Текст книги "Мацес: истории, рассказанные Дашé"

Последняя малока?

Пробыв три дня в Буэн-Перу, мы отправились дальше вверх по Гальвесу. Примерно через час пути, не встретив больше ни одной деревни, мы достигли устья Лобояку, небольшого левого притока Гальвеса. Вода в Лобояку желтого цвета, а в Гальвесе черного. Там, где воды двух рек смешиваются между собой, плавает пара серых речных дельфинов, периодически всплывающих на поверхность воды чтобы глотнуть очередную порцию воздуха.

В устье Лобояку на берегу расположился правительственный пост, состоящий из двух хижин на высоких сваях. Информационный щит, установленный рядом с ними, сообщает, что это охраняемая территория резервата мацес. Один-единственный служащий, находящийся здесь, проверяет наше разрешение на посещение этой территории. Мы вписываем свои имена и паспортные данные в книгу учета посетителей и продолжаем движение по Лобояку.

Лобояку прекрасна! Величественный тропический лес вплотную подходит к ее берегам. В ширину река не более двадцати метров. И это к концу сезона дождей, когда воды много.

Вверх по Лобояку

Наша экспедиция прибыла к малоке

По Лобояку мы шли не более часа, пока не заметили на ее правом берегу два пришвартованных выдолбленных из целого ствола дерева каноэ – так мы поняли, что прибыли на место.

Здесь на пологом холме, возвышавшемся над изгибом Лобояку, стояла малока старшего брата Шавы. Видимо, из эстетических соображений местные мацес вырубили деревья и кустарник, закрывавшие вид на реку. Дальше этой малоки выше по Лобояку, уходящей на запад, больше не было других деревень и поселений мацес.

Малока имела гексагональную прямоугольную форму размером примерно пятнадцать на восемь метров, крыша спускалась до земли, на зауженных торцевых сторонах строения располагались два противоположно ориентированных входа. Ночью входы в малоку закрывались. Одна дверь была сделана из коры дерева помо, другая – из куска полиэтилена. Рядом с малокой пустовала небольшая прямоугольная хижина на сваях, под двускатной крышей, предназначавшаяся, очевидно, для приема гостей. Оба жилища были построены полностью из природных материалов.

Моя встреча с жителями малоки, стоящей на берегах Лобояку

Туми (Роберто)

Зайдя в малоку, мы увидели двух стариков, сидевших у ее входа на низкой скамье. Их лица, как и лица всех остальных жителей малоки были раскрашены черными и красными красками. Головы стариков украшали характерные для мацес широкие ободки, сделанные из листьев пальмы, на запястьях и лодыжках – браслеты, сплетенные из волокон пальмы чамбиры, ниже коленей – просто тонкие веревочки. Один из стариков держал в руке два копья с крупными широкими зазубренными наконечниками, выточенными из черной древесины пальмы чонта, другой – лук со стрелами.

Не знаю, насколько демонстрация оружия при встрече гостей соответствовала традиции мацес, но, подержав некоторое время копья в руках, старик заткнул их за жерди каркаса малоки.

Типичный для мацес ободок на голову делают из расщепленного листа определенного вида пальмы. Свернув вкружок, концы растительной полоски скрепляют между собой шипами пальмы. Ободок раскрашивают, как правило, крупными точками красной растительной краской.

К моменту нашего прихода в малоке находилось двенадцать человек: двое стариков, обоих звали Туми, Туми (Сегундо) и Туми (Роберто), последний брат Шавы, сказал, что ему семьдесят три года, другой ответил, что не знает сколько ему лет, но точно больше семидесяти, три женщины среднего возраста, пожилая мама Шавы, один юноша, его жена, девочка подросток и три мальчика, чей возраст варировал, вероятно, от пяти до десяти лет. Мальчики – внуки стариков, гостившие у дедушек, со своими родителями они проживали постоянно в Буэн-Перу и Ремояку. Как выяснилось позже, у всех жителей малоки среднего и старшего поколения были дети, внуки или племянники, жившие в современных крупных поселках мацес. Старшее и среднее поколение жило в малоке постоянно. На мой вопрос, почему они живут здесь, а не в Буэн-Перу или Ремояку, Туми, брат Шавы, ответил, что ему там не нравится, в больших деревнях много людей и громкой музыки, а здесь он на природе, здесь тихо и не так много людей. У двух братьев, Туми (Роберто) и Шавы, один отец, но разные матери.

