСФСР. Это обусловлено, главным образом, тем, что органы уголовного преследования принимают такие решения в одностороннем порядке. К числу решений о движении дела на предварительном следствии относятся следующие: решения о возбуждении уголовного дела, продлении сроков производства, приостановлении, возобновлении и окончании предварительного следствия. При этом окончание предварительного следствия возможно в двух вариантах: прекращение уголовного дела и направление производства в следующую стадию (стадию предания суду).

Для принятия следственным судьей решений о движении уголовного дела необходимо, прежде всего, волеизъявление субъекта уголовного преследования (органа дознания, прокурора, потерпевшего, общественного обвинителя), поскольку именно уголовный иск является основным источником движения уголовного дела в состязательном судопроизводстве. Ходатайство указанного содержания на имя следственного судьи будет поводом для назначения судебного заседания. О предстоящем заседании должны быть извещены обе предполагаемые стороны предстоящего процесса. Это необходимо для того, чтобы они могли своевременно выразить свою точку зрения, повлиять на процесс принятия решения и реализовать тем самым свой процессуальный интерес. При этом сам следственный судья будет заинтересован в том, чтобы эти лица приняли участие в обсуждении, поскольку таким способом заранее снимается в значительной мере потенциальная необходимость и возможность обжалования этими лицами принятого решения.

Возбуждение уголовного дела – первое процессуальное действие, дающее начало производству по уголовному делу (движению уголовного процесса). Это значит, что решение о возбуждении уголовного дела является первым решением о движении дела.

В российской процессуальной доктрине возбуждение дела традиционно увязывается с усмотрением компетентным государственным органом признаков преступления, что неравнозначно принятому в западной правовой традиции возбуждению уголовного преследования (в смысле предъявления первоначального обвинения или официального заявления о подозрении). Возбуждение уголовного дела имеет значение акта начала (или открытия) производства по уголовному делу, но элементом уголовного преследования по своей природе не является. Другими словами, «возбуждение уголовного дела» и «возбуждение уголовного преследования» – понятия не тождественные. В данном случае аналогом видится порядок, применяемый в гражданском судопроизводстве, где решение о начале процесса принимается судьей по ходатайству (заявлению) истца, что означает лишь наличие достаточных юридических оснований для этого, а вовсе не предрешает вопрос о правомерности иска. Подобный подход применен и в порядке производства по делам частного обвинения, где суд, принимая жалобу частного лица, открывает процесс, не предрешая исхода дела.

Возбужденным уголовное дело может считаться лишь с момента принятия решения о начале производства. И именно с этого момента непроцессуальная деятельность государственных органов, должностных и частных лиц приобретает вид уголовного преследования, а эти органы и лица – процессуальное положение стороны уголовно-правового спора (стороны уголовного преследования). Однако если на момент начала производства по уголовному делу известно лицо, предположительно совершившее преступление, то фактически производство осуществляется в отношении конкретного лица. При этом акт возбуждения уголовного дела является и актом, санкционирующим вступление в силу заявления о подозрении, т. е. это лицо является привлеченным к производству и подвергается уголовному преследованию. Таким образом, осуществление уголовного преследования в отношении какого-либо лица автоматически наделяет его статусом лица, привлеченного к производству (подозреваемого), о чем оно должно быть незамедлительно уведомлено с разъяснением ему содержания выдвинутых против него подозрений, его прав. Это необходимо, чтобы конкретное лицо смогло воспользоваться своим правом на защиту, приобретая статус стороны в уголовно-правовом споре. Практически аналогичного взгляда придерживается и законодатель, о чем свидетельствует введение нормы, признающей подозреваемым лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело (п. 1 ч. 1 ст. 52 УПК РСФСР, п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ)366366
  В связи с этим заслуживает одобрения позиция, согласно которой применительно к преступлениям против конкретных лиц само возбуждение уголовного дела должно одновременно выражать признание пострадавшего потерпевшим (см.: Юношев С. В. Адвокат – представитель потерпевшего: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Самара, 2000. С. 12–13).


[Закрыть]. Необходимо также отметить, что уголовное преследование, как и само производство по уголовному делу, может осуществляться не только в отношении конкретного лица, но и по факту установления признаков преступления. Имеется в виду уголовное преследование на этапе «общего расследования».

