Текст книги "Хонсепсия"

Глава вторая

Ночью он вздрогнул от приглушенного грохота – будто титанические тараны били в не менее титанические ворота, но очень далеко отсюда. Он мгновенно проснулся, но ничего не мог понять, хотя сразу вспомнил, где он и почему. Где-то далеко-далеко словно рухнули скалы, и лишь приглушенный гул и невнятная дрожь земли докатились до обрыва.

До рассвета было еще далеко, луна, как и ожидалось, не освещала ничего, к тому же небо застлали рваные тучи. Он подумал и решил рискнуть, выбраться наверх и до рассвета покемарить на твердой земле. Неизвестно какой предстоит день, расточать силы неразумно.

Странно, несмотря на усталость подниматься по тонкой веревке показалось легче, чем спускаться. Он закинул ногу на край обрыва, выбрался целиком и прислушался, стоя на четвереньках, подобно хищнику на охоте.

От выхода из ущелья слышался неявный шум – то ли ветер шебуршит, то ли кто-то храпит. Подкравшись чуть ближе, он понял, что это конский храп, смешанный с человечьим дыханием. Наверное, это те четверо, что были посланы обследовать ущелье, не отважились ночью ехать в замок по такой непредсказуемой тропе.

Предательская луна почти ничего не освещала, но единственный глаз Анри неплохо видел в темноте.

Решение пришло как всегда сразу: конь – это путь к спасению. Незначительную преграду в виде четверых бойцов он не брал в расчет, таким вещам обучен. И поделом охотнику нарваться на зубы потенциальной жертвы. Охота, знаете ли, занятие обоюдно опасное…

Люди и кони лежали у насыпи, с противоположной от обрыва стороны тропы. Любая ошибка была смерти подобна, и Анри решил не надеяться на единственный глаз, а выждать до первого света. Чего-чего, а ждать он умел.

Он притаился за валуном, от которого до спящих было около двадцати шагов, и закрыл глаза. Он умел спать, одновременно бодрствуя. Когда ждешь, время ползет, словно улитка по склону, кажется, что эта ночь навсегда. Но Анри давно не обращал на это внимания. Он спал, но знал, что рассвет не пропустит.

Едва мрак ночи стал рассеиваться, так что можно было уже что-то различить, солдат, сдуру легший крайним, расстался с этим миром, не поняв, что произошло. Анри легонько потрепал его по плечу и, едва тот проснулся, вонзил клинок прямо в сердце. Чистая грамотная работа – иного и быть не могло. Но Анри не упивался первой победой, осторожно пробрался к следующему. Его даже не удивляла беспечность этих людей, которым он уготовил смерть, что в незнакомых местах они не оставили часового, чтоб берег покой остальных. Он уже повидал на своем веку множество подобных раззяв, считающих себя неуязвимыми и сильными. Он знал цену человеческой жизни – не дороже комариного звона.

«И никогда не молись ни об одном из них, кто умер, и не стой над его могилой»…

Второй отправился вслед за товарищем на встречу с Богом так же тихо и спокойно. Анри выдернул кинжал.

Всхрапнул во сне почуявший запах крови конь и тот человек, что лежал с противоположного края, поднял голову.

Взгляд вчерашнего преследователя наткнулся на дьявольский огонь единственного взгляда Анри. Какие-то мгновения, представлявшиеся безумно долгими, они смотрели друг на друга. Между ними беззаботно храпел еще один солдат.

Анри вышел из оцепенения первым. Он метнул во врага кинжал, от которого шел пар горячей крови, и выхватил из ножен убитого меч. Кинжал не достиг цели – – клинок вонзился в плечо проснувшегося солдата. От боли или от наконец-то проснувшегося чувства долга, он заорал:

– Тревога! Тревога!

Кому кричать? Двое его уже не услышат, а с ним и с оставшимся солдатом Анри уж как-нибудь разберется.

Произошла заминка: испуганные лошади повскакали, едва не сбив Анри с ног. Но тот среагировал мгновенно, словно пушинка взлетев на первого попавшего коня, и резко развернул его в сторону противников. Третий боец, до которого Анри не успел добраться, пока тот видел сновидения, был зарублен ударом меча наотмашь и повалился под копыта коня. Анри вновь встретился взглядом с тем, что проснулся раньше времени – тот стоял, обнажив меч, из его предплечья торчал кинжал. Испуганные происходящим кони помчались вверх по тропе, лишь Анри гарцевал перед оставшимся преследователем.