Сторонние посетители, такие как я, сюда приходят не часто.

В малоке живет мама Шавы, которую зовут Кане (Мария), ей больше семидесяти лет. Оказывается, она не мацес, но, судя по ее виду, так не подумаешь. В прежние времена мацес были воинственным народом. Известны случаи, когда они нападали на военные посты, расположенные на берегах Жавари, или на перуанские поселения на берегах Укаяли, похищая женщин и детей. В одном из таких набегов на Рекену отец Шавы украл его будущую мать, когда она была еще маленькой девочкой. Она всю жизнь прожила среди мацес и сейчас сама себя считает мацес. Испанский язык Кане давно забыла.

Малока мацес: главный вход

Малока мацес: задний вход

Интерьер малоки

Высокая искусно сделанная крыша малоки

На ночь входы в малоку закрываются

Дверь малоки

Мать Туми (Роберто), брата Шавы, звали Унан, и она была украдена мацес у матис. Среди мацес также есть люди, рожденные от матери капанауа.

Из других индейских этнических групп мацес знают канамари, корубо, марубо, матис, капанауа и шипибо. Упоминая шипибо, мацес говорят: «Они совсем другие».

Мацес – самоназвание, в переводе с языка мацес означающее «человек». Им не нравится слово «майоруна», котором их обозначают бразильцы. Центром племенной территории мацес является река Чобояку, левый приток верхнего течения Жавари. В Бразилии у мацес в документах, удостоверяющих личность, пишется, к примеру, «Денис майоруна». В Перу мацес имеют документы только с христианским написанием имен.

Отец Шавы и Туми (Роберто) был свидетелем и участником первых контактов мацес с перуанским обществом. Шава с братом сами помнят времена первого контакта, когда два перуанских военных самолета бомбили их малоку, а затем пришли солдаты и сожгли коммунальное общинное жилище. Всем мацес пришлось уйти тогда в другую малоку. Желая избежать контакта с перуанцами, мацес уходили от Чобояку дальше на восток, на территорию Бразилии. Мацес также убивали перуанских солдат. Отец Шавы и Туми (Роберто) убивал перуанских солдат.

О-о, отец много их убивал, – говорит старик.

Туми, брат Шавы, рассказывает, что раньше он жил со своим отцом на берегах Чобояку. Ребенком он много путешествовал по лесу вместе со своим отцом, навещая мацес на территории Бразилии. Как-то раз они повстречали в лесу незнакомых им индейцев. Он на всю жизнь запомнил их татуировку. На их лицах были нанесены прерывистые линии или точки, идущие через все лицо немного ниже глаз. Примерно на уровне края глаз перпендикулярно линиям под глазами также шли двойные прерывистые линии или точки.

Отец Шавы и Туми (Роберто) был активным человеком, хорошо знал традиции и мифологию мацес, но несмотря на это, он не был лидером группы.

Вся малока покрыта листьями пальмы – крыша плавно переходит в стены, спускающиеся до земли. Кроме света от пламени костров в малоке больше нет никаких других источников света, поэтому внутри жилища царит полумрак. В малоке четко разграничено внутреннее пространство. Гамаки развешивают между стенами и центральными опорными столбами. Коллективные танцы, как говорят мацес, проводились в центре малоки между центральными опорными столбами.

Праздники устраивались по случаю прихода гостей, они начинались, как правило, с наступлением темноты и длились до глубокой ночи.

Старики носят только трусы, женщины среднего и старшего поколения – кусок хлопковой материи, обернутый вокруг бедер, молодежь ходит в одежде.

