Текст книги "Мацес: истории, рассказанные Дашé"

Джунгли почти вплотную подступают к малоке, поэтому два старика Туми каждый день расчищают мачете растительность вокруг коммунального общинного жилища. У мацес много каждодневной рутинной тяжелой физической работы, которую они воспринимают как должное. Мне невольно вспоминаются слова Карлоса из Белен-Бахо, рассказывавшего, что в Икитосе жизнь не такая тяжелая как в лесу.

Вечером Шава и Нэка отправились на маленьком каноэ на охоту, взяв с собой только лук со стрелами. Однако довольно скоро они вернулись обратно ни с чем.

Как стемнело, мы отправились на охоту на кайманов. Необходимо было медленно плыть по реке и светить фонарем по ее берегам. Поток света отражается в глазах рептилий красным цветом. По расстоянию между двумя точками определяется примерный размер животного, и охотник оценивает свои силы и возможности на удачу. Когда светишь кайману в глаза, зверь замирает и к нему можно осторожно подобраться вплотную. Как правило, коренные народы Амазонии и Оринокии ловят небольших рептилий голыми руками, быстро и крепко хватая за головой, но мацес используют для этого петлю на длинной палке. Кайманов на Лобояку оказалось не так много. Мы видели только четырех, и все они были маленькими. Одного из них Шава упустил, другого, поймав и осмотрев, мы бросили обратно в воду. Вернувшись без добычи к малоке, мы увидели каймана гораздо больших размеров, плававшего рядом с нашими оставленными лодками, но решили оставить его в покое.

Мацес встают очень рано, едва начинает рассеиваться темнота и, как правило, у них сразу же находятся какие-то дела: женщины отправляются на чагру накопать свежих клубней сладкого маниока, мужчины зябко жмутся к потухшему за ночь очагу, раздувая огонь из тлеющих углей.

Бысо (Тереза) за плетением

Миши изготавливает сумку

Каждая женщина самостоятельно приносит с чагры необходимое ей и ее семье пропитание: маниок, бананы и кукурузу, однако, если кто-то из жителей малоки попросит с ним поделиться принесенным урожаем, ему не откажут.

Уровень воды в Лобояку стремительно снижается, можно сказать, на глазах, за три дня более чем на два метра. Дождей не было уже больше недели.

Утром часть жителей коммунального общинного жилища ушла в лес, другая осталась в малоке. Находящиеся в малоке женщины плетут из волокон пальмы чамбира корзины и сумочки.

У мацес, как и у других коренных народов Амазонии и Оринокии, существует несколько техник плетения, которыми они искусно владеют.

Разноцветный промышленный бисер, сегодня широко распространенный по всей Амазонии и Оринокии, также используется мацес для изготовления наручных браслетов и ожерелий.

Что определяет жизнь современных мацес? С одной стороны, когда-то они были воинственным народом и гордятся своим прошлым, историями о военных приключениях. Но военные походы давно остались в прошлом. С другой стороны, важное место в их жизни занимает лес. У них много охотничьих рассказов.

У мацес нет шаманов. Вряд ли под влиянием миссионеров этот институт мог исчезнуть полностью. Были ли шаманы у мацес раньше? По сути, их заменяют старики – знатоки лекарственных растений, но практика приема табачной смеси и инъекций ядовитой слизы древесной лягушки не может быть отнесена к шаманизму, это традиционная медицина.

Шава говорит, что до первого мирного контакта мацес с перуанским обществом у его народа было три основных праздника. Весьма удивительно и показательно, что Шава, сказав это, не смог вспомнить, что же это были за праздники. Складывается ощущение, что у мацес нет вовсе никаких коллективных ритуалов и церемоний, ярко характеризующих их культуру, как у других коренных народов Амазонии и Оринокии. Они ведут тихую размеренную жизнь без шаманов или каких-либо специальных торжеств. Так ли это или я ошибаюсь? Может быть, деятельность миссионеров негативно повлияла на их традиционную культуру? У меня пока нет ответов на эти вопросы.

Все эти обстоятельства создают определенную сложность для наблюдений. В их повседней жизни трудно выявить важные для них моменты. Со стороны кажется, что они поглащены только повседневными хозяйственными заботами. Женщины любят посмеяться. Туми (Сегундо) спокойный, Туми (Самуэль) энергичнее.