Тот, сжимая в руке меч, отступал, совершенно забыв, что за спиной обрыв.

Анри медленно двинул коня ему навстречу. Бывший преследователь, превратившийся в жертву, сделал последний, роковой шаг и с диким воплем полетел вниз. Анри усмехнулся – не пришлось даже руки марать. Хотя, потерянного кинжала жаль, даже очень.

Он хотел повернуть трофейного коня в ущелье, чтобы мчаться быстрее ветра, прочь отсюда – навстречу свободе, но взгляд его случайно упал на сумку возле одного из мертвецов.

А ведь за весь вчерашний день у него и крошки во рту не было, он совсем забыл об этом. Анри спрыгнул на землю и потрепал по холке коня, чтоб не вздумал отправиться вслед за остальными. Он никогда не стремился к этому, но представители лошадиного племени всегда и сразу почему-то проникались к нему симпатией.

В сумке оказалась краюха хлеба, завернутое в тряпицу козье пахучее мясо и фляга с водой. Анри возблагодарил небеса, что не с каким-нибудь кисленьким винцом, он любил, чтоб разум всегда был чистым и не замутненным хмелем. Он сел на тот же камень, на котором вчера размышлял как быть, и без особого аппетита утолил голод. Ему не было необходимости успокаиваться перед дальней обратной дорогой, он был совершенно спокоен после убийства четверых охотников за его жизнью. Стремительно светало, заливая розоватым золотом окружающие горы. Взгляд упал на валявшуюся на земле не чищеную каску одного из погибших. И он, неожиданно для себя, решил вновь сменить обличье.

Он так и так не собирался хоронить мертвецов – пусть охотники за его головой их увидят, пусть по когтям узнают льва. Когда их найдут, он будет далеко отсюда. Но одеждой одного из убитых он воспользуется.

Спешить не стоило, но и рассиживаться около трех трупов резона не было. Он ловко снял сапоги, которые приблизительно подходили по размеру, раздел мертвеца и отволок к краю обрыва. Разделся, кое-как натянул свою рясу на мертвеца и сбросил вниз. Упавший в его одежде монах, как и свалившийся солдат, были видны с обрыва, но лиц на таком расстоянии было не разобрать. Даже, наверное, когда солнце будет светить нещадно, все равно черты не разглядишь. Пускай потом гадают, что же здесь произошло и кто лежит на дне пропасти.

Анри быстро натянул одежду убитого – почти в пору. Пропотела и воняет, правда, но ничего – дай только выбраться из этих проклятых гор, в первой же попавшейся реке обстирается. И какой черт вообще понес его в эти горы? Риторический вопрос, когда бежишь дорогу не выбираешь. Но теперь у него есть передышка, есть время раствориться в огромном мире. Пока его противники осмыслят все, когда поймут, что пташка упорхнула из силка, будет поздно.

Нигде не было лужи или ручья, чтобы посмотреть, как он выглядит. Но он и так знал, что неплохо. Красивые черты лица (что позволило в свое время соблазнить арагонскую королеву, да и не ее одну), орлиный нос, твердый подбородок. Пустой глаз не очень портил его, а длинные седые волосы прикрывали отрезанные уши…

Вот, опять вспомнил Раймонда Юного, в засаду которого попал с отрядом рыцарей в десять человек чуть меньше десяти лет назад. Всем пленным без разговоров обкорнали уши, не разбирая чинов и званий – и рыцарям, и оруженосцам, и слугам. Всех раздели, отхлестали и под насмешки, оскорбления и улюлюканья босыми отпустили к главной армии крестоносцев, во главе которой был сам Симон де Монфор, – для устрашения. Знал бы Раймонд, граф Тулузский, кто тогда вместе с рыцарями попал к нему в руки – так бы просто Анри не отделался, по частям бы его тело переправили крестоносцам… Анри не задавался целью отомстить за утраченные органы, но к неудачам Раймонда руку приложил, да.

