Текст книги "Доктор Смерть"

Глава четырнадцатая. Доктор Смерть

Обещанные Фартушным полтора года на деле превратились в два с половиной. Сначала он сказал: «к маю никак не уложимся, давайте уж в октябре-ноябре все спокойно провернем». Но тут подвел диссертационный совет, который долго тянул с принятием диссертации к защите (на «дополнительную стимуляцию», как выражался Фартушный, ушло еще сто пятьдесят тысяч). Потом долго болел председатель диссертационного совета, а в его отсутствие проводить защиту не имело смысла – могли и завалить. Так что дважды доктором Кирилл Мартынович Антипов стал только в мае 2008 года. Опоздал не только с защитой, как таковой, но и с временем достижения заветного рубежа, но все же стал. Стал! И это самое главное! Первым доктором наук в славном роду Антиповых после прадедушки Мартына Кирилловича, который заведовал кафедрой факультетской хирургии аж в Первом меде и, вдобавок, был ученым секретарем института.

Линия судьбы прослеживалась явственно – все Антиповы становились докторами наук, а два поколения Барканских (отец и дед) застряли в кандидатах. Принято было считать, что деду помешала защитить докторскую война – упустил свое время, а потом было недосуг. Отец же посчитал, что для административной карьеры кандидатской степени будет более, чем достаточно, и не стал поступать в докторантуру. И что в конечном итоге? Застрял в главных врачах. Неплохо, конечно, как говорится – дай Бог каждому, но совершенно не предел желаний. Нет, лучше уж быть доктором наук Антиповым, чем кандидатом наук Барканским. Это в наивной своей детской молодости Кирилл радовался красивой фамилии, а, когда поумнел, то понял, что не в красоте дело. Народ что говорит? Не родись красивой, а родись счастливой! А китайцы утверждают, что счастье дороже богатства. И правильно утверждают! Если счастье есть, то и богатство будет (при условии, что оно тебе нужно). А если счастья нет, то никакого богатства в руках не удержишь – убьют, разорят, посадят или сам все профукаешь-протранжиришь.

Счастье – это когда одна удача к другой. Удачно женился – любви безумной нет (ее и в буйные студенческие годы не было), но живется комфортно, уютно. Приятно, когда рядом человек твоего возраста, который тебя хорошо знает, которому не нужно ничего доказывать или объяснять, потому что и так все понятно. Освоился в столице, проработал больше двух лет в крутой частной клинике (о том, что она представляет собой на самом деле, знают только единицы). А не успел защититься, как судьба, превратившаяся из насмешницы в помощницу, подбросила новый подарок.

Достигнув пенсионного возраста, заведующий кафедрой, на которой работала дражайшая супруга, стал… мягко говоря – немного мнительным. А если уж говорить начистоту, то превратился в законченного параноика, боящегося, что его подсидит кто-то из подчиненных. Сочетая интриги с придирками, он избавился от двух наиболее перспективных конкурентов-профессоров, но это было только полдела. Ушедших следовало заменить потенциально безопасными кандидатурами. Одна кандидатура, в лице родной дочери, у заведующего кафедрой имелась, а другую предстояло найти. И у этой второй кандидатуры заведомо не должно было быть шансов на заведование.

– Папуля хочет с тобой встретиться, – сказала Кириллу Ира, перенявшая привычку называть шефа «папулей» у его дочери Светланы, своей близкой подруги. – На одну освободившуюся профессорскую должность он назначил Светку, а другую собирается предложить тебе.

– Ну ты даешь! – восхитился Кирилл.

Обняв жену, он начал горячо целовать ее в губы, щеки и шею – Ира любила спонтанные и энергичные знаки внимания.

– Я тут, честно говоря, не при чем, – сказала она, когда минутка любви закончилась. – Дело не во мне, а в тебе. Папуле нужен человек без связей в медицинских кругах и без мохнатой лапы где-нибудь наверху, но при этом энергичный и вменяемый. У тебя есть все нужные качества и при том, ты не какой-то там хрен с горы, а мой муж. Шансы у тебя хорошие, но главное – это произвести нужное впечатление. Папуля верит в то, что у него глаз – алмаз, хотя на самом деле он совершенно не разбирается в людях. Твое амплуа – скромная рабочая лошадка без амбиций. Постарайся как можно лучше вжиться в образ.

«Амплуа… Образы… – подумал Кирилл. – Зачем ломать комедию? Мы же не в театре… Лучше обозначить расклады напрямую».

