Текст книги "Мацес: истории, рассказанные Дашé"

Третий визит в малоку на Лобояку

Почти весь световой день мы плыли вверх по Гальвесу. Обедали, вернее, быстро перекусили, в общине мацес Хорхе Чавес.

В Буэн-Перу люди меня узнавали и с радостно приветствовали – мне было очень приятно. Особенно эмоциональной оказалась Иоланта – сестра Шавы, с ней мы даже обнялись.

Кане находится в Буэн-Перу, видимо, ей стало тяжело жить в малоке, все-таки пожилой человек. В Буэн-Перу разговаривал с Карлосом, братом Шавы, сыном Кане. Кане живет в его доме. Карлос не знает, сколько ему лет, говорит, что мацес никак не отмечают день рождения.

Мацес говорят, что в Буэн-Перу уже три года работает перуанский антрополог Луис Херальдо Калишто Эндес (Luis Geraldo Calixto Hendez), правда, мне не удалось его увидеть в поселке.

Впередсмотрящий

Каноэ почти всегда тяжело загружены

Хижина в Хорхе Чавес

Евангелическая церковь в Хорхе Чавес

Строительный материал: листья пальмы

Строительный материал: кора дерева помо

С чагры домой

Пособие, помогающее закрепить знания по культуре мацес

Под изображениями предметов написаны их названия на языке мацес

План общины Хорхе Чавес, нарисованный учениками

Община мацес Нуэво Сан-Хуан на Галвесе

Община Буэн-Перу

Маленький житель Буэн-Перу

Буэн-Перу: некоторые дома на сваях смотрятся огромными

Неожиданный гость – огромный кузнечик

Традиционный способ приготовления мяса

Ночью мацес отправились ловить ядовитую древесную лягушку.

Бысо (Анхела) и Миши, гостившие в Буэн-Перу, решили вместе с нами отправиться в малоку. Миши берет с собой также маленького внука.

Около восьми часов утра на двух лодках вышли из Буэн-Перу и примерно в полдень достигли новой малоки.

По дороге я внимательно вглядывался в берег, хотел увидеть то место, где стояла малока Туми (Роберто), но нет, ничего разглядеть невозможно – только густые джунгли. На обратном пути обязательно надо будет найти эту точку.

В новом полевом сезоне возникла потребность вновь уточнить имена, возраст и родственные связи обитателей малоки.

В момент нашего прихода в малоке находились: Туми (Самуэль), ему семьдесят пять лет, Туми (Сегундо), Бысо (Тереза), Ишко, Накуа (Андрес), тридцать пять лет, сын Туми (Самуэля), Тапас с сыном, Сирина, жена Туми (Хулио), Бысо (Марита), девочка примерно тринадцати лет, она внучка Миши, несколько маленьких девочек и мальчиков, вероятно, внуки старшего поколения.

Людей, проживавших в 2017—2019 годах в коммунальных общинных жилищах, связывают родственные связи. У Туми (Самуэля) две жены – Бысо (Тереза) и Бысо (Анхела). Я ошибочно думал, что Бысо (Анхела) жена Туми (Роберто).

У Миши был муж, который умер, он приходился Туми (Сегундо) старшим братом. Мои наблюдения прошлого года оказались верными, у Миши сейчас нет мужчины, но есть дети и внуки.

Фамилия Туми (Самуэля) и Накуа – Санти. Поэтому, к примеру, маленького сына Накуа зовут Карлос Андрес Санти. Тапас сестра Накуа. Бысо (Анхела) родная мать Накуа, поэтому Бысо (Терезу) Накуа называет «моя вторая мама». Накуа говорит, что Шава племянник Туми (Самуэля).

Туми (Сегундо) и Бысо (Анхела) этнические капанауа, а не мацес. Бысо (Анхелу) мацес украли, когда она была еще маленькой девочкой, ее похитил брат Туми (Сегундо). Как говорят сами Туми (Сегундо) и Бысо (Анхела), они почти полностью забыли язык капанауа и сейчас говорят на языке мацес. И хотя они помнят, что родились капанауа, похоже, они полностью идентифицируют себя как мацес.