Он провел руками по лицу, будто проверяя все ли нормально. Кинжалом, взятым у мертвеца, на сухую соскреб вылезшую за последние дни щетину. Надел каску. В очередной раз сменил облик. Подумал немного и все ж снял с груди ладанку. Вынул из нее маленький кожаный футляр и достал сделанный ювелиром Кордовы из драгоценных камней искусственный глаз. Был он почти как настоящий, но неподвижен. Анри не любил его носить, но берег на крайний случай. Теперь он может спокойно добраться до безопасных мест. Он поморщился, но решил идти до конца и обшарил карманы убитых в поисках кошельков. Результат вполне удовлетворил беглеца – при его скромных запросах этого вполне хватит.

Он вскочил на коня и, не оглядываясь, направился в ущелье, ведущее к свободе.

Далеко не уехал. Примерно через милю путь преградил непроходимый завал огромных валунов. Вот, значит, что за гул разбудил его ночью. Знатный камнепад, дороги дальше нет, это видно сразу.

Спина скорее почувствовала опасность, чем осознал мозг. Анри резко обернулся – там, где едва затихло эхо копыт, посыпались первые камни. Назад пути тоже не было.

Анри какое-то время размышлял, не решаясь расстаться с конем, из-за которого пришлось убить четверых, – с ним завал точно было не преодолеть.

Ответ пришел сам, помимо его воли. Небольшой камень, не более чем с два кулака, упав откуда-то сверху больно ушиб плечо. Второй такой же камень попал точно между ушей коня и Анри понял, что конь падает. Беглец быстро спрыгнул на землю и прижался к стене – камнепад был еще далеко, здесь пока падали первые ласточки лишь предвещающие стихию, но если что-то срочно не предпринять, то это ущелье станет для него гробницей.

Анри в эту минуту не думал о молитве, но кто-то свыше указал ему путь: в другой стене ущелье он увидел тонкую щель. Вернее, лаз, в который едва протиснешься. Что-то подсказало ему – там, и только там, спасение. Он не мог поклясться, что расщелины не было, когда он мчался по ущелью вчера, хотя, скорее всего, он бы ее заметил. Так или иначе, но стоять на месте равносильно самоубийству.

Правой рукой держась за ушибленное плечо, он бросился в столь вовремя открывшуюся взору неприметную расщелину. На то место где он только что стоял, рухнул огромный валун, наполовину придавив бедного коня.

Не оглядываясь, беглец поспешил вперед, не зная, торопиться ли он к спасенью, или лишь пользуется кратковременной отсрочкой, предоставленной ему небесами.

Глава третья

Он бродил по горам, без какого-либо намека на подобие тропы или дороги, уже восьмой день. Его окружали лишь бесстрастные девственные скалы, не знавшие человеческого духа. Было удивительно, как это он еще до сих пор не свернул себе шею – словно незримая фея оберегала его от рокового шага. Впрочем, скорее всего, сказывался его опыт жизни в хижине. С пропитанием тоже проблем особых не было, он привык удовлетворяться тем, что предоставляла судьба, и мог спокойно есть то, от чего обычного рыцаря просто стошнило бы.

Он не особо задумывался над своей дальнейшей судьбой – зачем бесплодно ломать голову над вопросом, на который нет немедленного ответа. Он просто продвигался вперед, стараясь идти на юг, ориентируясь по солнцу.

И, наконец, словно подарок смилостивившихся над ним невидимых повелителей гор, к полудню восьмого дня перед ним открылось удивительное по красоте горное озеро – точно волшебная чаша, наполненная живительной амброзией. Впрочем, мы уже упоминали, что красоты природы нашего героя не интересовали. Он просто подумал, что наконец-то сможет вволю напиться и отстирать от своей одежды кровь и пот предыдущего ее владельца.

Вода, в окружении неприступных гор, казалось золотисто-коричневатой. Он подошел к берегу, сбросил одежду, аккуратно положил у самого берега меч, чтобы можно было сразу добраться. За все дни горных блужданий он не встретил ни единого человека, ни сколь либо крупного хищника, но привычка – – вторая натура. Особенно, если эта привычка неоднократно спасала жизнь.

