Текст книги "Доктор Смерть"

Глава пятнадцатая. Серьезность ошибки зависит от ее последствий

Заведующий кафедрой Геннадий Маркович Тутубалин не любил упускать возможности. Он вообще много чего не любил, начиная со своей хабалистой супруги, в свое время взявшей его «на пузо», и заканчивая овсяной кашей на воде, которой ему приходилось завтракать каждый день по медицинским показаниям. Но упущенные возможности стояли в реестре «Я не люблю…» на первом месте. У Геннадия Марковича даже своя теория имелась, согласно которой высшие силы наказывают неблагодарных, которые легкомысленно пренебрегают их дарами. Короче говоря, если к тебе поступает предложение очередного клинического исследования, то нужно соглашаться, несмотря ни на что, в том числе и на загруженность кафедры. Иначе завтра не будет ни одного предложения… Да и репутацию нужно поддерживать. Куда охотнее всего ходят люди? Туда, где им не отказывают и выполняют все их пожелания. Надо? Сделаем! Ключевое слово – «надо».

Хорошо, когда твои дети тебя понимают, и очень плохо, если понимания нет.

– Папуля, я так не могу! – истерила в кабинете Геннадия Марковича его единственная дочь. – На нас висит хренова куча исследований, а ты берешь еще одно, да какое! А о том, кто этим будет заниматься ты подумал?! Нет! Ты только о деньгах думаешь! Тебе мало того, что ты имеешь?! Гробов с карманами не шьют!

– Для тебя, дуры, стараюсь! – отвечал Геннадий Маркович. – И о репутации кафедры забочусь. Нашей с тобой кафедры, которой ты в будущем заведовать станешь. Ну что ты дергаешься? Можно подумать, что самой все делать придется! Пораскинь мозгами, перераспредели нагрузку, в общем – сообрази, как все устроить…

Говорил ласково, а мысли в голове вертелись колючие, злые. Что за человек? Вся в мать – такая же неблагодарная тварь. Ты ей кусок хлеба даешь, да какой – с маслом и икрой, а она тебе в руку плюет! Да где бы ты без меня была? За прилавком стояла бы, как твоя мамаша! А я тебя, дуру, в профессоры вытянул. Тьфу! Профессор кислых щей и гнилой капусты!

В один прекрасный день чаша терпения переполнилась.

– Хорошо, – кротко сказал Геннадий Маркович в ответ на очередное «показательное выступление». – Не можешь, так не можешь, тебе виднее. Попрошу Кирилла Мартыновича. Уверен, что он что-нибудь придумает.

Дочь, не ожидавшая такого поворота, удивленно посмотрела на отца.

– Надоели твои концерты, – объяснил Геннадий Маркович. – Ты, дорогая моя, научись наконец разделять сферы. Истерить можешь дома. Дома я твой папулечка. По головке поглажу, в щечку поцелую, конфетку дам… А здесь я – заведующий кафедрой, твой непосредственный начальник. Так что изволь вести себя соответствующе. Тебе все ясно?

– Мне все ясно, Геннадий Маркович! – выдавила сквозь стиснутые зубы дочь и ушла негодовать в свой кабинет.

Она тоже не любила упускать возможности, а истерики отцу устраивала по привычке и для разрядки. А кому их еще устраивать? Мужа нет, детей тоже нет… Матери? Себе дороже выйдет! Мать в ответ третью мировую начнет, она такая… Нет, надо было соглашаться и спихивать исследование на Кирилла Мартыновича. В таком случае Светлана Геннадиевна получала все причитавшиеся ей, как руководителю, плюшки-бонусы, а исполнителю доставалась малая толика, крошки с барского стола. Иной раз Светлана Геннадиевна могла и вовсе не поделиться, сказав самой себе: «Папуля ему и так премии каждый месяц выписывает».