Как я понимаю, Бысо (Тереза) – мацес, а Бысо (Анхела) – капанауа, но они называют друг друга сестрами.

Люди в малоке все разные по характеру. Многие из них любят посмеяться.

Накуа помогал строить новую малоку двум Туми, Шаве и Туми (Хулио). На мой вопрос, устраивают ли мацес праздник в честь строительства нового коммунального общинного жилища, он ответил отрицательно. Мне это кажется странным, как это так, никак не отмечают постройку новой малоки.

Мацес считают, что человек, позвавший родственников строить новое коммунальное общинное жилище, в дальнейшем становится ее «владельцем», главой. Как правило, он занимает со своей семьей место рядом с «главным» входом.

Накуа рассказывает, что раньше мацес строили малоки, которые могли вместить пятисот человек. У большого общинного коммунального жилища было четыре входа, два дополнительных входа обустраивались на длинных сторонах – они считались мужскими, и поэтому лавки-бревна находились рядом с ними.

Накуа

По традиции мацес – Накуа будущий глава малоки, наследование происходит по мужской линии.

Накуа и Туми (Самуэль) приветствовали нас и сказали, что нет никаких проблем с нашим пребыванием на Лобояку, а ситуацию, описанную выше, связанную с коммерческой активностью Эктора и Пасая, следует считать нелепицей. Свою позицию Накуа объясняет просто, они с отцом хотят сами, без посредников, решать, кто может посещать их малоку, и кого они хотят видеть у себя.

Когда Накуа переводит с испанского на мацес своему отцу какой-либо вопрос о коммунальном общинном жилище, он не говорит «малока», а использует слово из языка мацес, обозначающее коммунальное общинное жилище «shubu» и «shubudapa».

Над главным входом в малоку, внутри жилища, увеличилось количество черепов животных, добытых и съеденных мацес, – обезьян, агути, пекари. Как многие народы Амазонии и Оринокии, в системе хозяйствования которых важную роль играет охота, мацес уважительно относятся к душам убитых ими животных. Мацес считают, что души умерших животных должны видеть обратную дорогу в лес, так говорит Накуа, поэтому черепа животных висят над входом. В этом их поверье совпадает, например, с аналогичными представлениями у хоти, проживающими в Центральной Венесуэле, к которым я отправился в первую этнографическую экспедицию.

Когда мы пришли в малоку, у Ишко гостила одна из внучек. Она болела непонятной болезнью уже девять дней, и ей было очень плохо. Алексей Кольбов сделал девочке тест на малярию, который он раздобыл в Колонии Ангамос, померил температуру. Температура у ребенка оказалась сорок градусов, а тест показал трехдневную малярию. Мы решили, что скинемся на бензин для отправки девочки в больницу в Колонию Ангамос. Одна из лодок с небольшой группой детей покинула малоку. План заключался в том, чтобы в Буэн-Перу к ним подсела бы мать девочки, которая вместе с ней отправится в больницу в Колонию Ангамос. Накуа рассчитал, что к ночи лодка с больной девочкой уже будет в Колонии Ангамос.

По прошествии года чагра, возделываемая ранее, пришла в полное запустение. Культурные растения, которые можно еще заметить среди буйства зелени, заросли сорняками, кустами и деревьями.

В тоже время, пространство, которое старики Туми начали расчищать год назад, превратилось в возделываемую хорошо ухоженную плантацию. Теперь с вершины холма, на котором стоит коммунальное общинное жилище, открывается великолепный вид на излучину Лобояку. Между рекой и малокой мацес разбили новую плантацию. Ее площадь примерно триста на четыреста метров. На чагре преобладают маниок и бананы, между этими видами беспорядочно разбросаны посадки хлопка, фезалиса, папайи, ананасов, коконы (Solanum sessiliflorum Dunal), каймито (Pouteria caimito), барбаско, ахи, так в перуанской Амазонии называют жгучий перец, который очень любят коренные народы региона.

Кокона (или луло) – небольшой кустарник с округлыми плодами ярко оранжевого цвета. На вкус они кисловатые.

