Текст книги "Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны"

Этот опыт имел своё продолжение. Во время проведения войсками Волховского и Ленинградского фронтов в январе 1943 года операции «Искра», в ходе которой была прорвана блокада Ленинграда и освобождён город Шлиссельбург, для участия в наступательных боях был специально сформирован отдельный батальон снайперов, костяк которого составляли снайперы 13‑го мотострелкового полка войск НКВД СССР. Они находились в составе боевых порядков 102‑й отдельной стрелковой бригады и 213‑го стрелкового полка 56‑й стрелковой дивизии, а также 123‑й стрелковой дивизии, которая совместно со 152‑й танковой бригадой вела упорные бои с немцами в северо-западной части торфоразработок. Снайперы были посажены на танки Т-34 и успешно штурмовали оборону противника, уничтожая в окопах командный состав немцев, пулемётные и артиллерийские расчёты и живую силу противника.

2 августа 1942 года 21‑я мотострелковая дивизия внутренних войск НКВД СССР была преобразована в 109‑ю стрелковую дивизию, которой полковник Папченко командовал до 5 августа. Как указывает он сам, «после июльско-августовской не удачной операции под Урицком 1942 г. был освобождён с должности командира 21 сд войск НКВД и назначен командиром 56‑й Отдельной бригады морской пехоты. Формировалась 56‑я бригада из личного состава Балтфлота в г. Кронштадте». Бригада вошла в состав Приморской оперативной группы (ПОГ) и заняла оборону на побережье Финского залива от Ломоносово до Керново. В феврале 1943 года бригада была передана в состав 55‑й армии, где участвовала в Красноборской операции, наступая через Неву в направлении Мги и Тосно. Советским войскам на этом участке фронта противостояли части 250‑й испанской «Голубой» дивизии общей численностью около 4500 солдат и офицеров при 24 орудиях и 4‑я полицейская дивизия СС.

За первые два дня наступления части 55‑й армии сумели продвинуться вперёд на пять километров. Для развития успеха в бой была брошена подвижная группа в составе 35‑й лыжной и 122‑й танковой бригад под общим командованием генерал-майора И.М. Любимцева. Однако части испанской «Голубой» дивизии, несмотря на большие потери, сумели закрепиться южнее Красного Бора и по берегу реки Ижоры и, оказывая ожесточённое сопротивление, продержаться до подхода подкреплений. Для поддержки наступления 56‑я бригада под командованием полковника Папченко форсировала по льду Неву в районе Ивановского и захватила плацдарм, но другие советские соединения не сумели вовремя поддержать этот успех. После нескольких дней ожесточённых боёв личный состав 56‑й бригады погиб почти полностью. Оставшиеся в живых были вынуждены оставить плацдарм.

Ещё более скромных успехов добилась 54‑я армия Волховского фронта, соединившись с которой 55‑я армия должна была замкнуть кольцо окружения вокруг мгинско-синявинской группировки противника. 27 февраля наступление было прекращено. Потери советских войск составили более 150 тыс. человек. Несмотря на очевидный провал наступления, командующий Ленинградским фронтом генерал-полковник Леонид Александрович Говоров в своём докладе Верховному Главнокомандующему от 1 апреля отметил положительный результат боевых действий – «предупреждение готовящегося удара противника на колпинском направлении». При этом возможность немецкого наступления на этом направлении была более чем сомнительной.

Представитель Ставки Верховного Главнокомандования на Волховском фронте Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, координировавший наступательные действия двух фронтов, в своём докладе Сталину от 1 апреля был более категоричен в оценке результатов операции, считая, что «оба фронта поставленной перед ними задачи не выполнили» и понесли большие потери вследствие того, что недостаточно хорошо подготовились к операции.