Лица женщин украшают характерные для мацес украшения – тончайшие тростинки длиной около двадцати сантиметров, воткнутые в ноздри, примерно, по пять-семь в каждую. Это украшение смотрится как кошачьи усы. Легко предположить, что оно имитирует дикую кошку, ягуара. Однако Туми, брат Шавы, говорит, что данное украшение ничего не означает, кроме того, что мы – мацес – люди. Раньше, – поясняет он, – женщины еще вставляли в нижнюю губу такую же длинную, но более толстую тростинку. «Кошачьи усы» в малоке носят только женщины старшего поколения, молодые девушки себя так не украшают. Скорее всего, когда умрут все женщины среднего и старшего возраста этот обычай у перуанских мацес исчезнет вместе с ними. На ночь «кошачьи усы» снимают. Утром женщины вставляют или не вставляют их в ноздри в зависимости исключительно от своих желаний и настроения. Еще одно украшение женщин – связки разноцветного промышленного бисера, крест – накрест перекинутые через шею, свисающие на груди.

По всему видно, что жизнь местных индейцев протекает тихо и размеренно.

Не все мацес, находящиеся в малоке, приходятся родственниками Шаве и его семье. В малоке живет две семьи стариков Туми. Эти люди не идентифицируют себя в качестве отдельной группы мацес. У них нет названия для их небольшого сообщества. В полной мере представить кровное и социальное родство жителей малоки на Лобояку не представляется возможным, так как в ней постоянно живет только старшее и среднее поколение, большая часть молодежи, представляющая их семьи, находится в других местах. Живущие в малоке мацес – замечательные, но умрет среднее и старшее поколение и уже вряд ли кто-то из молодежи будет строить новую малоку. Это последняя малока мацес на перуанской территории. Грустно это осознавать.

Кане

Тупа

Бысо (Анхела)

У Туми, брата Шавы, две жены – Бысо (Анхела) и Тупа. Его семья занимает часть малоки рядом со входом, противоположным тому, к которому приходит тропинка от берега Лобояку. Бысо спит в гамаке, подвешанном параллельно длинной стене строения между его центральными опорными столбами. Туми с женой Ишко и детьми располагается возле другого входа в малоку. Гамак Кане висит между столбами малоки, стоящими по периметру, посередине длиной ее стороны. Молодого человека в малоке зовут Пымень, он племянник Туми, брата Шавы. На противоположной от Кане стороне жилища устроились Пымень со своей беременной женой Ариной. На утрамбованном земляном полу малоки они оборудовали деревянный настил, над которым растянули москитные сетки.

Бысо и Тупа около пятидесяти пяти – шестидесяти лет, Ишко – пятидесяти, Ныке, сыну Ишко – десяти, Даси, дочери Ишко – четырнадцать, Пыменю около двадцати, его жене Арине – семнадцати.

На берегах Лобояку много москитов. Приходится тщательно от них предохраняться.

Жители малоки не содержат никаких домашних животных, у них нет даже собак.

В малоке есть длинное деревянное корыто, выдолбленное из целого ствола дерева, в котором размалывают зерна кукурузы, или используют в качестве емкости для чичи, и в таком корыте раньше перемалывали кости умерших родственников. Также у здешних мацес имеется несколько традиционных керамических изделий – горшков разных размеров с закругленным дном.

После сильного вечернего дождя ночью было очень холодно.

В три часа ночи, в кромешной темноте, лежа в своем гамаке, Туми, брат Шавы, неожиданно запел. Его песни звучали протяжно и мелодично. Я люблю такие моменты. В малоке, стоящей посреди бескрайнего леса, пел песни индеец – традиционалист. Это сильные эмоциональные ощущения для антрополога. Затем его песни перешли в речетативы. Утром я спросил Туми о его ночных песнях. Он ответил, что пел песни богу мацес Че Онке – Chiec onquec, как мне записал на языке мацес Пасай. О сущности, роли и месте Че Онке в религии мацес мне не удалось получить вразумительных разъяснений от Туми и Пасая, и я решил отложить свои расспросы на другой раз.