Вокруг малоки растут несколько персиковых пальм (Bactris gasipaes), которые в перуанской Амазонии называют пейхуао. На пальмах много небольших зеленых плодов, очевидно, они созреют, став ярко-красными, в ближайшее время.

Накуа говорит, что плантация, окружающая малоку, обеспечивает повседневную пищу: юкку (сладкий маниок) и бананы, чтобы далеко не ходить. Как я его понял, где-то в лесу у местных мацес есть другая чагра, на которой они выращивают ананасы, наранху и другие фрукты.

– Но у нас рядом растут другие фрукты – каймито, – Накуа как-будто оправдывается.

Лобояку

Чагра, на холме видна малока мацес

Папайя и луло на чагре мацес

Созревшие плоды луло

Я так и не узнал название этого фрукта

Каимо (Caimito)

Мацес культивируют хлопок

Хлопок

Фезалис, растущий на чагре мацес

Лежащие на чагре стволы деревьев покрывают яркие грибы

Я впервые сталкиваюсь с подобной практикой, когда фруктовые насаждения как бы выносятся, если это так, на отдельную плантацию.

Американский антрополог Романофф отмечал, что такой способ расположения малоки – посреди чагры – является традиционным для мацес.

Для меня было очевидно, что хозяйственный фактор стал одним из важнейших при выборе нового места и свидетельствовал о желании местных мацес минимизировать тяжелый физический труд для людей среднего и старшего возрастов, а также возможности прокормить малое число жителей малоки урожаем со старой плантации. Имевшиеся посадки мацес дополнили новыми, главным образом сладким маниоком и бананами. Молодые растения росли на склоне холма, спускавшегося к реке.

За три полевых сезона, проведенных на Лобояку, я ни разу не видел, чтобы мацес, жившие в малоке, приготавливали фаринью.

Я всегда считал, что уруку (Bixa orellana) – это куст, так как в разных областях Амазонии и Оринокии видел это растение только в таком виде, но у мацес уруку – небольшое дерево высотой около шести метров, плотно усыпанное плодами-коробочками. Возможно ли, что так разросся куст?

Уруку (оноте, аннато, ачиоте), распространенное у коренных народов Амазонии и Оринокии название кустарника вида бикса орельяна (Bixa orellana семейства Bixaceae и рода Bixa; синоним Bixa odorata Ruiz & Pav. ex G. Don.) и получаемой из его семян красной краски. Представляет собой кустарник высотой три-пять метров. Получаемую из его семян краску используют для раскраски лица и тела, волос, нанесения росписи на предметы бытовой культуры (керамика, оружие, окраска гамаков и одежды).

Bixa orellana получила свое название в честь испанского конкистадора Франциско де Орельяны, совершившего первое дальнее плавание по реке Амазонке, открывшего для европейцев реку Амазонку. Слово «уруку» происходит из языка тупи – «ру-ку» означает «красный». Также у каждой коренной этнической группы Амазонии и Оринокии есть отдельное слово из ее родного языка для обозначения уруку. Обозначение «уруку» характерно для Бразилии, «оноте» – для Венесуэлы, «аннато» – для Колумбии, «ачиоте» – для Эквадора.

Bixa orellana, происходит из Амазонии, произрастает в Южной и Центральной Америке. Цветет в сезон дождей, продолжительность цветения три-четыре месяца. В Центральной Америке цветение с июля по сентябрь. Ромбовидные плоды-коробочки ярко-красного, зеленого или желтого цветов, ворсистые, созревают несколько раз в год (в разных регионах в различное время). В каждом плоде содержится от тридцати до шестидесяти семян пирамидальной или конической формы размером 0,3—0,5 сантиметров в длину и 0,2—0,3 сантиметров в ширину. Это культивируемое растение, предположительная область одомашнивания – Южная Амазония. Вероятно, диким предком Bixa orellana был вид Bixa urucurana.