– Я привык рассчитывать на чью-то поддержку, Геннадий Маркович, – признался он с хорошо отрепетированной смущенной улыбкой. – Родители приучили. Я у них один, они меня всегда опекали. А сейчас отец на пенсии, да и у мамы к тому же дело идет… Мне бы очень хотелось к кому-нибудь под крылышко… – еще одна смущенная улыбка. – Поверьте, что я бы своего покровителя не разочаровал. Работать я люблю и умею, но только под чьим-то руководством. Я по натуре исполнитель, а не лидер (грустный, тоже хорошо отрепетированный, вздох).

Наивняк голимый, сцена из дешевого романа. Однако – прокатило. Люди, считающие себя проницательными, но не являющиеся таковыми, высоко ценят искреннюю прямоту и принимают за чистую монету все, что им подают под этим соусом.

Должность профессора кафедры является выборной, но в конечном итоге все определяется волей заведующего кафедрой. Изберут того, кто нужен заведующему и ректор его утвердит.

Все сложилось наилучшим образом. Правой рукой заведующего стала его дочь, отвечавшая за научную работу, а левой – профессор Антипов, ведавший учебной деятельностью кафедры. Профессору помогала его супруга, получившая доцентскую должность, которую раньше занимала дочь заведующего. Приятно и спокойно, когда тебя окружают свои люди, верные и надежные.

«Цыплят по осени считают, – думал Кирилл, мысленно представляя себя в роли заведующего кафедрой. – Жизнь – она круглая, и неизвестно, как еще все повернется. Но это – потом, а пока что нужно освоиться…».

Родители радовались больше Кирилла.

– Я всем говорю: «ну, что, съели?», – говорила мама, подразумевая под «всеми» нехороших людей, которых в ее окружении с каждым годом становилось все больше. – Человек уехал в Москву, защитил докторскую и сразу же устроился на профессорскую должность! А почему? Да потому что ему в Москве никто палки в колеса не ставил! Не то, что дома, где в лицо улыбаются, а в спину ударить норовят.

– Нет, ну какой же ты молодец! – повторял отец во время каждого разговора. – Теперь осталось наследником обзавестись…

Ирину Ленку родители Кирилла за свою не считали. Общались ласково, дарили подарки, с радостью принимали у себя на каникулах, но все это делалось в рамках вежливости, а не из родственных чувств. Маме хотелось «своих внучат», а отцу – непременно внука, еще одного Мартына Кирилловича. Настороженность в отношении имени Мартын у Кирилла давно исчезла. Во-первых, нынче старинные народные имена в моде. Куда не посмотришь, всюду Тимофеи, Егоры да Никиты. А, во-вторых, мужику нужно с детства закаливать характер и учиться ставить обидчиков на место. Назвал «мартышкой» – получи в морду! Раз, другой, третий… А там уже не просто Мартыном, а Мартыном Кирилловичем называть начнут. С кулака-то оно быстрее доходит, чем с языка, так уж устроено человеческое сознание.

Супруга твердо сказала: «как защитишься, так и давай заведем ребенка, а раньше не стоит». Но уходить в декрет сразу же после того, как поднялась из ассистентов в доценты, было бы неправильно. Заведующий кафедрой мог бы обидеться – я ей повышение, а она мне дыру в штате. Так что с беременностью решили подождать еще годик. Но не больше, а то так и до климакса дотянуть можно.

Дочь заведующего Светлана Геннадиевна часто болела, а если говорить честно – маялась ленивой дурью. То у нее мигрень, то упадок сил (хорош диагноз для доктора медицинских наук!), то щитовидка «расшалится», то спину прихватит… Поэтому контроль за значительной частью клинических исследований, являвшихся основной научной деятельностью кафедры, лег на широкие плечи Кирилла. Выходило несправедливо – тянул он, а пенки снимала Светлана Геннадиевна, но тут уж, как скроилось, так и носится. Зато расположение заведующего кафедрой обеспечено, да и въехать во всю эту исследовательскую премудрость нужно как следует, прежде чем начинать тянуть на себя одеяло. Оно только на первый взгляд просто – набрал подходящих по параметрам участников и наблюдай за ними, а на самом деле все очень сложно. Хорошо еще, что супруга давно в этом котле варится – подскажет, объяснит, предостережет. Главное, понимать суть, а суть заключается в том, что клиническое исследование проводится не для ОЦЕНКИ эффективности нового препарата, а для ее ПОДТВЕРЖДЕНИЯ. На разработку и предварительные испытания производитель затратил кучу денег, которые, в конечном счете, должны отбиться и принести прибыль. Главный закон предпринимательства гласит, что расходы совершаются в надежде на будущие доходы, разве не так? Если ты (то есть – твоя кафедра) не оправдает ожиданий производителя, не подтвердит высокую эффективность его суперпуперразработки, то о новых заказах можешь забыть навсегда. В маленькой и тесной песочнице производителей лекарственных препаратов слухи разносятся мгновенно и вторых шансов предоставлять не принято. Если кто-то сказал, что кафедра клинической фармакологии Мухосранской медицинской академии, получив деньги за исследование препарата, не дала нужного (то есть – восторженно-позитивного) результата, то больше никто никогда и не при каких обстоятельствах не даст этой кафедре ни копейки. Больных надо лечить, а дураков учить, как-то так. Если хочешь хорошо зарабатывать, то изволь очаровывать заказчиков, а не разочаровывать их.