Сюжет о Камумбо и паухиль, рассказанный Бысо (Анхелой)

Сначала на земле ничего и никого не было. Жил только один мужчина по имени Камумбо (видимо, речь идет о демиурге). Камумбо пошел охотиться в лес, взяв с собой духовую трубку (раньше мацес использовали духовую трубку, которая позднее была полностью заменена луком и стрелами). Из духовой трубки он подстрелил птицу паухиль. Когда паухиль упала на землю, она превратилась в мацес. Так на земле появились мацес.

Для культуры мацес характерен ритуальный дуализм, при котором они разделяют себя на группы макубо (macubo (язык мацэс)) – червь, личинка или «shëctenamëbo» – синоним группы макубо и цасибо («tsasibo» – синоним людей, отождествляющих себя с ягуаром – bëdibo или shëctembo (язык мацес)).

Ритуальный дуализм проявляется в росписи лица и тела и предметов повседневного обихода, наносимой красной растительной краской из семян Bixa Orellana. Макубо рисуют узоры, напоминающие стилизованные следы челюстей личинок – треугольники или параллельные линии, цасибо – круглые пятнышки. К категории макубо мацес причисляют всех коллективных животных, цасибо – одинокие свирепые животные, у которых твердое темное мясо.

Макумбо имеют доверительные отношения с личинками, питающимися кукурузой, способными погубить урожай, если их не извлечь. Поэтому только макубо может удалить личинок, так как они «их родственники». Если цасибо попытается сделать это, личинок станет еще больше.

Цасибо могут не боятся нападения ягуара в лесу, когда отправляются на охоту, поскольку пятнышки на их стрелах позволяют ягуарам осознать, что это их «родственники», которые охотятся.

Дуализм мацес не связан с разделением людей на социальные экзогамные половины и не влияет напрямую на выбор брачного партнера, а лишь обозначает ритуальное отношение к другим своим соплеменникам, духам и животным.

Мацес считают, что признаки макубо или цасибо у ребенка проявляются по линии отца и формируются, когда он еще находится в утробе матери. Если женщина имела половой акт с мужчинами цасибо и макубо, у ребенка могут быть черты обеих половин.

Ритуальный дуализм отражается в мифологии мацес, создавая определенные трудности для ее понимания и интерпретации. Так, в 2018 году я записал мифологический сюжет, в котором «мужчина по имени Камумбо охотился в лесу». На уточняющий вопрос: «Кто такой Камумбо, человек?», Бысо (Анхела) ответила: «Да, это человек». Поскольку далее в рассказе в результате действий Камумбо речь шла о появлении мацэс на земле, я ошибочно предположил, что Камумбо мог быть неким демиургом. Позднее выяснилось, что в конце XIX века «камумбо» мацес также называли людей, относящихся «к клану ягуара». Теперь я понимаю, что Бысо рассказывала о мифологических приключениях людей, относившихся к ее группе макубо или камумбо.

Своих древних предков мацес называли «dëmushbos» – «те, кто используют украшения на носу» – раньше мужчины и женщины мацэс украшали ноздри, вставляя в них длинные тонкие тростинки; торчащее из ноздрей украшение напоминало кошачьи усы. Позднее мужчины отказались от подобного украшения. В наши дни этот обычай уходит в прошлое, и сегодня тростинки в ноздри втыкают только женщины среднего и старшего возрастов.

Согласно одну из мифов мацес люди камумбо и dëmushbos жили на разных берегах реки, думая, что они чужаки и даже враги. Пока как-то раз мужчина dëmushbos не поймал человека камумбо и не привел его в свою малоку. Вскоре оказалось, что пленник и его похитители говорили на одном языке. Только тогда две группы поняли, что они единый народ и стали обмениваться женщинами для заключения брака.

Информанты мацес рассказывали мне охотничью историю, которую они квалифицировали как быличку, об увиденном ими в глубине леса, где никто не жил, следе, оставленном лишь одной босой человеческой ногой. Охотников охватил суеверный ужас, потому что они решили, что по лесу бродит злой одноногий дух.