Ишко размалывает зерна кукурузы с помощью массивного деревянного пестика

Деревянный пестик

Плетеные изделия мацес

Традиционная керамика мацес: миска и горшочек

Традиционная керамика мацес: большой горшок

В сезон дождей лес по берегам рек стоит затопленный на несколько сот метров вглубь. Рыба в поисках корма плавает среди корней и стволов затопленных деревьев. Очевидно, с этим обстоятельством был связан способ рыбалки, наблюдаемый мной у мацес. Они не раскручивали и не бросали на несколько метров вперед леску с грузилом и крючком на конце, как делает это большинство коренных народов Амазонии – Оринокии. Мацес изготавливали короткие упругие удочки длиной около полутора метров. К концу удочки привязывали равную ей по длине леску с грузилом и крючком. Сидя в лодке, они опускали леску с крючком строго вниз и ловили рыбу между затопленных корней и стволов деревьев.

Наверное, мы неправильно поступили, поселившись в гостевой хижине, а не в малоке. Жители малоки обратили на это внимание, и поскольку я активно интересуюсь их жизнью, Ишко эмоционально высказывает мне, понятно и без перевода с языка мацес, мол, приходишь в малоку все смотреть, расспрашивать, фотографировать, еду готовите на моем костре, а спать и есть уходишь в хижину. Очевидно, такое мое поведение задевает их самолюбие. Туми, брат Шавы, приглашает меня развесить мой гамак в малоке. Завтра я так и поступлю.

Неожиданно для себя я узнаю, что жители малоки дали мне индейское имя. Теперь все зовут меня Даше, произнося мое имя с ударением на последний слог. Я спрашиваю их, что означает это имя. Они отвечают: «Это просто имя мацес, у него нет никакого значения».

Тупа подарила мне ожерелье из красных зерен уайруку и бисера и наручный браслетик, сплетенный из бисера. В ответ я подарил ей кусок туалетного мыла.

Когда садится солнце, в малоке не хватает света. Ишко попросила у меня ручной фонарик, и я подвесил его к кровле малоки над костром, на котором она готовила еду.

Я очень люблю ночное амазонское небо. Когда нет облаков на небосклоне видно бессчетное количество звезд, можно различить всевозможные созвездия, планеты, отчетливо виден Млечный путь. Фантастическое зрелище!

Как стемнело, два Туми собрались принимать табачную смесь. У брата Шавы имелся ее запас, состоявший по его словам из табака и еще какого-то растения.

Не случайно все окрестные мацес называют малоку на берегах Лобояку малокой Роберто (Туми). От него исходит вся активность. Утром он решил расчистить вид на реку с холма, на котором стоит малока. Вместе с другим Туми они принялись вырубать деревья и справились с ними примерно за час. Вид на изгиб Лобояку, окаймленную тропическим лесом, открывается теперь потрясающий, особенно он впечатляет вечером, когда видно как в той стороне садится солнце.

Туми, брат Шавы, знает много мифов, историй, как он их сам называет, мацес. Старик не говорит по-испански, знает только отдельные слова. Поэтому, рассказывая мне мифы мацес, он просит Пасая, чтобы тот переводил с мацес на испанский.

Глава малоки всегда полон энергии

– Туми, расскажи мне какие-нибудь истории мацес о Солнце, – пытаюсь я вывести его на разговор.

– У мацес нет мифов о Солнце. У нас есть истории об уанкано, ягуаре, Луне, – отвечает он.

История Луны, рассказанная Туми, братом Шавы

На земле жил первый мужчина. У него было несколько жен. Однажды он пошел в лес и увидел дерево капирона (Capirona decorticans). Оно было очень высоким, и мужчина решил взобраться на него с плетеной корзиной. Он надрезал кору капироны, и из дерева начал сочиться сок.

Луна сидел на капироне. Луна сказал мужчине, что это его дерево, и поэтому мужчина не может так поступать с капироной. Тогда мужчина сделал лестницу и по ней поднялся еще выше. Но Луна был на самой вершине капироны.

Жены мужчины оставалась внизу, в малоке, а их муж разговаривал на вершине капироны с Луной.

И мужчина путешествовал еще выше вверх по капироне вместе с Луной.