19 апреля 1943 года на базе 56‑й, 102‑й и 138‑й отдельных стрелковых бригад была сформирована 124‑я стрелковая дивизия. Командиром дивизии 22 апреля был назначен полковник Фёдор Фёдорович Шишов, начальник штаба 123‑й отдельной стрелковой бригады, которая в составе 67‑й армии участвовала в операции «Искра» по прорыву блокады Ленинграда. Именно под командованием Шишова бойцы 1‑го батальона бригады 18 января 1943 года в 9.30 первыми на Ленинградском фронте соединились с бойцами 372‑й стрелковой дивизии Волховского фронта на восточной окраине Рабочего поселка № 1.

Начальником политотдела 102‑й отдельной стрелковой бригады был Фёдор Константинович Мортин, 1918 года рождения, из крестьян Нижегородской губернии, который с октября 1954 по 1958 год был заместителем начальника ПГУ (внешняя разведка) КГБ при СМ СССР, 14 января 1956 года в 37 лет получил звание генерал-майора, с 1958 до 1971 года был первым заместителем начальника, с 15 июля 1971 до 13 ноября 1974 года – начальником ПГУ КГБ при СМ СССР. В 1975–1982 годах генерал-лейтенант Мортин являлся старшим консультантом Группы консультантов при Председателе КГБ СССР Юрии Владимировиче Андропове.

124‑я дивизия дислоцировалась в районе Морье на Ладоге, где до войны служил Папченко, поэтому он был назначен заместителем командира дивизии. «Готовили личный состав к наступательным действиям в лесисто-болотистой местности, – пишет он. – Дважды на тактических занятиях присутствовал командующий Ленинградским фронтом генерал-полковник тов. Говоров, который особое внимание уделял организации взаимодействия во всех звеньях в ходе наступления и особо обращал наше внимание, чтобы противотанковые пушки не отставали от боевых порядков пехоты».

Полковник Шишов с 15 июля 1943 года по 10 января 1944 года проходил обучение в Высшей военной академии им. К.Е. Ворошилова, а командиром 124‑й дивизии был назначен полковник Папченко. 8 мая 1944 года Шишов вступил в командование 97‑й стрелковой дивизией, части которой принимали участие в Витебско-Оршанской наступательной операции и освобождении города Витебск, за что она получила наименование «Витебская». В ходе Каунасской наступательной операции полковник Шишов 3 августа 1944 года подорвался на противотанковой мине и 5 августа скончался от полученных ран

124‑я дивизия под командованием полковника Папченко в течение 1943 года вела бои на стыке со 2‑й ударной армией, в том числе на Синявинских высотах. В ноябре дивизия занимала полосу обороны с границей справа река Нева, слева – 6‑й Рабочий посёлок. В январе в составе 67‑й армии дивизия перешла в общее наступление и 21 января заняла железнодорожную станцию Мга. Развивая наступление, она заняла посёлки Ульчновка, Саблино, Тосно и Лисино-Корпус.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 010 от 22 января 1944 года (на основании приказа ВГК № 62 от 21 января 1944 года) дивизии было присвоено почётное наименование «Мгинская».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1944 года дивизия была награждена орденом Красного Знамени:

 
Лети наша песня в просторах широких
Над пламенем грозной войны.
Расскажешь народу, как в битвах жестоких
С фашизмом сражалися мы.
За город Ленина, за дело правое,
За наш народ, за наш народ!
В боях рождённая, Краснознамённая,
Мгинская дивизия, вперёд!
Так вспомним же, братцы, под Колпиным схватку,
Горячий Синявинский бой,
Как шли моряки-пехотинцы в атаку
Сквозь дым над застывшей Невой.
За город Ленина, за дело правое,
За наш народ, за наш народ!
В боях рождённая, Краснознамённая,
Мгинская дивизия, вперёд!
Салют нам послала родная столица,
«Спасибо!» – сказал нам народ.
На знамени нашем написано «мгинцы»,
Девиз наш солдатский: «Вперёд!»
За город Ленина, за дело правое,
За наш народ, за наш народ!
В боях рождённая, Краснознамённая,
Мгинская дивизия, вперёд!
 