Данная позиция не подтверждает опасений ряда авторов о том, что институт возбуждения уголовного дела может быть упразднен367367
  Григорьев В. Н. Указ. соч. С. 24–26.


[Закрыть]. Значение акта возбуждения уголовного дела с вершин современной отечественной уголовно-процессуальной науки пока переосмыслено быть не может. Наш подход лишь отказывает этому институту в праве считаться институтом уголовного преследования и стадией уголовного судопроизводства. «Возбуждение уголовного процесса сопряжено со многими тяжкими для интересов частных лиц последствиями, а потому оказывается необходимым не возбуждать судебного производства, пока не будут обнаружены признаки преступности»368368
  Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судопроизводство. СПб., 1892. С. 277.


[Закрыть]. Действительно, возбуждение уголовного дела является отправным моментом возникновения потенциальной возможности легитимного процессуального вмешательства государства в сферу личных прав и законных интересов граждан369369
  Усков Р. Г. Теория и практика проверки законности повода и установления основания к возбуждению уголовного дела: Автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2000. С. 3.


[Закрыть]. Однако этот уголовно-процессуальный институт не угрожает ни правам личности, ни целям правосудия. Судебный порядок открытия производства по уголовному делу сам по себе является их гарантией.

В условиях судебного заседания, посвященного рассмотрению ходатайства о возбуждении производства по уголовному делу, возможно решить этот вопрос, усмотрев наличие необходимой для этого юридической формы и достаточности оснований для начала процесса (признаков преступления), непредвзято, т. е. не предрешая вопроса о правомерности уголовно-правовых притязаний. Правом заявления суду таких ходатайств, как представляется, должны обладать лица, непосредственно пострадавшие от преступления, государственные органы уголовного преследования либо иные лица, полагающие необходимым защитить публичный интерес. В случае удовлетворения следственным судьей такого ходатайства и возбуждением уголовного дела перечисленные органы и лица приобретают статус стороны уголовно-правового спора, а их деятельность – характер уголовного преследования. Следовательно, эта сторона становится стороной уголовного преследования. Возбуждение уголовного дела судьей, таким образом, должно стать актом судебного санкционирования начала уголовного преследования, что не тождественно непосредственному началу уголовного преследования или руководству над ним. Оно станет действенной превентивной мерой против незаконного уголовного преследования.

Примечательно, что аналогичным образом данная проблема традиционно решалась и в уголовном судопроизводстве США. «Предполагается, что представитель судебной власти оценивает обоснованность возбуждения уголовного преследования объективно, нейтрально и непредвзято, что не может быть сделано полицией или атторнейской службой в силу обвинительной природы их функций». Само по себе заявление органа расследования о выдаче ордера на арест или обыск, «хотя и является официальным документом, не считается формальным актом возбуждения уголовного дела; под присягой оно представляется судье-магистрату, который должен проверить «достаточность оснований» и после этого выдать ордер или отказать в выдаче». Уголовное дело считается возбужденным лишь с момента издания судом такого ордера, что имеет значение акта начала официального производства по делу. Только с этого момента уголовное преследование считается законным. При этом заслуживает критики тенденция, обнаружившаяся в системе уголовной юстиции США в последние годы. Положение атторнейской службы370370
  Государственная служба США, уполномоченная на осуществление публичного уголовного преследования.


[Закрыть] изменилось в сторону большей независимости от судебного контроля, а возбуждение уголовного преследования на практике становится монопольным правом атторнея. Обвинитель стал самостоятельно выдавать ордера на арест или обыск, тем самым возбуждая уголовное дело. Это закономерно привело к тому, что при решении вопроса о возбуждении дела главным критерием стала перспективность дальнейшего его выигрыша в суде. Указанная тенденция понимается как переход от процессуально ориентированной модели уголовного процесса к модели, ориентирующейся на практическую борьбу с преступностью371371
  Махов В. Н., Пешков М. А. Указ. соч. С. 51–54.