Луна стал стучать по стволу дерева, пытаясь сбросить мужчину вниз, мужчина, стараясь удержаться, обхватил ветку капироны. Затем он обвязал себя очень длинной сокой (так мацес называют широкие ремни из коры деревьев определенного вида, которыми подвязывают плетеные корзины для переноски тяжестей) и с ее помощью благополучно спустился вниз. Спустившись вниз, мужчина стал очень высокого роста, около двадцати метров.

По прошествии времени мужчина, используя соку, вновь полез на дерево капирона. И вновь Луна стал стучать по стволу, пытаясь сбросить мужчину.

Несмотря на усилия Луны, мужчина спокойно спустился на землю. Он взял калебас с чичей. Всю ночь мужчина пил чичу, пел и играл на флейте, располагаясь по очереди у разных входов в малоку (традиционная малока мацес имеет два противоположно ориентированных входа). Даже когда рассвело, мужчина продолжал петь и играть на флейте, размещаясь поочередно у разных входов в малоку. Небольшой плод семидха (Salvia hispanica) символизирует один из входов в малоку, охраняя его (какой именно, мне не удалось уточнить).

В малоку к мужчине пришли другие мацес. Жена мужчины сходила на реку за водой и приготовила для гостей чичу. Гости пили чичу и расспрашивали хозяина малоки о его путешествии вверх по капироне.

Мужчина в третий раз отправился в путешествие вверх по капироне к Луне. От Луны мужчина спустился вниз с калебасом, в котором была чича из маиса, – подарок Луны.

Вновь к мужчине в малоку пришли другие мацес. И как только он угостил их чичей, полученной от Луны, у всех гостей, у мужчин, женщин и детей, выросли длинные носы. Тогда мужчина отрезал им длинные носы, и с тех пор у всех мацес нормальные носы.

История уангано и мужчины, рассказанная Туми, братом Шавы

Группа людей решила отправиться за мясом в лес (мацес так и говорят об охоте: «В лесу мы ищем мясо»).

Рано утром они покинули малоку и вскоре прибыли на кебрадо (небольшую речку).

Они разбили тамбо (охотничий лагерь). Вдруг рядом с тамбо люди услышали пение.

На следующий день мужчины отправились на охоту, а их жены с сыновьями осталась в тамбо на берегу кебрады.

В середине дня одна из женщин, находившаяся в тамбо, услышала какой-то шум; «Что это за звуки, откуда они раздаются?» – спросила она. Другая женщина ответила ей, что этот шум издают уангано. Судя по звуку, уангана направлялись к лагерю.

Женщины забрались повыше на деревья, но одна из женщин забыла своего сына на земле.

Уангано вошли в тамбо и забрали с собой маленького сына женщины.

Уангано ушли, а женщина, спустившись вниз, стала искать своего сына, но так и не нашла его.

Женщина рассказала вернувшемуся из леса с охоты мужу, что его сына похитили уангано, приходившие в тамбо.

Стрелы хранят, воткнув их острием в кровлю малоки

Копье мацес

Острие копья мацес

Узнав об этом, мужчина попытался догнать уангано, но не смог этого сделать. Он вернулся обратно в тамбо на берегу кебрада. Затем он отправился в малоку и поведал людям о случившемся.

Месяц спустя мужчина охотился в лесу, в том месте, где пропал его сын.

Около старого тамбо он обнаружил следы уангано. Вернувшись обратно в малоку, отец похищенного мальчика рассказал об этом другим мужчинам. Он выбрал среди них пять самых лучших охотников, чтобы вместе с ними отыскать своего сына.

Охотники направились по следам уангано и вскоре их настигли. Часть уангано были убиты. Среди оставшихся в живых уангано мужчины высматривали мальчика, чтобы выхватить его. Один из них увидел мальчика среди двигавшихся уангано.

Мацес продолжали преследовать уангано, стараясь выхватить мальчика. Один из них изловчился и схватил мальчика. Он тут же забрался с ним на высокое дерево, чтобы уангано не могли их достать.

Уангана долго стояли под деревом, наконец, смирившись с потерей, они ушли. Мальчик вернулся в малоку к людям и стал опытным охотником. Когда отец дал ему свою стрелу, он начал сам убивать уангано. На охоте он использовал все виды оружия. И мальчик смог заново привыкнуть к своему отцу.