В конце февраля 1944 года дивизия совершила марш из Ленинграда в район Кингисеппа. На марше поступил приказ командующего фронтом следовать маршем до Сланцев и поступить в распоряжение командующего 2‑й ударной армией. В последних числах февраля дивизия была передана в состав 59‑й армии. В марте дивизия была введена в бой на плацдарме юго-западнее Нарвы, где вела тяжёлые наступательные бои. «Местность на плацдарме исключительно тяжёлая: лесистая, бездорожная с незамерзающими болотами, – пишет Михаил Данилович. – В условиях той местности невозможно было использовать орудия прямой наводки, вести огонь станковых пулемётов и вообще вести наблюдение. Подобной местности я нигде больше не встречал. Тяжёлой была местность для наступления на Синявинских болотах, но там на плацдарме местность значительно тяжелее. Потери были самые тяжёлые, за 45 суток боёв на плацдарме в дивизии было потеряно два штаба полка от тяжёлых снарядов, потерян начсандив и много-много других боевых товарищей». Пополнение дивизия получала за счёт бывших партизан Ленинградской и Псковской областей.

2 июля 1944 года было получено распоряжение штаба фронта форсированным маршем сосредоточиться в Усть-Луге, автотранспорт и артиллерию на автотяге направить своим ходом через Ленинград на Карельский перешеек к бухте Оллахти для участия в десантной операции по овладению островами Выборгского залива в составе 59‑й армии. На начало операции в дивизии было 5000 бойцов. Личный состав дивизии на судах Балтийского флота в ночь с 3 на 4 июля был переброшен в бухту Оллахти и далее своим ходом сосредоточился на острове Уран-Сари. 5 июля десант отплыл от Транзунда на судах 260‑й бригады морской пехоты. Ключевое положение в заливе занимал остров Тейкар-Сари, на котором находились 600 финских солдат. При подходе к острову друг за другом подорвались два бронекатера. Все десантники, находившиеся на них, погибли вместе с командирами. Только несколько катеров под сильным огнём противника смогли дойти до острова и высадить десант. «Надо со всей категоричностью сказать, – пишет Папченко, – что 124 сд понятия не имела о десантировании, близко не была у воды. Наш личный состав представлял себе картину боя примерно так, вот нас на судах доставят к острову, высадят а после пойдём в бой. Бойцы и командиры искушенные десантированием боялись больше всего боя на воде. Как только высадились с кораблей Балтфлота в бухте Оллахти, командарм-59 генерал-лейтенант тов. Коровников приказал выделить один полк в его распоряжение, который пойдёт на судах на остров Тейкар-Сари. Задачу полку ставил лично командарм-59. Прошёл день, связи с островом нет, что делается на острове никто ничего не знает. И вот около 16 часов 6.7.44 г. вызывает командарм-59 и говорит, что делается на острове не известно; приказываю лично Вам тов. Папченко с группой разведчиков выехать на остров и разобраться, что там делается. Вышел на двух лёгких катерах, со мной два радиста и 7‑мь человек разведчиков. Подойдя на 3–4 километра к острову, наблюдаю: бойцы все в воде укрываются за камнями и у всех головы повязаны белыми повязками. Финны ведут методический артминогонь по береговой кромке и воде где укрываются бойцы за камнями. Впечатление складывалось такое, что все наши бойцы сброшены в воду. Решил выскочить с катером на берег, где наши бойцы занимают береговую кромку. Удачно высадился и попал на КП командира батальона 406 сп. На КП стояла пушка 76 мм и один 82 мм миномёт, расчётов не было. Организовав расчёты к пушке и миномёту, собрал около 20 чел. разных специальностей бойцов, мои разведчики были поставлены командирами групп и после пяти выстрелов из пушки прямой наводкой по дому в котором засели финны атаковал и занял дом. В доме захватили несколько финнов в их числе был один офицер. Организовал расширение плацдарма, вывел всех людей из воды, нашёл четыре наших танка у берега и всем собранным составом людей пошёл в атаку. Финны не выдержали нашего натиска стали отходить. Наш порыв был настолько стремителен и дерзок, что мы без остановки выгнали финнов на косу и расстреляли бегущих по косе около 440 человек, захватили несколько лёгких катеров и сходу овладели смежным островом. Успех был омрачён и некоторыми неприятностями: первое – моя радиостанция была повреждена при высадке и второе – наша штурмовая авиация сработала по своим боевым порядкам и многие бойцы и командиры погибли от своей авиации. За десантный бой на островах многие солдаты, сержанты и офицеры 124 сд были награждены высокими правительственными наградами. Командир дивизии был представлен к присвоению звания Героя, но получилось так, что все получили, кроме командира дивизии. В жизни бывает всякое. Лично я удовлетворён тем, что дивизия в боях на островах показала высокое боевое мастерство, отвагу и героизм. После боёв за острова мне было присвоено звание генерала». К 10 июля операция закончилась, и дивизия была отведена под Выборг.

