Текст книги "Путь к Жизни для всех, кому даровано родиться человеком"

Беседы на радио «Родонеж»

Русь Святая, храни веру православную, в ней же тебе утверждение
День Всех святых, в земле Российской просиявших (23.06.2014)

С протоиереем Андреем Ткачевым беседует директор радио «Радонеж» Евгений Никифоров. Вместе они поговорят о дне Всех святых, в земле Российской просиявших, также отец Андрей ответит на вопросы радиослушателей.

– День Всех святых, в земле Российской просиявших, – праздник большой, яркий. Он удивительным образом связан с самым трагическим для нас событием в истории XX века – началом Мировой войны. Хотя здесь интересно не это совпадение, тем более что совпадений не бывает, они происходят промыслительным образом. А вот почему возникла необходимость праздновать память всех святых вместе?

– Я думаю, ближайший ответ в том, что есть множество живых, драгоценных, но вместе с тем утаившихся и неизвестных святых, что их больше, чем мы знаем. Это похоже на айсберг, у которого видна только верхушка. Уже это могло родить почитание всех святых.

Долгое время народ и Церковь были совершенно неразделимы. Это сегодня вера превратилась в личное дело: хочешь – верь, хочешь – не верь, а вообще вера несет в себе коды осмысления жизни, а народ – это носитель какого-то сложившегося мировоззрения, которое ярче всего проявляется в вере. Очевидно, какие-то идеалы заложены в праздничном ряду, и там, где есть почитание святости, там есть и стремление к подражанию. Дав такое обильное богатство, такую множественность святых, Русь, таким образом, сформулировала свой идеал жизни.

Закон подражания – один из главных законов жизни. Люди, подражая, и грешат, и спасаются. Все, что мы делаем, мы делаем, подражая кому-то. Люди в молодости подражают кумирам: каким-то телевизионным, спортивным кумирам. «И в хороших вещах, – говорит апостол Павел, – подражайте мне, как я Христу» (см. 1 Кор. 11: 1). Очевидно, что все святые, в земле Российской просиявшие, – это икона Духа Святого, как говорил Лосский.

Важно не то, что народ думает о себе. Важно, что Бог думает о народе в вечности и к чему его приготавливает.

Ведь Дух Святой не явил Своего Лица. Сын воплотился и явил Свой Лик, а Отец Лица Своего не явил. Бога же никто нигде не видел. В виде огня и в виде голубя Он сходил на Господа и апостолов, но лика Своего не явил. И тут Лосский дает такую догадку, что лик Духа Святого, явленный в истории, – это соборная икона «Всех святых».

На Русской земле Дух Святой имел возможность явить Себя многажды. Собрав всю эту мозаику вместе, получим картину. Вблизи она – просто камешки, а когда отойдешь – вот она, видна! Это некое завершение исторического пути, некая явленность Промысла Божия в народе.

Владимир Соловьев, Царство ему Небесное и вечная память, считал, что важно не то, что народ думает о себе. Важно, что Бог думает о народе в вечности и к чему его приготавливает. Бог много думал о русском народе. И русский народ это чувствовал. И ответ на эти Божии мысли о народе – соборная икона «Всех святых, в земле Российской просиявших».

– В чем особенность русской святости?

– У стран, которые до нас приняли крещение, есть, говоря современным языком, свой бэкграунд. Греки были богатые до христианства. Христос принес им спасение, освобождение. Семя истины было посеяно в эту землю, но перепахана она была еще до Христа. Поэтому святых отцов вырастало на греческой земле больше, чем где бы то ни было. Философия вспахала эту землю, Христос засеял – и вырос Василий Великий.

То же самое было и у египтян. Монашество родилось в Египте не на пустом месте. Они о смерти думали больше, чем о жизни, еще до Христа. Они думали о смерти как о вечном доме. Они к этому готовились, они что-то делали, чтили своих ложных богов. Потом, когда они узнали Истинного Бога, они сделали свою землю родиной монашества. У Египта, Греции, Рима, создавших мощнейшую юридическую систему, которой мы пользуемся до сегодняшнего дня и не можем от нее отказаться, у них был свой бэкграунд.

У нас ничего этого не было. Мы были если не на деревьях, то под тенью их. С христианством мы получили все сразу: римское законодательство, великолепную архитектуру, чудесную икону, столбовое знаменное пение… все мы получили вместе, в одном пакете. Таких народов вообще мало.