Озерце было относительно большим – почти круглое, в диаметре около семидесяти ярдов. Анри отплыл ярдов на пять от берега и с наслаждением перевернулся на спину. Ему хотелось крикнуть что-либо вроде «Эге-гей», но он удержался от подобных глупостей. Хотя кого бояться в этих нехоженых горах? Он лежал и лежал, обласканный теплой водой, не торопясь продолжить путь по горам. Краем сознания мелькнула мысль, что надо было бы сперва заняться одеждой, а, пока она просыхает на камнях, и нежиться в воде, но он отогнал ее как несущественную – миг наслаждений так всегда краток…

– Эй-эй! – донесся вдруг до него откуда-то издалека звонкий голос. – Опасно!.. Спа…

Последние слова заглотил порыв небольшого ветерка и унес куда-то прочь.

Анри резко перевернулся и посмотрел в сторону, откуда раздавались крики. На противоположном берегу он увидел девушку в белой блузке и черной юбке, которая махала ему руками. Он ее толком и разглядеть не успел, как она скрылась в густых прибрежных кустах.

Он думал достичь берега несколькими гребками, но оказалось, что его отнесло уже почти к самому центру озера, и вода словно не желала отпускать его. Но Анри был отличный пловец и, наконец, выбрался на каменистый берег. Трофейный меч спокойно дожидался хозяина. Анри быстро натянул на себя одежду, которая тут же неприятно прилипла к мокрому телу. Держа наготове меч, он побежал вдоль берега.

В одном месте скала вклинивалась в озерце и он, не теряя времени, пошел по воде, благо было довольно мелко.

Девушка сидела на берегу, прямо на песке, широко расставив ноги, которые закрывала просторная юбка. Она спокойно ела луковицу с хлебом. Неподалеку меланхолически пощипывали травку два ослика.

– Вы кто? – резко поднялась она на ноги, опасливо поглядывая на меч в руке незнакомца. Голос ее был испуганным. Говорила она на певучем языке Ок, который Анри знал лучше, чем полузабытый родной.

Еще бы его не испугаться – мокрый, с прилипшими ко лбу волосами, одноглазый, расхлюстанный…

– Что ты кричала о помощи? На тебя кто-то нападал? – спросил Анри вместо ответа. – И почему ты убежала с берега?

– А-а-а… – испуг в глазах девушки начал таять. – Вы тот, кто купался в озере? Я думала, что вы уже погибли. А убежала в кусты потому, что не хотела смотреть, как вы будете топнуть. В этом озере нельзя купаться – всех затягивает на середину и в глубину, там живет злой дух Колоб. А вы часом, не якшаетесь с водяными?

– Нет, – буркнул Анри, подумав, что вполне может статься эта пухленькая симпатичная девчушка, с длинными каштановыми волосами, спасла ему жизнь. И тут же другая мысль осенила его: – Ты живешь в этих горах? Кто ты? Где твой дом, далеко?

Девушка оказалась словоохотливой:

– Мы с отцом живем в семи днях пути отсюда, если ехать знакомыми тропами. Отец пасет овец, на горных лужайках, а матери у меня давно нет… А замуж я не хочу – все женихи в долине, а чего я там не видала-то, в долине? Или даже в городе, там вообще тесно и грязно. Здесь горы вон какие красивые, меня любят и не обидят никогда, надо только самой их любить… А вы рыцарь, да? Где ваш конь? Вы здесь путешествуете, да?

– Да, – кивнул Анри.

– А конь где? И оруженосец? Рыцари одни не путешествуют. – Ее что-то вновь напугало. – Или вы не рыцарь?

– Рыцарь, – проворчал Анри. – Сам английский король Ричард Первый посвятил меня за храбрость при осаде Акры.

– Акры? – пропела она незнакомое слово.

– Крепость в Палестине, – пояснил Анри.

– Ох, вы были крестоносцем?! – в ее глазах зажглось восхищение. – А что вы делаете сейчас в горах один? Или вы…

– Мое имя – Анри де Пейнь. Мои оруженосцы и конь погибли, – решил сказать ей Анри, понимая, что эта девушка – ниточка, потянув которую запросто выйдешь в долину. – Семь дней назад случился камнепад, который завалил всю дорогу, и я едва спасся, случайно заметив в ущелье расщелину, в которую едва втиснулся. И вот уже восьмой день блуждаю по этим негостеприимным горам в поисках выхода в долину.