[Закрыть]. Представляется, что интересы борьбы с преступностью не должны противопоставляться базовому публичному интересу защиты прав и свобод человека. Правоприменительная практика должна ориентироваться в первую очередь на истинные социальные ценности. Фактически в этой своей части уголовная юстиция США сделала шаг в сторону розыскного процесса.

В этом контексте представляется необходимым подвергнуть критике позицию Конституционного Суда РФ по этому вопросу. Его постановлением от 14 января 2000 г., рассматривающим «возбуждение уголовного дела как проявление функции уголовного преследования» (п. 6 мотивировочной части), признаны не соответствующими Конституции РФ полномочия суда по возбуждению уголовного дела372372
  Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 года № 1-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 2000. № 5. Ст. 611; см. также: Постановление Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1996 г. № 19-П «По делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Каратузского районного суда Красноярского края» // Российская газета. 1996. 6 дек.


[Закрыть]. Такой подход, по нашему мнению, не соответствует духу состязательного процесса. Действующий порядок, по которому возбуждение уголовного дела отнесено к исключительной компетенции органов уголовного преследования, привел к тому, что единственная возможность для частных лиц обратиться к системе уголовной юстиции за защитой нарушенных прав в подавляющем большинстве случаев опосредована государственными органами уголовного преследования. Для этих органов одним из критериев при решении этого вопроса традиционно является перспективность раскрытия преступления и доведение дела до суда. Это обусловливается ведомственными интересами, заинтересованностью в улучшении показателей работы этих органов. Такой порядок подпитывает практику укрывательства преступлений. Известно, что решение о признании не соответствующими Конституции РФ полномочий суда по возбуждению уголовного дела основывалось на позиции, не допускающей участия суда в уголовном преследовании373373
  Названная позиция нашла свое отражение в ряде иных решений Конституционного Суда РФ, в частности, в решениях, признающих не соответствующими Конституции полномочия суда по направлению уголовного дела на дополнительное расследование по собственной инициативе. Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» // Собрание законодательства РФ. 1999. № 17. Ст. 2205; Определение Конституционного Суда РФ от 5 июля 2000 г. № 150-О «По ходатайству Генерального прокурора Российской Федерации об официальном разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 года по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород» // Собрание законодательства РФ. 2000. № 33. Ст. 3432; Определение Конституционного Суда РФ от 3 февраля 2000 г. № 9-О «По жалобе гражданки Берзиной Людмилы Юрьевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 2 части первой статьи 232 УПК РСФСР» // Собрание законодательства РФ. 2000. № 13. Ст. 1428; cм. также: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 2.


[Закрыть]. Однако в этом случае, как представляется, допущен явный перегиб в связи с тем, что суд был лишен права возбуждать уголовное дело даже по инициативе заинтересованных лиц. Это стало возможным в силу того, что Конституционный Суд при выработке постановления от 14 января 2000 г. смешал понятия судебной инициативы и судопроизводственных полномочий суда. Таким образом, был закреплен порядок, существенно ущемляющий возможность обращения за судебной защитой, что равносильно отказу в правосудии. Следовательно, данное решение стало значительным шагом назад по отношению к состязательности. УПК России также оставил возбуждение уголовного дела в руках органов уголовного преследования. С точки зрения теории процессуальных функций этот институт не претерпел существенных изменений. Наиболее существенным новшеством является необходимость согласия прокурора на возбуждение уголовного дела. Конечно, с одной стороны, усиление прокурорского надзора способствует повышению эффективности деятельности органов уголовного преследования на данном направлении. Однако с точки зрения структурного принципа (разделения функций) этот надзор представляет собой надзор органов уголовного преследования за собственной деятельностью. Реальной гарантией прав лиц, пострадавших от преступления, и защиты ущемленного интереса прокурорский надзор не станет, как не является им и сейчас374374
  Мы намеренно не касаемся современных практических проблем возбуждения уголовного дела, поскольку это не связано непосредственно с предметом настоящего исследования.


[Закрыть].

Вместе с тем заслуживающим одобрения представляется порядок, закрепленный в отношении возбуждения уголовных дел частного обвинения. Производство по уголовным делам указанной категории начинается по решению суда, принявшего заявление лица, непосредственно пострадавшего от преступления (либо его законных представителей … близких родственников). «С момента принятия судом заявления к своему производству лицо, его подавшее, является частным обвинителем» (ч. 7 ст. 318 УПК)375375
  Необходимо отметить, что возбуждение судом уголовных дел частного обвинения представляет собой также форму утверждения судом предъявленного обвинения.