Кроме того, очень интересно, как приходили к христианству жители Римской империи. Они приходили по одному. Массовых обращений, таких целонародных обращений, не было. Люди приходили под влиянием крови свидетелей, под влиянием крови мучеников, под влиянием благодатных вдохновений от Господа. Постепенно они в катакомбном состоянии набирали силы, а потом, когда вышли наружу, оказалось, что они победили мир. Они постепенно наращивали свою силу. Италия не крестилась в один день в водах Тибра. И Греция в один день в Коринфском заливе не крестилась.

А мы крестились в один день, разом, махом, без бэкграунда, то есть без истории. Это совершенно уникально. А ведь есть люди, которые всю жизнь проживают в упертом отвержении Бога, умирают некрещеными и слышать ничего не хотят. И народы такие есть, которые совершенно закрыты для проповеди Евангелия.

Многие историки, философы говорят, что Индия особенная. Слова о том, что Бог воплотился, для них ничего не значат, потому что у них боги воплощаются каждый день. На любое христианское слово у них есть тысячи индусских отговорок. Аскетизмом их не удивишь, потому что у них аскеты сидят на каждом углу.

Есть народы, закрытые для Бога, есть люди, закрытые для Бога. Русским вот так сказал князь – и они пошли и крестились всем скопом. Но если бы в них не было ничего, за что можно было бы зацепиться Духу Божиему, христианство умерло бы, как некое княжеское новшество, в течение одного поколения.

А вместо этого уже в первом поколении христиан возникает Киево-Печерская Лавра. В ней начинаются подвиги, о которых мы читаем в IV–V веках. То есть воскресают образы Палестины, Сирии, Фиваиды. А русские вообще никаким боком к этому не были причастны. Вдруг Бог творит из этого нового дикого народа христиан-подвижников. Из северного народа, не южного! У нас зимой нужны валенки и дрова для печки. Это не Сирия, где отшельнику можно всю жизнь ходить босиком. В этом северном народе начинается такой аскетизм, о котором только в книгах писали.

Мы крестились в один день, разом, махом, …без истории. Это совершенно уникально.

Поэтому, конечно же, это удивительный факт – Крещение Руси, укрепление Руси в Православии и потом рождение ею из своих необразованных недр массы святых. Будем так говорить, потому что это факт – долгие столетия необразованность была бичом нашего народа. У нас только советская власть победила проблему неграмотности. Из глубины своего простого, необразованного нутра, внутреннего мира, Русь сумела произвести на свет Божий массу святых.

Греки отказывались верить, что в XIV веке в холодных дебрях, где-то в Тмутаракани, появились святые, что где-то там живет какой-то Сергий. Они говорили: «Какой Сергий, какой святой?! О чем вы думаете? Уже конец света скоро, он будет со дня на день. Какие тут святые в какой-то Руси?!»

Зато потом, когда они узнали преподобного Сергия Радонежского, греческие патриархи лично писали ему письма. Это известный факт, что два Константинопольских патриарха обращались к преподобному Сергию в письмах. Они увидели в нем святость, и, видимо, их планы о конце света несколько потеснились, исторические планы в их сознании расширили свои горизонты. Вот какова Русь – она расширяет исторические горизонты!

Я родился во Львове. Нам трудно сегодня в это поверить, но в XIX веке восточнославянский народ, проживающий там, называли русинами. А слово «украинец» появилось сравнительно недавно. Называть себя украинцами люди стали полтора-два столетия назад, не больше. Природным словом было «русины»: «галицкие русины», «карпатские русины», «прикарпатские русины». Они себя осознавали русскими людьми. И веру свою берегли с максимальной тщательностью. Хотя уже находились под Римским папой, но берегли. И церковнославянский язык, и православные обряды, и церемонии берегли.

Греки отказывались верить, что в XIV веке в холодных дебрях, где-то в Тмутаракани, появились святые… Зато потом, когда они узнали преподобного Сергия Радонежского, греческие патриархи лично писали ему письма.

Там сохранились обряды, которые у нас, в Большой России, уничтожены еще при Никоне как старообрядчество, а там это сохранилось. Например, на водосвятие освящают воду Духом Святым и огнем. Это еще древний старообрядческий обычай. Они были очень бережны в отношении церковной жизни и всего-всего, но это поколение благочестивых грекокатоликов уже исчезло, его уже нет.