В сентябре 124‑я стрелковая дивизия была включена в состав 94‑го стрелкового корпуса, который 5 декабря 1944 года был передан 39‑й армии. В ходе Восточно-Прусской операции корпус наступал в составе главной группировки на главном направлении. Перед дивизией была поставлена задача занять позиции в третьем эшелоне корпуса и, продвигаясь за 221‑й и 358‑й стрелковыми дивизиями, быть в готовности к развёртыванию из-за правого фланга корпуса для развития успеха в общем направлении на Тильзит. На заключительном этапе боевых действий дивизия наступала северо-западнее Кёнигсберга, отсекая Земландскую группировку немецких войск, и закончила боевые действия на побережье Балтийского моря.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецкими захватчиками, за прорыв обороны немцев в Восточной Пруссии и проявленные при этом доблесть и мужество 124‑я стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова II степени.

В мае 1945 года войска 39‑й армии были погружены в эшелоны и отправлены на восток. В июне 124‑я дивизия прибыла в Монголию, совершила марш и вышла к границе с Манчжурией. В ходе Хингано-Мукденской операции, которая проводилась с 9 августа по 2 сентября 1945 года войсками Забайкальского фронта с целью разгрома Квантунской армии в западной Маньчжурии, 124‑я дивизия наступала на одном из самых тяжёлых направлений – Халунь-Аршанском. Сломив упорное сопротивление противника, дивизия форсировала реку Халхин-Гол и перешла к преследованию врага. На третий день операции дивизия овладела городом Халунь-Аршан и с боями преодолела горный хребет Большой Хинган. К моменту капитуляции Квантунской армии дивизия продвинулась на 500 км вглубь Маньчжурии.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 0162 от 20 сентября 1945 года за отличия в боях против японских войск на Дальнем Востоке при прорыве Маньчжуро-Чжалайнорского и Халун-Артшанского укреплённых районов, форсировании горного хребта Большой Хинган, овладении городами: Чанчунь, Мукден, Цицикар, Жэхэ, Дайрэн, Порт-Артур 124‑й стрелковой дивизии было присвоено почётное наименование «Хинганская».

В декабре 1945 года 124‑я дивизия была расформирована. Знамя дивизии было передано в Москву.

Генерал-майор Михаил Данилович Папченко в сентябре 1945 года был направлен на учёбу на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова, после окончания которых в марте 1947 года он был назначен на должность командира 8‑й гвардейской стрелковой дивизии им. генерала И.В. Панфилова в Ленинградский военный округ, а в июле 1949 года – на должность командира 12‑го горно-стрелкового корпуса в Северо-Кавказский военный округ.

В октябре 1950 года Папченко был направлен в распоряжении 10‑го отдела 2‑го Главного управления Генштаба Советской армии, откуда был направлен в длительную служебную командировку за рубеж, где пробыл до июля 1953 года. После возвращения длительное время находился в Главном военном госпитале в Москве. В конце ноября 1953 года Михаил Данилович по состоянию здоровья вышел в запас и по рекомендации госпиталя в качестве места жительства выбрал Киев.