– Почему негостеприимным? – обиделась девушка. – Они ласковые, только надо самому их любить. Ой, да вы же, наверное, проголодались! Хотите, вот, хлеб, берите. И вода из озера. Здесь купаться нельзя, а вода вкуснющая – превкуснющая…

– Нет, спасибо, я не голоден. Тебя как звать-то?

– Жанна, меня зовут. Да вы берите хлеб, берите…

– Выведешь меня в долину, Жанна? – сразу взял быка за рога Анри. От этой простушки глупо было бы ожидать какого-нибудь подвоха – нельзя же каждым кустом и в каждом дорожном камне видеть шпионов Внутреннего Круга, так и свихнуться недолго.

– В долину? Конечно, выведу! Только…

– Что?

Она потупила глаза. До Анри дошла причина ее смущения, и он чуть не рассмеялся.

– О нет, Жанна, за свою честь можешь не беспокоиться, так же, как и нападения разбойников. Сказано же – я рыцарь, к тому же – старый.

– Какие здесь разбойники – отродясь не бывало. А вот бабушка много раз рассказывала, что как раз рыцари для скромной девушки – самые опасные… Но я верю вам, верю, сэр Анри. Только… Мне надо в одно место, в трех днях пути отсюда, и лишь потом я могу провести вас в долину.

– И что за место? – подозрительно спросил беглец.

– Ну… Скоро праздник святого Антарпрасса, каждый год со всех земель съезжаются на Большую Поляну гости. Отец занедужил, вот я и еду без него, передать послание от отца.

– Святой Антарпрасс? – поднял бровь Анри. – Никогда о таком не слышал.

– Конечно, вы же из долины, – улыбнулась она. – А Антарпрасс – покровитель гор. И мой отец охраняет одну из реликвий – белый камень Антарпрасса. Вот почему мне обязательно надо туда.

– Хорошо, – после некоторого раздумья решил Анри. – Я пойду с тобой. Ты поела уже?

– Да, пожалуй, можно отправляться.

– Я хотел бы постирать одежду… – заметил Анри.

– Если она будет сохнуть, то мы не успеем до моей пещеры к темноте, придется спать под открытым небом, – возразила Жанна. – А завтра будет на пути озеро с красивым-красивым водопадом, я всегда там купаюсь.

– Хорошо, – согласился он. – Завтра, так завтра.

Жанна позвала своих осликов и уложила в объемистую седельную сумку остатки завтрака. Одно животное было нагружено мешками, а второе – под седлом. Но садиться девушка не стала.

– Идемте, сэр Анри.

Она уверенно повела осликов в кусты, за которым и впрямь была довольно приличная тропа.

Какое-то время они шли молча, Анри раздумывал насколько можно доверять этой девушке и что еще за сборище в самом сердце безлюдных гор? Но потом все ж решил, что сама судьба послала ему проводника. И еще он думал: выгодна или нет ему задержка? Тех, у пропасти, уже наверняка нашли. Что решили его преследователи: продолжают поиски или успокоились, предположив, что он мертв? Зная деятелей Внутреннего Круга, поверить, что они успокоились, не увидев неопровержимых доказательств его смерти, трудно. Значит, охота продолжается. Значит, день промедления играет на руку врагам. Или наоборот? Заставить девушку под страхом оружия бросить свой поход и выводить его из долины или пусть все идет своим чередом?

– А что за замок стоит на вершине, там, к которому ведет дорога через такое мрачное извилистое ущелье? – наконец спросил он у Жанны. – И еще там пропасть глубокая, сразу у выхода из ущелья. Знаешь?

– Вы говорите о Чертовой тропе? – переспросила девушка. – Так по ней никто не ездит никогда потому, что она проклята. В любое время камень может упасть на голову, да и обрывы там кругом… К замку ведут несколько других, более удобных дорог. Там живет барон Мирепуа. Вы же к нему отправлялись, да?

– Нет, не к нему, я просто путешествовал.