В частности, в контрольную группу, которая не получает восхитительного исследуемого препарата, нужно набирать наиболее тяжелых и наименее перспективных пациентов, а в ту, которая будет получать препарат, набирать перспективных и относительно нетяжелых. Тогда на выходе получится хороший расклад. Заказчик будет доволен, а когда заказчик доволен, то и исполнитель сыт. Думать надо! Извилинами шевелить, а не сидеть на попе ровно и ждать у моря хорошей погоды.

Во всех методических инструкциях черным по белому (а иногда, даже, и красным) сказано, что при наборе участников приоритет должен отдаваться наиболее мотивированным пациентам. Проще говоря, в первую очередь нужно отбирать тех, кто горит желанием двигать науку вперед за счет ресурсов своего, утомленного болезнью, организма. Условным пряником для сознательных пациентов служит возможность лечиться уникальным новейшим препаратом, которого пока еще нет в продаже. И хрен бы с тем, что эффективность этого препарата пока еще не доказана! Человеку важно чувствовать себя избранным, ему важно обладать тем, что недоступно другим. Никакой лирики – голимая психология. Ради принадлежности к кругу избранных сознательный пациент готов на любые жертвы…

Но готов ли на них тот, кто проводит исследование? О, это сложный вопрос… На первый взгляд – готов, раз уж подписался на это дело. Но три-четыре участника «съедают» весь рабочий день начисто. Поговорить, осмотреть, направить в лабораторию или на снятие кардиограммы, после еще поговорить немного (мотивированный участник исследования просто так, без общения с врачом, не уйдет)… Вот и день прошел. А если на тебе висит два исследования, да в каждом по две сотни участников, а еще занятия со студентами вести нужно, статьи умные писать, докторскую кропать понемногу, обходы в прикрепленном отделении еженедельно совершать и много чего еще делать, то где же время на все это взять? А нигде! Нет у природы для нас запасного времени! Время конечно и строго лимитировано. Значит, надо как-то выкручиваться.

Например – посылать сознательных пациентов к чертям собачьим и набирать несознательных, таких, которые будут являться на осмотры через пень-колоду, только для того, чтобы пополнить запас препарата. Да выдай ты им пятерную порцию разом, а дальше звони, приглашай на осмотр, выслушивай очередное «завтра никак не получится», и в виде исключения (чего только не сделаешь для хорошего человека!) расспроси о самочувствии по телефону. Это недолго – каких-то десть-пятнадцать минут. Анализы тебе лаборатория нарисует, кардиограмму подходящую тоже всегда можно подобрать, а если подобрать не получится, то можно прибегнуть к проверенному временем способу – участник исследования вызывает «скорую» с жалобами на сердечные дела, бригада, как положено, снимает кардиограмму и оставляет ее пациенту, а тот, в следующий реальный приход отдает ее своему куратору. Лепота-красота! И волки сыты, и овцы довольны, а если кто спросит, то участник будет стоять насмерть на том, что он был у куратора в положенный день. Ему же не резон доступа к уникальному новейшему препарату лишаться. Он ради принадлежности к касте избранных все, что угодно подтвердит. Имеющий мозги – да разумеет.

Короче говоря, каждый сам кузнец своего счастья. Народ вообще зря не скажет, а эти слова нужно алмазными буквами в граните отливать, ибо они такого отношения полностью заслуживают.