Заслуженный работник НКВД генерал-майор Михаил Данилович Папченко награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, тремя орденами Суворова II степени, орденом Красной Звезды, медалями «ХХ лет РККА», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За победу над Японией» и другими.

«В заключение мне хочется сказать, – пишет Михаил Данилович, – что моя биография ничем не отличается от биографий сотен и тысяч других людей моего поколения. И я из деревни, и я учился в сельской школе, трудился в поте лица с детского возраста, видел и испытал гнёт помещика, видел урядника, стражника, попа, видел их издевательства. Жил и видел ход революции в феврале 1917 г., видел и ощутил реально итоги Социалистической революции в октябре 1917 г., мы получили помещичью землю и стали работать на себя. Ушёл в РККА, прошёл большой длинный трудный путь от солдата 46‑го стрелк. полка на Зап. фронте, прошёл годы становления нашей армии, её развития и совершенствования, прошёл всю Великую Отечественную войну, стал генералом нашей советской армии. Путь от солдата до генерала не лёгкий и очень длинный. И я, как и многие мои боевые товарищи, не без гордости вспоминают о том, что нам выпала великая честь вложить в дело разгрома фашистских полчищ долю своего ратного труда. Мне хочется сказать, какое глубокое чувство благодарности сохранилось в душе моей, ко всем верившим мне дорогим солдатам, сержантам и офицерам. По зову партии они шли в бой за Родину на смерть, увечья, страдания. Они верили приказу и шли не останавливаясь ни перед чем и побеждали. Вечная им слава!»

Зов Вальгаллы

 
И сколько б ты ни жил, в какой бы ни был силе,
И кто бы ни склонял тебя на все лады,
И сколько б ни вело следов к твоей могиле —
Дождь смоет все следы, дождь смоет все следы…
 

Вадим Егоров

Русский город Николаев, крупнейший центр судостроения на Чёрном море, был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками 16 августа 1941 года. На следующий день внимание немецких офицеров внезапно привлекла музыка Вагнера, доносившаяся из окон одного из больших особняков города. Войдя в дом, гостеприимно распахнувший свои двери, они не могли и предположить, что теплое радушие хозяев, изъяснявшихся на хорошем немецком языке, для многих из них обернётся холодным ветерком из Вальгаллы…

В последний день лета 2017 года я ехал вместе с полковником Александром Андреевичем Полуешкиным в город Сельцо Брянской области. В центре Сельца служебная машина областного управления ФСБ резко свернула в переулок, круто развернулась в одном из дворов и в следующее мгновение остановилась перед серым кирпичным фасадом школы № 1 имени Героя Советского Союза Виктора Александровича Лягина. Здесь нас уже встречали директор школы Алексей Юрьевич Ивкин и Людмила Андреевна Астахова – участница Великой Отечественной войны, историк, краевед.

«Немцы при отступлении сожгли Сельцо, населения здесь практически не осталось, – рассказала Людмила Андреевна. – И вдруг мне попал список Героев Советского Союза, уроженцев Брянщины, и среди них – фамилия Лягин. Тогда я стала писать письма и выяснила, что подвиг Лягина связан с Украиной, с городом Николаев».

Под руководством Людмилы Андреевны, которой с нами уже, увы, нет, в школе был открыт музей Лягина. Его экспозиция начинается у стенда «Сельцо – родина Лягина». Он родился здесь 31 декабря 1908 года. На следующем стенде представлена его семья – отец Александр Ильич, мать Мария Александровна, сестры Анна, Софья и Екатерина, братья Николай и Александр. Жена Лягина, которую звали Ольга, умерла в Ленинграде в 1935 году. Но у них осталась дочь Татьяна 1930 года рождения – она была здесь в школе на открытии памятника отцу 8 мая 1968 года вместе с сыном Алёшей – внуком чекиста. Сейчас Алексей Викторович Есипов живет в Санкт-Петербурге, мы поддерживаем с ним дружеские отношения. В 1934 году его дед окончил Ленинградский политехнический по специальности инженер-механик, затем работал инженером на Ленинградском станкостроительном заводе.