– А… Но как же можно ехать в горы без проводника? Вот, забрались в Чертово ущелье, чуть не погибли… Анри так на нее посмотрел, что ей не захотелось продолжать разговор.

– Так как называется тот замок? – как можно добродушнее спросил Анри, вышагивая рядом с ней. Он не хотел ссориться с девушкой, которая единственная могла вывести его из этих проклятых мест.

– Мансагюр, – довольно холодно ответила Жанна. Она подумала, что больше не скажет этому мрачному одноглазому буке ни единого слова за весь оставшийся путь. Однако тут же ее обида прошла, ей было любопытно, да и живой человек в пути все лучше бессловесных ослов, хоть и преданных и понимающих, но человечьей речью не владеющих. К тому же, ей еще никогда не доводилось разговаривать с настоящим рыцарем, тем более – с участником легендарного крестового похода против неверных. Он совсем не походил на развратника и насильника, какими всегда описывала их бабка.

– Постой, – вдруг сказал он.

Она послушно остановилась и посмотрела на него. Он по-хозяйски засунул ей руку за ворот, провел по груди.

– Ой! – бессильно выдохнула она, – а ведь говорили, что…

Он вынул простенький крестик на веревочке, посмотрел и удовлетворенно кивнул. На его преследователях, которых он убил у пропасти, нательных крестиков не было.

– Ах, вы думали, что я еретичка?! – сообразила она. – Да что вы! Я без молитвы и есть не стану! И причащаюсь каждое воскресенье… ну, когда не в горах. Хотя несколько раз эти совершенные, что ходят всегда по двое и говорят странное, приходили к отцу, но он прогонял их всегда…

Анри шел вперед по тропе, не слушая девушку.

Она щебетала почти без остановок, рассказывая о жизни в долине, о своей деревенской церквушке и каком-то отце Феодоре, об этих горах, вспоминая сотни легенд и благоглупостей, распространенных среди необразованных жителей гор. Он совсем не слушал ее, думая о своем. О чем? Да ни о чем. О вечном.

Ночь они провели в небольшой пещерке, мимо входа в которую Анри прошел бы несколько раз, не заметив.

В пещере был устроен тайник, в котором были спрятаны палки с намотанной на них паклей, огниво, шкуры, лук с дюжиной стрел и мешок с сушеными, мелко резаными яблоками. Девушка зажгла факел, воткнула его в специальную выбоину в стене, отдала случайному спутнику половину шкур и хлеба с вяленым мясом, все время что-то объясняя, завела в грот осликов, накормила, поела сама, затем улеглась и почти сразу погрузилась в объятия Морфея.

Анри наконец-то оказался в тишине. И мгновенно заснул, сжимая пальцами рукоять меча, готовый вскочить на любой шорох.

Они встали с рассветом и, не позавтракав, отправились в путь. Жанна объяснила, что раз благородный рыцарь хочет выкупаться, то у озера и перекусят, а к вечеру надо обязательно добраться до другого такого же потайного грота – не под открытым же небом спать.

Болтушка несколько раз пыталась выспрашивать Анри о жизни, об осаде неизвестной ей Акры, происходившей безумно давно, еще до ее рождения, но Анри отделывался немногословными отговорками – что, мол, все гораздо проще, обыденнее и скучнее, чем она думает. Он не боялся этой девчушки, ни в чем не подозревал ее, просто сказывалась многолетняя привычка, привитая еще в ордене, делать тайну из любого пустяка.

– Ой, смотрите, сэр Анри! Птенчик у дороги, совсем крошечный! Откуда он здесь,

Она всмотрелась в росшее у тропы дерево с густой кроной.

– Вон его гнездышко, смотрите.

Анри было все равно. Девушка взяла птенца на руки.

– Бедненький. Надо вернуть его на место. Сэр Анри, вы не могли бы подсадить меня, мне не дотянуться…

Анри пожал плечами, но выполнил блажь своей проводницы. Он взял ее за талию и с удивительной для его лет легкостью приподнял ее. Она дотянулась до гнезда, откуда раздавался писк других птенцов, и подбросила птенца:

– Беги к своим братикам и сестричкам и больше не падай!

Анри опустил девушку на землю, она смущенно оправила задравшуюся юбку.

– Спасибо, сэр Анри…

– Мне-то за что, – снова пожал плечами беглец.

