Текст книги "Доктор Смерть"

Во время пребывания в Ярославле Кирилл предусмотрительно реанимировал отношения с братом, которого не видел много лет. Посидели, поболтали, уговорили литр белой… Жорик, по крайней мере, не раздражал своей удачливостью, и был замечательным слушателем. И утешал он замечательно – не дежурными словами, а каким-нибудь примером из отечественной классики. Приятно же, когда тебя сравнивают с героями Достоевского, Льва Толстого или, скажем, Тургенева. Сразу понимаешь, что твои личные проблемы имеют очень важное значение для всего человечества, иначе бы ими не интересовались великие умы. Ну и сознавать, что не ты один такой невезучий тоже приятно. Герои же у классиков не вымышленные, а списанные с натуры.

Итог размена Кирилла интересовал мало, потому что жить в этой квартире он не собирался. Но хотелось, чтобы у Жоры не было особых хлопот с продажей, поэтому Кирилл рассматривал варианты в пешем доступе от станции метро, желательно – в новом доме. Пускай площадь будет поменьше, но квартирка получше. В результате он стал владельцем неплохой двушки с большой кухней в пяти минутах от станции «Коломенская». Не самый лучший вариант, но очень уж надоела вся эта разменная катавасия с просмотрами, согласованиями, выстраиванием цепочек. Можно было получить больше, продав свою долю каким-нибудь ушлым деятелям, которые в конечном итоге прибрали бы к рукам всю квартиру, но Кирилл не был способен на такие подлости, тем более что в этом случае пострадала бы не только бывшая благоверная, но и ее дочь. А ребенок не виноват в том, что у него такая мать, да и вообще девчонка хорошая, даже вещи собрать помогла…

В новую квартиру Кирилл не вселялся, потому что она была совершенно пустой, только плита на кухне стояла. Продолжал жить на съемной, благо изрядно оскудевшая кубышка пока еще позволяла это делать.

Работу он не искал. Зачем без пяти минут покойнику работа? Да и некогда было работать, поскольку нужно было готовить громкий хлопок дверью.

Подготовка началась с составления перечня людей, которые когда-либо делали Кириллу крупные пакости. Среди сорока восьми фигурантов были и Булатникова, и ее начальница Ольга Антоновна, и профессор Агуреев, изгнавший Кирилла со своей кафедры… Константин сначала включил в список и бывшую супругу, но потом вычеркнул – пожалел. О каждом из фигурантов писался отдельный рассказ, содержащий только неблаговидные сведения – служебные злоупотребления, разного рода махинации, «липовые» научные работы и все такое прочее. Известная Кириллу правда искусно приправлялась домыслами и предположениями, которые, будучи вплетенными в контекст, выглядели весьма правдоподобно. Рассказы были предназначены для публикации на сетевом пространстве, а также для отправки в соответствующие инстанции – в министерство здравоохранения, в следственные органы или в Высшую аттестационную комиссию. В глубине души теплилась надежда и на то, что опубликованные в Сети скандальные материалы привлекут внимание журналистов и дадут толчок обстоятельному журналистскому расследованию. Но даже и без этого шухер должен был получиться знатный. Если загробная жизнь существует, то может удастся за ним понаблюдать… А если и не удастся, то ничего страшного. Важно умирать с сознанием того, что ты сделал все возможное, сполна заплатил свои долги, раздал всем сестрам по серьгам. Опять же, последнее слово человека, стоящего у последней черты, на границе между жизнью и смертью, имеет бо̀льший вес. Принято считать, что перед смертью не лгут и не сводят счеты, а просто пытаются внести ясность. Вот он ее и внесет.

Прощального хлопка дверью было мало. Перед уходом следовало себя чем-нибудь порадовать, исполнить какую-то заветную мечту, получить то, чего желал долгие годы… Желал Кирилл многого, но подавляющее большинство его желаний были несбыточными. Продолжить династию… Стать академиком… Стать ректором Ярославского меда, откуда его когда-то выжили… Отправиться в длительный круиз по тропическим морям… Вспоминать – только душу травить. Можно было бы, конечно, продать квартиру ради круиза по тропическим морям-океанам и покончить с собой в каком-нибудь живописном уголке, глядя на пальмы, но не хотелось так сильно заморачиваться. Лучше уйти из жизни в ректорате Российского университета демократического сотрудничества. Хотелось бы в приемной у ректора, но там вряд ли дадут сделать внутривенную инъекцию. А вот в коридоре, возле приемной – запросто. Вены у него хорошие, можно даже не перетягивать руку жгутом. Только потренироваться немного нужно, чтобы с ходу попадать иглой в вену. Попал, быстро ввел раствор – и все! Дальше, как говорится, тишина. «Возле приемной ректора РУДС покончил с собой недавно уволенный сотрудник!» – хорош заголовок? Разумеется, объяснения такого поступка будут выложены в Сеть, но и при себе нужно иметь письмо. Даже два письма. Одно во внутреннем кармане пиджака, а другое в заднем кармане брюк, чтобы нашли его не сразу, а только в морге. Вдруг то письмо, которое в пиджаке, ректорские подхалимы утаят от общественности? Порвут и выбросят, с них станется… Лучше подстраховаться.