Другой Туми не знает песен и мифов мацес. Мало их знает и Шава. Это весьма странно, так как его брат говорит, что все эти истории он узнал от своего отца. Если у Туми и Шавы общий отец, почему тогда один брат знает мифологию мацес, а другой почти нет. Также непонятно, обучает ли Туми, брат Шавы, кого-либо из молодых мифам мацес. Во всяком случае, в Буэн-Перу и Ремояку мне не встречались люди, хорошо знавшие мифы и истории своего народа. Пасай и Шава уточняют, что мифы мацес знают учителя мацес, живущие и работающие в современных поселках.

В свою очередь мацес расспрашивают меня, женат ли я, есть ли у меня дети, о моих родителях, о моей семье. Им интересна эта информация.

Туми, брат Шавы, говорит, что для охоты лучше лук и стрелы, чем ружье, поскольку, стреляя из лука, охотник не распугивает дичь при промахе. С луком и стрелами мацес охотятся даже на тапира. Раньше лук и стрелы также использовались во время военных стычек. Тетиву лука натягивают большим пальцем, а стрелу придерживают указательным.

Утром отправился на охоту с двумя стариками Туми и Шавой. На лодке мы собираемся плыть вверх по Лобояку до определенного места – кольпы (так в перуанской Амазонии называют участки леса, где на поверхность выходят солоноватые почвы, нравящиеся диким животным), в котором у мацес проложена охотничья тропа. К нам в лодку также садятся Даси, Арина и Ныка из Ремояку, внук Туми, брата Шавы. Они собираются порыбачить, пока взрослые будут охотиться в лесу. На охоту оба Туми взяли луки и стрелы, а Шава ружье.

Кольпа находилась в нескольких километрах от малоки. Дойдя до определенного приметного для мацес места, мы оставили лодку с детьми, а сами углубились в джунгли. Тут у мацес от берега реки была проложена узкая охотничья тропа, проходившая по кругу по окрестным холмам. Как только мы оказались в лесу, мацес приступили к делу. Низко пригибаясь, они вглядывались в землю. Вот Туми, брат Шавы, указал мне на след тапира, который я сам, конечно же, никогда бы не заметил среди лежащей прелой коричневой листвы. Затем он провел пальцами по листу, свисающему над тропой, лизнул его, пробуя на вкус, как собака принюхался к соседнему с листом стебельку. Повсюду попадались следы диких животных: пекари, тапира, каких-то копытных, но самих зверей не было видно. Но сегодня, решили мацес, мы ищем карачупу – так в Перу называют броненосца. Местность была холмистая, заросшая густым лесом. Охотники в поисках норы карачупы свернули с протоптанной тропы и теперь шли напрямую через джунгли постоянно то спускаясь, то поднимаясь на очередную возвышенность, то двигаясь по извилистому руслу лесного ручья. Там, где благополучно прошли оба Туми, я несколько раз нерасторопно проваливался в ил. В условиях высокой влажности и температуры я с большими трудом поспевал за двумя энергичными семидесятилетними стариками. Шава, взяв след не то пекари, не то тапира, давно исчез в густом подлеске, и его не было видно и слышно. Не знаю, какое расстояние я прошел со стариками Туми, наверное, совсем немного, как вдруг они нашли нору броненосца и стали ее разрывать. Однако, поняв через некоторое время, что в норе никого нет, охотники оставили эту затею. И мы вновь двинулись по пересеченной местности. Вскоре я совсем выбился из сил и от усталости и обезвоживания даже перестал понимать, зачем мы выбираем такую сложную и тяжелую дорогу, идя напролом через джунгли. Когда я в какой-то момент, не выдержав, спросил об этом Туми, брата Шавы, он деловито мне ответил: «Так мы ищем мясо».