[Закрыть]. Появление лиц, наделенных процессуальным статусом, позволяет утверждать, что именно этот момент является моментом начала производства по уголовному делу. В связи с этим положение ч. 1 ст. 318 УПК о том, что дела частного обвинения «возбуждаются путем подачи в суд заявления потерпевшим или его законным представителем», противоречит вышеуказанной ч. 7 этой же статьи. Его можно охарактеризовать как неудачную формулировку376376
  См. также: Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 11 марта 1999 г. «Согласно ч. 5 ст. 109 УПК РСФСР дела частного обвинения возбуждаются судьей. Начальник органа дознания в соответствии с ч. 4 ст. 415 УПК РСФСР не вправе возбуждать уголовное дело о преступлении, предусмотренном ст. 130 УК РФ» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 2.


[Закрыть]. Из уголовно-процессуального закона устранено требование к суду выносить постановление о возбуждении уголовного дела (ч. 5 ст. 109 УПК РСФСР), что никоим образом не причинило вреда состязательности. Изменилась лишь процессуальная форма, исчез одномоментный акт возбуждения дела.

Необходимость наделения суда полномочиями по возбуждению уголовного дела по ходатайствам заинтересованных лиц, участников уголовно-процессуальных правоотношений, была поддержана большинством опрошенных практических работников. На вопрос об этом утвердительно ответили около 54 % судей, 75 % следователей МВД, 52 % работников прокуратуры, 57 % адвокатов. Вместе с тем поддержка оказалась недостаточно весомой. При интервьюировании около 35 % судей, 40 % работников прокуратуры и 32 % адвокатов, ответивших на данный вопрос отрицательно, они обосновывали свою позицию, как правило, тем, что отождествляют понятия возбуждение уголовного дела и начало уголовного преследования, а эти действия не свойственны природе судебной деятельности. К тому же работники прокуратуры из этого же числа указали на то, что, вопервых, суды, в силу некоторой отстраненности от общего процесса борьбы с преступностью, станут возбуждать уголовные дела, не вдаваясь глубоко в вопросы обоснованности притязаний заявителей, чем могут существенно перегрузить излишней работой органы уголовного преследования; во-вторых, таким реформированием будет несколько ослаблена роль прокуратуры. Судьи, отрицательно ответившие на этот вопрос, как представляется, не желают увеличения своей нагрузки и интенсификации работы. Адвокаты, по всей вероятности, опасаются увеличения количества уголовных дел, по которым придется участвовать по назначению. Следователи в своем большинстве посчитали, что суд может не менее компетентно, чем они сами, решать эти вопросы без ущерба для правосудия. Их позиция нам представляется наиболее верной.

В теории уголовного судопроизводства критерием при решении вопроса о возбуждении уголовного дела признается наличие признаков преступления. При построении процесса на публичносостязательных началах этот критерий сохранит свое значение, но факт начала производства по уголовному делу будет иметь значение своего рода сигнала обществу о нарушении публичного (гражданственного) интереса (как по делам публичного, так и частного обвинения).

В период, предшествующий возбуждению уголовного дела, органы обвинительной власти, как правило, производят предварительную проверку в порядке ст. 144 УПК. Данный вид деятельности с позиций традиционной постсоветской теории процесса нельзя отождествлять с дознанием, поскольку последнее является формой судопроизводства (расследования), а значит, возможно лишь в период производства по уголовному делу. Дознание может непосредственно продолжить проверку, но лишь после возбуждения уголовного дела. Между тем в дореволюционной процессуальной теории под дознанием понималась как раз та деятельность полиции, которую мы ныне именуем «предварительной проверкой»377377
  Викторский С. И. Указ. соч. С. 346, 350; Фойницкий И. Я. Указ. соч. Т. 2. С. 373– 374, 377–379.