Но отцовские слова «Попрошу Кирилла Мартыновича», означали, что руководить исследованием со всеми вытекающими отсюда приятностями станет профессор Антипов. Заказчик солидный, исследование масштабное, значит приятностей будет изрядно. Обидно и досадно, но фарш, как известно, нельзя провернуть назад. Папулю не переубедишь, он упрям, как сто тысяч ослов…

Пока Светлана Геннадиевна сожалела о несбывшемся, ее отец давал Кириллу ценные указания, смысл которых можно выразить одной фразой: «заказчик всегда прав, и он должен быть всем доволен». Кирилл все это знал, но проявлял уважение – внимательно слушал, а кое-что даже записывал в блокнотик. Закончив сверлить мозг, шеф испытующе прищурился и спросил:

– Потянете?

– Если нужно, то и больше потянем! – заверил Кирилл, пока еще плохо представлявший, как можно будет распределить нагрузку по «рабочим лошадкам».

Но отвечать следовало именно так – бодро и уверенно. Других ответов дорогой начальник и любимый руководитель не признавал. Опять же – первое самостоятельное задание. Сколько можно на Светку пахать за копейки, в конце концов? А тут совсем не копейки, тут жирный кусок. Пятьсот пятьдесят участников, три года наблюдения, ну и препарат, как говорится, «хлебный» – очередной бета-блокатор, который производитель называет «сенсационным» и «потрясающим». Впрочем, у них всегда все «потрясающее», каждый кулик свое болото нахваливает. Но в целом препарат из разряда жизненно необходимых, так что барыши с него ожидаются хорошие и оплата за исследование соответствующая.

Обдумав проблему, Кирилл пригласил к себе Двоих. Так на кафедре прозвали аспирантов Раджива Десаи и Раджеша Ядава. Раджив родился на западе Индии в городе Ахмадабаде, а Раджеш – в столице Непала Катманду, но при этом они были похожи друг на друга, как родные братья, разве что у Раджива уши торчали в стороны, а у Раджеша были плотно прижаты к черепу. А если натянуть на уши белые колпаки, то единственное различие исчезало. И имена созвучные, одинаково сокращаемые до Раджа. Короче говоря, двое из ларца, одинаковы с лица. Длинное прозвище сократилось до «Двоих» и прилипло накрепко. Кафедральный хохмач ассистент Куприянов шутил: «Двое, а кто из вас первый и кто второй?». На это ему отвечали: «Мы оба из одной касты». Отвечали с гордостью, потому что каста была какой-то из высших.

Привлекать к исследованию кого-то из штатных сотрудников кафедры Кириллу не хотелось. Аспиранты, находившиеся на положении кафедральных рабов, обходились гораздо дешевле – что им дашь, тому они и рады. Деньги же не берутся из воздуха – на исследование заказчик выделяет определенный бюджет. Чем меньше отдашь, тем больше тебе останется. А Двое были удобны еще и тем, что в будущем году им предстояло защититься и отбыть домой. Сделают самую важную работу по формированию групп, запуску исследования и налаживанию процесса, а затем свалят. Свалят за два года до распределения бонусов! А те, кто примет у них эстафету, на многое претендовать не смогут, ведь они пришли на готовенькое и доделали то, что начали другие. За такое много платить не положено, так что практически весь «золотой дождь» упадет на руководителя исследования. Ну и на заведующего кафедрой тоже, ясное дело, но его от кормушки оттолкнуть невозможно.

– Нам скоро защищаться, Кирилл Мартынович, – сказал более бойкий Раджеш. – И еще мы в трех исследованиях участвуем. Столько дел, что ни вздохнуть, ни пернуть…

Продвинутые иностранцы обожали народные выражения, использование которых свидетельствовало о хорошем знании русского языка, но не всегда понимали, что и где можно использовать, так что Кирилл пропустил грубую присказку мимо ушей.

– Вам же скоро защищаться, – с нажимом повторил он. – А этот процесс пройдет гладко только в том случае, если Геннадий Маркович будет вами доволен. Вы можете расценивать мое предложение, как личную просьбу заведующего кафедрой…

Кирилл прекрасно понимал, что с уточнениями к шефу Двое не сунутся. К тому же научным руководителем у обоих была Светлана Геннадьевна, так что от семейства Тутубалиных парни зависели вдвойне.

– Набрать постинфарктных пациентов с сохраненной фракцией выброса[27]27
  Фракцией выброса называется процентная доля крови в камере сердца (в данном случае – в левом желудочке), выбрасываемая с каждым сокращением.