Безусловно, корень всего – это уния. Весело жилось, согласно Шевченко, хотя он тоже далек от идеала. Кстати, униаты запрещали его читать. Во Львове был запрет на чтение Шевченко, исходящий от униатских митрополитов, поскольку, по их словам, Шевченко – безбожник.

– А Шевченко действительно безбожник или это полемическое утверждение?

– Не совсем полемическое утверждение. На самом деле все проблемы Украины каким-то образом высвечены и заострены личностью Тараса Григорьевича Шевченко. У него отношения с Господом Богом очень нехорошие.

Начинал он хорошо – читал Псалтирь, Апостол, делал поэтические переводы Псалтири, как это было заложено в русской поэтической традиции еще от Державина, Ломоносова. А закончил он очень плохо.

В любом его сборнике или антологии – чем ближе к последней странице, тем воздух безбожия ставится все более густым. «Будем, брате, с багряниц онучи драти, люльки с кадил закуряти, явленными… (чудотворными иконами) печь топити, а кропилом будем, брате, нову хату выметати». Он был радикально безбожен к своему последнему периоду жизни. В стихах, по крайней мере.

На самом деле все проблемы Украины каким-то образом высвечены и заострены личностью Тараса Григорьевича Шевченко. У него отношения с Господом Богом очень нехорошие.

– Отчего это?

– Это, видимо, от неудовлетворенности жизнью. Одиночество, как бы некая дистанционная никому ненужность, а вместе с этим воспетость, превознесенность. Вообще его любили, он был обласкан, зацацкан, занянькан богатыми женщинами из дворянского сословия. Но он так и не сумел жениться, хотя многие почли бы это за счастье. Он был избыточно талантлив, но ужасно неуживчив. Он не имел, как мне кажется, элементарной благодарности к людям, потому что он плевал в ту руку, из которой только что брал хлеб. Он умел едко и колко посмеяться над теми, кто сделал ему добро. Его выкупили из рабства, но он мог посмеяться над теми, кто это сделал.

Если народ чувствует себя униженным, оскорбленным, то всегда находится какой-то народный вождь или трибун, который начинает призывать всех к крови.

Как сказал Евтушенко, поэт у нас в России больше, чем поэт. И действительно, в русской традиции поэзия существует в рамках пушкинских слов: «И чувства добрые я лирой пробуждал». Но у Шевченко нет ничего подобного. Там на каждом шагу льется кровь. В «Заповите», своем самом известном стихотворении, которое все учат в школе, он пишет, что льется кровь в горячее синее море и что злой вражеской кровью землю окропите. Ну а что вырастет на земле, которая окроплена злой вражеской кровью? Эти постоянные призывы к кровожадности в перспективе очень дорого даются.

Если народ чувствует себя униженным, оскорбленным, то всегда находится какой-то народный вождь или трибун, который вот так развязывает варежку и начинает призывать всех к крови. Он-то умрет, еще не дождавшись крови. Он ляжет себе под камушек могильный – и все. А его злые слова начнут действовать спустя некоторое время. Люди начнут реально кропить землю кровью, она польется в синее море… Только вот ни рыба в этом море уже не будет водиться, ни земля ничего не родит. Собственно, сегодня мы это и видим.

Конечно, уния – очень болезненная травма в русской истории Западного края. Это папа, это Речь Посполитая, это убежденность в том, что если ты не католик, то не спасешься. Это желание не мытьем, так катаньем привести упертую Русь в спасающее лоно Католической Церкви. Отсюда казачество как реакция сопротивления. Отсюда распад Польши и раздел Украины на Правобережную и Левобережную. Отсюда вся эта возня, все идет оттуда. Всем образованным людям надо пристально всмотреться в этот генезис.

– Но уния – это, как они говорят, ничего особенного. Мол, вся одежда и обряды остаются православными. Подумаешь, папу признаем! Все равно мы его не особо слушаем. Вот как получается, что вроде и папа им не глава, и в какой-то степени осталась близость к православному обряду, и вместе с тем это иная духовность.

– Мы видим, насколько важны слова, насколько одна запятая или одна буква может все изменить. Я часто пользуюсь такой аналогией. Если строится мост, то прежде чем начали забивать сваи, до приезда разной техники, до залития бетона, до сварки конструкций, до всего этого в тиши кабинета худосочные очкарики пишут и считают, совершают расчеты. Если они ошибутся в расчетах, в инженерном плане, то никакими бетонами и железобетонами уже не исправишь эту техническую ошибку, мост рухнет. Сначала нужно, чтобы буквочки и циферки стали правильными, чтобы не было лишнего нолика, а запятая стояла бы на своем месте.