В истории о встрече камумбо и dëmushbos есть момент, когда предок мацес погнался за людьми-ягуарами, убегавшими от него. Ему легко было догнать одного из мужчин, потому что тот был хромым. Весьма вероятно, что мы находим отголоски мифологического сюжета о хромом представителе враждебной группы в современных охотничьих быличках мацес, когда одноногий персонаж может принести беду.

Нэка также утверждает, что в верховьях Якуэраны живут изолированные семьи мацес. На мой вопрос, откуда он это знает, мой информант ответил, что путешествовал к таким мацес на реку Чобояку, левый приток Якуэраны. Очевидно, что в понятие «изолированные» он вкладывает несколько иной смысл. Насколько мне известно, на Чобояку живут мацес, которые контактируют с перуанским обществом. На Чобояку также живет глава ассоциации мацес.

В середине дня в малоку пришли другие мацес, путешествовшие по Лобояку. Погостив совсем немного, они отправились дальше в путь.

Как стемнело, впервые за время экспедиции пошел дождь.

Результатом сильного ночного дождя стала высокая влажность, усилившаяся к утру, которая в сочетании с жарой здорово выматывала меня.

Мужчины, в том числе Туми (Хулио) с женой, ушли в лес на охоту или уплыли на рыбалку. Женщины уже два дня не приносят в малоку и не обрабатывают маниок. Вероятно, у них есть некоторый запас. Они остаются в малоке и занимаются рукоделием.

У Ишко выменял на карманный электрический фонарик плетеную из растительных волокон тарелку и ожерелье из семян и перламутра.

В середине дня Туми (Хулио) вернулся с охоты с богатой добычей. Он принес примерно двадцати килограммового сахино и большую обезьяну с густой черной шерстью. К полудню стало нестерпимо жарко и душно, поэтому мне сложно представить, как он нес столь тяжелую ношу несколько километров по пересеченной местности. Сам охотник говорит, что прошел по лесу более двадцати километров, а нести добычу ему помогала жена, которая была с ним рядом.

Обезьяну сначала ощипал за пределами малоки Туми (Самуэль). Затем тушку обезьяны положили на угли костра, чтобы полностью опалить шерсть, после чего ее унесли разделывать на берег реки. Сахино женщины освежевали у заднего входа коммунального общинного жилища.

Духота была предтечей грозы. Подул сильный ветер и пошел дождь, молнии несколько раз осветили темно-серое небо над джунглями, раздались громовые раскаты. После тропического ливня стало свежее, легче дышать.

Сюжет об обретении мацес лекарственных растений, рассказанный Туми (Хулио)

Жил один мужчина. Как-то он отправился в лес. В лесу он увидел небольшую малоку, в которой жили мужчина и женщина. Мужчина был Луной – Уши, женщина не являлась его женой. Вокруг малоки Луны росло много лекарственных растений. Мужчине захотелось узнать об их лекарственных свойствах. Но Луна не захотел делиться с ним информацией. Луна сказал мужчине: «Иди в лес, сам ищи там лекрственные растения».

Этот рассказ Туми (Хулио), отвлекшись, не успел завершить, и далее не было возможности с ним поговорить, однако он пояснил, что это история о том, как Луна помог мацес обрести лекарственные растения.

Имя Луны на языке мацес – Уши – это мужское имя. Таким образом, все логично, не возникает вопросов, почему Луна в мифологии мацес мужчина.

Большую часть мяса сахино и обезьяны мацес закоптили. Вечером они угостили меня вареным мясом и печенью сахино. Оба предложенных куска были сытными и питательными.

Светает примерно в шесть часов, а мацес просыпаются около половина шестого. Мои соседи в малоке – Туми (Сегундо) и Ишко. Ишко встает, мне кажется, и вовсе в пять, при этом ложится позже всех. Она очень энергичная, суетливая и шумная, поэтому рядом с ней сложно выспаться.

Автор книги с Сегундо (Туми) в малоке на Лобояку

Мацес также любят после захода солнца, закрыв дверь малоки, посидеть поговорить в темноте, никто не идет сразу спать.

Отправился с Нэка на рыбалку вверх по Лобояку. Активного клева не было, хотя мы постоянно меняли места, забрасывали у берега, в водовороты и омуты, но поймали только несколько маленьких сомиков, ну, что это за рыбалка.