Уруку широко распространено в неотропической области. Наиболее древняя находка семян была в поселении, которое относится к 3700—3600 году до нашей эры. (остров Саба в составе Малых Антильских островов, поселение Плам-Пис, преаравакская культура). Семена биксы также находили на раскопках поселения Караль на территории современного Перу (3000—1800 год до нашей эры); в области Калима на территории Колумбии (1300—700 год до нашей эры, культура Илама); в Мезоамерике (2400 год до нашей эры, культура протомайя), на юго-востоке Бразилии (1010—570 год до нашей эры; Минас-Жерай, долина Перуаку), в Амазонии – 2400 год до нашей эры (Боливия, Льянос-де-Мохос).

Коренное население неотропической области высаживает кусты биксы вблизи своих домов, чтобы был постоянный доступ к красной растительной краске. Непосредственно краситель получают из околоплодников созревших семян, извлекая их из плодов-коробочек. Семена давят указательным пальцем правой руки, которым же осуществляют роспись лица и тела. Для раскраски уруку используется в порошкообразном или пастообразном виде. Запасов семян не хранят, а просто срывают с ветки плоды по мере необходимости.

Народы шингуано (Бразилия, верховья реки Шингу) обрабатывают уруку особенным способом, заготавливая красную растительную краску впрок. Семена бросают в воду, перемешивают, процеживают и отбрасывают через сетку, полностью очищая воду от шелухи. Окрашенную в пурпурно красный цвет воду кипятят несколько часов на медленном огне до тех пор, пока она не начнет загустевать. Остывая, раствор постепенно превращается в густую маслянистую пасту. Пасту собирают в комок, раскатывают в руках, придавая ей шаровидную или вытянутую форму. Получившийся комок затем высушивают на солнце. Затвердевшую массу оплетают растительными волокнами и подвешивают к балкам жилища. В таком виде уруку может долго храниться. В дальнейшем с затвердевшей массы соскабливают крошку, которую разводят водой. Перед нанесением уруку на лицо и тело шингуано предварительно смазывают кожу маслом плодов пеки (Caryocar brasiliense). Иногда маслянистую пасту смешивают с растительным жиром или соком каучуконосных деревьев (Sapium marmieri). На коже уруку держится в течение двух-трех дней.

Коренные народы Амазонии и Оринокии используют уруку в основном во время ритуалов и праздников (ярко-красный цвет наиболее популярный); считается, что роспись тела этой краской защищает от злых духов; ее наносят на кожу сплошным слоем для защиты от солнечных лучей и москитов. Вместе с уруку часто используется черный краситель, получаемый из сока листьев дерева женипа (Genipa americana). В качестве оберега уруку раскрашивают собак (пятнышки по всему телу), когда отправляются с ними в лес на охоту.

В мифологии коренных народов Южной Америки есть сюжеты об уруку: у гуарани – уруку растет вдоль дороги, ведущей на небеса; у тенетехара – демиург Маира спрятал огонь в палке уруку; у хиваро – превращение двух сестер, одной – в дерево женипа, другой – в куст уруку.

Семена Bixa orellana имели важное значение в кухне народов Мезоамерики. Майя использовали их как специю (семена высушивали и перемалывали, затем добавляли в пищу, смешивали с какао). У коренных народов Амазонии и Оринокии в качестве пищевой добавки уруку почти не употребляется.

Семена Bixa orellana находят также многоцелевое применение в традиционной и промышленной медицине (слабительное, кардиотоническое, гипотензивное и отхаркивающее средства, в качестве антибиотиков и жаропонижающего, обладают противовоспалительным действием при ушибах, ранах и ожогах); широко используются в пищевой, фармацевтической, текстильной, полиграфической и парфюмерной промышленности. Сегодня Bixa orellana культивируется в промышленных масштабах в Мезоамерике и Юго-Восточной Азии, куда растение было интродуцировано в колониальный период испанцами.

После обеда пошли вместе с мацес в лес ловить рыбу с помощью растительного яда барбаско.