[Закрыть] – не проблема, – продолжал он. – Можете не только в кардиологии искать, но и в терапевтических отделениях, нам же не важно, чтобы инфаркт был недавним, нам важно, чтобы он был в анамнезе. Препарат станете выдавать на полгода вперед, а между выдачами можно просто звонить участникам и спрашивать о состоянии. С контрольной группой еще проще, там и расспрашивать особо не нужно, важно убедиться, что человек жив. Дел не так уж и много, особенно для таких асов, как вы. Но это же недаром, верно? Получите какие-то деньги и парочку публикаций, Геннадий Маркович будет вами доволен, да и само участие в таком масштабном исследовании, проводимом компанией с мировым именем, станет вам плюсом в карму. Будет чем дома похвастаться.

– Дома у нас и так все будет хорошо, Кирилл Мартынович, – ответил Раджив. – И карма исследованиями не улучшается.

Сказал вежливо, но с ехидцей. Индусы умеют сочетать мед с перцем, этого у них не отнять, и при любом мало-мальски удобном случае козыряют своим статусом. Отец Раджива был каким-то министром. На уровне штата, а не всей Индии, но все же министром. А отец Раджеша руководил непальской армейской медициной.

– На родителей особо рассчитывать не следует, – строго сказал Кирилл. – У меня тоже были влиятельные родители… Но рано или поздно они родители нас покидают и приходится рассчитывать только на себя.

Парни, знавшие печальные обстоятельства профессора Антипова, придали лицам сочувственные выражения.

– А то, кем вы вернетесь домой, зависит от вашего поведения здесь, – Кирилл ткнул указательным пальцем в стол. – Никто не гарантирует вам успешную защиту. Так что думайте и решайте.

– Мы согласны, Кирилл Мартынович, – сказал Раджив, переглянувшись с Раджешем. – Давайте протокол, будем работать.

– Вы – люди взрослые, серьезные, без пяти минут кандидаты наук, так что я у вас над душой стоять не буду, – предупредил Кирилл. – Но отчеты прошу сдавать без задержек.

В переводе на прямую речь это означало: «меня не интересует, что и как вы станете делать, но на бумаге все должно выглядеть идеально».

Давая и без того сильно загруженным аспирантам такое трудоемкое поручение, Кирилл прекрасно понимал, что он делает. Во-первых, основная работа будет проводиться только на бумаге. Во-вторых, парни сами особо напрягаться не станут, припашут своих «младших братьев» из студенческой среды. В их землячествах та еще дедовщина, старшие беззастенчиво эксплуатируют младших и это считается нормой – сначала ты по свистку других на цыпочках бегаешь, а потом другие бегают по твоему свистку. Такова жизнь.

Светлана Геннадиевна попыталась перетянуть одеяло на себя – выговорила Кириллу на кафедральном собрании за то, что он чрезмерно перегружает чужих аспирантов без ведома их научных руководителей. Явно рассчитывала на отцовскую поддержку, но получила обратный эффект – Папуля сказал, что аспиранты не надорвутся и вообще в молодости надо пахать, пахать и пахать, чтобы было что кушать в старости. Дочь есть дочь, сегодня Папуля на нее сердится, а завтра оттает, поэтому Кирилл попросил прощение за свою «самодеятельность» и заверил, что впредь такого не повторится. Сказать можно все, что угодно, ведь суть не в словах, а в делах – лошадки впряглись и тянут воз. Шеф прав – не надорвутся, меньше будут чаи гонять в ординаторской. Подумаешь – четыре исследования разом вести! Да хоть пять или шесть. Аспирантам и ординаторам никто не обещал легкой жизни.

Первые три месяца все шло хорошо. Кирилл периодически приглашал Двоих к себе, выслушивал их бодрые рапорты и давал мудрые профессорские наставления. Честно говоря, вся эта бодяга не имела никакого значения, поскольку совершалась в сугубо ритуальных целях. Так положено, значит так тому и быть. Значение имели отчеты, которые отправлял заказчику Кирилл, а эти отчеты составлялись по принципу «пишем, что нужно». Чем плохой исследователь отличается от хорошего? Плохой оперирует полученными данными, а хороший подгоняет данные под заданные параметры. Этим ответственным делом Кирилл занимался сам. Важно было не просто «причесать» полученные результаты, а сделать это тонко и с умом, так, чтобы комар носа не подточил, чтобы ни у кого не возникло сомнений в их достоверности. Тут главное не спешить и не зарываться. Исследуемый препарат не должен оказывать свое волшебное действие с первых же дней приема, и действие это не должно быть слишком уж волшебным. Рекорды и панацеи заказчику не нужны, ему нужно достоверное, убедительное подтверждение эффективности препарата и его превосходства, над уже внедренными в практику аналогами.