Зато я любовался окружающей нас дикой природой, наслаждался тишиной величественного амазонского леса – лишь изредка вскрикивала какая-то птица или выпрыгивала из воды рыба – Нэка бесшумно правил наше маленькое каноэ широким веслом сливовидной формы.

Несколько раз проплываем мимо огромных деревьев, раскинувших свою крону поверх тропического леса. Их ни с чем не перепутать – это сейба (Ceiba).

– Сейба, – указываю я Нэка.

– Нет, лупуна, – отвечает он.

Что за лупуна? Что не так? Это же сейба. Лишь позже я узнал, что лупуна – название сейбы на лоретанском испанском.

Мужчины, ушедшие утром на охоту, вернулись к полудню и принесли трех крупных обезьян, заросших густой черной шерстью. Женщины опалили шерсть на костре перед малокой. Тушки свежевали на берегу Лобояку.

Добыча – обязьяны ревуны

Дерево сейба (Ceiba)

Сегодня в малоке много мяса

Мясо коптят или варят

Кухня мацес

Часть обезьяньего мяса закоптили, другую сварили. Вечером мацес угостили меня большим куском вареного мяса обезьяны, по вкусу напоминавшего говядину, и сладким маниоком. Кусая мясо, я чуть было не проглотил свинцовую дробинку, засевшую в нем, так я узнал, как погибли животные.

У каждой семьи есть факел, сделанный из природных материалов – в продолговатые листья завернуты кусочки смолы дерева копаиферы, которые мацес поджигают, когда в малоке становится темно. Факелы втыкают в циновки, огораживающие семейные отсеки, их подрагивающее пламя лишь частично освещает центральный проход коммунального общинного жилища.

Копаифера (капаиба), название деревьев рода Copaifera sp., семейства Fabaceae, подсемейству Caesalpinoideae, и их смолы, произрастающих в дождевых тропических лесах бассейна Амазонки, приатлантических лесах Бразилии и в серрадо. Существует несколько десятков видов копаиферы. Дерево копаифера было впервые описано Маркграфом и Писо в 1638 году, которые называли его «копайба», не обозначая вид.

Копаифера достигает в высоту сорока метров, диаметр ствола – до четырех; медленно растет и живет до четырехсот лет. Смола копаиферы имеет сильный запах, отдаленно напоминающий ладан.

Этимология слова «копаиба» восходит к языку тупи-гуарани приатлантического побережья Бразилии и соотносится со словами «копаива/купаива» и «копаху/купау», обозначавшими смолу и масло, содержавшихся в дереве копаифера.

Коренные народы Амазонии и Оринокии используют затвердевшую смолу копаиферы для освещения своих жилищ, изготавливая из нее факелы. Сбором и обработкой копаиферы занимаются мужчины и женщины. За смолой специально отправляются в лес, где находят подходящее для сбора дерево. Копаифера обильно выделяет смолу, которая застывает на стволе большими кусками светло-серого цвета. Хосе говорит, что так дерево защищается от насекомых, поедающих его кору.

Затвердевшую смолу сбивают палками, если ее невозможно достать с земли, забираются на дерево. Собранным продуктом заполняют доверху принесенные с собой корзины и перемещают их в деревню.

Обработкой копаиферы занимаются рядом с жилищем. Крупные куски разбивают ножом или мачете на мелкие и заворачивают в длинные зеленые листья, скручивая их в толстые трубки, плотно перетягивая растительными волокнами. Затем разводят костер, над жаром углей которого раскладываю зеленые заготовки будущих факелов, постоянно переворачивая их по продольной оси, – листья должны высохнуть. Затем ножом срезают один конец заготовки, оголяя смолу копаиферы, находящуюся внутри. Размер факелов составляет в длину шестьдесят-семьдесят сантиметров, диаметр – десять-двенадцать.

Копаифера (Copaifera sp.)

Смола копаиферы легко загорается и долго горит, излучая большое количество света и производя незначительное количество копоти. Несколько зажженных факелов копаиферы внутри жилища, в котором отсутствует электрическое освещение, втыкают в плетеные циновки, служащие стенами, или закрепляют на элементах конструкции. Коренные народы Амазонии и Оринокии имеют большой опыт обращения с огнем, поэтому они, не боясь пожара, надолго оставляют горящие факелы копаиферы рядом с деревянными частями жилища. Если пламя становится слишком сильным, его сбивают щепкой, обеспечивая умеренный режим горения. Факел копаиферы горит, как правило, несколько часов вечером, когда жители осуществляют мелкие хозяйственные работы, за это время сгорает около десяти сантиметров его длины. На ночь факелы тушат. Одного факела хватает для освещения жилища в течение нескольких дней.