И это только самые основные хитрости, а вообще-то их великое множество. Познавать все на собственном опыте не получится, потому что после двух, максимум – трех, косяков, тебя от хлебного исследовательского дела отстранят. Хорошо, когда рядом есть опытный советчик и втройне хорошо, когда этим советчиком является твоя драгоценная супруга, для которой ты – свет в окошке, опора личного счастья и надежда семейного благополучия. Недаром же говорится, что муж голова, а жена шея – куда шея повернет, туда голова и смотрит. Ира, надо отдать ей должное, поворачивала мужа в нужном направлении, а, при случае, могла и полезное ускорение придать. «Золотая женщина! – восхищался Кирилл. – Сокровище! Клад! И как это я в юности всего в ней не разглядел?».

Лето у профессора Антипова получилось невыездным, поскольку, едва устроившись на работу, на отпуск рассчитывать не стоило. Да и не очень-то хотелось, хотелось освоиться на кафедре, а «мертвый» летний период подходил для этого лучше всего. К тому же нужно было подготовить лекционный курс. Кириллу хотелось, чтобы его лекции были интересными, увлекательными, чтобы на них ходили с удовольствием, а не по принуждению. Какой смысл в том, чтобы отбубнить главу из учебника в сокращенном виде? Нет, нужно что-то этакое, необычное, причем – с самыми свежими научными новостями. Супруга смеялась и говорила, что со временем это пройдет. Поначалу все хотят быть блестящими лекторами, но этот энтузиазм угасает уже к концу первого семестра. Кирилл был уверен в том, что его энтузиазм не угаснет никогда. Он наконец-то достиг желаемого, причем в самом наилучшем виде – стал профессором столичной кафедры! – и хотел показать себя с наилучшей стороны.

Иногда казалось, что вся эта новая жизнь – всего лишь сон. Вот сейчас он проснется дома, в Ярославле… А иногда снился сон, в котором его никак не хотели отпускать из областного кардиологического диспансера – мало ли что вас в Москву потянуло, а кто будет вести пациентов с хронической сердечной недостаточностью? Плюнуть и уйти было невозможно, потому что главный врач не отдавала трудовую книжку, а также паспорт и диплом, которые каким-то образом оказались у нее. После того, как этот мягкий кошмар приснился в третий раз, Кирилл позвонил своей бывшей начальнице Ольге Антоновне и в самых изысканных выражениях поблагодарил ее за свое увольнение. Вы мне открыли новый мир, неповторимый и прекрасный и я вам бесконечно за это признателен!

Ольга Антоновна слушала молча, только пыхтела в микрофон. Кирилл представлял, как ее некрасивое рыхлое лицо наливается краской, а глаза пучатся так, что едва не выпрыгивают из орбит. Однако же, дослушала до конца, не перебивая и даже смогла выдавить из себя: «рада, что у вас все хорошо», но сказано это было таким тоном, которым обычно посылают на три веселые буквы. Окрыленный успехом, Кирилл решил позвонить и Булатниковой, но с ней разговора не получилось. Едва Кирилл завел свою благодарственную песнь, как Майя Елизаровна отключилась. Что ж – ее дело. Кирилл изложил все, что хотел сказать, в письменном виде и отправил на ее рабочий адрес. Спустя минуту пришел ответ: «Знаете, как вас прозвали? Доктор Смерть!». Ха-ха! С чего бы это? Явно сама только что придумала для того, чтобы уязвить.

Мысленно посмеявшись над этой неуклюжей попыткой, Кирилл в который уже раз порадовался тому, что ему больше не придется заниматься лечебной деятельностью. Ну, разве что обходы со студентами иногда придется делать, но это же не лечение, а учение. Посмотрел пациента, высказал свое мнение – и забыл о нем. Даже если и с диагнозом промахнешься, то все претензии будут предъявляться лечащему врачу и заведующему отделением, а не профессору, который осматривал пациента всего один раз.

В сентябре началась полноценная рабочая жизнь, к которой профессор Антипов успел довольно неплохо подготовиться. Лекции студенты восприняли хорошо и с дисциплиной проблем не было, несмотря на то что Кирилл волновался – сможет ли он с ассистентским опытом ведения занятий в группах, удерживать большую аудиторию. Смог! Супруга была права, когда говорила, что дисциплина зависит не от количества учеников, а от личности преподавателя. Всюду работает одно и то же правило – не спускай мелочей и не получишь крупных проблем.