– Что-то много смертей в основной группе, Кирилл Мартынович, – озабоченно сказал Раджив на четвертом месяце исследования. – И тенденция нехорошая – смертность растет. В позапрошлом месяце умер один, в прошлом трое, а в этом уже четверо, а сегодня только шестнадцатое число.

– Восемь – это меньше полутора процентов от пятисот пятидесяти, – успокоил Кирилл. – С учетом того, что средний возраст участников составляет шестьдесят два года – ничего страшного. Наберите новых участников и проведите их задним числом, чтобы не портить статистику.

– Семеро умерших моложе шестидесяти, – заметил Раджеш.

– Бывает, – ответил Кирилл. – Возьмите новых и не парьтесь. Знаете, как говорят в России? Будь проще и к тебе потянутся люди.

До конца месяца (дело было в феврале, самом коротком месяце года, умерли еще трое участников), а в марте из строя выбыло девять человек.

– Кто-то нас сглазил, – сказал Раджеш.

– Кто-то? – хмыкнул Раджив. – Конкуренты, кому же еще? Надо делать хо̀ма. Это такой обряд, Кирилл Мартынович, который убирает все плохое. Жертва священному огню…

– Давайте без мистики! – попросил Кирилл. – Какая, нахрен, хома̀-мома̀? Явно что-то не то с препаратом. Я попрошу срочно выдать нам новую партию.

Представитель производителя, происходивший из аджарского княжеского рода, поклялся могилой матери и счастьем своих детей, что с препаратом все в полном порядке, но новую партию выдал. Приглашать участников в больницу для замены таблеток было нельзя. Кириллу не хотелось, чтобы на кафедре узнали об этой проблеме. Шеф разозлится, он не любит проблем, причем злиться он станет на профессора Антипова, который к производству таблеток никакого отношения не имеет. А Светлана Геннадиевна примется откровенно злорадствовать – облажался Антипов на первом же порученном ему исследовании! Кирилл даже супруге ничего не сказал, вдруг она случайно кому-то проболтается. И помощников своих предупредил о том, чтобы они не трепали языками попусту. Опять же, больше десяти-пятнадцати человек в день приглашать было невозможно. При таком подходе замена препарата растянется месяца на два, а за это время умрет еще несколько человек.

Пришлось привлечь на помощь членов индийского и непальского землячеств, которые развозили пакеты с новыми таблетками по домам и забирали старые. Затея влетела в копеечку (Кирилл подозревал, что Раджив с Раджешем хорошо нагрели руки на расчетах с курьерами), но выхода не было – влип, так расплачивайся. «Ничего, – успокаивал себя Кирилл. – Первый блин всегда бывает комом… Все нормально. Главное, что проблема решена».

С документацией пришлось изрядно «пошаманить», вводя задним числом изрядное количество новых участников, но об этих манипуляциях знали только представители производителя, которым высокая смертность среди участников исследования была ни к чему и поэтому они молчали. В общем – пронесло.

Пронесло, да не совсем – и на новых таблетках участники продолжали умирать. В среднем по два человека в неделю. Почему?

Поймешь закономерность – установишь причину. Кирилл пытался понять закономерность, голову сломал, но так и не смог выявить у умерших какого-то общего свойства, кроме того, что они принимали участие в клиническом исследовании препарата, известного под рабочим названием FA-02. (Циничный Раджив расшифровывал эту аббревиатуру как «fucking ass»[28]28
  Долбаная задница (англ.).


[Закрыть]).