[Закрыть]. Предварительная проверка несет в себе черты административности не только по субъекту и методу правового регулирования, но и способам. К таким выводам подталкивает изучение практики. Нередко в ходе производства предварительной проверки используются институты административного производства. Так, к примеру, довольно часто сотрудниками милиции при реализации оперативной информации по наркотикам при задержании изымаются наркотические средства в присутствии понятых, что фиксируется в протоколе административного задержания. По результатам предварительной проверки возбуждается уголовное дело, а в ходе расследования допрашиваются как сотрудники милиции, осуществлявшие задержание, так и понятые, производится химическая экспертиза наркотических средств, чем легализуются результаты этого административного действия. Применение административных институтов оправдано в допроцессуальный период, что также свидетельствует об общности природы предварительной проверки и административного производства. По форме в состязательном уголовном процессе административная предварительная проверка идентична дознанию (как форме уголовного преследования).

Деятельность органов дознания (имеется в виду и дознание, и предварительная проверка) по сложившейся у нас традиции тщательно документируется. По результатам опросов граждан составляются письменные «объяснения», по интересующим вопросам от организаций истребуются официальные «справки» и т. п. Нет необходимости разъяснять, что подобный порядок отнимает массу времени, сил, материальных затрат. В то же время для дальнейшего производства по уголовному делу эти документы не имеют решающего значения. Доказательственное значение таких материалов довольно низкое, поскольку судебными доказательствами содержащиеся в них сведения не являются378378
  Однако некоторые авторы полагают названные материалы полноценными доказательствами, относя их, основываясь на законе, к такой категории доказательств, как «иные документы» (ст. 84 УПК). Представляется, что в законодательстве, закрепляющем состязательное построение процесса, не должно быть места такому институту, позволяющему достигать значения судебных доказательств документам, не исследованным в ходе судебной процедуры.


[Закрыть]. Как представляется, они носят в основном информативный характер для органов предварительного следствия. Это связано с тем, что для такой деятельности нет системы процессуальных гарантий. Исключение составляют три действия, перечисленные в ч. 4 ст. 146 УПК РФ (осмотр места происшествия, освидетельствование, назначение судебной экспертизы). При этом данные, полученные в ходе проверки, в обязательном порядке перепроверяются в ходе следствия. Нередко граждане отказываются от данных ими ранее письменных объяснений, поясняя, что подписали, не читая. Тому есть две основные причины: они изменили свою позицию по различным мотивам, либо работники органов дознания недобросовестно исполнили свои обязанности (фальсификация, халатность). Возникает вопрос, целесообразно ли в этом случае требовать скрупулезного соблюдения традиционных формальностей? Следует признать, что формализм деятельности органов дознания не является реальной гарантией от злоупотреблений либо гарантией качества этой деятельности.

При решении данного вопроса целесообразно обратиться к отечественному и зарубежному опыту. В уголовном процессе Российской империи дознание имело неформализованный характер, поскольку полагалось необходимым «не стеснить полицию в этой деятельности, по существу своему требующей быстроты и целесообразности соответственно изменяющимся обстоятельствам»379379
  Фойницкий И. Я. Указ. соч. Т. 2. С. 379–380.


[Закрыть]. В ряде зарубежных стран, в основном англоязычных, результаты полицейского дознания (аналога нашей предварительной проверки) оформляются единым документом – «полицейским отчетом»380380
  Николайчик В. М. Уголовный процесс США. М., 1981. С. 29, 184.


[Закрыть]. Во Франции в ряде случаев также применяется неформализованное «предварительное дознание»381381
  Боботов С. В. Правосудие во Франции. С. 146.


[Закрыть]. Безусловно, данные, полученные в ходе такой деятельности, подлежат проверке в процессуальном порядке, но налицо существенная экономия. На Западе «деньги налогоплательщиков» – одна из признанных и охраняемых ценностей общества. Не учитывать ее в своей деятельности полиция не может. В связи с этим А. В. Смирнов утверждает: «Либеральная состязательность в суде, предоставленная сама себе, никогда не смогла бы обеспечить в современных условиях эффективную борьбу с преступностью, поэтому противовесом ей служит неформализованное и потому максимально свободное полицейское дознание». Указанный автор полагает, что такой порядок допустим лишь при полной политической независимости полиции, а при отсутствии таковой формализм деятельности органов дознания послужит гарантией от злоупотреблений382382
  Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. С. 157.