Факел копаиферы может служить средством индивидуальной подсветки, когда человек освещает себе небольшую площадь, где он готовит пищу или занимается ремеслом. Также используются кусочки копаиферы, которые можно быстро зажечь в случае необходимости в темноте жилища (к примеру, у гамака).

В Северо-Западной Амазонии, у народов социокультурной общности Ваупес (тукано), в малоке установлен специальный столб – неотъемлемый элемент интерьера, традиционно служащий для освещения, на плоскую верхушку которого выкладывают несколько кусков копаиферы (во время проведения обряда юрупари и других коллективных ритуалов).

Смола копаиферы широко применяется в народной медицине коренным и сельским населением Амазонии и Оринокии в качестве противовоспалительного, противозачаточного, противоопухольного средства, наносится на кожу или принимается внутрь, допускается сочетание с медом, а также в эзотерических целях (афродизиак).

В смоле копаиферы содержатся несколько типов кислот: е-кубовая, В-кариофиллен, е-гумуленовая и d-кандиеновая. Современные исследования демонстрируют большой потенциал масла копаиферы в стоматологии (компонент эндодонтического цемента, профилактика и лечение пародонтоза); доказано, что копаифера тормозит онкологическую активность.

Свойства копаиферы, находящие применение в медицине и промышленности (косметической, пищевой, лакокрасочной, энергетической), продолжают активно изучаться.

Сегодня ночью потрясающее звездное небо – мириады звезд, планеты! Луны не видно.

Папайя, растущая на чагре мацес

С момента прихода мне казалось, что местность вокруг новой малоки знакомая, и сегодня Шава подтвердил мои догадки. У подножия холма, на котором стоит малока, располагается старая чагра, я видел ее мельком с лодки в прошлом году. Старые посадки на плантации лишь частично дополнены новыми. Таким образом, мацес, переселившись в это место, облегчили себе труд. Они не ушли на новый более плодородный участок, где пришлось бы заново полностью расчищать джунгли. Вероятно, они считают, что небольшое количество людей, проживающих в коммунальном общинном жилище, вполне может прокормить урожай даже со старой чагры. Со слов Шавы, на плантации вокруг малоки культивируется только сладкий маниок. По крайней мере, у местных мацес я не заметил никаких специальных приспособлений для удаления ядовитого сока из клубней горького маниока. Клубни сладкого маниока можно употреблять в пищу, лишь очистив и отварив их. Однако, в Буэн-Перу, как я понял, мацес возделывают два вида маниока.

Все же один раз я наблюдал, как Ишко разминала сырую маниоковую массу через плетеное сито, лежащее на алюминиевой кастрюле. Небольшой густой слив, получившийся после данного процесса, в дальнейшем был также употреблен в пищу. Был ли это горький или сладкий маниок, я не спросил ее.

У подножия холма, на котором стоит коммунальное общинное жилище, в зарослях сохранился старый навес, я видел его в прошлом году, покидая старую малоку. Он почти полностью зарос джунглями.

Ночью Туми (Хулио) убил мачете каймана. Как обычно, часть мяса рептилии сварили, а другую закоптили.

Мне не ясно, каким образом мацес узнают, прокоптилось ли мясо полностью или нет. Вчерашнее мясо обезьян и сахино, которое продолжали коптить, стало полностью черным. Вероятно, мацес ориентируются на свой опыт и просто знают, как долго над костром должно лежать мясо, чтобы оно стало готовым для употребления.

В эти дни в малоке много мяса и маниока, поэтому ее жители могут заняться делами, не связанными с добычей и приготовлением пищи, такими как плетение корзин или изготовление различных бус и ожерелий.

Похоже, местные мацес все же не удовлетворены урожайностью старой чагры, так как неугомонные старики, Туми (Самуэль) и Туми (Сегундо), методично продолжают вырубать растительность вокруг малоки, высвобождая пространство под будущие новые посадки.