Встреча с руководителем российского представительства компании-производителя не помогла прояснить дело. Кирилла горячо убеждали в том, что препарат тут не при чем и даже показали чужую статистику (аналогичное исследование проводила кафедра клинической фармакологии и доказательной медицины Первого питерского меда). Статистика Кирилла не убедила – у него самого на бумаге тоже все было хорошо. Да и заверениям он не верил, потому что производитель всегда будет утверждать, что его препарат безопасный, но ведь люди просто так, без причины, не умирают.

– Ваши гаврики случайно старые таблетки пациентам не оставляли? – спросил Кирилл у Двоих. – Может кто из жадности не захотел отдавать новейший препарат, оставил про запас? Или, к примеру, решил с соседом им поделиться?

– Все сдали старые таблетки, – заверил Раджив. – Мы предупредили, что будем платить деньги только в обмен на таблетки. Поштучно не пересчитывали, но остаток сдавали все.

– Тогда в чем же дело? – подумал вслух Кирилл.

Помощники синхронно пожали плечами – откуда нам знать, если даже вы не понимаете?

Вспомнив читанный в детстве детективный роман польского фантаста Станислава Лема «Насморк», в котором у людей вызывала помешательство случайная комбинация ряда химических веществ, начиная с капель от насморка и заканчивая жареным миндалем, Кирилл сравнил схемы лечения умерших, но не нашел ни одного препарата, который принимали бы все они.

Пора было ставить в известность заведующего кафедрой. Может он с высоты своего опыта что-то подскажет? А если не подскажет, то пусть разрывает договор, потому что кафедре от такого исследования вреда будет больше, чем пользы. Бесконечно прятать концы в воду невозможно, да и людей жалко.

Предварительно Кирилл решил посоветоваться с супругой, которая знала шефа гораздо лучше его – пусть подскажет, каким образом следует преподнести Папуле горькую пилюлю и как вообще нужно вести себя при этом.

– Да это же плацебошники[29]29
  «Плацебошник» – жаргонное название участника клинического исследования, получающего вместо исследуемого препарата т. н. плацебо, нейтральное вещество, не оказывающее лечебного действия. Плацебо дается части участников с целью повышения достоверности исследования. Сведения о том, кто из участников получает плацебо, не доступны тем, кто непосредственно работает с участниками и занимается первичной обработкой результатов. Если пациенты, получающие плацебо, демонстрируют те же результаты, что и пациенты, получающие исследуемый препарат, то это означает, что результаты исследования подтасовываются.


[Закрыть] у тебя мрут! – сказала супруга на середине печального рассказа. – Кир, ты что не организовал регулярного контроля за состоянием участников?!

– Можно подумать, что у меня сотня помощников! – огрызнулся Кирилл. – «Двоих из ларца» удалось припахать – и на том спасибо! Все же заняты, да и деньги распылять не хочется. Так что контроль, в основном, проводился по телефону.

– Твои Двое из ларца – известные пофигисты, – с усмешкой констатировала супруга. – Не удивлюсь, если они звонили каждому пятому… А, может, и вообще никому не звонили, с них станется. Но ты-то должен был понимать, что речь идет о замене бета-блокатора, жизненно важного препарата! Тебе нужно было постоянно держать руку на пульсе, осматривать участников – реально осматривать! – не реже, чем раз в месяц и донести до каждого, что при малейшем ухудшении самочувствия нужно срочно обращаться к тебе. Донести доходчиво! Разжевать и в ухо положить! Ты же доктор со стажем! Профессор! Как ты мог так лопухнуться?!

– Да вот же смог… – Кирилл растерянно развел руками. – Но не я один. Помощнички тоже не сообразили…

– Им лишь бы работы поменьше! – хмыкнула Ира. – К тому же они ни за что не отвечают. Но ты…

– Не только я! – снова огрызнулся Кирилл. – В представительстве тоже не поняли, в чем дело. Я общался не только с моим куратором, но и с его начальницей…

– Да они и подумать не могли, что профессор не знает элементарных вещей! – объяснила супруга, и то, как она при этом скривила губы, очень не понравилось Кириллу. – Решили, небось, что ты давишь на них для того, чтобы выторговать побольше бонусов. Профессор обязан…

– Да что ты заладила «профессор» да «профессор»! – взорвался Кирилл. – Все я знаю! Я по бета-блокаторам лекции читаю, если ты в курсе! Просто я как-то не подумал… Одно дело – знать, и совсем другое – чтобы в нужный момент на ум пришло! Давай скажи еще, что я нарочно угробил столько народу! Вспомни еще, как одна коза меня «Доктором Смерть» обозвала! Ну разве так можно?! Жена называется! Я к тебе за советом обратился, а ты меня мордой в стол! Мордой в стол!