[Закрыть]. Однако, по нашему мнению, эта мера не является реальной гарантией от злоупотреблений либо гарантией качества этой деятельности. Такой вывод основывается на исследовании практики.

Пример 1. В материалах предварительной проверки, поступивших к следователю для решения вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении Б., имели место существенные нарушения порядка оформления. В частности, в протоколе заявления Я. не были проставлены дата и время его составления, в объяснении Ч. не было проставлено время его составления, а объяснение Б. не было подписано лицом, его принявшим. Следователь, не сочтя при данных условиях возможным возбудить уголовное дело, но и не усмотрев возможности для отказа в этом, вернул материал в орган дознания. Работниками органа дознания были вписаны отсутствующие дата, время, поставлена подпись. В данном случае действительно имели место нарушения традиционного порядка оформления материалов предварительной проверки. При этом даже по формальным основаниям не было возможности и необходимости для отказа в возбуждении уголовного дела, поскольку признаки преступления в собранных материалах явно усматривались. В дальнейшем уголовное дело было возбуждено, в ходе предварительного следствия были собраны необходимые доказательства вины Б., судом в отношении нее вынесен обвинительный приговор383383
  Уголовное дело № 588092 // Архив Киришского городского суда Ленинградской области (Арх. № 1-174/1998).


[Закрыть].

Пример 2. В письменных объяснениях М., данных сотрудникам ОБЭП в ходе предварительной проверки, значилось, что она сознательно совершила мошеннические действия, не желая возвращать средства, полученные от потерпевших. Однако в ходе следствия она дала показания о том, что таких заявлений никогда не делала, а напротив, готова в будущем полностью возместить ущерб либо выполнить свои первоначальные обязательства перед заказчиками. Установить причины расхождений между содержанием объяснений и показаниями М. процессуальными средствами не удалось384384
  Уголовное дело № 739336 // Архив СО при ОВД Киришского района Ленинградской области.


[Закрыть]. Возможно, при производстве предварительной проверки имело место давление на М. со стороны сотрудников ОБЭП для получения объяснений необходимого им содержания, либо они записали протоколы объяснений сами, а она подписала их, не читая, либо объяснения содержали достоверные данные, а она сознательно дала впоследствии ложные показания.

Первый пример наглядно иллюстрирует, что сам по себе способ оформления материалов, собранных органами дознания, не имеет решающего значения для расследования и разрешения уголовного дела. Его значение можно оценить лишь как сугубо информативное при решении вопроса о возбуждении уголовного дела либо для осуществления уголовного преследования. На втором примере видно, что формализованная доследственная деятельность органов дознания не в состоянии предохранить правоприменительную деятельность от недобросовестности участников предварительной проверки. Описанные ситуации относятся к числу типичных. Углубляться в их причины излишне в контексте настоящего исследования. Однако на их основе можно сделать вывод о том, что даже наличие формализованного порядка деятельности органов дознания не является гарантией ее качества.

«Заформализованность» этой деятельности была обусловлена рядом факторов. Среди них следует выделить следующие. Вопервых, государство стремилось к тотальному контролю всех сфер жизнедеятельности общества и государственных органов, даже если в этом не было реального практического смысла. Во-вторых, государство пыталось приблизить дознание по форме к следствию, а его результатам придать статус, максимально близкий к доказательственному. К сожалению, влияние прежней советской системы взглядов на уголовное судопроизводство ощущается и по сей день. Так, предлагается устранить законодательным путем имеющиеся процессуальные различия между дознанием и предварительным следствием за некоторыми изъятиями385385
  Михайлов В. А. Указ. соч. С. 23.


[Закрыть]. В условиях демократического общества и предсостязательного процесса такой подход представляется недопустимым.