В середине дня в малоку приплыло несколько молодых людей с женами и маленькими детьми. Молодым людям на вид около тридцати лет. Это сыновья Туми (Самуэля), пришедшие из Ремояку, где они живут со своими семьями. Хосе говорит, что завтра в Перу день отца, и дети приплыли навестить своего родителя. Погостив в малоке меньше часа, сыновья с женами и детьми покинули коммунальное общинное жилище. Видно, что им здесь просто скучно и неинтересно.

Следует понимать, что жители малоки на Лобояку не составляют отдельную общину, обособленно живущую от современных поселков на Гальвесе. Вероятно, более точное определение для этих людей – «бабушки и дедушки в деревне», к которым периодически приходят погостить другие мацес.

При этом коммунальное общинное жилище ассоциируется в сознании мацес с традиционной культурой, дающей ощущение покоя, предлагающей жизнь вдали от суеты.

Все полученные мной материалы свидетельствуют о том, что несмотря на, казалось бы, устойчивые внешние и внутренние проявления традиционности, социокультурные связи, ранее характеризовавшие уклад коммунального общинного жилища мацес, подверглись значительной трансформации. Старые и новые малоки на Лобояку не являются уже коммунальными общинными жилищами в традиционном для культуры мацес понимании. Для их характеристики больше подходят такие определения, как «домик в деревне» или «дача».

Детям нравится пребывание в малоке. Они предоставлены сами себе и получают удовольствие от нахождения в лоне дикой природы. Маленькие мацес в один голос заявляют: «В малоке хорошо, потому что тут не надо ходить в школу, как в Буэн-Перу и Ремояку». Конечно, кому из детей хочется уезжать с «дачи», от «бабушки в деревне», снова идти в школу и делать уроки. Малоки на Лобояку становятся для детей мацес из Буэн-Перу и Ремояку практикой традиционной жизни, которую не так давно вели их родители. Однако в суждениях детей мацес не прослеживается желание следовать укладу бабушек и дедушек, скорее, они содержат некоторую степень антогонизма в отношении рутинного быта в поселках Буэн-Перу и Ремояку.

Почему сегодня мацес из поселков периодически посещают малоку на Лобояку и живут в ней? Очевидно, что социокультурная составляющая динамики движения «центр-периферия», существовавшая в традиционной культуре мацес, когда стояла «главная» малока, в которую люди периодически возвращались из своих странствий по лесу, претерпела изменения. Осознают это или нет сами мацес, но перемещения в малоку на Лобояку остаются для них не столько традиционным образом жизни, а, скорее, лишь синонимом традиционности, подразумевающим пребывание вдали от суеты, в окружении дикой природы, где можно получить покой и отдохновение. В их визитах на берега Лобояку прослеживается не только желание навестить родственников и знакомых, но и ностальгия по уходящему укладу, прежней «настоящей» жизни, а также усталость от современной в крупных деревнях.

Разговорился с женой Нуки – Маритуми Ишко. Она поясняет мне, что в ее имени соединены имена ее отца и матери. Ее маленькую дочку, оставшуюся в Буэн-Перу под присмотром Унан, зовут Касандра Валентина Рейна Туми, то есть в ее имени также присутствуют мужские и женские имена.

Маритуми Ишко рассказывает, что много мацес живут в городах, и ей самой больше нравится жизнь в городе. Она мечтает вместе с мужем когда-то перебраться в Лиму.

Изгиб Лобояку возле малоки

Маритуми Ишко говорит, что знает свой электронный идентификационный номер гражданина Перу. В отличие от нее старики малоки вряд ли вообще представляют, что это такое и зачем он нужен. Рискну предположить, что до появления электронных ресурсов правительство Перу мало и плохо занималось реальным учетом своих граждан из числа коренных народов, проживавших в тропических лесах к востоку от Анд.

Во второй половине дня мацес неожиданно для меня, почему-то решив, что мы завтра уходим, выложили перед нами свои нехитрые поделки, очевидно, рассчитывая получить за них какие-то деньги. Я не стал ничего покупать. Мне не нравятся такие моменты. Впрочем, мацес, в свою очередь, ни на чем не настаивают. Вероятно, подобными моментами объясняется их активность в постоянном изготовлении корзин, нарукавников и других плетеных изделий.