Мать хотела приехать уже на первую лекцию Кирилла. Ей, прочитавшей не одну тысячу лекций, просто не терпелось увидеть сына в роли лектора, но Кирилл попросил дать ему немного времени для того, чтобы немного привыкнуть, пройти процесс обкатки. Если бы он только знал, к чему приведет это совершенно невинное и абсолютно естественное желание…

В октябре однокурсница матери, вышедшая замуж за пермяка и дослужившаяся до ректора Пермской медицинской академии собралась праздновать юбилей, на который пригласила старых институтских подруг. Отец не хотел составлять матери компанию (он после выхода на пенсию потерял интерес к шумным сборищам), но мать настояла на том, чтобы ехать вместе, ведь в приличных семьях принято, чтобы супруги посещали торжества вдвоем, а чье-то отсутствие без веских причин выглядит как проявление неуважения. И вообще нечего киснуть! Пенсия – это не конец жизни! Некоторые вообще утверждают, что на пенсии жизнь только начинается.

Отец согласился, но поставил условие – на большом официальном приеме, запланированном на субботу, нам делать нечего. В компании незнакомых людей находиться неуютно, а праздновать два дня подряд уже тяжело. Так что субботу посвятим осмотру Перми, а в воскресенье побываем на малом торжестве, где будут только свои люди. Мать согласилась и купила билеты с вылетом из аэропорта Шереметьево в пятницу и возвращением туда же в понедельник.

В Москву родители приехали накануне вылета, в четверг, для того, чтобы купить подарок и повидаться с сыном. За ужином Кирилл мимоходом упомянул о том, что завтра он должен читать лекцию. Мать тут же заявила о желании перенести вылет на субботу. Город можно и в понедельник осмотреть, все равно вылетать вечером, зато я на твоей лекции наконец-то побываю.

Лекция матери понравилась, но, тем не менее, была препарирована чуть ли не по секундам. Здороваться надо громче, это все равно, что звонок… Не забывай про паузы, а то за тобой иногда записывать не успевают… Вместо «значит, так» нужно говорить «таким образом», ты же интеллигентный человек, а не какой-нибудь лапоть… Не размахивай указкой, это же не дирижерская палочка… В конце непременно объявляй тему следующей лекции. Да, в расписании все указано, но такое объявление выглядит, как призыв ознакомиться с материалом заранее… Закончив разбор ошибок, мать сказала: «ну а, в целом, неплохо». В переводе на традиционные отметки Кирилл получил четверку с плюсом.

Обменом билетов занималась Ира. На субботние дневные рейсы все билеты были распроданы, удалось купить только на самолет, который вылетал в час ночи, уже в воскресенье.

– Ничего страшного! – сказала мать. – Поспим в самолете, а потом еще в гостинице немного прихватим, ведь застолье только в четыре начнется.

На застолье родители не попали, потому что их самолет упал во время захода на посадку. Никто не выжил. После было объявлено о том, что катастрофа произошла по вине экипажа, но Кирилл винил в гибели родителей себя – если бы не эта проклятая лекция, они вылетели бы в пятницу и все было бы хорошо. Зачем он ляпнул за столом про лекцию? Ясно же было, что мама захочет поприсутствовать… Ну кто его за язык тянул?

Родители оставались единственной нитью, связывавшей Кирилла с родным городом. После того, как их не стало, некогда родной Ярославль стал казаться Кириллу чужим. До него все представители рода Антиповых-Барканских были истинными патриотами родного края. Прадедушка Мартын Кириллович, несмотря на заведывание кафедрой в Москве, корни в столице так и не пустил, вернулся доживать свой век в Ярославль. И сын его после войны спокойно мог осесть в Москве (бабка-актриса явно была бы этому рада), но не осел. Да и сам Кирилл в молодости не думал о том, чтобы уезжать куда-то – жизнь заставила. Слишком многое не сбылось в Ярославле, вот и стал родной город чужим. А в Москве – сбылось, да еще как сбылось!

К деньгам, вырученным за две ярославские квартиры, кирпичный гараж, построенный еще при деде, и дачу с бассейном, Кирилл добавил четыре миллиона компенсации, полученные от страховой компании за родителей. Этой суммы хватило на то, чтобы переехать с окраины на Селезневскую улицу, где напротив старинных Самотецких бань была куплена роскошная пятикомнатная квартира. Супруга поначалу настаивала на том, чтобы купить коттедж или таунхаус в ближнем Подмосковье, но Кирилл привык жить в центре города и не хотел отказываться от этой приятной привычки, раз уж появилась возможность. Такие радости жизни, как свой палисадник или приготовлении шашлыков на мангале его никогда не привлекали. На цветочки можно полюбоваться в Аптекарском огороде, а шашлык в ресторане поесть.

– Ты не романтик! – упрекала супруга.

– Был, да весь вышел, – отвечал Кирилл.