По дороге мацес и их собаки заметили сахино, и все, позабыв о рыбалке, побежали его ловить. Кабанчик спрятался в какой-то норе в земле. Туми (Самуэль) перекрыл выход из нее свежесрубленными жердями и через прорехи между ними пытался подтащить зверя ближе, чтобы выгнать его наружу. Ему это удалось. Совершенно неожиданно кабанчик выскочил из земли в метре от перекрытого выхода, то ли успев прорыть новый путь, то ли воспользовавшись незамеченным охотником старым лазом, едва не сбив меня с ног! В этот момент я испугался не меньше сахино. Старик и его собаки вновь устремились за зверем, не менее стремительно исчезнув в зеленой чаще.

Куст уруку (Bixa Orellana)

Яркую красную краску дают околоплодники семян, находящихся в плодах-коробочках

Традиционный ободок мацес на голову

В корзине корни барбаско – мы снова идем на рыбалку

Миши высматривает рыбу

В пищу идет даже мелкая рыбешка

Улов – несколько траир (Hoplias malabaricus)

Мы продолжили свой путь к лесному ручью.

Туми (Сегундо) размочалил корни барбаско при помощи деревянной колотушки, после чего промыл их несколько раз в ручье, отчего его вода стала мутно-белой. Параллельно женщины взбивали ногами взвесь со дна ручья.

Первые небольшие рыбки, одурманенные ядом, всплыли примерно через десять минут. Крупной рыбы не было.

Весь собранный сачками улов уже в лесу разделили поровну между всеми участниками рыбалки. Рыбок завернули в несколько зеленых продолговатых листьев, плотно перевязав их лианами.

На обратном пути мацес заметили в лесу пальму асаи (Euterpe oleracea) с созревшими маленькими черными плодами. Они решили их достать, поэтому Туми (Самуэль) свернул из лиан кольцо, в которое просунул ступни ног, таким образом у него получился упор, с помощью которого он ловко полез вверх по тонкому стволу деревца, росшего рядом с пальмой. Вокруг ствола пальмы он обернул страховочный обруч, также изготовленный из лиан. Неожиданно на высоте его стали больно кусать муравьи, жившие на дереве, и старик быстро спустился на землю, лихорадочно отмахиваясь от кусавших его насекомых. Мацес бросили затею достать плоды асаи.

Накуа сообщил нам, что охотники все-таки догнали и убили того сахино.

Таким образом, в ходе короткого визита в лес мацес продемонстрировали навыки рыболовов, охотников и собирателей.

После удачной охоты на сахино в малоке много мяса.

Пока я не слышал мотора ни одной лодки, идущей к Матансе или от нее. Однако, Оскар, моторист нашей чалупы, заверяет, что вчера с верховьев Лобояку прошел один транспорт. Все равно мало.

Туми (Самуэль) перекрыл пекари выход из норы

Туми (Сегундо) транспортирует добытого пекари в малоку

В отличие от прошлого года в малоке появилось большое выдолбленное из целого ствола дерева корыто.

Хосе уверяет, что в отдаленных местах мацес продолжают практиковать эндоканнибализм. Непонятно, правда, откуда у него такая информация.

Информанты мацес говорят, что христианское кладбище, на котором мацес хоронят своих умерших, расположено в лесу где-то между Буэн-Перу и постом контроля на Лобояку.

Внутри малоки между центральных опорных столбов и внешними продольными стенами располагаются семейные отсеки, в которых мацес развесили гамаки. В старой малоке они были открытыми, в новой – отсеки закрыли плетеными циновками, огораживающими их от центрального коридора и соседей.

Я сплю один в таком отсеке, в соседнем висит шесть гамаков, в которых спят женщины и дети. Они развешивают их компактно вдоль длинных стен малоки. У мацес небольшой рост, поэтому им вполне достаточно ширины семейного отсека, в то время как мой большой гамак висит по диагонали и занимает много места.

В новой малоке живут собаки, небольшие беспородистые песики. В малоке они кажутся бесполезными. Однако вчера в лесу они себя хорошо зарекомендовали как опытные охотничьи псы, которые умело выслеживали добычу и сопровождали людей, идущих по лесу.