Так же и с догматами, и с мыслями, и с идеологией государства. Если в идеологии ошибка, ее ничем не спасешь – ни деньгами, ни кровью, ни технологиями, ни инвестициями. Если в вере обнаружилась хромота, то она отразится трагедией в жизни конкретного человека или носителя этой идеологии или веры.

Если в идеологии ошибка, ее ничем не спасешь – ни деньгами, ни кровью, ни технологиями, ни инвестициями.

– Высшая украинская власть позволяет себе публично высказываться ненормативной лексикой в адрес православного вероисповедания российского президента. А теперь она еще и утверждает, что во всем виноват православный фундаментализм. Это же не просто слова, это своеобразное открытие всех карт, показывающее, как они относятся к нашей вере. Пусть это эмоциональные высказывания, но за ними проглядывает вполне понятное настроение.

– Русский человек традиционно любит своего брата, живущего в разных частях земли, в том числе и западней Днепра, и по Днепру, и вокруг Днепра. Традиционно люди хорошо относятся друг к другу. Они понимают, что есть власти, что есть условности и ограниченности земного бытия, но в целом они братья. И они даже не представляют себе, какой градус ненависти существует на другом конце зрительного зала. Люди вообще не представляют себе, какая это ненависть, насколько она ядовита и сильна, как она жаждет выплеснуться. Здешнему человеку это просто в голову не приходит. Я сам не понимаю этого. Отказываюсь понимать!

– Два миллиона русских беженцев прибыли во Францию. И Франция всех их приняла. Не своих собратьев, а русских приняла. И вот наши потомки иммиграции сами восторгаются этим и благодарят французов за этот шаг. Как перед этим их приняли сербы.

– Да, сербы приняли прекрасно, совершенно верно. Они совершили дело великого человеколюбия.

Куда же, куда же еще бежать русскому человеку, когда в него стреляют на его собственной земле, как не в единоверную, единокровную, единоязычную, единокультурную землю, которая находится у него под боком?! Вы себе даже не представляете, какое благо со временем вы получите от этого умножения русской крови на русской территории. Ведь это исторический промысел, когда с болью, с кровью, с криком, с детьми в охапку люди приходят на эту новую для себя землю, которая тоже Родина! Это одна и та же Родина – одна большая, а другая малая.

Это же прибегают не наркоманы, не певички-артистки, не торговцы оружием или пьяницы, прибегают обычные люди, которые будут работать. Это носители хорошего генного кода. Приходят наши люди, которые будут трудиться, будут строить, рисовать, пахать и сеять. Дети будут учиться, поступать в вузы, из них будут выходить инженеры и космонавты. От тех, которые придут, будут рождаться новые дети, русская кровь умножится и увеличится. Придут православные люди, которые будут молиться Богу на своей и нашей – общей нашей – земле. Потому что земля у нас во временном пользовании. Она не ваша и не моя, а мы ее, ибо мы в нее ляжем, а ее с собой не заберем. Поэтому следует спасать обреченных на смерть. Я когда-то говорил даже более радикально. У нас с Кавказа приезжает много людей, очень много. Без всякого расизма, национализма, просто как факт – много. Хорошо это или плохо, пусть каждый скажет сам. Из Средней Азии приезжает много или мало? Много! Пусть русские приезжают.

Придут православные люди, которые будут молиться Богу на своей и нашей – общей нашей – земле. Потому что земля у нас во временном пользовании. Она не ваша и не моя, а мы ее, ибо мы в нее ляжем, а ее с собой не заберем. Поэтому следует спасать обреченных на смерть.

Война в Сирии и сейчас еще не закончилась, хотя несколько притихла. Сирийцы же православные. Я позволил себе высказать такое мнение: принимайте их в России, размещайте на огромных территориях, которые не заселены.

– А вы знаете, кто их принял?

– Кто?

– Грузины, представляете!

– Молодцы!

– Представляете, какие молодцы! Вот крохотная православная Грузия приняла этих беженцев. И эфиопов тоже они приняли.