Озеро с водопадом, которое обещала Жанна, показалось еще издали – оба ослика радостно прокричали ему приветствие на своем ослином языке. Девчушка, не заботясь о них и о спутнике, побежала, будто стрекоза порхнула. Она сбросила на ходу одежду и устремилась в воду, поплыла к другому берегу, где с двадцатиярдовой скалы обрушивалась вниз небольшая речушка. Над озером, будто райские ворота, от многочисленных брызг разбивающегося о камни водопада, стояла радуга.

Анри провел по своим длинным волосам, пожал плечами и отошел ярдов на тридцать за кусты – постираться. Он не хотел смущать юное невинное создание, которое от радости встречи с любимым местом забыла о том, что с нею мужчина. Фигурка у нее была ничего – аппетитная, пухленькая, но уже очень давно женские прелести ничего не трогали в его заскорузлой душе. К тому же, он дал Жанне рыцарское слово, что ее чести ничего не угрожает.

Девушка плескалась под водопадом, Анри время от времени бросал туда взгляд – не чтобы подсмотреть, а дабы удостовериться, что все в порядке, что никаких неожиданных сюрпризов нет.

Одежда просохла, он облачился и – что, собственно, и неудивительно – ему пришлось ждать молодую девушку еще около получаса, могло быть и дольше.

Они вновь под болтовню Жанны отправились в путь. Анри сказал, что она пусть не обращает на него внимания и садится на ишака, на что Жанна обиделась: благородному рыцарю неинтересно то, что я рассказываю? Нет, ну что ты, конечно интересно…

Часа через два перед ними оказалась пропасть (чуть меньше, чем та, на обрыве которой он провел ночь). Через пропасть был перекинут навесной мостик из бревен, связанных пеньковой веревкой, с веревочными же перилами. Уж на что Анри повидал виды в своей жизни, и то его чуть не затошнило при виде этой ненадежной переправы, расшатывающейся над многоярдовой глубиной.

Жанна же спокойно шагнула на мост и пошла, ведя за собой осликов. Анри смотрел, как раскачивается из стороны в сторону мост и понимал, что ступить на эти шаткие бревна, скрепленные подгнившей веревкой, не сможет – они наверняка рухнут, когда он будет на середине. Жанна достигла противоположного края мостика и обернулась.

– Сэр Анри, ну что же вы?!

Анри хотел плюнуть на все и повернуть прочь. Господи великий, он же не боялся, когда против него шли пятеро хорошо вооруженных бандитов, он сражался с одним кинжалом против льва в сирийской пустыни, он, в конце концов, без тени страха провисел над подобной пропастью почти ночь. Да что с ним?! На лице не отразились эти чувства. Он вступил на мост, держась за веревку, служившую вместо перил, – если мост все ж рухнет, он уцепится за веревку и выберется по ней.

Пронесло…

К ночевке они подходили, когда на небе уже появились звезды и тоненький серпик молодого месяца. Жанна зажгла факел и всматривалась в кусты, закрывающие подножие горы, вдоль которой шла тропа. Только она хотела раздвинуть ветки, как ее остановил негромкий голос Анри:

– Погоди, там кто-то есть.

– Что? – то ли не поняла, то ли не расслышала девушка, которая на ходу продолжала рассказывать очередную историю о каком-то деревенском мужике, которому жена навесила рога даже с самим совершенным, проповедующим, что плоть – это грязь, а женщина – бездна.

Он придержал ее за рукав и приложил палец ей к губам.

– Тише, – сказал он. – Там, за кустами, кто-то есть.

– Да кто там может быть? – искренне удивилась Жанна. – Где-то здесь – наша тайная пещера. От зверей мы посыпаем порошок Белого Камня, а посторонних людей тут и не бывает никогда.

– Там кто-то есть, – повторил Анри. – Там может быть кто-то из тех, кто едет на праздник к твоему святому, как его?..

– Антарпрассу, – напомнила она и ответила: – Вообще-то, может. Эти пещеры знают все жители гор. Я специально развожу запасы по тайникам, – она кивнула на навьюченного ослика.

– Нет, – покачал все же головой рыцарь, – там не человек. Какой-то зверь, большой и очень опасный.