Внеше малока выглядит невзрачно

Вид на малоку со стороны чагры

Конструкция крыши над главным входом малоки

Черепа и челюсти съеденных мацес животных, развешанные внутри малоки рядом с ее главным входом

Центральная часть малоки

Интерьер малоки около заднего входа

В «охотничьих историях» с мужчинами общаются животные, живущие в лесу. Женские образы и мифологические сюжеты, связанные с ними, в устном творчестве мацес соотнокятся с животными, которых можно встретить на чагре или рядом с малокой.

Мифологический сюжет, рассказанный Накуа

Существует мифологический сюжет мацес о женах оторонго. Их у него было четыре: махас (Cuniculus paca) или агути, мотело (пиуш (язык мацес)) – сухопутная черепаха, анюхе (Dasyprocta punctata) и товайо – птица. Махас выходит из своего укрытия ночью, анюхе можно заметить днем. Махас и анюхе – крупные грызуны, которые приходят на чагру полакомиться плодами и фруктами, возделываемыми женщинами. Все имена жен оторонго указаны в этом поверье на лоретанском варианте испанского языка.

Ближе к вечеру вместе с двумя Туми пошли расставлять охотничьи ловушки. Одна ловушка была ударного типа – заостренный кол резко выскакивал, стоило лишь задеть сдерживающую его лиану, – ее поставили на капибару. Другую, сдавливающего типа, на какую-то крысу. Оба приспособления соорудили в разных местах на краю чагры – на капибару на границе леса, где Туми (Самуэль) распознал еле заметную тропинку, по которой, как он заверил, грызун приходит лакомиться на плантацию. На крысу – вблизи малоки.

Уже на следующее утро тяжелое бревно ловушки сдавливающего типа лежало на земле, но ни приманки, ни зверька, ее укравшего, не было. Возможно, грызуну удалось стащить приманку, кусочек маниока, как-то с боку, минуя смертельный коридор, над которым нависало увесистое полено.

Ловушку на капибару я не пошел проверять, мацес осмотрели ее сами, и там также не было никакой добычи.

Ловушка сдавливающего типа

Почти каждый день мацес добывали мясо диких животных

Добыча – махас

Зато с охоты принесли крупного махаса (Cuniculus paca). Наш моторист Эмилио подстрелил его из ружья.

Путешествие охотников по лесу. Охотничья история, рассказанная Накуа

Однажды трое мацес отправились в лес. Они пошли в лес охотиться. Мужчины искали в лесу различных животных, на которых охотятся мацес, таких как: чоро (Lagothrix lagotricha, бурая шерстистая обезьяна, или шерстистая обезьяна Гумбольдта, или золотистохвостая шерстистая обезьяна – chëshëidtapa, tsidun – язык мацес), сахино (Pecari tajacu, ошейниковый пекари – shëcten, unquin, matosh – язык мацес) и других.

В первый день своего путешествия по лесу охотники увидели макисапу (Ateles chamek, паукообразную обезьяну – chëshëid, chuna uisi, mëshe – язык мацес). На самом деле, встреченная охотниками макисапа была лесным дьяволом, а не обезьяной.

Вскоре пошел сильный дождь, и один из мужчин сказал, что не хочет дальше путешествовать под дождем, а хочет вернуться обратно домой. Охотясь, приятели ушли далеко в лес. Мужчины стали искать обратную дорогу домой. Они увидели небольшой ручей, который запомнили, но все равно никак не могли найти обратную дорогу домой.

Охотники так долго блуждали по лесу, что их жены и дети стали думать, что они заблудились в лесу и умерли. Люди из малоки пытались их разыскать, но никого не нашли. И вот почти через месяц блужданий по лесу охотники нашли дорогу домой и вернулись в малоку сильно исхудавшими.

Несмотря на то, что в охотничьей истории, рассказанной информантом мацес, не описываются козни макисапы – паукообразной обезьяны, напрямую направленные на сокрытие обратного пути повстречавшимся с ней охотникам, роль злого лесного духа, каким предстает данный вид примата в мифологии мацес, в запутывании следов, скорее всего, подразумевается.