– Представляете, к нам массово приезжают кавказцы, мусульмане. А тут бы к нам приехали православные арабы. Сколько бы они принесли в себе и с собой! Это было бы великолепно! Вообще спасение человека от смерти и принятие его у себя – это принятие Христа. То есть «Я был бездомный, и вы ввели Меня в дом». Возьмите 18 тысяч беженцев. Христос 18 тысяч раз уже пришел на Русскую землю за эти несколько недель, потому что столько беженцев у нас по официальной статистике. То есть русские люди приняли Христа 18 тысяч раз за последние несколько недель. Представляете, сколько миллионов благословений прольется на землю, на вашу пенсию, на вашу социальную помощь после этого! Только отнеситесь к этому по-христиански.

Спасение человека от смерти и принятие его у себя – это принятие Христа. То есть «Я был бездомный, и вы ввели Меня в дом».

Вернемся к нашим русским святым. Они не оскудевают, текут, как река, и полноводность ее не уменьшается. Церковь доказывает свое происхождение от Христа, свою генетическую связь с Ним, бытийное жизненное отношение со Христом именно святыми. Когда мы хотим узнать что-либо о музыке, мы не идем слушать балалайку или барабан в трактир. Мы находим и выбираем что-то отмеченное печатью гениальности, слушаем Баха или Моцарта. То же самое происходит и с драматургическим искусством или живописью. Так вот Церковь на святых проявляет себя. И если какой-то эпохой пресекается рождение святых, если Церковь не рождает святых в течение нескольких поколений, есть большие сомнения: а во что она вообще верит? Это если речь о какой-то Поместной Церкви.

Святость многообразна: есть бессребреники, есть преподобные, есть юродивые. Каждая эпоха рождает свою святость. Когда все кругом вроде бы верующие, появляются юродивые, которые обличают поверхностную веру, заключающуюся только в обрядах. Когда, как говорил Конфуций, начинают гнать веру, то появляются верующие. С переднего края вдруг уходят люди, которые должны были ее хранить, а с задних рядов выходят те, которые начинают умирать за нее. Появляются мученики и исповедники. В мирное же время появляются богословы и святители, которые врачуют раны общества словом, на котором запечатлено помазание Духа.

Вот если всего этого нет, то тогда есть сомнения в апостольской преемственности, апостольской традиции, в благодатности Церкви. А благодатность Церкви – это совершенно конкретная вещь. Это не теоретическая вещь, о которой богословы спорят или не спорят. Вот мы говорим: «раскол без благодати». Как проверить? Подождите еще пару или десяток лет – и увидите, каких «святых» рождает раскол. Как там широко и ясно представлен типаж и где там праведность. Святость, благодатность Церкви – это совершенно конкретная вещь, которая на святых ясно видна.

Эпоху нужно узнавать по святым. В одном святом человеке познается целая эпоха, в которую он жил, все ее болезни и преодоления этих болезней. Святые – это ярко раскрытые личности. Большинство людей в этой жизни не раскрыты как личности. Иоанн Кронштадтский говорил, что люди рождаются дважды: сначала как яйцо, а потом как цыпленок. То есть курица рождает яйцо, кудахчет, болеет родами, а потом она должна его высидеть, иначе яйцо съедят.

Человек сначала рождается по факту, как некое существо. Человек – двуногое говорящее существо, красивое, интересное, таинственное, загадочное. Однако ему нужно раскрыться, ему нужно родиться в вечность, ему нужно реализовать свой потенциал. Человеку нужно явить из себя то, что о нем задумал Бог.

Эпоху нужно узнавать по святым. В одном святом человеке познается целая эпоха, в которую он жил, все ее болезни и преодоления этих болезней.

И вот святые – это люди, раскрывшие в себе внутреннее богатство. Человек очень драгоценное существо, чрезвычайно драгоценное. Один простой человек – вы, я, любой ходящий по улице – это драгоценность, но нераскрытая. Ходят рядом с нами Менделеев, Моцарт, Гагарин, Серафим Саровский, Мария Египетская до покаяния. Ходят совершенно удивительные люди, которые на самом деле Васька, Петька, Машка… И святые призывают нас, чтобы мы нашли себя и реализовались. Польза от реализации сияет вовеки. То есть не просто согрели того, кто находится рядом, а сегодня греют и греть не перестанут. Вот это неиссякающий поток святости, как неперестающий призыв к живущим: найдите Господа, и в Господе себя найдете!