Способ прощания с жизнью выбирать не приходилось, он был предопределен профессией и здравым смыслом. Смертельная инъекция, убийственный коктейль, который подействует моментально и безболезненно. Оп! И ты заснул вечным сном, не пачкая стены ошметками мозгов и не вываливая на пол содержимого кишечника. Проблемы нужно решать элегантно.

Убийственный коктейль должен был быть убойным, действующим бесповоротно, чтобы уходящего нельзя было вернуть к жизни. В студенческие годы Кирилл насмотрелся на таких «возвращенцев», выдернутых за ногу с того света. Кто-то в овощ превратился после пребывания в коме, кто-то последнего ума лишился, а кто-то изменился в худшую сторону (в лучшую ведь никто никогда не меняется, нет у человека такой опции). На пятом курсе в группу Кирилла пришел Артур Токарев, бравший год академического отпуска после отравления грибами. Собрал в лесу сдуру что-то не то, пожарил с лучком и употребил с приятелями под водочку. Итог – четверо в морге, один в реанимации. В коме Артур пробыл восемь дней, за которые в его мозгу произошли необратимые изменения. Спокойный и покладистый парень, чемпион области по вольной борьбе среди юниоров (а этот вид спорта сильно располагает к спокойствию), превратился в назойливого занудного му…ка, который спешил высказать свое единственно верное мнение по любому вопросу, а если от него отмахивались, лез на рожон, то есть – в драку. Нет уж, лучше не просыпаться совсем, чем проснуться таким! Да и не факт, что на повторение решимости хватит.

К составлению коктейля Кирилл подошел основательно. Долго выбирал основной препарат и так же долго подбирал дополнительный компонент. Наконец, остановился на сочетании дибарбитурата натрия с куронал-бромидом и ацетилатом аммония. Первый препарат отключит сознание, второй – остановит дыхание, а третий вызовет остановку сердца. И хрен что с этим можно поделать, невзирая на все реанимационные старания. Даже если скорая помощь прибудет через пять минут (раньше никак, там только по коридорам да лестницам около двух минут бежать), то бригаде останется только констатировать смерть и везти труп в судебно-медицинский морг… А потом вороны хором заорут «Похороны!»… Впрочем, никаких похорон не будет, просто Жорик опрокинет урну с прахом над рекой… «Ты неси меня, река, за крутые берега, где поля мои, поля, где леса мои, леса…».[37]37
  А. Н. Митта, «Ты неси меня река».


[Закрыть]

По сути, Кирилл изобрел велосипед, потому что сочетание препаратов было похоже на тот «коктейль», который применяется при смертельных инъекциях в Соединенных Штатах. Похоже, но не совсем. «Коктейль» Кирилла был забористее и должен был подействовать мгновенно. Ну а как же иначе? Для себя же старался, а не для чужого дяди.

Жизнь не удалась, так пусть хотя бы конец будет хорошим. Как говорится, добрый конец – всему делу венец.

Эпилог. Клинический идиот, он же – клинический неудачник

– Доброе утро! – бодро сказал незнакомый мужской голос. – Вы меня слышите? Глаза открыть можете?

Кирилл открыл глаза и увидел над собой голову в зеленом медицинском колпаке и маске. Рядом с головой висел в воздухе пластиковый пакет с бесцветной жидкостью. Нет, висел он не в воздухе, а на штативе, который Кирилл сразу не углядел. Пальцы левой руки можно было сжать в кулак, но саму руку что-то держало в области запястья, отчего ее невозможно было поднять. А вот правая была свободна. Кирилл провел ладонью по бедру и низу живота. Одежды никакой, простыня сверху, голова в медицинском прикиде… Все ясно – он в реанимации.

– Вы меня видите? – спросил врач (судя по властному тону голоса это явно был врач, возможно, что и заведующий отделением).