Мацес различают крупных и небольших по размеру обезьян. Оба вида приматов – Lagothrix lagotricha и Ateles chamek, упоминаемых в рассказе, относятся к крупным обезьянам. Интересно отметить, что чоро – бурая шерстистая обезьяна в представлениях мацес также ассоциируется с «дьяволом».

Накуа импонирует, что я интересуюсь мифологией мацес. Однако он спрашивает, выказывая при этом легкое недоверие, для чего мне это надо. Я отвечаю, что хочу донести традиционное знание его народа до других людей. Его устраивает мое объяснение: «Да, это истории мацес», – с гордостью заявляет он.

Традиционная керамика мацес: горшок, украшенный изнутри пятнышками

В малоке есть два традиционных керамических изделия, владелицей которых является Бысо (Тереза): горшок средних размеров с округлым дном, на его внутренние стенки нанесены крупные красные точки, и большая тарелка с невысокими краями. Тарелку используют для хранения еды. Горшок лежит без дела. При нас его ни разу не использовали.

Пополнил свою этнографическую коллекцию. У Туми (Сегундо) купил за сто двадцать перуанских солей (около тридцати шести долларов США) копье и орудие для обработки наконечников стрел, изготовленное из резца махаса. Ишко подарила мне бусы, собранные из ярких красно-черных зерен уайруку и серых плодов Coix lacryma jobi, в Амазонии их называют слезами Сан-Педро.

Такой метлой наводят порядок в малоке

Миши изготавливает новые «кошачьи усы»

Ишко задумалась

Миши с «кошачьими усами»

Отражение в зеркале

Мацес помогают друг другу раскрашивать тела

Как говорят мацес, раньше татуировку на лице делали потому, что это просто красиво.

Подводя итог третьего полевого сезона, я отмечаю, что мифологию мацес знают Туми (Роберто), Туми (Самуэль), Накуа, а также учителя мацес. Все эти люди являются лидерами, представляющими интересы своего народа.

Лес изрезан многочисленными тропинками, которыми пользуются мацес. Напрямую через джунгли идут только тогда, когда охотятся.

Мацес считают, что крик ядовитой древесной лягушки предвещает дождь.

То, что нам дает есть Бренда, жена Хосе, готовящая нам пищу, не всегда доедают члены экспедиции. Накуа категорически запрещает кормить собак недоеденным мясом, чтобы они не потеряли охотничье чутье и сноровку. Собаки лаем встречают чужаков. Всего у мацес шесть четвероногих преданных помощников, очень подвижных и проворных. Ночью, когда дверь в малоку закрывается, собаки спят внутри жилища в центральном проходе на земляном полу, и это неслучайно, что их не выгоняют наружу. Мацес дорожат их жизнями.

В полумраке малоки я не сразу разглядел, что за сверток заткнул Туми (Сегундо) за жерди каркаса коммунального общинного жилища. Приглядевшись, наконец понял, что это шкура ягуара. Оказалось, как-то рано утром старик пошел на чагру, его сопровождала одна из собак. Она заметила обезьяну и погналась за ней, вырвавшись вперед. Собака не успела нагнать обезьяну, потому что на нее неожиданно напал ягуар, мгновенно убивший питомца мацес. Туми (Сегундо) побежал в малоку за ружьем, быстро вернулся и застрелил хищника – на шкуре видны отверстия от дроби. Мацес не едят мясо ягуара, а вот шкуру зверя оставили. Если ее развернуть, она получается ростом с Туми (Сегундо) – ягуар был крупный. Как говорят мацес, в малоке остался жить сын той собаки.

Ружье хранят повыше

Шкура ягуара, убитого Туми (Сегундо)

Туми (Сегундо) с копьем

Накуа поясняет, что бревна-лавки около главного входа в малоку предназначены для сидения мужчин. Пространство между ними предназначено для общения, на землю между бревнами-лавками ставят посуду, на циновках раскладывают пищу, едят.

– Это стол, – говорит Накуа.

– Тогда, получается, центр малоки – это не точка в центре малоки, а пространство между бревнами-лавками для мужчин.

– Да, это и есть центр малоки, – подтверждает Накуа.

Пространство, противоположное «мужскому» входу, Накуа назвал «местом, откуда подносят пищу».