Мы отправились на охоту

Традиционные нарукавники мацес

Череп агути, висящий в малоке

Кане несет добытого охотниками броненосца в малоку

Первичная обработка – тушку кладут на угли костра

Гамак весит вблизи костра – можно лежа смотреть за приготовлением пищи

Часто еду готовят, завернув ее в свежие листья, кулечки кладут на угли

Веер для раздувания огня

Я решил сделать привал. Попросил Туми, брата Шавы, найти лиану, в которой содержится питьевая вода. Он сказал: «Хорошо». Прислонил к стволу дерева лук со стрелами и исчез в лесу. Другой Туми тоже меня покинул и растворился среди деревьев. Я остался один посреди джунглей, обессилевший уставший сидел на поваленном бревне. Так прошло больше двадцати минут, но Туми так и не появлялся. Я призывно засвистел, как это делами мацес, сверяясь с местонахождением друг друга в лесу. Никто мне не ответил. Тогда я закричал. Тоже тишина. Прошло еще несколько долгих минут. Наконец где-то позади меня раздался шорох и из кустов выскочил взволнованный Туми, брат Шавы. Он быстро подбежал к оставленным луку и стрелам, схватил их и так же стремительно вновь исчез в зарослях с возбужденными, но приглушенными возгласами: «Там тапир, лук и стрелы… там тапир». Я вновь остался один посреди молчаливых джунглей. Что тапир все-таки не стал его добычей, я узнал еще через несколько минут, когда он вернулся за мной. Мы нашли лиану с водой, срубили ее и утолили свою жажду. Вскоре я и оба Туми вышли по натоптанной охотничьей тропе назад к лодке.

Шава отсутствовал. За то время, что нас не было, молодежь успела наловить изрядное количество рыбы. Все вместе мы стали ждать возвращения Шавы. Наконец появился Шава. Он нес за спиной добычу – перевязанного листьями пальмы броненосца. Он добыл его, убив зверя в его норе деревянным колом.

Ужинал вареным мясом броненосца и маниоком. Мясо броненосца оказалось очень вкусным и специфическим на вкус. Вряд ли в европейской кухне можно найти аналог подобного вкуса.

В день нашего прихода в малоку старики Туми несколько картинно, как мне тогда показалось, сидели с лицами, раскрашенными свежей краской, с копьями и луками в руках. Однако на следующий день никто из индейцев уже не ходил с раскрашенными лицами, только женщины продолжали носить свои «кошачьи усы». У Тупа полная сумка различных изделий, сплетенных из волокон пальмы чамбиры: браслеты, гамак, сумки для ношения через плечо, за которые она хотела бы получить деньги. Это предпочтение связано с тем, что у здешних мацес периодически, раз в три-четыре месяца, бывают пришлые люди, интересующиеся их культурой. В этой связи, весьма примечательно, что дети и молодежь употребляют по отношению ко мне испанское слово «туриста», среднее и старшее поколение использует более уважительную форму обращения: сеньор Андрей.

В раскраске мацес доминируют красные и черные цвета

Ободок на голове, сделанный из листа пальмы, раскрашенный красной растительной краской, – типичное украшение мацес

Но все мацес называют меня Даше и это обращение мне приятнее всего.

Пешком до чагры идти около часа. До нее также можно добраться, если плыть на лодке вверх по Лобояку минут тридцать-сорок. Чагра располагается немного дальше кольпы на правом берегу реки. Здесь мацес выращивают сладкий маниок, сахарный тростник, бананы, а также фрукт, который они называют пипо. В центре чагры стоят два открытых прямоугольных навеса, имеющих двускатные крыши, крытые пальмовыми листьями. В них никто не живет, просто в случае необходимости навесы должны защитить людей от непогоды.

Ишко вместе с молодежью рано утром отправилась на чагру. Они вернулись с тяжелым грузом из клубней маниока только под вечер. После долгого и трудного рабочего дня на чагре у Ишко еще хватает сил шутить. Еще из лодки она кричит мне: «Даше, давай, забирай корзину с маниоком и неси ее наверх в малоку. Что ты тут сидишь, обливаясь потом, давай, прыгай в реку, помойся». Я-то, может, и не против, чтобы прыгнуть в реку, но для меня это будет краткосрочная временная мера. Сегодня особенно жарко и душно, где-то уже совсем рядом гремит гром, предвещающий скорый дождь и грозу. Даже если я окунусь, то пока буду подыматься на холм к малоке с меня вновь сойдет три пота.