В 1938 году он был направлен на работу в Управление НКВД по Ленинградской области, а затем переведен в Москву для прохождения службы в центральном аппарате внешней разведки (5‑й отдел Главного управления госбезопасности НКВД СССР). По словам внука, дед был спортсменом, обладал яркой внешностью и еще в детстве с помощью своей мамы, дочери смоленского дворянина Смирнова, выучил немецкий и английский. С июля 1939 по июнь 1941 года Лягин находился в США. Перед выездом туда он женился (скорее всего, по решению руководства) на Зинаиде Мурашко, также сотруднице внешней разведки. В США у них родился сын.

Вернувшись в Москву 15 июня 1941 года, капитан госбезопасности Лягин, к тому времени уже зам. начальника внешней разведки по научно-технической линии, просится на фронт, но получает отказ Лаврентия Павловича Берии с мотивировкой: «Твоя война будет другой». Поскольку в США Лягин, по профессии инженер-судостроитель, занимался американскими программами строительства авианосцев, ему поручают подготовку нелегальной резидентуры на случай оставления Николаева. Однако в последний момент её руководитель отказывается от задания. Тогда Лягин снова идёт к Берия и предлагает на это место себя, мотивируя это тем, что руководитель резидентуры в Николаеве – главном черноморском судостроительном центре – должен иметь инженерную подготовку и разбираться в вопросах судостроения. «Будет очень трудно, – сказал Берия. – Гарантии остаться живым – нет». – «Понимаю», – ответил Лягин. – «Задание получите завтра».

До места Лягин добирался на попутках и пароходом. В кармане у него были документы на имя инженера-судостроителя Виктора Александровича Корнева. В Николаев он прибыл за десять дней до того, как 16 августа 1941 года туда вошли немцы, и остановился на улице Черноморская на квартире у Эмилии Иосифовны Дуккарт.

Ещё с дореволюционных времен в Николаеве жило немало немцев. И хотя сама Дуккарт родилась в России и преподавала в школе немецкий язык, среди её родственников в Германии был даже барон. Вначале Эмилия Иосифовна хотела эвакуироваться вместе с дочерью Магдой Ивановной Дуккарт. Они уже собирали чемоданы – и вдруг её вызвали в НКВД и попросили остаться: «Придет человек и будет жить у вас на квартире. Сделайте так, чтобы ему было комфортно». Она была членом партии и всё поняла.

Вместе с дочерью они переехали в большой особняк, который до революции принадлежал её прадеду. Магда, пианистка и красавица, стала гражданской женой Корнева. А когда в город входили немцы, он попросил открыть окна и приказал Магде играть музыку Вагнера. Это сразу привлекло внимание немецких офицеров, они зашли в дом – где случайно нашлось шампанское. Подняли бокалы за победу германского оружия, за барона. С тех пор в доме Дуккартов, которым немцы вернули всё конфискованное Советами имущество, часто бывали генерал Штром, старший следователь николаевского СД Ганс Ролинг, контр-адмирал Карл фон Бодеккер (Karl Friedrich Georg von Bodecker) – шеф всего германского судостроения в оккупированном Причерноморье. Вскоре Магда начинает работать у Бодеккера переводчицей и способствует тому, чтобы её муж, инженер Корнев, стал его советником. «Корнев – это клад, – говорил фон Бодеккер. – Пусть он не чистокровный немец – но он все-таки немец, у другого народа не может быть такого талантливого представителя… В Николаеве Корнев – самый эрудированный специалист-кораблестроитель»… В итоге благодаря действиям Корнева и его резидентуры германская судостроительная программа на Чёрном море фактически была сорвана. Например, при ремонте железобетонного плавучего дока в гавани Николаева Корневу удалось внести в чертежи такие нюансы, что док через некоторое время плавно опрокинулся и ушел на дно.