– А что я должна была тебе сказать?! – возмутилась «жена называется». – Да я вообще в шоке! Никогда не думала, что ты такой… такой недалекий… Даже предположить не могла! Ты же, вроде, неплохо учился!

Скандал вышел знатный, хорошо еще, что ребенок слушал в наушниках музыку и потому все это безобразие прошло мимо нее. Лена увидела только последствия – насупленных супругов, которые пару часов демонстративно игнорировали друг друга.

Ира сделала шаг к примирению первой.

– Ты прости, что я так резко выступила, – сказала она, появившись с подносом в руках в гостиной, где Кирилл лежал на диване и притворялся, будто смотрит телевизор. – Я не хотела тебя обидеть. Давай выпьем кофе в знак примирения.

Кроме чашек с кофе на подносе стояли две стопки с коньяком.

– Ты тоже прости, что я на тебя наорал, – Кирилл сел, нашарил за спиной пульт и вырубил телевизор. – Но ты не представляешь, как меня достала вся эта… хм… катавасия. Первое самостоятельное исследование – и на тебе! Посоветуй, пожалуйста, как завтра с Папулей разговор повести, чтобы молниями не убило…

– Сначала нужно переговорить со Светкой, – Ира поморщилась, давая понять, что разговор будет крайне неприятным. – Скажи, что не справился, тяжело, мол, с непривычки такое исследование вести, попроси освободить тебя от этой ноши. Светка – баба добрая, а все закидоны у нее от одинокой невостребованности. Поползаешь перед ней на брюхе – она и оттает. Ну и я тоже, как подруга, словечко замолвлю. О смертности не поминай, тем более что в отчетах ее нет, дави на то, что не успеваешь, руки не доходят, а кроме двух охламонов, рассчитывать не на кого. К Папуле не ходи, пускай Светка сама с ним сначала поговорит. А потом, когда он тебя вызовет, кайся и восхищайся гениальной Светланой Геннадиевной, которая все успевает и вообще молодец. Папуля размякнет и не станет тебя сильно гнобить.

– Главное, чтобы от исследований не отстранил, – вздохнул Кирилл.

– Не отстранит, – успокоила супруга. – При его жадности у нас каждый человек на счету, тем более – профессор. Только охламонам своим внуши, чтобы языки за зубами держали. А если из представительства Светке в уши нажужжат, скажи, что просто хотел их за вымя подергать. Светка тебя поймет, она и сама любит выжимать заказчиков досуха. Правда делает это техничнее, в основном напирает на мнимые побочные действия. Но сейчас главное для тебя…

– Главное для меня, это чтобы никто не связал смерти с исследованием, – Кирилл пристально посмотрел в глаза жене. – Двое не проболтаются, у них у самих рыльца в пуху, а вот родственники пациентов…

– Навряд ли родственники допрут до причины, – возразила Ира. – Участники по всему городу разбросаны, связи между ними никакой. Ну, разве что, кто-то с кем-то за время пребывания в отделении так сдружился, что иногда перезванивается. Но это же редкость, в основном пациенты грызутся между собой, больничная атмосфера к этому располагает. Так что, можешь не переживать. В том, что Москва огромна, есть свои выгоды. Где-нибудь в Реутове или, скажем, в Ивантеевке, ты запросто мог бы спалиться.

– Москва вообще замечательный город, – сказал Кирилл, беря в руку стопку с коньяком. – А ты – замечательная жена. Хочу выпить за то, как мне с тобой повезло и еще раз попросить прощения.

– Надо было сразу сказать о проблеме, – мягко упрекнула замечательная жена, поднимая свою стопку.