Язык накрепко прилип к небу, в горле ощутимо саднило, поэтому Кирилл ответил глазами – закрыл их на пару секунд и снова открыл.

– Вы помните, что с вами произошло?

Кирилл напряг память, но не смог ничего вспомнить толком. Кажется, он был у ректора… Зачем? Он же уже не работает в универе?.. А-а-а… Одумались и позвали обратно… А при чем тогда реанимация? Его сбила машина? Нет, было что-то другое…

– Отдыхайте, – сказал врач и оставил Кирилла в покое.

Кирилл закрыл глаза и начал сосредоточенно вспоминать, но вспомнил только как Ирина кричала ему в лицо, что он «сломал ее жизнь об колено». Вот дура! Жизнь – не палка, чтобы ломать ее об колено, в жизни все гораздо сложнее…

Услышав приближающиеся приглушенные голоса и такое же тихое шарканье ног по полу, Кирилл не стал открывать глаза – неохота, да и свет здесь слишком яркий, неприятный.

– Ответ только цьто полуцили, Валерий Вадимовиць, – вместо «ч» женщина произносила мягкое «ц». – В шприце были дибарбитурат натрия, ацетилат аммония и куронал.

– А-а, ясно… – сказал незнакомый мужской голос. – Ацетилат аммония и куронал взаимно нейтрализуют друг друга. Подействовал только дибарбитурат… Что ж, повезло…

«Ты не клинический фармаколог, а клинический идиот, – мысленно сказал себе Кирилл, сразу вспомнивший все до момента нажатия на поршень шприца с убойным коктейлем, который оказался совсем не убойным. – Ну как можно было облажаться в таком важном деле?».

«Не идиот, а неудачник, – поправил внутренний голос. – Клинический неудачник, хроническая жертва обратного результата».

– Вы меня слышите? – спросил знакомый мужской голос. – Можете открыть глаза?

Чья-то рука мягко коснулась плеча Кирилла. Он открыл глаза и увидел над собой три головы.

– Вы помните, цьто с вами произошло? – спросила женщина.

Кирилл осторожно и крайне сдержанно покачал головой.

– Совсем не помните?

«Не помню, потому что не хочу вспоминать», – мысленно уточнил Кирилл, внезапно и остро осознавший ошибочность своего решения.

Умирать – это слишком радикально. Проще все забыть, точнее – сделать вид, что забыл, и начать новую, совершенно новую, совсем другую жизнь, в которой он будет иметь дело с медициной только в качестве пациента, например, как сейчас…

Какие перспективы? Да мало ли перспектив! Можно экскурсии по Москве водить, ведь он хорошо знает город и язык подвешен неплохо… Можно в риелторы податься, в те, которые по аренде, потому что сдавать недвижимость гораздо проще, чем продавать… Или в торговые менеджеры… Да мало ли найдется занятий для энергичного мужчины, которому еще и полтинника нет?

А на досуге можно попробовать писать медицинские романы. Эта тема сейчас в моде. Лучше всего, наверное, детективы, их все любят. Например, такой. В Калининграде внезапно исчезает заведующий отделением Кардиоцентра, приехавший сюда годом раньше из Ярославля… Начальство в недоумении, родственники в шоке, розыск заходит в тупик, но вдруг в Калининграде появляется загадочная женщина в черном… Или лучше в белом?.. Неважно, главное, что загадочная… В ненастный ноябрьский вечер она приходит к главному врачу Кардиоцентра, небрежным жестом сдергивает шарф, закрывавший ее лицо, и говорит: «Ну, здравствуй, Доктор Смерть!»…

От автора, с любовью

Дорогие читатели, почитатели, благодетели и недоброжелатели!

Если кто не знает, то образ жизни я веду, затворнический, в социальных сетях не присутствую, ибо уныло мне там, да и времени не хватает, на звонки отвечаю только знакомым и дверь открываю им же, так что все ваши пожелания, восхищения, неодобрения и прочая, прочая, прочая, вы можете отправлять на адрес: [email protected].

Владелец этого почтового ящика Юлиан Трианонов передаст мне все ваши письма. Он очень ответственный человек, на которого можно полностью положиться. Ответа не обещаю, но внимательно и почтительно прочту все, что вам захочется мне написать.

«A probis probari, ab improbis improbari aequa laus est», как говорили древние римляне – одинаково почетны и похвала достойных людей, и осуждение недостойных.

Искренне ваш,

Андрей Шляхов, писатель.