Костяк резидентуры составляли выпускники ленинградской школы наружного наблюдения НКВД – девять человек, по национальности все украинцы. Их направили в Николаев в составе разведывательно-диверсионной группы «Маршрутники». 22 ноября 1941 года они нанесли первый крупный удар, взорвав военный склад и автобазу, расположенную в парке имени Петровского. 16 декабря был сожжен немецкий склад с зимним обмундированием – его забросали бутылками с горючей жидкостью.

Заместитель Лягина Александр Сидорчук, у которого семья осталась в Киеве, поселился у местной немки по имени Адель (Галина) Келем, которая его полюбила. С её помощью он устроился кочегаром на Ингульский аэродром. А 10 марта 1942 года город потряс мощный взрыв. Аэродром взлетел на воздух вместе с ангарами и самолётами – сработали магнитные мины замедленного действия. Согласно справке о деятельности «Николаевского центра» от 17 апреля 1946 года в ходе акции было уничтожено 20 самолётов и большое количество топлива. По сообщению Павла Анатольевича Судоплатова, эта операция стоила врагу 24 самолёта. Согласно справке от 4 апреля 1967 года, подготовленной Управлением КГБ при СМ УССР по Николаевской области, в результате взрыва было уничтожено 27 самолётов, 25 авиамоторов, большое количество ГСМ и целый ряд сооружений. После войны жители Николаева установили на месте аэродрома (ныне – парк Победы) памятный камень с надписью: «На этом месте 10 марта 1942 года чекист-разведчик Александр Сидорчук совершил одну из самых значительных диверсий против немецких оккупантов».

После этой операции Сидорчук устроился кочегаром на нефтебазу. 5 ноября 1942 года ему удалось установить мину, однако во время взрыва нефтехранилища отважный чекист погиб. Полиция безопасности и СД (в обиходе просто гестапо) долго допрашивало его жену Адель – но та симулировала помешательство, стала кричать, что Саша, мол, пал за фюрера в бою с напавшими на нефтебазу партизанами, пела немецкие погребальные марши – и её отпустили. Впоследствии она вспоминала, как встретилась в будке истопника – чекиста Бондаренко – с Корневым. Он попросил принести Сашин чемоданчик, в котором лежали мины, полицаю Евдокимову…

30 сентября 1942 года все действующие в городе подпольные группы были объединены в единую сеть «Николаевский центр», насчитывавшую несколько сот человек. Был избран подпольный комитет в составе Павла Защука (председатель), Всеволода Бондаренко, Филиппа Комкова, Фёдора Воробьёва и Василия Соколова. Лягин из конспиративных соображений в комитет включен не был, хотя в действительности руководил им. «Николаевский центр» организовывал диверсии, распространял листовки в Николаеве и области, собирал разведывательные данные, организовывал саботаж на промышленных предприятиях, поддерживал связь с другими подпольными организациями и Москвой, освобождал и укрывал военнопленных. В декабре 1942 года членов комитета арестовали, а вскоре немецкие пеленгаторы начали перехватывать донесения с подписью «КЭН» – это был оперативный псевдоним Лягина. Им каким-то образом удалось выйти на след радиста группы Бориса Молчанова, но тот подорвал себя связкой противотанковых гранат. Беда пришла с другой стороны. Ей оказалась соседка и подруга тёщи Корнева – Эмилии Иосифовны, врач туберкулезной больницы Мария Любченко. Немцы вызвали её на допрос в гестапо в первый же день оккупации – они понимали, что подполье не может обойтись без врача. На допросе она показала, что была оставлена для помощи подпольщикам. Тогда немцы отпустили её, взяв с неё подписку о добровольном сотрудничестве с гестапо. Бывая в доме Дуккартов, она вспомнила, что Корнев появился в нём только накануне оккупации и лишь позднее стал мужем Магды. Своими догадками предательница поделилась со следователем СД Ролингом. Но даже он не мог арестовать Корнева – адмирал фон Бодеккер был категорически против. К тому же тёща Корнева была немецкой аристократкой. Ролингу пришлось обращаться к Гиммлеру. Тот получил разрешение на арест Корнева и применение к нему пыток лично у Гитлера. Всё это зафиксировано в документах полиции безопасности и СД Николаева, захваченных при отступлении немцев.