– Грузить лишний раз не хотел, – признался Кирилл. – К тому же мы договорились как можно меньше разговаривать о работе…

Это предложила Ира сразу же после устройства Кирилла на кафедру. Предложила в обычной своей грубовато-прямолинейной манере: «Давай будем говорить о сексе, литературе и музыке, а рабочие проблемы оставим за бортом! Иначе мы рискуем за короткое время остоп…еть друг другу». Кирилл согласился – да, рискуем. Жить вместе и работать вместе – суровое испытание, надо четко распределить приоритеты и разграничить точки соприкосновения, иначе в самом деле можно быстро друг другу надоесть.

– Да и потом я сначала как-то не видел проблемы, – продолжал Кирилл. – А когда увидел – в азарт вошел, хотелось самостоятельно до корней докопаться. Не думал, что ларчик открывался так просто… Но хорошо, что он все-таки открылся. Людей вот только жаль…

Подсознание услужливо стерло из памяти количество умерших участников исследования, чтобы не травмировать Кирилла цифрами. Да и какая разница в том, сколько человек умерло по твоей вине – один или сто? Важно, что это произошло. Вопрос качественный, а не количественный. Качественный… Качественный… Качественный… Проявляющий качество дважды доктора Кирилла Мартыновича Антипова.

– Ну ты же не нарочно, – сказала Ира, неслышно-мягко коснувшись своей стопкой стопки Кирилла. – Пусть это будет первый и последний такой случай в твоей жизни!

Перед разговором со Светланой Геннадиевной Кирилл отлучился на часок для посещения ближайшего ювелирного магазина. Получив в виде искупительной жертвы платиновые серьги с брюликами, дочь заведующего моментально переключилась из режима «о, как я тебя ненавижу!» в режим «ну с кем не бывает?». В результате Папуля отчитывал Кирилла сдержанно, без организационных выводов. Сказал, что надо быть организованнее, но отлучкой от кормушки не пригрозил. «Двоих из ларца» Кирилл застращал так, что те и вспомнить о неудачах боялись. Ведь если уж говорить начистоту, то это они своим пофигистическим отношением едва не довели перспективное исследование до ручки, то есть – до срыва.

Можно было в очередной раз благодарить судьбу (или кого-то другого) за то, что подвела к краю пропасти, но не сбросила в нее, а отвела обратно, на безопасное расстояние. «Но ведь так и должно быть, – убеждал себя Кирилл. – За что меня наказывать? Я же не нарочно… И вообще с каждым может случиться неприятность…».

«Как говорил доктор Хаус, серьезность ошибки зависит от ее последствий», сказал внутренний голос, напоминавший о себе крайне редко.

«Последствия те еще, – согласился Кирилл. – Но неужели все участники умерли из-за замены привычного бета-блокатора на FA-02? Могли быть и другие причины… Так что, давайте не будем… А на будущее я сделаю выводы… Правильные… Нужные… Нет, не нужные, а именно правильные… «Нужное» и «правильное» – это совершенно разные понятия… «Нужное» – это мое, а «правильное» – это абстрактное… Тогда получается, что «нужное» важнее «правильного»… Черт! Хватит жонглировать словами! «Нужное» – это и есть «правильное»… Что-то я совсем уж заморочился…».

Антон Павлович Чехов (между прочим – любимый отечественный классик Кирилла) писал, что «всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!». Классику виднее, но Кирилл решил, что своих детей, если таковые наконец-то соблаговолят появиться на свет, он станет всячески отговаривать от продолжения медицинской династии Антиповых. И сама профессия стремная – вечно приходится ходить по струнке между Сциллой и Харибдой, и уважение к врачам уже не то, и деньги не окупают риска вместе с переживаниями, и вообще на белом свете есть великое множество замечательных профессий. Можно стать адвокатом, финансистом, политологом, музыкантом, программистом… На худой конец, если уж так приспичило кого-то лечить, что без этого жизнь не мила, можно податься в ветеринарные врачи. У них, по крайней мере, вся ответственность сводится к стоимости умершего животного. Династия? Ай, не смешите! Когда-нибудь все должно меняться, так уж устроена жизнь. Если бы люди истово-безоговорочно продолжали бы свои династии, то на планете сейчас бы жили одни крестьяне, потомки библейского патриарха Ноя, с которого началась благословенная послепотопная жизнь…