Иногда посетителями малоки на Лобояку становятся немногочисленные туристы, до этих отдаленных мест им помогают добраться мацес из Колонии Ангамос, Ремояку и Буэн-Перу. Работая проводниками, мотористами и носильщиками, жители современных поселков имеют возможность заработать деньги, которыми они, по моим наблюдениям, не делятся с обитателями малоки. Поскольку для жизни на Лобояку не требуются деньги, а только традиционные навыки выживания, каких-либо конфликтов между обитателями коммунального общинного жилища и другими мацес, приходящими к ним с внешними посетителями, не возникает. Возможно, данное обстоятельство связано с тем фактом, что большинство приходящих и присутствующих на Лобояку мацес приходятся друг другу родственниками. Однако иногда жителям малоки достаются небольшие суммы денег. Поскольку сообщество на Лобояку не вовлечено напрямую в товарно-денежные отношения, как правило, полученные деньги местные мацес передают своим детям и внукам, живущим в Буэн-Перу и Ремояку, которые могут ими распорядиться. Деньги жителям малоки могут пригодиться, если они сами окажутся в современных поселках или в перуанских городах.

Миши показала интересный высушенный плод. Внеше он похож на небольшого морского ежа с многочисленными короткими жесткими иголками. В прошлые времена, до знакомства мацес с промышленными товарами, этот плод использовался ими в качестве расчески. Позже я узнал, что так выглядят плоды кустарника барбаско. Какое замечательное растение – и рыбу помогает наловить, и волосы причесывает!

К рассвету густой туман плотно окутал подножие холма, поэтому утро выдалось прохладным.

Дощечки даукэт

Сегодня утром в малоку пришли молодые мацес – носильщики, которые пойдут с нами от Матансы до Рекены: Нука, Сезар и еще один. С Нукой мы ходили до Рекены в прошлом году, с другими мацес я не знаком. Также носильщиком будет работать Ыпых.

Я не сразу понял, что Туми (Самуэль) – это тот старик, с которым мы встречались в прошлом году в Ремояку, рассказывавший, как в юности он съел на похоронах, согласно обычаю мацес, голень своего отца.

Сегодня рыбачил на Лобояку, поймал одну пиранью средних размеров. Несмотря на то, что вода спала на пять-шесть метров, рыба ловится хуже, чем в прошлом году, когда в феврале-марте лес был затоплен водой.

Хосе говорит, что завтра на нашем пути вверх по Лобояку будет много упавших поперек русла реки деревьев, через которые придется перетаскивать каноэ.

Видимо, Туми (Хулио), покинув малоку, забрал с собой большую часть добытого им на охоте мяса, потому что у всех очагов мяса практически не осталось. Все едят печеные платано, кормовые бананы, и вареные сладкий маниок и рыбу.

Всю ночь шел сильный дождь, который прекратился только под утро.

Я решил совершить обмен с Миши, предлагаю ей пластмассовую расческу и карманный электрический фонарик. Взамен прошу традиционные колючие плоды-«расчески». Она с радостью дает мне их несколько штук, даже аккуратно складывает в маленькую плетеную сумочку. Очень трогательно.

Позавтракав, распрощались с мацес. Проводить нас на берег Лобояку вышли почти все жители малоки. Двое членов экспедиции отказались возвращаться пешком, они решили лететь на самолете из Колонии Ангамос сразу в Икитос. Бысо (Анхела) отправила на лодке, уходившей с Алексеем Кольбовым и Татьяной назад в Буэн-Перу, Бысо (Мети), собрав ей в дорогу небольшой цветастый рюкзачок.

Я сел в лодку и помахал рукой стоявшим на берегу мацес, и мы с Алексеем Корзиным отправились вверх по Лобояку.

Ночной дождь оказался весьма кстати, потому что из-за него уровень воды в Лобояку вновь повысился примерно на один метр, и нам не пришлось перетаскивать лодку через упавшие поперек реки деревья, так как они оказались притопленными, и мы просто проскакивали над ними, увеличивая скорость.

Через семь часов пути вверх по Лобояку мы достигли кампоменто Матанса.

Хосе хочет пройти путь от Матансы до Рекены за четыре дня и три ночи. В день он планирует идти около четырех часов и преодолевать около десяти километров. С нами пойдут не четыре, а три носильщика мацес.