Во вновь принятом УПК данная проблема не нашла своего разрешения. Выражаем надежду, что это будет сделано при разработке ведомственных нормативных актов. Разумеется, наши предложения требуют нормативного закрепления. Однако уже сейчас, не дожидаясь изменения нормативной базы, думается, можно упростить в этой части деятельность практических работников органов дознания. Для этого необходимо отказаться от устоявшейся традиции, не оправдавшего себя формализма. Действующее уголовно-процессуальное законодательство это, в принципе, позволяет. В нем не содержится прямого указания на необходимость письменного оформления всех материалов предварительной проверки. Материалы можно истребовать или исследовать на месте, объяснения получать устно, делая при этом черновые заметки. Результаты проверки, как это практикуется и сейчас, необходимо оформлять подробным рапортом, своего рода «административным обвинительным заключением». При установлении такого порядка на руководителей органов дознания ложится огромная ответственность и необходимость усиления контроля за работой подчиненных, а также привлечения их к ответственности в случае, если результаты предварительной проверки не получат подтверждения в ходе следствия. Полагаем, что практическая целесообразность названных мер очевидна. В то же время УПК и вовсе не содержит указаний на необходимость «истребования материалов и получения объяснений», ограничившись лишь описанием поводов и оснований к возбуждению уголовного дела. Представляется, что разработчики УПК избрали верную позицию, не загромождая кодекс нормами, регулирующими административные, допроцессуальные правоотношения. Даже разработчиками УПК РСФСР было указано на необязательность формализованного порядка проверки (ч. 1 ст. 109). Обязательным его сделал правовой обычай, вытекающий из системного толкования норм бюрократической правовой системы.

В целом мы не отрицаем возможности сбора письменных материалов (справок, протоколов объяснений) в некоторых случаях, относя решение данного вопроса в каждом конкретном случае к компетенции органов дознания. Иногда такой порядок производства проверки может быть даже полезен для стимулирования повышения ответственности лиц, вовлеченных в проверку, а также для фиксации деталей, которые могли бы стать полезны не только при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, но и при установлении фактической стороны дела в процессуальном порядке в качестве информационного, ориентирующего фактора. Надо признать, что мировая практика также не отказалась совсем от применения такой формы проверки386386
  Головко Л. В. Дознание и предварительное следствие в уголовном процессе Франции. С. 41–42.


[Закрыть]. Скорее, это даже уже не форма проверки, а ее возможный (необязательный) элемент. Нет никакого сомнения, что эти письменные материалы, или «процессуальные полицейские (прокурорские) действия», не могут быть использованы в процессе как судебные доказательства387387
  Смирнов А. В. Состязательный процесс. С. 259.


[Закрыть]. Однако, как отмечалось, поскольку уголовный процесс как таковой еще отсутствует, постольку и действия, совершаемые в рамках проверки, процессуальными именовать недопустимо.

Одним из возможных вариантов построения процессуальной формы возбуждения уголовного дела в состязательном процессе может стать следующий. Деятельность суда при решении вопроса об открытии процесса будет иметь значение контроля по отношению к проведенной проверке (административными органами или частными лицами). В открытом судебном заседании, посвященном решению этого вопроса, следственный судья рассмотрит ходатайство (заявление, представление) заинтересованного лица о необходимости начала процесса для осуществления уголовного преследования. При положительном решении вопроса административная деятельность государственных органов по предварительной проверке первичной информации о преступлении, равно как и деятельность частного лица, приобретает статус уголовного преследования, даже если она не утрачивает негласных элементов.

Возбуждение уголовного дела судом по заявлению частного лица порождает обязанность органов дознания (уголовного преследования) помочь ему в осуществлении его публичных притязаний. А в случае их несогласия с уголовным иском они должны иметь возможность отстаивать свою позицию перед судом, т. е. доказывать необоснованность иска. Если в заседании по поводу возбуждения уголовного дела этот спор не будет разрешен и процесс будет открыт, указанное право, тем не менее, не исчезает, как не исчезает и их обязанность помогать заявителю в осуществлении уголовного преследования.

Проверка решения следственного судьи об отказе в возбуждении уголовного дела, будучи повторной попыткой решения вопроса об открытии процесса, разумеется, должна осуществляться вышестоящим судебным органом, т. е. следственной коллегией. Процессуальное значение такой проверки, как отмечалось выше, идентично первоначальному акту принятия решения о возбуждении уголовного дела. Значит, следственной коллегией по результатам проверки также может быть принято одно из следующих решений: возбуждение уголовного дела либо отказ в возбуждении.