Малока стоит на склоне холма, и линия бревен-скамеек для мужчин проходит по его верхней точке, поэтому высота сидения у входа и дальше к центру малоки разнится. У входа высота скамьи самая низкая. Излюбленная позиция для сидения у двух стариков Туми – заниженная часть скамеек – прислонившись спиной к одному из вспомогательных опорных столбов жилища, слегка развернувшись к центральному проходу, наблюдая, что происходит во всей малоке. Вероятно, эти места являются самыми престижными.

Малока мацес стоит на склоне холма

Тапас пересаживает росток банана

Рядом с входом больше света

Нехитрая конструкция, предназначенная для плетения

Сложно сказать, был бы Туми (Самуэль) главой малоки в прежние времена, когда в коммунальном общинном жилище проживало большее число людей. Сейчас новую малоку часто называют малокой Самуэля. В первую экспедицию коммунальное общинное жилище называли малокой Роберто. Туми (Роберто) больше не живет в малоке.

Туми (Сегундо) крошит, а затем поджигает смолу копаиферы, которая потом долго горит и освещает тусклым светом небольшое пространство вокруг.

Вода в Лобояку стремительно убывает. В том месте, где купаются и моются мацес, за три дня она спала на три метра!

Хосе говорит, что с тех пор, как год назад я прошел с ним через джунгли от Матансы до Рекены, он больше не ходил по этому маршруту. В отличие от прошлых лет по Лобояку проходит мало лодок, следующих на Матансу или спускающихся вниз по течению – только две – одна туда, одна обратно. Мацес, шедшие из Матансы, ненадолго останавливались погостить в малоке.

Из этнографической литературы я знаю, что в прежние времена мацес использовали духовую трубку, но сейчас этого оружия невозможно встретить в их деревнях. Сегодня мацес охотятся с ружьями или луком и стрелами. Раньше также было копье, которое изготавливали из очень прочной древесины пейхуао, с ним охотились на тапира и другую крупную дичь, его длина доходила до двух метров. В наши дни копье почти вышло из употребления.

Я пытаюсь подробнее расспросить о духовых трубках Туми (Сегундо) и Накуа, но на мой вопрос, было ли в прежние времена у мацес такое оружие, оба отвечают отрицательно.

– Серватана есть у соседних групп, но не у нас.

Но так ли все однозначно.

Анализируя мифологию, у любого исследователя всегда возникает вопрос, в какой степени можно проследить историческую составляющую в том или ином мифологическом сюжете. В мифологии мацес мы находим такую зацепку. Сегодня мацес охотятся при помощи ружья или лука со стрелами, иногда копья.

Однако сохранились этнографические сведения, относящиеся к третьей четверти XIX века, свидетельствующие о том, что в ближайшей исторической ретроспективе мацес не знали лука и стрел, а использовали духовую трубку – серватану или пукуну, как ее называют на востоке Перу и западе Бразилии.

В XXI веке антропологи записали истории, рассказанные стариками мацес, повествующие о том, почему их предки отказались от духовой трубки – она была слишком тяжелая и длинная, с ней было неудобно передвигаться по лесу, вместо нее стали использовать лук со стрелами.

Тем не менее, в памяти современных перуанских мацес почти не сохранилось воспоминаний о том, что их предки когда-то охотились с духовыми трубками. Молодое и среднее поколение, пересказывая истории своего народа, употребляют слово «серватана», как будто данное оружие применяется мацес до сих пор, но, похоже, мало отдают себе отчет в том, зачем они употребляют это слово, непроизвольно сохраняя более древнюю идиому.

Так, на мой вопрос, почему ты говоришь, что герой твоей истории убил птицу из серватаны, ведь у мацес только ружья и лук со стрелами, Накуа ответил: «Да, только лук со стрелами. Не знаю, так говорится в истории, так мне рассказывал ее мой отец».

Также отрицательно ответил на вопрос об использовании мацес духовых трубок отец Накуа – Туми (Самуэль). «Серватана есть у соседних групп, но не у нас», – говорят мацес.