Куст луло (Solanum quitoense), растущий рядом с малокой. Плоды должны стать оранжевыми, чтобы их можно было есть

Корзины для переноски тяжестей могут быть быстро сделаны из листьев пальмы

Пока Ишко отсутствовала в малоке Туми (Сегундо) кормила Бысо. Все выглядело естественно.

На следующий день два брата, Туми и Шава, вновь отправились на охоту.

Я решил никуда не отлучаться из малоки, поэтому имел возможность наблюдать обыденную жизнь ее жителей. Бысо, Тупа, Ишко, Кане и Туми (Сегундо) весь день оставались в малоке. Туми провел его в своем гамаке: лежал, сидел в нем, даже ел, не вылезая из гамака. Женщины готовили еду и занимались рукоделием: Кане плела небольшую корзинку из волокон пальмы чамбиры, Бысо нанизывала на леску разноцветный бисер, изготавливая ожерелье.

Через несколько дней мы должны дойти до Рекены пешком. По лесу предстоит идти три дня. Для переноски вещей Унан решила сплести корзины. Для этого она вместе с другими женщинами начала заготавливать прутья определенного вида дерева, очищая их от коры.

Ближе к вечеру вернулись охотники и принесли добычу – небольшого олененка. Его тушку разделали за пределами малоки. Кишки отнесли в лес и там оставили, а мясо сварили. Стемнело. Несмотря на то, что я не занимался никаким физическим трудом, жара и влажность здорово вымотали меня за сегодняшний день. Поэтому я не стал дожидаться, когда сварится мясо олененка, и сразу пошел спать, как только село солнце.

Копья, имеющиеся в малоке, мужчины используют для охоты на тапира. Они хорошо сбалансированы и имеют длинные широкие острия.

Туми, брат Шавы, охотится каждый день. Понятно, что у него долгая практика, но это очень тяжелое занятие. Чтобы выследить добычу приходится проходить многие километры по пересеченной местности. За время моего пребывания в малоке каждый день кто-то из мацес возвращался с охоты с добычей: с павой, броненосцем, оленем.

Туми, брата Шавы, в прошлом как-то раз укусила шешупе (Lachesis muta), агрессивная и очень ядовитая змея. Он выжил только благодаря тому, что его вовремя успели доставить в Колонию Ангамос, где ему ввели противоядие. После укуса шешупе у него на икре остались два больших шрама от клыков змеи.

Добыча – маленький олененок

Кане разделывает добычу

На завтрак попробовал мясо добытого накануне олененка. Женщины оставили мне большой кусок. Мясо вкусное, хотя суховатое, отдаленно напоминающее говядину.

Утром отправился с Шавой и Пасаем на рыбалку. Спускаясь вниз по течению Лобояку, в разных местах заплывали в затопленный лес. На удочки поймали много рыбы: лиса и пираний. Я впервые за годы своих экспедиций к индейцам Амазонии и Оринокии поймал средних размеров траиру (Hoplias malabaricus) или рыбу-волка.

В одном месте, пока мы тихо стояли посреди затопленного леса, неожиданно раздался громкий шорох. Стая небольших светло-коричневых обезьян всего в десяти-пятнадцати метрах от нашей лодки перебиралась с ветки на ветку. Можно было хорошо разглядеть животных. Они нас также видели и совсем не боялись.

Ночью в нашей хижине шуршала крыса, пытаясь добраться до наших продуктов.

В нашей хижине жил гикон, ночью выходивший на охоту

Утром в одно время с нами, но на другом каноэ, вверх по Лобояку отплыли два Туми. Говорили, что на рыбалку, тоже взяли с собой удочки и луки со стрелами. Но время уже больше двух часов дня, мы давно вернулись в малоку, а их все нет. Я подозреваю, что они вновь отправились на охоту, неутомимые старики! Также отсутствует молодая супружеская пара, Пымень и Арина. В малоке находятся только Бысо, Тупа, Ишко, Кане и дети. Женщины занимаются рукоделием или просто отдыхают в гамаках.