– Ну что вы говорите! – улыбнулась девушка. – Порошок Белого Камня отгоняет любых зверей. А, вот и вход в пещеру. Есть тут кто? – громко прокричала она, но ответа не последовала. – Вот видите, никого там нет!

Жанна раздвинула кусты и решительно вошла в черноту входа. Анри внимательно прислушиваясь, остался снаружи. На всякий случай он переложил факел в левую руку и обнажил оружие.

В то же мгновение раздался пронзительный крик и какой-то грозный рык, могущий вогнать ужас в кого угодно, только не в Анри. Он приготовился к бою. И еще успел констатировать, что совершенно спокоен, в отличие от того эпизода, когда едва нашел в себе силы ступить на подвесной мост.

Жанна вылетела из пещеры, споткнулась, растянулась на земле с криком:

– Хозяин гор! – воскликнула Жанна. – Уходите, сэр Анри, я успокою его!

И тут же, встав на четвереньки, начала петь заклинание на своем певучем языке, перемежая фразы с какими-то чужими словами, звучащими резко и грубо.

Зверь, стоящий на двух ногах, но на голову выше самого рослого человека, сдуру напоролся на выставленный Анри клинок, заревел от боли и бросился на обидчика, посмевшего потревожить его в уже обжитом убежище.

Это был медведь – матерый, сильный, красивый.

Лучше всего было уклониться от поединка – незазорно. Но тогда наверняка погибнет девушка. К чести Анри надо сказать, что в этот момент он совсем не думал о том, что без нее будет блуждать по этим горам бесконечно долго. Он просто встал на ее защиту, как и положено рыцарю.

Могучие когти, сравнимые с кривыми сарацинскими кинжалами, впились человеку в плечо. Он непроизвольно отпрянул и натолкнулся на быстро поющую заклинания девушку, чуть не упал. Она отползла подальше, но петь не прекратила. Два ослика тоскливо закричали, повернув морды к происходящему, от страха у них словно копыта приросли к земле.

Размахивая факелом, Анри наступал, и на какие-то мгновения ему удалось отогнать зверя дальше, в пещеру.

Он приготовился к смертельному поединку. В принципе, он всегда готов, но выходить один на один против разъяренного медведя ему еще не доводилось. Но он знал, что человек, тем более вооруженный мечом, способен противостоять этому хищнику, знал достоверно и, возможно, именно это знание спасло ему жизнь.

Факел, валявшийся на земле, потух, когда на него упала пронзенная в сердце туша. Анри обессилено повалился на поверженного медведя. Поодаль, словно причитая, жалобно пела свои заклинания девушка.

– Все кончено, – прохрипел Анри, – заходи.

И, злясь на себя, от боли потерял сознание.

Когда он пришел в себя над головой, чуть в стороне, уютно потрескивал факел, освещая облюбованную зверем пещеру. Анри лежал на шкурах, обнаженный по пояс, Жанна склонилась над ним, прикладывая к ранам на левой половине груди смоченную чем-то очень холодным повязку. Он дернулся, чтобы встать.

– Лежите, лежите, – зашептала Жанна. – Лежите, сейчас я обработаю ваши раны… Да, чуть не забыла – у меня есть вино, сейчас я вам дам, это подкрепит ваши силы.

– Не надо, я не люблю вина…

Она удивилась. Она не поверила. Она все ж принесла флягу и заставила сделать несколько глотков. Вино оказалось очень приличным, горячим теплом разлившись где-то в груди.

– Вы один победили хозяина гор, – восхитилась девушка, продолжив перевязку. – Вы – герой. Я сразу поняла это, как только увидела. Я сразу почувствовала себя с вами в безопасности. Хотя какие в горах опасности, разбойников здесь нет, а хозяин гор так редко встречается. К тому же я знаю заклинания, он бы не тронул меня. Нет, не тронул, – словно убеждая сама себя, повторила девушка. – Только как его не отпугнул порошок Белого Камня? Наверное, забыли в прошлый раз посыпать, а за два года запах точно выветрился. Это медведица была. У нее здесь два медвежонка… совсем маленькие – не старше месяца, смешные такие, хорошенькие. Я их заколола вашим кинжалом.