Виктор Александрович был арестован 5 февраля 1943 года прямо на улице, по пути домой. Кроме него Любченко выдала связного группы Григория Гавриленко, которому по просьбе Корнева должна была сделать фиктивную справку о болезни, чтобы его не угнали в Германию. Пытки были страшные: ломали руки и ноги, выжигали на спине пятиконечные звезды, сдирали кожу и обнажали ребра так, чтобы было видно, как бьётся сердце… Но Корнев молчал. 17 июля 1943 года следствие по его делу решено было прекратить. «Сегодня вас расстреляют», – сказал ему Ролинг на последнем допросе, глядя на кровавую маску, в которую палачи превратили красивое лицо Лягина. И вдруг тот заговорил: «Лучше повесьте на площади, как вешали всех, кто до конца боролся против фашизма». Ролинг даже подпрыгнул от неожиданности: «Скажи, КЭН – ты?! И я помогу тебе!» Но больше ничего не услышал…

Место казни Виктора Александровича Лягина и его товарищей долгое время оставалось неизвестным. Лишь несколько лет назад были рассекречены архивные материалы, из которых выяснилось, что Лягина и Гавриленко перевезли в Греково под Николаевом и там расстреляли.

В «Николаевском центре» осталось около 50 человек, которые некоторое время продолжали борьбу против оккупантов. После разгрома руководящего ядра член комитета Филипп Комков с группой подпольщиков переехал в Херсон, откуда координировал действия подполья на Николаевщине и Херсонщине. После его гибели осенью 1943 года руководящее ядро подполья снова переместилось в Николаев и действовало до освобождения города от оккупантов 28 марта 1944 года. Всего на протяжении 1942–1943 годов были арестованы 97 подпольщиков, из них 46 казнены (в том числе лидеры организации Виктор Лягин, Павел Защук, Фёдор Воробьёв, Филипп Комков, Василий Соколов). 29 подпольщиков были отправлены в концлагеря в Германию.

5 ноября 1944 года Виктору Александровичу Лягину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. А вот его связной Григорий Гавриленко в ходе начавшегося расследования был объявлен предателем. Именно так он изображен в романе Василия Ардаматского «Грант вызывает Москву». И только спустя 15 лет выяснилось, что Гавриленко стойко перенес все пытки. Посмертно он был награжден орденом Отечественной войны II степени.

В 1947 году в Николаеве состоялся суд над Гансом Ролингом. Тот рассказал о подлинной роли врача Марии Любченко. Их обоих приговорили к высшей мере наказания.

Из всей резидентуры Лягина в живых остались двое: Николай Улезко, заболевший тифом и сброшенный немцами в ров, но выживший, и Пётр Луценко, посланный Лягиным через линию фронта после того, как радист группы подорвал себя и рацию связкой гранат. Оба они присутствовали в городе Сельцо на открытии памятника Лягину 8 мая 1968 года.

Магда с матерью после ареста Корнева долго добивалась освобождения мужа, ходила в гестапо – и в конце концов заболела туберкулезом. Её отправили на лечение в Германию, где она в 1945 году пришла вместе с матерью в советскую комендатуру и сказала, что она жена разведчика Корнева. Их привезли в Москву и поместили в следственную тюрьму по делу «Николаевского центра». В 1952 году Магда скончалась в больнице. И лишь в 1966 году она, как и её мать, была награждена медалями «За боевые заслуги», «Партизану Великой Отечественной войны» и «За освобождение Николаева».